Текст книги "Двенадцать"

16

Грей.

Белизна, все плывет. Потом Грей осознал, что он в машине. Странно, поскольку машина в то же время была и комнатой мотеля, с постелями, шкафами и телевизором. Когда это такие машины делать стали? Он сидел на одной из кроватей и вел комнату мотеля. Рулевая колонка торчала прямо из пола, рядом на кровати сидела Лайла, телевизор был лобовым стеклом, в руках у Лайлы был розовый сверток, который она прижимала к груди. «Мы еще не приехали, Лоуренс? – спросила его Лайла. – Ребенку надо сменить подгузник».

Ребенку? Когда это произошло? Разве ей еще не несколько месяцев до родов?

– Она так прекрасна, – заворковала Лайла. – У нас такой прекрасный ребенок. Как плохо, что нам придется ее пристрелить.

– Почему мы должны ее пристрелить? – спросил Грей.

– Не говори глупостей, – ответила Лайла. – Мы теперь всех детей стреляем. Чтобы их не съели.

Лоуренс Грей.

Сон сменил свой ход. Часть Грея осознавала, что это ему снится, другая же – нет. Грей оказался в танке. Что-то идет к нему, чтобы забрать его, но он не мог заставить себя пошевелиться. Он стоял на карачках, лакая кровь. Он должен был пить, пить ее, выпить ее всю, но это было невозможно. Кровь полилась внутрь из люка, заполняя танк. Океан крови. Она заливала его, поднимаясь все выше, до подбородка, до рта, до носа, он начал захлебываться, тонуть…

Лоуренс Грей. Просыпайся.

Он открыл глаза. Яркий свет. Что-то застряло в горле, он начал кашлять. Что там было, захлебнулся? Но сон уже разлетелся вдребезги, образы распадались на атомы, оставляя после себя лишь привкус страха.

Где он?

Что-то вроде больницы. На нем больничная рубашка, и все. Нагое тело под ней озябло. Запястья и лодыжки крепко притянуты ремнями к раме койки, он не может пошевелиться, будто мумия в саркофаге. Из-под рубашки тянутся провода к приборам. В правой руке торчит игла капельницы.

В комнате кто-то есть.

На самом деле два человека. В изножье кровати, в громоздких костюмах биологической защиты, с лицами, закрытыми прозрачными пластиковыми масками. Позади них виднелась массивная железная дверь, а из верхнего угла комнаты за происходящим следило немигающее око камеры наблюдения.

– Мистер Грей. Меня зовут Хорос Гилдер, – сказал тот, что слева. Почему-то у него был очень радостный голос, это удивило Грея. – А это мой коллега, доктор Нельсон. Как вы себя чувствуете?

Грей изо всех сил постарался сфокусировать взгляд на их лицах. Незнакомые. Тот, что говорил, на вид среднего возраста, с большой головой и массивной челюстью, кожа бледная. Второй заметно моложе, с небольшими темными глазами и короткой неряшливой бородкой. Не похож ни на одного врача, каких Грею доводилось видеть.

Он облизнул губы и сглотнул.

– Что это за место? Почему я связан?

Назвавшийся Гилдером заговорил успокоительным тоном.

– Это для вашей собственной безопасности, мистер Грей. Пока мы не выясним, что с вами не так. Что же до того, где вы, боюсь, пока не могу вам ответить. Достаточно будет сказать, что вы среди друзей.

Грей понял, что ему, видимо, ввели какое-то успокоительное. Он не мог пошевелиться, и дело было не в веревках. Руки и ноги будто чугунные, мысли плавают в голове лениво и бесцельно, будто гуппи в аквариуме. Гилдер поднес к его губам чашку с водой.

– Давайте, попейте.

У Грея скрутило живот. Даже запах отвратительный, будто из бассейна, в который слишком много хлорки добавили. Вернулись мысли, мрачные мысли. Кровь в танке, его лицо, погруженное в нее, с жадностью пьющее. Это на самом деле с ним случилось? Или ему это приснилось? Но следом за этими мыслями его голову наполнил будто рев, в нем будто пробудился страшный голод, настолько всепоглощающий, что все его тело скрючилось, натягивая ремни.

– Ладно-ладно, – сказал Гилдер, тут же отходя назад. – Спокойнее.

