Текст книги "Путь с сердцем"

Качество любящей доброты– это плодородная почва, на которой может вырасти интегрированная духовная жизнь. С любящим сердцем в качестве основы все наши попытки, все столкновения раскроются и протекут легче. Хотя любящая доброта во многих случаях может возникнуть естественно, её также можно и культивировать.

Следующая медитация представляет собой практику давностью в две с половиной тысячи лет, которая использует повторение фраз, образов и чувств для того, чтобы вызвать любящую доброту, вызвать дружелюбие, направленные на себя и на других. Вы можете экспериментировать с этой практикой, чтобы увидеть, полезна ли она для вас. Лучше всего начинать с повторения (формулы) снова и снова в течение пятнадцати или двадцати минут однажды или дважды в день в спокойном месте – и продолжать повторение несколько месяцев. Сначала эта медитация может чувствоваться чем-то механическим или неловким, может даже породить в качестве своей противоположности чувства раздражения и гнева. Если это случится, особенно важно быть терпеливыми и добрыми к самим себе, позволяя всему, что возникает, быть принятым в духе дружелюбия и благорасположения. Любящая доброта разовьётся в своё время, даже перед лицом внутренних затруднений.

Сядьте удобно. Пусть ваше тело расслабится и успокоится. В лучшем случае вы можете при спокойствии ума освободиться от планов и забот. Затем начните повторять в уме следующие фразы, направляя их на самих себя. Вы начинаете с себя, потому что без любви к себе почти невозможно любить других.

Да буду я исполнен любящей доброты!

Да буду я благополучен!

Да буду я мирным и свободным!

Да буду я счастлив!

Произнося эти фразы, вы, возможно, также захотите воспользоваться образом из наставлений Будды: нарисуйте свой образ в виде юного и любимого ребёнка; или ощутите себя в нынешней форме с сердцем, охваченным любящей добротой. Пусть вместе со словами возникают и чувства. Согласуйте слова с образами, так чтобы найти точные фразы, наилучшим образом раскрывающие ваше сердце, полное доброты. Снова и снова повторяйте эти фразы, дайте возможность чувствам проникнуть в ваши тело и ум.

Практикуйте повторно эту медитацию много недель, пока внутри вас не возрастёт чувство любящей доброты, направленной на самих себя.

Когда вы почувствуете себя готовыми, вам нужно будет в тот же период медитации постепенно расширить фокус своей любящей доброты, включая в неё других. После самих себя выберите какого-нибудь благодетеля, кого-нибудь в своей жизни, кто по-настоящему позаботился о вас. Нарисуйте в уме их образы и старательно повторите, те же самые фразы – да будет он (или она) исполнен(а) любящей доброты! – и так далее. Когда любящая доброта к вашему благодетелю получит развитие, начните включать в медитацию других людей, которых вы любите, создавайте их образы и повторяйте те же фразы, пробуждая по отношению к ним чувство любящей доброты.

После этого вы сможете начать постепенно включать в такое чувство других – своих друзей, членов сообщества, соседей, окружающих, животных, всю землю со всеми живыми существами. Затем вы можете экспериментировать даже со включением в медитацию наиболее трудных людей в вашей жизни, желая, чтобы и они также оказались исполнены любящей доброты и мира. После некоторой практики может развиться прочное чувство любящей доброты, так что в течение пятнадцати или двадцати минут вы сможете включить в свою медитацию много существ, двигаясь от самих себя к благодетелям и любимым, ко всем живым существам везде и всюду.

Затем вы можете научиться практиковать эту медитацию повсюду: вам можно будет пользоваться таким упражнением во время уличных «пробок», в автобусах и самолётах, в ожидании очереди к врачу и в тысячах других случаев. Когда вы станете практиковать медитацию любящей доброты среди людей, вы немедленно почувствуете удивительную связь с ними – силу любящей доброты. Она успокоит вашу мысль и поддержит вашу связь с сердцем.

Глава 2. Прекращение войны

«Когда мы выходим из битв, мы видим по-новому, – как говорит „Дао-дэ-цзин“, „глазами, не затуманенными желанием“».

