Электронная библиотека » Джек Хайт » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Орлиное царство"


  • Текст добавлен: 18 апреля 2022, 08:16


Автор книги: Джек Хайт


Жанр: Историческая литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Джек Хайт
Саладин
Орлиное царство

Посвящается моим дедушкам и бабушкам,

Джеку и Пэтси, Тому и Джин.


Jack Hight

Kingdom

Saladin book #2: Kingdom

* * *

This edition published by arrangement with Sheil Land Associates and Synopsis Literary Agency

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.


Copyright © Jack Hight, 2012.

© Гольдич В., Оганесова И., перевод на русский язык, 2021

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2021

Часть I
Царство на Ниле

Египет, сад Нила. В те дни он был слабым после долгих лет плохого правления – в борьбе за власть визири предавали друг друга, в то время как халифы удалялись в места роскошного уединения. Однако, несмотря на слабость, Египет был богат. Нил обеспечивал его товарами из самого сердца Африки и питал поля, которые давали обильный урожай, попадавший в закрома халифа в Каире. Царство на Ниле созрело для грабежа, и как крестоносцы, так и сарацины мечтали до него добраться, понимая, что тот, кто будет властвовать в Египте, в конечном счете получит контроль над Святой землей. Король Амори в Иерусалиме это знал. Как и Нур ад-Дин, владыка Сирии. И Саладин…

Хроника Яхья ад-Димашки[1]1
  Шихабуддиин Ахмад ибн Яхья аль-Умари ад-Димашки (1300(1301)–1349) – арабский ученый-энциклопедист.


[Закрыть]


Глава 1
Октябрь 1163 года: Иерусалим

От пощечины голова Джона дернулась в сторону. Он заморгал, почувствовав вкус крови во рту, огляделся, пытаясь понять, где находится, и застонал от обрушившейся на него мучительной боли в плечах. Он все еще лежал на дыбе, ноги были привязаны, руки зафиксированы высоко над головой. Он посмотрел на рычаг, находившийся справа. Каждый поворот еще немного растягивал его руки и ноги. Вероятно, он потерял сознание после последнего. За рычагом он видел квадратное окно, расположенное высоко в каменной стене. Сквозь него сочился тусклый свет. Мгновение назад Джон не сомневался, что еще день. Сколько времени он был без сознания? Он увидел, как рука взялась за рычаг и стала его поворачивать. Джон взвыл, почувствовав, как его плечевые суставы начали смещаться. Перед глазами у него потемнело, и кто-то снова отвесил ему пощечину. Он заморгал и обнаружил склонившегося над ним Ираклия.

Священник обладал почти женской красотой: высокие скулы, изящный нос и полные губы. Глубоко посаженные глаза – голубые, как бирюзовые воды в гавани Акко, в тот день несколько лет назад, когда Джон впервые прибыл в Святую землю, – слегка прищурились. Ираклий изучал свою жертву и улыбнулся, удовлетворенный страданием, которое причинил.

– Оставайся со мной, сакс, – промурлыкал он на латыни с сильным акцентом. Ираклий был не слишком образованным сельским священником из дикой французской провинции Овернь, и в нем присутствовала любовь к крестьянской жестокости. Он наклонился и зашептал Джону на ухо: – Скажи мне, зачем ты сражался за сарацин? Почему предал Святой Крест?

– Я никогда не предавал Веры, – прорычал Джон сквозь стиснутые зубы.

– Лжец! – прошипел Ираклий. – Ты убивал своих братьев христиан, служил неверным, служил силам Сатаны. – Ираклий положил руку на рычаг. Джон вздрогнул. Однако священник не стал его поворачивать; он сделал вид, что изучает рукоять, слегка поглаживая ее пальцами. – Дыба страшная вещь. Еще несколько оборотов, и твои плечи выскочат из суставов. Ты станешь калекой и больше не сможешь поднять меч. – Он наклонился так низко, что Джон ощутил на лице его горячее дыхание. Их глаза встретились. – Ты провел много лет в Алеппо, сакс. – Ты знаешь, как он укреплен, тебе известны все его слабости. Скажи: как мы можем взять город?

– Я уже говорил. Осада займет много месяцев. Есть только один путь – защитники должны умереть от голода, – ответил Джон.

