Текст книги "Вдовий клуб"

Глава II

– Простите, голубушка, что я вас напугала, – продребезжал старческий голосок.

– Ей-богу, Примула, – послышался другой голос, более резкий, – сколько раз я тебе говорила, что нельзя вот так наскакивать на людей! Ты чуть не довела бедную девочку до сердечного приступа. Не мешало бы тебе помнить, что мы занимаемся спасением жизней, а не наоборот! Судорожно комкая скатерть, я взглянула на двух старых дам. Волосы одной были выкрашены в жгучий черный цвет и скручены на макушке в высокий кокон. Миниатюрные кинжалы в ушах раскачивались в опасной близости от шеи, грозя перерезать хозяйке горло. Бархатное болеро и юбка из тафты – явно из магазина поношенного платья. Вторая была одета более традиционно, в твидовый костюм и сиреневый джемпер, но в ее серебристых кудряшках весело подпрыгивали розовые бантики, а на запястье болтались огромные часы с портретом Микки-Мауса. Из морщинок на лице выглядывали ясные голубые глазки. Похоже, эта дама опрокинула на себя флакон с духами. Пока я таращилась на незнакомок, черноволосая старушенция запустила руку в сумку, расшитую пестрыми бисерными павлинами.

– Держи, Примула, – дама вытащила огромный темно-лиловый пузырек. – Слава богу, я не забыла твои нюхательные соли.

– Ты очень добра, Гиацинта, но мне совсем не…

– Это не тебе, милочка, а бедной миссис Хаскелл. Пузырек скользнул ко мне в ладонь.

– Скажите… – выдавила я, – это ваш катафалк стоит на улице?

– Совершенно верно, – ответили старушки хором. – Позвольте… – они водрузили пальто на сервировочный столик и уселись за стол, – позвольте составить вам компанию.

Я повертела в руках пузырек с нюхательными солями. Ему было как минимум полвека: изящный, в филигранной оправе. Похожий с месяц назад я видела в «Антикварной лавке Делакорта».

– Да-да, садитесь, конечно. Я хотела спросить, почему вы ехали за мной по Скалистой дороге и…

Вошел Уильям, неся на подносе чайник и три фарфоровые чашки. Черноволосая дама поманила его пальцем.

– Очень вовремя, Страш. Поставьте поднос рядом со мной. Миссис Хаскелл немного перенервничала, поэтому чаем займусь я.

Что за беспардонная особа! Я вовсе не против, пусть хозяйничает за столом, но зачем корчить из себя владетельную сеньору и обзывать официанта моего мужа какой-то лакейской кличкой? Ничуть не смутившись, Уильям поправил отодвинутую мной занавеску.

– Кексы к чаю немного запаздывают, мадам, – Уильям слегка склонил голову. – В кухне случилось небольшое возгорание.

– Надеюсь, все в порядке? – прощебетала среброкудрая леди. – День и без того выдался трудный. – Выудив из сумочки кружевной платочек, она промокнула голубые глазки. – Нет-нет, похороны были прекрасные, лучших и себе не пожелаешь. Правда, Гиацинта? Чудесные скорбные гимны, а священник такой симпатичный! Говорят, не женат… – Она опустила платочек на полдюйма. – Страш, а нельзя ли подать к чаю бренди? У нас с сестрой от чистого чая изжога, – пояснила она, глянув на меня.

– Э-э-э…

– Одну минуту, мисс Примула. – Страш подхватил оба пальто, аккуратно сложил и перевесил через руку. – В ресторане есть непритязательный, но крепкий бренди, которого, надеюсь, не посрамился бы… то есть не постыдился бы и ваш покойный отец.

У меня слегка отвисла челюсть.

Черноволосая леди протянула ко мне руку. Я слегка отшатнулась.

– Вы все правильно поняли, миссис Хаскелл. Уильям Страш работает на нас. – Она снова покопалась в расшитой сумке. – Миссис Хаскелл, вот наша визитная карточка.

