Текст книги "Религиозный сионизм. История и идеология"

Создание Главного раввината

Среди факторов, приведших к созданию Главного раввината, можно назвать существование множества квазиофициальных раввинистических объединений в Эрец-Исраэль, тяжелое финансовое положение многих раввинов и презрительное отношение к должности хахам-баши как представителя немусульманской религии при османском правлении. Оппоненты, в свою очередь, опасались того, что назначенцами на эту должность окажутся марионетки, а не выдающиеся знатоки Писания; оппонентов полностью поддерживали ревнители веры из старого ишува, активно сопротивлявшиеся этому плану. Новое правительство Эрец-Исраэль создало прекрасную возможность для изменения статус-кво. Рав Кук, однако, остался недоволен значением и централистским устройством создававшегося Главного раввината. Выступая на съезде, посвященном его инаугурации, он заявил, что «возрождение раввината, а именно возвращение раввинату его чести, созвучно обещанию, данному в пророчестве: “И опять буду поставлять тебе судей, как прежде, и советников, как вначале…”» (Ис. 1: 26) [Kook 1980: 52].

Получается, что рав Кук связывал создание раввината с общим своим мессианским толкованием текущих событий. Он довольно прозрачно намекал на возрождение Синедриона – собственно, он предложил, чтобы в Совете раввинов был семьдесят один член, по числу членов Верховного Синедриона. Кроме того, рав Кук предложил создать в рамках Совета раввинов небольшой комитет, который встречался бы раз в три месяца, в составе двадцати трех человек – по числу членов Малого Синедриона. Много лет спустя, когда Маймон вел безнадежную борьбу за учреждение Синедриона после создания Государства Израиль, он писал: «Я уверен, что если бы Рав Кук дожил до того дня, когда перед ним предстало бы обновленное Государство Израиль и его столица Иерусалим, он продолжил бы осуществлять пророчество, возродив Синедрион» [Maimon 1951: 57]. Однако рав Кук оставил надежды возродить Синедрион по причине существования ультраортодоксальной оппозиции, которая, как уже отмечалось, сильно влияла на его решения.

Главный раввинат был образован в 1921 году. Совет раввинов состоял из восьми раввинов и трех «советников» – не раввинов. Совет был учрежден, но, по сути, не функционировал. Рав Кук занимал должность раввина ашкеназов, раввином сефардов был Яаков Меир. В определенном смысле Главный раввинат представляет собой явление, типичное для современного централизованного государства, где религия подчинена светской власти – именно так это виделось в рамках Британского мандата. Избрание в раввинат рава Кука, в свое время придавшего легитимность религиозно-сионистской идее, наделило религиозный сионизм определенными преимуществами перед ультраортодоксами.

Здесь уместно рассмотреть еще некоторые аспекты создания раввината, которые впоследствии сказались на развитии религиозного сионизма.

Во-первых, религиозный сионизм, как и все сионистское движение в целом, сделал своим девизом объединение. В этом и состоит смысл собирания изгнанников в одну общность, объединение Торы, народа и земли. Во многих статьях религиозно-сионистских мыслителей, где речь шла о насущных проблемах, надежда на объединение подавалась как цель всего движения. При этом основной духовный институт разделил полномочия между главными раввинами ашкеназов и сефардов – и этот раскол сохранялся долгие годы, несмотря на многократные призывы к переменам.

Во-вторых, привлечение юристов, которые не являлись раввинами и по сути представляли собой «светскую» составляющую Совета раввинов, сильно повлияло на отношение религиозного сионизма к зазору между религиозным и светским. Хорошо известно, что раввины не одобряли подобного сотрудничества и даже говорили об этом в открытую на заседаниях специально созданного комитета, во главе которого стоял Норман Бентвич. Хуже известен тот факт, что прежде, чем рав Кук категорически высказался против включения любых светских лиц в состав Совета раввинов, некоторые раввины поддержали это начинание. По их мнению, наличие в Совете светских лиц было способно сблизить стороны и вызвать всеобщую симпатию к новообразованной религиозной институции – на это возлагались большие надежды. Однако рав Кук был готов поступиться частью авторитета Главного раввината ради того, чтобы обеспечить его независимость от любых светских элементов. Он отказался от полноты юрисдикции в вопросах гражданского права, но не смог помешать участию светских представителей в работе Совета раввинов.