– Нет! Там должен быть потайной ход, какая-то слабость. – Джон покачал головой. – Ну, я понял. – Ираклий вздохнул и выпрямился. Когда он заговорил снова, его голос зазвучал громче, словно он произносил проповедь в церкви. – Все, что происходит, есть часть плана Господа, сакс, даже твое предательство. Именно Он сделал так, чтобы неверные тебя пленили; ты Его предал и стал им служить. И Господь отдал тебя в наши руки. Ты понимаешь, почему так случилось? Потому что ты узнал нашего врага, его народ, его стены. Ты послан нам Богом, чтобы стать ключом к их уничтожению.

– Ты напрасно тратишь время, – сказал Джон. – Я не знаю никаких тайн.

– Это мы еще увидим, – ответил Ираклий. – Возможно, нам просто нужно найти новые способы тебя убедить. Пепин! Принеси угли.

Джон повернул голову и увидел, что к нему приближается крепкий стражник с квадратным лицом и обернутыми тканью руками, в которых он держал тяжелое бронзовое блюдо с тлеющими углями. Стражник опустил блюдо на столик, стоявший рядом с рычагом дыбы, Ираклий взял щипцы, выбрал уголек величиной с каштан, остановил руку в нескольких дюймах от обнаженного живота Джона и стал перемещать ее вдоль груди к лицу. Джон попытался отвернуть голову, но Пепин схватил его за уши так, что он не мог пошевелиться. Уголек замер над переносицей Джона, и он ощутил сильный жар – как порыв воздуха из печи – а еще через мгновение почувствовал, что его лоб охватил огонь. Едкий запах наполнил комнату, когда загорелись брови. Ираклий с раскрасневшимся от тлеющего угля лицом вновь над ним наклонился.

– Расскажи мне о своем хозяине, Юсуфе, – потребовал священник.

Джон сглотнул.

– Он эмир Телль-Башира. Его отец правит Дамаском, а дядя, Ширкух, командует армиями царя сарацин, – сказал Джон.

– И как ты оказался у него на службе? – спросил Ираклий.

– Я пришел на Святую землю со Вторым крестовым походом. В Дамаске попал в плен, и Юсуф купил меня в качестве раба. Тогда он был еще мальчишкой.

– Ты спас ему жизнь в битве при Аль-Букайе. Почему?

Джон колебался, глядя на раскаленный уголек.

– Юсуф мой друг, – наконец ответил он.

– Но он неверный! – воскликнул священник.

Джон посмотрел Ираклию в глаза.

– Он лучший человек из всех, кого я знал, – сказал Джон.

– Понятно. – Ираклий отвернулся и уронил уголек обратно на блюдо. Джон выдохнул. – О, я с тобой еще не закончил, – продолжал священник. – Он кивнул Пепину, и тот переставил блюдо на полку под ногами Джона.

Сначала тепло показалось ему даже приятным, но потом ногам Джона стало так жарко, словно он слишком долго сидел у огня. Он попытался отодвинуть ноги в сторону, но его руки все еще оставались вытянутыми вверх, и Джон ощутил острую боль в левом плече. Тогда он постарался лежать неподвижно, зажмурив глаза и стиснув зубы, чтобы сдержать крик. Ему казалось, будто он чувствует, как на пятках появляются пузыри. А затем огонь исчез. Пепин убрал блюдо с углями. Через мгновение над Джоном склонилось лицо Ираклия.

– А что ты знаешь про Нур ад-Дина, царя сарацин? Ты ведь его видел, верно? – Джон кивнул. – Как его охраняют? Сможет до него добраться убийца?

– В лагере его охраняют мамлюки[2]2
  Мамлюки – сословие воинов и управленцев при правителях арабского мира, сформировавшееся из рабов и вольноотпущенников неарабского происхождения.


[Закрыть]
его личной гвардии. В Алеппо он редко покидает цитадель. Ни один убийца не сможет даже близко к нему подойти.

– Ты клянешься? – осведомился Ираклий.

Джон снова кивнул.

– Клянусь кровью Христа.

– Посмотрим. – Ираклий кивнул Пепину, и тот вернул на прежнее место блюдо с углями.

Теперь боль пришла быстрее. Тело Джона напряглось, и он начал извиваться, несмотря на боль в плечах. Чтобы не кричать, он так сильно прикусил язык, что ощутил вкус крови во рту. Ираклий равнодушно за ним наблюдал. Потом Джон почувствовал запах горящей плоти – его собственной.

