Текст книги "Ночной путь"

Часть третья

7

Небо над Фениксом заволокла гряда серо-черных туч, скрывших солнце и погрузивших город во тьму, хотя до ночи было еще далеко. То и дело в облаках сверкали ослепительные молнии, освещая на миг окрестности, и гремели раскатистые удары грома, сотрясавшие небо и землю.

Проливной дождь заливал ветровые стекла автомобилей, и, несмотря на то, что наступил час пик – шесть вечера, – потоки машин ползли со скоростью черепахи по скоростному шоссе, соединяющему два штата – Аризону и Колорадо. Ланна Маршалл, сидя за рулем своего «Фольксвагена», напряженно всматривалась в дорогу – «дворники», бешено метавшиеся взад и вперед, едва успевали смахивать ручьи воды с ветрового стекла. Девушка на миг разжала пальцы, напряженно стиснувшие руль, чтобы передохнуть. Она слышала рассказы местных жителей о яростных грозах и бурях, обрушивающихся на землю внезапно, но считала их в большей степени выдумкой. Однако все оказалось правдой. Совсем еще недавно стояла жара, небо было безоблачным, а солнце опаляло безжалостным зноем сухие и пыльные окрестности, и невозможно было представить, что не пройдет и получаса, как все окажется залитым водой.

Автомобильный поток тек вперед по скоростному шоссе медленно, но безостановочно. Не отводя глаз от дороги, Ланна нагнулась и развязала шнурки своих белых кожаных «оксфордских» полуботинок. Левый соскользнул легко, и девушка, прижав педаль акселератора левой ногой в белом нейлоновом чулке, сбросила правый полуботинок и расправила уставшие и занемевшие в обуви пальцы.

– Вот так-то лучше, – вздохнув, громко сказала она, почувствовав облегчение.

Идущие впереди автомобили замедлили ход, и Ланна сбавила скорость. За все это время она проехала всего пять миль, стало быть, осталось преодолеть еще не менее двух с половиной. При такой скорости придется тащиться часа полтора прежде, чем она доберется до дома.

С гримаской покорности Ланна подняла руку к своим волосам, забранным в тугую прическу – «французское» кольцо. Нащупав пальцами шпильки, скалывающие волосы, она принялась извлекать их одну за другой и складывать в сумочку, стоящую рядом на сиденье. Затем улыбнулась и тряхнула головой – каштановая волна спутанных волос, сверкающих глубоким блеском, как мех норки, упала ей на плечи.

Иногда после долгого рабочего дня, проведенного в больнице, где Ланна работала медсестрой, она ощущала себя бабочкой, вырвавшейся на волю из кокона. И не то чтобы униформа скрывала явные достоинства ее фигуры. Напротив, отлично сшитое белое форменное платье лишь подчеркивало округлые формы и стройность талии. Дело было скорее в чувстве свободы…

В автомобиле было душно. А стекла не опустишь – ливень, хлещущий косыми струями, мгновенно зальет весь салон. Уже не в первый раз Ланна пожалела, что в ее машине нет кондиционера. Девушка расстегнула две пуговицы своего белого форменного платья и приподняла нейлоновую ткань, влажно прильнувшую к груди. Прохладнее не стало. Единственное облегчение, которое испытала Ланна, – сознание, что она не застегнута теперь до самого горла.

Краем глаза она различила мигающие красные огоньки стоп-сигнала какой-то машины, стоящей справа от нее на дороге. Секундой позже фары осветили желтый грузовик пикап, приткнувшийся на обочине. Проезжая мимо, Ланна увидела, что дверь водительской кабины грузовика распахнулась и из нее вышел на дорогу высокий, плотно сбитый человек в светло-рыжей куртке.

На краткий миг фары «Фольксвагена» осветили его, и Ланна вскользь заметила покатые плечи, волосы с проседью под широкими полями ковбойской шляпы и усталое лицо с крутым подбородком. Мелькнула надпись на борту грузовика: «Фолкон. Строительные работы» и эмблема в виде черной головы какой-то хищной птицы – ястреба или сокола. Затем и водитель, и его грузовик остались позади. Ланна посмотрела в зеркало заднего обзора и увидела, как человек, ссутулившись и опустив голову под струями дождя, зашагал по дороге.