Новые образы, будто проявившиеся из тумана. Танк на дороге, мертвые солдаты, взрывы вокруг, ощущение, когда его рука пробила стекло «Вольво», вспышки огня, захлестывающие поля, несущаяся через кукурузное поле машина, яркий свет, вертолет, люди в космических скафандрах, утаскивающие Лайлу.

– Где она? Что вы с ней сделали?

Гилдер глянул на Нельсона. Интересно, читалось в его взгляде.

– Вам нет нужды беспокоиться, мистер Грей, мы о ней заботимся. На самом деле она в палате напротив.

– Не смейте причинять ей вред.

Кулаки сжались сами собой, ремни снова натянулись.

– Если тронете ее, я…

– И что вы сделаете, мистер Грей?

Ничего. Ремни очень крепкие. Что бы они там ему ни дали, оно лишило его силы.

– Постарайтесь не нервничать, мистер Грей. С вашей подругой все отлично. И с ребенком тоже. Нам только немного непонятно, каким образом вы оказались вместе. Я надеялся, что вы поможете нам это прояснить.

– Зачем вам это знать?

На лице Гилдера под маской в изумлении приподнялась одна бровь.

– Для начала, похоже, что вы двое – последние, кому удалось живыми выбраться из Колорадо. Поверьте, этот вопрос нас несколько интересует. Была ли она в Шале? Вы ее там встретили?

От одного этого слова мозг Грея сжал страх.

– Шале?

– Да, мистер Грей. Шале.

Он мотнул головой.

– Нет.

– А тогда где?

Грей сглотнул.

– В «Хоум Депо».

Мгновение Гилдер молчал.

– Где именно?

Грей попытался собраться с мыслями, но у него в голове стоял туман.

– Где-то в Денвере. Я точно не знаю. Она хотела, чтобы я покрасил ей детскую.

Гилдер мгновенно повернулся ко второму, но тот лишь пожал плечами.

– Возможно, это от фентанила, – сказал Нельсон. – Ему может потребоваться некоторое время, чтобы все вспомнить.

Но Гилдер был непреклонен. В его взгляде появилась какая-то жесткость. Казалось, он пытается пронзить Грея этим взглядом.

– Нам нужно знать, что произошло в Шале. Как вам удалось сбежать?

– Я не помню.

– Там была девочка? Вы ее видели?

Была ли там девочка? О чем они?

– Я никого не видел. Я просто… просто не знаю. Все было так внезапно. Я очнулся в «Ред Руф».

– «Ред Руф»? Что это такое?

– Мотель у шоссе.

Озадаченный взгляд.

– А когда?

Грей попытался сосчитать.

– Три дня назад? Нет, четыре.

Он кивнул, не поднимая головы с подушки.

– Четыре дня назад.

Двое стоящих переглянулись.

– Бессмыслица, – сказал Нельсон. – Шале было уничтожено двадцать два дня назад. Он же не Рип Ван Винкль.

– Где вы были все эти три недели? – настойчиво спросил Гилдер.

Вопрос показался Грею бессмысленным. Три недели?

– Я не знаю, – ответил он.

– Снова вас спрашиваю, мистер Грей. Была ли Лайла в Шале? Вы ее там встретили?

– Говорю же, она в «Хоум Депо» была, – умоляюще ответил Грей.

Мысли кружились, как вода в сливном отверстии ванны. Что бы они там ему ни дали, оно его конкретно скрючило. И Грей ощутил будто удар в живот. Вот зачем они его связали. Они будут его изучать. Как «светлячков». Как Зиро. А когда закончат, Ричардс, или кто-то еще, такой же, как он, включит красный, и ему конец.

– Прошу вас, это же я вам нужен. Простите, что я сбежал. Только не причиняйте вреда Лайле.

Мгновение оба стоящих молчали, просто глядя на него сквозь стекла масок. А затем Гилдер повернулся к Нельсону и кивнул.

– Давай его обратно.

Нельсон взял с тележки шприц и флакон с прозрачной жидкостью. Грей беспомощно смотрел, как он вставляет иглу в трубку капельницы и нажимает на поршень.

– Я ни при чем, – жалобно сказал Грей. – Я всего лишь уборщик.

– О, думаю, мистер Грей, теперь вы куда больше, чем просто уборщик.

Это были последние слова, которые услышал Грей прежде, чем потерял сознание.