– Я сказал правду! – закричал он. – Что тебе от меня нужно, ублюдок? Что ты хочешь от меня услышать?

– Ничего, ничего, я тебе верю, – успокаивающе сказал Ираклий, но затем нахмурился. – Я ошибся. Ты не тот ключ, что поможет нам победить сарацин. Пепин, убери угли.

Жар исчез. Ираклий взял влажную ткань и осторожно обтер ноги Джона. Облегчение было таким сильным, что Джон едва не потерял сознание.

– Слава богу, – пробормотал он.

– Тебе не стоит его благодарить, – сказал Ираклий. – Твои страдания только начались.

– Но ты сказал, что веришь мне! – воскликнул Джон.

– Так и есть. – Ираклий отложил влажную тряпицу.

Он пересек комнату и остановился перед столом, где лежали пыточные инструменты: тиски для больших пальцев, крюки для разрывания плоти, металлические клыки, носившие название «испанская щекотка», и другие приспособления. Джон надеялся, что их назначения он никогда не узнает. Ираклий взял какое-то непонятное, сложное устройство в форме груши с гайкой наверху.

– Теперь, когда мы узнали обо всем, что тебе известно, я должен позаботиться о твоем спасении. Время, проведенное с неверными, запятнало твою душу. Нам следует ее отмыть. – Он принялся отвинчивать гайку, груша начала расширяться, и четыре металлических лепестка разошлись в стороны. – Ты должен страдать за то, что предал свою веру. Таков единственный путь к спасению. – Священник кивнул Пепину: – Открой ему рот. Он должен заплатить за нарушение клятвы крестоносца.

Джон стиснул зубы, но Пепин ухватился одной рукой за его нижнюю челюсть, а другой потянул вверх нос. Как только рот Джона открылся, Ираклий засунул внутрь грушу, и Джон ощутил металл и кровь. Ираклий слегка повернул гайку, и груша стала раскрываться, распускать металлические лепестки, вынудив Джона шире открыть рот. Он начал давиться и кашлять, и трясти головой, пытаясь выплюнуть грушу, но Пепин вновь схватил его за уши и зажал голову.

В глазах Ираклия появились страсть и возбуждение, когда он наблюдал за бессильными попытками Джона избавиться от груши.

– Груша страдания замечательное изобретение, она особенно полезна для наказания богохульников и нарушителей клятв. Сначала у тебя сместится челюсть. – Ираклий еще раз повернул гайку, вынуждая Джона сильнее открыть рот, и он начал испытывать боль. – Потом разорвется рот, и ты будешь изуродован. – Он еще раз повернул гайку. – У Джона появилось ощущение, что у него сейчас сломается челюсть. Он вдавил ногти в ладони, пытаясь бороться с болью. – Если я раскрою грушу до конца, ты больше никогда не сможешь говорить.

Ираклий собрался повернуть гайку еще немного, но его остановил звук приближавшихся шагов. В камеру пыток вошла дюжина солдат в кольчугах – возглавлял их священник с тонзурой и в черном одеянии. Джон его узнал: это был Вильгельм из Тира[3]3
  Вильгельм (или Гийом) Тирский (ок. 1130–1186) – реальное историческое лицо, архиепископ и историограф, автор «Истории деяний в заморских землях», рассказывающей о Палестине и деятельности крестоносцев на Ближнем Востоке до 1184 г.


[Закрыть]
, которого он встречал, когда впервые попал на Святую землю.

– Прекратить! – приказал Вильгельм. – Оставь этого человека в покое!

Ираклий повернулся к нему:

– Патриарх отдал сакса мне. Ты здесь не имеешь власти, Вильгельм.

– Меня поддерживают король и его люди. Этот человек дворянин, – заявил Вильгельм, – и если ему суждено понести наказание, то сначала он должен предстать перед судом равных.

– Этот сакс убивал наших людей. Он связал свою судьбу с неверными сарацинами. И должен страдать, чтобы спасти свою душу! – Ираклий протянул руку к гайке на конце груши.

– Остановите его!

Два стражника схватили Ираклия и оттащили в сторону. Вильгельм подошел к дыбе и повернул рычаг, ослабляя натяжение веревок, связывавших руки и ноги Джона. Стражники вытащили грушу и начали распутывать веревки на руках и ногах Джона. Он облегченно застонал, осторожно двигая руками и ногами, а потом охнул, когда ощутил острую боль в левом плече. Вильгельм помог ему сесть, и Джон успел увидеть, как два стражника вытаскивают Ираклия из камеры пыток. У двери тот умудрился стряхнуть их руки и повернулся к Джону и Вильгельму.

