Текст книги "Английский с Джеком Лондоном. Золотой каньон. Рассказы / Jack London. All Gold Canyon. Stories"

 He was a sandy-complexioned man in whose face geniality and humor seemed the salient characteristics. It was a mobile face, quick-changing to inward mood and thought. Thinking was in him a visible process. Ideas chased across his face like wind-flaws across the surface of a lake. His hair, sparse and unkempt of growth, was as indeterminate and colorless as his complexion. It would seem that all the color of his frame had gone into his eyes, for they were startlingly blue. Also, they were laughing and merry eyes, within them much of the naiveté and wonder of the child; and yet, in an unassertive way, they contained much of calm self-reliance and strength of purpose founded upon self-experience and experience of the world.

From out the screen of vines and creepers (сквозь стену винограда и ползучих растений) he flung ahead of him a miner’s pick and shovel and gold-pan (он выбросил вперед себя кирку, лопату и лоток для промывки золота; to fling – бросать). Then he crawled out himself into the open (затем он выполз на простор; the open – открытое наземное пространство). He was clad in faded overalls (он был одет в выцветшие штаны; to clothe /clothed, clad/ – надевать) and black cotton shirt (и черную хлопковую рубашку), with hobnailed brogans on his feet (с подбитыми гвоздями башмаками на ногах; hobnail – сапожный гвоздь с большой шляпкой), and on his head a hat (и шляпой на его голове) whose shapelessness and stains advertised the rough usage of wind (чья бесформенность = бесформенность которой и пятна говорили о грубом воздействии ветра; to advertise – информировать, оповещать; stain – пятно) and rain (и дождя) and sun (и солнца) and camp-smoke (и дыма костра; camp – лагерь, место привала, ночевки; smoke – дым, костер). He stood erect (он стоял прямо), seeing wide-eyed the secrecy of the scene (смотря широко открытыми глазами /на/ таинственность пейзажа = на скрытый от глаз людей пейзаж; scene – сцена; пейзаж, зрелище) and sensuously inhaling the warm sweet breath of the canyon-garden through nostrils (и чувственно втягивая теплое сладкое дыхание этого каньона-сада ноздрями; sensuous – чувственный, сладострастный; to inhale – вдыхать), that dilated and quivered with delight (которые расширились и трепетали от восторга). His eyes narrowed to laughing slits of blue (его глаза сузились до смеющихся голубых щелок), his face wreathed itself in joy (его лицо покрылось морщинками радости; to wreathe – покрываться морщинами), and his mouth curled in a smile as he cried aloud (и его рот растянулся в улыбке, когда он закричал громко; to curl – кривить, искривлять; aloud – вслух, во весь голос, громко):

 From out the screen of vines and creepers he flung ahead of him a miner’s pick and shovel and gold-pan. Then he crawled out himself into the open. He was clad in faded overalls and black cotton shirt, with hobnailed brogans on his feet, and on his head a hat whose shapelessness and stains advertised the rough usage of wind and rain and sun and camp-smoke. He stood erect, seeing wide-eyed the secrecy of the scene and sensuously inhaling the warm, sweet breath of the canyon-garden through nostrils that dilated and quivered with delight. His eyes narrowed to laughing slits of blue, his face wreathed itself in joy, and his mouth curled in a smile as he cried aloud:

“Jumping dandelions and happy hollyhocks (прыгающие одуванчики и веселые розочки; hollyhock – шток-роза розовая), but that smells good to me (но это пахнет хорошо по мне)! Talk about your attar o’ roses an’ cologne factories (какое там розовое масло и парфюмерная фабрика; attar of roses – розовое масло; cologne – одеколон)! They ain’t in it (они не могут равняться с этим)!”

He had the habit of soliloquy (у него была склонность к монологам; habit – привычка, склонность). His quick-changing facial expressions might tell every thought and mood (его быстро меняющееся выражение лица могли рассказать каждую мысль и настроение), but the tongue, perforce (но язык волей-неволей), ran hard after, repeating, like a second Boswell (бежал следом, повторяя, как второй Босвел[2]2
  Джеймс Босвел (1740–1795), шотландский биограф и автор дневников.


