Текст книги "Пять красных селедок. Девять погребальных ударов"

Кэмпбелл мертв

– Слышали про мистера Кэмпбелла? – спросил мистер Мердок, хозяин бара «Герб Макклеллана», тщательно протирая стакан перед тем, как наполнить его пивом.

– Нет. В какую еще передрягу он успел попасть? – спросил Уимзи и, облокотившись о барную стойку, приготовился наслаждаться рассказом.

– Он умер.

– Умер? – Ответ ошеломил Уимзи настолько, что он, сам того не сознавая, начал копировать речь собеседника.

Мистер Мердок кивнул:

– Да. Макадам только что приехал с новостями из Гейтсхауса. Тело нашли в два часа дня в холмах близ Ньютон-Стюарта.

– Святые небеса! – воскликнул Уимзи. – И отчего же он скончался?

– Упал в речку и захлебнулся. Так говорят. Туда уже отправились полицейские.

– Несчастный случай, полагаю.

– Наверное. Люди из Боргана видели Кэмпбелла после десяти часов утра. Он расположился недалеко от моста и рисовал. В два часа дня проходивший мимо со своей удочкой майор Дугал заметил лежавшее в воде тело. Весь берег покрыт большими скользкими валунами. Наверное, он решил спуститься вниз, чтобы набрать воды для своих красок, и поскользнулся.

– Масляные краски водой не разводят, – заметил Уимзи. – Но, вероятно, Кэмпбелл решил размешать горчицу для сандвича, наполнить чайник или разбавить виски. Знаете, Мердок, отправлюсь-ка я, пожалуй, туда и взгляну, что да как. Вы же знаете, что трупы – моя страсть. Где находится это место?

– Поезжайте по дороге, что тянется вдоль берега через Критаун в сторону Ньютон-Стюарта, – пояснил Мердок. – За мостом сверните направо. А потом еще раз направо возле указательного столба на дороге, ведущей на Багреннан. Дальше двигайтесь до тех пор, пока не минуете небольшой мост через Кри, и держитесь правее.

– В общем, – произнес Уимзи, – нужно постоянно поворачивать направо. Я знаю это место. Там есть мост, шлагбаум и речушка, в которой водится лосось.

– Да, она называется Миннох. Там мистер Деннисон выловил в прошлом году огромную рыбину. Это место будет как раз перед шлагбаумом. Чуть левее.

Уимзи кивнул:

– В таком случае разрешите откланяться. Не хочется пропустить это событие. Увидимся позднее, старина. Готов поклясться, это самая оригинальная проделка Кэмпбелла. Ничто в жизни ему не удалось лучше, чем уход из нее. Что скажете?

Это был восхитительный день августа, и сидящий за рулем автомобиля Уимзи едва не мурлыкал от удовольствия. Дорога из Керкубри в Ньютон-Стюарт отличалась редкой красотой. А если к этому прибавить ярко сияющее в чистом небе солнце, плывущие белоснежные облака, пестреющие цветами живые изгороди, отличную ровную дорогу, мерно урчащий мощный мотор и ожидающий в конце пути труп, то чашу счастья Питера Уимзи можно было считать полной. Он был человеком, предпочитавшим простые удовольствия.

Его светлость миновал Гейтхаус, бодро помахав рукой хозяину гостиницы «Энвос», проехал мимо мрачно-темных стен замка Кардонесс, в тысячный раз подивился странной японской красоте фермы Мосс-Ярд, напоминавшей алый рубин в обрамлении редких деревьев на фоне голубой воды, и итальянскому очарованию Киркдейла, окаймленного тонкими, переплетенными между собой деревьями и лазурной полоской побережья залива Уигтаун, поблескивающей от солнца. Затем взору Уимзи открылась старая приграничная крепость Бархольма, окруженная белоснежными домиками фермеров. А потом его внезапно ослепила пронзительная зелень травы, вынырнувшая из тени раскидистых деревьев, подобно одной из лужаек Авалона[4]4
  Мифический остров в кельтских легендах.


