Текст книги "Пророк"

О еде и питье / On Eating and Drinking

Потом старик-трактирщик сказал: поведай нам о Еде и Питье.

И ответил он:

Хотелось бы, чтобы могли вы насытиться ароматами земли и, подобно растению, питаться воздухом и светом.

Но раз уж приходится вам убивать, чтобы есть, и отнимать материнское молоко у детенышей, чтобы утолить жажду свою, пусть будет это священнодействием.

И пусть стол ваш станет алтарем, на котором чистые и невинные из лесов и лугов приносятся в жертву во имя того чистого и невинного, что есть в человеке.

Then an old man, a keeper of an inn, said, Speak to us of Eating and Drinking.

And he said:

Would that you could live on the fragrance of the earth, and like an air plant be sustained by the light.

But since you must kill to eat, and rob the newly born of its mother’s milk to quench your thirst, let it then be an act of worship,

And let your board stand an altar on which the pure and the innocent of forest and plain are sacrificed for that which is purer and still more innocent in man.

Когда убиваете зверя, скажите ему в сердце своем:

«Та сила, что сразила тебя, сразит и меня, и я тоже буду поглощен. Ибо закон, что отдает тебя в руки мои, предаст и меня в руки более всемогущие.

Твоя кровь и моя кровь – лишь соки, питающие древо небесное».

* * *

И вкушая плод от яблони, скажите ей в сердце своем:

«Семена твои будут жить в моем теле,

И бутоны, тебе обещанные, распустятся в сердце моем,

Аромат твой станет дыханием моим,

И оба мы будем праздновать каждый день года».

When you kill a beast say to him in your heart,

“By the same power that slays you, I too am slain; and I too shall be consumed. For the law that delivered you into my hand shall deliver me into a mightier hand.

Your blood and my blood is naught but the sap that feeds the tree of heaven.”

* * *

And when you crush an apple with your teeth, say to it in your heart,

“Your seeds shall live in my body,

And the buds of your tomorrow shall blossom in my heart,

And your fragrance shall be my breath,

And together we shall rejoice through all the seasons.”

А осенью, когда соберете виноград и понесете в давильню, скажите в сердце своем:

«И я виноградник, и мои плоды упадут в давильный чан,

И, как молодое вино, буду храниться я в вечных сосудах».

И зимой, когда будете черпать вино, пусть звучит в вашем сердце песня в честь каждой чаши;

А в песне той – память об осенних днях, и о винограднике, и о давильне.

And in the autumn, when you gather the grapes of your vineyards for the winepress, say in your heart,

“I too am a vineyard, and my fruit shall be gathered for the winepress,

And like new wine I shall be kept in eternal vessels.”

And in winter, when you draw the wine, let there be in your heart a song for each cup;

And let there be in the song a remembrance for the autumn days, and for the vineyard, and for the winepress.

О труде / On Work

И попросил один пахарь: скажи нам о Труде.

И отвечал он:

Трудитесь вы, чтоб поспевать за землей и душой земли.

Ибо предаться праздности – значит стать чужаком в круговороте времени, выпасть из пышной процессии жизни, что величественно и гордо шествует к бесконечности.

Then a ploughman said, Speak to us of Work.

And he answered, saying:

You work that you may keep pace with the earth and the soul of the earth.

For to be idle is to become a stranger unto the seasons, and to step out of life’s procession, that marches in majesty and proud submission towards the infinite.

В труде становитесь вы флейтой, в сердце которой шепот часов превращается в музыку.

Кто захочет быть тростником немым и беззвучным, когда все в мире поет в согласии?

* * *

Твердили вам, что труд – это проклятие, а работа – злосчастье.

А я говорю, что благодаря труду вашему вы исполняете часть изначальной мечты мироздания, предназначенной вам с первого мига рождения этой мечты,

Трудясь, вы истинно любите жизнь,

А любить жизнь через труд – значит приблизиться к самой сокровенной тайне жизни.

