Текст книги "Орлиное царство"

Глава 4

Май 1164 года: Каир

Лошадь Джона рысью влетела в Нил, разбрызгивая воду, которая сияла серебром в лунном свете. Впереди он видел короля, направившего своего коня поперек реки, со всех сторон доносился плеск воды, но люди и лошади казались лишь смутными тенями в темноте. Джон посмотрел вверх по течению. Светлое пятно на горизонте указывало на местонахождение Каира. Теперь его лошадь уже плыла, и теплая вода Нила доходила Джону до пояса. Через мгновение они выбрались на песчаный берег небольшого острова, со всех сторон его окружали рыцари, в темноте ржали лошади. Джон единственный из всех не носил доспехи, он прибыл сюда в роли священника и переводчика, чтобы помогать после сражения.

После того как они почти месяц наблюдали за армией Ширкуха, разбившей лагерь на противоположном берегу Нила, когда никто из них не мог пойти в атаку, Шавар придумал план, рассчитанный на то, чтобы застать врага врасплох. Он отправил к ним сотню армянской кавалерии, элитный отряд, воевавший на стороне халифа, несмотря на то что они были христианами. Они присоединились к четырем сотням рыцарей франков и под покровом темноты двинулись на север, вниз по течению, пока на небе лунный полумесяц. Наконец, когда луна достигла высшей точки, их проводник-египтянин остановился на берегу и показал на остров, деливший Нил на две части, что делало возможным для кавалерии его форсировать.

Джон пересек остров, снова направил лошадь в воду и вскоре выбрался на другой берег, где всадники уже строились в колонну по пять в ряд. Он занял место в ее хвосте. Между тем впереди Амори привстал на стременах и обратился к своим воинам:

– Сегодня мы будем сражаться во имя Бога, чтобы прогнать сарацин с этих земель! Скачите вперед, скачите быстро, и, когда мы доберемся до их лагеря, никого не щадите! Наполните Нил кровью почитающих камень ублюдков с задницами вместо лиц! За Христа!

– За Христа! – взревели в ответ франки, и армия двинулась вперед рысью.

Стук копыт по песчаной дороге и звон оружия присоединились к хору лягушек на берегах Нила. Лягушки замолчали, когда небо начало бледнеть, окутав призрачным сиянием огромные зеленые поля по обе стороны реки. Далеко впереди Джон видел пирамиды и поселение Гиза, примостившееся у их оснований. На юге города в предутреннем свете горели сотни кухонных огней.

– За Христа! – взревел Амори и пришпорил своего скакуна, переходя на галоп.

Его люди мчались за ним, из-под копыт лошадей в воздух поднимались тучи песка, и Джон перевел своего скакуна на шаг, позволив рыцарям его опередить. Они галопом влетели во вражеский лагерь, и вскоре Джон услышал крики, но не удивления и боли, а разочарования. Добравшись до лагеря, он понял причину. От вражеской армии остались лишь тлеющие угли костров. Она ушла до прихода франков.

И тут Джон услышал новые крики, на сей раз стоны боли мешались с испуганными голосами женщин. Над Гизой поднимался дым. Обнаружив, что лагерь врага опустел, рыцари отправились грабить город. Джон услышал особенно пронзительный крик и поморщился. Он подумал о Зимат и о том, что станет делать, если рыцарь-франк попытается ее изнасиловать.

Джон ехал в сторону Гизы, когда увидел Онфруа, сердито пинавшего тлевшие угли в одном из костров для приготовления пищи.

– Трусливые тухлые ублюдки, – бормотал коннетабль. – Проклятые Богом неверные. Вонючие ослиные члены!

– Прошу прощения, милорд, – сказал Джон, прервав поток ругательств. – Быть может, вам следует остановить воинов.

– Пусть развлекутся. У них кипит кровь, им необходимо повеселиться.

– Египтяне наши союзники. Халифу не понравится, что наши солдаты грабят и насилуют его подданных.

– Жители Гизы дали убежище врагам Египта. Они сами виноваты.