[Закрыть]. Заросли дикого чеснока остались позади, но его аромат все еще витал в воздухе, наполняя его трепетом крыльев вампиров и напоминая о темном прошлом крепости. Его светлости встретилась старая мельница на белом фундаменте, сложенная из осыпавшегося гранита и окруженная облаком каменной пыли; буровая вышка, четко вырисовывавшаяся на фоне неба и стоявший на якоре буксир. Затем взору нашего путешественника открылись развешанные для просушки сети и полукружье залива с мутной лилово-коричневой водой, берегами, покрытыми розовым ковром цветущей армерии и величественной горой Кэрнсмор, грозно возвышающейся над Критауном. И снова дорога – ныряющая и петляющая, какие-то белые строения слева от нее, скользящие по поверхности тени облаков, домики с розами и астрами, жмущимися к белым и желтым стенам, а потом Ньютон-Стюарт с его серыми крышами, небольшими группами спускавшимися к каменистому руслу Кри, и устремленными ввысь остроконечными башенками. Дорога тянется через мост и уходит вправо возле церковного кладбища, ведя в Багреннан. Она петляет и извивается подобно речушке Кри, выглядывающей из-за стволов деревьев, высоких цветов и зарослей папоротника-орляка у обочины. Дальше снова какое-то строение и длинная аллея из рододендронов, лесок из серебристых берез, тянущихся все выше и выше, до тех пор, пока не закроют собой солнечный свет. Затем небольшое скопление каменных домиков, мост и шлагбаум, каменистая дорога, вьющаяся между округлыми холмами, похожими на дворец короля эльфов, покрытый сочной зеленой травой и лиловый от вереска, менявшего свой оттенок в тени набегавших облаков.

Подъехав ко второму мосту со старым шлагбаумом, Уимзи сбавил скорость и припарковался на поросшей травой обочине, где уже находились другие автомобили. Бросив взгляд налево, он заметил группу людей, столпившихся на краю речушки ярдах в сорока – пятидесяти от дороги. Он двинулся к ним по протоптанной овцами тропинке и вскоре оказался на краю гранитной скалы, отвесно спускавшейся к шумным водам Минноха. Рядом с ним, почти у обрыва, стояли мольберт и небольшой стульчик, на котором лежала палитра. Внизу, у самой кромки коричневой воды, среди кустов боярышника лежало нечто странное и зловещее. Над этим трудноразличимым объектом склонились два или три человека.

Незнакомый мужчина – вероятно, местный фермер – поприветствовал Уимзи с каким-то настороженным волнением.

– Он там, внизу, сэр. Упал с обрыва. Сержант Дэлзиел и констебль Росс расследуют обстоятельства.

С первого взгляда становилось понятно, что здесь произошло. К мольберту был прикреплен холст с нанесенным на него рисунком. Работу выполнили лишь наполовину, краски еще не успели высохнуть и влажно поблескивали в лучах солнца. Уимзи представил, как художник поднимается со своего места, отходит назад, чтобы посмотреть на результат собственного труда, пятится к вероломному обрыву. Затем скрип каблука по гладкой каменной поверхности, отчаянная попытка сохранить равновесие, скольжение кожаной подошвы по невысокой траве, пошатывание, падение – и тело с глухим стуком ударяется об острые камни, что торчат из бурлящей воды подобно клыкам огромного чудовища.

– Я знал его, – произнес Уимзи. – Как ужасно, верно? Пожалуй, спущусь вниз и посмотрю, что там.

– Глядите под ноги, – предостерег фермер.

– Непременно, – ответил Уимзи, подобно крабу карабкаясь по камням и зарослям папоротника. – Мне совсем не улыбается перспектива стать еще одним предметом интереса полиции.

Услышав шум, сержант поднял голову. Он и его светлость уже встречались, поэтому Дэлзиел знал об интересе Уимзи к разного рода происшествиям.

– Приветствую вас, милорд! – весело произнес он. – Я не сомневался, что в скором времени увижу вас здесь. Возможно, вы знаете доктора Кэмерона?

Уимзи пожал руку врачу – долговязому мужчине с непримечательным лицом – и спросил, как продвигается расследование.

– Я уже осмотрел его, – сообщил доктор. – Смерть наступила несколько часов назад. Трупное окоченение ярко выражено.