Непробуждённый ум склонен вести войну против способа существования вещей; чтобы следовать пути с сердцем мы должны понимать весь процесс ведения войны вне и внутри себя, понимать, как он начинается, как он кончается. Корни войны скрыты в неведенье. Без понимания мы легко можем оказаться напуганными мимолётными изменениями жизни, неизбежными утратами, разочарованиями, ненадёжностью существования, подверженного действию старости и смерти. Неправильное понимание приводит нас к войне с жизнью, где мы мечемся между болью и страстным желанием безопасности и наслаждений, которые по природе своей никогда не могут принести истинного удовлетворения.

Наша война с жизнью выражена в каждом измерении нашего переживания, как внешнего, так и внутреннего. Пока наши дети окончат среднюю школу, они увидят по телевизору около восемнадцати тысяч актов насилия и убийств. Главной причиной увечий у американских женщин стали побои, нанесённые мужьями, с которыми они живут. Мы ведём войны внутри самих себя, войны со своими семьями и сообществами; во всём мире идут войны между расами и нациями. И все войны между людьми – это отражение нашего собственного внутреннего конфликта и страха.

Мой учитель ачаан Ча так описывал эту непрекращающуюся борьбу:

«Мы, люди, постоянно пребываем в сражении, в войне, – и это для того, чтобы уйти от того факта, что мы столь ограниченны, связаны столь многими обстоятельствами, которые не в силах подчинить себе. Но вместо того, чтобы уйти от страдания, мы продолжаем создавать его, вести войну с добром, вести войну со злом, вести войну с тем, что слишком мало, и с тем, что слишком велико, вести войну со слишком коротким или со слишком длинным, с правильным или неправильным; мы отважно продолжаем вести этот бой».

Современное общество поощряет склонность нашего ума к отрицанию или подавлению осознания реальности. Наше общество – это общество отрицания: оно обусловливает нас, чтобы предохранить от какой-либо прямой трудности и неудобства. Мы тратим огромную энергию на отрицание своей неуверенности, сражаемся с болью, смертью и утратами, прячемся от основных истин мира природы и нашей собственной сущности.

Чтобы оградить себя от мира природы, мы располагаем кондиционерами воздуха, автомашинами с отоплением и тёплой одеждой; всё это предохраняет нас от всякого времени года. Чтобы оградить себя от призрака старости и дряхлости, мы помещаем в свои объявления улыбающихся молодых людей – и в то же время мы отсылаем своих стариков в инвалидные дома и учреждения для престарелых. Мы прячем душевнобольных в психиатрические больницы, мы отправляем бедняков в гетто – и окружаем эти гетто скоростными автострадами, так чтобы люди, достаточно счастливые, так как не живут там, не видели окружающего их страдания.

Мы отвергаем смерть до такой степени, что даже 96-летняя старуха, только что принятая в приют для неизлечимых, пожаловалась директору: «Почему меня?» Мы почти уверены в том, что наши покойники не умерли, одеваем трупы в фантастические одеяния и гримируем их для участия в собственных похоронах, как если бы они отправлялись на вечеринку. В нашем фарсе с самими собой мы изображаем дело так, будто бы наша война – это в действительности не война. Мы изменили название военного министерства на министерство обороны, мы называем целый класс ядерных ракет «стражами мира»!

Как же нам удаётся столь последовательно ограждать себя от истин нашего существования? Мы пользуемся отрицанием, чтобы отвернуться от болей и трудностей жизни, пользуемся наркотиками, чтобы поддерживать своё отрицание. Наше общество названо «обществом наркоманов», ибо в нём насчитывается более двадцати миллионов алкоголиков, десять миллионов наркоманов, миллионы приверженцев азартных игр, чревоугодия, сексуальности, нездоровых взаимоотношений или скорости и поглощённости работой. Наши склонности проявляются в виде вынужденных повторных привязанностей, которыми мы пользуемся, чтобы уклоняться от чувства и отрицать трудности своей жизни. Реклама побуждает нас сохранять темп, поддерживать потребление, курение, пьянство, пристрастие к пище, к деньгам, к сексу. Наши болезненные склонности служат тому, чтобы сделать нас нечувствительными к тому, что есть; они помогают избежать собственных переживаний; и общество под громкие звуки фанфар поощряет такие склонности.