[Закрыть]).

 “Jumping dandelions and happy hollyhocks, but that smells good to me! Talk about your attar o’ roses an’ cologne factories! They ain’t in it!”

He had the habit of soliloquy. His quick-changing facial expressions might tell every thought and mood, but the tongue, perforce, ran hard after, repeating, like a second Boswell.

The man lay down on the lip of the pool and drank long and deep of its water (человек лег на край озера и пил долго и глубоко его воду; lip – губа; край). “Tastes good to me (по мне так вкусно),” he murmured, lifting his head and gazing across the pool at the side-hill (пробормотал он, поднимая голову и вглядываясь в склон на той стороне озера), while he wiped his mouth with the back of his hand (пока он вытирал = вытирая рот тыльной стороной руки). The side-hill attracted his attention (этот склон привлек его внимание). Still lying on his stomach (все еще лежа на животе), he studied the hill formation long and carefully (он изучал строение /изгибы/ холмов долго и внимательно; formation – строение; формация). It was a practised eye that travelled up the slope to the crumbling canyon-wall and back and down again to the edge of the pool (это был опытный глаз, который перемещался вверх по склону до края стены каньона и снова вниз к краю заводи; to travel – путешествовать; перемещаться). He scrambled to his feet and favored the side-hill with a second survey (он вскарабкался на ноги и почтил склон вторичным осмотром; to favor – оказывать внимание, любезность).

“Looks good to me (по мне выглядит хорошо),” he concluded, picking up his pick and shovel and gold-pan (заключил он, поднимая кирку, лопату и лоток).

 The man lay down on the lip of the pool and drank long and deep of its water. “Tastes good to me,” he murmured, lifting his head and gazing across the pool at the side-hill, while he wiped his mouth with the back of his hand. The side-hill attracted his attention. Still lying on his stomach, he studied the hill formation long and carefully. It was a practised eye that travelled up the slope to the crumbling canyon-wall and back and down again to the edge of the pool. He scrambled to his feet and favored the side-hill with a second survey.

“Looks good to me,” he concluded, picking up his pick and shovel and gold-pan.

He crossed the stream below the pool (он перешел ручей ниже озера; to cross – пересекать; переходить через что-либо), stepping agilely from stone to stone (проворно ступая с камня на камень; agile – проворный, быстрый). Where the side-hill touched the water (где склон соприкасался с водой; side – сторона, бок) he dug up a shovelful of dirt (он выкопал полную лопату земли; to dig up – выкапывать, вырывать; shovel – лопата; -ful – суф., образует существительные со значением количества, соответствующего данной емкости: bucketful – ведро чего-либо и т. д.; dirt – грязь; земля, почва, грунт) and put it into the gold-pan (и бросил: положил ее в лоток для золота; pan – чаша; лоток). He squatted down (он присел на корточки; to squat /down/ – садиться на корточки), holding the pan in his two hands (держа лоток в обеих руках), and partly immersing it in the stream (и частично погружая его в ручей; to immerse – погружать, окунать). Then he imparted to the pan a deft circular motion (затем он /встряхнул/ лоток ловким вращательным движением; to impart to – придавать, наделять; сообщать движение) that sent the water sluicing in and out through the dirt and gravel (которое заставило воду протекать сквозь землю и песок; to send – посылать; приводить в какое-либо состояние; направлять /что-либо куда-либо/ с силой; to sluice – литься, течь; промывать; gravel – галька; золотоносный песок). The larger and the lighter particles worked to the surface (наиболее крупные и легкие частицы /вынесло/ на поверхность; light – светлый; легкий), and these (и их), by a skilful dipping movement of the pan (умелым окунательным движением лотка; to dip – окунать, макать), he spilled out and over the edge (он выплеснул через край; to spill – проливать). Occasionally (время от времени), to expedite matters (чтобы ускорить дело; to expedite – ускорять способствовать), he rested the pan and with his fingers raked out the large pebbles and pieces of rock (он опускал лоток и пальцами выбирал крупную гальку и щебень; to rest – отдыхать; класть, прислонять; to rake out – выгребать, вынимать).

