Текст книги "Последний дубль Декстера"

Глава 6

Кабинет Деборы располагался на втором этаже, где кучковались все, занимавшиеся убийствами. Подобно мне, она держала для посетителей складной стул, и в момент, когда мы вошли, на нем угнездилась Джекки Форрест. Свои волосы она на этот раз собрала в хвост, что, однако, ничуть не ослабляло сияния, исходившего, казалось, от каждого волоска. Если Джекки и накрасилась, следов этого я не заметил; впрочем, лицо ее оставалось безукоризненно-гладким. Ее глаза светились умом, и весь вид казался столь безупречным, что мог бы послужить идеализированной иллюстрацией возможностей генетики. Когда мы вошли, она подняла глаза, одарила меня ослепительной улыбкой, но, увидев следовавшего позади Роберта, снова отвернулась, нахмурившись.

– Не очень-то ты торопился на работу, – заметила Дебора, прямо-таки обогрев мою душу своим голосом.

– Сплошные пробки, – объяснил я. – А как твои выходные?

Она выдернула папку у меня из рук и шмякнула ею о стол. И буркнула вместо ответа:

– Это гребаное дело.

Видимо, необычная жестокость убийства действовала Деборе на нервы и ей не терпелось что-нибудь с этим сделать, но с формальной точки зрения у нее не имелось полномочий.

– Мне казалось, это дело ведет Андерсен, – заметил я.

– Детектив Андерсен? – оживился Роберт. – На вид вполне так ничего чувак.

Дебз покосилась на Роберта, Джекки закатила глаза. Я избрал мудрый путь: просто оставил его слова без ответа.

– Ну, – рассудительно произнес я, – даже Андерсену порой везет. И это его дело.

Дебз только отмахнулась.

– У него в распоряжении были все выходные, а он даже не опознал тело, – процедила она, и я даже зажмурился от удивления. Определение личности жертвы – первый, далеко не самый сложный шаг расследования, и не сделать его за целых сорок восемь часов… это тянет на рекорд.

– Ничего себе, круто, – восхитился я, но, поскольку хорошо знал свою сестру, не смог удержаться от дальнейшего вопроса: – И что же ты собираешься делать? Если правила не дают тебе этим заниматься?

Дебора покосилась на лежавшую на столе папку, потом на Джекки. Между ними что-то было, чего я никак не мог определить.

– Я никогда не пойду на нарушение правил, – заявила Дебз, что, вообще-то говоря, не всегда соответствовало истине. Впрочем, произнесла она это с самым официальным видом. Потом посмотрела на меня и – чудо из чудес! – улыбнулась. Это было настолько не в ее духе, что на какое-то мгновение я решил, будто сестра одержима демоном, и чуть было не отступил на шаг, дабы не заразиться. Однако Дебора не извергала огня и не говорила чужими голосами. Она просто улыбалась, склонив голову к Джекки.

– Это Джекки придумала, – сообщила Дебз, снова переглянувшись с актрисой. На этот раз улыбки, которыми они обменялись, прямо-таки излучали самодовольство. – Мы устроим вроде как расследование понарошку, чтобы научить Джекки, как все это делается, – продолжала Дебора уже более сухим, официальным тоном. – Так мы сможем действовать параллельно официальному следствию, не мешая ему и не нарушая никаких правил, однако проделывая все необходимое, что поможет миссис Форрест понять тонкости детективной работы, которую ведет отдел полиции города Майами. – Она повернулась ко мне, по-прежнему улыбаясь. – Хитро придумано, а? Так я смогу обойти детектива Головожопа и выследить того ублюдка, и Мэтьюз слова мне сказать не сможет, потому что я в точности выполняю его приказ.

– Плюс, – добавила Джекки, – если мы и впрямь чего-нибудь нароем…

– Когда мы чего-нибудь нароем, – поправила ее Дебора.

– …это могло бы стать хорошей рекламой. И нашему сериалу, и вашему ведомству.

Я посмотрел на Джекки с еще большим уважением.