Энн Уилсон Шрааф, автор книги «Когда общество становится наркоманом», так описывает это явление:

«К нашему обществу лучше всего приспосабливается такой человек, который не жив и не мёртв, а просто лишён чувствительности, зомби. Когда вы мертвы, вы не способны работать для общества. Когда вы вполне живы, вы постоянно говорите „нет“ многим процессам внутри этого общества – расизму, загрязнению окружающей среды, угрозе ядерной войны, гонке вооружений, нездоровой питьевой воде, канцерогенным продуктам питания. Таким образом в интересах нашего общества оказывать содействие тем вещам, которые смягчают остроту положения, которые поддерживают нашу приверженность навязчивым идеям и сохраняют нас в состоянии лёгкой нечувствительности – наподобие зомби. Следовательно, само наше современное общество потребления функционирует как наркоман».

Одна из самых распространённых среди нас навязчивых идей – торопливость. Технологическое общество подталкивает нас к ускорению темпа производительности труда и вообще всей жизни. Недавно фирма «Панасоник» пустила в продажу новый высокочастотный магнитофон; в рекламном объявлении сказано: «Он проигрывает голоса на лентах вдвое быстрее нормальной скорости и в то же время снижает тон до диапазона обычной речи. Таким образом, – говорится далее, – вы можете услышать одну из больших речей Уинстона Черчилля, президента Кеннеди или какого-нибудь классика литературы за половину времени». Интересно узнать, рекомендуют ли они ленты с удвоенной скоростью также и для музыки Моцарта и Бетховена. Комментируя эту одержимость скоростью Зуди Аллеи говорит, что он прошёл курс скоростного чтения и был способен прочесть «Войну и мир» за двадцать минут. «Что-то о России», – заключил он.

В обществе, которое почти требует жизни с удвоенной скоростью, быстрота и навязчивые привычки делают нас нечувствительными к собственным переживаниям. В таком обществе едва ли возможно утвердиться в собственных телах или сохранить связь с сердцем, не говоря уже о том, чтобы установить связь друг с другом или с землёй, на которой мы живём. Вместо этого мы обнаруживаем, что в возрастающей степени оказываемся изолированы и одиноки, отрезаны друг от друга и от естественной ткани жизни. Одинокая личность в автомобиле, большие дома, сотовые телефоны, закреплённый в ухе головной телефон радиоприёмника – и здесь же глубокое одиночество, чувство внутренней нищеты. Такова самая распространённая в нашем современном обществе печаль.

Не только отдельные индивиды утратили чувство взаимной связи – изолированность причиняет горе также и целым народам. Силы разделения и отрицания порождают взаимное непонимание на международной арене, экологические бедствия и бесконечный ряд столкновений между национальными государствами.

Когда сегодня я пишу эти слова, на этой земле более пятидесяти войн и революций, осуществляемых с помощью насилия, убивают тысячи мужчин, женщин и детей. Со времени второй мировой войны у нас было сто пятнадцать войн, а во всём мире существуют только сто шестьдесят пять государств. Не слишком хорошее достижение для человеческого рода… Однако что же нам делать?

Подлинная духовная практика требует от нас чтобы мы научились прекращать войну. Это первый шаг, но фактически его необходимо воплощать в практику снова и снова, пока он не станет нашим способом существования. Внутреннее спокойствие человека, который поистине «сам есть мир», приносит удовлетворение всей взаимосплетённой ткани жизни; и это умиротворение оказывается как внутренним, так и внешним. Чтобы прекратить войну нам надобно начинать с самих себя. Это понимал Махатма Ганди, когда он говорил:

«У меня только трое врагов. Мой любимый враг, тот, кто легче всего поддаётся влиянию к лучшему, – это Британская Империя. Мой второй враг – индийский народ, враг, гораздо более трудный. Но мой самый грозный противник – это человек по имени Мохандас Карамчанд Ганди. На него я, как будто, оказываю очень мало влияния».