 He crossed the stream below the pool, stepping agilely from stone to stone. Where the side-hill touched the water he dug up a shovelful of dirt and put it into the gold-pan. He squatted down, holding the pan in his two hands, and partly immersing it in the stream. Then he imparted to the pan a deft circular motion that sent the water sluicing in and out through the dirt and gravel. The larger and the lighter particles worked to the surface, and these, by a skilful dipping movement of the pan, he spilled out and over the edge. Occasionally, to expedite matters, he rested the pan and with his fingers raked out the large pebbles and pieces of rock.

The contents of the pan diminished rapidly (содержимое лотка быстро уменьшалось) until only fine dirt and the smallest bits of gravel remained (до тех пор, пока не остались только мелкая земля и самые маленькие частицы песка; fine – тонкий, мелкий). At this stage he began to work very deliberately and carefully (на этом этапе он начал работать очень медленно и осторожно; at a stage – в /какой-либо стадии/; deliberately – медленно, не торопясь). It was fine washing (это была тщательная: тонкая промывка), and he washed fine and finer (и он промывал /все/ тщательней и тщательней), with a keen scrutiny (с острым внимательным взглядом; keen – острый, проницательный; scrutiny – внимательный, испытующий взгляд) and delicate and fastidious touch (и деликатным и тонким прикосновением; fastidious – тонкий; утонченный, изощренный). At last the pan seemed empty of everything but water (наконец в лотке, казалось, осталась только вода: «лоток, казалось, был не заполнен ничем, кроме воды»; empty – пустой, незаполненный); but with a quick semicircular flirt (но быстрым толчком в виде полукруга: «полукруглым взмахом»; semicircular – полукруглый; flirt – внезапный бросок; толчок, взмах) that sent the water flying over the shallow rim into the stream (который выплеснул воду через отогнутый край в ручей; to send flying – отшвыривать; сообщить предмету стремительное движение; shallow – неглубокий; rim – край какого-либо предмета, имеющего круглую форму), he disclosed a layer of black sand on the bottom of the pan (он открыл/обнаружил слой черного песка на дне лотка). So thin was this layer that it was like a streak of paint (таким тонким был этот слой, что походил на полоску краски). He examined it closely (он тщательно осмотрел его; to examine – рассматривать, исследовать). In the midst of it was a tiny golden speck (в его середине была крошечная золотая крупинка; speck – пятно; крупинка, частица). He dribbled a little water in over the depressed edge of the pan (он влил немного воды через вогнутый край лотка; to dribble – капать, течь тонкой струйкой, сочиться; to depress – подавлять; снижать). With a quick flirt he sent the water sluicing across the bottom (быстрым толчком он заставил воду промывать дно), turning the grains of black sand over and over (/при этом вода/ переворачивала частички черного песка снова и снова). A second tiny golden speck rewarded his effort (вторая крошечная золотая крупинка вознаградила его усилия).

 The contents of the pan diminished rapidly until only fine dirt and the smallest bits of gravel remained. At this stage he began to work very deliberately and carefully. It was fine washing, and he washed fine and finer, with a keen scrutiny and delicate and fastidious touch. At last the pan seemed empty of everything but water; but with a quick semicircular flirt that sent the water flying over the shallow rim into the stream, he disclosed a layer of black sand on the bottom of the pan. So thin was this layer that it was like a streak of paint. He examined it closely. In the midst of it was a tiny golden speck. He dribbled a little water in over the depressed edge of the pan. With a quick flirt he sent the water sluicing across the bottom, turning the grains of black sand over and over. A second tiny golden speck rewarded his effort.

