Текст книги "Философия в семи предложениях"

Даг Гротхайс
Философия в семи предложениях

Д-ру Гордону Р. Льюису,

профессору Денверской семинарии,

чей вклад в христианскую философию

и христианское богословие

на протяжении более шести десятилетий

был настоящим падарком для церкви

и вызовом для неверующего мира.

Douglas Groothuis

Philosophy in Seven Sentences

Originally published in English under the title: Philosophy in Seven Sentences

Copyright © 2016 by Douglas Groothuis,

Published by InterVarsity Press, 430 Plaza Drive, Westmont, IL 60559, USA.

www.ivpress.com. All rights reserved.

© Религиозная Организация «Евангельский Христианский Центр Апостола Павла», перевод на русский язык, оформление, 2024.

Отзывы читателей

«Философы иногда говорят запоминающиеся слова. И размышление над их высказываниями часто приносит большую пользу. Даг Гротхайс предлагает оригинальное краткое введение в философию, рассматривая семь высказываний, которые нашли отклик в веках. Чтение этой книги похоже на долгую беседу с живым проводником мудрости веков».

Том Моррис, автор книги «Если бы Аристотель управлял General Motors»

«В эпоху, когда статус «профессионального философа» затмил реальную практику философии – стремление к добру, истине и красоте, чтобы жить хорошо, – «Философия в семи предложениях» Дага Гротхайса – глоток свежего воздуха. Слишком часто те из нас, кто считает себя философами, думают о своем ремесле как об упражнении в интеллектуальных играх с собственным набором инструментов и узким списком «проблем», с которыми мы должны иметь дело. В этой небольшой, но сильной книге Гротхайс напоминает нам, что Сократ сказавший, что «жизнь без исследования не стоит и называть жизнью», совершил нечто гораздо большее, чем прорыв в метаэтике, повлиявший на его карьерный рост. Он действительно занимался философией».

Фрэнсис Дж. Беквит, профессор философии, Бэйлорский университет.

Предисловие

Вдохновение – странный зверь, просветляющий здесь и обманывающий там. Иногда оно приходит через озарение, казалось бы, из ниоткуда и поражает оригинальностью и красотой. Так появляются некоторые произведения великой музыки. Фридрих Ницше написал свое анти-Евангелие, «Так говорил Заратустра», в приступе литературного выплеска, длившегося всего две недели. Результат озадачил миллионы людей на целое столетие.

Книга «Философия в семи предложениях» появилась довольно быстро после того, как я всю жизнь занимался философией: после многочисленных дискуссий и споров о философии, после получения трех ученых степеней по философии, после посещения (слишком) многих конференций по философии, после оценки многих работ по философии (как хороших, так и плохих), после публикации многих работ по философии, после изменения некоторых своих взглядов на философию и после того, как я иногда сомневался в собственной способности хорошо заниматься философией.

Меня вдохновили популярные в последнее время книги, в названиях которых фигурируют числа и предметы, такие как «История мира в 100 предметах» Нила Макгрегора, «История мира в шести стаканах» Тома Стэндаджа и «История Америки в 101 предмете» Ричарда Курина. Моим объектом для организации и введения в философию был не физический объект, а объект мысли: предложение. Число семь показалось мне подходящим, учитывая аллитерацию, и потому, что меня привлекали именно такие философски насыщенные предложения. Я надеюсь, что эта книга познакомит новичка с философским ремеслом. Опытный читатель, возможно, найдет идеи, с которыми стоит ознакомиться заново или даже впервые.

Философия – это многогранная дисциплина. Миниатюрные книги, подобные этой, не смогут охватить все и оставят много мечущихся по пастбищу безымянных и неухоженных животных. Если говорить по существу, то «Философия в семи предложениях» больше всего посвящена эпистемологии (как и что мы можем знать) и метафизике (изучению бытия). Путешествующие по страницам этой книги также прочтут кое-что о моральной философии и эстетике.

У философов есть биографии, но их философия не ограничивается биографией. Поэтому каждая глава отчасти касается их жизненного пути. (Поскольку философы спорят и соглашаются с другими философами, я рассматриваю их интеллектуальные отношения с другими членами гильдии, особенно с теми философами, чьими предложениями мы занимаемся. Диалоги и споры на протяжении веков – это философские разговоры. Слушая их, мы можем зажечь истину в наших душах или, по крайней мере, избавиться от некоторых ошибок мышления.

Я не занимаюсь непосредственно теологией, но каждое из семи предложений затрагивает вопросы, касающиеся Бога, Вселенной и человечества. Не думаю, что кого-то заинтересует философия без этого.