В-третьих, необходимо понять, почему от представителей разных общин, живших в стране, поступали требования включить в Совет светских лиц. Эти представители рассчитывали на то, что Главный раввинат подстроится под требования времени, а именно проведет «реформу» галахи в свете новых потребностей ишува. Именно отсюда исходило требование того, чтобы светские лица в составе Совета раввинов были юристами. По ходу обсуждений в комитете Бентвича представители общин выдвинули прямое требование дать юристам право изменять решения раввинских судов; предсказуемо, рав Кук и раввины ответили решительным отказом. Эти события показывают, как велик зазор между тем, какие ожидания возлагались на главный раввинистический институт, и тем, что он был в состоянии обеспечить на самом деле, а также между ним и консервативной реальностью, мешающей осуществить эти ожидания. Соответственно, Главный раввинат был обречен лавировать между разными точками зрения, не присоединяясь ни к одной из них.

Рав Кук использовал свое положение главного раввина для того, чтобы раздавать должности раввинов своим идеологическим сторонникам. Например, хотя должность раввина города Хайфы официально занимал рабби Барух Маркус, рав Кук поддержал назначение на его место рабби Иегошуа Каниэля – возможно, потому, что Маркус был связан с кругами «Агудат Исраэль». Иногда рав Кук вступал в противостояние с «Мизрахи» и пытался выдвинуть кандидатов из собственного круга в противовес ее кандидатам[58]58
  См. [Vilian 2003].


[Закрыть]. Эта традиция сохранилась и после его смерти, когда представители круга рава Кука попытались выбрать рабби Якоба Харлапа на должность главного раввина, потеснив кандидата «Мизрахи» – рабби доктора Ицхака Герцога. На плакате в поддержку рабби Харлапа было написано: «Рабби [Йосеф Хаим] Зоненфельд [лидер ультраортодоксов из старого ишува] говорил: он боится, что вслед за блаженной памяти равом Куком придет раввин-доктор. Потому и молился за единство в совете». Герцог впоследствии все-таки был избран главным раввином.

Историки сходятся на том, что Главный раввинат с самого начала оказался не слишком успешным начинанием. Если бы не харизматичная фигура рава Кука, он мог бы умереть собственной смертью. В подмандатный период Главный раввинат был маргинализирован и воспринимался как малозначительный орган – его раздирали внутренние и внешние противоречия. По причине своего официального статуса он не мог занимать решительной позиции в вопросах, имевших для ишува первостепенное значение [Friedman 1972]. Масштабы влияния и деятельности Главного раввината задал рабби Ицхак Герцог, бывший главный раввин Ирландии, а с 1936 года – главный раввин Эрец-Исраэль. Если рав Кук представлял себе Главный раввинат как внешний орган, находящийся в значительной степени в противостоянии институтам ишува, то рабби Герцог занялся его институционализацией внутри ишува и добился его легитимации со стороны лидеров. Впоследствии рабби Герцог встал во главе противостояния Главного раввината Белой книге и поддержал, хотя и довольно пассивно, политику «Хаганы» по вопросам «сдержанности» (хавлага) и нелегальной иммиграции. Притом что Главный раввинат долгие годы сохранял репутацию пассивного органа, он все же внес свой вклад в единение ишува в первые годы подмандатного периода, как минимум на символически-репре-зентативном уровне.

Глава шестая
«Ха-поэль ха-мизрахи»: против изгнания и буржуазии

Избирателями «Мизрахи» были по большей части представители среднего класса, что объясняет, почему в первые два десятилетия своего существования ее так привлекал политический сионизм. Ее лидеры не включали создание религиозного рабочего движения в число насущных задач. Равнодушие «Мизрахи» к идеалу киббуш ха-авода (захват труда) было не единственной трудностью. Религиозные евреи не стремились жить так, как жили трудящиеся в Эрец-Исраэль, где деятельность пионеров зачастую подразумевала жизнь в коллективе. Такая жизнь, проникнутая социалистическими идеалами, не предполагала устройства кошерных кухонь и соблюдения иных базовых религиозных обрядов, которые позволили бы включить в процесс религиозных евреев. Создание религиозного рабочего движения требовало железной воли и готовности справляться со сложными ситуациями. И все же одна группа трудящихся – религиозных сионистов хотела участвовать в строительстве нового государства; они и создали «Ха-поэль ха-Мизрахи». Это религиозное рабочее движение, возникшее по необходимости, впоследствии усилилось за счет создания широкого и инклюзивного теологического мировоззрения.