The washing had now become very fine (промывка теперь стала очень тщательной) – fine beyond all need of ordinary placer-mining (тщательной больше необходимого при обычной разработке россыпи; placer – /золотой/ прииск, россыпь; to mine – производить горные работы, разрабатывать рудник; добывать; mine – залежь, пласт, месторождение руды; рудник; шахта; прииск; копи). He worked the black sand (он промывал: «обрабатывал» черный песок), a small portion at a time (/по/ маленькой порции за раз), up the shallow rim of the pan (через отогнутый край лотка). Each small portion he examined sharply (каждую маленькую порцию он внимательно рассматривал; sharp – острый; внимательный), so that his eyes saw every grain of it (так, что его глаза видели каждую ее крупинку) before he allowed it to slide over the edge and away (прежде чем он позволял ей выскользнуть через край; away – прочь). Jealously (ревниво), bit by bit (мало-помалу), he let the black sand slip away (он позволял черному песку ускользать; to slip – скользить; течь). A golden speck, no larger than a pin-point, appeared on the rim (золотая крупинка, не больше острия булавки, показалась на краю), and by his manipulation of the water it returned to the bottom of the pan (и благодаря его манипуляции с водой она возвратилась на дно лотка). And in such fashion another speck was disclosed, and another (и таким образом была обнаружена еще одна крупинка, и еще одна; fashion – форма; способ действия). Great was his care of them (огромной была его забота о них). Like a shepherd he herded his flock of golden specks (как пастух, сгонял он свое стадо золотых крупинок; to herd – пасти, собирать вместе) so that not one should be lost (так, чтобы ни одна не была потеряна). At last (наконец), of the pan of dirt nothing remained but his golden herd (в лотке с землей не осталось ничего, кроме его золотого стада; herd – сущ. стадо). He counted it (он пересчитал их), and then, after all his labor (а затем, после всех его трудов), sent it flying out of the pan with one final swirl of water (выплеснул их из лотка последним круговым движением воды; swirl – водоворот, кружение).

 The washing had now become very fine – fine beyond all need of ordinary placer-mining. He worked the black sand, a small portion at a time, up the shallow rim of the pan. Each small portion he examined sharply, so that his eyes saw every grain of it before he allowed it to slide over the edge and away. Jealously, bit by bit, he let the black sand slip away. A golden speck, no larger than a pin-point, appeared on the rim, and by his manipulation of the water it returned to the bottom of the pan. And in such fashion another speck was disclosed, and another. Great was his care of them. Like a shepherd he herded his flock of golden specks so that not one should be lost. At last, of the pan of dirt nothing remained but his golden herd. He counted it, and then, after all his labor, sent it flying out of the pan with one final swirl of water.

But his blue eyes were shining with desire (но его голубые глаза светились желанием = жадно светились; desire – желание, жажда, вожделение) as he rose to his feet (когда он поднялся на ноги;). “Seven,” he muttered aloud (семь, – пробормотал он вслух), asserting the sum of the specks (обозначая количество крупинок; to assert – утверждать, заявлять) for which he had toiled so hard (ради которых он так упорно трудился; to toil – усиленно трудиться) and which he had so wantonly thrown away (и которые он столь безрассудно выбросил; wantonly – развратно; необдуманно, безрассудно). “Seven,” he repeated (семь, – повторил он), with the emphasis of one trying to impress a number on his memory (с ударением, пытаясь запечатлеть цифру в памяти: «с ударением человека, пытающегося запечатлеть цифру в памяти»; to impress – запечатлевать, оставлять след /в сознании/).

 But his blue eyes were shining with desire as he rose to his feet. “Seven,” he muttered aloud, asserting the sum of the specks for which he had toiled so hard and which he had so wantonly thrown away. “Seven,” he repeated, with the emphasis of one trying to impress a number on his memory.

He stood still a long while (он долго стоял неподвижно; a long while – долго; while – промежуток времени), surveying the hillside (оглядывая склон холма; to survey – обводить взглядом, рассматривать). In his eyes was a curiosity (в его глазах было любопытство), new-aroused and burning (только что пробужденное: «новопробужденное» и жгучее; to arouse – пробуждать). There was an exultance about his bearing and a keenness (была /некое/ торжество в его поведении и острота = напряженность; exult – радоваться, торжествовать; to bear – вести себя, держаться; keenness – острота; заостренность; keen – острый) like that of a hunting animal catching the fresh scent of game (как у охотящегося животного, уловившего свежий запах дичи; game – игра; дичь, зверь, объект преследования).

