Текст книги "Буйство"

4

Крис убрал руки под стол, чтобы не ударить своего собеседника, вспомнив свое же решение не вступать в бой, если нет возможности его выиграть.

Когда строящееся здание обрело шестнадцатый этаж, он начал бетонные работы для усиления стального каркаса. Без этого железные конструкции по мере подъема вверх начали бы качаться и разваливаться. Цемент производила сама компания, но Крис не смог бы ничего поделать, если бы мафия подбила водителей на забастовку.

Со времени драки у ресторана «Албателли» он был на удивление рассудителен и холоден. Крис вырвал свою безрассудную ярость, как больной зуб, и изобрел несколько способов, которые предохраняли его от подобных вспышек.

– Почему бы вам не составить список требований ваших рабочих? – спокойно сказал Крис. – Мы посмотрим, что они из себя представляют. (Это была ложь.) Я поговорю со своими людьми. (А это была угроза. Угрозы никогда не помешают. Да и стоят недорого.) А потом поговорю с вами лично. (Вторая угроза, и тоже бесплатно.)

А потом, повернувшись к переговорному устройству, Крис произнес еще одну угрозу, самую серьезную:

– Сильвия, позови Рили. Узнай, какие грузовики ходят в Лонг-Айленд.

В Лонг-Айленд грузовики ездили за тросами. В случае забастовки водителей, перевозящих цемент, можно будет закрепить конструкцию тросами и продолжать возведение стального каркаса, пока забастовка не кончится. Конечно, он не хотел этого – такая мера могла быть только временной: стоит трос немало, придется платить и рабочим, но собеседнику следовало напомнить, что все здесь – в его власти. Крис сказал:

– После составления списка требований приходите снова, – и когда тот ушел, откинулся в кресле без сил, чувствуя себя разбитым.

За все надо платить. Теперь он знал, почему отец потерял самообладание в разговоре с Рендиди – он просто был не способен выносить вымогательства. Отдавать свои деньги, заработанные таким потом, было невыносимо. Вечером, провожая Тони в аэропорт, он сказал:

– Если бы Рендиди пришел сам, я мог бы убить его.

– Скажи ему, чтобы он трахал самого себя.

– Это может сойти с рук в Гарварде. Здесь я должен помнить, что мне приходится иметь дело с этими ублюдками.

– Эту же ошибку делал отец.

– Я многому научился на ошибках отца. Главное – надо держать себя в руках.

– И сделать эту систему вечной, – холодно сказал Тони.

– Ты взлетел очень высоко над всеми нами. А мне приходится быть внизу и продолжать дело.

– Значит, ты смотришь на вещи иначе, чем все мы.

– Кто это – мы?

– Целый город. Страна. Демократия – неустойчивая вещь, а ты подрываешь ее своими выплатами мафии.

– Я говорю о деле.

– О деле? Посмотри на воду.

Они ехали вдоль залива, вклинивающегося в Нью-Йорк с Атлантики. Несколько ржавых сухогрузов стояли на якоре. Если не считать одинокого буксира, бороздящего водную гладь, залив был пуст.

– Ну и что?

– Где сейчас корабли?

– Какие корабли?

– Когда мы были детьми, отец водил нас на пристань смотреть корабли. Ими была полна вся гавань, помнишь? А сейчас все пусто. Мафия при помощи профсоюзов влезла в этот бизнес, и лучшая бухта в мире сейчас пуста. Ты хочешь видеть то же самое у себя на стройке?

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Если ты не понимаешь, что надо просто быть честным, посмотри на это с точки зрения выгоды.

– Я смотрю с точки зрения ответственности. Я хочу сохранить компанию отца.

– И также продолжать платить мафии? Деньги – это власть. Люди – такие, как ты, – дают мафии эту власть, и она заставляет остальных платить ей, как это делаешь ты и делал отец.

– Я оторву твою чертову голову, если ты не перестанешь так говорить об отце.

– Тогда почему ты не попытаешься сделать это? – ответил Тони. – Просто это ничего не изменит. Если ты будешь продолжать платить этим ублюдкам, ты наверняка пересечешь линию, за которой возврата назад не будет. Они станут твоими хозяевами навсегда. Тогда мы – я и ты – окажемся в разных лагерях.