Подобно Ганди мы не в состоянии легко измениться к лучшему одним актом воли. Это подобно тому, как желать, чтобы ум избавился от самого себя, или вытягивать себя за ушки сапог. Вспомните, какими недолговечными оказываются в большинстве своём новогодние решения! Когда мы боремся за то, чтобы изменить себя, мы фактически лишь продолжаем стереотипы самоосуждения и агрессивности, поддерживаем войну против самих себя, какими являемся в жизни. Такие волевые акты обычно приводят к неожиданным неприятным последствиям и в конце концов часто укрепляют навязчивую идею или отрицание, которые мы намерены изменить.

Один молодой человек обратился к медитации, испытывая глубокое недоверие к авторитету. Он бунтовал в своей семье, что можно понять, потому что его мать была очень жестокой. Он бунтовал в школе и ушёл из неё, связавшись с контркультурой. Он вёл борьбу со своей подругой, которая, как он утверждал, хотела подчинить его себе. Затем он отправился в Индию и Таиланд, чтобы обрести свободу. После первоначального положительного опыта он записался на период практики в монастыре и решил вести жизнь очень строгой практики и стать ясным, чистым и мирным. Однако спустя короткое время он снова оказался в состоянии конфликта: ежедневная работа по дому не оставляла ему достаточно времени для непрерывной медитации; его медитации мешали звуки, производимые посетителями, звуки случайной автомашины. Он чувствовал, что учитель не обеспечивает достаточного руководства, и вследствие этого его медитация оказывается слабой, а ум не останавливается. Он боролся, чтобы успокоить себя, – и решил сделать это по-своему, но кончил борьбой с самим собой.

И вот в конце одной групповой медитации учитель пригласил его для проверки. «Ты борешься со всем. Как это получается, что тебя беспокоит пища, беспокоят звуки, беспокоит работа по дому, беспокоит даже собственный ум? Не кажется ли это странным? Вот что я хочу знать: когда ты слышишь, как мимо проезжает автомобиль, действительно ли он вторгается в тебя и вызывает беспокойство, или это ты выходишь из себя, чтобы беспокоить его? Кто же кого беспокоит?» Даже этому юноше пришлось рассмеяться – и момент смеха стал началом его обучения тому, как прекратить войну.

Цель духовной дисциплины заключается в том, чтобы дать нам способ прекратить войну – не усилием воли, а органически, при помощи понимания и постепенной подготовки. Непрерывная духовная практика может помочь нам культивировать новый способ отношения к жизни, в котором мы освобождаемся от своих сражений.

Когда мы выходим из битвы, мы видим по-новому, как говорит «Дао-дэ-цзин», «глазами, не затуманенными желанием». Мы видим, как каждый из нас создаёт конфликты. Мы видим свои постоянные симпатии и антипатии, видим борьбу с целью противодействия всему, что нас пугает. Мы видим собственные предвзятые мнения, жадность, свои рефлексы защиты. Нам тяжело смотреть на всё это; но эти факты действительно существуют. И тогда под всеми непрерывными битвами мы распознаём всепроникающие чувства неполноты и страха. Мы видим, как прочно борьба с жизнью держала наше сердце закрытым.

Но когда мы освобождаемся от сражений и раскрываем сердце вещам, каковы они есть, мы достигаем успокоения в настоящем моменте. Здесь начало и конец духовной практики. Только в этом мгновенье способны мы открыть вневременное. Только здесь можем мы найти любовь, которую ищем. Любовь в прошлом – просто память, а любовь в будущем – фантазия. Только в реальности настоящего способны мы любить, способны пробуждаться, найти мир, понимание и связь между собой и миром.

Объявление на вывеске казино в Лас-Вегасе даёт надлежащий совет: «Чтобы выиграть, вы должны присутствовать». Прекратить войну и стать присутствующим – вот две стороны одной и той же деятельности. Войти в настоящее означает пережить то, что есть здесь и сейчас. В большинстве своём мы истратили свою жизнь, будучи захвачены планами, ожиданиями, честолюбивыми надеждами на будущее, сожалениями, чувством вины или стыда по поводу прошлого. Когда мы вступаем в настоящее, мы снова начинаем чувствовать окружающую нас жизнь, но при этом встречаемся со всем тем, чего избегали и избегаем. Нам необходимо обладать смелостью, чтобы прямо встречаться с тем, что существует сейчас, – со своей болью, со своими желаниями, со своей печалью, со своими утратами, тайными надеждами, со своей любовью, – со всем, что наиболее глубоко затрагивает нас. Когда мы прекратим войну, каждый из нас найдёт нечто такое, от чего мы убегали, – своё одиночество, своё ничтожество, скуку, стыд, неосуществлённые желания. Мы также должны прямо встретить и эти части самих себя.