– Гениально, – сказал я, и она так улыбнулась, что мне захотелось петь.

– Итак, – продолжила Дебора, вернув меня с небес на землю, – я хочу проделать все с начала до конца и посмотреть, что получится. – Она постучала пальцем по папке. – Начиная с патологоанатомии. – Она еще раз улыбнулась Джекки. – Ну ты понял. Чтобы Джекки видела, как это у нас делается.

– В теории, – улыбнулась ей в ответ Джекки.

– Вот именно, – кивнула Дебора.

Я, конечно, обрадовался тому, что моя сестрица нашла наконец Подругу Своей Жизни, но только это их «Смотрите, Какие Мы Хитрые» начинало понемногу раздражать. По счастью, Роберта тоже, и в отличие от меня он не постеснялся это высказать.

– Ну что, – произнес он. – Я тоже хочу участвовать в деле.

Дебора смерила его ничего не выражающим взглядом; Джекки старательно рассматривала свой маникюр.

– Я хочу сказать, – пояснил он, – это ведь и для меня идеальный способ познакомиться с процессом, верно?

Дебора перевела взгляд на меня, потом обратно на Чейза.

– Ну, – невозмутимо согласилась она.

– Клево, – улыбнулся Роберт. Он стоял, прислонившись к подоконнику и скрестив руки на груди, олицетворение мужчины, привыкшего руководить. – И с чего мой персонаж начнет?

– С того, что я ему скажу, – заявила Джекки. Он испепелил ее взглядом, но она лишь пожала плечами.

– Я детектив. То есть мой персонаж. Значит, дело веду я. Ты здесь только затем, чтобы снабжать меня уликами.

Вид у Роберта сразу сделался самый что ни на есть несчастный. Он расцепил руки и сунул их в карманы.

– Ну ладно, пусть так, – сказал он. – Но это не значит… что мне не надо выказывать… то есть моему персонажу… уважения.

Лицо Джекки отвердело. Она стукнула кулачком по столу.

– Уважение нужно заслужить, – отрезала она. – У тебя что-нибудь еще?

Роберт открыл рот и снова закрыл его, с таким видом, словно ему устроили качественную взбучку. До меня наконец дошло, что делала Джекки. Она почти в точности имитировала Дебору, и это впечатляло.

– Ух ты, – произнес я. – Здорово получается. Почти как две капли воды.

Джекки негромко рассмеялась, и ее грудной смех словно пощекотал мои ступни. Она улыбнулась мне своей обычной ослепительной улыбкой.

– Спасибо, – сказала она. – Сержант Морган… то есть ваша сестра – мы с ней поработали в выходные. У «Бенни».

Бар «Бенни» пользовался у копов особой популярностью. Полицейские частенько сидели там после дежурства, а иногда заскакивали пропустить стопку и во время смены. Как следствие, постоянные клиенты не отличались особой дружелюбностью к незнакомцам, не принадлежавшим к полицейской братии. Если Дебора водила Джекки к «Бенни», значит, они сблизились сильнее, чем я полагал.

– Это, правда, отличный фон для действия, – продолжала Джекки. – Надо послать туда сценаристов, пусть увидят своими глазами, – она подмигнула Деборе. – Мы хлопнули текилы. После двух стопок она не такая твердокаменная.

Дебора фыркнула, но возражать не стала.

– Послушать, так вы неплохо провели время, – заметил я – и, странное дело, почти пожалел, что меня не пригласили. – Ну ладно… и теперь, когда вы, можно сказать, моя сестра, чего бы вы от меня хотели?

Какое-то мгновение казалось, что Джекки что-то ответит, но вместо этого она прикусила губу и взяла со стола папку.

– А пойдемте все в лабораторию, – предложила она и покосилась на Дебору. – Я правильно предложила?

– Нет, – буркнула Дебз. – Лабораторная работа – это фигня, остающаяся за кадром.

– Вот спасибо, – не выдержал я.

