Текст книги "Свежесть горного потока. Песни святого Миларепы"

Стиль Миларепы

Как уже упоминалось – и здесь мы найдем этому подтверждение, – Миларепа был весьма своеобразным, эксцентричным человеком. Его откровения о природе иллюзий и реальности, о секретах действенной практики всегда глубоки и очень точны. Истории повествуют о том, какие тяжкие испытания ему пришлось выдержать в жизни, и о его чрезвычайном усердии в практике. Хорошим примером служит следующий отрывок из «Шести тайных песен». Перед нами одна из версий «абсолютного наставления» Миларепы, адресованная Речунгпе:

Пребывая в пещере чудес (на горе Ди Се), Джецюн Миларепа сказал Речунгпе: «Ты получил наставления по тантрам Дакинь из Линии передачи шепотом. Теперь ты обладаешь всей полнотой моих поучений. Ты должен практиковать их и достигнуть результатов уже в этой жизни».

Речунгпа попросил: «Пожалуйста, спой мне такую песню, которая послужит ключом к обретению высшего совершенства (Просветления) в этой жизни».

Джецюн ответил: «Я дам тебе наивысшее поучение».

Затем он повернулся задом и оголил свои ягодицы, покрытые мозолями и шишками от долгого сидения в медитации. При виде этого Речунгпа преисполнился восхищения и уважения: вот какие суровые испытания в практике выдержал его Лама! Слезы выступили на глазах Речунгпы, и он твердо сказал себе: «Я тоже должен практиковать именно так».

Песни

Миларепа очищает свою карму строительством домов для Марпы

О песнях

Полный текст «Истории и песни, берущие начало в устной традиции Джецюна Миларепы», из которого были взяты эти избранные произведения, открывается следующими словами:

Здесь (в Тибете) великий и знаменитый сиддха по имени Миларепа, Господин йогинов, передавал учение Колесниц. Он скромно практиковал аскезу и привык жить в пещерах, как человек привыкает носить шляпу. Он достиг совершенства в практике однонаправленного сосредоточения и подарил миру две тысячи восемьсот песен, рожденных из его опыта и постижения. Они собраны в восемнадцать, двадцать один и сорок крупных циклов. Говорят, что две тысячи песен хранятся у Дакинь, и потому неизвестны в мире людей. Остальные восемьсот до сих пор служат вдохновением и практическим руководством для йогинов Алмазного пути.

Эти восемьсот песен сохранились в письменном виде в трех основных трудах. Жизнеописание Миларепы, составленное со слов его ближайшего ученика Речунгпы, впервые перевел на английский Кази Дава Самдуп. Книга впервые вышла в 1928 году в Лондоне под заглавием «Великий йог Тибета Миларепа» (ред. Эванс-Венц). Затем Лобсанг Лхалунгпа перевел этот текст повторно и назвал книгу «Жизнь Миларепы» (издана в Нью-Йорке в 1977 году). Крупная подборка историй и песен под названием «Сто тысяч песен» была переведена Гармой Чангом и издавалась в различных редакциях. Оба этих труда содержат те материалы о Миларепе, которые уже не новы и на Западе, и на Востоке. Кроме того, существует редкое и малоизвестное собрание произведений «из устной передачи»: оно содержит, за некоторыми исключениями, совершенно другой материал. Это труд «Истории и песни, берущие начало в устной традиции Джецюна Миларепы»[9]9
  Полный тибетский заголовок выглядит так: rje btsun mi la ras pa’i rdo rje’i mgur drug sogs gsung rgyun thor bu ‘ga’. Труд был составлен и напечатан в монастыре Таши Кхйил (bkra shis ‘khyil) (Тибет, провинция Амдо).


[Закрыть]. Он послужил источником при составлении данной книги, а также дополняющего ее издания «Удивительное путешествие» (Lotsawa, 1986). Еще несколько поучений Миларепы о практике можно найти в «Сокровищнице наставлений», а в менее известных тибетских изданиях содержатся другие варианты сборников историй и песен этого великого мастера.