Гилдер и Нельсон прошли через воздушный шлюз, в камеру обеззараживания. Один раз в душ в костюмах биологической защиты, потом снять, потом вымыться с головы до ног шершавым мылом с химическим запахом. Они прокашлялись, сплюнули в раковину и с минуту полоскали горло сильным дезинфектантом. Процедура долгая, но пока они не поймут, в каком состоянии Грей, лучше перебдеть.

В здании было совсем немного сотрудников, врачи-лаборанты, которых Гилдер мысленно называл Винкин, Блинкин и Нод, да четверо охранников из «Блэкберд». Все это построили в восьмидесятых, для лечения солдат, подвергшихся воздействию радиации, а также химического и биологического оружия. Оборудование чертовски старое, вентиляция и кондиционеры, стоящие наверху, на грани, как и система видеонаблюдения. Общее гнетущее ощущение заброшенности. Но это последнее место, где кто-то решит их искать.

Гилдер и Нельсон вернулись в лабораторию, большой зал со столами и разным оборудованием – мощными микроскопами, центрифугами для анализов крови, термостатами, в которых они собирались выращивать выделенный вирус. Пока Грей и Лайла были без сознания, они сделали им компьютерную томографию и взяли кровь. Анализы странные, но томограмма Грея выявила изрядно увеличенный тимус, обычное дело для Зараженных. Однако пока что они не видели проявлений остальных симптомов. Грей выглядел идеально здоровым. Более того, таким здоровым, что, казалось, ему хоть марафон бежать можно.

– Позволь тебе кое-что показать, – сказал Нельсон.

Он подвел Гилдера к терминалу в смежном с лабораторией кабинете, где поставил свой компьютер. Открыл графический файл. На экране появилась фотография Лоуренса Грея. Вернее, человека, похожего на Грея. Лицо на фотографии выглядело значительно старше. Обвисшая кожа, редкие волосы, запавшие глаза, глядящие в объектив тусклым, почти коровьим взглядом.

– Когда это снято? – спросил Гилдер.

– Семнадцать месяцев назад. Это из файлов Ричардса.

Будь я проклят, подумал Гилдер. То самое, о чем говорил Лир.

– Если он подхватил вирус, вопрос в том, почему в его теле он повел себя иначе. Возможно, это штамм, которого мы еще не видели, активирующий тимус, как и другие, а затем засыпающий. Или что-то еще, характерное лишь для него одного.

Гилдер нахмурился.

– Например?

– Я знаю не больше тебя. Возможно, некий природный иммунитет, но это не определишь. Возможно, это связано с антиандрогенами, которые он принимал. Все уборщики сидели на изрядной дозе. Депо-провера, спироналактон, преднизон.

– Думаешь, дело может быть в стероидах?

Нельсон еле заметно пожал плечами.

– Это может быть одним из факторов. Мы знаем, что вирус взаимодействует с эндокринной системой и антиандрогены – тоже.

Он закрыл файл и развернулся в кресле.

– Но есть кое-что еще. Я немного покопался насчет женщины. Не слишком много, но весьма интересно. Распечатал для тебя.

Нельсон протянул ему толстую стопку листов. Гилдер посмотрел на первую страницу.

– Она медик?

– Хирург-ортопед. Читай дальше.

Гилдер взялся читать. Лайла Беатрис Кайл, 29.09.1982, Бостон, штат Массачусетс. Родители – ученые: отец – преподаватель английского в Бостонском университете, мать – историк, в Университете Симмонса. Окончила колледж в Уэллесли, четыре года в ординатуре в Дартмут Хитчкок. Проживала в Денвере, аспирантура в центральной больнице Денвера. Впечатляюще, но ничего не говорит. Гилдер открыл следующую страницу. Что это? Бланк формы 1040 актов гражданского состояния, четырехлетней давности.

Лайла Кайл была замужем за Брэдом Уолгастом.

– Ты шутишь.

Нельсон мерзко ухмыльнулся.

– Я же говорил, что тебе понравится. Агент Уолгаст. У них была дочь, она умерла. Какой-то врожденный порок сердца. Спустя три года развелись. Через четыре месяца она снова вышла замуж, за врача, который работал в ее больнице. Какой-то крутой кардиолог. Есть пара страниц информации о нем, но это ничего не значит на самом деле.