На квадратике плотного картона значилось:

«ЦВЕТЫ – ДЕТЕКТИВЫ»

Расследования деликатного свойства

МИСС ГИАЦИНТА ТРАМВЕЛЛ, Президент

МИСС ПРИМУЛА ТРАМВЕЛЛ, Председатель

ПО ПОВОДУ РАЗВОДОВ

НЕ ОБРАЩАТЬСЯ

– Так вы – частные детективы?

– А вы не догадались? Замечательно! – Седая дама ловко подхватила выпавший из моей руки флакон с нюхательными солями. – Что же касается Страша… Когда мы с сестрой обитаем в «Кельях», это наше имение во Флэксби-Мид, Страш выполняет при нас обязанности под стать своей фамилии. А в нашей профессиональной деятельности он помогает нам своими прочими несравненными талантами.

Страш почтительно поклонился мне:

– Видите ли, мадам, я бывший грабитель. Поэтому мне проще понять ход мыслей преступника.

Люди с явными странностями… Пусть они воспитанные и вежливые, но мне все равно почему-то не хочется пить сними чай и жевать кексы. Я резко рванула к себе сумочку через весь стол и опрокинула солонку с перечницей.

– Дорогая моя, не торопитесь уходить! – Черноволосая старуха водворила склянки на место. – Меня зовут Гиацинта Трамвелл. Примите наши глубочайшие извинения, у нас и в мыслях не было пугать вас. Поверьте, мы и понятия не имели, что следуем за миссис Бентли Хаскелл, пока вы не заговорили с тем наглым юнцом на велосипеде. На похороны мы заявились исключительно в надежде познакомиться с вами и были ужасно разочарованы, когда вы так стремительно покинули кладбище.

Я схватилась за край стола.

– А почему вы не обогнали меня на дороге?

Примула Трамвелл склонила головку в кудряшках. Розовые бантики затрепетали, а щеки приобрели цвет бантиков.

– Мне крайне неловко, миссис Хаскелл… Видите ли, я совсем недавно научилась водить, точнее, продолжаю учиться на собственных ошибках… Ну знаете, врежешься там в стену или снесешь какой-нибудь дурацкий сарай. Но всякий раз, когда я сажусь за руль, Гиацинта напоминает мне, на какую педаль надо давить и на какие кнопочки нажимать. – Мисс Примула стыдливо теребила перчатки. – Я еще не научилась обгонять, но в самом скором времени надеюсь освоить и этот маневр.

– Самое главное, Прим, – ободряюще заметила мисс Гиацинта, – что мы познакомились с миссис Хаскелл.

Страш почтительно предложил:

– Мисс Гиацинта, не подать ли чего-нибудь посущественнее кексов?

– Пока не надо, благодарю вас.

Страш с поклонами покинул комнату, а Гиацинта кроваво-красным коготком колупнула гремучий золотой браслет на запястье и уставилась на меня глазками-пуговками.

– В присутствии Страша мы можем говорить совершенно свободно, но, увы, от безделья у него руки чешутся что-нибудь украсть. Я понимаю, миссис Хаскелл, вы не имели в виду ничего дурного, но оставить сумку прямо на виду у Страша – все равно что помахивать мышкой перед носом у кошки.

– О, простите… – я пристыженно запихнула сумку под стол.

– Миссис Хаскелл, – серьги Гиацинты Трамвелл полоснули воздух, – вас представили нашему вниманию как жертву гнусного преступления.

– Жертву?

– Да, вместе с покойным, царствие ему небесное.

– Вы говорите про мою недавнюю… трагедию, – процедила я сквозь зубы. – А что еще вы обо мне знаете?

Вместо ответа Гиацинта нырнула в свою расшитую сумку и вытащила толстенный гроссбух в зеленом матерчатом переплете, из тех, куда домохозяйки записывают расходы. Кровавым ногтем она подцепила обложку и перелистнула несколько страниц.