– Но мы – одна семья.

– Только не надо об этом. Семья – это то, о чем говорил отец. Теперь его нет... Разве ты не видишь, что одна из главных вещей, делающих безопасной нашу жизнь, – это то, что отношение к тебе как к гражданину важнее отношения к тебе как к члену какой-нибудь семьи?

– Включая братьев?

– Особенно братьев. Люди должны понимать свою ответственность за положение дел в этой стране.

– Что с тобой? Ты смотришь на вещи только с одной точки зрения. Кто, дьявол, дал тебе право судить, что хорошо, а что плохо?

– Никто не давал, – сказал Тони. – Существует закон.

– Закон не учитывает реальных особенностей. Надо хотя бы немного понимать проблемы обыкновенных людей. Почему ты такой твердолобый?

– Я вижу, как ты распустил слюни перед теми, кто убил твоего отца.

Крис развернулся и ударил, вложив в удар всю свою ярость. Тони успел отпрянуть, но кольцо на руке Криса, которое ему подарили по окончании средней школы, расцарапало щеку. Когда Крис увидел кровь, он пришел в себя.

– Я прошу прощения, – сказал он, мысленно поклявшись убить Рендиди. И боссов Рендиди, и боссов его боссов. Вплоть до дона Ричарда. Заставить их потерять то, что потерял он. – У тебя течет кровь... Очень больно?

Тони достал пластырь и наложил на порез.

– Тебе не нравится правда?

– Мне жаль, что я тебя ударил. Тебе не следовало этого говорить.

Крис медленно проехал мимо автостоянки прямо ко входу в аэровокзал.

– Ты не можешь припарковать машину?

– Если ты хочешь мне что-нибудь сказать, то напишешь в письме.

Тони, казалось, это задело.

– Послушай. Я хочу сказать прямо. Я собираюсь работать на государственной службе, и если ты будешь якшаться с мафией, у меня возникнут проблемы.

– Я не буду для тебя проблемой.

Тони выбрался из машины и прошел сквозь двери аэровокзала. Крис смотрел, как он уходит. Вдруг он выскочил из машины, вбежал в вокзал и догнал Тони у самой регистрации.

– Эй, нас осталось только двое... Я хочу с тобой попрощаться.

Тони выдавил из себя улыбку:

– Убери руки, паршивая гиена. Ты хочешь, чтобы эта дама считала, что я – голубой?

Крис все же обнял его, удивившись, какой Тони худой.

– Желаю тебе хороших отметок.

– А ты измени свое поведение.

– Может быть, я изменю имя.

– Это одурачит других, но не нас с тобой.

Крис спросил:

– Мы увидимся на Рождество?

Все же то, что их осталось двое, важнее всех вымогателей на земле. Тони посмотрел на него немного свысока и равнодушно сказал:

– Конечно... Рождество...

Крису сделалось так тоскливо и одиноко, что захотелось побывать на могиле родителей. Он сел на ограду и погладил землю на могиле матери. Неужели боль по отцу когда-нибудь утихнет, как утихла боль от смерти матери? Но ее никто не убивал. Некого было проклинать, кроме Бога и болезни, и некому было мстить.

– Отец, что же, черт побери, я должен сделать?

Глупый вопрос. Отец всегда говорил: «Когда тебя загнали в угол, старайся откупиться от этих ублюдков».

* * *

Когда служащий мастерской пришел снова со своими требованиями, Крис сжал кулаки.

– Я хочу сказать сразу – никто не должен подкладывать мне свинью. Я буду следовать вашим правилам, если то же будете делать вы. Но если вы помешаете работам или запросите слишком много, будете угрожать мне или моему брату, то наплюете в колодец, из которого пьете...

– Послушай, Крис, я думаю...

– Передай своим людям то, что я сказал. Они уже убили моего отца. Мне терять нечего.

* * *

Воздух был холодным и свежим, с запахом дерева. На опавших листьях блестели капельки росы. Он снова остановился у кладбища по дороге на работу, чтобы смахнуть листья с могилы.

– Как поживаешь, Крис?