– О’кей, значит, она врач. Есть какие-то бумаги насчет нее в Шале? Есть вероятность того, что она там работала?

Нельсон мотнул головой.

– Никакой. Я сильно сомневаюсь, что Ричардс упустил бы что-то подобное. Насколько я понимаю, нет причин не верить, что Грей наткнулся на нее именно так, как он сказал.

– Она должна была быть в том пикапе с первого снимка, который мы сделали. Но мы ее там не видели.

– Точно. Но я не думаю, что Грей лжет насчет того, где он ее встретил. Слишком безумная история, чтобы быть выдуманной. Я проверил ее место жительства в Денвере, в паре кварталов от «Хоум Депо». Если Грей ехал дальше в том же направлении, что и в тот момент, когда мы его сняли, то он должен был попасть именно туда. Ты же с ней говорил. Похоже, она думает, что Грей – мастер из магазина. Не думаю, что она осознает, что происходит. Она соображает не больше клопа.

– Это официальный диагноз?

Нельсон пожал плечами.

– Нет, дилетантский. Если выражаться технически, то это травматическое расщепление сознания. Нет данных насчет психических расстройств, но следует учесть ее положение. Она беременна, прячется, спасается бегством. Вокруг людей на клочки рвут. Ей каким-то образом удалось остаться в живых, но это не прошло бесследно. А ты как думал? Мозг – очень сложный орган. Сейчас он перерисовывает все окружающее в ее сознании. И у него это отлично получается. Если учесть то, что мы видим в документах по Грею, у нее с ним куча общего на самом деле.

Гилдер немного поразмыслил и положил бумаги на стол.

– Ну, мне это не нравится. Каков шанс того, что эти двое просто натолкнулись друг на друга? Изрядное совпадение.

– Возможно, – ответил Нельсон. – В любом случае это нам ничего не дает. Женщина вполне может оказаться инфицированной. Возможно, беременность каким-то образом это маскирует.

– Какой у нее срок?

– Я не специалист, но судя по размеру плода, недель тридцать, не меньше. Можешь спросить у Суреша.

Суреш был одним из медиков, которых Гилдер собрал из МНИИИЗ. Специалист по заразным болезням, которого прикомандировали к отделу Специальных Вооружений всего полгода назад. Гилдер рассказал ему не слишком много, только то, что Грей и женщина «представляют интерес».

– Сколько нам надо, чтобы вырастить надлежащий посев?

– Как получится. Если даже предположить, что мы сможем выделить вирус, на это уйдет от сорока восьми до семидесяти двух часов. Если хочешь знать мое мнение, то лучше всего было бы отправить его в Атланту. У них самое лучшее оборудование, чтобы с этим разобраться. Если выяснится, что у Грея иммунитет, думаю, что они просто пустят все на самотек. Учитывая, как много поставлено на карту.

Гилдер покачал головой.

– Давай подождем, пока у нас не будет чего-то более определенного.

– Я бы не стал. Учитывая, как разворачиваются события.

– Я тоже. Но ты слышал, что он говорил. Он думает, что до сих пор спит в мотеле. Сомневаюсь, что кто-то воспримет всерьез то, что мы выяснили. Нас обоих посадят под замок и ключ выбросят, если нам повезет.

Нельсон нахмурился.

– Я тебя понял.

– Я не говорю, что мы не должны им рассказать. Но давай действовать осторожно. Семьдесят два часа, хорошо? А потом я сообщу. Даю тебе слово.

Поверил ли он?

Нельсон кивнул.

– Давай разбираться дальше, – сказал Гилдер, хлопнув его по плечу. – Скажем Сурешу, чтобы он постоянно держал их обоих под седативными. Я не хочу испытывать судьбу. Вдруг кто-то из них перекинется.

– Думаешь, ремни помогут?

Вопрос был риторическим. Оба знали ответ.