Возможно, вы слышали о «внетелесных переживаниях», полных огней и видений. Истинный духовный путь требует от нас чего-то такого, для чего необходимо большее напряжение сил и что можно назвать «внутрителесным переживанием». Если нам нужно пробудиться, мы должны быть связаны со своим телом, со своими чувствами, со своей жизнью в данный момент.

Для жизни в настоящем необходима непрерывная и непоколебимая преданность. Когда мы следуем по духовному пути, от нас требуется, чтобы мы прекращали воину не однажды, а много раз. Снова и снова мы чувствуем знакомое воздействие мыслей и реакций, уводящее нас от настоящего момента. Когда мы останавливаемся и слушаем, мы можем почувствовать, как всякая вещь, которая внушает нам опасения или желание (в действительности это две стороны одной и той же неудовлетворённости) выталкивает нас из нашего сердца и вталкивает в ложное представление о том, какой мы хотели бы видеть жизнь. Если мы слушаем даже более внимательно, мы можем почувствовать, как научились ощущать себя ограниченными этим страхом и отождествлёнными с желанием. Исходя из этого небольшого ощущения самих себя, мы часто проникаемся уверенностью в том, что наше счастье может прийти только благодаря обладанию чем-то, может осуществиться только за счёт кого-то другого.

Прекратить войну и войти в настоящее – значит открыть величие нашего собственного сердца, которое может заключать в себе счастье всех живых существ как неотделимое от нашего собственного счастья. Когда мы разрешаем себе почувствовать страх, недовольство, трудности, которых всегда избегаем, наше сердце смягчается. Видеть прямо все трудности, от которых всегда убегаем, – это действие в такой же мере смело, в какой оно и сострадательно. Согласно буддийским писаниям, сострадание есть «трепет чистого сердца», когда мы позволяем, чтобы нас затронула боль нашей жизни. Познание того факта, что мы способны сделать это и выжить, помогает пробуждению величия сердца. С величием сердца мы можем вынести своё присутствие в самом центре жизненных страданий, пребывание среди мимолётности и непостоянства жизни. Тогда мы способны раскрыться для мира – с его десятью тысячами радостей и десятью тысячами печалей.

Когда мы даём возможность миру глубоко нас затронуть, мы узнаём, что подобно тому, как в нашей жизни существует боль, она имеет место также и в жизни каждого другого человека. Здесь рождается мудрое понимание. Мудрое понимание видит, что страдание неизбежно, что всё рожденное умирает. Мудрое понимание видит и принимает жизнь как целое. С мудрым пониманием мы позволяем себе включать все вещи – как тёмные, так и светлые; и мы приходим к ощущению мира. Это не мир отрицания или бегства, а тот мир, находимый нами в сердце, который ничего не отвергает, который прикасается ко всему с состраданием.

Благодаря прекращению войны мы способны охватить собственные личные печали и горести, радости и триумфы. С величием сердца мы можем раскрыться для окружающих, для семьи, для своего сообщества, для социальных проблем мира, для нашего коллективного прошлого. С мудрым пониманием мы можем жить в гармонии со своей жизнью, с универсальным законом, называемым дао, или дхармой, – с истиной жизни.

Один ветеран Вьетнама, изучающий буддизм, рассказывает о приюте для медитации, где он впервые пережил ужасные зверства, свидетелем которых оказался в бытность свою солдатом. В течение многих лет он носил в себе вьетнамскую войну, так как не имел способа прямо взглянуть на воспоминания о том, через что прошёл. Наконец он остановился.

«Я служил в наземных силах Корпуса Морской пехоты – в качестве полевого медика. Это были первые дни войны в горных провинциях, на границе тогдашнего Северного и Южного Вьетнама; уровень наших потерь был высок, как и уровень потерь деревенских жителей, которых мы лечили, когда это позволяли обстоятельства.