Он выпрямился. Отец Фрей, священник его матери, стоял рядом. Крис снова нагнулся, чтобы убрать листья.

– Тони уехал учиться, святой отец, а мне приходится руководить компанией.

– Я думаю, твой отец этому бы обрадовался. Мне говорили, твое здание стремительно растет.

– Удается соблюдать график.

– Ты, должно быть, самый молодой генеральный подрядчик в Нью-Йорке?

Прошлая весна была очень сухой, и сейчас новая трава росла плохо. Но Крис не согласился нанять садовника для ухода за могилой – пусть все идет, как идет.

– Что я могу для вас сделать, святой отец? Я хотел бы побыть здесь один.

– Я собирался тебя навестить. Нам нужно поговорить.

– О чем?

– Может, ты знаешь, что твоя мать поддерживала «Шинн Фейн»[2]2
  Политическое крыло Ирландской республиканской армии (ИРА). (Примеч. пер.)


[Закрыть] на протяжении нескольких лет?

– Я знаю, что она давала деньги на какие-то ирландские дела.

– И очень большие суммы.

– Она так и не смогла заставить отца воспринимать ее церковь серьезно.

Его мать понимала католическую веру на манер многих американцев ирландского происхождения, считая, что человек общается с Богом посредством священника и папы римского. Отец его думал по-другому: как все крестьяне из Южной Италии, он испытывал мало почтения к попам.

Священник проигнорировал это замечание.

– Меня просили выразить благодарность. Они понимают, что деньги, которые предоставлялись вашей матерью, принадлежали вашему отцу и отпускались именно им.

– Они? Террористы? Несколько странных типов посещали госпиталь. Деньги моей матери использовались для приобретения оружия, не так ли?

– Ваша мать хотела, чтобы осуществлялось нужное дело.

– У моей матери было много страхов и предрассудков. Она с той же легкостью могла отдать деньги коту.

– Ваша мать твердо знала, что делает.

– Не знала. Но возвратимся к теме. Вы хотели бы знать, будут ли деньги поступать и дальше?

– Я думаю, эта мысль посещала их голову. – Отец Фрей чуть заметно улыбнулся. – Вы – исполнитель воли ваших родителей.

Криса никогда не покидала мысль о мести. Он твердо знал, что когда-нибудь уничтожит Рендиди. Но опыт уже подсказывал ему, что все его планы мести являются детскими. Все они навлекут на него мощь полицейского аппарата с десятками детективов, такими же проницательными, как дядя Имон. Поэтому он должен быть умнее и создать что-то новое, о чем полицейские не могли бы и подумать.

Он взглянул на священника, и вдруг в голову пришла интересная мысль. Почему бы не нанять профессионалов подобно тому, как он нанимал менеджеров, адвокатов и рабочих? Он улыбнулся, и это удивило священника. Нанять профессионалов, которые не входят в американскую организованную преступность! Крис спросил священника:

– Как я узнаю, что мои деньги попадут к Ирландской республиканской армии?

– Вы полагаете...

– Здесь есть прекрасные возможности для грязных игр. К примеру, завернуться в ирландский флаг и попытаться потрясти людей, оставшихся без родителей.

Глаза священника блеснули, но он овладел собой: человек, служащий Богу, должен быть выше оскорблений.

– Придите в мою церковь и спросите о моей преданности Ирландии.

– Мне нужны доказательства.

– Доказательства?

Крис глубоко вздохнул, подумав, что сейчас вступает в совершенно новую стадию своей жизни.

– Вы можете предоставить доказательства?

– Что вы имеете в виду?

– Познакомьте меня с тем, кто сможет меня убедить.

Священник смотрел на него некоторое время и вдруг поднял голову:

– Вы хотите встретиться? Хорошо, Крис. Вы убедитесь сами.

* * *

Джон Райан, мужчина средних лет, одетый неброско, находился в стране нелегально. Он встретился с Крисом, как обещал священник, в ирландской пивной на Второй авеню. Крис взял его с собой на бейсбол, где они провели весь день, а поздно вечером повез Райана к дому священника, так и не узнав, как можно нанять убийцу.

– Вам что-то нужно, – заметил Райан. – Отец Фрей рассказал мне, что случилось.