Она колебалась только миг, затем включила сигнал поворота и резко свернула с проезжей полосы на обочину. Не выключая двигателя, она перегнулась через пассажирское сиденье и опустила стекло.

Когда старик поравнялся с ее машиной, Ланна закричала, стараясь перекрыть раскаты грома:

– Хотите, подвезу?

Человек остановился в явном удивлении, затем пригнулся и просунул голову в раскрытое окно. С загнутых полей его шляпы текла вода. Из-под густых седых бровей на Ланну изучающе глядели выцветшие голубые глаза. Годы иссекли морщинами суровое, загоревшее на солнце лицо, обтянутое, казалось, дубленой кожей.

– Садитесь, – пригласила она с легкой улыбкой.

На какую-то долю секунды старик заколебался, затем открыл дверцу.

– Спасибо, – серьезность его голоса, казалось, вполне соответствует грубой и суровой внешности.

– Снаружи довольно сыро. Вы уже промокли до нитки, – сказала Ланна, глядя, как старик втискивает свое крупное тело в маленькую машину и поднимает стекло на двери.

– Да, я заметил.

Ланна включила скорость, и «Фольксваген», тронувшись с места, опять скользнул в поток машин на шоссе. Девушка украдкой бросила взгляд на своего попутчика. От уголков его глаз разбегались многочисленные морщинки, придававшие лицу выражение глубокой печали. Что-то в этом человеке напомнило Ланне состарившегося плюшевого медвежонка, надевшего маскарадную маску серого гризли. Старик, почувствовав на себе ее любопытный взгляд, повернул голову и посмотрел на девушку. Ланна быстро перевела взгляд на мокрое от дождя шоссе.

– Разве родители не учили вас, что нельзя сажать к себе в машину незнакомых людей? Это опасно для молодых девушек…

Она тихо рассмеялась. Каждый мужчина, которого Ланне доводилось подвозить, непременно делал ей подобное замечание.

– Да, они предупреждали меня насчет тех, кто голосует на дороге, – весело заверила она строгого попутчика. – Но, кроме того, они рассказали мне историю о добром самаритянине. Думаю, она произвела на меня большее впечатление. Что случилось с вашим грузовиком?

– Видимо, свечи подмокли, – проворчал старик, в голосе его послышалось раздражение.

Ланна глянула на показавшийся впереди зеленый знак, обозначающий съезд с шоссе на боковую дорогу.

– Не могу припомнить, есть ли на этом съезде станция техобслуживания, но знаю, что на следующем – есть наверняка…

«Станция стоит немного в стороне от шоссе, придется сделать небольшой крюк», – подумала Ланна.

– Могу вас туда подбросить, – продолжала она. – Они, вероятно, сумеют отбуксировать ваш грузовик.

Старик ничего не ответил. Ланна уголком глаза заметила, что он взглянул на наручные часы.

– Через пару кварталов от следующего съезда идет стройка. Я должен быть там через пятнадцать минут. Не могли бы вы подбросить меня туда? – спросил он. – А уж там я попрошу кого-нибудь вернуться за грузовиком. – Это там, где строится новый медицинский комплекс? – Ланна вопрошающе посмотрела на попутчика.

– Да, – кивнул тот.

– Конечно, подвезу, – согласилась Ланна. Еще раз окинув старика взглядом, девушка решила, что, судя по одежде, преклонным годам и потребности поспеть вовремя на строительную площадку после окончания рабочего дня, он скорее всего работает там ночным сторожем, – а вслух сказала: – Если дождь не перестанет, у вас сегодня выдастся легкая ночь.

– Что? – нахмурил старик густые брови.

– В такую погоду люди сидят по домам, а не таскают материалы со строек. Поэтому я думаю, что вам сегодня будет легче работаться, – пояснила девушка.

Старик отвернулся, а когда он понял, что Ланна принимает его за ночного сторожа, на его губах впервые за все это время появилась довольная улыбка.

– Да, это верно, – пробурчал он. – Так оно и будет.

– А когда думают закончить это здание?

– Если не будет никаких задержек, то к первому октября.

