Текст книги "Тайна Чёрного амулета"

С этими словами Томас Гэбриел камнем рухнул вниз, заклинание левитации прервалось внезапно, будто выключили электричество.

В отчаянии он стал молотить воздух руками, стараясь зацепиться за книжные полки. Когда носками ботинок он всё же встал на узкий выступ, то чуть не опрокинулся назад и вытянул руки, чтобы ухватиться за полку. Затем из последних сил подтянулся и прилип, как улитка.

До пола оставалось метров пять. Не так уж и высоко, можно и спрыгнуть, но не в этом дело. Магия не сработала. Снова. Как и в лесу с гобблингами. Он уставился на корешок книги прямо перед его носом: «Величайшие Опустошители. Том 5». Он глянул на полку – да тут не меньше пятидесяти томов. Он мечтал попасть в одну из этих книг с тех пор, как помнил себя.

Когда он наконец спрыгнул на пол, на сердце легла такая тяжесть, что он с трудом поднялся на ноги.

На этот раз он воспользовался лестницей, чтобы отыскать книгу «Инициация и прочие трудности», и в ней прочитал то, о чём уже догадывался, но не хотел признаваться даже самому себе.

Если мастер не предлагает ученику пройти Инициацию, то по правилам Орднунга связь между ними разорвана навсегда. Ученик часто испытывает разочарование и гнев. Помните, как бы тяжело ни было отказать своему ученику, ему вдвое тяжелее слышать отказ. В некоторых случаях мальчики пытаются отобрать ключ силой, и иногда это приводит к травмам и даже смерти, если мастер не подготовится должным образом.

Защитное заклинание убережёт магию ключа от любых недозволенных посягательств, поэтому если ученик, признанный негодным для Инициации, всё же украдёт ключ, он всё равно не сможет пройти Инициацию. В большинстве случаев церемония вообще не состоится, но даже если ученик пройдёт Инициацию, магия со временем утратит силу. Ученик почувствует, как она ускользает от него. Ему будет нелегко смириться с поражением. В итоге он полностью лишится магических способностей. Некоторых ждёт печальная участь – безумие, отчаянье и смерть.

Томас Гэбриел отшатнулся от книги, будто она была пропитана заразой. Он глянул на Одноглаза, сидевшего у него на плече.

– Ты разбираешься в магии. Как мне это исправить?

Предчувствуя неприятную перемену настроения мальчика, крошечное существо отлетело на безопасное расстояние.

– Ну? – Томас Гэбриел терял терпение. Когда он протянул руку, чтобы схватить Одноглаза, тот поднялся выше, его было не достать. – Говори, как решить эту проблему.

– Не могу, – пропищал он.

– Ты должен! – крикнул Томас Гэбриел. – Нужно всё исправить до встречи с Высшим советом. Если Орден узнает, что моя магия не работает, потому что я взял ключ Симеона и прошёл Инициацию без его разрешения, меня вышвырнут. Я стану никем.

Одноглаз взлетел ещё выше и уселся на последней полке, стараясь не попадаться на глаза мальчику. Он выглянул из укрытия, только когда мальчик утихомирился и, измученный, сидел на полу посреди разбросанных книг, бормоча себе что-то под нос.

Глава 4

Эд вышел из главного здания школы и нагнулся, чтобы завязать шнурок. Дети расходились по домам, обегая его на ступеньках, всем сердцем радуясь солнечному дню и окончанию занятий.

От резкого удара по затылку у него искры брызнули из глаз. Придя в себя, он услышал смех, растворившийся среди маячивших голов и стучащих ног. Должно быть, кто-то из его одноклассников, но кто? Вдруг мальчик с каштановыми волосами до плеч оглянулся и выдал себя.

Эду захотелось крикнуть и броситься за ним. Но он сдержался. Устраивать сцену – не лучший выход из ситуации, ведь он так мечтал стать своим в школе Сент-Джозеф. Поэтому он не шелохнулся, стараясь взять себя в руки, как вдруг другой мальчик толкнул его, сбегая по лестнице, и показал на него пальцем. В прошлой жизни Эд достал бы из кармана рогатку и выстрелил бы серебряной дробью – оцарапал бы ему ухо для острастки и стёр бы ухмылку с его лица.

Но Эд больше не Опустошитель. Он самый обыкновенный мальчик в свитере, а не в пальто с бездонными карманами. Когда тот мальчишка махнул на него рукой и, посмеиваясь, ушёл вместе с друзьями, Эд разжал кулаки, и его взмокшие ладони немного остыли.