– Вы не хотите встретиться в ресторане «Чарли О» завтра?

Когда Крис приехал на строительную площадку, он забрался в кабину гусеничного крана и просидел там остаток вечера и ночь, раздумывая, чем может быть ему полезен Джон Райан. Уже наступил рассвет, началось движение по улице, а он все еще не мог принять решение. На то, чтобы решиться взвалить на свои плечи бизнес отца, он потратил гораздо меньше времени.

Во время встречи с Джоном Райаном он показал ему фотографию Джо Рендиди.

– Он живет в Бруклине. Если в газетах появится сообщение, что он мертв, ирландская республиканская армия получит пять тысяч долларов.

Райан взглянул на фотографию. Тремя днями позже эта же фотография появилась на первой странице «Нью-Йорк пост». Он был убит тремя выстрелами – двумя по ногам и одним в затылок.

* * *

Вечером Крис Таглион сидел в баре «Чарли О». Он чувствовал себя много старше своего возраста, удивительно усталым и разбитым.

Бар был полон, и он подумал, что следует быть осторожным, оплачивая услуги своему орудию мести. Как ни странно, он не испытывал никаких чувств после смерти Рендиди. Почему, спросил он себя, не чувствуется облегчения?

Он медленно выпил горячий дымящийся кофе.

Он хотел стереть Рендиди в порошок, но сейчас, после того как ясно представил себе его смерть – летящие пули, падающий Рендиди, – подумал, что хотел бы, чтобы Рендиди был не убит, а страдал остаток жизни так же, как страдает он сам.

Наконец вошел Райан, его щеки были красными от холода. Потирая руки, он поприветствовал нескольких посетителей бара. Бармен налил ему виски безо льда, хотя Райан и не заказывал это. Крис подумал, что организация, к услугам которой он прибег, может оказаться весьма могущественной. Райан был умен – он сделал вид, что не заметил Криса, и только когда тот подошел к нему, произнес:

– А, малыш, как дела? – и повел его к свободному столику.

Крис достал из кармана конверт с пятьюдесятью стодолларовыми бумажками и передал его под столом. «Что при этом следует произнести? – подумал он. – Слова благодарности или поздравления?»

Райан вышел на несколько минут. Крис ждал его со смешанными чувствами. Убийца его отца был мертв. Что же было не так? Вернувшись, Райан, похоже, удивился, что Крис еще здесь.

– Расскажи мне, как это было, – попросил Крис.

– Он просил сохранить ему жизнь. Он клялся, что хотел только избить вашего отца, и говорил, что приказ убить его пришел с самого верха.

– Кто наверху? – резко спросил Крис. Его подавленность мгновенно исчезла. – Кто отдал приказ?

– Он не сказал, – ответил Джон Райан и добавил: – Я думаю, он боялся это сделать.

* * *

Когда в учебе Тони наступил перерыв, он приехал домой. Крис показал ему газету и с нетерпением ждал, когда Тони прочитает статью. Он хотел, чтобы и Тони разделил его чувства.

– Да, я читал. Очень плохо.

– О чем ты говоришь?

Тони вздохнул:

– Может, это странно для тебя звучит, но я очень много мечтал когда-нибудь привлечь Рендиди к суду. – И он чуть заметно улыбнулся. – Я надеялся устроить то же самое и для его боссов.

– Ты не рад, что он мертв?

– Я хотел бы, чтобы он попал в тюрьму.

– Этого не случилось бы никогда.

– Ну, этого мы теперь никогда не узнаем.

Крис откинулся в кресле.

– По крайней мере, отец теперь может покоиться в мире.

Лицо Тони осталось неподвижным.

– Ты думаешь, наш отец не заслужил ничего большего, чем то, что один негодяй убил другого негодяя?

5

– Ранд, – представился английский полицейский.

Инспектор Реджинальд Ранд был человеком в возрасте за сорок. Его волосы уже начали белеть на висках, да и аккуратные усики тоже были тронуты сединой. Удивляло совершенно бесстрастное выражение синих глаз.

– Чем я могу быть вам полезен?

– Недавно агентами Скотланд-Ярда был убит террорист Ирландской республиканской армии.

– Вот как?