Настоящая работа представляет определенную ценность – возможно, даже большую, чем два упомянутых стандартных труда, – в силу того, что в ней предпринята попытка составить цельную картину личности Миларепы, его песен и стиля поучений. «Сто тысяч песен», а также, возможно, и его автобиография тоже составлялись из историй, ранее передававшихся изустно. Письменные версии создал Безумный йогин из Цанга, носящий костяные украшения, – Цанг Ньон Херука Рупэ Гьен (gtsang smyon he ru ka rus pa’i rgyan). При стилистическом сравнении нескольких отрывков из «Историй и песен» с содержанием работ Цанг Ньона Херуки напрашивается вывод, что этот йогин с его литературными способностями привнес в тексты много своего. Например, глава «Мила встречается с Падампой Сангье» соответствует главе 53 «Ста тысяч песен» в переводе Чанга. Два варианта одной истории заметно отличаются друг от друга. И повествовательная, и песенная части, содержащиеся в настоящем издании, почти вдвое короче стандартного изложения из книги «Сто тысяч песен». Что еще важнее, в нашем источнике меньше сложных мест и вычурных поэтических элементов. Общий тон отличается большей непринужденностью и оказывает более прямое воздействие, особенно при чтении вслух. Создается впечатление, что это скорее импровизация, чем сочиненное произведение.

Материал, опубликованный в «Историях и песнях», существовал в устной форме дольше, чем тот, на основе которого были созданы два стандартных труда. Поэтому он, весьма вероятно, включает в себя много добавлений от йогинов, повторявших друг другу эти истории. Такого рода вставки можно обнаружить во всех частях книги; их отличает поэзия худшего качества, необычно долгая проработка темы, а также мало вдохновляющая, слабая подача материала. Почти все без исключения дополнения в тексте содержат наставления о последствиях неблагих действий, перерождении в низших сферах существования, горестях жизни в сансаре и прочие основополагающие темы, специально предназначенные для слушателей-мирян, неискушенных в практике Дхармы. Назидательный тон этих дополнений напоминает нам о том, что песни Миларепы, сохраненные в памяти йогинов, исполнялись ими для крестьян и пастухов в деревнях Тибета и Непала в обмен на еду.

Неизвестный составитель «Историй и песен» из большого монастырского центра Таши Гьи в восточно-тибетской области Амдо не сделал ни малейшей попытки придать изящество литературному стилю этого материала. Некоторые песни и истории представлены лишь схематически, но есть и поистине уникальные отрывки. Вероятно, они не вошли в состав «Ста тысяч песен» потому, что не содержали описания какого-нибудь известного случая или первой встречи с важным учеником. А может быть, о них просто не знал более ранний составитель текста. Об их подлинности можно судить по качеству и стилю. При этом стоит учитывать, что в устной традиции, которая сохранилась до наших дней, существует много разных версий одних и тех же песен.

Еще одна важная особенность материала «Историй и песен», отличающая его от «Ста тысяч песен», в том, что его автор не пытается идеализировать личность и поведение Милы, сделать их более привлекательными для читателя. Здесь великий йогин показан более резким, не столь почтительным; его юмор и мудрость приобретают невероятную остроту, а его реакции выбрасывают нас из всех жестких представлений. Здесь есть место непоследовательности и противоречиям – так между строк проступает образ настоящего, живого человека. Кроме того, здесь Мила иногда демонстрирует непривычное нам мироощущение – вероятно, тот, кто переложил эти истории на бумагу, сумел остаться нейтральным и не перекроить все по своему усмотрению. К примеру, мы узнаем, что Мила не был так необразован, как считают многие: он давал наставления о том, как важно пройти обучение, прежде чем приступать к интенсивной практике медитации.