When you work you are a flute through whose heart the whispering of the hours turns to music.

Which of you would be a reed, dumb and silent, when all else sings together in unison?

* * *

Always you have been told that work is a curse and labour a misfortune.

But I say to you that when you work you fulfil a part of earth’s furthest dream, assigned to you when that dream was born,

And in keeping yourself with labour you are in truth loving life,

And to love life through labour is to be intimate with life’s inmost secret.

Но если вы в изнеможении называете свое рождение несчастьем, а заботу о плоти мните проклятьем, начертанном на вашем челе, я отвечу: ничто кроме пота не смоет написанного.

* * *

Твердили вам, что жизнь – тьма, и в усталости своей повторяете вы слова усталых.

А я говорю вам: жизнь воистину тьма, когда в ней нет устремления,

И все устремления слепы без знания,

И все знания бесплодны без труда,

И труд напрасен без любви;

Но если вы трудитесь с любовью, то найдете единение с собой, с другими и с Богом.

But if you in your pain call birth an affliction and the support of the flesh a curse written upon your brow, then I answer that naught but the sweat of your brow shall wash away that which is written.

* * *

You have been told also that life is darkness, and in your weariness you echo what was said by the weary.

And I say that life is indeed darkness save when there is urge,

And all urge is blind save when there is knowledge,

And all knowledge is vain save when there is work,

And all work is empty save when there is love;

And when you work with love you bind yourself to yourself, and to one another, and to God.

Но как это – работать с любовью?

Это значит ткать полотно из нитей своего сердца так, словно возлюбленная ваша наденет его.

Это значит строить дом с душой, словно возлюбленная ваша поселится в нем.

Это значит с нежностью сеять семена и с радостью собирать урожай, словно угощать им вы будете возлюбленную свою.

Это значит вложить дух свой в каждое дело свое,

И верить, что все блаженные прошлого наблюдают за вами.

And what is it to work with love?

It is to weave the cloth with threads drawn from your heart, even as if your beloved were to wear that cloth.

It is to build a house with affection, even as if your beloved were to dwell in that house.

It is to sow seeds with tenderness and reap the harvest with joy, even as if your beloved were to eat the fruit.

It is to charge all things you fashion with a breath of your own spirit,

And to know that all the blessed dead are standing about you and watching.

Часто слышал я, как вы твердили, словно во сне: «Тот, кто ведет резец по мрамору и душу свою выражает в камне, благороднее того, кто пашет землю. И тот, кто ловит радугу, чтобы перенести ее на холст в облике человека, выше того, кто шьет сандалии».

А я говорю, и не во сне, но в просветленном пробуждении полдня: ветер одинаково ласково шепчет и дубам-великанам, и самой маленькой из травинок;

И лишь тот велик, кто голос ветра превращает своею любовью в сладчайшую песню.

Often have I heard you say, as if speaking in sleep, “He who works in marble, and finds the shape of his own soul in the stone, is nobler than he who ploughs the soil. And he who seizes the rainbow to lay it on a cloth in the likeness of man, is more than he who makes the sandals for our feet.”

But I say, not in sleep but in the overwakefulness of noontide, that the wind speaks not more sweetly to the giant oaks than to the least of all the blades of grass;

And he alone is great who turns the voice of the wind into a song made sweeter by his own loving.

Работа – это проявленная любовь.

И если не можете трудиться с любовью, а только с отвращением, то лучше оставить вам работу свою и просить милостыню на ступенях храма у тех, кому труд в радость.

Ибо если выпекаете вы свой хлеб равнодушно, горек ваш хлеб и не утоляет досыта.

И если давите виноград в раздражении, досада ваша отравляет вино. И если поете как ангел, но без любви, то заглушаете в ушах человеческих голоса́ дня и голоса́ ночи.

Work is love made visible.

And if you cannot work with love but only with distaste, it is better that you should leave your work and sit at the gate of the temple and take alms of those who work with joy.