Джон нахмурился. Горожане едва ли имели возможность отказаться снабжать или пустить на постой армию Ширкуха. Он с отвращением отвернулся и увидел Амори, который стоял на коленях на песчаном берегу, сложив перед собой руки. Джон подъехал к нему и спешился. Король встал.

– Трусливые ублюдки, – пробормотал он и зевнул. – Я напрасно пожертвовал целую ночь сна. – Король заметил выражение лица Джона. – Ты выглядишь так, словно потерял друга, Джон. Что случилось?

– Солдаты грабят Гизу, – ответил он.

– Да, грабят, – спокойно ответил король.

– Это нечестивое дело, сир, – сказал Джон.

– Таковы правила войны, Джон. – Амори повернулся, собираясь уйти.

Джон с трудом удержался от особенно сильного ругательства. И тут на него снизошло вдохновение.

– Именно по этой причине к вам приходил Бернард, сир!

Амори остановился.

– Что ты имеешь в виду?

– Бернард сказал, что вы плохой христианин. Он прав, но не из-за того, что вы делаете в своей спальне, пусть такие вещи и не радуют нашего Бога. Нет, дело в таких моментах, как этот, сир. Когда вы позволяете невинным гибнуть под ударами меча, вы становитесь недостойным носить истинный крест.

Амори наморщил лоб.

– Возможно, ты прав. Онфруа! Онфруа!

Коннетабль тут же к нему подошел.

– Отправляйся в Гизу и возьми с собой людей, чтобы навести там порядок. Скажи им, что всякий, кто тронет жителей Гизы, лишится головы.

– Но сир…

– Выполняй!

Король смотрел вслед удалявшемуся Онфруа, а через некоторое время крики, доносившиеся из города, стихли.

– Сегодня вы поступили, как угодно Господу, – сказал Джон.

– Хм-м-м. – Король вытащил из висевшего на поясе кошелька цепочку с фрагментом истинного креста и надел ее на шею. – Посмотри, Джон! – воскликнул он, глядя на большую барку, скользившую по поверхности Нила под ударами весел. На корме стоял Шавар. – Пойдем со мной. Будешь переводить.

Они встретили барку, подплывшую к берегу. Шавар сошел на песок, держа в руке чашу с вином.

– Да дарует вам Господь хороший день, король Амори! Я уверен, что вы испытываете жажду после долгой скачки. – Он протянул королю чашу.

Амори опустошил ее, вино пролилось на его светлую бороду, и она стала фиолетовой.

– Трусливые ублюдки сбежали из ловушки, – сказал Амори.

– Действительно, – ответил Шавар. – Мои разведчики сообщили, что армия Ширкуха начала покидать лагерь через несколько часов после полуночи. Они направляются против течения в Верхний Египет.

– Нам нужно последовать за ними, – сказал Амори. – Как скоро ты сможешь переправить свою армию через Нил?

– К завтрашнему полудню, – ответил Шавар.

Амори нахмурился.

– Разве они не могут двигаться быстрее?

– Нам незачем спешить, – с улыбкой заверил его Шавар. – Ширкух совершил фатальную ошибку. Он направляется на юг, в пустынные земли. Если он отойдет от Нила, его люди погибнут от жажды. Мы можем спокойно его преследовать. Теперь ему не спастись.

Июнь 1164 года: Аль-Бабейн

Джон вытер пот со лба и заново повязал голову куском ткани, который защищал ее от яростного солнца. Они уже три недели преследовали армию Ширкуха, и за это время лето полностью вступило в свои права. В миле впереди, на вершине горы, они видели город Аль-Бабейн, стены которого, казалось, дрожали в потоках жаркого воздуха. По большей части это были руины, наполовину занесенные песком камни, торчавшие в пустыне, точно выбеленные солнцем кости огромного зверя.

– Банда жалких задниц! – выругался Амори, ни к кому конкретно не обращаясь. Лицо короля стало ярко-красным. – Всякий раз, когда мы к ним приближаемся, они убегают. Почему эти трусы не останавливаются и не принимают сражение!

