Текст книги "Изумрудная ведьма"

И в этот момент Эль поняла, что он врет. Она смотрела на этого Волка, что замер перед ней в полупоклоне, и не верила ему, хоть и не могла найти ни одной причины для этого. Казалось, все в нем должно было убедить ее совершенно в обратном: благородные черты одного из древнейших семейств не были испорчены ни одной неправильной линией из-за совершенных его предками предательств. Эль знала каково это. Во время войны следы обмана и интриг изуродовали множество лиц некогда известных вельмож. Но Альва… Эль слышала достаточно о Волках. У них в доме даже висел один из старинных портретов кого-то из них. То ли военачальника, то ли наместника короля. А может, тот был сразу ими обоими, потому что все знали – нет воина храбрее настоящего Волка. И нет его же честнее и благороднее. Но… Но прямо сейчас он ей лгал. Да, она была обижена на Розу, и от сказанных сестрой слов было все еще горько, только вот причина взбунтовавшейся магии крылась в чем-то другом. И Альва об этом знал. Или догадывался.

Тем временем Фредрик медленно выпрямился и сцепил за спиной руки. Он смотрел на нее открыто и прямо, точно ждал, будто она сама расскажет ему, отчего правитель Королевства Волков ей соврал. И только синий узор, что едва был заметен за высоким воротником черного военного кителя, яростно мерцал на смуглой коже. Он переливался так ярко, что Эль сама не поняла, зачем это сделала. Но тело будто решило все само, когда она медленно подняла руку и дотронулась все еще изумрудными кончиками пальцев до видневшейся руны на вмиг напрягшейся шее. Кожа к коже. Тепло к теплу. Магия к магии. В ушах нарастал звон, а в следующий миг Фредрик осторожно, но безапелляционно убрал ее руку. И все закончилось.

– Не надо, – начал было он, но Эль перебила.

– Вы что-то скрываете. Я чувствую.

– Было бы странно, не пойми вы этого, госпожа Страда, – негромко отозвался он. И в его голосе Эль почудилась горечь, причину которой она, увы, вряд ли когда-нибудь разгадает. Ну а Альва опустил взгляд, разглядывая уже почти незаметные зеленые искры на ее коже, а потом вздохнул. Он чуть сильнее сжал в своей широкой ладони кончики ее пальцев, прежде чем все-таки отпустил. – Вы ведьма обмана. Иллюзий. Вы рождены, чтобы одной ложью раскрывать другую.

– Вы так легко признаетесь?

– Мне нечего скрывать.

– Кажется, мы только что выяснили, что это не так.

Фредрик снова вздохнул и улыбнулся. Сделав шаг назад, он легким кивком головы откинул вновь упавшие на лоб тяжелые пряди темных волос, а потом взглянул в глаза Эль и четко произнес:

– Я вам не лгал. Все мои секреты касаются вас лишь косвенно, поэтому прямо сейчас я вполне честен.

Он замолчал, а Эль нахмурилась, пока обдумывала его слова. Этот Волк определенно вел какую-то свою игру, но… В конце концов, почему бы и нет? Он правитель целого Королевства, у которого наверняка много своих забот. Эль знала это по отцу, который, хоть и не имел столько власти, но до сих пор занимался делами всего Озилэнда. Она посмотрела в синие глаза, и какое-то бесшабашное веселье вдруг проснулось в груди, отчего Эль усмехнулась.

– Что ж, поверю вам на слово, господин Альва. – Она сделала небрежный реверанс, но добавила уже намного серьезнее. – Как минимум, я все равно вам благодарна. Мне не нужны новые слухи, что обязательно поползли бы по Школе.

Ответная усмешка вышла в этот раз злой. Похоже, Альва был в курсе всех сплетен.

– Всегда пожалуйста, – ровно откликнулся он.

Они помолчали, не зная, стоит ли сказать что-то еще, а потом Эль увидела в третий раз протянутую ей руку.

– Думаю, нам лучше уйти отсюда, – с легкой улыбкой проговорил Альва. – Боюсь, если мы задержимся здесь еще немного, то по Школе поползут уже новые слухи, будто мы с вами скрываемся по темным углам.