For if you bake bread with indifference, you bake a bitter bread that feeds but half man’s hunger.

And if you grudge the crushing of the grapes, your grudge distils a poison in the wine. And if you sing though as angels, and love not the singing, you muffle man’s ears to the voices of the day and the voices of the night.

О радости и печали / On Joy and Sorrow

И сказала женщина: поведай нам о Радости и Печали.

И ответил он:

Ваша радость – это раскрывшая себя печаль.

Тот колодец, из которого поднимается ваш смех, часто наполнялся вашими слезами.

И может ли быть иначе?

Чем глубже иссушает вас печаль, тем больше радости вы можете вместить.

Разве чаша, в которой плещется вино, не та же самая, которую обожгли в гончарной печи?

И разве лютня, что баюкает ваш слух, не дерево, по которому прошелся нож?

Then a woman said, Speak to us of Joy and Sorrow.

And he answered:

Your joy is your sorrow unmasked.

And the selfsame well from which your laughter rises was oftentimes filled with your tears.

And how else can it be?

The deeper that sorrow carves into your being, the more joy you can contain.

Is not the cup that holds your wine the very cup that was burned in the potter’s oven?

And is not the lute that soothes your spirit, the very wood that was hollowed with knives?

When you are joyous, look deep into your heart and you shall find it is only that which has given you sorrow that is giving you joy.

Когда вы радостны, загляните поглубже в сердце свое и увидите: то, что печалило вас, то же вас и обрадовало.

И в печали снова вглядитесь в сердце свое и увидите, что плачете о том, что прежде грело вам душу.

* * *

Одни говорят: «Радость превыше печали», другие скажут: «Нет, печаль превыше».

Я же говорю вам: они нераздельны.

Вместе приходят они, и пока одна сидит за вашим столом, помните, что вторая спит на вашей постели.

When you are sorrowful look again in your heart, and you shall see that in truth you are weeping for that which has been your delight.

* * *

Some of you say, “Joy is greater than sorrow,” and others say, “Nay, sorrow is the greater.”

But I say unto you, they are inseparable.

Together they come, and when one sits alone with you at your board, remember that the other is asleep upon your bed.

Воистину, вы словно весы, что колеблются между печалью и радостью.

И лишь когда вы пусты, вы пребываете в покое и равновесии.

Когда же хранитель сокровищ возьмет вас, чтоб взвесить свое золото и серебро, радость или печаль должна перевесить.

Verily you are suspended like scales between your sorrow and your joy.

Only when you are empty are you at standstill and balanced.

When the treasure-keeper lifts you to weigh his gold and his silver, needs must your joy or your sorrow rise or fall.

О домах / On Houses

Затем выступил каменщик и просил: скажи нам о Домах.

И ответил он так:

Из грез своих постройте себе хижину в глуши, прежде чем возвести дом внутри городских стен.

Ибо как вы ищете в сумерках приют, так и одинокий неприкаянный странник, обитающий в вашей душе, ищет его.

Ваш дом – продолжение вашего тела.

Растет он при свете солнца и засыпает в ночной тиши, и сны приходят к нему. Разве лишен он сновидений? Разве не уносится он в мечтах к зеленеющей роще или вершине холма?

Then a mason came forth and said, Speak to us of Houses.

And he answered and said:

Build of your imaginings a bower in the wilderness ere you build a house within the city walls.

For even as you have home-comings in your twilight, so has the wanderer in you, the ever distant and alone.

Your house is your larger body.

It grows in the sun and sleeps in the stillness of the night; and it is not dreamless. Does not your house dream, and dreaming, leave the city for grove or hilltop?

Если б мог я собрать ваши дома и, словно сеятель, разбросать по лесам и лугам…

Если бы долины стали вашими улицами, а зеленые тропы – переулками, чтобы искали вы друг друга среди виноградников и приходили с ароматами земли на одежде…

Но это время еще не пришло.