– Он захлебнулся?

– Точно сказать не могу. Но по моему мнению – заметьте, весьма субъективному, – причина смерти не в этом. Височная кость сломана, поэтому я склонен считать, что он скончался вследствие падения или удара о камни внизу. Но вы же понимаете, что я не могу дать официального заключения до тех пор, пока не произведу вскрытие и не увижу, есть ли в легких вода.

– Да, – кивнул Уимзи. – Ударившись головой, он мог лишиться сознания, а настоящей причиной смерти стало утопление.

– Именно так. Когда мы обнаружили его, рот находился под водой. Но так могло произойти и оттого, что почву под телом размыло потоком и голова ушла под воду. На руках и голове имеются ссадины, некоторые – но это опять же мое субъективное мнение – получены уже после смерти. Вот видите? Здесь и здесь.

Доктор перевернул труп, чтобы его светлость мог получше рассмотреть царапины. Потревоженное тело осталось таким же скрюченным, как и прежде, словно Кэмпбелл застыл в тот момент, когда пытался защитить лицо от угрожающе острых камней.

– Самый сильный удар пришелся вот сюда, – добавил доктор.

Он взял руку Уимзи в свою, приложил пальцы к левому виску покойного, и его светлость почувствовал, как от легкого касания кость подалась.

– Природой устроено так, что в этом месте мозг защищен хуже всего, – объяснил доктор Кэмерон. – Здесь кости черепа заметно тоньше и даже от сравнительно несильного удара могут треснуть точно яичная скорлупа.

Изящные длинные пальцы Уимзи осторожно ощупывали голову и конечности погибшего. Доктор наблюдал за его действиями с выражением одобрения на лице.

– Послушайте, – произнес он, – из вас получился бы превосходный хирург. Ваши руки словно созданы для этого.

– Но не мозги, – со смехом возразил Уимзи. – Да, у него достаточное количество повреждений. Что неудивительно после падения с такого обрыва.

– Опасное место, – заметил сержант. – Что ж, доктор, тут мы уже все осмотрели. Наверное, надо отнести труп в машину.

– А я поднимусь наверх и взгляну на картину, – сказал Уимзи, – если, конечно, вам не потребуется моя помощь здесь. Мне не хотелось бы мешаться под ногами.

– Нет-нет, – поспешно возразил сержант. – Спасибо за предложение, милорд, но мы справимся сами.

Наклонившись, сержант и констебль подхватили тело с двух сторон. Убедившись в том, что они действительно не нуждаются в помощи, Уимзи вновь вскарабкался наверх. Вот теперь ему удалось как следует рассмотреть творение покойного Кэмпбелла. Быстро и умело нанесенным мазкам не хватало завершенности, и все же чередование света и тени, искусно созданное мастихином, производило неизгладимое впечатление. На полотне был нарисован рассвет. Уимзи вспомнил показания свидетелей о том, что они видели художника за работой уже в десять часов утра. Серые камни изображенного на пейзаже моста отливали прохладным золотом раннего утра. На их фоне пламенели алые и желтые ягоды рябины, отбрасывая яркие блики на бурлящую внизу коричневую с белой пеной воду. В левом углу холста просматривались сквозь зыбкую голубую пелену вершины холмов, устремленные в подернутые предрассветной дымкой небеса. На переднем плане раскинулся во всем своем золотистом великолепии папоротник-орляк, усыпанный разноцветными каплями росы.

Уимзи поднял со стульчика палитру и мастихин. Он уже заметил, что Кэмпбелл использовал всего несколько красок, и это произвело на него благоприятное впечатление, поскольку он очень любил, когда экономия средств приводила в итоге к незаурядному результату. На земле лежала старая сумка, вероятно, служившая своему хозяину не один год. Скорее по привычке, нежели следуя дедуктивному методу, Уимзи внимательно изучил ее содержимое.

В основном отделении он обнаружил небольшую, наполовину пустую фляжку с виски, стакан с толстыми стенками, сверток с хлебом и сыром, восемь кистей, связанных вместе обрывком тряпицы, служившей некогда носовым платком, а теперь превратившейся в тряпку, дюжину кистей разного размера, еще парочку мастихинов и скребок. В сумке было и несколько тюбиков с краской. Уимзи аккуратно разложил их на гранитной поверхности подобно ряду маленьких трупов.