Гилдер и Нельсон ушли из лаборатории и поднялись на крышу на лифте. Левая нога снова волочится, подумал Гилдер, хромота, будто икота. Наверху их встретил дежурный офицер из «Блэкберд», Мастерсон. Просто коротко кивнул, ничего не говоря. Из старых «Блэкбердов» парень крепкий, как грузовик, с руками толщиной в пожарный гидрант и каменным лицом студента-переростка. В своих обтекаемых солнцезащитных очках, кепке-бейсболке и бронежилете Мастерсон напоминал не человека, а пластиковую фигурку супергероя. Откуда они таких берут? На ферме выращивают? Или из пробирки? Убийцы, простые и незамысловатые, Гилдеру всегда не нравилось иметь с ними дело. Ричардс был типичным экземпляром такого. Однако их повиновение, почти как у роботов, идеально подходило для определенной работы. Если бы их не было, их надо было бы выдумать.

Он подошел к краю крыши. Недавно миновал полдень, воздух был неподвижен, в безжалостных лучах солнца земля была безлика, как бильярдный стол. Идеально ровный горизонт нарушали лишь сверкающие здания с куполами, наверное, какой-то колледж, да еще чашеобразное сооружение к югу, видимо, футбольный стадион. Одна из таких школ, подумал Гилдер, спортивный зал, замаскированный под колледж, где преступники типа учатся и получают липовые дипломы, пополняя казну учебного заведения и избивая соперников в матчах по осени.

Он поглядел на лагерь ФАЧС. Наличие беженцев поначалу его беспокоило, как непредвиденное обстоятельство. Но, осмыслив ситуацию, он понял, что это не играет роли. Военные сообщали, что через день-два их всех здесь уже не будет. А пока что мальчишки играли в футбол у колючей проволоки, пиная еле надутый мяч. Гилдер глядел на них пару минут. Мир может рассыпаться на части, но дети есть дети, они могут на мгновение оставить все свои заботы и отдаться игре. Возможно, именно это Гилдер нашел в Шоне. Те немногие минуты, когда он мог почувствовать себя мальчишкой, тем, кем никогда не был. Может, это все, чего он желал – чего желал бы любой.

Но не Лоуренс Грей. Что-то не давало ему покоя, не только эта невероятная история, не только немыслимое совпадение, в том, что он повстречал бывшую жену агента Уолгаста. То, как Грей говорил о ней. «Прошу, не причиняйте ей вреда. Вам только я нужен. Просто не делайте плохо Лайле». Гилдеру было немыслимо представить, чтобы Грей о ком-то так заботился, в особенности – о женщине. Если смотреть на сведения о нем, можно представить, в лучшем случае одиночку, в худшем – социопата. Но Грей умолял пощадить Лайлу от чистого сердца. Между ними что-то случилось, образовалась некая связь.

Гилдер обвел взглядом весь лагерь. Всех этих людей. Они в ловушке, и дело не в колючей проволоке, которая их окружает. Физические барьеры – ничто по сравнению с барьерами сознания. На самом деле их порабощают их окружающие. Мужья и жены, родители и дети, друзья и товарищи. То, что, как они думают, дает им силы, на самом деле имеет совершенно противоположный эффект. Гилдер вспомнил семейную пару, тех, что жили напротив, которые положили в машину свою спящую дочь. Сколь тяжела ноша, что оказалась в их руках. Когда настанет конец для всех них, они покинут мир в страдании, их мучения будут в миллион раз сильнее оттого, что они теряют ее. Придется ли им узреть ее гибель? Или они исчезнут раньше, осознавая, что станет с ней, когда не станет их? Что будет лучшим? Ничто, вот ответ. Их рок в любви. Вот что делает любовь. Отец очень хорошо показал это Гилдеру.

Он умирает. Это неоспоримо, это естественно. А еще факт в том, что Лоуренс Грей, ничтожество никчемное, чертов уборщик, человек, который не принес миру ничего, кроме скорбей, за всю свою жалкую жизнь, – не умирает. В теле Лоуренса Грея содержится нечто, являющееся ключом к абсолютной свободе. Хорос Гилдер найдет этот ключ и овладеет им.

17

Тянулись дни. Об автобусах не было слышно ни звука.

Все нервничали. Снаружи, за проволокой, военные приходили и уходили, их становилось все меньше. Каждое утро Китридж шел к навесу, чтобы узнать текущую ситуацию, и каждый раз ответ был одинаков. Сохраняйте терпение, автобусы в пути.

Целый день шел дождь, и лагерь превратился в одно большое озеро грязи. Потом выглянуло солнце, и грязь высохла, превратившись в корку. Каждый день привозили армейские сухпайки, которые выгружали из военных пятитонок, но никаких новостей не было. Биотуалеты омерзительно воняли, мусорные баки были переполнены. Китридж часами смотрел на ворота. Беженцев больше не становилось. С каждым днем в нем нарастало ощущение жизни на острове посреди бурного моря.