Ранд вынул записную книжку, раскрыл ее и передал Крису, чуть заметно улыбнувшись. На листочке был написан карандашом номер телефона Криса. Крис оперся на стол, чтобы сохранить равновесие.

– Может быть, он искал работу?

Ранд поглядел на план здания, прикрепленный кнопками к стене.

– Разве все рабочие обращаются непосредственно к вам, мистер Таглион?

– Таггарт.

– Простите?

– Я сменил фамилию на Таггарт. Мой брат собирается уйти в большую политику, а строительство часто бывает грязным бизнесом.

– Хорошо, мистер... Таггарт. Я повторяю вопрос: ваши рабочие всегда обращаются непосредственно к вам?

– Иногда рабочие хотят поговорить сами. А что он сделал?

С лица Ранда исчезла улыбка, и он изучающе уставился на Криса. Это был определенный признак того, что он не собирался держаться в рамках вежливости, и Крис почувствовал что-то похожее на панику.

– Вы понимаете, мистер Таггарт, что мой интерес не случаен. Я должен знать, что он делал здесь, и я обязательно узнаю это перед тем, как уеду.

Крис попытался вставить слово, но Ранд, не слушая его, продолжал:

– Сэр, ваш отец был убит в так называемом «дорожном инциденте». Руководитель профсоюза, с которым имел дело ваш отец, был застрелен. И вот я нахожу ваш телефон в вещах ирландского террориста.

Крис лихорадочно думал, что ему делать – отрицать все или убить полицейского и бежать. Он почувствовал себя совершенно беспомощным.

Ранд поднял руку, как будто собираясь ударить.

– Вы понимаете, я здесь неофициально. Я только что сошел с самолета и взял такси, чтобы добраться сюда. Если бы я был здесь официально, мне пришлось бы иметь дело с ФБР, полицией и так далее...

Правильно ли он расслышал? Крис внимательно посмотрел в глаза англичанина, пытаясь угадать, куда он клонит. Затем поднялся, подошел к сейфу и положил на стол пять тысяч долларов.

Ранд долго смотрел на деньги. Затем поднял два пальца. Крис удвоил сумму, улыбнувшись с необычайным облегчением. Ранд подошел к столу, погладил стол вокруг денег, но не тронул их.

– Но это не все. Видите ли, ваша мать, как мне известно, предоставляла значительные суммы Ирландской республиканской армии. Но вы этого не делали. Я надеюсь, что так будет всегда и это поможет мне выполнить мои обязанности по предотвращению деятельности ирландских террористов в Британии. Если это так, мы пожмем друг другу руки и расстанемся как джентльмены.

Крис кивнул:

– Между нами, парень работал на меня. Здесь не было никакой политики, ничего насчет Англии или Ирландии.

– Это действительно так? Я буду расследовать это дело и дальше.

– Все обстояло именно так.

Ранд некоторое время изучал его. Внезапно он кивнул:

– Отлично. Меня занимали проблемы терроризма ирландских республиканцев в Штатах. Я надеюсь, – улыбнулся он, глядя на деньги, – мы оба получили выгоду от этой сделки.

– Кто-нибудь еще знает об этой записи в записной книжке?

– Ваша полиция – определенно нет. И, судя по моим источникам, никто не знает и в подпольном мире.

– А какие источники могут быть у британского полицейского в Америке?

– Такие же, как и в Европе, и в Азии, и в Африке – головорезы разного рода.

– Я могу быть спокоен?

Ранд сунул деньги в карман плаща:

– Совершенно, мистер Таггарт.

Крис протянул ему руку:

– Мое имя – Крис.

Ранд поколебался, но взял ее.

– Меня зовут Регги. Могу я сказать вам кое-что. Крис?

– Конечно. Это было самое лучшее рукопожатие в моей жизни.

– Вы чертовски глупы. Будьте осторожнее в следующий раз. Осуществляйте подобные дела через третью сторону. Вам повезло, что вашего человека убили. Если бы я его арестовал, вам пришлось бы продать собственную шкуру, чтобы выпутаться из этого дела.

– Я не подумал об этом.

В лице Регги что-то дрогнуло.