Эль рассмеялась, машинально отряхнула измятую юбку форменного платья, поправила черную накидку и уже приготовилась выйти в предусмотрительно открытую перед ней тяжелую дверь, но вдруг услышала:

– Постарайтесь пока не встречаться ни с кем взглядом. Насколько я помню, изумрудный не родной цвет ваших глаз.

* * *

Эль как раз спускалась по главной лестнице, спеша в их с профессором башню, и уже представляла, какой нагоняй получит от наверняка злого Сапаты, как кто-то схватил ее за руку и дернул в сторону. Перед лицом возникла золотистая вышитая змея, что украшала черную накидку мага иллюзий, а потом и он сам.

– Вот ты где! Я тебя уже давным-давно ищу!

– Я была…

– Тихо! – резко прервал ее Сапата и принялся рыться в своей бесформенной сумке, что висела у него на плече. Профессор выглядел взволнованным и на его изрезанном шрамами лице блестели бисеринки пота. Неожиданно, с негромким удовлетворенным возгласом он вынул из недр своей котомки что-то черное, чем немедленно ткнул Эль в живот.

– Держи. И надень. Не надо никому пока видеть твое лицо.

– Что происходит? – спросила она, пытаясь не уронить выданную ей странную тряпку, которая оказалась старомодной шляпой с большими полями и смотревшей прямо в небо высокой острой верхушкой.

– Надевай. Расскажу по пути. Нас ждут.

С этими словами профессор отвернулся и торопливо заковылял прочь от Школы.

– Да что случилось? – воскликнула Эль.

Нацепив уродскую шляпу, которая немедленно закрыла ей пол-лица, она поспешила догнать профессора и зашагала с ним рядом. Бросив на нее странный взгляд, Сапата еще больше нахмурился, а потом зло проскрипел:

– Какой-то дурак из ближайшей деревни наведался в Механический лес.

Больше он ничего не сказал, но Эль хватило и этого. Она почувствовала, как вспотели ладони, когда в голове немедленно всплыли все рассказы и ужасы, что она слышала об этом месте. В последний год отец все чаще обсуждал с королевскими советниками тревожные слухи, что шли с дальних границ.

Земля Черного Колдуна.

Никто и никогда не решался пересекать ее границу, и только Волки смели время от времени приближаться к жутким железным деревьям, которые защищали стоявшую в самом центре этой бесплодной земли Черную Башню. Много ходило легенд о том, кто обитал в этих чащобах. И нужно было быть редким глупцом, чтобы сунуться в этот проклятый лес. А потому странно, что кто-то все же решился. Или же дело в другом? Например, если… если сам обитатель мертвого леса двинулся в их сторону. И, видимо, профессор Сапата думал о чем-то похожем, потому что вдруг проскрежетал:

– Боюсь, времени учиться за партой у тебя нет, Эль Страда. Приготовься. Это будет непросто.

Она ничего не ответила. Только посильнее натянула на голову дурацкую шляпу.

Глава 3

Стремительный хромой шаг профессора Сапаты не замедлялся ни на секунду. Не остановился он и перед мостом, который торопливо складывался из черных плит под тяжелыми стоптанными сапогами мага. Шли не просто быстро. Эль почти бежала, стараясь не смотреть себе под ноги, где с последними щелчками над пропастью, что разделяла летающий остров Школы с остальным миром, вставали в положенные пазы тяжелые блестящие камни. Она судорожно вздохнула, ощутив, как под подошвой ее совсем не предназначенных для таких походов туфель зашатался один из них и схватилась было за перила, но тут же отдернула руку, когда услышала скрипучий голос:

– Бояться будешь потом. Когда все закончится.

Сапата не оборачивался, но ему это и не было нужно. Резким движением он натянул на свою лысую изуродованную голову капюшон темной накидки, почти полностью скрыв под ним свое лицо, и ступил на прогретую солнцем землю. Большое светило уже катилось к закату, едва освещая верхушки гор, а потому у их подножья уже собрался сумрак. Откуда-то повеяло сыростью, и Эль поежилась.