– Так нескоро? – вздохнула Ланна. – Мне придется еще долго держать пальцы скрещенными на счастье, чтобы получить место в этом медицинском комплексе, когда построят. Тогда мне не надо будет так далеко ездить на работу.

– Вы работаете у частного врача? – голубые глаза попутчика задержались на белой униформе Ланны.

– Да. У педиатра доктора Фэрчайлда, – ответила девушка. – В зависимости от дорожного движения и от погоды на дорогу уходит от тридцати до сорока минут.

– Вы его секретарь?

– Я – сестра в регистратуре, – поправила Ланна.

– Неподалеку отсюда есть больница. Там всегда требуются медсестры. Почему бы вам не поступить туда?

– Нет, спасибо, – Ланна протестующе покачала темноволосой головкой. – Я больше не желаю работать ни в каких больницах.

– Почему? – столь решительный отказ явно заинтриговал старика.

– Предполагается, что сестры не должны принимать слишком близко к сердцу болезни пациентов. Но я, к сожалению, не могу сохранять нужной «эмоциональной объективности», ухаживая за больными изо дня в день. Они становятся слишком мне дороги. А потому, – она пожала плечами, – я вышла из этой эмоциональной соковыжималки. Теперь работаю у частного врача, где мои контакты с пациентами очень недолгие и очень ограниченные.

– Но вы, должно быть, скучаете по этому… по работе в больнице?

– Иногда, – призналаcь Ланна. – Я скучаю по товариществу, которое возникает в больших коллективах… Доктора, сестры, техперсонал – все работают вместе, заодно. Но зато теперь у меня гораздо меньше душевной боли. Да и рабочий день значительно короче и уик-энды всегда свободны.

– Вы замужем?

Ланна заметила, как он посмотрел на ее левую руку. Но на службе она не носила никаких украшений – привычка, оставшаяся еще со времени учебы на курсах медсестер, когда все это запрещалось. И по сей день Ланна надевала драгоценности только тогда, когда снимет униформу.

– Нет, не замужем, – в ее улыбке сквозил легкий оттенок печали. – Мне кажется, что замужество – это вообще не моя участь.

– Трудно в это поверить, – сухо проворчал старик. – Такая красивая женщина, как вы… вами должна увлекаться тьма мужчин.

– К двадцати пяти годам я выслушала бесчисленное множество предложений, но среди них ни одного брачного, – призналась Ланна с самоиронической улыбкой. – Что-то, должно быть, во мне есть, что привлекает волокит со всего света.

– Кажется, я слышу в вашем голосе нотки, говорящие: «С иллюзиями покончено навсегда», – улыбнулся попутчик. – Обычно это означает, что роман плохо закончился.

Ланна рассмеялась, удивленная проницательностью мужчины. И еще ее немного удивило, какой поворот приобретает их беседа. Но чем она рискует, обсуждая личную жизнь с человеком, который ей совершенно незнаком? Ланна еще раз глянула на своего пассажира. Она просто слишком легко чувствует себя в его присутствии, чтобы ощущать в нем какую-либо угрозу.

– Вы очень проницательны, – заметила она.

– Это приходит с годами, с опытом, – сказал собеседник. – Так что случилось? Он оставил вас ради другой женщины?

– Можно сказать и так, – согласилась Ланна и улыбнулась – со временем она даже обрела способность улыбаться над произошедшим. – Разумеется, другая женщина была его женой. Два года я ждала, пока он с ней разведется, пока наконец мою твердолобую голову не осенило: да он вовсе и не собирается разводиться. Да и зачем ему было уходить от нее, если он и так получал от нас обеих все лучшее?

Ее риторический вопрос повис в воздухе – наступило тягостное молчание, хотя до этого беседа текла легко и непринужденно. Ланна с любопытством покосилась на собеседника – тот уперся взглядом в залитое дождем ветровое стекло и, казалось, полностью ушел в себя. Он выглядел печальным и очень угрюмым.

– Я сказала что-нибудь не так? – спросила она, удивленно нахмурившись.

– Что? – переспросил он отсутствующе, словно не слышал ее вопроса. Затем спохватился: – Нет, конечно нет… А вот как раз и съезд с шоссе, – кивнул попутчик и начал говорить совершенно о другом. – Несколько лет назад на этом месте не было ничего, кроме кактусов и шалфея. А посмотрите-ка сейчас.