Угадать причину было совсем не трудно. Джон посмотрел назад, на объединенную армию франков и египтян, маршировавшую за ними. Солдаты шли по четыре в ряд, одно каре за другим, посередине ехала кавалерия. Всего десять каре, состоявших более чем из двух тысяч рыцарей и восьми тысяч пехотинцев.

– Ширкух вовсе не трус, сир, – сказал Джон. – Однако он и не глупец. Мы превосходим его войско численностью почти в два раза.

Амори скептически фыркнул.

– Милорд! – Коннетабль Онфруа показывал куда-то вверх по течению.

Они двигались вдоль поворота реки, и Джон увидел армию Ширкуха, выстроившуюся в длинную боевую линию к западу от нее.

На губах Амори появилась широкая улыбка.

– Слава тебе, Господи! – взревел он. – Наконец у нас будет сражение! Коннетабль, строй армию. Я хочу, чтобы мои рыцари и пехота заняли позицию в центре. Пусть армянская кавалерия и каирская кавалерия защищают наши фланги, часть местной оставим в резерве.

– Слушаюсь, сир. – Онфруа начал выкрикивать приказы.

Амори повернулся к Джону.

– Ну, что скажешь, святой отец? Сегодня Господь благоволит к нам?

– Бог не говорит со мной, сир, – ответил Джон.

– Но ты же священник, – возразил Амори.

– Я не верю, что Бог решает исход сражений между людьми, сир.

Амори нахмурился.

– Однако тут мы не можем знать наверняка, ведь так? – Он поцеловал фрагмент истинного креста, висевший у него на шее на цепочке, и его губы зашевелились в безмолвной молитве.

– Сир! – закричал Джон. – Смотрите!

Ряды сарацин смешались, а потом обратились в бегство вверх по течению реки. Прошло всего несколько секунд, и вся армия Ширкуха побежала.

– Будь они прокляты, неужели опять! – прорычал Амори. – Проклятые, жалкие… Нет, на этот раз они не сбегут. – Он закричал: – Коннетабль! Коннетабль!

– Да, сир? – спросил Онфруа, который галопом направил своего коня к королю.

– Мы оставим пехоту позади и начнем их преследовать, – заявил Амори.

– Вы уверены, сир? – спросил Онфруа. – В таком случае они получат численное преимущество.

– Один наш рыцарь стоит троих сарацин. Мы догоним их, а потом прикончим ублюдков, всех до единого.

– Да, сир.

Амори повернулся к Джону:

– Благословите меня, отец. – Джон колебался. Он никогда прежде никому не давал благословения. – Проклятье! Я не могу ждать целый день! Сделай это, Джон!

Джон перекрестил короля.

– In nomine patris, et filii, et spiritus sancti[22]22
  Во имя Отца и Сына и Святого Духа (лат.).


[Закрыть]. Дай этому человеку мужество, чтобы скрестить мечи с врагами, и силу победить их. – Перед глазами у Джона промелькнуло лицо Юсуфа, и он добавил: – И мудрость, чтобы показать милосердие в победе.

– Аминь! – объявил Амори.

Один из оруженосцев Амори протянул ему щит и длинное копье. Остальные рыцари выстроились вокруг него. Джон отъехал в сторону, уступая им место рядом с королем.

– С нами Бог! – закричал Амори. – За Христа!

Раздался зов трубы, и король галопом помчался вперед, за ним последовали его рыцари, армяне и местная кавалерия. После коротких колебаний Джон снял с седла булаву и поскакал за ними, решив, что не позволит, чтобы началась бойня, как в Гизе.

Джон скакал вдоль реки, мимо полей, пальмовых рощ и темных вод Нила, который протекал у Аль-Бабейна. Он придержал лошадь, когда догнал местную кавалерию, и его окутала густая туча пыли. Внезапно всадники перед ним свернули вправо и помчались через зеленые поля, оставляя за собой широкую полосу растоптанной пшеницы. Пыли стало меньше, и Джон видел впереди рыцарей и сарацин. Они остановились и образовали боевую линию. За ними обработанные поля сменялись утоптанной землей и барханами, под яркими полуденными лучами блестел песок.