Хорошие поучения всегда различаются по тематике и стилю изложения, поскольку даются разным людям. Мила исполнял свои песни перед самыми разными слушателями. Крестьяне, к которым он приходил за едой, соблюдая свой обет жить, как нищий, и каждый день стучать в первую попавшуюся дверь, и грубые пастухи-кочевники, которых он встречал в своих странствиях, слышали от Милы песни о рождении и смерти, о причинах и следствиях наших действий, о непостоянстве и правильном поведении. Великий йогин обращался к ним с простыми и прямыми поучениями, используя в качестве примеров повседневные истории и переживания. Своим ученикам он давал в песнях точные и совершенно уместные наставления, чтобы открывать практике их умы, учить и помогать исправлять ошибки. Часто его отыскивали ученики других учителей, странствующие йогины, чтобы задать вопросы, и ученые, жаждавшие встречи с обладателем истинного постижения. Он умело определял их способности и нужды. Для них Мила создавал песни, поражающие глубокими откровениями. В число его слушателей входили и существа других миров: демоны, которым Мила пел песни с загадками и предупреждениями, и Дакини, с которыми он делился самыми тайными, сокровенными озарениями. Несколько раз он встречал равных себе мастеров. Йогины обменивались поучениями, проверяли знания друг друга, показывали чудеса и делились откровениями, воспевая силу своих духовных достижений.

Большинство песен Мила исполнял в ответ на вопросы или на просьбу спеть что-нибудь в обмен на ужин. Отвечая, он принимал во внимание не только сами вопросы, но и мотивацию, стоящую за ними, и обстановку, в которой они были заданы. Обычно песню открывает молитвенная строка или строфа с обращением к Марпе, Ламе Миларепы. Йогин просит своего учителя о наставлениях и благословении – это вдохновляло Милу и его последователей, помогало совершенствоваться в практике. В некоторых песнях Мила от имени слушателей «умоляет» Будд и лам направить умы учеников к Дхарме или поддержать их в практике. Давая поучения, он часто «скрепляет их нитью» кратких обращений, называемых устными наставлениями. Большая часть песен заканчивается посвящением заслуги: великий йогин делится благом от своей практики со всеми существами и благодарит щедрых людей, попросивших спеть песню в обмен на подношение. По поводу содержания и формы самих песен, переведенных в данной книге, можно отметить, что каждую часть предваряет краткое вступительное слово.

Пусть это первое произведение познакомит нас с самим Миларепой. Здесь он, как это часто бывало, просит подаяния у весьма недовольных жителей деревни, да и сам настроен довольно сурово. Он уже собирается уходить, не выполнив обычного для такого случая посвящения заслуги в благодарность за еду, когда критическое замечание одного монаха побуждает Милу объяснить особый йогический способ подношения пищи и заодно представиться. Люди, пораженные необычным красноречием этого нищего, спрашивают, кто он такой. Мила отвечает рассказом о своей юности, образовании, опыте и постижении, а затем дает поучения о природе сансары и советы по практике. Эта история также описывает его встречу с Вангчуком Дордже, который впоследствии стал одним из постоянных учеников Милы.

1. Миларепа рассказывает о себе

Однажды Миларепа, великий господин йогинов, перезимовав на снежной горе Лачи, в начале лета направился просить подаяния в область Ньекха, что в Цанге. В одной деревне он увидел компанию крестьян и монахов. Приблизившись, Мила сказал им: «У нас, йогинов, есть обет просить подаяния, стучась в первую попавшуюся дверь. Дайте нам поесть, добрые люди».

Один из встречных ответил: «Я угощу тебя рыбой».

Но Мила покачал головой: «Я не ем плоть убитых существ».

«Ты не ешь плоть убитых существ? – удивился тот. – У меня нет другой еды». Крестьянин все же направился к своему дому за едой, а Мила остался ждать. Вскоре тот вернулся, держа чашу с остатками обеда, политыми кислым молоком, и произнес: «Вот что я нашел для тебя».