Ланна почувствовала, что столь резкая перемена темы намеренная, но не стала возражать, напротив, с легкостью приняла ее, спросив:

– Вы родом из Феникса?

– Нет, я воспитывался в северной Аризоне, неподалеку от Фор-Корнерс. А вы откуда?

– Из Денвера, Колорадо, – Ланна свернула на пандус, плавно спускавшийся к боковой дороге.

– Давно вы здесь, мисс?..

Ланна заколебалась, но после того, как она так много о себе рассказала, утаивать имя было просто нелепо.

– Ланна Маршалл. Я живу здесь менее полугода.

– Нравятся здешние места? – спросил он.

– Очень жарко, – ответила девушка, выразительно приподняв бровь.

– Как в аду, – мужчина рассмеялся. Смех оказался таким же резким, как и тон его беседы с ней, но слушать его было почему-то приятно.

– Кажется, я скучаю по горам, по снегу… и по деревьям, – немного подумав, призналась Ланна.

Она подождала, пока пройдет поток машин, и свернула на улицу, пересекающую магистраль.

– Много вы здесь завели друзей с тех пор, как переехали?

– Несколько человек.

На самом деле их было совсем мало, но Ланне не хотелось, чтобы собеседник решил, что она жалуется или жалеет себя. Все гораздо проще: она – от природы человек общительный и легко сходится с людьми, однако она слишком недолго прожила в Фениксе, чтобы у нее появилось много друзей.

Впереди, справа от дороги, показалась строительная площадка. Здание центрального корпуса было почти уже завершено. Поравнявшись с площадкой, Ланна остановила «Фольксваген».

– Не подбросите ли меня вон к той строительной времянке? – старик кивнул на длинный трейлер, стоявший на краю площадки.

На одном из концов трейлера светилось крошечное квадратное окошко, а на двери под надписью «Контора» виднелась вывеска: «Строительная компания Фолкон» и тот же самый силуэт птичьей головы, что Ланна видела на борту желтого грузовика, застрявшего на дороге. Ланна остановила свой автомобиль на обочине, напротив трейлера.

– Ну вот и приехали, – объявила она, хотя это было и без того ясно, и дружески улыбнулась попутчику. Как хорошо, что нашлось с кем поговорить по дороге. Сегодняшняя поездка не показалась ей слишком долгой.

Старик положил руку на дверную ручку, но дверь открыл не сразу. Он улыбнулся Ланне в ответ, и теплый свет на миг рассеял печальную тень в его голубых глазах.

– Спасибо, что подвезли. Но когда в следующий раз увидите на шоссе незнакомого человека, то уступите роль доброго самаритянина кому-нибудь другому, – посоветовал он.

– Попытаюсь запомнить, – пообещала Ланна. – А у вас нет дождевика или чего-нибудь в этом роде? Ночью на дежурстве вы промокнете насквозь.

Он хрипло рассмеялся.

– Если я простужусь, то знаю теперь человека, который сможет меня выходить, – попутчик открыл дверь и быстро шагнул в дождливую темноту. – Берегите себя, – произнес он и захлопнул дверь.

Помахав девушке рукой, старик повернулся и, опустив голову, зашагал к строительной времянке. Ланна подождала, пока не открылась дверь трейлера, отбросившая на мокрую землю прямоугольное пятно света. Ее попутчик исчез внутри, и Ланна вновь вырулила на дорогу, ведущую домой.

До конца недели всякий раз, когда Ланна проезжала мимо строительной площадки, спеша на работу или с работы, она вспоминала о ночном стороже. К этому человеку мало подходило слово «старый», хотя ему, несомненно, исполнилось лет шестьдесят. Однако в нем чувствовались жизненная сила и энергия, и вместе с тем твердость, резкость и прямота, что делало его привлекательным, несмотря на возраст. И все же было странно, что воспоминание о нем так живо и так прочно засело в ее памяти – о его грубоватости, его мягкости и печали в его глазах.

Ланна пожимала плечами, отметая эти мысли прочь и убеждая себя, что думает так часто об этом человеке просто потому, что в Фениксе у нее почти нет знакомых. Естественно, что дружески расположенный незнакомец надолго ей запомнился.