– Ваш отец – Босуорт Хастингс Саймонс. Посещал школу хорового пения в Ричмонде, затем Кембридж, где изучал историю искусств. В настоящее время он занимается индивидуальной трудовой деятельностью в качестве заклинателя дождя где-то на задворках пустыни Сахара.

Ее интонация меня возмутила.

– Разумеется, я предпочла бы, чтобы он зарабатывал на жизнь исполнением танца живота, но мне давным-давно стало понятно: родителей не выбирают.

– Ах, как верно! – скорбно вздохнула Примула. – Наш дорогой папочка временами вел себя самым огорчительным образом.

Гиацинта одарила сестру яростным взглядом.

– Ваша девичья фамилия – Саймонс. Жизель Саймонс… Год и четыре месяца тому назад вы познакомились с вашим будущим мужем, Бентли Томасом Хаскеллом, через фирму «Сопровождение на ваш вкус». По условиям крайне оригинального завещания вашего дядюшки Мерлина Грантэма, вы с Бентли унаследовали усадьбу, именуемую Мерлин-корт. А этот ресторан назван в честь матери Мерлина, Абигайль. – Алые когти перевернули еще одну страничку. – Кроме того, вы унаследовали пожилого садовника Джонаса Фиппса. Вскоре по приезде в Мерлин-корт вы наняли мисс Доркас Критчли в качестве экономки. Последняя по профессии – учительница физкультуры, располагает собственными средствами. В настоящее время мисс Критчли вместе с мистером Фиппсом путешествуют по Америке. У вас есть кузен Фредерик…

– Наша дорогая сестричка Роза живет в Америке, – бодро зачастила Примула, – в каком-то Детройте. Увы, мы так и не выбрались ее проведать, но название просто очаровательное. Может быть, как-нибудь, при благоприятных обстоятельствах…

Гиацинта усмирила сестру очередным жгучим взглядом из-под прищуренных век.

– Дражайшая Примула, мы рассказываем миссис Хаскелл ее биографию, а не нашу.

Я перевела взгляд с морщинистого личика Примулы на желтоватую физиономию Гиацинты.

– Почему вы назвали меня жертвой? Гиацинта захлопнула гроссбух.

– В этих краях, дорогая миссис Хаскелл, вас именуют теперь не иначе как Ангел Смерти. Думаю, вы уже наслышаны об этом. Однако «Цветы-Детективы» уверены, что вас жестоко использовала преступная организация. Некая группа людей вынесла смертный приговор ни в чем не повинному человеку, а роль козла отпущения должны были сыграть именно вы.

– Чепуха какая-то. Я…

Откуда ни возьмись появился Уильям. Мы сидели в полной немоте, пока он расставлял гофрированные тарелочки с истекающими маслом кексами. Расправившись с сервировкой, Страш вытащил из-под мышки пузатую бутылку и показал этикетку Примуле. Старушка одобрительно качнула головой, и бутылка приземлилась на стол рядом с ее чашкой.

– Бренди к чаю, мадам!

– Страш, мы одни в здании? – вопросила Гиацинта.

– Кузен миссис Хаскелл ушел пять минут назад, мадам.

– Отлично! Закройте дверь с той стороны и встаньте на караул в холле.

Страш ретировался, а Гиацинта тронула меня за плечо.

– Очень важно, чтобы нас не подслушали. У членов этой зловещей организации отличная маскировка – милые, добрые, простые лица. – Она бросила настороженный взгляд на окно и понизила голос: – Мы здесь как раз затем, чтобы прекратить деятельность этого опасного общества.

Может быть, дамочки сбежали из санатория «Эдем»?! Гиацинта безжалостно кромсала свой кекс на кусочки, а Примула безмятежно заливала чай бренди. Перехватив бутылку, Гиацинта наклонила ее над своей чашкой.

– Не соблазнитесь, миссис Хаскелл?

Я чувствовала настоятельную потребность согласиться.