В страхе своем ваши предки сгрудили вас в тесноте, и пока не отступил этот страх. Еще какое-то время городские стены будут отделять ваши очаги от полей.

Would that I could gather your houses into my hand, and like a sower scatter them in forest and meadow.

Would the valleys were your streets, and the green paths your alleys, that you might seek one another through vineyards, and come with the fragrance of the earth in your garments.

But these things are not yet to be.

In their fear your forefathers gathered you too near together. And that fear shall endure a little longer. A little longer shall your city walls separate your hearths from your fields.

Скажите мне, люди Орфалеза, что есть у вас в этих домах? Что охраняете вы за закрытыми дверями?

Есть ли там мир и спокойная уверенность, что придают вам силы?

Есть ли там воспоминания, возвышающие ум мерцающими сводами?

Есть ли красота, что возносит сердце от вещей из дерева и камня к священным вершинам?

Ответьте, есть ли все это в домах ваших?

Или есть там только удобство и желание удобства, что проникает в дом гостем, чтобы стать хозяином и повелителем?

And tell me, people of Orphalese, what have you in these houses? And what is it you guard with fastened doors?

Have you peace, the quiet urge that reveals your power?

Have you remembrances, the glimmering arches that span the summits of the mind?

Have you beauty, that leads the heart from things fashioned of wood and stone to the holy mountain?

Tell me, have you these in your houses?

Or have you only comfort, and the lust for comfort, that stealthy thing that enters the house a guest, and then becomes a host, and then a master?

И укрощает оно вас с помощью крюка и плети, превращая ваши великие желания в своих марионеток.

Шелковы руки его, но сердце из железа.

И убаюкивает оно вас, чтобы, стоя у вашей кровати, насмехаться над достоинством плоти.

Издевается оно над вашими здравыми чувствами, и оборачивает их в пух чертополоха, словно хрупкую вазу.

Воистину, жажда удобства убивает страсть души, и затем, ухмыляясь, идет на похороны.

Ay, and it becomes a tamer, and with hook and scourge makes puppets of your larger desires.

Though its hands are silken, its heart is of iron.

It lulls you to sleep only to stand by your bed and jeer at the dignity of the flesh.

It makes mock of your sound senses, and lays them in thistledown like fragile vessels.

Verily the lust for comfort murders the passion of the soul, and then walks grinning in the funeral.

Но вы, дети мироздания, беспокойные даже в покое, не попадайтесь в ловушку и не дайте приручить себя.

Пусть дом ваш будет не якорем, но мачтой.

Не корочкой на ране, а веком на оке.

Не складывайте свои крылья, чтобы пройти через двери, не клоните головы ради потолков, не задерживайте дыхания, опасаясь, что стены пойдут трещинами и рухнут.

Не живите в склепах, построенных мертвыми для живых.

Как бы ни был дом ваш роскошен и великолепен, не сохранит он ваших тайн и не умерит тоску.

Ибо пребывает бессмертный дух ваш в обители неба, врата ее – в утреннем тумане, а окна – в песнях и тишине ночи.

But you, children of space, you restless in rest, you shall not be trapped nor tamed.

Your house shall be not an anchor but a mast.

It shall not be a glistening film that covers a wound, but an eyelid that guards the eye.

You shall not fold your wings that you may pass through doors, nor bend your heads that they strike not against a ceiling, nor fear to breathe lest walls should crack and fall down.

You shall not dwell in tombs made by the dead for the living.

And though of magnificence and splendour, your house shall not hold your secret nor shelter your longing.

For that which is boundless in you abides in the mansion of the sky, whose door is the morning mist, and whose windows are the songs and the silences of night.

Про одежду / On Clothes

И просил ткач: скажи нам про Одежду.

И отвечал он:

Много красоты скрывают одежды ваши, но не утаить им неприглядного.

Свободы и защиты ищете вы под одеянием, но становится оно упряжью и оковами.