Однако если быть совсем правдивой, то следует признать, что она скучает по отцу, которого напомнила ей мягкая грубоватость незнакомца. Мать умерла, когда Ланне было одиннадцать. После ее смерти дочь и отец очень сблизились, и их дороги начали расходиться, когда Ланна уехала, чтобы поступить в колледж. А затем отец повстречал молодую вдову с детьми и влюбился в нее. Ланна искренне радовалась за отца.

Только теперь каждый из них не является центром существования другого. Каждый живет своей личной жизнью. Ланна не хотела бы перевести стрелки часов назад и вернуть прошлое, и все же временами ей очень недоставало естественного и непринужденного дружелюбия, верного плеча, на которое можно было бы опереться, и чувства, что ты кому-то нужен. Кого-то, кто стал бы ее собственной семьей. Конечно, после того несчастного романа она не спешила очертя голову броситься в новое увлечение. Одно время она все силы отдавала работе. Позже стала подумывать о том, чтобы заняться административной работой, связанной с медициной, – может быть, поступить на какие-нибудь вечерние курсы в местном университете. Однако окончательного решения до сих пор не приняла.

Поставив корзину со свежевыстиранным бельем на пол – каждое ее субботнее утро непременно начиналась с посещения прачечной, – Ланна достала из кармана белых шортов ключ от квартиры. Отперла дверь и, придерживая ее носком сандалии, чтоб не захлопнулась, подняла корзину с бельем и вошла в комнату. Квартирка была маленькой и скудно обставленной. Это все, что Ланна могла сейчас себе позволить. Впервые в жизни она жила одна. До этого всегда приходилось делить жилье с кем-то из медсестер, с которыми она работала. Сейчас ей временами недоставало этого постоянного дружеского общения, но вместе с тем и было приятно, что не нужно убирать в доме ни за кем, кроме себя.

Ланна перекладывала стопку чистых полотенец из корзины в шкаф для белья в ванной. И, как всегда, когда она бывала в ванной, ей бросились в глаза безвкусные ярко-голубые рыбки на обоях – Ланна нахмурилась и покачала головой. Что она сделает в первую очередь – так это заменит обои. Раз уж поселилась одна, надо придать дому уют и ощущение постоянства.

Ланна настолько углубилась в свои мысли, что невольно вздрогнула, когда раздался стук во входную дверь. Отбрасывая на ходу со лба влажную прядь и приглаживая волосы, она поспешила к двери. Но прежде, чем отпереть, набросила цепочку на дверь и слегка приоткрыла ее.

– Здравствуйте! – в голосе Ланны прозвучало одновременно и удивление, и настороженность, когда она узнала в человеке, стоящем за дверью, ночного сторожа, которого так часто вспоминала последние дни.

– Рад, что вы хотя бы дверь закрываете на цепочку, – заметил тот с улыбкой.

– Что вы здесь делаете? Я хочу сказать… я рада вас видеть, но… Вы, должно быть, забыли что-то у меня в машине? – Ланна никак не могла подобрать верных слов, чтобы спросить, как он здесь оказался.

Она окинула взглядом высокую фигуру своего неожиданного гостя. На этот раз ночной сторож был одет в белую рубаху и брюки цвета хаки. Ланна заметила, что его туфли с заостренными носами начищены до блеска. Талия схвачена ремнем с серебряной пряжкой, украшенной бирюзой. Он что-то держал позади себя. Карие глаза Ланны расширились от изумления, когда посетитель извлек из-за спины букет алых роз.

– Хочу поблагодарить вас, – произнес он.

– Очень красивые, – невпопад ответила девушка, вдыхая донесшийся до нее сладкий душистый аромат. Она все еще не могла справиться с замешательством. – Но как вы узнали, где я живу?

– В телефонной книге есть только одна Ланна Маршалл, – объяснил ночной сторож.

Это было настолько очевидно, что Ланна рассмеялась, по-прежнему не зная, что сказать. Затем спохватилась:

– Но я даже не знаю вашего имени.

На какую-то долю секунды посетитель замешкался. Позже Ланна решила: ей просто почудилось, что он колеблется.

– Джон Буканан.