Они пересекли памятную по церемонии инициации площадку, прежде чем оказались на одной из множества троп, что уходили отсюда вниз. Чуть дальше горы становились более пологими, а потом вовсе резко обрывались. Именно там все тонкие нити дорожек сливались в единую ленту, что серела выбеленной от времени полосой. И профессор, похоже, направлялся именно туда.

Неожиданно снова потянуло сыростью, и Эль замедлила шаг, невольно оглядываясь. Она скользнула взглядом по гладким камням, что точно стена окружали площадку, а потом замедлила шаг, прежде чем вовсе остановилась. И она не могла бы сказать, что именно вынудило ее повернуться и посмотреть в сторону небольшой расщелины в скалах, над которой тяжелые темные плиты смыкались, образуя своеобразный проход. Эль просто не знала. Но у его входа росла чахлая на этой неплодородной земле, сухая трава. И именно ее шорох, покуда та тревожно колыхалась под порывами непонятного ветра, привлек внимание Эль. Она чуть нахмурилась, разглядывая тонкие пожухлые стебли, а потом взгляд будто сам упал на едва заметные в сумраке камни, которыми была вымощена темная тропа. Сначала редкие, разбитые и раскрошившиеся местами в мелкую пыль временем и непогодой чуть желтоватые кирпичики постепенно выстраивались в замысловатую кладку и уходили вглубь расщелины. Они терялись в темноте и манили за собой. Почти тянули, отчего Эль невольно сделала шаг в их сторону, затем еще один, а потом вдруг ощутила жесткую хватку, от которой плечо прострелило болью.

– Далеко собралась? – проскрежетал Сапата. И во взгляде, которым он уставился на дорогу из желтого кирпича, было столько неприкрытой ненависти, что Эль вздрогнула.

– Я… – она замялась, снова посмотрев на шедший сквозь горы проход, и нахмурилась.

Больше не было любопытства, которое толкало ступить на эту тропинку и посмотреть, что скрывалось на другом ее конце. Нет. Только страх, потому что Эль прекрасно знала, кто ждет на той стороне гор. Рядом послышалось скрипучее фырканье, плечо на мгновение сжали сильнее, и эта боль прогнала последний морок. Эль отступила, а потом нервно обняла себя за плечи. Кошмар… На той стороне ее ждал настоящий кошмар!

– Она манит, да? – негромко пробормотал профессор, и Эль бросила на него затравленный взгляд.

– Да, – так же тихо призналась она и услышала в ответ лишь…

– Хм-м-м.

Больше Сапата ничего не сказал, только махнул рукой, показав, что им надо двигаться дальше. Бросив последний взгляд на проход, Эль передернула плечами и отвернулась. Странно, но трава больше не шелестела…

Эль рискнула открыть рот, только когда они уже отошли от пещеры на приличное расстояние. Под ногами пылила дорога, окрашивая подол ее темно-зеленого платья в цвет серой грязи. А впереди уже маячили подступы к крошечной деревушке.

– Что это было? – спросила она, шагая рядом с профессором. – Меня будто что-то…

– Звало? – со смешком перебил Сапата.

– Да.

– Это магия. Наша с тобой магия, которая откликается на себе подобную. На самом деле то, что ты видела – всего лишь иллюзия. Нет ни дороги, ни этих дурацких кирпичей.

– А пещера?

– А пещера есть, – с каким-то мрачным весельем вдруг откликнулся маг. – И даже проход.

– Но почему меня тянуло туда? И почему вы ничего не почувствовали?

– Разве я говорил, что ничего не заметил?

Эль увидела брошенный на нее из-под капюшона насмешливый взгляд черных глаз и уже собралась что-то сказать, но в этот момент откуда-то из-за спины послышался грохот. Он нарастал все быстрей и быстрей, постепенно раскладываясь на отдельные дробные звуки, что гулким эхом отражались от горной стены. Будто где-то били в барабаны. Оглянувшись, профессор Сапата вдруг резко, совершенно неожиданно для своего почтенного возраста отпрыгнул в сторону и потянул за собой Эль. Натянув поглубже капюшон, он гаркнул:

– Спрячь лицо и отвернись!