Хочется поблагодарить многих, но ввиду краткости книги, упомяну лишь нескольких. Джейсон Краудер нашел ссылки на Августина и Паскаля, которые (к моему стыду) прошли мимо меня. Коллега Сара Гейс дала прекрасный комментарий к Декарту. Элизабет Джонсон великолепно отредактировала мой черновик. Ребекка Меррилл Гротхёйс молилась за этот, как и за все остальные мои книжные проекты. Спасибо также администрации Денверской семинарии за предоставленный мне творческий отпуск, во время которого была проделана большая часть этой работы.

Введение
Изложить философию всего в семи предложениях?

Можно ли охватить ключевые вопросы и ответы философии с помощью всего семи изречений семи известных философов? Думаю, можно! В этот список могло бы войти много других предложений (или отрывков, или книг). А потому некоторые будут утверждать, что мой выбор был предвзятым, невежественным или необъективным. Если это так, то пусть они сами пофилософствуют на эту тему. В конце концов, в этом и заключается цель книги: мыслить и действовать философски.

Я не утверждаю, что книга «Философия в семи предложениях» охватывает все вопросы философии. Я выбрал этих авторов и их предложения по нескольким причинам. Во-первых, я был знаком с их трудами. Как я уже неоднократно отмечал, многие из этих идей имеют для меня глубокое автобиографическое значение. Во-вторых, они поднимают вопросы, актуальные для нашего времени. В-третьих, каждое предложение достаточно широко известно; здесь нет тайных изречений доступных только ограниченному кругу . Я также выбрал этих авторов, потому что их аргументы были достаточно ясными и хорошо подходили для философского анализа, даже на популярном уровне .

Кто-то может подумать, что популярная философия – это оксюморон, глупое противоречие, не заслуживающее серьезного отношения. Ведь философия – это удел экспертов, тех, кто набрал кучу кредитов для получения образования, а потом провел долгие и одинокие годы в аудитории, занимаясь изучением предметов и споря с другими философами о философии. Эти странные души можно назвать глубокомысленными, потаенными, неудобовразумительными и многими другими пафосными прилагательными, не предназначенными для широких масс. Философы пишут друг для друга, спорят друг с другом и часто ставят в тупик или утомляют незадачливых студентов, которые вынуждены общаться с ними, только чтобы выполнить академические требования.

И это, действительно, касается многих философов, но не всех. С самых древних времен философия была призвана посвятить нас в «лучшую жизнь», обучить нас накопленном знаниям и добродетели. Поскольку какую-то жизнь проживает каждый человек, философия исследует способности разума жить в согласии с реальностью. В лучшем случае она помогает «снять зуд» в вопросах человеческого существования, а в худшем – натирает рану. Хотя этимология (изучение происхождения слов) бывает обманчива, она прекрасно объясняет происхождение слова «философия», которое состоит из двух греческих слов – любовь (philos) и мудрость (sophos). Философы не всегда любят мудрость, но таково происхождение их дисциплины. Еврейская Библия предупреждает в книге Притчей, что и мудрость, и глупость требуют размышлений и преданности. Мудрые прилежно учатся, серьезно смотрят в лицо фактам, а глупцы жертвуют характером ради невежества и наивных удовольствий. Но тяга к знанию все же перевешивает, по крайней мере в лучшие моменты жизни. Как писал Аристотель, «все люди по природе своей стремятся к знанию». (Мы рассмотрим эту фразу очень скоро).

Любой мыслящий человек может присоединиться к философской дискуссии, звучащей из глубины веков. Такова цель этой небольшой книги, которую, я надеюсь, смогут с пользой прочитать как неофиты в философии, так и опытные философы, независимо от их мировоззрения. Мои цели универсальны, какими бы ограниченными ни казались мои подборки.

Философия – это не закрытый клуб или тайное общество. Все мы можем размышлять о конечных вопросах. Так давайте займемся этим! Я вообще считаю, что каждый философ (хороший или плохой, крупный или мелкий, профессионал или любитель) должен иметь сильную и живую склонность к поиску истины путем строгого использования человеческих рассуждений, причем делать это с определенным интеллектуальным мастерством. Но, к сожалению, есть философы, которые отказываются от поиска истины. В книге «Что толку от истины?» французский философ Паскаль Энгель пишет: «Никто не обязан говорить или верить в то, что истинно» . Если это так, то почему мы должны читать его труды или труды любого другого философа?