Атака франков замедлилась, а потом остановилась. Амори сформировал свою линию всего в сотне ярдов от сарацин, достаточно близко, чтобы видеть лица врагов. Джон оказался на правом фланге, рядом с местными христианами. В центре строя сарацин он заметил знамя с орлом Юсуфа. Раздался зов трубы, и христиане пошли в атаку.

Джон остался на месте и наблюдал, как рыцари франков врезались во вражеский центр, который стал отступать, потом сарацины и вовсе повернулись, намереваясь бежать в пустыню. Амори и его люди последовали за ними и вскоре исчезли за невысокими барханами. Но оставшаяся часть армии мусульман не отступила, левое и правое крылья атаковали конницу армян и местных христиан, у которых после того, как рыцари-франки исчезли из виду, не осталось особого желания сражаться. Несколько сотен сарацин развернулись и поскакали в пустыню вслед за франками, отсекая им путь к отступлению. Амори оказался слишком нетерпеливым и угодил в ловушку.

Джону не требовалось смотреть на происходящее, чтобы понять, чем завершится сражение. Он развернул лошадь, пустив ее галопом, промчался мимо фермера, рыдавшего над растоптанным урожаем, и вскоре оказался на шедшей вдоль реки дороге. Он направлялся туда, где находился резерв пехоты. Когда он их увидел, то обнаружил, что солдаты начали разбивать лагерь.

– Сарацины! – закричал он, проносясь мимо солдат, которые ставили палатки и разжигали костры. – Сарацины близко! – Несколько солдат посмотрели на него, но никто не перестал заниматься своим делом. Джон остановился возле одного из воинов тамплиеров. – Послушай, как тебя зовут? – Тот удивленно взглянул на Джона, который поднял булаву. – Твое имя!

– Рено, но все называют меня Резчик, святой отец.

– Я каноник церкви Гроба Господня, я выше тебя перед Богом, ты должен делать то, что я скажу. От этого зависит жизнь каждого воина нашей армии.

Тамплиер заморгал, но кивнул.

– Да, святой отец.

– Наша армия разбита, – продолжал Джон. – Сарацины скоро будут здесь, и, если мы не подготовимся, скоро здесь начнется настоящая бойня. Построй солдат в шеренги. Я даю тебе разрешение убить всякого, кто не послушается. Ты понял? – Тамплиер снова кивнул. – Хорошо. А теперь выполняй приказ, и да поможет тебе Бог!

Тамплиер побежал к другим солдатам, и очень скоро они строили в шеренги египетскую и христианскую пехоту, те, кто не спешил подчиниться приказам, получали болезненные удары. На тамплиеров всегда можно рассчитывать, когда речь идет о выполнении приказов. Джон посмотрел вверх по течению реки и увидел тучу приближавшейся пыли. Должно быть, армянская и местная кавалерия обратилась в бегство. Сарацины наверняка их преследовали. Джон повернулся к пехоте, выстроившейся в длинную колонну.

– Сплотить ряды! – крикнул он, проезжая вдоль передней линии. – Выставить перед собой щиты! – приказал он египтянам, которые не сразу поняли, что от них требуется, и остановился возле нескольких дюжин солдат, которые не заняли места в колонне. Они затаскивали в фургоны тяжелые ящики. – Что вы делаете?

– Это золото, которое египтяне нам заплатили, – объяснил один из них, и Джон узнал писца Амори. – Я за него отвечаю по приказу короля.

– Оставь его.

– Вы представляете, сколько золота в этих ящиках? – спросил возмущенный писец.

– Двести тысяч динаров, – ответил Джон. – И, если ты оставишь их здесь, сарацины остановятся, чтобы захватить добычу, вместо того чтобы вас преследовать, набивая ваши задницы стрелами, как подушечки для булавок. Лучше потерять золото, чем людей.