He moved down the stream a few steps and took a second panful of dirt (он спустился на несколько шагов к ручью и набрал второй полный лоток грунта).

Again came the careful washing (снова последовало бережное промывание), the jealous herding of the golden specks (ревнивое собирание золотых крупинок), and the wantonness with which he sent them flying into the stream (и расточительство, с которым он выбрасывал: «отправлял лететь» их в ручей) when he had counted their number (когда он подсчитывал их количество).

“Five,” he muttered (пять, – пробормотал он), and repeated, “five.” (и повторил: пять)

 He stood still a long while, surveying the hillside. In his eyes was a curiosity, new-aroused and burning. There was an exultance about his bearing and a keenness like that of a hunting animal catching the fresh scent of game.

He moved down the stream a few steps and took a second panful of dirt.

Again came the careful washing, the jealous herding of the golden specks, and the wantonness with which he sent them flying into the stream when he had counted their number.

“Five,” he muttered, and repeated, “five.”

He could not forbear another survey of the hill (он не мог удержаться от еще одного осмотра холма; to forbear – сдерживаться; another – другой, еще один) before filling the pan farther down the stream (перед тем, как наполнить лоток дальше внизу у ручья). His golden herds diminished (его золотые стада уменьшались). “Four, three, two, two, one (четыре, три, две, две, одна),” were his memory-tabulations as he moved down the stream (были его размышления-подсчеты, пока он спускался к ручью; memory – память; tabulation – составление таблиц, сведение в таблицы). When but one speck of gold rewarded his washing (когда лишь одна золотая крупинка вознаградила его промывку), he stopped and built a fire of dry twigs (он остановился и развел костер из сухих веток; to build a fire – разводить огонь; to build – строить). Into this he thrust the gold-pan (в него он засунул лоток) and burned it till it was blue-black (и обжигал его, пока он не стал иссиня-черным). He held up the pan and examined it critically (подняв лоток, он критически осмотрел его; to hold up – поднимать). Then he nodded approbation (затем он одобрительно кивнул; approbation – одобрение). Against such a color-background (на таком цветном фоне) he could defy the tiniest yellow speck to elude him (он мог не дать и самой крошечной желтой крупинке ускользнуть от него; to defy – противостоять, сопротивляться).

 He could not forbear another survey of the hill before filling the pan farther down the stream. His golden herds diminished. “Four, three, two, two, one,” were his memory-tabulations as he moved down the stream. When but one speck of gold rewarded his washing, he stopped and built a fire of dry twigs. Into this he thrust the gold-pan and burned it till it was blue-black. He held up the pan and examined it critically. Then he nodded approbation. Against such a color-background he could defy the tiniest yellow speck to elude him.

Still moving down the stream, he panned again (спустившись еще ниже к ручью, он наполнил лоток снова; still – еще /в сравнении/). A single speck was his reward (единственная крупинка была ему наградой). A third pan contained no gold at all (третий лоток не содержал золота вообще; to contain – содержать в себе). Not satisfied with this (неудовлетворенный этим), he panned three times again (он трижды наполнял лоток снова), taking his shovels of dirt within a foot of one another (набирая грязь лопатой через фут «друг от друга»). Each pan proved empty of gold (каждый лоток оказывался «пустым от золота» = в каждом лотке не было золота), and the fact, instead of discouraging him, seemed to give him satisfaction (и этот факт, вместо того, чтобы привести его в уныние, казалось, приносил ему удовлетворение; to discourage – лишать силы духа; приводить в уныние). His elation increased with each barren washing (его энтузиазм повышался с каждой бесплодной промывкой; elation – ликование, энтузиазм), until he arose, exclaiming jubilantly (пока он не поднялся, воскликнув ликующе; to arise – подниматься):

“If it ain’t the real thing (если это не настоящая вещь), may God knock off my head with sour apples (пусть Бог прошибет мне голову зелеными яблоками; sour – кислый; незрелый)!”