– Чем могу быть вам полезна, Джон Буканан? – девушка все еще не решалась откинуть цепочку на двери, хотя роскошный букет выглядел очень соблазнительно.

– Я думал… Мне бы хотелось, чтобы вы со мной позавтракали. Вам нравится мексиканская кухня? – проговорил Джон Буканан и, не дав ей ответить, продолжил: – Неподалеку отсюда есть небольшой ресторанчик. Снаружи он выглядит не слишком внушительно, но готовят там великолепно. – Он заметил нерешительность Ланны и улыбнулся: – Чтобы вы чувствовали себя спокойнее, вы можете поехать вслед за мной на своей машине.

Это замечание рассеяло все подозрения, и Ланна улыбнулась:

– Хорошо. Дайте мне минут десять, чтобы переодеться во что-нибудь более пристойное.

– А как быть с цветами? Вы не хотите поставить их в вазу? – Джон Буканан глянул на букет, который держал в руке.

– Конечно. – Ланна сбросила цепочку и, распахнув дверь, приняла букет. Затем, после некоторой паузы, предложила: – Может быть, вы войдете?

– Ну вот, приглашаете в дом незнакомого человека, – гость покачал головой с шутливой безнадежностью. – Вы так никогда ничему и не научитесь, Ланна Маршалл?

Ланна засмеялась, а Джон Буканан в ответ только хмыкнул:

– Подожду здесь, на площадке, пока вы будете готовы.

Отказ от приглашения еще сильнее развеселил Ланну – этот человек начинал ей все больше нравиться. Не часто в наши дни встретишь такие старинные представления о приличиях.

– Я недолго, – пообещала она и закрыла дверь.

Народу в маленьком ресторанчике было немного, хотя время приближалось к полудню. Джон провел Ланну в угловую кабинку и сел спиной ко входу. Как он и обещал, еда оказалась отличной. И Ланна поймала себя на мысли о том, что присутствие ее спутника делает все блюда намного вкуснее. Он беседовал с ней так же легко и непринужденно, как и прежде. Сдержанное и суховатое чувство юмора нередко заставляло Ланну смеяться.

Официантка унесла грязные тарелки и подала кофе. Ланна откинулась на спинку мягкого стула.

– Расскажите мне что-нибудь о себе, Джон, – сказала она. – А о моей жизни вы, кажется, все уже знаете.

– О чем же вам поведать? – улыбнулся он, но в его улыбке ощущалась некоторая уклончивость.

– Не знаю, – Ланна выразительно развела руками. – Что-нибудь. Все. Вы женаты? Есть ли у вас дети?

– Законные или незаконные? – переспросил он.

– Перестаньте шутить и отвечайте прямо, – потребовала Ланна.

– Ну ладно. Я женат. У меня двое сыновей и один внук, – Джон Буканан отвечал так, словно заполнял какую-то анкету. – Неплохой мальчик. – Он извлек из бумажника фотографию и протянул Ланне. – Трудно поверить, что ему только без малого двенадцать.

Сходство мальчика на фотографии с Джоном было совершенно очевидным, особенно бросались в глаза такие же голубые глаза.

– Вы можете даже не говорить, что он ваш внук. Это и без того сразу видно, – улыбнулась Ланна, возвращая фотографию. – А девочек у вас нет?

– Была когда-то дочь, – Джон задумался, укладывая снимок в бумажник. Когда он наконец поднял взгляд на Ланну, его глаза туманила дымка воспоминаний, окрашенных печалью. – Она умерла совсем еще маленькой. Этим летом ей исполнилось бы двадцать три – примерно столько же, сколько вам сейчас. У нее были каштановые волосы – такие же темные, как у вас, – цвета кедра. Думаю, вы немного напоминаете мне ее, – он усмехнулся. – Только, пожалуйста, не говорите мне, что я напоминаю вам вашего отца.

– Не напоминаете… по крайней мере, внешне. Он ниже вас ростом, худее, и волосы у него другого цвета, – начала перечислять Ланна, сознавая, что эти различия не имеют особого значения.

– И он, вероятно, не так стар, как я, – добавил Джон, шутливо сгорбившись. – Расскажите мне о ваших родителях. Где они живут?