– Еще что-нибудь важное нашел? – поинтересовалась Дебора.

– Следы от веревок на запястьях, – ответил я. – Нейлоновые волокна могут означать тип одежды.

– Которую легко купить в любом магазине планеты, – хмыкнула она.

– В качестве кляпа использовали ее собственные трусы, – добавил я. – Их обнаружили там же, в контейнере.

– Я сказала – «важного», – напомнила Дебора. – А это все дежурная ерунда.

– Ну, – пробормотал я, – на ней не нашли больше ничего, и ни в контейнере, ни в непосредственной близости от него. Поэтому пока нет ни малейшей зацепки для того, чтобы определить, кто она.

– А это для нас сейчас важнее всего, – нахмурилась Дебора. – Определить имя жертвы.

– Но почему? – удивился Роберт. – Почему это так важно?

Обе женщины разом повернулись и смерили его неодобрительными взглядами. Вид у Чейза стал совсем смущенным.

– Ну, – попробовал объяснить он. – Я хотел сказать, можно ведь найти и другие зацепки. Куча же всякого. – Он мотнул головой в сторону папки. – Мы могли бы найти… ну там… отпечатки пальцев, что ли.

– Мы нашли, – заверила его Дебора. – Точнее, мы обнаружили три с лишним десятка отпечатков. Мы всегда находим уйму отпечатков. Знаете, сколько раз мы поймали кого-то с помощью них?

– Нет, – признался Роберт. – А сколько?

– Округленно? Ноль целых, ноль десятых, – сообщила моя сестра. – Даже если они совпадают с отпечатками преступника, мало-мальски грамотный адвокат найдет им благообразное объяснение. Отпечатки – это для Шерлока Холмса.

– Вот не уверен, что он использовал эту технологию, – заметил я.

– Использовал, использовал, – заверила Джекки. – Был один рассказ… не помню названия. Короче, он там поймал парня по отпечаткам.

– В реальной жизни, – терпеливо объяснила Дебора, – нить к убийце надо тянуть от жертвы. Потому что в девяноста девяти процентах случаев они были знакомы, их видели вместе… в общем, между ними существовала какая-то связь. Поэтому первое, что нам необходимо узнать, – это кем была жертва.

– Ну ладно, – сдался Роберт. – Только как мы это теперь узнаем? То есть, если этого не сделать с помощью отпечатков, а вся лабораторная работа, как вы сказали, фигня – как же теперь быть?

– Угу, – кивнула Дебз. – Отличный вопрос.

Еще до того как она повернулась ко мне, я уже знал, что случится дальше. Хоть она и не признает, но когда моя сестра попадает в затруднительное положение, это каким-то образом становится и моей проблемой. Порой мне кажется, что у нее на теле, в каком-нибудь укромном месте красуется татуировка: «АКБПД» – «А Как Бы Поступил Декстер?» И, конечно же, еще не стихло эхо вопроса, заданного Робертом, а ее голова уже поворачивалась в мою сторону.

– Декс? – спросила Дебз.

Странное дело, но вопрос, который крутился в моей голове, озвучил Роберт.

– А при чем здесь Декстер? – удивился он, и я с трудом удержался от аплодисментов. – Ну, то есть, я понимаю, он проделывает все эти лабораторные штуки, про которые вы сказали, что от них никакого толка. – Чейз покосился на меня. – Я-то не думаю, что от вас никакого толка, ничего подобного, дружище. Но что вы, – актер снова повернулся к Деборе, – от него ждете?

Дебз смерила Роберта долгим взглядом – достаточно долгим, чтобы ему стало не по себе.

– Иногда Декстеру приходят на ум… догадки, – объяснила она. – Насчет убийцы.