– Мы приехали в Читтертон-Феллс несколько недель назад, – спокойно продолжала Гиацинта, – по просьбе страховой компании, название которой мы не уполномочены предавать гласности. Можем только открыть, что тамошние компьютеры подали сигнал бедствия. Вы же знаете мышление страховых компаний, миссис Хаскелл: они хотят, чтобы люди до дрожи в коленках боялись смерти, но ни в коем случае не умирали. Поэтому можете себе представить, как всполошились наши клиенты, обнаружив, что в последние годы их прибыль пошла на убыль. А все потому, что в этой части английского побережья незначительно, но весьма многозначительно возросла преждевременная смертность среди женатых мужчин. Оч-чень тревожная тенденция.

– Особенно для тех невинных душ, – вставила Примула, придвигая к себе бутылку, – чьи страховые взносы теперь подскочат до небес.

Сердце у меня забилось.

Гиацинта отправила в рот микроскопический кусочек кекса.

– Но ни в одном случае не прозвучало слово «убийство»! Вскрытие неизменно выносило вердикт: несчастный случай, самоубийство, естественные причины. Подозрения, случалось, возникали, но, как и в вашем случае…

– Да как вы смеете обвинять меня в сговоре с шайкой убийц?! – Взбешенная, я вскочила со стула.

– Ш-ш-ш, голубушка! – Примула усадила меня обратно. – Мы знаем, что ваше соучастие было невольным, а вы не отдавали себе отчета…

– Позвольте заметить, – невозмутимо продолжала Гиацинта, – что это вам не громилы-киллеры в дешевых кожаных куртках. Эта смертоносная организация – респектабельный женский клуб, в высшей степени эксклюзивный, со своим уставом, президентом и служащими. Кандидатка должна принести рекомендацию от члена клуба. Ее заявление рассматривает приемная комиссия. Задача клуба – помочь женщинам, которые предпочли вдовство разводу, особенно в тех случаях, когда муж преступил Шестую заповедь.

Примула подлила себе еще чаю.

– Насколько приятнее стать безутешной вдовой, чем разведенкой после раздела имущества. Тем более если учесть, что будущих вдов избавляют от всех неприятных процедур… э-э-э… – она передернулась, – умерщвления. Подробности нам пока не вполне известны, но мы знаем, что кандидатку детально расспрашивают по телефону, потом она платит вступительный взнос и получает наказ превратить последние дни супруга в земной рай. Никаких склок. По телевизору сплошной футбол. С утра до вечера его любимые блюда. Разрешить ему гулять до третьих петухов с Другой Женщиной. В конце концов, это всего лишь вопрос времени. Очень скоро супруг падает со скалы или проваливается в колодец.

Из земли взят, в землю отыдешь. Так, мне пора домой.

– После чего, – Примула стряхнула крошку с джемпера, – свежеиспеченная вдова получает моральную поддержку со стороны своих товарок. Ее загружают работой: вышивка салфеток для благотворительного базара, выращивание пахучих трав в горшочках, – словом, ей некогда терзаться муками совести.

– А кто занимается убийствами? – Чай вдруг показался мне жидким, и я щедро плеснула в чашку бренди.

– Примула уже упоминала, что нам не хватает слишком многих кусочков головоломки, – ответила Гиацинта, обрадовавшись моему интересу. – Мы полагаем, что на каждое убийство составляют отдельный план, его при необходимости корректирует Основатель клуба. Думаем, он всячески приветствует инициативу Правления клуба в организации убийств.

– Простите, но это смехотворно! – Для пущей убедительности я натянуто хихикнула. – Если не принимать во внимание зловещие цели общества, можно подумать, будто вы описываете что-то вроде Исторического кружка Читтертон-Феллс.

Примула Трамвелл взирала на меня с видимым удовольствием.