– Это еще не конец! – прорычал Ираклий. – Сакс клятвопреступник. Я позабочусь о том, чтобы он предстал перед Высоким судом. Запомни мои слова, Вильгельм: его сожгут!

* * *

Джона разбудил скрип открывающейся двери, и он заморгал от яркого света, падавшего из окна над его кроватью. Вчера, после того как ему забинтовали ноги, Джона отнесли в крошечную комнатку, расположенную на территории рыцарей-госпитальеров. От боли и изнеможения Джон заснул, как только его положили на кровать.

Он потянулся, отвернулся от стены и увидел, что дверь в комнату открыта, а в углу стоит молодой худой мужчина в монашеской рясе. У чисто выбритого монаха была тонзура, впалые щеки, слабый подбородок и глаза навыкате. Он напомнил Джону богомола. Наклонившись, монах понюхал содержимое бронзового ночного горшка.

– Его черная желчь жидка, – пробормотал монах себе под нос.

– Кто ты такой? – спросил Джон, морщась от боли в левом плече.

Монах поднял голову от ночного горшка.

– О, ты пришел в себя, – сказал он. – Хорошо. Я Деодат, лекарь. Отец Вильгельм прислал меня, чтобы я за тобой ухаживал. – Он подошел к кровати и кивнул на ноги Джона. – Можно?

Джон сел и спустил ноги с кровати. Деодат принялся осторожно разматывать повязку. Подошвы ног Джона были покрыты красными волдырями, из которых сочилась прозрачная жидкость. Деодат коснулся одного из волдырей, и Джон поморщился от боли.

– Твоя плоть горяча. Телесные жидкости разбалансированы, – мрачно сказал лекарь. – Насколько я понял, ты подвергался пыткам на дыбе?

– Да, – сказал Джон. – И я не могу шевелить левой рукой без боли.

Лекарь сжал левое запястье Джона левой рукой, а правую положил ему на плечо. Потом резко дернул руку Джона, и острая боль пронзила его плечо, словно раскаленное железо вошло в тело.

– Проклятье, – прошипел Джон сквозь стиснутые зубы.

Деодат покачал головой, направился к небольшой кожаной сумке и вытащил из нее несколько засушенных корней, ступку и пестик. Прошептав «Отче наш», он принялся растирать корни.

– Что это? – спросил Джон.

– Корень желтого нарцисса для ожогов на твоих ногах. Он оттянет жар. – Закончив растирать корень, лекарь направился к ночному горшку и взял оттуда немного фекалий.

Глаза Джона округлились, когда он увидел, что лекарь добавил фекалии к корню нарцисса и подошел к кровати Джона с отвратительно вонявшей смесью.

Джон сразу убрал ноги.

– Не подходи ко мне с этим! – резко сказал он.

– Фекалии помогут восстановить черную желчь, – заверил его Деодат.

Джон с отвращением поморщился.

– У тебя есть алоэ? – спросил он.

Лекарь приподнял брови.

– Алоэ?

– Растение. Оно помогает лечить ожоги. Лекарь Ибн Джумай говорит…

– Лекарь-еврей? – раздраженно перебил его Деодат. – Его лечение отправит тебя в могилу.

– Я рискну и воспользуюсь его лекарством, – твердо сказал Джон. – Убери это дерьмо от моих ног.

– Хорошо. – Деодат пожал плечами. – Но ты все еще слишком красный. Я должен пустить тебе кровь, чтобы справиться с жаром.

– Нет, – твердо сказал Джон. – Ты этого не сделаешь.

Деодат развел руки в стороны.

– Если ты отказываешься принять мою помощь, я не стану отвечать за последствия. Позволь хотя бы вылечить тебе плечо. Я опасаюсь, что повреждение может нагноиться и начнется прилив плохих жидкостей. – Деодат достал из своей сумки короткую пилу и попробовал лезвие на палец. – Руку необходимо отрезать. – Деодат вплотную подошел к кровати, сжал плечо Джона и поднес пилу к суставу. – Будет больно.

– Да, будет. – Джон схватил лекаря за сутану и ударил лбом в нос.