Наукой доказано, что большинство житейских ситуаций меняется от просто плохих до совсем поганых – кажется, это называется энтропией. Так вот, любой ученый, которому случилось бы наблюдать нас в ту минуту, получил бы отличный повод порадоваться тому, что этот закон природы наглядно действует. Как сказала Дебора, меня и впрямь посещают догадки насчет психологии несчастных, извращенных порождений тьмы. Но только потому, что я и сам из их числа. Дебора единственная, с кем я разговаривал на эту тему. В конце концов, мне вовсе не хотелось бы, чтобы люди задавались вопросом: «Надо же, Декстер думает как убийца. Почему?» И в дополнение к прочему, поскольку эти мысли исходят из очень потаенного уголка моей души, их обсуждение всегда вызывает у меня ощущение наготы. Я думал, сестра это понимает, и все-таки время от времени – как вот сейчас – она вытаскивает меня нагишом в свет прожекторов.

Роберт и Джекки разом повернулись в мою сторону, от чего я почувствовал себя еще более неуютно.

– А, – подал голос Чейз. – Он что, типа психологически профилирует? – Никогда еще не слышал, чтобы данный термин использовали в виде глагола. Не сказать, чтобы от этого мне стало комфортнее.

– Типа того, – кивнула Дебора.

– Ух ты! – Джекки посмотрела на меня с новым уважением. – И как вы этому научились?

Сами понимаете, это оказался именно тот вопрос, на который мне меньше всего хотелось отвечать. Боюсь, обсуждать с Джекки единственно возможный правдивый ответ на него было бы просто невозможно. Поэтому я сделал все, что в моих силах, дабы увести беседу от моей скромной персоны.

– О, – отозвался я как можно искреннее. – Видите ли, я изучал психологию в колледже. А скажи, сестрица, список пропавших вы, конечно, уже изучили?

Дебора презрительно отмахнулась.

– Первым же делом, – буркнула она. – Ну же, Декс, будь серьезнее. – Она подбоченилась и сделала шаг в мою сторону. – Право же, мне очень нужно надеть наручники на этого ублюдка – и прежде, чем Андерсен затопчет все улики. И до того, как этот парень проделает такое еще раз. Потому что ты ведь знаешь: он собирается повторить.

– Возможно, – осторожно произнес я, отмахиваясь от едва слышного голоска внутри меня, заметившего: «Почти наверняка».

– Тогда давай, – сказала Дебз. – Дай мне что-нибудь, с чего я могла бы начать. – Она пристально на меня взглянула, и – что еще сильнее выбивало из колеи – Джекки придвинулась ко мне и сделала то же самое. Я оказался в окружении Дебор, и обе они с нетерпением ждали, чтобы я совершил для них чудо. Слишком много для одного-единственного дилетанта, пусть даже и извращенца. Спасение пришло со стороны Роберта: он снова скрестил руки на груди, и на его лице появилась скептическая ухмылка.

– Да ну вас, – хмыкнул он. – Профиль – это штука серьезная. В смысле, когда это делают парни из ФБР, у них уходят годы, да и они угадывают хорошо если в половине случаев.

Все повернулись в его сторону, и я смог перевести дух. Чейз пожал плечами и пробормотал:

– Ну, я ведь только свое мнение высказал.

– Декстер справляется с этим немного лучше, – заявила Дебора.

– Круто, – сказала Джекки. Она ободряюще улыбнулась мне, и я так и не смог решить, как поступить: пасть у ее ног, позволив почесать себя за ухом, или выпороть сестрицу за то, что выставила меня на обозрение.

– Ну ладно, если так, – подал голос Роберт – немного обиженно, словно он решил, будто мы все ополчились против него. Он поднял подбородок и повернулся ко мне. – Что ж, давайте посмотрим.

Надо сказать, это вышло очень любезно с его стороны: подкинуть мне повод сделать что-то, а не просто мечтать очутиться где-нибудь в другом месте. Это его «давайте посмотрим» прозвучало так оскорбительно, что я даже забыл о нежелании делиться сокровенными мыслями – сразу же захотелось ткнуть его мордой в грязь.

– Ну… – начал я, воскрешая в памяти тело, каким я видел его: странную смесь травм от рук, зубов и ножа. И, конечно, эту штуку с глазами. Все продолжали смотреть на меня, и я понял, что должен сказать хоть что-нибудь.