– На первый взгляд у них один и тот же стиль работы. В самом деле, многие из членов клуба активно работают и в Историческом кружке. Я представляю себе, как они пополняют ряды Союза женщин, различные клубы бывших одноклассниц, секции по изучению йоги, китайской кухни и аэробики. «Цветы-Детективы» убеждены, что проникновение в общественные организации – один из пунктов устава Вдовьего Клуба.

– Им необходимо вынюхивать свежую кровь – женщин, которые несчастны в браке. – Гиацинта сложила нож и вилку на тарелочке. – Просто восхитительно! Я имею в виду кексы.

Все это время я вяло выковыривала изюминки из теста. Теперь же, махнув на все рукой, проглотила парочку кексов.

– Я не питаю нежности к Историческому кружку. Совсем недавно они в самое неподходящее время заявились в Мерлин-корт с экскурсией. – Я замолчала, живо припомнив тот случай. – Но все же не могу представить, как одна из этих дам выписывает чек за убийство своего мужа и спрашивает, не примут ли у нее кредитную карточку!

– Вы случайно не знаете, – живо спросила Примула, – не было ли среди экскурсанток дам с довольно симпатичными брошками… Золотая веточка, а на ней стайка эмалевых дроздов? – Ее синие глазки впились в меня.

– Да, у многих были такие брошки.

– Давайте не отклоняться от темы, – поджала губы Гиацинта. – До сих пор клуб действовал безотказно, поскольку преступления совершали люди, которых можно встретить повсюду. Трудно разглядеть лес за деревьями и клуб – за его активистками. А уж мужчины и вовсе ничего не замечают. Сильный пол никогда не понимал, какую роль играют женские общественные организации. Мужской ум воспринимает подобные клубы как игровую площадку, где примитивной женской натуре дозволяется отдохнуть, но только после того, как жена переделала все домашние дела, выгуляла собаку и навестила свекровь. Трагично, конечно, но оно и к лучшему, что жертва не чует опасности.

Я перестала гонять по тарелке свой кекс.

– А как же подруги и знакомые вдов? Разве они не начинают интересоваться деятельностью клуба и задавать вопросы?

– Боюсь, что вдовы – забытое племя и вовсе не такое забавное, как старые девы. – Примула поправила розовый бантик на голове. – Люди с облегчением вздыхают, когда вдовы больше не приходят на званый обед. Мне кажется, знакомые страшно благодарны Мод или Синтии за их занятость: во вторник у них вист, в четверг – заседание комитета, по выходным они продают сливочную помадку на благотворительном базаре.

Гиацинта придвинулась поближе, серьги ее снова угрожающе заплясали.

– Миссис Хаскелл, пожалуйста, поймите, не нам кидать камни… Вдовий Клуб ежегодно вносит немалую сумму на благотворительность. Но какими добрыми делами можно искупить смертоносную деятельность?

Меня била дрожь – главным образом потому, что вся эта чушь пробудила мой интерес.

– А как насчет совести? Неужели никто из этих женщин никогда не сломался под гнетом вины? Убить мужа – это же противоестественно! – Меня затопила волна горького раскаяния: совсем недавно я впервые испытала жгучее желание прикончить родного мужа.

– Убийство – это всегда скверно, – вздохнула Примула. – Но противоестественно ли? Не знаю, не знаю. Убить своего ребенка или прикончить родителей – это и впрямь против природы. Но избавиться от мужа? – Она качнула серебристыми кудельками. – Голубушка, вы вправе возразить, что ни я, ни Гиацинта никогда не были замужем, но мне очень легко представить, что даже самая преданная жена временами борется с соблазном проехаться утюгом не по мужниным исподним, а по его физиономии.