Мила поел и собрался было уходить, как вдруг один монах окликнул его: «Неужели ты не знаешь ни одного ритуала подношения еды? Ни одной молитвы? Вижу, что у тебя не нашлось даже теплой одежды! Откуда ты? Куда идешь? Спой нам песню, если умеешь».

И Джецюн спел такую песню:

 
Истинно благородный Лама,
Драгоценность исполнения желаний,
Память о тебе – все, что нужно.
Преисполнившись преданности, прошу тебя:
Даруй благословение твоему послушному сыну.
 
 
Я пришел со склонов горы Лачи,
Что возвышается над Ньянангом.
Я еще не решил, куда мне держать свой путь.
 
 
Я никогда не копил имущество.
Я нищий – я принимаю все таким, как есть.
Вот что я делаю, когда мне подносят еду:
В этом дворце – иллюзорном теле,
Состоящем из четырех элементов,
Я преобразую элементы, потоки, каналы и капли
Во внутреннего Йидама, который зависит от них.
Все, что ем, я обращаю в нектар,
И тогда изо рта каждого Йидама
Вытягивается полый язык, состоящий из света[10]10
  Это имеет отношение к стадии отождествления тела и ума йогина с его личным Йидамом, который затем делает подношения другим Йидамам. В визуализации Йидам принимает подношение через тонкую трубочку.


[Закрыть].
 
 
Йидам подносит дары Йидамам.
Все это подобно отражению в зеркале —
Оно видимое, но невещественное.
Реальность резвится в поле реальности.
Я налагаю печать беспристрастного подношения
На свободу от привязанности к понятиям.
Вот как я подношу еду.
 
 
Иногда в безлюдных горах
Единственной пищей мне служат горные растения.
Это и есть моя йога питания.
Но чаще всего я насыщаюсь сосредоточением —
Моя йога еды и подношение заслуг
Соединились с мудростью вне всякого цепляния.
Вот как меня питает тайная практика.
 
 
Теперь объясню, почему я ношу такие одежды.
Подобно мирянам,
Я облачаюсь в эти хлопковые ткани.
Подобно совершенным существам,
Я согреваюсь внутренним теплом мудрости.
 
 
У меня грубая зеленая кожа,
Как у ящерицы или жабы.
Я весь зарос пепельно-серыми волосами,
Как павиан или мартышка.
 
 
Мое тело покрыто сетью запыленных морщин,
Как у гусеницы,
А пах мой не защищен и не прикрыт,
Как у младенца.
 
 
Веду себя, как попрошайка,
Нахожу пропитание, как птица.
Но в чем-то я богач, владеющий
Сокровищем внутренней удовлетворенности.
 
 
Как человек, измученный голодом,
Я не запасаю пищу на завтра,
И, как безумец,
Не представляю, что делать и куда идти.
 
 
Как истинный мудрец,
Я крепко держусь за свою жизнь,
И, как дурак,
Ничего не знаю о правилах поведения в обществе.
 
 
Как самые великие учителя,
Я умею передавать Дхарму
И, как могучие снежные львы,
Уединенно живу в горах.
 
 
Я уподобляюсь суслику
И медитирую в норах.
Иногда, как дикая лисица,
Живу в горных ущельях и теснинах.
 
 
Как древние мудрецы,
Я долго практиковал аскетизм.
Теперь, как птица Гаруда,
Парю в бескрайних просторах небес.
 
 
Вот почему я так одет,
Вот как я практикую йогу.
А сейчас я спою вам йогическую песнь,
Ведь вы просили меня об этом.
Такая болтовня приносит мне радость.
 
 
Покинув родные края,
Я начал практиковать в безлюдных горах.
Я, нищий, обрел
Покой для ума и отдохновение для слуха
Вдали от бесед о налогах, долгах и войсках.
Как замечательно пребывать в таком блаженстве!
 