Деодат отшатнулся, его глаза широко раскрылись, из носа потекла кровь.

– Ты безумен! – воскликнул Деодат. – Ты умрешь, если я не отрежу тебе руку.

– Что ж, значит, умру, – спокойно ответил Джон. – Но если ты прикоснешься к моей руке, то умрешь вместе со мной.

– Проклятый глупец, – пробормотал Деодат, поспешно складывая свои вещи в сумку. – Да поможет тебе Господь!

Лекарь столкнулся с Вильгельмом, когда выходил из комнаты.

Вильгельм проводил Деодата взглядом и повернулся к Джону, приподняв брови.

– Что случилось? – спросил священник.

– Этот человек шарлатан, – ответил Джон. – Он ничего не понимает в медицине.

– Но он придворный лекарь! – возразил священник.

– Шарлатан, – повторил Джон. Казалось, Вильгельм собрался продолжить спор, но потом просто пожал плечами. Джон посмотрел ему в глаза. – Приношу вам мою благодарность. Если бы не вы, я все еще находился бы в темнице.

– Я поступил так не ради тебя, – ответил священник. – Ты можешь принести нам некоторую пользу. Но сначала нам нужно спасти тебя от петли. Высокий суд соберется завтра, чтобы выслушать твое дело. Я буду тебя защищать.

– Почему? Все, что говорил Ираклий, правда, – сказал Джон. – Я добровольно сражался за сарацин.

– Я не разделяю веру Ираклия в то, что страдание – это единственный путь к спасению, – заявил Вильгельм. – Какие бы грехи ты ни совершил, тебе следует дать шанс их искупить на службе королевству. Но если я буду тебя защищать, мне необходимо знать правду. Как ты оказался на службе у сарацин?

Джон закрыл глаза, возвращаясь к первым дням пребывания на Святой земле.

– Я был солдатом Второго крестового похода. Меня взяли в плен во время осады Дамаска, а потом продали в рабство Наджиму ад-Дин Айюбу, теперь он вали – губернатор Дамаска. Меня сделали домашним рабом, а потом я стал личным слугой сына Айюба, Юсуфа. После того как я спас ему жизнь, он даровал мне свободу.

– Но почему ты не вернулся к своим? – спросил священник.

– Куда мне было возвращаться? Мой господин Рено де Шатильон предал меня в Дамаске. Я попал в плен из-за него. К тому же солдаты-франки, плечом к плечу с которыми я сражался, грубые животные. Юсуф не такой – он образованный и добрый. И он стал моим другом.

– Таким образом, когда ты снова попал в плен в Аль-Букайе, ты сражался за Юсуфа. Он был твоим господином? – спросил Вильгельм.

– Да.

– Тогда я смогу заявить, что ты выполнял свой долг вассала, – сказал священник.

Джон наморщил лоб, вспоминая о людях, умерших от его руки.

– Но я нарушил клятву крестоносца, – напомнил Джон. – Я убивал франков, многие умерли от ударов моего меча. Я заслуживаю смерти.

– Многие из нас далеко не всегда поступают во славу Господа, Джон, но смерть не излечит твои грехи. Ты сможешь очистить свою душу только действием, – заявил священник.

– Но как? – с горечью спросил Джон. – Я убивал не только франков. – Он замолчал, думая о своем доме в Англии, о поместье, где провел детство. – Я убил своего брата.

– И на то определенно имелась причина? – спросил Вильгельм.

– Он предал нашего отца нормандцам, чтобы получить землю. Отца повесили вместе с дюжиной местных тэнов[4]4
  Тэны – наиболее значительный слой англо-саксонской служилой знати.


[Закрыть]
. – Джон покачал головой. Сейчас эти причины казались ему нереальными – с тех пор как Джон в последний раз побывал в Англии, прошло слишком много времени. Однако все, связанное со смертью брата, помнил очень хорошо. – Он был настоящим ублюдком, но оставался моим братом. Я его убил, и никакие мои действия не вернут его к жизни. Никого из убитых мной людей уже не вернуть.

– Это так, но ты можешь спасти других, – возразил священник. – Господь не просто так прислал тебя к нам. Ты жил в каждом из миров – на Востоке и Западе, годы провел при дворе в Алеппо. Ты способен говорить с сарацинами, а мы – нет, ты понимаешь их, мы – нет. Тебе по силам перекинуть мост через пропасть, которая нас разделяет. Вот истинный шанс для твоего спасения.