– Вот именно, Примула! Однако мы не затем посетили сей мир, чтобы поддаваться диавольским искушениям. – Гиацинта подняла накрашенные черные брови. – Миссис Хаскелл, вы спрашивали, не случается ли этим женщинам испытывать приступы угрызений совести, невзирая на помощь группы поддержки? Мы разговаривали с такой женщиной. С тех пор как мы приехали сюда, Страш занимал различные должности, помимо нынешней. Он был уличным торговцем, телефонистом, мусорщиком. В бытность свою мойщиком окон он установил контакт с миссис X., пациенткой санатория «Эдем». Увы, их разговор проходил в весьма стесненных обстоятельствах… в чулане, по соседству со швабрами и метлами. К тому же миссис X. была не совсем вменяема: во время пребывания в санатории ее пользовали различными препаратами. Но нам удалось кое-что узнать. Миссис X. утверждает, что большинство женщин на четвертом этаже, где она лежала, страдают только одной болезнью – недержанием речи.

– В «Эдеме» заправляет доктор Симон Бордо, Я не спрашивала, я знала. Мне вовсе не хотелось, чтобы доктор оказался законченным мерзавцем, на то были свои причины, но я собственными глазами видела санаторий – мрачный особняк, расположенный в глухом лесу. Я всем сердцем посочувствовала миссис X., за какие бы грехи она ни расплачивалась. Ярость моя пошла на убыль. К тому же я убедилась, что сестры Трамвелл не страдают старческим идиотизмом. Чудачки, конечно, но чудачество и у меня в крови.

– Да, голубушка, – подтвердила мисс Примула Трамвелл, – мы знаем мистера Бордо – понаслышке. Мы от всей души пытались относиться к нему без предубеждений, но в нашем возрасте трудно примириться с мыслью, что добряк доктор в корыстных целях укорачивает жизни пожилых дам. И – буду откровенна до конца – меня возмущает, что этот человек купил древнее гордое родовое гнездо (по части древности род Эдемов лишь слегка недотягивает до нашего с Гиацинтой) и превратил его в стерильную лечебницу. А чего это стоило несчастной леди… – она заглянула в зеленый гроссбух сестры, – леди Теодозии Эдем! Женщина, наша сестра, выброшена в мир если не гувернанткой, то машинисткой! Что, боюсь, даже хуже. – Примула на мгновение замолчала. – Миссис Хаскелл, насколько хорошо вы знакомы с доктором Бордо?

– Несколько раз встречались. В тот вечер он был здесь, в «Абигайль», и… засвидетельствовал смерть.

Примула уставилась в пол, а Гиацинта – в потолок. Обе старательно избегали встречаться со мной взглядом.

– Мы намеревались посетить место происшествия, хотя бы и незваными, но пришлось вернуться в «Кельи». Нашей собачке Минерве внезапно сделалось дурно.

Из моей прически выбилась прядь, и я заколола волосы потуже; чтобы скрыть дрожь в руках, потом проглотила еще одну маленькую изюминку. Из дальнего угла комнаты выплыло изысканно-бледное лицо доктора Бордо. Я вспоминала мелкие события, разговоры и слухи, слова Анны Делакорт. Часы в холле пробили шесть. Пальцы мои выловили шпильку, упавшую за шиворот.

– Что вам известно о Вдовьем Клубе? Гиацинта снова взялась за свою зеленую тетрадь.

– В настоящее время клуб насчитывает примерно тридцать пять женщин, включая восемь членов правления и президента. В течение года после вступления женщина не имеет права покидать ряды клуба. Правление переизбирается ежегодно. По нашему мнению, это делается потому, что члены правления активно участвуют в убийствах. Если слишком часто разливать масло на ступеньках, можно попасть под подозрение или пристраститься к этому занятию. Видимо, Основатель полагает, что никто не должен получать преимуществ перед другими.

– По-вашему, доктор Бордо и есть Основатель?

– Милая моя, мы не можем сбрасывать его со счетов только потому, что он мужчина! – Примула кокетливо взбила кудряшки. – Но мы почти уверены, что он лишь сообщник, но никак не мозг предприятия.

На языке у меня давно вертелся один вопрос, и я наконец решилась:

– Почему эта самая страховая компания обратилась к вам, вместо того чтобы вызвать полицию?

Гиацинта заложила гроссбух пальцем.