– Вот теперь вы доверились мне. А что, если у меня с собой подслушивающее устройство? Бог мой, а если я – местный детектив, изображающий английский акцент?

– А почему вы думаете, что в моем офисе нет магнитофонов? И что наша сделка не осталась на пленке?

Регги засунул руку за пояс и вынул миниатюрный микрофон.

– По крайней мере, ваше признание – на этой пленке и это избавит меня от неожиданностей.

Крис уставился на микрофон. Никто из его друзей не предупреждал его о такой возможности. Внезапно он почувствовал, как удивительно одинок, никто не даст ему совета в подобных обстоятельствах.

– Да, я действительно был глуп.

Регги долго внимательно смотрел на него, потом сказал:

– Вы не глупы, это скорее из-за молодости. Простите меня за этот неприятный урок. Но если вы будете заниматься рискованными делишками, рано или поздно вы попадете в тюрьму. Или умрете.

– Может, вам нужна работа? – спросил Крис.

– Работа? Спасибо, у меня есть работа.

– Не хотите ли пообедать со мной?

Ранд отрицательно покачал головой:

– Я думаю, мне стоит отправиться домой, пока никто не заметил моего отсутствия.

– Я отвезу вас в аэропорт. Там есть хороший ресторан.

Регги согласился. У него был билет на восьмичасовой рейс «Бритиш эйвейз», но судьба вмешалась двухчасовой задержкой полета. Поэтому Крис и Регги поднялись в ресторан. Еще в машине Крис пытался расспросить полицейского о его работе, но добился немногого. Во время обеда Регги начал расспрашивать о строительном бизнесе, и это его явно заинтересовало. Когда они пили кофе, Крис пробормотал:

– Я бы хотел прибить их всех.

– Это невозможно.

– Я хочу уничтожить их полностью, – повторил Крис.

– Убийство – это не метод. «Они» – это система. Общество. Теневой кабинет.

– Тогда надо уничтожить это общество. Регги подозвал официанта.

– Нет, нет, плачу я, – запротестовал Крис.

– Спасибо. Я хотел бы заказать рюмочку портвейна. Вы хотите бренди?

– Нет. Я тоже попробую портвейн. Никогда не пробовал.

Регги спросил, какие сорта есть в ресторане.

– "Сандман", «Харвей»...

– А «Крофт» есть?

– Я думаю, да.

– Отлично. Белый – для меня, красный – для джентльмена. На первый раз вам лучше будет красный.

Когда им принесли портвейн, Крис попробовал его и сказал:

– Очень похоже на марсалу.

– Да, очень... Вас никогда не удивляло, что портвейны и херес имеют английские названия?

– Никогда об этом не думал, – признался Крис, размышляя о том, как вернуться к разговору, который занимал его больше.

– В восемнадцатом веке английские торговцы вин начали покупать продукцию испанских и португальских виноделов. Поначалу – небольшие партии. На следующий год – больше, поскольку в Англии потребление начало расти, и при этом англичане платили столько, сколько с них запрашивали. В конце концов, они стали скупать все на корню. Так продолжалось несколько лет. Внезапно купцы отказались платить прежнюю цену. И производители не могли нигде продать свою продукцию, потому что купцы контролировали к тому времени весь рынок.

– А почему же произошло изменение имен?

– Купцы женили своих сыновей на дочерях испанских производителей вин, и смешение крови привело к изменению названий.

Регги поднял рюмку, поглядел на взлетные огни самолета, убегавшего вдаль за окном, и улыбнулся Крису:

– Конечно, все было законно. В конечном счете выиграли обе стороны... Но то общество, которое вы хотите разрушить, незаконно.

– Но есть же путь уничтожить его?

– Есть путь, и не один, – спокойно сказал Регги. – К примеру, тот, который выбрал Муссолини на Сицилии. Но вы захотите превратиться в черта, чтобы бороться с чертом?

– Я хочу сделать хоть что-нибудь.

– Тогда следует подумать: а стоит ли вообще браться за это дело?

* * *

Крис думал, что, отомстив за смерть отца, погасит ненависть, горевшую в нем, но это оказалось не так. Каждый раз, когда Крис выплачивал деньги мафии, он вспоминал, кто убил его отца. Он еще помнил ощущение уходящей жизни, когда слабела рука отца, сжимавшая его руку, и это было источником решимости Криса продолжать борьбу.