Так неужели каждый может стать философом? С одной стороны, каждый человек немного размышляет о том, откуда мы пришли, кто мы и куда идем. Но не все делают это достаточно хорошо. Так, хотя Джонни Роттен (р. 1956) из группы Sex Pistols в своих панк-рок-композициях и выступлениях затрагивал некоторые философские темы, звание философа ему присваивают неохотно. Потому что «философ» – это своего рода знак отличия, предназначенный для немногих. Недавно десятилетний ребенок по имени Лиам спросил меня, философ ли я? Я ответил, что да. Тогда он спросил: «А чем вы занимаетесь?» Я ответил: «Я много размышляю над аргументами людей». Затем мы обсудили природу аргументации. Немного погодя, он сформулировал, что такое аргумент: приведение доводов в пользу того, во что вы верите, часто в разговоре с теми, кто считает иначе. Я предложил ему (когда подрастет) серьезно подумать о поступлении на философский факультет нашего университета.

Для того, чтобы вызвать интерес к обсуждению философии, я обращусь к семи коротким, но далеко не тривиальным предложениям. Некоторые из них довольно известны. Есть даже пара знаменитых. Нельзя сказать, что это какие-то туманные высказывания, способные сбить с толку неопытного исследователя своей таинственностью, маскирующейся под глубокий смысл. К сожалению, не так уж мало философов маскируют свои идеи идиосинкразией и ненужным жаргоном. Но не таковы Сократ или Иисус, которые говорили на обычном языке и необычными способами с обычными и необычными людьми. Публичная площадь была их классом, а все желающие – их учениками. Ни один из них не написал ни слова, но их слова, как мы увидим, незабываемы. Их идеи подтверждают и опровергают самые простые и самые изощренные мыслители.

Хотя мы не можем напрямую встретиться с Сократом или Иисусом – или с более книжными философами, такими как Платон, Аристотель, Августин, Декарт и другими, – мы можем расспросить их и исследовать вечные вопросы, которые они затрагивают: природа истины, как мы получаем знания, смысл человеческого существования, смерть, источник морали и многое другое. За многие годы работы преподавателем и учеником этого древнего искусства я с ужасом обнаружил, что многие студенты слишком часто сдаются слишком быстро. Они сталкиваются с интеллектуальными затруднениями, с требовательным чтением или с разногласиями во взглядах и сходят с дистанции, несмотря на мои провокации, уговоры и (иногда) гнев. Так не должно быть, и этого можно избежать. Т. С. Элиот должен разжечь в нас пламя: «Но мы, любя и плоть, и кость, хотим лишь с метафизикой обняться» .

Впервые я прочитал эту фразу Элиота в 1977 году и никогда ее не забывал. Да и кто, прочитав, мог бы ее забыть? Мартин Хайдеггер, несмотря на свою мутную прозу, был прав, называя нашу жизнь «бытием-к-смерти», потому что наша окончательная гибель – постепенная или мгновенная – отбрасывает все, что мы думаем, делаем или чего надеемся. «Никто не уйдет отсюда живым» – это, к сожалению, не устаревшее клише. Сэмюэль Джонсон хорошо сказал об этом: «Хотите или нет, сэр, но когда человек знает, что в полночь его повесят, это замечательно концентрирует его ум» . Наша смертность накладывает ограничения на все наши начинания, в том числе и на философствование. Нравится нам это или нет, но впереди на дороге нас ждет мигающий знак «Стоп». Так почему бы не подумать о хорошем сейчас? Или хотя бы попытаться? Мы можем взять или украсть немного спокойного времени, чтобы поразмышлять о главном, и у нас есть несколько проводников – в виде их изречений, – чтобы освещать путь или, по крайней мере, обличать нашу интеллектуальную лень. Позвольте мне представить их в историческом порядке.

Обзор семерки

Протагор – не самое известное имя. Наберите его в поисковике и узнаете кто он. (Первой записью, что неудивительно, будет популярная онлайн энциклопедия.) Вы также не найдете много академических изданий, анализирующих его идеи, хотя его часто объединяют с софистами. Некоторые острословы считают эту философскую группу непорядочной и даже используют оскорбительную присказку: «Ах ты софист!» Софистов обвиняют в корысти, в том, что их заботила не истина, а плата за философствование. Подробнее об этих наемных философах мы поговорим позже. Тем не менее, в этом древнегреческом изречении оформилась мысль некоторых философов и многих простых людей. Вот как звучит это изречение:

Мера всех вещей – человек, существующих, что они существуют, а несуществующих, что они не существуют .