 
Я ушел из прекрасного отчего дома
И практиковал в горных пещерах,
Где не нужно чинить и латать крышу.
Я, нищий, возвел
Превосходный каменный дворец медитации.
Как замечательно пребывать в таком блаженстве!
 
 
Покинув богатое отцовское поле,
Я обработал грубую почву ума.
Я, нищий, развил ум, сделал его податливым,
Полностью развил любовь и сочувствие.
Как замечательно пребывать в таком блаженстве!
 
 
Возлюбленные приносят лишь беды, поэтому я никогда не женился.
Супругой мне стал Ясный свет.
Я, нищий, соединил
Искусные средства и мудрость.
Этот союз – свойство природы вещей.
Как замечательно пребывать в таком блаженстве!
 
 
Вдали от тревог и смятения
Я воспитал дитя осознавания пустоты.
Я, нищий, в безусловной свободе от жестких понятий
Взрастил великолепное Состояние истины Ясного света.
Как замечательно пребывать в таком блаженстве!
 
 
Я никогда не стяжал мирского богатства,
Полагаясь на богатство удовлетворенности.
Я, нищий, вдали от волнений и недовольства
Обрел эти семь высших сокровищ.
Как замечательно пребывать в таком блаженстве!
 
 
Я самостоятельно обрел эту радость.
Поступайте так же, как я, если видите в этом блаженство.
Вот моя песня о йоге.
 

Преисполнившись благоговения, люди поклонились Миларепе и спросили: «Великий повелитель йогинов, где ты родился? Как называется твой монастырь? Кто твой Лама? Есть ли у тебя ученики? Как тебя зовут? Пожалуйста, скажи нам».

Тогда Мила спел еще одну песню:

 
Простираюсь у стоп моего милосердного Ламы:
Он господин Дхармы и спаситель людей.
 
 
Сейчас, когда вы все в сборе,
Я кратко отвечу на ваши вопросы.
 
 
Моя родина – город Кьянга Ца
На равнине Гунгтханг, что в долине Нгари.
Моего отца звали Мила Шераб Гьенцен,
А мать – Ньянгцха Каргьен.
Мне дали имя Тхёпа Га,
А сестру назвали Пета Гонкьит.
 
 
Мой отец умер, когда я был еще мал,
Злые родичи лишили нас богатства
И превратили в своих слуг.
Мы носили лохмотья, дырявые, как рыбацкие сети,
Нас кормили, как собак, а работать заставляли, как волов.
Моя мать затаила горькую обиду
И велела мне научиться черным заклятьям,
Чтобы уничтожить родню.
Но позже я раскаялся в содеянном и обратился к Дхарме.
 
 
Мой Лама – Марпа из Лходрага.
Поскольку мне нечего было поднести этому мастеру,
Я отдал ему в услуженье свое тело, речь и ум.
Капля по капле он влил в меня нектар глубоких наставлений —
Передал сущностные тайны своего ума.
Я позабыл о лени
И устремился к цели – истинной реальности.
Наконец, в уме зародились опыт и постижение.
 
 
У меня есть несколько молодых учеников, называемых «репа».
Мы пребываем в горах – наилучшем из монастырей.
Там мы пьем воду аскезы,
Питаемся крапивой и горными растениями,
А иногда просим еду, как нищие.
 
 
Мое духовное имя – Дордже Гьенцен,
Но я известен как йогин Миларепа.
Я иду, куда захочу.
Вот мой ответ на ваши вопросы.
 

Монах воскликнул: «Я слышал о сиддхе по имени Миларепа! Неужели ты и есть тот самый лама? Подумать только: я вижу тебя своими собственными глазами и слышу своими собственными ушами!»

Он простерся перед Милой и возложил его стопы себе на голову, а потом произнес: «Драгоценный лама, в конце твоей предыдущей песни ты сказал: «Как птица Гаруда, парю в бескрайних просторах небес». Я уверен – ты не лжешь, но как мы могли бы использовать этот верный признак твоих достижений?»