Эль поспешно схватилась за полу своей большой шляпы, постаравшись опустить ту как можно ниже. А в следующий момент ритмичный грохот обрел плоть, превратившись в железных механических коней, что мчались по тропинке, откуда они с профессором едва успели сойти. Стараясь не привлекать внимания, Эль во все глаза смотрела, как мимо нее несется отряд всадников. Хвост в хвост. Одно стальное животное за другим. И состоящие из наложенных одну на другую металлических пластин бока их лошадей отбрасывали тусклые блики на черные камни по обе стороны от дороги. Землю окутал дым, что изрыгали из пасти механические кони, а потом все вдруг резко стихло. Топот железных копыт удалялся так быстро, что Эль рискнула отпустить шляпу и подняла голову. А в следующий миг уже смотрела в глаза одного из всадников.

Он был одновременно похож и не похож на Фредрика Альву. Такой же высокий, но не столь широкоплечий, хоть на нем и были надеты тяжелые латы. Да, тоже темноволосый и смуглый, но его глазам, даже несмотря на почти сгустившиеся сумерки, явно недоставало той синевы, что помнила Эль. Он смотрел на нее несколько очень долгих секунд, прежде чем дернул поводья, повернув пышущую дымом и паром механическую машину в сторону дороги, а потом все так же молча пришпорил. В непонятной растерянности Эль смотрела, как скрывается за поворотом неведомый всадник.

– Волки, – недовольно скрипнул профессор, тоже провожая его взглядом. Поправив, по всей видимости, тяжелую сумку, он вышел на дорогу. – Уже выведали. Пойдем, надеюсь, успеем до того, как они свернут нашему бедняге шею от греха подальше.

– Он что-то натворил? – Эль поторопилась нагнать вновь зашагавшего мага, но в этот раз он предпочел тащиться по обочине.

– Пока нет, но кто знает, что придет ему в голову.

Сапата покосился на черные скалы и нахмурился. А Эль, которая не была уверена, о ком говорил наставник, все же рискнула:

– Вы не договорили про магию.

Послышался вздох.

– Вас в Школе не просто так делят по факультетам, а позже по гильдиям. Так уж сложилось, что в одиночку сам по себе маг куда беззащитнее даже обычного человека. Тебя или даже меня одолеть довольно просто, как, допустим, и нашего многоуважаемого Директора. А он, между прочим, отличный вербалист. Заболтает кого угодно до смерти. Но что он может противопоставить, допустим, даже самой чахлой ведьме огня? – Сапата нехорошо усмехнулся, а потом припечатал: – Ничего. А потому в попытках защитить сама себя магия начала искать себе подобную. Объединяясь вместе, волшебники становились сильнее. В общем, так было проще выживать.

– Что-то подобным нам это не помогло. – Эль все еще спотыкалась в неизбежный момент, когда следовало признать свою принадлежность к совершенно непонятной ей пока магии, за что получила насмешливый взгляд.

– Подобным нам, как ты могла заметить, непросто ужиться с людьми. Это, конечно, произошло и по нашей вине, но довольно сложно сосуществовать рядом с теми, кто чувствует твою ложь. Видит насквозь… Ты скоро поймешь, о чем я.

– Думаю, уже поняла.

И снова странный, чуть насмешливый взгляд, который профессор сопроводил теперь уже горьким смешком.

– Да, маленькая Страда. Ты и правда учишься быстро. Кого-то проверяла на ложь? М? – Он опять скривился в оскале и пояснил, заметив, как удивленно посмотрела на него Эль: – Твои глаза. Они все еще зеленые. И вряд ли причина этого в том, что ты упражнялась в магии приворотов.

Повисла небольшая пауза, покуда Эль осознавала сказанное, после чего искренне рассмеялась.

– Не совсем…

* * *

К деревушке подошли уже затемно. Где-то за горами еще, наверное, догорал закат. Но у их подножия уже во всю господствовала самая настоящая ночь. Группу механических лошадей Эль увидела сразу – те смирно стояли около высокого частокола, что окружал пару десятков домов, и лишь изредка переступали с ноги на ногу.

Вблизи границы поселения были небольшими. Мало кто отваживался жить и вести хозяйство, рискуя в один прекрасный день стать обедом для механических полчищ Черного Колдуна. Но человеческая память тем и плоха, что имела особенность забывать, а потому уже через несколько лет после окончания тяжелой войны, итог которой до сих пор никому не был ясен, то тут, то там появились крошечные деревушки. Ну а у этой, несмотря на опасную близость Механического леса, было одно ощутимое преимущество. Волки.