Создание «Ха-поэль ха-мизрахи» в Эрец-Исраэль

Непосредственно после окончания Первой мировой войны сформировалась группа молодых жителей Иерусалима, поставивших перед собой цель принять участие в образовании нового государства. Они создали Федерацию молодежи Эрец-Исраэль при «Мизрахи» (Гистадрут ха-цаир ха-Эрец Исраэли ше-ал-яд ха-Мизрахи), члены которой отправились на сельскохозяйственные работы в Реховот. Впоследствии название организации поменяли на «Молодежь “Мизрахи”» («Ха-Мизрахи ха-цаир»), и она, в отличие от бунтарской «Ха-поэль ха-Мизрахи» с ее поддержкой социалистических идеалов (об этом речь пойдет ниже), сохранила близость к породившему ее движению. Она в основном занималась вопросами городского строительства (например, районов Иерусалима Санхедрия и Неве-Яаков) и распалась в 1928 году, просуществовав около десяти лет. В отделениях «Мизрахи» по всему миру был кинут клич создать образовательно-практическую инфраструктуру для подготовки религиозных пионеров. К концу войны в Польше начало оформляться движение «Пионер “Мизрахи”» («Ха-халуц ха-Мизрахи»), а активисты вроде Шмуэля Хаима Ландау пытались сформулировать для этого движения широкую организационную платформу.

Еще одним фактором, способствовавшим возникновению движения религиозных рабочих, стало прибытие в Палестину религиозной молодежи в ходе третьей алии: они требовали от «Мизрахи», чтобы та предоставила им возможность стать пионерами. Именно ради создания рабочих мест для этой молодежи «Мизрахи» взялась в 1920 году за строительство дороги между Рош-Пиной и Табхой. Там было задействовано около 120 рабочих, однако их неопытность в совокупности с проблемами адаптации подписала этому начинанию приговор. Работы были перепоручены Гистадруту (Федерации труда), однако к этому моменту успела сложиться институциональная схема организации религиозных рабочих. Учредительное собрание «Ха-поэль ха-Мизрахи» состоялось в Тель-Авиве в 1921 году, а в 1922-м организация поставила задачу распространить свое влияние на всю страну. Члены ее хотели отмежеваться от «Мизрахи» в Эрец-Исраэль и стать международной организацией, входящей в состав всемирной «Мизрахи». Официально движение было основано в 1922 году[59]59
  О «Ха-поэль ха-Мизрахи» см. [Aminoah 1931b; Hameiri 1944; Fishman 1979;
  Alfasi 1985; Salmon 2001].


[Закрыть].

Это событие, случившееся в самом начале пути, свидетельствует о том, что в «Ха-поэль ха-Мизрахи» существовали серьезные проблемы с идентичностью. С одной стороны, ее члены ощущали идеологическое сходство с «Мизрахи». Поддержка национально-религиозной идеи создавала очевидную связь между ними и исконным движением религиозных сионистов. С другой стороны, «Ха-поэль ха-Мизрахи» считала, что члены «Мизрахи» равнодушны к идеалам производительного труда или как минимум не прилагают достаточных усилий к их осуществлению. Кроме того, «Ха-поэль ха-Мизрахи» ощущала свое сходство с Гистадрутом. Ее идеологи действительно проводили большую работу в плане отмежевания от социалистических идей международного рабочего движения, таких как солидарность трудящихся и воплощение в жизнь идеалов марксизма. При этом все рабочие, трудившиеся в Эрец-Исраэль, как религиозные, так и нет, сталкивались с одинаковыми трудностями и выполняли одинаково сложные задачи. Другим важным фактором, сближавшим религиозных и нерелигиозных рабочих, была борьба за свои трудовые права. Проблема идентичности постепенно обострялась, поскольку если «Мизрахи» была основана уважаемыми и почитаемыми раввинами, такими как Ицхак Яаков Рейнес и Меир Бар-Илан (Берлин), то члены «Ха-поэль ха-Мизрахи» имели совершенно заурядное происхождение – в основном из семей хасидов. Впоследствии к ним присоединились члены «Бахада» (Брит халуцим датиим – Союз религиозных пионеров), прибывшие в Эрец-Исраэль в начале 1930-х годов. Отсутствие фигур авторитетных раввинов привело к ощущению некоторой отстраненности, однако при этом привнесло сильнейший дух свежести и новаторства. Через несколько лет после основания организации религиозных рабочих проблемы идентичности в ее рядах привели к взрыву, о чем речь пойдет ниже.