Так, Мила пропел:

 
Простираюсь у стоп доброго Марпы.
Он – само воплощение великого сочувствия,
Всеобъемлющее Состояние истины Ясного света,
Властелин вселенной, единый с пространством.
 
 
Я, йогин Миларепа,
Начал медитировать с пылким доверием.
Получив Прибежище, посвящения и устные наставления,
Я практиковал с великой решимостью.
 
 
Я уединился и выполнял сложные практики,
До тех пор пока в уме не зародились опыт и постижение.
Я познал сущность сансары,
Узрел природу ума в его естестве,
Сбросил оковы страдания
И развязал узел цепляния за «я».
 
 
Задушив демона веры в эго,
Я парил в бескрайнем небе, свободный от привязанности к концепциям.
Не глазами узрел я видимый мир,
Не ушами услышал звук пустоты,
Не носом почуял аромат подлинной природы,
Не языком ощутил сладкий вкус реальности,
Не телом обрел радужное ваджрное тело
И не умом погрузился в состояние Махамудры.
 
 
Э Ма! Явления трех сфер сансары не существуют,
И все же они такие, как есть!
Они проявляются, но их суть – пустота!
Такова природа иллюзии внешнего мира.
 
 
Я не могу рассказать о природе реальности —
Художник без рук
Рисует картины в небесах,
Без глаз видит мириады явлений —
В совершенном видении нет ни движения, ни усилия.
 

Пропев эту песню, он поднялся в воздух на высоту одноэтажного дома. Один из слушателей изумленно воскликнул: «Может быть, это какой-то волшебный фокус или обман зрения?»

В ответ Мила спел еще одну песню:

 
Кланяюсь в ноги Ламе Марпе.
Он преподнес мне Просветление, как на ладони,
Столкнул меня лицом к лицу с подлинной реальностью
И открыл природу естественного ума.
 
 
Послушайте же, мои благодетели:
В иллюзорном городе сансары
Иллюзорные люди погрязли в запутанности.
Они совершают иллюзорные поступки в шести обусловленных мирах.
 
 
Существа творят себя сами волшебством собственных действий,
Ничего не зная о связи причины и следствия.
Они думают, что существуют независимо,
Но процесс создания – лишь иллюзия.
 
 
Эй! Послушайте все, кто здесь собрался.
Вот как стоит смотреть на ум и тело:
Ум – невещественное, пустое осознавание,
Тело – иллюзия из плоти и крови.
 
 
Если они неразделимы,
То почему же остается труп,
Когда сознание в смертный час покидает тело?
А если они полностью отделены друг от друга,
То почему же ум ощущает боль,
Когда тело ранено?
 
 
Мы верим в реальность внешнего мира
И не знаем,
Что иллюзорный союз ума и тела есть следствие наших поступков.
Из этого и возникают иллюзорные явления.
 
 
Если хочешь понять эту иллюзию,
Служи святому Ламе: он преодолел иллюзию.
Практикуй святую Дхарму: она разрушает иллюзию.
Познай неиллюзорный лик ума.
Исчезнет иллюзия – не будет запутанности.
 

Всех слушателей охватило благоговение. Некоторые из них впали в забытье и узрели множество видений. А монах, задававший вопросы, приблизился к прямому постижению природы ума. Тогда люди сказали Миле: «Дорогой лама, по ту сторону от нашей долины в горах есть прекрасное уединенное место, мы называем его Сосуд богатой женщины. Пожалуйста, останься там насовсем. Или на несколько лет. Или хотя бы до ближайшей зимы».

Мила согласился провести там лето. Он удалился по направлению к Сосуду богатой женщины, и с ним ушли около пятнадцати человек во главе с монахом и одним из дарителей. Они все попросили наставлений в Дхарме, затем практиковали и добились превосходных результатов, а монах даже сумел увидеть истинную цель пути. Он получил глубокое духовное посвящение, а вместе с ним имя Вангчук Дордже. Впоследствии он стал сиддхой.