Протагор создает пространство для идеи, над которой многие задумываются: при всем нашем желании мы не можем освободиться от самих себя: наших чувств, наших взглядов, наших ценностей, даже наших «вещей». Мир – это наше суждение и ничего больше. Он не ожидает нашей оценки, он и есть наша оценка. Не существует объективной истины, есть лишь различные взгляды, высказанные разными людьми в разных местах в разное время. Вещи не являются нашей мерой, но мы являемся мерой вещей. Таким образом, Протагор – это представитель релятивизма, который иногда называют нереализмом или перспективизмом. Дело не только в том, что мы не имеем (или имеем ограниченный) доступ к объективной реальности. Об этом говорит скептицизм. Реальность в значительной степени исчерпывается нашим восприятием и мыслями о ней. Реальный мир – это наш мир, мир, как мы его видим. Бессчетное число людей считали Протагора неправым, по крайней мере, в этом, но никто из тех, кто стремится к знаниям и мудрости, не может его игнорировать. Его злой дух преследует нас до сих пор. Найдется ли для него философ-экзорцист?

Следующее предложение мы часто слышим, но редко усваиваем. Я неизменно цитирую его на первых занятиях по введению в философию: «Жизнь без исследования не стоит и называть жизнью». Я пытаюсь убедить своих студентов жить именно так – ради них самих и ради меня. (Так говорил Сократ, овод (или зануда) древних Афин. Как и Протагор, Сократ известен нам только благодаря тем, кто знал его речи, но в отличие от Протагора у нас есть более основательные источники, в частности Платон.

А Сократ – имя нарицательное. Неслучайно человек, который ничего не писал, в итоге стал вдохновителем плодовитого Платона, который был первым в мире систематическим философом. Как заметил философ Альфред Норт Уайтхед: «Самая безопасная общая характеристика европейской философской традиции состоит в том, что она состоит из ряда ссылок на Платона» . Одни Платона хвалят (Августин), другие порицают (Аристотель), но ссылки на его работы, да и целые работы по его философии можно найти повсюду.

Принять философский вызов Сократа – значит исследовать. Что же означает его знаменитое предложение само по себе и что оно значит для нас. Какой может быть исследованная жизнь, учитывая отвлекающие факторы и чрезмерное раздражение постмодернистского времени? Сократ считает, что успокоить ум и докопаться до истины возможно. Но есть ли место сократовскому диалогу сегодня, вне сократовского метода многих юридических школ? Кроме того, старый Платон, летописец и ученик Сократа, может предложить нам мудрые мысли в отношении наболевших вопросов философии, поскольку он отвергает работу филодоксов (любителей мнений) и поддерживает призыв философов (любителей мудрости). Еще хуже были мизологи (одно из самых удачных слов платоновского корпуса), те, кто сыграл активную роль в раздувании ненависти к применению разума как такового. Сегодня мы можем встретить таких людей даже в образованных анклавах и даже в списках бестселлеров.

Но Аристотеля можно найти и в популярных книжных магазинах, в разделе философии (наряду с менее престижными изданиями, такими как «Led Zeppelin и философия», которые мы оставим без дальнейших комментариев). Когда Аристотель писал: «Все люди по природе своей стремятся к знанию», он имел в виду не только ученых или учителей, но и «людей» вообще – весь род человеческий во всех его обстоятельствах и вариациях. Это означает каждого человека, независимо от его социального положения, профессии или интеллекта. Хотя Аристотель не был эгалитаристом (он считал, что женщины уступают мужчинам и что некоторые рождаются для того, чтобы быть рабами), он, тем не менее, апеллирует к универсальному человеческому состоянию: желанию правильно понять реальность за время, которое у нас есть.

Августин, первый великий христианский философ, как и Сократ до него, подчеркивает важность личного опыта для правильного понимания реальности. Исследовав себя и ведущие философии своего времени (включая Платона и ссылки не него), он с криком сердца, обращенным к Богу, признается: «Ты создал нас для Себя, и не знает покоя сердце наше, пока не успокоится в Тебе».

Этот возглас не тривиален, как, например, «Моя духовность наполняет меня смыслом». Напротив, это начало аргумента, представленного им с помощью автобиографии. По сути, это, возможно, первая автобиография в истории. Это, несомненно, первая философская автобиография (если не считать книгу Екклезиаста). Несдержанный Жан-Жак Руссо также известен своей автобиографией, но его короткая книга мало что изменила .