Новое сознание

Члены «Ха-поэль ха-Мизрахи» занимались рутинной повседневной деятельностью. Начали они с создания кошерных столовых и бирж труда для религиозных рабочих. Тогда шла отчаянная борьба за рабочие места. В Тель-Авиве работники, входившие в Гистадрут, препятствовали религиозным рабочим получать места в пекарнях и на стройках, в противостояние даже пришлось вмешаться ВСО. В сложившихся тяжелых условиях религиозные рабочие пытались добиться признания своего права жить собственным трудом. Помимо активной деятельности, члены «Ха-поэль ха-Мизрахи» вырабатывали новый тип сознания, получивший название «Тора ва-авода».

Еще до того, как Ландау предложил термин ха-меред ха-кадош («священный бунт»), создатели «Ха-поэль ха-Мизрахи» сформировали у себя бунтарское сознание. На общем уровне они бунтовали против психологии изгнания. Они считали, что физический труд способен исцелить от болезни изгнания, поскольку он способствует созданию нового религиозного человека, здорового душой и телом. В противовес «изгнаннической» пассивности, члены «Ха-поэль ха-Мизрахи» ратовали за инициативность, производительный труд и избавление собственными силами. На уровне движения они бунтовали против «Мизрахи». Члены «Ха-поэль ха-Мизрахи» считали, что «Мизрахи» проникнута духом изгнанничества. По их мнению, члены «Мизрахи» как в Эрец-Исраэль, так и за ее пределами ограничиваются одним: следят, чтобы «сионизм не предпринимал ничего против религии» [Shragai 1957: 36]. В этом смысле они ничем не отличаются от евреев в изгнании: по сути, они как бы привезли свое изгнание в Эрец-Исраэль.

Альтернативное сознание, которое сложилось у членов «Ха-поэль ха-мизрахи», вышло на авансцену в двух разных планах:

В теологическом плане был создан новый подход, исходивший из того, что Бог присутствует в природе и может быть явлен через физический труд.

В общественном плане было выдвинуто положение, что труд оздоровляет человеческое существование, делая каждого хозяином своей судьбы[60]60
  См. [Fishman 1987].


[Закрыть].

К мессианству религиозного сионизма «Ха-поэль ха-Мизрахи» добавила идею личного избавления. Производительный физический труд – необходимая составная часть самореализации и личного спасения. Рассмотрим следующий текст, написанный Шломо Залманом Шрагаем примерно через десять лет после основания «Ха-поэль ха-Мизрахи»:

Особые достоинства Эрец-Исраэль недоступны ни тем, кто туда не стремится [букв, «кто не способен пройти там и четырех парасангов»], ни тем, кто просто дышит ее воздухом; они доступны лишь ее рабочим и фермерам, благословенным Богом. Вот почему нам дана заповедь: «Когда придете в землю» – и там дух ваш будет явлен через следование Торе и ее заповедям – «и посадите какое-либо плодовое дерево» (Лев. 19: 23) – и это благоносящая заповедь. Вот в чем сила работы на земле в Эрец-Исраэль. Она пробуждает божественное в нас и порождает в нас тягу к духовности, стремление к живому Богу, к осмыслению, постижению, вере.

Живя и работая на природе, человек начинает сознавать, что «нет места, где нет Его». Он видит, как все сущее славит Бога, слышит песню земли: «Господь премудростью основал землю» (Прит. 3: 19); «Господня земля и что наполняет ее» (Пс. 23: 1). Он повсюду видит руку Бога и Божественное Провидение.

Труженику его трудовая жизнь не позволяет жить за счет труда других, она не дает ему жить воровством и эксплуатацией других; она дает ему возможность вести честную здоровую жизнь за счет созданного его руками. Подобная жизнь – одна из миссий пророков.

Чтобы представители нашего народа это поняли и стали жить трудовой жизнью, им необходимо претерпеть фундаментальные радикальные изменения в душе. Необходимо искоренить тот образ жизни, к которому мы привыкли за две тысячи лет, и привить нам любовь к физическому труду, от которого мы давно отрезаны и отрешены [Shragai 1931:32–33].