Мила пробыл в этих горах три месяца и собрался уходить. Люди умоляли его остаться, но он не слушал. Наконец они сказали: «Что ж, похоже, нам тебя не уговорить. Раз ты уходишь, спой нам на прощание песню – посоветуй, как практиковать в этой жизни и в следующей».

Тогда Мила спел им песню:

 
Послушайте, «мастера медитации», мужчины и женщины:
Самое лучшее – всю оставшуюся жизнь
Посвятить аскетической практике в безлюдных горах.
Если не можете – скитайтесь по свету,
Не имея пристрастий и цели, отстранившись от этой жизни.
 
 
Если и это вам не подходит —
Следуйте за мной, позабыв родные края.
Пока не достигнете полной зрелости,
Учитесь святой Дхарме у настоящего ламы,
Обладающего опытом и постижением.
Запоминайте смысл его слов.
 
 
Слушая поучения, не допускайте трех недостатков сосуда[11]11
  Невнимательный ученик, пропускающий Дхарму мимо ушей, подобен перевернутому сосуду. Забывчивый ученик подобен сосуду с трещиной. Если же ученик окрашивает полученные наставления своими предвзятыми идеями, он подобен грязному сосуду.


[Закрыть].
Успокоив тело, речь и ум, размышляйте над смыслом Дхармы.
Оставайтесь верными словам, что проникают прямо в сердце.
Гасите вспышки мешающих чувств.
Постарайтесь, чтобы услышанное вами Учение принесло плоды.
 
 
Вот как следует думать о явлениях этой жизни.
Об участии в хитрой политике
И правительственных делах думайте так:
 
 
Получить желаемое – все равно что напиться соленой воды.
Жажда лишь растет.
Дела бесконечны, как рябь на поверхности озера.
Процветание и упадок – будто прилив и отлив.
 
 
Предвзятые мешающие чувства —
Это завеса, из-за которой не видно высоких рождений и свободы;
Это железный крюк, что тянет в низшие миры;
Это семена все больших страданий;
Это облака, чреватые дождем несчастий;
Это воры, отнимающие у нас заслуги и достоинства;
Это корень всех наших ошибок.
 
 
Давайте же взглянем на основание:
Неведение и запутанность и есть ваше «я».
Все жесткие взгляды – не что иное, как ваше «я» —
Это ваши посланники к вам самим.
С безначальных времен и поныне вы топите сами себя
В океане сансары из-за собственных вредных поступков.
 
 
Теперь внимательно рассмотрите свое «я»:
У него нет ни цвета, ни формы.
Попробуй толкнуть – не шелохнется.
Попробуй удержать – не остановится.
Глядя на «я», не увидишь его,
А захочешь схватить – не поймаешь.
 
 
До сих пор, не зная своей природы,
Вы вертелись в колесе страданий, носились по океану жизни.
Теперь же, во дворце медитации и телесного покоя,
Сначала рассмотрите свое «я» глазами критического осознавания,
Пусть вас охраняет зоркий страж – осознавание памятования.
Возвращайтесь к своему естеству без усилий и отвлечений.
Счастливцы, узнайте путь к такому покою.
 

После этого Мила в сопровождении Вангчуга Дордже и еще нескольких учеников отправился к горе Лачи. Там они приступили к практике.

Из первой части мы узнали о жизни Миларепы и познакомились с его поучениями в том виде, в каком он обычно давал их крестьянам. Пересказанная история представляет широкий спектр наставлений великого йогина, предназначенных для простых людей. Обучению крестьян посвящены и следующие два эпизода. В них затрагиваются многие темы, которые уже встречались в первой части: сансара и сопутствующая ей неудовлетворенность, непостоянство, торжество йогического образа жизни Милы.