Однажды, поднимаясь на крышу здания, он подумал, что мафия – это что-то вроде крана, который по ночам встраивает свои собственные квартиры в здание, воруя материалы со стройки. И железным каркасом этого крана являются парни из мафиозных группировок. Выбить достаточное количество этих парней – и весь кран рухнет вниз.

Как-то, спустя полгода после визита Регги Ранда, к Крису постучал бухгалтер. Крис в это время смотрел по телевизору вечерние новости. Бухгалтер перечислил ряд причин, по которым «Таггарт констракшн» не следовало ввязываться в строительство здания для офисов на Мэдисон-авеню. Это строительство должно было начаться примерно в то время, когда будет завершено здание Майкла Таглиона.

– Я знаю, что ваш отец, упокой Бог его душу, был бы очень горд за вас, Крис, но на этот раз вам предстоит выиграть настоящую битву за заказ.

– Но это прекрасный проект, – возразил Крис. – Если я получу его, я получу отличных клиентов.

Закончив здание, Крис не представлял, что ему делать дальше.

Внезапно Крис жестом прервал разговор. Диктор говорил о событиях в Северной Ирландии. Один из инспекторов спецотдела полиции был обвинен в убийстве ирландца. Крис узнал на телеэкране Регги Ранда, молча пробирающегося сквозь толпу у ворот Скотланд-Ярда.

Крис спустился вниз и купил английские газеты. Регги пытался арестовать двух бойцов Ирландской республиканской армии в одном из колледжей недалеко от Лондондерри и в завязавшейся перестрелке убил обоих. Позднее один из ирландцев заявил, будто видел, что Регги стрелял в этих людей уже после того, как они сдались. Лондонская «Таймс» никак не прокомментировала это утверждение, «Сан» потребовала наградить офицера медалью, но умеренная «Гардиан» выразила мнение, близкое к правительственному, что «мужество и верность долгу являются заслугой офицера, но ничто не дает права принимать решения вопреки закону».

На следующий день Крис вызвал бухгалтера и сказал:

– Я смертельно устал. Беру отпуск и уезжаю.

– Давно пора. Этот год был очень трудным.

– Да. Только не развалите здесь все без меня.

– А куда вы отправляетесь? – спросил его бухгалтер.

– В Лондон.

Крис позвонил Тони, намереваясь попросить его присмотреть за делами на стройке, но Тони снова был приглашен на стажировку в министерство юстиции.

* * *

Он нашел Регги Ранда в пивной «Виктория-стрит», расположенной неподалеку от Скотланд-Ярда. Ранд назначил встречу на следующий день и попросил Криса задержаться в пивной на некоторое время после того, как он выйдет.

На следующий день Крис ждал в небольшой студенческой пивной, сидя за деревянным столом около окна, из которого был виден лес. Здесь было немало американских студентов, приехавших в Англию на летние каникулы. В воздухе таял дым сигарет, а от пола тянуло запахом пива. Студенты и студентки в этих мрачноватых средневековых заведениях выглядели, как привидения. Странно, ведь он был таким же всего год назад – беззаботно болтал, пил пиво, курил «Мальборо», записывал приходящие в голову идеи, которые затем он не имел ни времени, ни желания обдумать.

Регги протиснулся сквозь толпу:

– Вы смотритесь здесь, как у себя дома.

Крис похлопал себя по свитеру:

– Я был таким же совсем недавно. Я видел по телевизору, что у вас возникли проблемы.

Регги налил в стакан эль.

– Спасибо за то, что вы обо мне вспомнили.

– Что вы собираетесь делать? – спросил Крис.

– Не волнуйтесь, Скотланд-Ярд готов предоставить мне пенсию полностью, лишь бы я ушел в отставку. Друзья предлагают кое-какую работу, связанную с оружием.

– Продажа оружия?

– Что-то вроде этого.

– У вас до сих пор есть «источники» среди головорезов?

– Ну, не только среди них, хотя мои люди – не в правительстве ее величества.

– Я хотел бы предложить вам самое выгодное дело.

– Что?