Если б могли вы подставить солнцу и ветру свою кожу, а не одежды,

Ибо дыхание жизни – солнечный свет, а ветер – ладони ее.

And the weaver said, Speak to us of Clothes.

And he answered:

Your clothes conceal much of your beauty, yet they hide not the unbeautiful.

And though you seek in garments the freedom of privacy you may find in them a harness and a chain.

Would that you could meet the sun and the wind with more of your skin and less of your raiment,

For the breath of life is in the sunlight and the hand of life is in the wind.

Твердят многие из вас: «Северный ветер – вот кто соткал одежды наши».

А я говорю: да, то был северный ветер,

Но стыд был его ткацким станком, а изнеженность ваших тел – нитями.

И, закончив работу свою, хохотал он в лесу. Запомните: скромность – щит от нечистых взглядов.

Но когда исчезнут порочные взоры, чем станет скромность, как не оковами и безумием?

Запомните: земле в радость касания босых ног, а ветры жаждут играть вашими волосами.

Some of you say, “It is the north wind who has woven the clothes we wear.”

And I say, Ay, it was the north wind,

But shame was his loom, and the softening of the sinews was his thread.

And when his work was done he laughed in the forest. Forget not that modesty is for a shield against the eye of the unclean.

And when the unclean shall be no more, what were modesty but a fetter and a fouling of the mind?

And forget not that the earth delights to feel your bare feet and the winds long to play with your hair.

О торговле / On Buying and Selling

И просил торговец: говори с нами о Купле и Продаже.

И ответил он:

Для вас земля плодоносит и не будете нуждаться, если руки ваши умелы.

Обменивайтесь ее дарами, и пребудете в изобилии и довольстве.

Но совершайте обмен с любовью и благой справедливостью, иначе одних настигнет алчность, а других – голод.

And a merchant said, Speak to us of Buying and Selling.

And he answered and said:

To you the earth yields her fruit, and you shall not want if you but know how to fill your hands.

It is in exchanging the gifts of the earth that you shall find abundance and be satisfied.

Yet unless the exchange be in love and kindly justice, it will but lead some to greed and others to hunger.

Когда вы, труженики моря, полей и виноградников, встретитесь на рыночной площади с ткачами, гончарами и собирателями пряностей,

Призовите дух земли, чтобы витал он меж вами и освящал весы и расчеты, соизмеряя ценности.

When in the market place you toilers of the sea and fields and vineyards meet the weavers and the potters and the gatherers of spices, —

Invoke then the master spirit of the earth, to come into your midst and sanctify the scales and the reckoning that weighs value against value.

И не допускайте к обмену тех, кто пришел с пустыми руками и предлагает лишь слова за ваш труд.

Этим людям скажите:

«Выходите с нами в поле, или с братьями нашими в море, и забросьте свою сеть;

Ибо и земля, и море, будут к вам так же щедры, как и к нам».

And suffer not the barren-handed to take part in your transactions, who would sell their words for your labour.

To such men you should say,

“Come with us to the field, or go with our brothers to the sea and cast your net;

For the land and the sea shall be bountiful to you even as to us.”

А если придут певцы, танцоры и флейтисты – купите и их дары.

Ибо и они – собиратели плодов и благовоний, и то, что приносят они, хоть и сотворено из грез, станет пищей и одеянием для души вашей.

* * *

И, покидая рыночную площадь, убедитесь, что нет таких, кто уходит ни с чем,

Ибо не будет мирно парить на ветру великий дух земли, пока последний из вас нуждается.

And if there come the singers and the dancers and the flute players, – buy of their gifts also.

For they too are gatherers of fruit and frankincense, and that which they bring, though fashioned of dreams, is raiment and food for your soul.

* * *

And before you leave the market place, see that no one has gone his way with empty hands.

For the master spirit of the earth shall not sleep peacefully upon the wind till the needs of the least of you are satisfied.