– Мама умерла, когда мне было одиннадцать. Отец женился вторично несколько лет назад и живет в Колорадо-Спрингс.

– И теперь у вас, как у Золушки в сказке, злая мачеха, – подсказал Джон.

– Нет, – протестующе покачала головой Ланна. – Энн – чудесная женщина. Когда бы я к ним ни приехала, всегда чувствую себя желанной гостьей. Папа с ней очень счастлив.

– Однако вы с ним не часто видитесь. Почему?

– Они живут своей жизнью. У Энн трое детей, и ей хватает забот – ну вы сами знаете: школа, уроки, спорт, не говоря уже о домашнем хозяйстве. Да и у папы уходит на это очень много времени, так что он даже письма мне не слишком часто пишет. Но мне не хотелось бы, чтобы у вас сложилось о нем ложное впечатление, – добавила она, спохватившись. – Отец очень меня любит и всегда любил. Просто сейчас на него легла большая ответственность.

– Понимаю, – Джон произнес это так убедительно, что Ланна поверила: он действительно понимает. – Всякий мужчина должен иметь обязанности перед всей семьей.

– Расскажите мне о вашей жене, – попросила Ланна и попыталась представить себе женщину, которой выпала удача быть замужем за этим человеком, способным к пониманию.

– Мы с Кэтрин живем в одном доме. Вот и все. Больше тут добавить нечего, – Джон пожал плечами, и Ланна подумала, не в этом ли причина печали, которая постоянно скрывается в его глазах. – У нее свои интересы: женские клубы, постоянные общественные хлопоты, которыми она увлечена… Ну а у меня – свои.

– Ах да, понимаю, – пробормотала Ланна, почти жалея, что задала этот вопрос.

– Нет, сомневаюсь, чтоб вы понимали, – меланхолично усмехнулся Джон. – Это мало похоже на брак, как его понимают большинство людей, но мы оба, и Кэтрин, и я, получаем от него то, что хотим. Она была верной женой и хорошей матерью. Я уважаю Кэтрин. И не виню ее в том, что наши отношения сложились так, а не иначе.

Однако он не сказал, что любит свою жену, подумалось Ланне, и эта мысль отчего-то наполнила ее жалостью.

– У меня сложилось впечатление, что ваша жена – замечательная женщина, – сказала она вслух. – Хотелось бы мне когда-нибудь с ней встретиться.

Это несколько неуклюжее замечание заставило Джона угрюмо поджать губы.

– Не думаю, что это удачная мысль, – сказал он. – Кэтрин только взглянет на вас и сразу же заподозрит неладное. Хотя признаюсь, в прошлом я, возможно, и давал ей повод для подозрений. Некоторые считают меня грешником. Кто знает? Может быть, они и правы. – Казалось, его не столько заботит, сколько забавляет, что думают о нем другие, и если он позволяет кому-то осуждать Джона Буканана, то только самому себе.

Ланна поспешила перевести разговор на другую тему, чувствуя, что ей не хочется пускаться ни в какие обсуждения частной жизни Джона. Они допили кофе, поболтали еще немного о том о сем, а затем Джон проводил Ланну до дверей квартиры. Она пригласила его войти, но Джон отказался.

– Спасибо за лeнч и цветы, – сказала Ланна. – И то и другое доставило мне большое удовольствие.

– Ну что вы, это я должен вас благодарить. И это не просто слова, – проворчал Джон. – Мне хотелось бы увидеться с вами еще, Ланна.

– И мне хотелось бы увидеться с вами, Джон, – для Ланны это тоже были не просто вежливые слова. Она чувствовала, что это неописуемое знакомство может превратиться в настоящую дружбу.

– Вокруг меня много людей, но нет человека, с которым бы я мог поговорить, а с вами могу. Я позвоню вам, – пообещал он.

Когда Джон начал спускаться по лестнице, дверь напротив распахнулась и на площадку выглянула соседка – женщина средних лет, работавшая по ночам. И она, и ее муж редко бывали дома, Ланна видела их только по выходным.

– Здравствуйте, миссис Морган, – приветливо улыбнулась девушка.