– Волки, – проскрипел профессор, и Эль впервые задумалась, отчего наставник их так недолюбливает. Однако спрашивать было неловко, так что вместо этого она поинтересовалась:

– Зачем они здесь?

– Если кто-то нарушил границу, они обязаны проверить. А здесь такой случай! Думаю, только рады.

– Но чему?

– Сейчас узнаешь.

С этими словами профессор поудобнее перевесил свою сумку, а потом вошел в распахнутые настежь обитые железом ворота. И первое, что поразило Эль, едва она следом переступила границу деревни, была тишина. В вечерний час, когда все обычно собирались к ужину или для отдыха в местных трактирчиках, на улицах было пустынно. Лишь несколько сельчан торопливо перебегали от дома к дому, стараясь не смотреть в сторону ковылявшего прямо посреди дороги Сапаты. Еще пару раз послышался грохот поспешно закрытых ставень, но ничего больше. Казалось, место будто враз вымерло. Но Эль чувствовала живое присутствие, ощущала мысли и эмоции настолько яркие, что те смогли пробиться даже сквозь толстые стены домов. Это было так странно… Однако долго размышлять и прислушиваться к самой себе не пришлось, потому что профессор вдруг свернул на одну из боковых улочек и проскрипел:

– Нам сюда.

И Эль хотела было уточнить, куда именно, но все слова мгновенно застряли, когда она увидела странное облако, что будто бы окружило один из домов. Сложно было сказать, на что оно походило. То ли на рой черных пчел, то ли на мелких мушек, будто у нее резко зарябило в глазах. Эль попыталась сморгнуть их, но те никуда не исчезли.

– Что это? – тихо спросила она, оглядываясь по сторонам. Сквозь закрытые ставни соседних домов не пробивалось ни лучика света.

– Кошмары, – вздохнул Сапата и нахмурился. – Не обычные сны, а наведенные мороки, предназначенные лишь для одного – довести до отчаяния, свести с ума настолько, чтобы ты был готов сделать все что угодно, лишь бы избавиться от них. Нехорошая магия. Дурная.

Эль почувствовала, как задрожали руки. Мама… Она зажмурилась и тряхнула головой, когда погребенные под прошедшими со дня смерти матери годами страшные воспоминания вновь начали рваться наружу. И безумные крики, которые разносились по всему их большому дому, вновь зазвенели в ушах, а бледное лицо отца появилось перед глазами так ясно, будто это все случилось только вчера. Усилием воли заставив себя сосредоточиться, для чего пришлось до боли впиться ногтями в собственные ладони, Эль хрипло спросила:

– Почему я не видела этого раньше?

И, видимо, в голосе было что-то такое, отчего профессор бросил на нее быстрый взгляд.

– Потому что теперь ты соприкоснулась со своей магией. Нельзя увидеть то, о чем не знаешь. Ну а когда знаешь, то не замечать этого уже невозможно. Понимаешь?

Эль кивнула, и в молчании они направились к нужному дому.

Волков она заметила сразу. Двое замерли около небольшой двери, и только их глаза бледно светились в сгустившейся ночи. Еще трое стояли неподалеку и немедленно направились в их сторону, едва заприметили деловито хромавшего Сапату.

– Сюда нельзя, – донесся до Эль голос из темноты, а потом навстречу вышел еще один Волк. Шестой. Значит, в самом доме остался только вожак.

Она огляделась, с каким-то неуместным сейчас любопытством разглядывая вороненый доспех, что делал стоявших перед ней магов почти незаметными среди плотных теней. Только тихий лязг оружия да едва заметно светившиеся глаза выдавали их настороженность.

– Мне можно, – проскрежетал маг и чуть откинул капюшон, позволяя разглядеть свое лицо.

– Магистр Сапата. – Волк перед ними презрительно дернул щекой, но все же склонился в положенном поклоне. – Решили тоже полюбопытствовать?

– Я не страдаю праздным интересом, – холодно отозвался профессор. – Всего лишь выполняю свою работу.