Он подружился с Верой, волонтером Красного Креста, той, что встретила их в первый день. Она оказалась моложе, чем Китридж подумал поначалу. Студентка-фельдшер из Мидвеста. Как и остальные гражданские, она была совершенно вымотана, это было написано на ее лице. Она тоже надеялась, что приедут автобусы, и тоже была в заточении, как и все остальные. Сначала говорили, что автобусы идут из Чикаго, потом из Канзаса, потом из Джолье. В ФАЧС кто-то облажался. Сначала предполагалось, что им предоставят спутниковые телефоны, чтобы люди позвонили родственникам, сказали, что с ними все в порядке. Почему этого не сделали, Вера не знала. Местная мобильная сеть тоже отрубилась.

Китридж начал узнавать людей в лицо. Изящная женщина с кошкой на поводке, несколько молодых чернокожих парней в белых рубашках и черных галстуках – Свидетели Иеговы, девушка в костюме чирлидера. Лагерь охватила вялость, постоянное ожидание отъезда погрузило всех в апатию. Пошли слухи, что вода заражена, что в палатке у медиков куча народу с кишечными расстройствами, мышечными болями, лихорадкой и судорогами. У многих были радиоприемники, которые все еще работали, но все, что они в них слышали, – тревожный сигнал и дежурное оповещение по чрезвычайной ситуации. «Не выходите из домов. Найдите убежище. Подчиняйтесь всем приказам военной администрации и органов правопорядка». Снова сигнал, и снова те же слова.

Китридж начал задумываться, удастся ли им отсюда выбраться. И каждую ночь глядел на ограждение.

Четвертый день, ближе к вечеру. Китридж поиграл в карты с Эйприл, Пастором Доном и миссис Беллами. Сначала они играли в бридж, потом в покер на пять карт, ставя воображаемые суммы, невероятные. Эйприл сказала, что раньше никогда не играла в карты, но обыграла Китриджа уже на пять тысяч долларов. Уилксы куда-то подевались, их со среды никто не видел. Куда бы они ни делись, но вещи с собой забрали.

– Боже, какая жара, – сказал Джо Робинсон. Он почти весь день с койки не вставал.

– Держись в тени, – предложил Китридж. – Так и переждешь понемногу.

– Иисусе, – простонал парень. По его лицу катился пот. – Я едва шевелюсь.

Китридж закрылся, у него была всего пара шестерок. Эйприл с совершенно непроницаемым лицом сделала новую ставку.

– Мне скучно, – заявил Тим.

Эйприл сложила в стопку кучу бумажек, которые они использовали в качестве жетонов.

– Можешь поиграть со мной. Я скажу, когда лучше ставку делать.

– Я хочу поиграть в «восьмерку».

– Поверь, это намного лучше, – сказала она брату.

Пастор Дон снова сдал карты, и тут у входа в палатку появилась Вера. Посмотрела на Китриджа.

– Мы можем поговорить снаружи?

Китридж встал с койки и вышел наружу, на жару.

– Что-то началось, – сказала Вера. – ФАЧС получило сообщение, что перевозка гражданских к югу от Миссисипи временно прекращена.

– Ты уверена?

– Я услышала их разговор у палатки главного. Половина их персонала уже смылась.

– Кто еще об этом знает?

– Шутишь? Считай, что я тебе не говорила.

Вот оно. Их бросили.

– Кто теперь главный?

– Какой-то майор. Порчеки ее зовут вроде бы.

Хоть так повезло.

– Где она сейчас?

– Должно быть, где навес. Там был еще полковник, но он ушел. Многие ушли.

– Я с ней поговорю.

Вера нахмурилась.

– И что ты можешь сделать?

– Может, ничего. Но лучше попытаться.

Она спешно ушла, и Китридж вернулся в палатку.

– Где Делорес?

Вуд оторвал взгляд от карт.

– Думаю, она в одной из санитарных палаток. Красный Крест волонтеров искал.

– Идите кто-нибудь, найдите ее.