– Я так рада, что вы вернулись, Ланна, – возбужденно затараторила соседка. – Нет ли у вас корицы? Я думала, что у меня ее уйма, но оказалось, что это мускатный орех. А мне надо ставить в духовку яблочный пирог. Я только что вернулась в ночного дежурства, и если мне придется бежать в магазин, то я ничего не успею. Вечером к нам приходят на ужин брат Арта с женой, а я пообещала Дону, что испеку им яблочный пай. Он говорит, что у меня самые лучшие пироги, какие он когда-либо пробовал. Ох уж эти выходные дни, – вздохнула она, прервав на миг свой безостановочный монолог. – Подумать только, целую неделю ждешь, когда они настанут! И что в итоге? Мне кажется, что в субботу утром начинаются крысиные бега. Такое у меня ощущение… А у вас?

– Никогда об этом не думала, – покачала головой Ланна, про себя подсмеиваясь над тем, как вцепилась в нее соседка. Она была очень милая женщина, но ее болтливость могла уморить кого угодно до смерти. Повернувшись, чтобы открыть дверь, Ланна начала готовить почву для отступления: – Я уверена, что у меня есть немного корицы. Может быть, зайдете ко мне, пока я поищу.

– Если найдете, то просто спасете мне жизнь, – тут дородная брюнетка глянула вниз и заметила выходившего Джона Буканана, и в глазах ее сверкнуло любопытство. – Мне так много еще надо сделать до прихода Дона и Мэриэнн. Господи, да я еще не успела прибрать в гостиной. А кто был этот человек? – она вошла вслед за Ланной в маленькую кухоньку. – Родственник?

– Нет, друг, – Ланна пошарила на полке со специями и достала баночку с корицей. – Ну вот, нашла. Вы можете вернуть ее завтра утром.

– Замечательно! Я действительно не могу терять ни минуты на то, чтобы бегать по магазинам. Хотела послать Арта, но его буквально не оторвешь от телевизора. Бейсбол!!! – она скорчила гримасу. – Так это был ваш друг? Но, мне кажется, он немного староват для вас?

– Он мой друг совсем в другом смысле, миссис Морган, – терпеливо объяснила Ланна. – Просто настоящий товарищ.

– А чем он занимается? Где вы с ним познакомились? В наше время девушке надо быть очень осторожной.

– Он – ночной сторож на стройке неподалеку отсюда. Его грузовик сломался ночью на дороге, и я подвезла его. Джон – очень милый человек, и наши отношения совершенно невинны.

– Вы подвезли его, даже не зная, кто он такой?! Он же мог ограбить вас или… сделать что-нибудь еще похуже! – соседка была явно потрясена.

– То же самое сказал и Джон, едва только сел в машину, – засмеялась Ланна. – Но ничего не случилось. С Джоном я в полной безопасности.

– В безопасности? Почему вы в этом так уверены? Из-за того, что он намного старше вас? Но ведь он мужчина, не так ли? – возразила миссис Морган. – Вы – медсестра и должны знать, что мужская сила совсем не зависит от возраста.

– Мы с ним друзья, миссис Морган, и ничего больше, – попыталась убедить соседку Ланна.

– Девушка с вашей внешностью и мужчина, который годится вам в дедушки! – скептически фыркнула та. – Если вы его интересуете, то совсем не как друг.

– Вы ошибаетесь, – сказала Ланна, прекрасно понимая, что раз уж соседка в чем-нибудь убеждена, то выбить это убеждение из ее головы можно только динамитом. Спорить с ней бесполезно, и единственное, что можно сделать, это отвлечь ее. – Я всегда очень любила яблочные пироги. Скажите, а много вы кладете в них корицы?

Миссис Морган тут же переключилась на любимую тему и, пока Ланна провожала ее до двери, успела сообщить свой рецепт приготовления яблочных пирогов во всех подробностях. Оставшись наконец одна, Ланна печально покачала головой. Жаль, что соседка не способна ее понять. Ланне вспомнились последние слова Джона о том, что только с ней он может поговорить. Она понимала, какой смысл он вложил в эти слова и какая близость, почти родство, возникли между ними, родство, основанное на взаимопонимании, а не на сексуальном влечении! Такое случается крайне редко, и Ланна не позволит, чтобы мнение какой-то миссис Морган нанесло этой близости хоть какой-нибудь ущерб.