– Как и мы, – после небольшой паузы отозвался страж границы, а потом бесцеремонно ткнул в Эль пальцем. – Кто это?

– Мой ученик. Она идет вместе со мной.

Вокруг них взвились было возбужденные шепотки, но немедленно стихли, едва говоривший шагнул вперед и столь же нагло приподнял обвислый край широкополой шляпы Эль, чтобы взглянуть ей в лицо. Она холодно прищурилась в ответ, на что услышала тихое хмыканье.

– Не знал, что вы берете учеников.

– Не знал, что вы этим интересуетесь. Иначе непременно держал бы в курсе своей преподавательской практики. А теперь позвольте нам уже войти. Нас ждут.

Волк помедлил, продолжая разглядывать лицо Эль, а потом отступил.

– Пропустите их.

Послышалось недовольное ворчание, но стража расступилась, и впереди в полумраке обозначилась самая обыкновенная дверь. Деревянная, добротно сколоченная, чуть потемневшая от времени и сотен прикосновений. Однако Эль видела, как нахмурился профессор, когда, сделав несколько шагов в направлении дома, вдруг замер, а потом начертал прямо в воздухе знак оберега. На всякий случай.

– Не к добру это, – пробормотал он, обращаясь к самому себе, а потом бросил на Эль быстрый взгляд. – Ничего не трогай, ни к кому не прикасайся. Поняла?

Она лишь молча кивнула, и без того прекрасно зная, чего делать нельзя. В последние несколько дней перед смертью матери, им с Розой запрещали даже приближаться к ее покоям. Но крики…

Жалобный скулеж был первым, что услышала Эль, едва они вошли в дом. Тонкий, надрывный, он, казалось, проникал в самый мозг, ввинчиваясь туда острой иглой. Почувствовав, как от воспоминаний перехватило дыхание, Эль на мгновение зажмурилась, а потом заставила себя сосредоточиться на происходящем.

В большой комнате, которая, очевидно, служила и кухней, и обеденной, и невесть еще чем, находились четверо. Мужчина и очень бледная женщина средних лет о чем-то тихо переговаривались, и вздрогнули, услышав щелчок, с которым закрылась тяжелая дверь. Еще один человек стоял чуть поодаль, в самом темном углу. Но Эль безошибочно узнала в нем того самого всадника, что получасом ранее видел их на дороге. На лежавшего под тонким одеялом юнца она старалась пока не смотреть.

– Магистр, – поклонился Волк. – Не скажу, что неожиданная встреча.

– Зато я весьма удивлен вашей прыти, – проворчал профессор.

Послышался смешок. В отличие от тех, что остались снаружи, этот страж не высказывал недовольства или какой-нибудь подозрительности. То ли ждал, то ли тщательно скрывал свои эмоции. Эль попробовала уловить его мысли, но заслужила лишь быстрый взгляд в свою сторону.

– Мы обязаны отреагировать на каждый такой случай. И принять меры. Если потребуется, конечно.

С этими словами он посмотрел на кушетку, откуда снова послышался тихий вой. Казалось, страдания другого человека совсем не волновали стража границы. Это было… нормой? Естественным ходом вещей? Обыденностью? Эль не знала, но ей определенно не понравилась собственная догадка о «мерах». И, видимо, уловив витавшее в воздухе недовольство или заметив раздраженный взгляд, молодой Волк скрестил на груди руки и чуть наклонился вперед, словно пытался заглянуть в лицо Эль.

– Вижу, вы привели своего ученика, – тихо произнес он, пока профессор о чем-то негромко переговаривался, похоже, с родителями пострадавшего паренька. – Уверены, что стоит так рисковать? Все же полвека прошло, как…

– Я сам решу, как мне учить, молодой человек, – резко и довольно грубо перебил Сапата. Закатав рукава, он громыхнул своей тяжелой сумкой о стол и принялся что-то искать в ее закромах.

– Разумеется, – чуть более насмешливо, чем было бы прилично, отозвался Волк, но потом благоразумно замолчал. И Эль впервые ничего не оставалось, как обратить внимание на лежавшую в самом дальнем углу фигуру.