Эду было тяжело привыкнуть к школе, хотя он был сообразительным и схватывал всё на лету. Уроки не доставляли ему хлопот. А вот правила жизни в Сент-Джозефе ему никак не удавалось усвоить, и он всё время выделялся. А выделяться нельзя, если хочешь завести друзей и быть обычным человеком.

Изредка Эд останавливался у зеркала и смотрел на свой новый образ – без пальто – и думал, может, пора вернуться в Пустынные земли, хотя там и опасно. По крайней мере, он знает тот мир как свои пять пальцев, – лучше, чем этот. К тому же Руби и Томас Гэбриел в Пустынных землях, и он может положиться на них, особенно на Руби, которая так отважно помогала ему, сражалась с монстрами и доказала, что ничем не хуже любого мальчишки. Но ведь именно она убедила его: то, о чём ты больше всего мечтаешь, никогда не даётся легко, поэтому оно так ценно. И каждый раз Эд отходил от зеркала, уверенный, что не стоит возвращаться к старой жизни, потому что он всегда хотел быть обычным мальчиком и не станет отказываться от своей мечты.

Но отмахнуться от прошлой жизни он тоже не мог. После Инициации в нём всё ещё жила магия. Церемония пошла не по плану, после того как Руби случайно приняла магическую силу вместе с ним, и каждому досталась примерно половина той магии, которую обычно получает Опустошитель. А значит, колдовать они могут только вместе.

Когда Эд оставался один, он слышал шёпот магии, она называла его Джонсом – именем, которое его мастер Мэйтланд дал ему ещё в детстве. Магия уговаривала его прекратить изображать из себя простого мальчика по имени Эд, слишком уж хорошо у него получается бороться с монстрами и защищать людей.

Эд изо всех сил старался заглушить голос магии, но она не сдавалась. Она страдала. Эд понимал, что она не предназначена для обычного мира, где он хотел жить. Она жаждала вернуться в Пустынные земли и исполнить своё предназначение, поэтому и упрашивала его.

Несколько недель назад она заговорила с ним на уроке, и он разозлился, не думая о последствиях, будто спорил с человеком, который не давал ему покоя. Одноклассники хохотали до слёз. Даже учитель велел ему «следить за языком». На обеде ему пришлось терпеть любопытные взгляды и насмешки. Дети тыкали его в спину, чтобы он обернулся и замахнулся на них. А он смотрел на них уставшими глазами, с тёмными мешками, почти сиреневыми, потому что магия не давала ему покоя даже по ночам, мешала спать и насылала кошмары.

В школе ничего не прощают. И ничего не забывают. Эд усвоил, что как только на тебя повесят ярлык, уже ничего нельзя изменить. После того дня в классе отношение к нему испортилось.

Сегодня все школьники торопились по своим интересным делам, пока он спускался по ступеням. Ему некуда было идти, кроме как домой. Он любил родителей, но ему отчаянно не хватало друзей-ровесников, с которыми можно было поговорить. Он скучал по Руби и Томасу Гэбриелу.

Он приглашал одноклассников в гости, но никто не приходил, даже те, у кого тоже не было друзей. Однажды целая группа детей заявилась к нему домой и позвала играть в футбол в парке, и на мгновение он просиял от счастья. Но потом он заметил, как двое из них хитро переглянулись; от его зорких глаз ничто не ускользало, в Пустынных землях он научился обращать внимание на все подозрительные мелочи, – вдруг поблизости притаился монстр или, наоборот, открылся путь к спасению. Стоя на пороге, Эд понял, что, если он пойдёт в парк, пинать будут не футбольный мяч, а его. Поэтому он быстро захлопнул дверь.

Обычно дорога домой занимала двадцать минут, но в тот день он выбрал длинный путь и блуждал по улицам, размышляя. Вряд ли он когда-нибудь впишется в школьную жизнь, сколько бы он ни старался, и магия внутри него всё чаще напоминала об этом, убеждая его сдаться.

Эд выместил своё горе на белом камешке, валявшемся на тротуаре. Он пнул его с такой силой, что чуть не потерял равновесие. Он задумался: может, пора навестить Руби и Томаса Гэбриела и поговорить с ними о том, что он чувствует, хотя для этого придётся вернуться в Пустынные земли.

Белый камешек отскочил от стены и упал на землю, тогда он снова пнул его, на этот раз ещё сильнее. Вернуться в Пустынные земли, даже ненадолго, – значит признать поражение.

Может, ты неудачник, Джонс? – поддразнивал его голос.

Эд остановился, занеся ногу, чтобы снова пнуть камень, но вдруг его гнев лопнул, как воздушный шар, и он опустил ногу.