 Still moving down the stream, he panned again. A single speck was his reward. A third pan contained no gold at all. Not satisfied with this, he panned three times again, taking his shovels of dirt within a foot of one another. Each pan proved empty of gold, and the fact, instead of discouraging him, seemed to give him satisfaction. His elation increased with each barren washing, until he arose, exclaiming jubilantly:

“If it ain’t the real thing, may God knock off my head with sour apples!”

Returning to where he had started operations (вернувшись /к месту/ где он начал работу; operation – деятельность, работа), he began to pan up the stream (он начал промывать вверх по ручью). At first his golden herds increased (вначале его золотые стада росли; to increase – расти, увеличиваться) – increased prodigiously (росли поразительно; prodigious – непомерный; поразительный; prodigy – знак, предзнаменование; чудо). “Fourteen, eighteen, twenty-one, twenty-six (четырнадцать, восемнадцать, двадцать одна, двадцать шесть),” ran his memory tabulations (производились расчеты в его памяти). Just above the pool he struck his richest pan (прямо над озером он выловил свой богатейший лоток; to strike – ударять; перен. ловить на крючок, удить) – thirty-five colors (тридцать пять песчинок: «цветов»).

“Almost enough to save (почти достаточно, чтобы оставить),” he remarked regretfully (заметил он с сожалением; regret – сожаление) as he allowed the water to sweep them away (давая воде смыть их; to allow – позволять; to sweep – мести, сметать).

The sun climbed to the top of the sky (солнце поднялось на вершину неба). The man worked on (человек продолжал работать). Pan by pan (лоток за лотком), he went up the stream (он шел вверх по ручью), the tally of results steadily decreasing (его сбор: «итог его результатов» /при этом/ неуклонно уменьшался; tally – счет, подсчет, число, итог).

 Returning to where he had started operations, he began to pan up the stream. At first his golden herds increased – increased prodigiously. “Fourteen, eighteen, twenty-one, twenty-six,” ran his memory tabulations. Just above the pool he struck his richest pan – thirty-five colors.

“Almost enough to save,” he remarked regretfully as he allowed the water to sweep them away.

The sun climbed to the top of the sky. The man worked on. Pan by pan, he went up the stream, the tally of results steadily decreasing.

“It’s just booful (это просто безобразно = безобразие; boo – восклицание неодобрения: фу!; to boo – выражать неодобрение; освистывать; шикать), the way it peters out (как оно исчезает; to peter out – иссякать, исчезать),” he exulted when a shovelful of dirt contained no more than a single speck of gold (воскликнул он, когда полная лопата земли содержала не более одной крупинки золота).

And when no specks at all were found in several pans (и когда ни одной крупинки не было найдено в нескольких лотках), he straightened up and favored the hillside with a confident glance (он выпрямился и окинул: «почтил» склон уверенным взглядом).

“Ah, ha! Mr. Pocket (мистер Карман)!” he cried out (крикнул он), as though to an auditor hidden somewhere above him beneath the surface of the slope (как будто слушателю, прятавшемуся где-то выше его под поверхностью склона; to hide – прятаться). “Ah, ha! Mr. Pocket! I’m a-comin’, I’m a-comin’ (я иду, я иду), an’ I’m shorely gwine to get yer (и я наверняка тебя достану; искаж.: and I’m surely going to get you)! You heah me, Mr. Pocket (ты слышишь меня, мистер Карман)? I’m gwine to get yer as shore as punkins ain’t cauliflowers (я достану тебя так же верно, как и то, что тыква не цветная капуста; искаж.: I’m going to get you as sure as pumpkins aren’t cauliflowers)!”

 “It’s just booful, the way it peters out,” he exulted when a shovelful of dirt contained no more than a single speck of gold.

And when no specks at all were found in several pans, he straightened up and favored the hillside with a confident glance.

“Ah, ha! Mr. Pocket!" he cried out, as though to an auditor hidden somewhere above him beneath the surface of the slope. “Ah, ha! Mr. Pocket! I’m a-comin’, I’m a-comin’, an’ I’m shorely gwine to get yer! You heah me, Mr. Pocket? I’m gwine to get yer as shore as punkins ain’t cauliflowers!”