– В самом деле? – спросил писец.

Джон поднял булаву.

– Оставь золото, или первым лишишься жизни, друг.

После короткого колебания писец приказал своим людям присоединиться к колонне. И очень вовремя. Первые армяне уже промчались мимо, и Джон видел ряды конницы сарацин, огибавших излучину реки.

– Ладно, воины! Сплотить ряды! Вперед!

* * *

Арабский скакун Юсуфа легко преодолевал глубокий песок, огибая небольшой холм. Его люди разделились после того, как оказались в пустыне, и теперь за ним следовали только Каракуш, Аль-Маштуб и еще десяток воинов. Рыцари франков также потеряли строй, когда бросились преследовать врага. И, хотя Юсуф не видел их среди барханов, он слышал громкие крики:

– За Христа! За королевство!

Однако теперь они доносились с разных сторон. Юсуф поднял зажатый в одной руке лук, остановился на плоском участке между барханами и посмотрел на Каракуша.

– Хватить бегать, друг. Пора заняться охотой, – сказал он.

Юсуф повел их обратно по собственным следам, которые извивались между невысокими барханами. Постепенно разрозненные боевые крики франков стихли, и стали слышны вопли боли и страха, когда люди Ширкуха перешли в наступление. Тяжелые лошади франков плохо передвигались по глубокому песку, и всадники становились легкой добычей. Юсуф обогнул очередной холм и в дюжине ярдов увидел семерых рыцарей, чьи лошади с трудом преодолевали песок.

– За ислам! – закричал Юсуф, накладывая стрелу на тетиву.

– За Христа! – крикнул в ответ рыцарь, возглавлявший маленький отряд.

Однако его крик прервала вошедшая в горло стрела Юсуфа. Остальные рыцари пошли в атаку, Юсуф и его люди разделились и стали кружить вокруг рыцарей, непрерывно стреляя из луков. Вскоре две лошади пали, и рыцари обратились в бегство.

Юсуф убрал лук за спину, взял в одну руку щит и обнажил меч.

– За Аллаха! – выкрикнул он и пустил лошадь галопом за рыцарями.

Лошадь Юсуфа быстро сокращала расстояние до тяжелых боевых коней франков. Догнав последнего рыцаря, Юсуф нанес рубящий удар, но франк отбил его щитом и попытался достать Юсуфа своим клинком, однако тот легко уклонился и снова направил коня к рыцарю, в этот момент они обогнули следующий бархан и увидели еще дюжину франков.

Юсуф заметил штандарт короля, который развевался над ними, но уже в следующее мгновение его окружили, и ему пришлось защищать собственную жизнь. На него обрушился меч, он чудом сумел принять его на щит и пришпорил своего скакуна, рассчитывая выбраться из кольца врагов, однако получил такой сильный удар мечом по спине, что его толкнуло на шею лошади, впрочем, кольчуга его защитила. Он едва успел выпрямиться, чтобы отбить новый выпад – в противном случае он бы лишился головы, – и сердце быстрее забилось у него в груди: Юсуф узнал своего противника. Это был король. Юсуф нанес рубящий удар, направленный в голову врага, но тот парировал его щитом. Король поднял меч, но замер на месте, когда ему в грудь вонзилась стрела.

Из-за холма появилась дюжина мамлюков во главе с Ширкухом, которые принялись кружить возле христиан, стреляя из луков. Еще одна стрела попала королю в грудь. Кольчугу она пробила, но Амори защитил нижний кожаный доспех, и Юсуф не увидел крови.

– Ко мне! – закричал Амори. – Отступаем! Отступаем! – Он отбил последнюю атаку Юсуфа и пришпорил лошадь, которая поскакала прочь, легко отталкивая в сторону более легких коней мамлюков.

Полдюжины уцелевших рыцарей поспешили за ним.

– Это король! Не дайте ему уйти! – крикнул Юсуф, отправляя свою лошадь в галоп.