Среди них были: совсем новый чистый тюбик, наполненный киноварью, весом полфунта, полупустой тюбик ультрамарина № 2, еще один почти полный тюбик желтого крона и точно такой же, но совершенно пустой. Уимзи отметил не совсем полный полуфунтовый тюбик зеленовато-голубой краски, опустевший на три четверти тюбик кобальта и еще один – невероятно грязный, без этикетки, которому изрядно досталось в этой жизни. Только вот на его содержимом это никак не отразилось. Он оставался практически полным. Открутив колпачок, Уимзи разглядел темно-малиновый оттенок. Коллекцию завершал почти пустой тюбик бледно-розовой краски и полуфунтовый очень грязный тюбик лимонной. Судя по всему, ею пользовались тоже не слишком часто.

С минуту Уимзи рассматривал сей натюрморт, а потом решительно сунул руку в сумку. Однако в основном отделении больше ничего не было, кроме нескольких цветков сухого вереска, остатков табака и многочисленных крошек. Поэтому его светлость переключил свое внимание на два других, сравнительно небольших отделения.

В первом обнаружилась небольшая пачка вощеной бумаги, о какую вытирались кисти, маленькая оловянная баночка из-под репеллента с липкой завинчивающейся крышкой, в которой содержалась камедь, и старый ковшик, похожий на тот, что был прикреплен к мольберту.

Третье, и последнее, отделение сумки было заполнено всевозможными мелочами. Здесь лежал спичечный коробок фирмы «Суон Веста» с кусочками древесного угля внутри, оловянный портсигар, также содержащий уголь, и несколько мелков красного цвета; небольшой блокнот для зарисовок, изрядно перепачканный маслом; три или четыре ножа для резки холста, остроту которых Уимзи опробовал на собственных пальцах; несколько пробок от бутылок и пачка сигарет.

Длинный любопытный нос Уимзи подрагивал, как у кролика, когда он перевернул сумку и хорошенько встряхнул ее в слабой надежде извлечь из глубин что-нибудь еще. Он выпрямился в полный рост и тщательно осмотрел мольберт, землю вокруг него и стульчик, на котором сидел художник.

Рядом с мольбертом лежал широкий плащ в крупную клетку. Уимзи поднял его с земли и внимательно обследовал карманы. В них он обнаружил перочинный нож с одним сломанным лезвием, половинку печенья, еще одну пачку сигарет, коробок спичек, носовой платок, два мотка лески для форели в прозрачной бумаге и обрывок веревки.

Его светлость покачал головой. Искомого среди этих вещей не оказалось. Он вновь обследовал землю, водя носом точно собака, почуявшая след, а затем, разочарованный результатом, начал осторожно спускаться по гладкой каменной поверхности. Там были трещины, в которых могло что-нибудь застрять, а также заросли папоротника и вереска и колючие корни утесника. Его светлость обыскал и ощупал каждый дюйм, укалывая пальцы и отчаянно ругаясь. Колючки утесника пробрались ему в штанины и ботинки. Жара сводила с ума. Почти спустившись к воде, Уимзи поскользнулся и был вынужден проделать остаток пути на ягодицах. Услышав окрик, его светлость поднял голову.

– Пытаетесь восстановить события, милорд?

– Не совсем, – ответил Уимзи. – Подождите, не уходите.

Он снова вскарабкался наверх. Труп уже лежал на носилках в ожидании транспортировки.

– Вы обыскали его карманы? – тяжело дыша, спросил Уимзи.

– Пока нет, милорд. Для этого будет достаточно времени в участке. Вы же знаете, что это простая формальность.

– Нет, – возразил Уимзи, сдвинул шляпу на затылок и вытер пот со лба. – Кое-что кажется мне весьма странным, Дэлзиел. Я осмотрю карманы покойного прямо сейчас?

– Разумеется. Мы никуда не торопимся. Так что вполне можем сделать это здесь, а не в участке.

Уимзи присел на корточки рядом с носилками, а сержант расположился поблизости и достал блокнот, приготовившись составлять опись содержимого карманов.