He turned and flung a measuring glance at the sun poised above him in the azure of the cloudless sky (он повернулся и бросил оценивающий взгляд на солнце, висящее над ним в лазури безоблачного неба; to fling – кидать; to poise – удерживать/ся/ в равновесии; висеть в воздухе, парить). Then he went down the canyon (затем он спустился вниз по каньону), following the line of shovel-holes he had made in filling the pans (следуя линии ям от лопаты, /которые/ он проделал, наполняя лоток). He crossed the stream below the pool (он перебрался через ручей ниже заводи) and disappeared through the green screen (и исчез за зеленой завесой). There was little opportunity for the spirit of the place to return with its quietude and repose (была маленькая возможность = не предоставилось возможности духу этого места вернуться со своей тишиной и покоем), for the man’s voice (ибо голос человека), raised in ragtime song (поднявшийся в веселой песне; ragtime – регтайм /синкопированный танцевальный ритм/), still dominated the canyon with possession (все еще властно и одержимо разносился над каньоном: «возвышался над каньоном с одержимостью»; possession – владение, обладание; одержимость; to dominate – господствовать; властвовать; возвышаться, господствовать над чем-либо).

 He turned and flung a measuring glance at the sun poised above him in the azure of the cloudless sky. Then he went down the canyon, following the line of shovel-holes he had made in filling the pans. He crossed the stream below the pool and disappeared through the green screen. There was little opportunity for the spirit of the place to return with its quietude and repose, for the man’s voice, raised in ragtime song, still dominated the canyon with possession.

After a time (через некоторое время), with a greater clashing of steel-shod feet on rock (громко стуча подбитыми сталью башмаками по камням), he returned (он вернулся). The green screen was tremendously agitated (зеленая завеса была чрезвычайно колеблема = сильно колебалась; to agitate – волновать; трясти). It surged back and forth in the throes of a struggle (она колыхалась взад и вперед в приступе борьбы; throes – приступ; муки). There was a loud grating and clanging of metal (были /слышны/ громкий скрежет и лязг метала; to grate – скрипеть, скрежетать; to clang – лязгать, звенеть). The man’s voice leaped to a higher pitch (голос человека повысился до наивысшего уровня; to leap – подскакивать, резко меняться) and was sharp with imperativeness (и был повелительно резким: «был острым/резким от повелительности»). A large body plunged and panted (какое-то огромное тело пробиралось и храпело; to pant – тяжело дышать, пыхтеть). There was a snapping and ripping and rending (был /слышен/ треск и хруст; to snap – трещать; to rip – разрывать; to rend – раздирать; дробить, раскалывать), and amid a shower of falling leaves (и среди потока падающих листьев) a horse burst through the screen (лошадь пробилась/прорвалась через завесу). On its back was a pack (на ее спине был тюк), and from this trailed broken vines and torn creepers (и из него свешивались обрывки лозы и оторванные ползучие растения; to tear – рвать). The animal gazed with astonished eyes at the scene (животное осмотрело удивленными глазами вид/пейзаж) into which it had been precipitated (в котором оно оказалось: «в который она была ввергнута»; to precipitate – ввергать), then dropped its head to the grass and began contentedly to graze (затем опустило голову в траву и начало довольно есть; to graze – пастись). A second horse scrambled into view (наружу: «на вид» протиснулась вторая лошадь; to scramble – продираться, протискиваться; пробираться с трудом; карабкаться), slipping once on the mossy rocks (поскользнувшись разок на обомшелых камнях) and regaining equilibrium when its hoofs sank into the yielding surface of the meadow (и восстановив равновесие, когда ее копыта утонули в мягкой поверхности луга; yielding – мягкий, податливый; to yield – подаваться, поддаваться; пружинить, растягиваться). It was riderless (она была без всадника), though on its back was a high-horned Mexican saddle (хотя на ее спине было мексиканское седло с высокой лукой; horn – рог; передняя лука седла), scarred and discolored by long usage (исцарапанное и выцветшее от долгого употребления; scar – рубец, шрам; царапина).