Он почти сразу догнал последнего франка. Рыцарь взмахнул мечом, но Юсуф его отбил, тут же сделал ответный выпад и попал врагу в подбородок. Кровь брызнула на песок, и рыцарь упал.

Теперь Юсуфа от короля отделяло пять воинов. Он снова пришпорил своего скакуна, промчался сначала мимо одного, потом второго, принял удар на щит, когда обгонял последнего франка, и теперь перед ним остался только король.

В этот момент справа, из-за песчаного холма, появилась группа рыцарей. Юсуф успел поднять щит, защищаясь от копья, но удар выбил его из седла. Он приземлился на мягкий песок и свернулся в клубок, когда рыцари-франки проскакали над ним. Некоторое время он лежал неподвижно, вокруг раздавалось ржание лошадей и скрежет стали, потом наступила тишина. Юсуф медленно поднялся на ноги. Рыцари и король вместе с ними исчезли. Он нигде не видел ни собственных воинов, ни Ширкуха и его свиты. Лошадь также исчезла. Юсуф громко свистнул, однако его скакун не вернулся, и Юсуф присел на песок. Он понимал, что не имело никакого смысла пытаться вернуться в лагерь пешком, он только заблудится среди барханов.

Прошло довольно много времени, прежде чем он услышал топот копыт.

– А вот и ты, молодой орел! – воскликнул Ширкух, появляясь из-за бархана. Он соскользнул с седла и обнял Юсуфа. – Благодарение Аллаху, ты жив! – Ширкух улыбнулся. – Франки бежали. И мы заполучили их золото.

– А что с королем? Он спасся?

– Спасся? Скорее, сбежал, – ответил Ширкух.

– А разве нам не следует попытаться его догнать?

– Терпение, молодой орел, – улыбнулся Ширкух. – Их пехота не пострадала, и они все еще превосходят нас числом. Даже после больших потерь. Мы позволим им вернуться в Каир и зализать раны.

– А куда направимся сами?

Ширкух криво улыбнулся.

– Как легче всего убить змею? – спросил он. – Отрубить ей голову.

– Значит, в Каир, – сказал Юсуф.

– Нет, в Александрию, – возразил Ширкух. – Каир удерживает халиф, но именно Александрия является источником богатства Египта и дает ему доступ к морю. Это торговый центр мира, где Восток встречается с Западом, и там завершают свой путь караваны из Индии. Мы захватим город.

Июнь 1164 года: Александрия

Сияющая жемчужина Средиземноморья, Город специй, Город шелка, Город чудес – Аль-Искандария. Александрия раскинулась перед Юсуфом, когда он стоял у окна на высоком маяке. Корабли у причала напоминали детские игрушки. Иглы Клеопатры, обелиски-близнецы, что стояли в порту, казались не больше зубочисток.

Они прибыли в Александрию сегодня. Делегация горожан встретила их возле стен и принесла Ширкуху голову фатимидского градоначальника. Жители Александрии по большей части были мусульманами-суннитами и коптскими христианами[23]23
  Особая этнорелигиозная группа египетского населения, чья церковь относится к группе древневосточных православных церквей.


[Закрыть] – и те и другие ненавидели халифа-шиита в Каире и с радостью приняли армию в своем городе. Когда солдаты заняли башни, возвышавшиеся над стенами, правитель города, копт по имени Паломон, отвел Ширкуха и Юсуфа на маяк, чтобы они посмотрели на город и наметили план обороны.

Конечно, Юсуф слышал о маяке. В детстве наставник, Имад ад-Дин, рассказывал ему, что его построили греки около тысячи лет назад. Он описывал маяк как одно из чудес света, самое высокое сооружение, когда-либо возведенное человеком, работу, достойную самого Бога. Однако все слова меркли перед картиной, открывшейся Юсуфу. Широкое основание маяка было выше массивных стен Александрии, он поднимался вверх тремя ступенями, первая из которых представляла собой огромный квадратный блок высотой с самые грандиозные башни, когда-либо виденные Юсуфом.