Та была маленькой. Или так казалось из-за скрючившегося худого тельца, потому что руки сжавшегося в комок парнишки обхватили светловолосую голову так сильно, что даже с этого расстояния Эль видела, как побелели костяшки на его пальцах. Казалось, будто он хотел ее оторвать. И, без сомнений, оно так и было. Эль позволила себе поднять взгляд чуть выше и опять перед глазами словно замельтешили мелкие черные мушки. Их количество становилось тем больше, чем ближе они были к мальчику, отчего казалось, будто его укрывает пестрое шевелящееся одеяло. Поджав губы, Эль подошла к профессору и тихо спросила:

– Что мне делать?

– Смотреть, – сухо откликнулся он, но вдруг замер и тоже оглянулся на скорчившуюся фигурку. Нахмурившись, Сапата тихо добавил: – Но будь готова.

«Готова к чему?» – хотела спросить Эль. Однако в этот момент профессор очертил вокруг себя магический круг, защищаясь от любой попытки помешать ему извне, и подошел к опять застонавшему парню. Ну а Эль встала у него за спиной и скорее почувствовала, чем увидела, как, едва ощутив чужое присутствие, черные мушки ринулись прямо на мага. Они налетели густой пеленой и почти полностью скрыли его в своей темноте.

Эль не знала, что делал Сапата. Очень хотела увидеть, но его руки были так плотно облеплены чужой магией, что разглядеть пассы было попросту невозможно. Лишь тревожные оранжевые всполохи иногда пробивались сквозь эту пелену. И едва заметив их, Эль судорожно вздохнула. Магия Хаоса. Первородная. Основа основ. Да, любой волшебник так или иначе всегда работал с этой грубой энергией, но обычно искал лишь ее легкий след. Так, рассеянные по всему миру крупицы, которых касались в самом начале, чтобы пробудить нужные силы. Ничего больше. Трогать Хаос слишком опасно, и первое, о чем предупреждали юных волшебников в Мронен – никогда не пользоваться им больше положенного, если не хотелось провести вечность в агонии где-то между миром вещественным и эфемерным. Но сейчас у профессора не было выбора, потому что именно Хаос колыбель тех самых кошмаров, что сводили с ума лежавшего перед Эль мальчика. Нехорошая магия. Сильная. И тот волшебник, что создал ее, похоже, тоже был очень силен.

Эль видела, как переступил с ноги на ногу профессор, отчего и без того натянутый горбом плащ скривился еще больше. Капюшон соскользнул с его испещренной шрамами лысой головы и обнажил вспотевшую кожу. Глаза мага были плотно закрыты, а рот кривился в острозубом оскале. Так что выглядел он довольно страшно, едва ли не впервые действительно обнажая всем свою гоблинскую суть. Но Эль было на это глубоко наплевать. Прямо сейчас перед ней творилось волшебство настолько высокого уровня, что за такое либо сажали в тюрьму, либо давали рыцарский герб. Однако профессора, разумеется, не ждало ни то, ни другое.

Неожиданно послышалось хмыканье, которое заставило Эль встрепенуться, а потом раздался скрипучий голос:

– Тебе стоит на это взглянуть, – тихо проговорил Сапата. – Дотронься до моего плеча, только не забудь запечатать извне.

Эль поспешно очертила круг, а потом, помедлив лишь мгновение, дотронулась до угловатого плеча.

Погружение в мир бессознательного вышло резким, точно она нырнула с высокой скалы. Стремительный и короткий полет оборвался, когда Эль лишь чудом не разбилась о тугую поверхность воды. Та сначала прогнулась, будто не хотела ей поддаваться, но все же лопнула и рассыпалась рыжими искрами, опалив легкие. Эль глубоко вздохнула и огляделась.

Первозданная магия все еще бурлила огненными всполохами, как и тысячелетие назад. Профессор лишь один раз показывал нечто подобное, предусмотрительно сочтя эту тему опасной для обсуждения и уж точно для обучения. Так что до этой минуты она имела лишь смутное представление, как устроен изнутри Хаос. Теперь же Эль стояла посреди ревущих огненных потоков, а чуть впереди возвышался наставник. И облик его был так непохож на реальный. Отпечаток магии профессора оказался высок и широкоплеч, почти гигант, с волосами цвета таких же огненных всполохов. Он держал в огромном кулаке свитую из каких-то мельтешащих веревок сеть, в которой билось черное и туманное нечто. На мгновение ей стало интересно, как выглядит для него она сама, но все мысли разом смял раздавшийся дикий визг.