Когда все собрались, Китридж изложил ситуацию. Если предположить, что Порчеки обеспечит топливо для автобуса – если, – то им придется дождаться утра, не раньше, чтобы уехать.

– Ты правда думаешь, что она нам поможет? – спросил Пастор Дон.

– Честно, не очень.

– Я бы сказал, что нам надо угнать автобус и убираться на хрен отсюда, – сказал Джамал. – Ждать нечего.

– Может, и придется, я согласен, за исключением двух моментов. Во-первых, мы имеем дело с армией. Если попытаемся угонять автобус, нас могут подстрелить. Во-вторых, у нас не больше двух часов светлого времени суток. До Чикаго далеко, и мне бы не хотелось ехать ночью. Логично?

Джамал кивнул.

– Необходимо молчать и держаться вместе. Когда все начнется, будет большой шум. Все должны быть у палатки. И ты тоже, Тим. Никуда не уходи.

Китридж вышел из палатки, и следом вышла Делорес.

– Эта лихорадка меня тревожит, – быстро проговорила она. – В медицинских палатках уже места нет. Припасы кончились, ни антибиотиков, ничего. Все выходит из-под контроля.

– Сама что думаешь?

– Наиболее очевидный вывод – тиф. После урагана «Ванесса» в Новом Орлеане было то же самое. Слишком много людей в одном месте, это просто вопрос времени. Если хочешь мое мнение, то чем быстрее мы уедем, тем лучше.

Еще проблема, подумал Китридж и прибавил шагу, идя к навесу мимо переполненных контейнеров для мусора, в которых копались вороны. Птицы появились вчера вечером, несомненно, привлеченные запахом скопившегося мусора. Теперь их было так много, что они были готовы буквально есть с руки. Плохая примета, подумал он, если вороны слетелись.

Дойдя до палатки начальства, Китридж решил действовать напрямик и просто вошел, не спрашиваясь. Порчеки сидела за столом и говорила по спутниковому телефону. Внутри были еще трое младших офицеров, помимо кучи оборудования. Один из солдат сдернул наушники и вскочил.

– Что вы здесь делаете? Сюда нельзя гражданским.

Военный сделал шаг вперед, но Порчеки остановила его.

– Все в порядке, капрал.

С усталым выражением лица она положила телефон.

– Сержант Китридж. Чем могу помочь?

– Вы сворачиваетесь, не так ли?

Слова сами вылетели из его рта, прежде мысли о них.

Порчеки оглядела его. Повернулась к солдатам.

– Будьте добры, позвольте нам поговорить.

– Майор…

– Я сказала, капрал.

С явной неохотой солдаты вышли.

– Итак, – сказала Порчеки. – Да, нам приказали отходить к границе Иллинойса. Завтра с 18.00 весь штат на карантине.

– Вы не можете оставить тут этих людей. Они беззащитны, абсолютно.

– Я знаю.

Она пристально поглядела на него. Казалось, она хотела что-то сказать.

– Ты же в Баграме был, так?

– Мэм?

– Мне кажется, я тебя узнала. Я тоже там была, в семьдесят второй медицинской группе. Да, наверное, ты меня не помнишь.

Она посмотрела вниз.

– Как нога?

Китридж был слишком ошеломлен, чтобы ответить.

– Да вроде ничего.

Еле заметный наклон головы, нечто, что походило на улыбку.

– Я рада, сержант, что ты выдержал. Знаю о том, что случилось. Ужасное дело, с тем мальчишкой.

Снова казенное выражение лица.

– Что касается остальных, двадцать четыре машины едут из арсенала в Рок-Айленде, и пара заправщиков. Еще твой автобус, всего двадцать пять. Мало, понятно, но это все, что я смогла найти. Сам понимаешь, это не для разглашения. Нам еще паники не хватало. Не буду тебе врать, так что не скажу, что у нас еще резервы есть. Все понял?

Китридж кивнул.

– Когда приедут автобусы, будьте готовы. Знаешь, как все обычно бывает. Пытаешься все контролировать, но рано или поздно все летит к чертям. Люди хорошо считать умеют, и никому не захочется, чтобы его бросили здесь. Надо было оставить время на четыре рейса, прежде чем границу закроют. У тебя водитель есть?

Китридж снова кивнул.

– Дэнни.

– Тот, в шляпе? Прости, сержант, без обид. Но мне надо знать, что он справится.