– Нет ни крошки доказательств, чтобы кинуть на зубок Скотленд-Ярду. Одно из препятствий состоит в том, что бывшие члены клуба, наверняка знающие, кто Основатель, давным-давно рассеялись по свету и начали новую – дай-то бог незамужнюю – жизнь.

– И как давно существует клуб?

– Насколько нам удалось установить – пять лет.

– Может, у меня мозгов не больше, чем у блохи, – пробормотала я, – но, если вы уверены, что доктор Бордо замешан во всем этом, а миссис X. – всего лишь одна из многих пациенток, которых он лечит от острых приступов раскаяния, разве так уж трудно заинтересовать полицию?

– Я очень и очень сомневаюсь, что наши констебли с должным вниманием прислушаются к бредовому лепету скорбящих вдов, чьи нервы сдали под бременем страданий. – Примула задумчиво подлила себе в чай бренди. – Дражайшая миссис Хаскелл, мы сообщили страховой компании, что эти несчастные женщины вряд ли могут назвать то единственное имя, которое нас интересует. Они его просто не знают. А что станется, если Основатель ускользнет из наших сетей? В Читтертон-Феллс страсти улягутся, но Основатель быстренько заварит кашу где-нибудь в другом месте.

– Вот почему мы обратились к вам, миссис Хаскелл. – Блестящие черные глазки Гиацинты так и сверлили меня. – Мы просим вас помочь нам разоблачить негодяя.

– Меня?!

– Мое дорогое дитя, – Примула вцепилась в меня крошечной сухонькой ручкой, – вспомните старинное присловье: «Из гущи жизни проглядывает смерть»… Очень верное утверждение, как и… обратное.

– Почему я должна вам верить?

– А почему нет? – нежно пропели сестрицы.

На это я могла бы дать сто различных ответов, но вместо этого накинулась на кекс. Ароматное ванильное тесто крепко-накрепко залепило мне рот.

– Если позволите, мы познакомим вас с человеком, который может подтвердить почти все, что мы тут рассказали. – Гиацинта перелистнула страничку в зеленой тетради. – Мы уже говорили о предостерегающих воплях компьютеров нашего работодателя, но страховая компания обратилась к нам только после того, как некая женщина пришла к ним в правление. Эта дама утверждает, что выступала Разлучницей многих семей и в каждом случае роман обрывался смертью ее возлюбленного вскоре после того, как тот заикался жене о разводе. Несчастная женщина живет здесь, в Читтертон-Феллс, и жаждет справедливости.

– Как удобно, что все жертвы застраховали свою жизнь в одной и той же компании, – не без ехидцы заметила я.

– Это было бы слишком удачным совпадением, – Гиацинта состроила гримаску, – если бы эта компания не являлась одной из ведущих страховых фирм Великобритании. Ее филиал в этих краях работает весьма продуктивно, и компания очень популярна. После визита Разлучницы компания связалась с другими фирмами. Увеличение смертности среди женатых мужчин подтвердилось! Тогда наша компания согласилась возглавить расследование.

– Да, воистину! – сухо заметила я. – А почему эта ваша Разлучница отправилась в страховую компанию, а не в полицию?

Примула укоризненно надула губки. – Сначала бедняжка так и поступила, после того, как на ее долю выпало, как она говорила, последнее испытание – мужчина, с которым она встречалась каждую среду вечером (язык не поворачивается назвать его джентльменом)… в «фольксвагене», припаркованном на стоянке подержанных автомобилей, однажды не пришел. Это было совсем на него не похоже. – Примула покраснела до корней волос. – Он неизменно умолял, чтобы она разрешила ему приходить пораньше. На сей раз он опоздал навеки. Оказалось, его по ошибке запихнули в прокатный станок для металлолома. Эта дама и прежде расстраивалась, когда любовники отправлялись на тот свет, но, узнав, что последнего сдали в утиль в буквальном смысле, она не выдержала и помчалась в полицейский участок. Инспектор посоветовал заявительнице обратиться к врачу, – Примула понизила голос, – дабы тот прописал ей гормональные таблетки от климакса.