На нем стояла восьмиугольная башня, а венчала гигантское сооружение башня круглая, вершина которой касалась облаков. Невозможно было поверить, что нечто столь высокое способно стоять. Секрет, как рассказал им Паломон, состоял в том, что огромные белые каменные блоки утяжелены свинцом.

Когда они добрались до вершины, солнце уже садилось. Ширкух тяжело дышал, каждый шаг давался ему с трудом, лицо стало малинового цвета, и Юсуф начал опасаться, что его крепкий кривоногий дядя не переживет подъема. Наконец ступеньки закончились, и они вошли в круглую комнату со сводчатыми окнами. Ширкух, пошатываясь, подошел к окну и оперся о проем. Юсуф присоединился к нему, и оба довольно долго молчали.

– Должно быть, такие же чувства испытывает Аллах, – наконец, произнес Юсуф.

– Она впечатляет, не так ли? – спросил Паломон, поднявшийся вслед за ними. – И все же Александрия теперь меньше, чем была когда-то. Руины за стенами показывают границы древнего города. Каналы доставляют воду из озера Марьют, которую используют для орошения общественных садов, которые находятся вон там. – Он указал на большие зеленые участки в юго-восточной части города. – Сады обеспечат город едой в случае осады. – Паломон махнул рукой в сторону противоположной части города, где стояли огромные здания, построенные из белых камней, положенных один на другой. – Это Дар аль-Султан, дворцовый комплекс. Вы остановитесь там, эмир.

Юсуф слушал его не слишком внимательно, он изучал городские стены. Они достигали двадцати футов в высоту и почти столько же в толщину.

– Четверо ворот, – посчитал он, – и двадцать одна башня.

– Сколько людей может выставить город для защиты стен, если начнется осада? – спросил Ширкух у Паломона.

– Фатимидские солдаты в тюрьме или сбежали. Мы можем вооружить около пяти тысяч человек, но они не воины.

– Мы будем держать их в резерве, – сказал Ширкух, обращаясь к Юсуфу. – У нас шесть тысяч воинов. Они будут охранять стены. На башнях поставим по пятьдесят человек и по сотне возле каждых ворот. И тогда останется… – Он начал считать на пальцах.

– Четыре пятьсот, – сказал Юсуф.

– Да, четыре пятьсот в резерве, – согласился Ширкух. – Плюс жители Александрии. Половину мы поставим возле дворца, другую – на востоке, рядом с садами.

Юсуф не ответил. Он высунул голову в окно, чтобы осмотреть основание башни. Неожиданно он почувствовал себя не слишком уверенно, словно находился на корабле в море и под ним раскачивалась палуба. Он вцепился в край оконного проема, но башня не перестала двигаться. Юсуф отвернулся в сторону, и его вырвало.

– Так случается со многими во время первого посещения башни, – сказал Паломон. – Пойдемте. На вершине маяка находится коптская церковь. Священникам разрешают там молиться, но они должны поддерживать огонь. У них найдется вода, чтобы вы смогли сполоснуть рот.

Он повел их наверх, и они оказались в похожем помещении, но здесь у восточной стены стоял алтарь с висевшим над ним крестом. Комната была пустой.

– Священники находятся выше, у огня, – сказал Паломон и начал подниматься по лестнице.

Когда Юсуф вошел в следующую комнату, он ощутил волну горячего воздуха, как если бы оказался возле печи. Огромный огонь пылал в гигантской бронзовой жаровне, установленной в центре, дым поднимался к покрытой сажей дыре в потолке, два священника бросали дрова в огонь. Они были в набедренных повязках, и их кожа блестела в отсветах пламени. Третий священник в коричневом одеянии перемешивал дрова длинным бронзовым прутом. В комнате царила такая жара, что даже дышать было трудно.

Паломон помахал рукой священнику, который следил за огнем.

– Отец Иосиф! Воды!

– Воды! – прокричал в ответ священник, чтобы перекрыть рев пламени.