– А если я умру? Разве огонь меня не очистит, как утверждает Ираклий? – спросил Джон.

– Загляни в свою душу. Ты веришь, что страдания тебя спасут?

Джон подумал о годах, проведенных на Святой земле: тяжелый марш к Дамаску, плен, тогда он чудом избежал смерти, побои, которые он тогда терпел, страдания раба, пытки Ираклия. Но ничто не смогло избавить его от чувства вины. Он посмотрел Вильгельму в глаза.

– Покажите мне путь.

– Сначала мы должны выиграть завтрашний процесс, – ответил Вильгельм. – Ты должен правдиво отвечать на любые вопросы, которые тебе зададут.

– Каковы мои шансы? – спросил Джон.

– Господь не торгует шансами, – ответил священник. – Мы должны верить в Него. Я приду за тобой завтра, когда наступит время. – Вильгельм повернулся, собираясь уйти.

– Вы не ответили на мой вопрос, святой отец, – сказал ему вслед Джон. – Каковы мои шансы?

Вильгельм повернулся и покачал головой.

– Они не слишком хороши. Ираклий настроил против тебя двор. Наказание за измену – смертная казнь.

* * *

Колокола церкви Гроба Господня призывали верующих к утренней молитве, когда Джон ковылял вслед за Вильгельмом в зал приемов, где собрался Высокий суд. Он был босиком, и толстые ковры на полу стали настоящим благословением для его покрытых волдырями ног после жестких камней внутреннего двора. Члены суда ждали в дальней части зала.

Король Амори сидел на простом деревянном троне, из окна у него за спиной виднелся купол церкви. Он был молод, не старше Джона, но в отличие от него, стройного и в хорошей физической форме, король выглядел тяжеловесным и даже толстым. На красном лице светлым пятном выделялась борода, прямые волосы имели цвет соломы. Пронзительные голубые глаза короля посмотрели в глаза Джона через зал, и внезапно Амори расхохотался, нарушив тишину. С удивлением Джон понял, что уже встречал короля. Когда он только прибыл на Святую землю, Джон участвовал в заседании Высокого суда, и Амори – совсем еще юный в то время – на нем присутствовал. Джон не забыл странного юношу с ясными голубыми глазами и необычным смехом. Теперь Амори стал королем.

С двух сторон от трона стояли двое мужчин, Ираклий сидел с двумя другими на скамье напротив.

– И это Высокий суд? – прошептал Джон, обращаясь к Вильгельму. – Когда я в прошлый раз на нем присутствовал, в зале находились сотни людей.

– Для кворума достаточно четверых. – Вильгельм махнул рукой направо, где суровый костлявый мужчина в расшитых золотом одеяниях сидел напротив Ираклия. – Это Патриарх Иерусалима. Именно он отдал тебя на пытки. – Рядом с Патриархом Джон заметил темноволосого мужчину с густой бородой и буйными бровями, сросшимися на переносице. Поверх доспехов он надел черный плащ с крестом госпитальеров: четыре белых наконечника стрел, соприкасавшихся острыми концами. – Жильбер Д’Эссайи, магистр Ордена. Он англичанин, как и ты, но тебе не стоит ждать милосердия с его стороны. Он страстно ненавидит сарацин. Я рассчитываю вон на того мужчину, – Вильгельм указал на противоположную часть зала и мужчину с седыми волосами и идеально прямой спиной, в белом плаще с красным крестом. – Бертран де Бланшфор – Великий магистр Ордена тамплиеров, он разумный человек. Ну, а что касается короля, его коннетабля Онфруа и сенешаля[5]5
  Коннетабль и сенешаль – высшие чиновничье-дворцовые должности по военно-государственным делам.


[Закрыть]
Ги, – Джон посмотрел на двух суровых мужчин по обе стороны от трона, – их мнение мне неизвестно.

Они остановились в дюжине шагов от трона, и Джон с Вильгельмом опустились на колени.

– Встаньте, – резко приказал Ги. По оливковой коже и хрупкому телосложению Джон сразу понял, что в его жилах течет кровь сарацин. – Представьтесь.

– Я Иэн из Тейтвика, – ответил Джон.

– Молчать! – прорычал сенешаль. – Тебя обвиняют в нарушении клятвы. Ты не имеешь права говорить в суде.