– Я хочу найти «третью сторону».

– Вы до сих пор думаете о мести?

– Да. Я хочу сделать то, что не может закон.

Регги поставил свою кружку на стол. Кто-то начал играть на гитаре, и он наклонился ближе к Крису, чтобы тот мог его слышать.

– Вчера я сделал запрос. Ваш бизнес идет успешно. Скоро вы станете еще богаче и влиятельнее. Зачем вам это дело? Ваши враги растаяли в тумане, а над вами светит солнце. Разве то, что вы завершили строительство, не является достаточным мщением?

– Нет, потому что отец этого никогда не увидит.

Регги покачал головой:

– Боюсь, что у меня слишком высокая квалификация, чтобы заниматься наймом убийц. Нет, Крис. Я восхищаюсь, по правде говоря, вашим упорством, но не хочу заниматься подобными делами.

– Вы думаете, что выше этого?

– В моем случае это было бы то же, что для вас – сколачивание фанерных ограждений вокруг вашей «Таггарт констракшн».

– Нет-нет. Мне не нужно наемных убийц.

– А тогда что? – Регги взглянул в окно и взялся за кружку.

– Я хочу создать новую организацию.

– Какую организацию?

– Организацию, которая уничтожила бы мафию.

– Вы не шутите?

– Я не для того летел три тысячи миль, чтобы шутить, – сердито прошипел Крис. – Я хочу сделать очень серьезное предложение.

Регги смутился:

– Извините. Но на службе у мафии, я должен сказать, около тринадцати тысяч человек, и это только у пяти крупнейших семейств; мафия пускала корни на протяжении, по крайней мере, четырех поколений.

– Девять тысяч связано с нью-йоркской мафией, в которой около тысячи человек, – сказал Крис. – Это не такая уж большая сила, как кажется. И у них немало проблем не только друг с другом, но и между собой. Но самая их уязвимая черта – у них нет дисциплины, как в армии, и все они живут в городе. Их лидеры известны, и любой террорист сможет сделать то, что ему вздумается – кинуть бомбу в машину, выстрелить из пистолета и так далее.

– Но они держат под контролем весь город.

– Послушайте. У меня была драка с людьми Цирилло в прошлом году. Я был слишком самонадеян и стал драться против двоих. Одного я вырубил сразу. И к ним на помощь пришел третий. Они пользуются тем, что живут в свободном обществе. Полицейский комиссар не имеет права послать танки, чтобы сравнять их дома с землей или развесить их на фонарях, как это делал Муссолини. А он бы истребил их, потому что они разобщены. Посмотрите, что я сумел, используя только одного человека из Ирландской республиканской армии.

– Но найти и уничтожить лидеров – это не решение. Придут другие лидеры.

– Я знаю это. Поэтому я и пришел к вам.

– Вы слишком высоко оцениваете мои таланты.

– У меня есть план, Регги.

– И вы хотите мне его рассказать?

– Вы можете меня выслушать, не прерывая?

Глаза Регги стали холодными.

– Валяйте, но коротко.

– Поддержать одно из семейств мафии в борьбе с другими четырьмя.

Регги с интересом посмотрел на Криса.

– И в этом сражении уничтожить все пять?

– Да.

– И какие же вы хотите для этого использовать средства?

– Провоцировать конфликты. Использовать наркотики. Привлечь закон.

– А что вам нужно от меня?

– Первое. Конфликты. Я хотел бы сейчас нанять солдат: боевиков Ирландской республиканской армии, палестинских террористов, профессиональных наемников.

– Теневая мафиозная группа?

– Точно так. – Ему очень понравилось выражение Регги.

– А теперь – о наркотиках, – продолжал Крис. – Наркотики – это валюта мафии. Мне нужны значительные поставки героина как средство проникновения в их есть. Наркотики мафии нужны, как парню, который навсегда «сел на иглу». Я насажу их на эту иглу, а потом выкину вон.

– На манер торговцев портвейном?

– Да. И третье мое оружие – закон. Я использую Интерпол, полицию Нью-Йорка – все, что смогу, – и двину на мафию. Я использую полицию как источник информации. Комиссия по борьбе с организованной преступностью тоже будет давать информацию мне.