– Это Кошмар, – пророкотал маг. Хмыкнув, он поманил ее. – Подойди. Не бойся.

Эль сделала несколько шагов в сторону неожиданно потянувшегося к ней клубка темноты, но профессор живо дернул оковы, и существо внутри настороженно замерло.

– Вот ведь поганец…

– Из чего эта сеть? – спросила Эль, разглядывая толстые, похожие на тросы нити, которые каким-то неведомым образом удерживали внутри себя бесформенный образ.

Вдруг она нахмурилась и склонилась над одним из канатов. Ей почудилось… Эль сглотнула, когда поняла, что все ей привидевшееся вовсе не магические всполохи или подобный бред, а в руках наставника совсем не неведомое волшебное полотно. О, нет. Зажатые в огромном кулаке веревки действительно шевелились, будто перетекали из одного узла в другой, и внутри них можно было рассмотреть то мелькавшие лица, то куски леса, каких-то домов и людей…

– Это же… Это же… – Эль запнулась на полуслове и подняла на профессора ошарашенный взгляд.

– Настоящие воспоминания, да. Единственное, что может сдержать морок. Каким бы ни был могущественным волшебник, создавший Кошмар, реальность неизбежно сильнее.

– Тогда почему они не могут справиться сами? Зачем нужны мы? – Она прервалась, когда ответ на вопрос сам всплыл в ее голове вместе со словами профессора. – Люди не любят правду.

– О, да.

Последовал смешок, а Эль посмотрела на вновь бесновавшееся в оковах чудовище. То бросалось на прочную сеть, желая вырваться на свободу, но… без толку.

– Попробуй, – неожиданно услышала она и вздрогнула.

– Что?

– Погрузись в Хаос.

– Но разве…

– Делай, Страда, – раздался раздраженный рык, а потом профессор добавил, но уже много тише: – Одна и та же трагедия не случается дважды. Но, если все же произойдет… Что же, значит, такова судьба.

Эль не была уверена, о чем именно бормотал Сапата. Скорее всего, о своем последнем ученике, который превратился в главную страшилку всего Озилэнда, но… Это же просто смешно! Сейчас все совершенно иначе. Она никогда бы не стала похожей на Колдуна. Эль не такая. Эль совершенно другая! А потому она смело протянула руку к бурлившему вокруг Хаосу, и, похоже, в этот тревожный момент замер даже бесившийся в сетях Кошмар. Он как-то жалобно заскулил, видимо, прекрасно понимая, что сейчас будет, и содрогнулся, когда Эль схватила первый настоящий образ из этого первозданного марева. Эль потянула воспоминание на себя, ощутив неожиданный холод, когда в туго скрученной нити промелькнуло что-то похожее на столь редкие в этих краях снега, а в следующий миг что-то случилось.

Она не могла бы сказать, как именно это произошло. Эль даже не сумела уловить тот момент, когда реальность вокруг нее непоправимо изменилась. Просто в одно мгновение все вдруг исчезло: Хаос, его огненные вспышки, огромная фигура наставника, мерцавшая сеть и зажатая в собственных руках единственная нить воспоминаний, которая обвилась вокруг Кошмара. А тот будто бы резко увеличился в размерах. Его тьма заклубилась и неожиданно, наплевав на собственную телесную форму, вдруг начала просачиваться сквозь узлы в широком плетении сети. Она извивалась десятками дымных щупалец, пока стремительно карабкалась вверх по той самой нити, что зачем-то до сих пор удерживала в своей руке Эль, и становилась все чернее и гуще. И, конечно, следовало немедленно разжать пальцы и отпустить змеей подбиравшуюся темноту, но Эль не могла. Ладонь будто свело, руки не слушались, и лишь когда первые языки черноты коснулись побелевших от напряжения пальцев, она вскрикнула, отбросила прочь свившиеся жгутом воспоминания, но было поздно.