В правом кармане куртки обнаружился еще один носовой платок, каталог «Харди», два мятых счета и предмет, заставивший сержанта со смехом воскликнуть:

– Что это? Губная помада?

– Ничего непристойного, – печально промолвил Уимзи. – Это держатель для графитового карандаша. Кстати, произведенный в Германии. Что ж, если мы нашли эту вещицу, то в кармане должно быть что-нибудь еще.

Однако содержимое левого кармана оказалось не таким уж интересным – небольшой штопор и крошки. В нагрудном кармане лежали часы фирмы «Ингерсолл», расческа и наполовину использованный блокнот с почтовыми марками. После этого Уимзи без особого энтузиазма переключился на карманы брюк, поскольку покойный не надел жилета.

В правом кармане он нашел немного денег – монеты и мелкие купюры – и связку ключей на кольце. В левом кармане – пустой спичечный коробок и складные маникюрные ножницы. В заднем кармане хранилась пачка ветхих писем, несколько газетных вырезок и маленький блокнот без записей.

Уимзи выпрямился и внимательно посмотрел на сержанта.

– Нужной мне вещи здесь нет, – сообщил он, – и я понятия не имею, где ее искать, Дэлзиел. У меня лишь одно объяснение: искомый предмет мог упасть в воду. Ради бога, созовите своих людей и отправьте на поиски прямо сейчас. Не теряйте ни минуты.

Сержант ошеломленно смотрел на пребывающего в сильном возбуждении южанина, а констебль сдвинул свою фуражку и озадаченно поскреб затылок.

– Что именно мы должны найти? – спросил он.

(Лорд Питер Уимзи объяснил, что и зачем он собирается искать, и сообразительный читатель наверняка сам догадается, о чем идет речь, поэтому детали опустим.)

– Значит, вы считаете, что это очень важно, – протянул Дэлзиел с видом человека, блуждающего впотьмах и силящегося разглядеть впереди хоть какой-то проблеск света.

– Важно? – переспросил Уимзи. – Конечно, это очень важно. Чрезвычайно! Вы полагаете, я стал бы кататься по этому проклятому склону, постепенно превращаясь в игольницу, утыканную булавками, если бы это не было важно?

Данный аргумент произвел на сержанта впечатление. Он созвал своих подчиненных и отдал им приказ прочесать тропинку, берег и дно речушки в поисках затерявшейся улики. Уимзи же тем временем направился к старенькому четырехместному «моррису», стоявшему на траве в самом начале тропы.

– Да, – кивнул констебль Росс, выпрямляясь и слюнявя пальцы, прежде чем погрузить их в колючие заросли, – это его машина. Может, в ней вы отыщете то, что вам необходимо.

– Вы и сами в это не верите, приятель, – произнес Уимзи, однако подверг автомобиль покойного тщательному осмотру, сосредоточив все свое внимание на заднем сиденье.

Особенно его заинтересовало черное масляное пятно. Лорд Питер тщательно изучил его с помощью лупы, тихонько насвистывая себе под нос. Вскоре он заметил еще одно похожее пятно сразу за водительским сиденьем. Там же, на полу, лежал свернутый коврик. Его Питер Уимзи осмотрел дюйм за дюймом и был вознагражден, обнаружив немного гравия и масляное пятно.

Уимзи достал из кармана трубку и закурил. После этого он пошарил в карманах сидений и вытащил карту местности. Устроившись на водительском месте, лорд Питер разложил карту на руле и погрузился в размышления.

Вскоре вернулся сержант. Он был в одной рубашке, а его лицо раскраснелось и покрылось капельками пота.

– Мы обыскали обрыв сверху донизу, – сообщил он, наклоняясь, чтобы выжать воду из штанины, – но так и не нашли то, что вам нужно. Может, теперь вы нам объясните, почему считаете этот предмет таким важным?

– Вот как? – поднял брови Уимзи. – По-моему, вы изрядно взмокли, Дэлзиел. А я прекрасно охладился, сидя в тени. Значит, вы ничего не нашли?

– Нет, – с вызовом ответил сержант.