Джон открыл рот, чтобы ответить, но Вильгельм бросил на него предупреждающий взгляд.

– Я Вильгельм из Тира. Я буду говорить за обвиняемого.

– Хорошо. – Сенешаль кивнул Ираклию. – Обвинитель представит нам дело.

Ираклий встал, поклонился королю Амори и вышел в центр зала.

– Сакс, Джон из Тейтвика, нарушил клятву крестоносца, предал свою веру и королевство. Он добровольно служил сарацинам. По его собственному признанию, сакс сражался против нас в битвах при Баниясе и Аль-Букайе и убил дюжину своих собратьев христиан. Он согрешил против Святой церкви. – Ираклий сделал паузу, чтобы посмотреть каждому из судей в глаза. – Ради справедливости и для того, чтобы спасти его душу, он должен умереть за совершенные преступления. – Ираклий снова поклонился и вернулся на свое место.

Сенешаль посмотрел на Вильгельма.

– Что говорит обвиняемый по этому поводу? – спросил Ги.

– Он заявляет, что не виновен в предательстве и святотатстве.

Сенешаль перевел взгляд на Ираклия.

– Насколько мне известно, у вас есть свидетель? – Ираклий кивнул. Ги повысил голос, обращаясь к стражам, которые находились в дальнем конце зала. – Стража! Приведите свидетеля.

Стражник вышел и почти сразу вернулся с невысоким мужчиной в длинном плаще с капюшоном. Близко посаженные глаза и вздернутый нос делали его похожим на свинью. Жуткий шрам пересекал левую сторону лица, начинаясь от волос и заканчиваясь у челюсти. Рана была недавней, все еще свежей, и около виска из нее сочилась кровь. Мужчина прошел мимо Джона и склонился перед троном.

– Назови себя, – приказал сенешаль.

– Я Гарольд, сержант и вассал короля.

Сержанты являлись солдатами франками, которые после службы в пехоте и возвращения получали титул и земли в Иерусалиме.

– Ты клянешься именем Господа, что будешь говорить правду? – спросил сенешаль.

– Да, клянусь.

Сенешаль кивнул.

– Ираклий, – сказал он, – ты можешь допросить свидетеля.

Гарольд не стал дожидаться вопросов, а сразу указал на Джона.

– Сын шлюхи убил моего брата! И сделал это со мной. – Гарольд прикоснулся к ране на лице.

– Где это произошло? – спросил Ираклий.

– В Аль-Букайе. Мы разбили сарацин. Мои люди зачищали территорию, брали пленников для выкупа, когда появился он на лошади, точно демон из преисподней, и помчался прямо на отряд в сотню человек, чтобы освободить повелителя сарацин. Они вдвоем убили семерых наших воинов, после чего оба ускакали. Я никогда не видел ничего подобного. Он вел себя как одержимый, точно дьявол в человеческой плоти.

– Как одержимый, – повторил Ираклий. – Демон, убивающий собратьев по вере. Так предадим же его пламени, из которого он вышел!

Джон заметил, что Патриарх и Жильбер-госпитальер одобрительно кивают. Король Амори слушал внимательно, но выражение его лица оставалось непроницаемым.

– Джон не демон, сир, – обратился к королю Вильгельм. – Он воин и сражался, чтобы защитить свою жизнь и жизнь господина, которому поклялся служить. На кону стояла его честь.

Ираклий покачал головой.

– Вовсе не честь заставляла его убивать собратьев христиан, а порочность. Разве сарацины – не рука Сатаны в нашем мире? Когда сакс бился за своего господина, у кого он отнимал жизнь?

– Он сражался за своего господина, ничего больше, – настаивал Вильгельм. – Разве многие из вас не убивали собратьев христиан во Франции или Англии? Жильбер и Бертран, вам пришлось воевать на противоположных сторонах, и в ваших поступках не было ереси.

– Да, но я не давал клятвы крестоносца, – ответил Жильбер. – Не обещал, что буду сражаться только с сарацинами и помогать христианам.

– Крестовый поход Джона давно закончился, – напомнил Вильгельм. – Это случилось в Дамаске, где наша армия потерпела поражение, и он попал в плен, сражаясь за Христа. А теперь, спустя столько лет, вернулся домой. Так окажем ему достойный прием. Он достаточно страдал.