– Неправда, – прошептал он. – Иначе родители не любили бы меня.

Голос ничего не ответил, и Эд вздохнул с облегчением, – наконец-то он заставил его замолчать.

Родители Эда – светлые лучики в его новой жизни. Его приняли в семью с распростёртыми объятиями. Мэйтланд похитил его ещё малышом и заменил фетчем, который вскоре умер. Его мама и папа оказались не только добрыми, но и любящими. Эд понял это, когда слушал, как они врали про его усыновление в кабинете директора школы Сент-Джозеф. Они придумали целую историю, чтобы избежать сложных вопросов о появлении Эда. Они называли его «вновь обретённым счастьем», и Эд разделял их чувства.

На первых порах было нелегко. Родители Эда много лет прожили с проклятием, пока Руби не уничтожила ведьму, поработившую их. Как и Эд, они заново привыкали к нормальной жизни. Иногда по ночам он слышал, как они кричат во сне, призывая миссис Истон, ведьму, которой поклонялись.

Томас Гэбриел рассказывал Эду, что другие жители Хэмпстеда, которых тоже прокляла ведьма, выходили по ночам на улицу и искали её, будто заворожённые. Услышав такое, Эд испугался, что его родители никогда не избавятся от проклятия. Но они довольно быстро пришли в себя, проводили много времени вместе, и их связь с сыном окрепла. Кроме того, Виктор Бринн смешал снадобья, чтобы они успокоились и мыслили ясно. И теперь мама и папа оправились и Эд почти не переживал за них.

Шум отвлёк его от мыслей. Он шёл, не разбирая дороги, и теперь огляделся, соображая, куда его занесло. По обеим сторонам улицы стояли сонные дома в лучах заходящего солнца. Было тихо и пустынно. Но вдруг Эд заметил их. Ребята из школы выглядывали из-за угла в дальнем конце улицы. Он сразу узнал одного из них, мальчика с каштановыми волосами, который подначивал его на ступенях школы. Их головы сразу попрятались, когда они заметили, что он смотрит. Раздались смех и шиканье.

Эд продолжил путь. Он свернул налево, в мощёный переулок между двумя домами, и услышал крики и топот за спиной. Он узнал это место, иногда он возвращался этой дорогой домой. Переулок выходил на главную улицу. Эд понимал, что нужно добраться до людного места, и он будет в безопасности.

Но когда он торопливо зашагал по переулку и его ботинки звонко стучали по брусчатке, он увидел впереди металлическое проволочное заграждение, вделанное в два цементных блока. На нём висело объявление «Ведутся ремонтные работы». Эд взялся за ограду, она загремела, и тогда он попытался ухватиться поудобнее, но отверстия между проволоками оказались слишком узкими. Тогда Эд разбежался, чтобы подпрыгнуть и подтянуться, но ограда оказалась слишком высокой.

Голоса приближались.

Вдруг резкий порыв ветра – и откуда ни возьмись появилась девочка. Это была Руби. Она улыбнулась ему во весь рот.

Эд скривился, не выражая никакой радости. Он принюхался: еле уловимый запах шлепковой пыли растаял в воздухе.

– Я думала, ты обрадуешься, – сказала Руби. – Если верить моему зеркалу для наблюдений, ты оказался в затруднительном положении.

– Нечего шпионить за мной. Тебя никто не звал.

– У меня поручение от Виктора Бринна. Я скажу тебе какое, если пойдёшь со мной, – и она помахала бутылкой, которую держала в руках. Эд взглянул на неё и покачал головой:

– Я больше не Опустошитель.

Руби приложила руку к уху, когда голоса приблизились.

– Ладно, тогда могу отпугнуть их, если хочешь, – и она вытащила револьвер из-за пояса.

– Джонс! – крикнул он. – Вот так встреча! Как поживаешь, дружище?

– Меня теперь зовут Эд, забыл? – проворчал мальчик. – Убери его, – процедил он сквозь зубы, обращаясь к Руби. – От него одни проблемы.

– Проблемы? – Руби расплылась в улыбке. – Понятно. Я ещё не забыла, что такое школа. Что будем делать? Наколдуем что-нибудь.

– Подсади-ка меня, хочу забраться на ограду.

– Только если разрешишь называть тебя Джонсом.

– Руби!

– Странно звать тебя Эдом.

Мальчик сердито пробурчал что-то под нос. Руби сцепила руки, он поставил на них ногу, дотянулся до верхушки ограждения и перелез.

Руби высыпала пару крупинок шлепковой пыли себе на ладонь, вставила пробку в бутылку, прежде чем произнести, куда она хочет попасть, и хлопнула в ладоши. Она исчезла и снова появилась в конце переулка как раз в тот момент, когда мальчик, которого она называла Джонсом, промчался мимо неё.

Оглянувшись, она увидела группу мальчишек на другом конце переулка. Они кучей навалились на ограждение и стали помогать друг другу забраться на него.

Руби отвернулась и побежала.

– Эй, Джонс! Они близко.

– Ну, тогда беги быстрее, – крикнул он, не оглядываясь.

Она догнала его.

– Слушай, никто не говорит, что в школе весело. Но настолько плохо там тоже не должно быть. Что ты им сделал? – Вместо ответа мальчик стиснул зубы, не останавливаясь. – Неужели тебе правда нравится такая жизнь? Ты уверен…

Он побежал ещё быстрее, и её последние слова растворились у него за спиной.

На главной улице было не так многолюдно, как обычно, и они с трудом нашли укрытие – пролезли в чужой сад через дыру в заборе и спрятались там. Вскоре мимо пробежала ватага мальчишек. Прошло ещё минут пять, прежде чем опасность миновала.

Когда всё стихло, кроме привычного гула города и биения их сердец, Руби достала из кармана небольшой пузырёк с красной жидкостью.

– Виктор Бринн смешал это снадобье для тебя. Сказал, что оно поможет «сам знаешь с чем», – она взмахнула руками, будто колдовала.

– Спасибо.

– Видимо, ты сказал ему, что голос стал громче.

– Немного, – мальчик пожал плечами, будто это неважно.

– Правда? – Руби нахмурилась, словно пыталась прочитать его мысли. – Я знаю, что ты не спишь. Часто просыпаешься по ночам.

– Зачем ты следишь за мной?

– Меня попросил Виктор Бринн. Он хотел узнать, насколько тебе плохо, чтобы смешать подходящее снадобье.

Эд взял пузырёк. Красная жидкость походила на кровь. Но он выдернул пробку и одним глотком выпил содержимое, протянув пустой пузырёк Руби. Она покрутила его в руке, и Эд догадался, что она хочет что-то сказать. Он уставился на землю, жалея, что она тянет время, и нетерпеливо вздохнул, чтобы поторопить её.

– Магия не говорит со мной, как с тобой, потому что я живу в Пустынных землях, но мне тоже тяжело. Прошлой ночью я попробовала одолеть вампира без магии, и мне повезло, что я вообще осталась жива.

– Я не вернусь в Пустынные земли, Руби.

– Знаю, – процедила она, стараясь не показывать, как она расстроена. – Просто… жаль, что так получилось, правда? Мы с тобой живём не совсем той жизнью, о которой мечтали, согласен? У Виктора Бринна нет снадобья, которое помогло бы мне получить магию.

– Всё было бы в порядке, если бы мы не прошли Инициацию вместе, – сказал Эд, повысив голос.

– Да? И что тогда? Думаешь, мы сумели бы спасти твоих родителей, если бы я не взяла тот ключ? Без магии и без меня ты бы ни за что не получил, что хотел.

Эд задумался.

– Той ночью, когда мы впервые встретились, ты спас меня от огра только потому, что хотел стать обычным мальчиком и тебе нужна была помощь. Думаю, получилось лучше, чем ты ожидал. Напомни, как это называется? Ви… – Руби щёлкнула пальцами. – Что-то там про судьбу.

– Вирд.

– Точно! Мне кажется, судьба сыграла тебе на руку, что скажешь?

Эд уставился на свои школьные ботинки и решил, что Руби просто нужно выговориться. В Пустынных землях такое часто бывает, ведь о своих чувствах там поговорить не с кем.

– Если тебе слишком тяжело быть Опустошителем, который не умеет колдовать, может, тебе бросить эту затею, – буркнул он.

– И снова стать обычной девочкой? – Руби покачала головой. – Ни за что. Ничего хорошего в моей жизни не было, меня вечно таскали из одной приёмной семьи в другую.

– Мои родители могли бы удочерить тебя.

Руби вздохнула.

– Но у меня теперь свой дом, и Виктор Бринн заботится обо мне. К тому же, не забывай, я беглянка. Наверняка социальные службы и полиция до сих пор ищут меня, – и она сложила руки на груди, будто ждала, что Эд сморозит очередную глупость.

Мальчик посмотрел на неё и вдруг рассмеялся.

– Что смешного? – спросила Руби.

– Мы так похожи.

Руби задумалась.

– Упрямые, хочешь сказать?

Эд кивнул. Он отвернулся и зашагал прочь.

– Спасибо за снадобье, – сказал он, не оглядываясь.

– Приятно было поболтать, – сказала Руби, повысив голос и приподнявшись на цыпочки, будто между ними натянулась невидимая нить. – Может, будем чаще встречаться? – Но мальчик не оглянулся. – Судя по тому, что я видела, тебе некого будет пригласить на день рождения. Без друзей не обойтись.

– Мы поменялись местами, Руби, – сказал мальчик, не останавливаясь. – Не думаю, что нам стоит встречаться. Поблагодари Виктора Бринна за снадобье. И перестань шпионить за мной.

Он пошёл прочь, шаркая ногами, и вдруг услышал шёпот.

Она права. Без друзей не обойтись. Возвращайся в Пустынные земли, к Руби.

Эд зашагал быстрее, лишь бы заглушить голос. Наконец он обернулся, но девочка исчезла, и его сердце сжалось от тоски.

Было далеко за полночь, когда голос снова разбудил его. Он говорил громче, чем обычно, убеждал, что никогда не исчезнет, сколько бы снадобий он ни выпил, и впервые за всё это время Эд испугался. В темноте, в полном одиночестве, он поверил, что голос говорит правду.

Ты сам знаешь, что сделал неверный выбор, Джонс.

Эд сунул голову под подушку. Но голос не умолкал, он бередил рану, которая всё никак не заживала. Стараясь не обращать на него внимания, Эд вспомнил слова Руби.

Без друзей не обойтись.

Испугавшись, что магия узнает, о чём он думает, Эд спрыгнул с кровати и спустился на кухню за стаканом воды. Но магия билась в его сердце, будто мотылёк, запертый в банке.

Когда мама вошла на кухню, шаркая тапочками спросонья, она крепко обняла его, и Эд вспомнил, как он рад, что больше не живёт в Пустынных землях.

– Я услышала, как ты шумишь. Почему ты не спишь, дорогой?

Он поднял на неё глаза, и она заметила, что он плакал, и обняла ещё крепче.

– Что случилось?

– Вам с папой нравится, что я живу здесь, правда?

– Нравится? – мама встряхнула его. – Эд, мы в восторге! – Она заглянула ему в глаза. – Ты разве не рад?

– Рад, по большей части.

– Ты хочешь сказать, что твоя магия не рада?

– Она убеждает меня вернуться в Пустынные земли. Называет меня Джонсом.

Мама склонилась к нему.

– Оставь моего сына в покое, – шепнула она ему на ухо. – Ты ему не нужна. Как и нам больше не нужна эта ведьма. – Она взяла Эда за плечи и ласково улыбнулась ему. – Хочешь узнать секрет? Любовь намного сильнее магии.

Нет, не сильнее.

Услышав шёпот, Эд почувствовал, как его сердце разбилось вдребезги, но продолжал улыбаться матери, потому что не хотел разбивать сердце и ей.

Вернувшись в постель, он уже не мог заснуть – лежал и думал, что же делать. Магия – проблема, поэтому нужно что-то решать.

Никто не поможет тебе, особенно здесь. А я не умолкну, пока ты не вернёшься в Пустынные земли. Или не сойдёшь с ума.

Эд стиснул зубы, голова гудела. Затем он встал и написал в дневнике имя – он всегда держал дневник рядом с кроватью, чтобы записывать мысли, которые не давали ему спать по ночам.

Старый Лич из Колледжа Сент-Кросс? Он тебе не поможет!

– А вдруг поможет, – прошептал Эд. – Он уже помог один раз. Рассказал нам о Тёмных бутылках и шепчущих надгробьях. Он знает о Пустынных землях больше, чем кто-либо.

Но Эд понимал, что если он отправится к Дю Клеману, придётся вернуться в Пустынные земли, поэтому он колебался. И решил, что утро вечера мудренее.

Он проснулся несколько часов спустя, когда утренний свет воровато коснулся занавесок, и на секунду ужаснулся, но потом вспомнил, что сегодня суббота. Никакой школы целых два дня.

Затем он вспомнил имя, записанное в дневнике. Все сомнения испарились. Поговорить с Дю Клеманом – лучшее решение. Что ему ещё остаётся? Ни один обычный человек не поможет ему с такой необычной проблемой. Стоит попробовать, решил Эд, даже если придётся вернуться в Пустынные земли.

Точно, и ты увидишься с Руби. Здорово, правда?

– И не надейся, – шепнул Эд. – Я не стану колдовать с ней. Мне просто нужен совет, как от тебя избавиться.