– Ну, – повторил я. – Для начала взять ее глаза…

– Ну, – встрепенулась Дебора. – Что с ними?

– Это самое главное, – объяснил я. – Он ведь пытался заострить внимание на том, что она видела. И хм… на том, что она не видела.

– Это я и сама знаю, – фыркнула Дебора. – Ну, вырвал он ей один глаз и спустил свою струхню в глазницу – так неужели можно подумать, что это он случайно? Я знаю, он ослепил ее, так как что-то имел против ее глаз. И что?

– Но в этом все дело, Дебз, – настаивал я.

– И что? – поинтересовалась Джекки, очень похоже на Дебору.

– Он ведь ее не ослепил, – напомнил я. – Один глаз не тронул. Он хотел, чтобы девушка видела происходящее.

– Боже праведный! – пробормотал Роберт.

– И все равно я ни хрена не понимаю, зачем или что это означает, – рявкнула Дебора, снова став более-менее собой.

– Для него все вертится вокруг этого, – сказал я и тут же услышал одобрение Попутчика, словно тот шепнул мне на ухо: «Ага! Ну давай! Давай же!..» – Зрение, способность видеть… Все дело именно в этом. Не часть, а все – именно все.

– Но что все это значит? – настаивала Дебора.

– Пока точно не знаю, – признался я, и Роберт кашлянул, словно демонстрируя, что тут все и без слов ясно.

– А я не понимаю, – сказала Джекки. – Я про штуку с глазницей. О чем это говорит… не считая того, что он больной на голову ублюдок?

– Вам надо попытаться залезть к нему в голову, – посоветовал я и сделал глубокий вдох. – Попытаться представить, о чем он думал.

– Чего-то мне не очень хочется, – тихо произнесла Джекки.

Но я уже услышал далекое шуршание крыльев, заметил сгущавшиеся тени и зажмурился, стараясь увидеть все это глазами того, что хоронился в Темных Подземельях, лаская его до тех пор, пока он не взмыл в черное небо и не начал показывать картины Вечной Ночи…

И я увидел, как она бьется, стонет, отчаянно рвется из веревок, пытается выдавить хоть звук сквозь кляп, не замечая ничего, кроме надвигающейся смерти, и не видя самого главного: почему, зачем я делаю это с ней. Она сама отказывалась видеть это – и даже теперь ее взгляд не отрывается от ножа, не замечая руки, которая его держит, а мне нужно заставить ее посмотреть на МЕНЯ, обратить внимание на МЕНЯ. Я отбрасываю нож в сторону и придвигаюсь к ней – ближе, ближе – и начинаю действовать руками, ногами, ногтями, зубами – и все равно она не видит МЕНЯ. Поэтому я хватаю ее за волосы, за эти восхитительные золотые волосы, и рывком поворачиваю ее лицом к себе, чтобы она наконец увидела МЕНЯ.

И она видит.

В первый раз она смотрит на МЕНЯ, и видит МЕНЯ, и понимает, кто я на самом деле, и наконец я могу показать ей, как она дорога мне, как никому другому, показать, что это могло случиться только так и никак иначе, и наконец я могу открыть ей сокровенного МЕНЯ, истинного МЕНЯ.

Я могу показать ей свою любовь.

И чтобы знать наверняка, что она всегда будет видеть мою любовь, я вырываю ее глаз и оставляю его у себя, чтобы и я всегда помнил это.

И чтобы она по-настоящему видела, как я люблю ее, я наполняю своей любовью то место, где прежде был ее глаз.

А потом все позади. И я снова ощущаю горечь. Потому что ничто не вечно. Но любовь должна быть вечной, и я хочу, чтобы с нашей любовью так и произошло. И чтобы эта любовь осталась вечной и не могла больше ни измениться, ни закончиться, я должен сделать только одно. Так, чтобы ничто не смогло заставить нашу любовь потускнеть, оборвать этот идеальный момент. Это очень важно.

Поэтому я ее убиваю.

Кто-то покашлял; я открыл глаза, и первым, кого увидел, оказалась Джекки. Она смотрела на меня с очень странным выражением – смесью восхищения и ужаса, словно услышав негромкий шелест кожистых крыл, все еще раздававшийся в моем мозгу.

– Что? – спросил я у нее.

Она покачала головой, и ее хвост мотнулся из стороны в сторону.

– Ничего, – ответила она. – Просто я… – Она прикусила губу и нахмурилась. – Где это вы сейчас были?

– О, – пробормотал я, ощущая, как краска заливает щеки. – Я… хм… это трудно объяснить.

Дебора хихикнула, что показалось мне не самым дружеским жестом с ее стороны.

– А ты попробуй, – хмыкнула она. – Мне тоже интересно послушать.

– Ну… э… – начал я, демонстрируя отсутствие обычного моего блестящего мышления. – Я… э… Я, видите ли, пытаюсь представить себе. О чем думал убийца, что он чувствовал.

Джекки продолжала, хмурясь, смотреть на меня.

– Ну-ну, – произнесла она.

– Э… – Моя речь по-прежнему состояла преимущественно из односложных слов. – Поэтому я… Я двигаюсь назад, отталкиваясь от того, что мы все видели. С помощью того, что мне известно. То есть, – поспешно поправился я, – с помощью того, чему меня учили, – ну, учебники и…

– Двигаетесь назад? – переспросила Джекки. – Что это значит?

– Это… э… ну, – осторожно начал я. – В каждом убийстве есть что-то особенное, неповторимое, поэтому вам нужно попытаться представить, что заставило кого-то совершить его.

Джекки наконец-то моргнула.

– Ладно, – сказала она. – Пусть так. Вот он оторвал ей сосок. И о чем это говорит вам?

– Все зависит от того, как это было проделано, – ответил я. – Если сосок отрезан, это означает: я наказываю тебя за то, что у тебя есть сосок. Вот он есть, а вот его у тебя больше нет.

– Нет, этот сосок откусили, – напомнила Дебора. – О чем это говорит?

– Я тебя люблю, – ответил я не раздумывая, однако довольное шипение Попутчика подтвердило, что я прав.

Дебора скептически хмыкнула, а Роберт пробормотал: «Ну и срань». Однако Джекки это, похоже, поставило в тупик.

– Я тебя ЛЮБЛЮ? – переспросила она. – Он откусил ей сосок, чтобы так сказать, что любит ее?

– Это, хм… – объяснил я. – Это не та нормальная любовь, к которой мы привыкли.

– Да ну, – произнесла Дебора.

– Но у этого типа все связано с сексом, – настаивал я. Почему-то я чувствовал себя немного обиженным, хотя не мог понять, чем именно. – Это смесь влечения, секса и любви, такая сильная, такая мучительная, что он не может выразить ее иначе… – Я пожал плечами. – Иначе, чем сделал.

Я оглянулся на маленькую аудиторию. Дебора вновь приняла свое обычное выражение твердокаменного копа, а судя по виду Роберта, он изо всех сил старался не рассмеяться. Вот только Джекки смотрела мимо меня, куда-то вдаль поверх моего плеча, медленно покачивая головой.

– Кажется, я понимаю, – произнесла она наконец.

Дебора недоверчиво тряхнула головой.

– Правда? – удивилась она. – Господи боже, как это?

Джекки повернулась к ней.

– Это немного похоже на актерскую игру, – объяснила она. – Вроде как когда играешь Шекспира. Он ведь ничего не говорит в тексте – ни того, как играть, ни того, как произносить реплики. Поэтому приходится представлять себе то, что он имел в виду, как представлял твою игру, твои реплики, и потом уже отталкиваться от этого. – Она улыбнулась мне. – Как сказал Декстер.

Жар, который я ощущал на щеках, сполз куда-то в грудную клетку. Кто-то меня понимал. Джекки понимала, что я делаю. Казалось невероятным, что эта богиня голубого экрана могла понять кого-то вроде меня, поэтому я просто стоял, глядя на нее, а мои губы сами собой сложились в благодарную улыбку.

Но, конечно же, Роберт не мог позволить мне даже минуты настоящего счастья.

– Ох, бога ради, – сказал он. – Тут тебе не гребаный Шекспир, лапуля. Здесь не твой театр, мать его. Это реальный мир. Тут гребаный псих, жопа со съехавшей крышей, которому нравится откусывать титьки, так что, играя в любительский спектакль, его не поймаешь.

– Равно как и привычка блевать при виде капли крови, – сладким голосом отозвалась Джекки.

Роберт открыл рот, закрыл его и снова открыл. Впрочем, Дебора подала голос прежде, чем он нашелся с остроумным ответом.

– Ладно, отлично, – сказала она. – Рада, что ты это понимаешь, Джекки. Я вот не понимаю, но потому и держу при себе Декстера.

– А что тогда мой чертов профессионализм? – обиделся я. – И мой недооцененный ум? И…

– Но я пока не вижу, – сказала Дебора, оборвав перечень моих недооцененных достоинств, – каким боком это связано с тем, с чего ты начал. Насчет глаз. То есть, – она подняла руку, не дав мне возразить, – все так: он вырвал ей глаз, трахнул ее в глазницу и убил ее.

– И забрал с собой ее глаз, – добавил я.

– Вам это неизвестно, – выпалил Роберт.

– Думаю, известно, – возразил я.

– Большинство таких типов прихватывают с собой сувениры, – подтвердила Дебора, и на короткую секунду я насладился тем, что у меня есть сестра, которая иногда даже встает на мою сторону. – Это факт, об этом во всех учебниках написано.

– Значит, нам теперь нужно искать парня, у которого карманы полны глаз? – брезгливо сморщил нос Роберт. – Срань господня.

Джекки фыркнула.

– Классная мысль, Боб, – заявила она. – Давайте обыскивать всех подряд, и если мы обнаружим кого-нибудь с мешком глаз, это и будет наш парень.

– Заметьте, не я первый это предложил, – вскинулся Роберт и явно собирался продолжать, но ему помешала Дебора.

– Заткнитесь оба, – рявкнула она, и оба актера послушно замолчали. Сестра посмотрела на меня. – Велики ли шансы того, что он проделывал это и раньше?

Я подумал над этим.

– Вполне возможно, – пробормотал я. – Вряд ли часто, но раз или два – почти наверняка.

Джекки нахмурилась и склонила голову набок.

– С чего вы это решили?

– Первый раз не стал бы таким… таким совершенным, – объяснил я. – Даже просто убить человека стоит в первый раз больших усилий, большего напряжения. Он бы сделал все тяп-ляп и поспешно смылся бы с места преступления. А вот если бы после этого его не поймали, он бы начал размышлять о том, как бы все сделал, если бы… – Я кивнул Джекки, запнувшись при мысли о том, что она все поняла. – Ну, вы понимаете.

– Угу, – кивнула она. – Тогда он думает: это все прошло слишком быстро, меня не поймали – значит, в следующий раз я попробую… – Ее взгляд снова стал отсутствующим, словно она это видела. Приятно было смотреть на нее, однако Дебора, разумеется, не дала мне насладиться всласть.

– Ладно, – произнесла моя сестра. – Давайте-ка потянем за эту ниточку, посмотрим, не удастся ли что-нибудь вытянуть.

– А что нам с этого? – не успокаивался Роберт. – Я хочу сказать, если он и проделывал подобное и раньше, его же все равно не поймали.

– Достойное восхищения отрицание очевидного, – ухмыльнулась Джекки.

– Прямо черт знает какая работа детективной мысли! – огрызнулся в ответ Роберт.

Дебора посмотрела на меня и устало тряхнула головой.

– Убери его отсюда, а? – сказала она.