Кекс рассыпался в прах, когда я с силой вонзила в него нож.

– А я знаю эту Венеру?

– Судя по нашим данным, знаете. – Гиацинта опрокинула остатки бренди мне в чашку.

Я одобрительно кивнула.

– И кто же эта пожирательница мужских сердец?

Примула чопорно нахохлилась.

– Боюсь, это было бы нарушением профессиональной этики… Мы не имеем права называть ее имя, пока она сама не решит открыться вам.

– Ладно! – я вяло взмахнула рукой. – Если бы вы мне сказали имя, то я вряд ли смогла бы сосредоточиться на том, чего вы от меня добиваетесь. – Не разбавленный чаем, бренди оказался очень вкусным, но не он зажег во мне крохотное пламя надежды. Если все, что говорят сестры Трамвелл, – правда, то я смогу хотя бы отчасти искупить свою вину перед Беном. – Простите, прежде чем мы продолжим, мне надо позвонить.

В холле Страш увлеченно смахивал пыль с шоколадных конфет в вазе. Я попросила его принести свежего чаю. Он направился в кухню, а я быстро набрала номер Мерлин-корта. Мой свекор ответил после третьего гудка. Наспех перемолвившись с ним словечком, я вернулась в кофейную и плотно прикрыла за собой дверь.

– Я готова!

Примула вложила надушенный платочек в мою бессильную ладонь.

– Мы очень хотели бы услышать историю событий, которые привели к печальному происшествию.

– Что именно вы хотите знать? – Голос мой звучал так ровно и спокойно, что я сама удивилась.

– Все! – Гиацинта сняла колпачок с авторучки.

– Хорошо, – начала я. – В день открытия «Абигайль» я проснулась в шесть утра с минутами, совершенно разбитой, потому что всю ночь мне снилось, как я готовлю еду для банкета. Понимаете, Бен…

– Нет-нет! Миссис Хаскелл! Это совсем не то, что нам нужно! – Гиацинта промокнула кляксу.

– Голубушка, решительно не то! – чирикнула Примула. – Мы хотим, чтобы вы изложили все с самого начала. Будьте добры, начните с того дня, когда вы с Бентли приехали в Мерлин-корт. Ваши впечатления и мысли с самого приезда важны для нас не меньше, чем кульминация событий.

– Тогда почему бы не начать со свадьбы? До нее мы с Беном не так уж много общались с местным населением. Но в тот день церковь, а потом и наш дом были переполнены гостями. Я помню, как кто-то обронил: мол, здесь собрались все, кроме трех знаменитостей Читтертон-Феллс: Эдвина Дигби, автора детективных романов, Доброй Надежды – дамы, что ведет страничку в газете, и печально известного доктора Симона Бордо.

– Вы разослали столько приглашений?! – Гиацинта застрочила в своем гроссбухе.

– Ни одного.

Перо замерло на странице.

– У нас с Беном была очень короткая помолвка, и мы хотели устроить тихую свадьбу. Но обижать людей тоже не хотелось. Поэтому мы позвонили тем, кого на самом деле хотели видеть, и поместили крохотное объявление в «Оратор дейли». Оно появилось в самом низу странички объявлений под рубрикой «Приглашаются все желающие», с указанием даты, времени и места. Отклик был чудовищный. Телефон раскалился от звонков. Вся округа спешила с благодарностью принять наше любезное приглашение.

– Уверена, что свадьба была прелестна. – Примула снова вытащила платочек. Я замялась.

– Тот день, первое декабря прошлого года, был омрачен некоторыми злополучными обстоятельствами. Шафер жениха, Сидни Фаулер, на свадьбах имеет привычку впадать в депрессию. Он согласился быть шафером у Бена только потому, что надеялся преодолеть свой комплекс. Погода оставляла желать лучшего, а вскоре мы получили ужасные вести о матери Бена…