Пропустив большую часть истории философии (сохранив при этом уважение к ее персоналиям, но не роняя лишних слов), мы приходим к Рене Декарту, столь оклеветанному, но редко понимаемому «отцу современной философии». Декарта беспокоили мнения, не имеющие под собой основы, – идеи о конечных вещах, не привязанные к определенности. Скептицизм был его врагом, как и в той или иной мере для любого философа. Потому что возникает вопрос: «Откуда вы знаете то, что утверждаете? Простое социальное положение или историческая традиция не помогут этому философу и ученому решить проблему. Говоря нашим языком (который сам нуждается в исследовании), этот человек «требовал доказательств». Хотя ответ «я не знаю» часто бывает наиболее обоснованным, он не должен быть ответом по умолчанию, считал Декарт. Эти опасения привели его к поиску, который начался с него самого. Подобно Августину, но в более кратком объеме, он изложил это в автобиографической форме в книге «Рассуждение о методе» и, в некоторой степени, в книге «Размышления о первой философии». Но, в отличие от современной литературы по саморазвитию, поиски Декарта не закончились на нем самом. Он знаменит фразой «Я мыслю, следовательно, я существую». Но Сам Бог был никак не связан с этим изречением. Для Декарта в нем также не было прыжка веры. Разум был проводником. Но далеко ли может завести нас разум?

У современника Декарта на этот счет была идея. «У сердца свой рассудок, который рассудку недоступен», – писал Блез Паскаль, который умел выражать свои мысли лучше всех наших философов. Это высказывание – окно в мировоззрение. Человек способен методично вычислять и рассуждать, но некоторые вещи он может познать, опираясь только на природу и ресурсы «сердца» – еще одного органа познания. Философы изучают многих мыслителей, но далеко не всех любят. (Я как-то проводил семинар по «Критике чистого разума» Канта, но наши отношения нельзя назвать любовным романом). Паскаль, напротив, любим многими. Его любят настолько, что даже любят то, чего он на самом деле никогда не говорил, например: «У каждого человека есть пустота в форме Бога, которую может заполнить только Бог». Но этот парафраз не так уж далек от истины, хотя его следует рассматривать в более широкой перспективе философии Паскаля.

Философия французского эрудита гораздо увлекательнее, и ее трудно уложить в краткий пересказ. Паскаль не ставил веру на место разума и не был узколобым философом (пари Паскаля ). Клевета и злословие испортили ему имидж, затушевав его утонченный подход к вопросу о том, насколько выгодно верить или не верить в религию. Однако он не был ни плутом, ни позером. У основателя теории вероятностей и изобретателя первой работающей вычислительной машины были причины верить. Как и Декарт, он спорил со скептицизмом, и, как и Декарт, он обращался к человеческой природе, чтобы начать дискуссию.

Последнее предложение в этой книге не так известно, как предыдущие, но оно открывает перед нами дверь для исследования:

Худшая из опасностей – потеря своего Я – может пройти у нас совершенно незамеченной, как если бы ничего не случилось.

Ее написал уникум – знаменитый меланхоличный датчанин по имени Сёрен Кьеркегор, философ, которого очень интересовала проблема самости по отношению к конечной реальности. Это должно звучать знакомо, поскольку все философы так или иначе проявляли интерес к этому вопросу. Но путь Кьеркегора был в некотором смысле не только психологическим, но и философским. Используя философские категории, он смело описывал внутреннюю работу Я, сознания человека. Как и Паскаль, Кьеркегор хотел с помощью экзистенциального анализа отбросить наслоения и динамику Я, которые удерживают реальность на расстоянии. В отличие от Паскаля и других философов, он был больше заинтересован в анализе самости, чем использовании Я для представления доводов в пользу абстрактной объективной реальности. Такой подход может показаться недостаточно философским, но это не так. Но для того, чтобы разобраться в этом понадобится время, которое, я надеюсь, у вас найдется.

Наши семь предложений можно рассматривать как несколько дверей в ранее неизведанные миры. Или же они могут сыграть роль триггеров, которые заставят нас уйти от поверхностных советов – «Занимайся своим делом», «Следуй за своим счастьем», «Сохраняй спокойствие и двигайся дальше» – к более трезвым размышлениям . Или, возможно, эти предложения суть мосты в отдаленные уголки философской мысли. Эти философские изречения не являются итогом жизненного труда представленных здесь философов, поскольку философия этих мыслителей гораздо глубже. Семь предложений также не ставят своей целью подвести итог истории философии. Заявлять такое было бы напыщенно и смехотворно. Есть вопросы, которые невозможно передать ни в семи, ни в семижды семидесяти изречениях. Но определенно – желание изучить философию эта книга вполне может зажечь – и кто знает, к чему это желание вас приведет?