Со времени моего возвращения прошло восемь лет; и вот я впервые принял участие в курсе медитации в уединении. Все эти годы я, по меньшей мере, два раза в неделю переживал возвращение одних и тех же ночных кошмаров, обычных для боевых ветеранов: мне снилось, что я опять нахожусь там и встречаюсь с теми же опасностями, вижу те же самые неисчислимые страдания. Я внезапно просыпался весь в поту, охваченный ужасом. В течение курса эти кошмары во время сна не появлялись, а заполняли умственный взор днём, во время сиденья, во время медитации при ходьбе, во время еды. Ужасающие повторные кадры военного времени накладывались на спокойную рощу секвой, окружавшую центр медитации. Спящие ученики в комнате для сна становились частями тела, разбросанными вокруг самодельного морга в демилитаризованной зоне. И вот мне постепенно стало видно, что по мере того, как я снова переживаю эти воспоминания тридцатилетнего духовного искателя, я также впервые подвергаюсь полному эмоциональному воздействию тех переживаний, которые двадцатилетний медик просто не был готов вынести.

Я начал понимать, что мой ум постепенно выдаёт воспоминания, настолько ужасающие, настолько отрицающие жизнь и обладающие духовной разрушительной силой, что я перестал ясно осознавать то обстоятельство, что продолжаю носить их в себе. Короче говоря, я начал подвергаться глубокому катарсису, открыто увидел то, чего более всего опасался, а потому сильнее всего подавлял.

В приюте для уединённой медитации меня также мучил и более близкий страх: я боялся, что освободил внутренних демонов войны, которых не в состоянии усмирить, и теперь они будут управлять моими днями и ночами. Но пережитое мной оказалось вместо этого совершенно противоположным. Образы убитых товарищей и разорванных на куски детей постепенно уступали место другим полузабытым сценам, связанным с тем же временем и местом, – это была ошеломляющая, интенсивная красота лесных джунглей, тысячи разнообразных зелёных теней, ароматный ветерок, дующий над взморьем, столь белым и сверкающим, что оно казалось ковром, усеянным алмазами.

То, что таким образом впервые возникло во время курса, – это глубокое чувство сострадания к моему прошлому и нынешнему «я», сострадание к юному идеалисту, будущему врачу, вынужденному быть свидетелем невыразимых гнусностей, на которые способно человечество, и к затравленному ветерану, который никак не может освободиться от воспоминаний, не может признать их своим содержанием.

По окончании первого курса это чувство сострадания осталось со мной. Благодаря практике и продолжающемуся освобождению от внутреннего напряжения оно возросло до таких размеров, что иногда распространяется и на окружающих меня людей, когда я не слишком занят собой и даю ему полную волю. Остались со мной также и воспоминания; но вот ночных кошмаров не стало. Последний из воплей, сопровождавшийся холодным потом, произошёл в безмолвии, при полной пробуждённости, где-то в северной Калифорнии около десяти лет назад».

Ллойд Бёртон, ныне отец и школьный учитель, прекратил войну в самом себе благодаря бескомпромиссной смелости и решимости присутствовать. И в этом процессе возникло целительное сострадание к самому себе и к окружающим.

Такова задача и для всех нас. Как индивиды и как общество, мы должны двигаться от нашей болезненной спешки, от навязчивых желаний и от нашего отрицания к прекращению войны. Из этого простого факта может прийти величайшее из преобразований. Даже Наполеон Бонапарт понял это, когда в конце жизни заявил: «Знаете, что больше всего в этом мире удивило меня? То, что сила неспособна создать что-нибудь. В конечном счёте меч всегда оказывался побеждён духом».

Всякий раз, когда мы прекращаем войну, возникают сострадание и величие сердца. Глубочайшее желание нашего сердца – открыть способ сделать это. Все мы разделяем стремление выйти за пределы ограничений собственного страха, гнева или навязчивых состояний, стремление связать себя с чем-то большим, нежели «я», «моё», с большим, чем наша маленькая история и малая личность. Есть возможность прекратить войну и вступить во вневременное настоящее – коснуться великой основы бытия, в которой заключены все вещи. Такова цель духовной дисциплины и избрания пути с сердцем – открыть мир и связанность в самих себе, прекратить войну внутри себя и вокруг себя.