– В таком случае, – произнес лорд Уимзи, – вам лучше обратиться к коронеру. Хотя нет, у вас же в участке нет коронера. Тогда вам нужен окружной прокурор. Отправляйтесь к нему и доложите, что Кэмпбелла убили.

– Убили? – воскликнул Дэлзиел.

– Да. Мы действительно имеем дело с убийством.

– Эй! – позвал сержант. – Это я тебе, Росс!

Констебль быстро подошел к нему.

– Его светлость полагает, что Кэмпбелла убили, – пояснил Дэлзиел.

– Правда? – удивился Росс. – Ну и дела. И что же заставило его светлость сделать такой вывод?

– Степень окоченения, – начал перечислять Уимзи, – то обстоятельство, что вы не сумели отыскать нужного мне предмета, пятна смазки на сиденьях «морриса» и характер покойного. Он был человеком, убийством которого многие могли бы гордиться.

– Что касается трупного окоченения, – произнес сержант, – то это сфера доктора Кэмерона.

– Должен признаться, – сказал врач, присоединившийся к компании, – что я весьма озадачен. Если бы покойного не видели после десяти часов утра, я бы решил, что он мертв уже часов двенадцать.

– О том и речь, – кивнул Уимзи. – Но можно заметить, что пейзаж, выполненный быстросохнущей краской, до сих пор кое-где остался влажным, несмотря на палящее солнце и сухой воздух.

– Да, – кивнул доктор. – Я вынужден заключить, что труп окоченел быстрее из-за ледяной воды.

– А вот я не стану делать подобных выводов. Я полагаю, что Кэмпбелла убили примерно около полуночи. Картина меня не убеждает. И я не верю, что она говорит нам правду. Кэмпбелл никак не мог работать над ней сегодня в десять часов утра.

– Это почему же? – поинтересовался сержант.

– На то есть причины, о каких я упоминал ранее, – ответил Уимзи. – И еще кое-что. Мелочь, но она подтверждает мое предположение. Место происшествия выглядит так, словно Кэмпбелл поднялся со своего места, отошел назад, чтобы взглянуть на свое творение издалека, споткнулся и упал вниз. Однако палитра и мастихин аккуратно лежали на стуле. Если бы все действительно было так, как я описал выше, Кэмпбелл оставил бы палитру на пальце и держал в руке кисть или мастихин, чтобы в случае необходимости нанести дополнительный мазок. Я не говорю, что он не мог положить их на стул. Просто хочу сказать, что все выглядело бы более естественно, если бы мы нашли палитру рядом с телом, а мастихин – где-нибудь на склоне.

– Верно, – согласился Росс. – Мне приходилось видеть, как они это делают. Отходят на несколько шагов назад, слегка прикрыв глаза, а потом подаются вперед с кистью в руке, будто готовятся метнуть дротик.

– Моя версия такова, – продолжил Уимзи. – Убийца привез тело Кэмпбелла на склон рано утром в его собственной машине. На нем была шляпа покойного с мягкими полями и этот отвратительный клетчатый плащ, чтобы проходившие мимо люди приняли его за Кэмпбелла. Труп лежал на полу в машине, накрытый сверху велосипедом, который и оставил масляные пятна на обивке. Все это было прикрыто ковриком – на нем имеются аналогичные масляные пятна. Потом преступник вытащил тело из машины, на плечах отнес к краю обрыва и столкнул вниз. А может, оставил до поры до времени наверху, накрытое ковриком, а сам, все еще в шляпе и плаще Кэмпбелла, сел за мольберт и нарисовал картину. Создав видимость, будто Кэмпбелл творит на свежем воздухе, убийца снял шляпу и плащ, оставил палитру и мастихин на стульчике и преспокойно убрался восвояси на велосипеде. Место это настолько уединенное, что здесь можно совершить дюжину убийств, если правильно рассчитать время.

– Любопытная версия, – протянул Дэлзиел.

– Ее можно проверить, – сказал Уимзи. – Если вы найдете свидетеля, которому удалось поговорить с Кэмпбеллом или подойти настолько близко, чтобы разглядеть его лицо, так и быть, я признаю, что ошибся. Но если свидетели видели лишь шляпу и плащ и заметили нечто громоздкое на заднем сиденье автомобиля, тогда моя версия имеет право на существование. Заметьте, я не настаиваю на непременном наличии велосипеда. Но на месте убийцы я воспользовался бы именно этим средством передвижения. Если же вы внимательнее изучите масляное пятно с помощью лупы, то наверняка обратите внимание на оставленные шинами отметины.

– Я не говорю, что вы не правы, – произнес Дэлзиел.

– Что ж, хорошо, – продолжил Уимзи. – Давайте представим дальнейшие действия преступника. – Его светлость выразительно похлопал по карте, и оба полисмена склонились над ней вместе с ним. – Итак, у него под рукой только велосипед, и ему необходимо создать себе алиби. Возможно, он не стал ломать голову и придумывать сложную комбинацию. И все же ему необходимо было как можно скорее убраться отсюда. Сомневаюсь, чтобы он направился в Ньютон-Стюарт или Критаун. Вряд ли преступник двинулся на север. Ведь там вокруг Ларга и Ринз-оф-Келлз одни холмы. Он мог поехать в сторону Глен-Трул, но это лишено смысла. Поэтому ему оставалось лишь вернуться тем же путем, каким он прибыл сюда. Конечно, убийца мог направиться вдоль реки Кри по восточному берегу и добраться до Миннигафа, минуя Ньютон-Стюарт, и затем оказаться в Нью-Галловее. Но этот путь слишком длинный и проходит в непосредственной близости от места преступления. По-моему, для него было лучше всего вернуться на дорогу и поехать на северо-запад мимо Багреннана, Кэрндерри, Крисайда и Драмбейна, чтобы попасть на железнодорожную станцию в Бархилле. Это примерно девять или десять миль. Он вполне мог преодолеть это расстояние за час, если ехал быстро, или за полтора часа в случае не слишком хорошей дороги. Предположим, что преступник закончил картину в одиннадцать часов. Тогда он попадает на станцию Бархилл в двенадцать тридцать. Там он мог сесть на поезд, отправляющийся в Странрар, Порт-Патрик или даже в Глазго. Если же он бросил где-то свой велосипед, то ему уже ничто не мешало воспользоваться автобусом. На вашем месте я бы начал расследование с этого направления.

Сержант посмотрел на своих коллег и заметил в их глазах одобрение.

– А кто, по вашему мнению, милорд, мог бы с большей вероятностью совершить данное преступление? – спросил он.

– Ну, – пожал плечами Уимзи, – мне приходят на ум полдюжины человек с весьма вескими мотивами. Однако убийца должен быть художником, причем талантливым. Ведь ему необходимо было убедить окружающих, будто картину написал Кэмпбелл. Он должен уметь водить автомобиль и иметь велосипед. Или знать, где его добыть. К тому же он наверняка крепко сложен, коль с легкостью нес тело на себе. А это так, ведь следов волочения я не обнаружил. Вероятно, он встретился с Кэмпбелом после четверти десятого прошлым вечером. В это время я видел, как тот покидал бар «Герб Макклеллана» живым и раздраженным. Еще убийца должен прекрасно знать местность и людей. Очевидно, ему было известно, что Кэмпбелл проживает один. К нему приходила лишь уборщица, и его отъезд из дома рано утром никого не удивил бы. Преступник живет где-то поблизости или имеет веские причины для того, чтобы подниматься рано утром, до завтрака. Если вы найдете мужчину, отвечающего всем этим условиям, то это наверняка и есть убийца. Его вполне можно отследить по железнодорожному билету, если, конечно, он брал такой. Но не исключено, что я сам вам на него укажу, если еще немного поразмышляю над этим делом.

– Ладно, – кивнул сержант. – Когда догадаетесь, кто он такой, сообщите нам.

– Непременно, – пообещал Уимзи. – Только это вряд ли доставит мне удовольствие. Ставлю десять к одному, что убийцей окажется кто-то, кого я прекрасно знаю и к кому испытываю большую симпатию, нежели к Кэмпбеллу. И все же людей убивать нельзя, какими бы неприятными они ни были. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы изловить его. Если, конечно, он не перережет мне глотку.