Соответственно, в сознании «Ха-поэль ха-Мизрахи» основообразующий принцип, который подавлялся на протяжении двадцати лет до ее создания, выходит на поверхность: создание нового типа религиозного человека, достигшего избавления и занимающегося трудом в достигшем избавления мире. Мыслители из числа религиозных сионистов фактически утверждали, что в конечном итоге цель национального возрождения состоит в том, чтобы создать новый тип религиозности, однако они боялись декларировать это в открытую, чтобы не попасть под огонь цензуры ультраортодоксов. «Ха-поэль ха-Мизрахи» этого уже не боялась, поскольку вела свою деятельность в сионистском обществе в Эрец-Исраэль, а не в Европе. В первые годы существования «Ха-поэль ха-Мизрахи» на основе ее идеологии была выработана твердая теологическая база: труд позволяет высвободить божественное начало, которое, точно в узилище, томится в душе изгнанника. Возвращение к трудовой жизни до определенной степени является новым явлением живого Бога.

Идея о присутствии Бога в природе и в человеческой душе в большой степени связана с хасидским происхождением основателей «Ха-поэль ха-Мизрахи» – Иешаяху Шапиры[61]61
  См. [Don-Yehiya 1961].


[Закрыть], Шломо Залмана Шрагая, Иешаяху Берштейна и других. Хотя, как уже было отмечено, те же взгляды высказывались и в трудах Рейнеса – основателя «Мизрахи», представление о производительном

труде как проявлении имманентности божества было привнесено только «Ха-поэль ха-Мизрахи». Многочисленные теологические обоснования, по всей видимости, возникли как реакция на серьезные препятствия, которые ставились на пути движения. При этом нельзя не учитывать искренности намерений лидеров движения. По их мнению, обновление религии должно было включать в себя комплексный теологический подход, сформированный с учетом целей национального возрождения.

В том же ключе следует толковать и еще один аспект, всплывший по ходу идеологических дискуссий в «Ха-поэль ха-Мизрахи». Лидеры и идеологи движения расширили понятие Торы, включив в него самые разные мировоззрения. В Торе содержится все, а значит, «подлинная» социалистическая идея тоже напрямую вытекает из Торы. Они безапелляционно и без всяческих колебаний заявили, что стремятся к установлению в Эрец-Исраэль режима Торы, поскольку в Торе содержатся решения всех проблем и ответы на все социальные, политические и национальные вопросы. Как уже было отмечено, Зеев Явиц усматривал в этом важный образовательный принцип, а члены «Ха-поэль ха-Мизрахи» применяли его во всех областях собственной жизни. Хотя принцип этот вытекает из общего теологического подхода данной организации, за подобным распространением Торы во все сферы жизни, похоже, стоит еще один фактор: опасная близость движения к социалистической идее и потребность чем-то отличаться от него, поскольку рабочее движение в Эрец-Исраэль основывалось на отчетливо социалистических позициях. Иешаяху Бернштейн, например, утверждал, что угнетение рабочего капиталистами – непреложный факт, а следовательно, необходимо поддерживать классовую борьбу [Bernstein 1956: 292–295]. В то же время он заявлял, что «Ха-поэль ха-Мизрахи» не пойдет путем Маркса и Ландауэра, поскольку Тора предписывает постепенную, «позитивную» классовую борьбу, а не яростные смертоубийственный войны. Притом что «Ха-поэль ха-Мизрахи» придерживалась определенных социал-марксистских принципов, особенно начиная с середины 1930-х годов, она отвергала непримиримость и агрессию социалистов. Представление о всеобъемлющей Торе помогало идеологам движения отличать его ценности от ценностей международного революционного социализма.

Эти принципы сформировали уникальное мировоззрение «Ха-поэль ха-Мизрахи» в первые годы ее существования, когда движением по преимуществу руководили выходцы из семей хасидов. В более поздние годы, после приезда в Эрец-Исраэль членов «Бахад», сложился иной подход, который будет рассмотрен ниже[62]62
  При этом Пинхас Розенблют писал, что багдадские члены «испытывали приверженность рабби Шапире и его идеологии». См. [Raphael Y., Shragai 1977:335].


[Закрыть].