– Лучше его никто не справится. Даю слово.

Она задумалась.

– Пусть явится в 3.00, первый рейс отправится в 4.30. Не забывай, что я сказала. Если хочешь спасти своих, то они должны сесть в автобус.

А потом Китридж удивился еще сильнее. Порчеки наклонилась, открыла нижний ящик стола и достала два пистолета. «Глоки», те, что были у него в кобурах.

– Припрячь их. Доложись капралу Дэйнсу, он отведет тебя в оружейную. Возьми патроны, сколько нужно.

Китридж пристегнул пистолеты к ремням. Хорошо понятно, что она имеет в виду. Они уже за линией фронта.

– Они близко? – спросил Китридж.

Порчеки помрачнела.

– Уже здесь, по факту.

Никогда еще Лоуренс Грей не ощущал такого голода.

Как долго он здесь? Три дня? Четыре? Время потеряло смысл, часы можно было отсчитывать лишь по приходу людей в скафандрах. Они приходили неожиданно, будто привидения в наркотическом сне. Шипение шлюза, и вот они, укол иглы, пластиковый пакет, медленно наполняющийся драгоценным содержимым. В его крови есть нечто, что им надо. Но они не выглядели удовлетворенными. Они были готовы доить его, как корову.

«Что вам надо, – умолял он. – Почему вы это со мной делаете? Где Лайла?»

Его мучил голод. Казалось, он состоит из него, дыра в пространстве, размером с человека, которая желает, чтобы ее заполнили. От такого с ума сойдет любой человек. Если допустить, что он еще человек. Зиро изменил его, изменил самую его суть. Он оказался в его стае. В его сознании звучали голоса, будто шум толпы вдали. С каждым часом они становились все громче, приближаясь. Он бился, связанный, будто рыба в сети. С каждым пакетом крови, украденным у него, он становился слабее. Чувствовал, будто стареет, будто медленно угасает изнутри. Вселенная покидала его. Скоро он исчезнет, растворится в пустоте.

Они следили за ним, тот, по имени Гилдер, и второй, по имени Нельсон. Грей ощущал их присутствие во взгляде камеры, их настойчивые взгляды. Он им нужен. Они его боятся. Он будто тайник, из которого, если откроешь, могут вырваться змеи. Он ничего не мог им ответить, а они устали спрашивать. Молчание – вот все, что у него осталось.

Он подумал о Лайле. С ней то же самое? С ребенком все в порядке? Ему хотелось лишь защитить ее, сделать единственное доброе дело во всей своей убогой жизни. Можно назвать это любовью. Как с Норой Чан, только в тысячу раз сильнее, та сила, которая ничего не желает взамен, ничего не просит, желает лишь отдать себя. Это чистая правда. Она появилась в его жизни, принеся ей смысл. Дав ему последний шанс. А он подвел ее.

Он услышал шипение воздушного шлюза. Внутрь вошел человек. В костюме биозащиты он был похож на огромного оранжевого снеговика.

– Мистер Грей, я доктор Суреш.

Грей закрыл глаза в ожидании укола иглой. Давай уже, подумал он, забирай ее всю. Но этого не произошло. Грей открыл глаза и увидел, что доктор вытаскивает иглу из порта капельницы. Затем он аккуратно надел на иглу колпачок и положил в кювету для мусора. Игла тихо брякнула. И Грей сразу же почувствовал, как исчез туман, застилающий его сознание.

– Теперь мы можем поговорить. Как вы себя чувствуете?

«А ты как думаешь?» – хотелось сказать Грею. Или еще проще: «Да пошел ты…»

– Где Лайла?

Врач достал из наружного кармана комбинезона маленький фонарик и наклонился к лицу Грея. Грей разглядел его лицо сквозь стекло. Густые брови, темная, с желтоватым отливом кожа, мелкие белые зубы. Он провел фонариком у глаз Грея.

– Беспокоит? Свет, я имею в виду.

Грей мотнул головой. И услышал новый звук – ритмичную пульсацию. Он слышал пульс этого человека, слышал шум крови в его сосудах. Рот заполнила слюна.

– У вас кишечник не опорожняется, так?

Грей сглотнул и снова мотнул головой. Врач отошел к изножью кровати и достал небольшой серебристый зонд. Быстро царапнул им босые подошвы ступней Грея.