Отложив бронзовый прут, он подошел к бочке, достал из нее чашу с водой, пересек комнату и протянул чашу Юсуфу. Вода была теплой. Юсуф прополоскал рот и выплюнул в окно.

– Шукран! – крикнул он и отвернулся.

Он больше не мог терпеть жар, быстро спустился вниз и встал возле окна, жадно вдыхая прохладный морской воздух.

Ширкух присоединился к нему и указал на раскинувшуюся внизу Александрию. Последний луч заходящего солнца озарил город, превратив воду в каналах в расплавленное золото.

– Ты только посмотри, – прошептал Ширкух Юсуфу. – Самый прекрасный город в мире! И он наш!

* * *

Юсуф стоял у окна маяка и смотрел вниз, где волны разбивались о скалу у его основания. Лучи рассветного солнца окрашивали белую пену в розовый цвет. Каждое утро Юсуф поднимался на маяк, но сначала ему пришлось преодолеть свою слабость – головокружение и тошноту. Через неделю рвота прекратилась, и он обнаружил, что наслаждается потрясающим видом, который открывался с вершины башни. Он посмотрел в сторону моря. Бесконечная череда волн тянулась до самого горизонта и с такой огромной высоты казалась застывшей в неподвижности. Он закрыл глаза и глубоко вдохнул терпкий морской воздух.

– Прошу меня простить, господин.

Юсуф открыл глаза и увидел Сакра, мальчика, которого много лет назад нашел в пустыне после того, как Рено и его люди убили его семью. Теперь Сакр больше не был мальчиком, и прошел уже почти год с тех пор, как он стал мамлюком. Сакр обладал прекрасным зрением, поэтому его ставили наблюдателем. Он утверждал, что способен заметить зайца, сидящего неподвижно в песках на расстоянии в восемьсот шагов.

– Мне кажется, я что-то заметил, – сказал молодой мамлюк. – На востоке.

Юсуф пересек помещение, и ему пришлось прищуриться – так ярко сияло встававшее солнце. Вскоре он сумел разглядеть на значительном расстоянии тучу пыли.

– Песчаная буря? – предположил Юсуф.

– Посмотрите еще раз, господин, и вы заметите отблески солнца на стали, – ответил Сакр. – В пыли движутся всадники.

– Хм-м-м. Да. – На самом деле Юсуф ничего не видел.

Ему было всего двадцать восемь лет, но его зрение ослабело. Впервые в жизни он почувствовал себя старым. Но в следующее мгновение он заметил блеск стали. А потом еще и еще. Сотни отблесков. Целая армия.

– Хорошая работа, Сакр! Поспеши во дворец, предупреди Ширкуха. Передай ему, чтобы пришел сюда.

К тому моменту, когда появился задыхавшийся и покрасневший Ширкух, равнина, расположенная к востоку от города, оказалась до самого горизонта заполнена солдатами объединенной армии франков и египтян.

– Сколько их? – спросил Ширкух, присоединившись к стоявшему у окна Юсуфу.

– Более десяти тысяч, – ответил Юсуф. – Слишком много, чтобы мы могли дать сражение.

Ширкух нахмурился.

– Им нет нужды сражаться, – проворчал Ширкух. – Они перекроют каналы, а потом подождут у стен, когда у нас закончится еда и вода. Они позволят голоду и жажде сделать за них всю работу.

– Что будем делать? – спросил Юсуф.

Ширкух почесал бороду и задумался.

– Мы уйдем, – наконец, сказал он.

– Но мы не можем бросить жителей Александрии. Мы обещали защищать город.

– Так мы и поступим. Ты останешься здесь с тысячей воинов. А я уведу оставшуюся армию на юг, в Верхний Египет. Остается надеяться, что мои рейды отвлекут армию франков от стен Александрии.

Юсуф снова бросил взгляд на вражескую армию, которая продолжала приближаться.

– А если франки не уйдут?

– Ты должен удерживать город столь долго, сколько сможешь.