– Вовсе нет! – вскричал Ираклий. – На кону стоит его душа. Лишь огонь способен ее очистить!

Вильгельм с отвращением наморщил нос.

– Если ты будешь продолжать пытать этого человека, то лишь сильнее испачкаешь свою и без того черную душу, Ираклий. И никоим образом не спасешь Джона.

На некоторое время наступила тишина, потом встал коннетабль Онфруа с похожим на бочку туловищем и круглым красивым лицом.

– Нашему суду не по силам решить судьбу души обвиняемого, – заявил он голосом, тихим и скрежещущим, точно кто-то провел мечом по точильному камню. – Это проблема Церкви. Мы собрались из-за того, что безопасность нашего королевства оказалась под угрозой. Я боюсь, что, если мы оставим саксу жизнь, еще больше наших врагов присоединится к сарацинам. Всем известно об их богатстве. И, если за предательство королевства не последует жесткого наказания, что остановит других и помешает сержантам перейти на сторону неприятеля? И тогда весь наш народ обратится против нас.

– Слушайте, слушайте все! – поддержал его Жильбер.

– Но Джон присоединился к сарацинам не по доброй воле, – заметил Вильгельм. – Он попал в плен, и его сделали рабом.

Онфруа покачал головой.

– И все же он за них сражался, – сказал он.

– Он служил своему господину, который был сарацином. Джон человек чести: он не мог поступить иначе.

– Я также человек чести, – заявил седоволосый тамплиер Бертран. – Если этот мужчина сражался на стороне господина, с которым был связан, я склонен проявить снисходительность. – Бертран повернулся к Джону. – Скажи мне правду, Джон: почему ты воевал с нашими людьми?

– Я обязан Юсуфу жизнью. И сражался, чтобы расплатиться по долгу, – ответил Джон.

– А если бы перед тобой снова встал такой же выбор?

– Я поступил бы так же.

Бертран посмотрел на Амори.

– Я не могу его за это винить, – продолжал Бертран. – Если Джон даст клятву никогда больше не поднимать оружие против королевства, я выступлю за его помилование.

– Клятву? Я ему не верю, – запротестовал госпитальер Жильбер.

– Я держу свое слово, – сказал Джон.

Жильбер фыркнул.

– Ты уже однажды стал предателем. Если мы тебя освободим, сколько пройдет времени, прежде чем ты снова выступишь против нас?

– Я не предатель! А вот Рено предал меня в Дамаске и оставил умирать.

– Принц Рено? – резко уточнил сенешаль. – Бывший правитель Антиохии?

Джон кивнул.

– Вот видите! – заявил Жильбер. – Он порочит имя храброго воина, чтобы себя спасти. Как мы можем верить обманщику?

Руки Джона сжались в кулаки, и он сделал шаг к Жильберу.

– Ты хочешь меня ударить, сакс? – презрительно усмехнулся госпитальер. – Подойти ближе. Тебе стоит преподать урок.

– Прекрати, Жильбер! – заговорил Амори, и его голос был сильным и властным. – Я услышал достаточно. – Он посмотрел на Ираклия. – Тебе больше нечего добавить? – Священник покачал головой. – Вильгельм?

– Я прошу лишь о снисходительности. Если Джон поступал неправильно, дайте ему возможность заслужить прощение на службе у Королевства.

Амори кивнул сенешалю Ги, который обратился к собравшимся, повысив голос:

– Обвиняемый может быть признан виновным только в случае очевидного большинства – четыре или более голосов. Если суд признает Джона виновным, ему уготована судьба предателя. Он будет распят и повешен на неделю на Яффских воротах. По истечении этого времени его предадут огню. – Сенешаль подождал, пока все осмыслят его слова. – Патриарх, каков ваш вердикт?

Патриарх с некоторым трудом поднялся на ноги.

– Виновен.

Следом встал Жильбер.

– Виновен.

– А ты, Бертран? – спросил сенешаль.

– Невиновен! – твердо заявил магистр тамплиеров.

Сенешаль перевел взгляд на Онфруа.

– Виновен, – мрачно сказал Онфруа.

Джон почувствовал, что во рту у него пересохло. Прозвучало уже три вердикта «Виновен».

– Я считаю его невиновным, – сказал Ги. – Решающее слово принадлежит королю Амори.


Страницы книги >> 1 2 3 4 5 6 7 8 9 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации