Текст книги "Возвращение"

Глава 17

Мы любим артефакты за то, что они связывают нас с прошлым, позволяя, пусть и на мгновение, проникнуться духом древности. Владеть авторучкой Уинстона Черчилля – почти то же самое, что привести к себе в гостиную его самого. Шлем, который носил Андрей Сидоров, позволяет нам выбраться вместе с ним из люка, ступить на поверхность Европы и стать первым, кто увидел вблизи Сатурн. А прикосновение к чаше Христовой, если удастся ее найти, установит связь между нами и Христом.

Кирби Эдвард. Путешествие во времени (1407 г.)

Лунная база просуществовала почти тысячу лет, после чего ее закрыли. Ее больше не использовали для межпланетных путешествий, оставив в качестве памятника. Наверное, можно возразить, что она никогда не играла большой роли, но первое поднятие флагов над ней стало великим свершением. Сохранилось старое видео, которое, вероятно, смотрели во всем мире, – речи, разрезание ленточки, поднятые бокалы, медленно падающее конфетти.

Именно там проводились крупные торжества по случаю первых полетов к Марсу, Европе и Венере, прохода первого пилотируемого корабля через кольца Сатурна, успеха первой экспедиции к Меркурию, приславшей изображения его выжженной поверхности и огромного Солнца. Затем началось исследование внешних планет, а после долгожданного открытия технологии сверхсветовых полетов была отправлена первая пилотируемая межзвездная экспедиция к Альфе Центавра. Путь туда и обратно занял четырнадцать недель. Передатчика Корбетта еще не было, и о результатах экспедиции стало известно лишь после ее возвращения. К несчастью, никаких видеозаписей не сохранилось.

Через четыре года состоялось очередное торжество, когда радиопередача, отправленная командой «Центавра» с Альфы, была принята той же командой в Хантсвилле.

Похоже, на Лунной базе устраивали праздник по любому поводу. А на Земле улицы городов – Москвы, Иокогамы, Каира – заполнялись людьми и музыкой.

База пережила и глобальный экономический коллапс в двадцать пятом веке, и недолгий период возникновения диктатур во всем мире. В Соединенных Штатах сменилось четыре диктатора, после чего 11 июля 2517 года вспыхнула революция, во время которой повесили Марко Великолепного. Как только новость стала достоянием общественности, на Лунной базе запустили множество фейерверков, а некий Касс Маллен объявил, что огни на Лунной базе не погаснут, пока существуют США.

К несчастью, так оно и случилось.

В начале тридцать второго века наступил очередной глобальный экономический кризис. К тому времени содержание Лунной базы не требовало крупных расходов, но финансировавшие ее государства решили, что больше не могут себе этого позволить. Средства перестали выделять все страны, кроме России, Великобритании и Соединенных Штатов. Затем обстановка в мире ухудшилась еще больше, база подверглась атакам террористов. На Землю отослали все шесть первых лунных модулей и многие артефакты, в основном личные вещи – скафандр, который был на Ниле Армстронге во время первой высадки, блокнот Роджера Чейфи, копия мостика «Центавра», оригинальные эмблемы первых восьми межзвездных экспедиций, нарукавные нашивки астронавтов с «Аполлонов» и прочие предметы, принадлежавшие членам экипажей. Среди этих экспонатов были и фотографии кораблей, астронавтов, комет, марсианской базы – главная ценность снимков заключалась в том, что они в свое время украшали стены первоначальной Лунной базы.

Лунная база просуществовала еще сорок лет, пока не распались три государства, все еще выделявшие на нее деньги. Думая об этом, я лишний раз поняла, как хорошо жить в нынешние счастливые времена. Я считаю, что мы в долгу перед теми, кто продолжал держаться, несмотря на все превратности судьбы, теми, благодаря кому горели огни на Лунной базе – до тех пор, пока они не погасли на Земле.

В тот вечер Алекс позвонил Лучане Моретти и познакомил нас.

– Мы хотим узнать больше о том, что делал Гарнетт Бэйли, – сказал он, – и надеемся, что вы поможете нам.

Моретти явно удивилась, услышав фамилию Бэйли. Сгорбленная, со старческими морщинами на лице, она выглядела усталой.

– Давно никто не спрашивал меня о Гарнетте, – проговорила она неожиданно громким голосом, который контрастировал с ее хрупкой фигурой. – Что именно вас интересует?

Алекс рассказал о передатчике.

– Его родственники хотят знать, как устройство оказалось у него. Возможно, у вас есть соображения насчет того, где Бэйли мог его найти?

– Никаких, – ответила она. – Но я рада. Он заслужил этот последний в своей жизни успех.

Она сидела в кресле, с раскрытой книгой на коленях.

– Вы общались с ним в последние год или два, перед тем как он вернулся на Окраину?

– Иногда.

– И он никогда с вами об этом не говорил?

– Нет, – рассмеялась она. – Нет. Я бы точно запомнила. Вы уверены, что обратились по адресу?

– Да. – Алекс немного помолчал. – Как я понимаю, вы – известный музыкант?

– Вы мне слишком льстите, Алекс. Но не скрою, мне приятно это слышать. Я больше не занимаюсь этим профессионально, но не ушла на покой. Сейчас я веду музыкальную программу в школе.

Мы немного поговорили о концертах и симфониях, причем вопросы задавал в основном Алекс. Это была его стандартная методика – расположить к себе человека и поближе с ним познакомиться. Получалось неплохо.

Появился ее муж Род и присоединился к беседе, что стало для Алекса сигналом – пора привлечь к разговору и меня. В стеклянной витрине за спиной Моретти стоял незнакомый мне струнный инструмент.

– На нем она играла, когда победила в конкурсе на премию Кортеса, – с гордостью сказал Род. – Тогда я увидел ее впервые. На сцене «Галабриума».

– Там вы и познакомились? – спросила я.

– О да. – Род улыбнулся жене и получил ответную улыбку. – Я был в оркестре.

– Ладно, хватит об этом, – заметила Лучана и взглянула на Алекса. – Вы ведь хотели поговорить о Гарнетте?

– Да, – кивнул Алекс. – Как я понимаю, вы – советник фонда Саутвика?

– В некоторой степени. Должна сказать, дела у нас идут неплохо. Хотите сделать пожертвование?

– Я антиквар, Лучана. Вы всерьез предлагаете мне пожертвовать деньги прямому конкуренту?

– Возможно, другого шанса у вас не будет.

– Само собой, – ответил Алекс. – В конце концов, вы жертвуете свое время на мой нынешний проект.

Он дотронулся до коммуникатора.

– Нет, Алекс, в этом нет необходимости. Я просто…

– Хороший повод, – сказал он.

Она взглянула на свой коммуникатор, и глаза ее расширились.

– Весьма щедро с вашей стороны. Я договорюсь, чтобы вам периодически присылали отчеты по текущим проектам. – Она помолчала. – Но… вы ведь с Окраины?

– Совершенно верно.

– Что ж, тогда с отчетами, боюсь, ничего не выйдет. А теперь, если вы не против, удовлетворите мое любопытство и расскажите о передатчике Корбетта. Его и вправду нашли в доме Бэйли?

Алекс подробно изложил ей эту историю. Когда он закончил, Лучана недоверчиво посмотрела на него.

– Как я полагаю, – сказала она после долгой паузы, – это просто невозможно. Что-то не так. Но все это должно быть правдой, иначе вас тут не было бы. Не знаю, как такое могло случиться. Не представляю, где он раздобыл этот передатчик, почему не сказал ничего ни мне, ни Лоренсу. Вы ведь говорили с Лоренсом?

– Да.

– Что ж, вы меня порядком озадачили.

– Когда вы в последний раз видели Бэйли?

– Кажется, за несколько месяцев до его отъезда. Я думала, он вернется, но этого не случилось, а через пять или шесть лет я узнала, что он умер.

– Он не давал о себе знать после возвращения на Окраину?

– Нет, – ответила она. – И это странно. Я надеялась, что он будет поддерживать со мной связь, но он просто исчез.

– Вы не пытались с ним связаться?

– Послала несколько сообщений. Ничего особенного – «привет, как дела?». Не помню, ответил ли он. Кажется, нет.

– Где, по-вашему, он мог проводить время в последний год пребывания на Земле?

– Некоторое время он жил в Централии. Вы знаете про «Дом в прериях», Алекс?

– Хранилище, куда будто бы перевезли артефакты из Хантсвилла?

– Верно. Оно находилось в Гранд-Форксе, которого больше нет, хотя сам городок остался. Его теперь называют Юнион-Сити. Именно туда отправился Бэйли. Видимо, хотел понять, есть ли там что-нибудь достойное внимания.

– И?..

– Не знаю, чем все закончилось. Мне так и не удалось поговорить с ним об этом. Думаю, если бы он что-то нашел, то рассказал бы мне сам.

– Последний вопрос, Лучана: не знаете ли вы человека, способного пролить на все это хоть какой-то свет?

– Нет. Думаю, если кто-то и мог знать, это Лоренс. Но с ним вы уже говорили. И как я понимаю, он ничем не сумел вам помочь?

– Нет.

– Не представляю, кого еще можно назвать. Лоренс и Гарнетт были очень близки.

– Ясно. Спасибо.

– Вот еще один вариант, Алекс. – Она сверилась с блокнотом. – В Камберленде есть фирма по прокату лодок, «Круизы Эйсы». Гарнетт часто там бывал – любил нырять и спускаться к Музею космоса. Понимаете, о чем я?

– Да. Музей во Флориде.

– Да. «Эйсой» управляют брат и сестра. Гарнетт довольно тесно общался с ними. Возможно, они что-то знают. Гарантий нет, но это все, что я в состоянии предложить.

Глава 18

Ценность сокровища намного выше его стоимости по оценке банка. Но его нельзя разделить на части, не лишив его своей сущности. Стоит разбить его на фрагменты, и останутся только деньги.

Скиапарелли Клив. Автобиография (8645 г. н. э.)

Утром мы сели в поезд на магнитной подушке и отправились в Фарго – в Централию. Прибыв ранним вечером, мы взяли напрокат машину и поехали на север по равнине, бо́льшую часть которой занимали коттеджи, таунхаусы, розовые кусты и парки. Растительность была не столь пышной, как в других местах, но Централия славилась холодами. Я видела давние фотографии этих мест: трудно было поверить, что когда-то здесь простирались обширные, продуваемые ветрами прерии.

Мы провели в пути около получаса, когда пришло сообщение с Окраины. Межзвездная связь, разумеется, недешева, и, если кто-то хочет послать письмо в далекую звездную систему, он часто ищет тех, кто собирается сделать то же самое. Сообщения объединяются в пакет, стоимость делится на всех. Но сейчас пакета не было – отправителя явно не волновали расходы.

Сообщение прислал Леонард Калбертсон, адвокат «Семей „Капеллы“». Взглянув на письмо, Алекс тут же передал его мне.

«Алекс, – говорилось в нем, – надеюсь, Вам хватит ума остановить тех, кто хочет затеять смертельные игры с двигательным модулем „Капеллы“. Мы продолжаем мобилизацию сил в поддержку нашей инициативы. Мы пытались обращаться в суд, но вряд ли нам хватит времени, чтобы предотвратить катастрофу. Так или иначе, ученые чересчур уверены в себе. Они намерены подготовиться заранее – привести в суд детей и заявить, что бо́льшую часть своей жизни те не видели родителей, поэтому, если суд воспрепятствует их планам, некоторые встретят родителей лишь в возрасте тридцати-сорока лет.

Ваше мнение многое значит в нашей борьбе. Заявление, исходящее от Вас, необязательно станет решающим доводом, но будет иметь немалый вес. Если Вы можете хоть чем-то помочь, знайте: чем раньше Вас услышат, тем лучше.

Решать, однако, Вам. Рад, что Вы, по крайней мере, выслушали меня. Ответ оплачен. Еще раз спасибо за потраченное время».

Мы сидели на заднем сиденье машины, лавировавшей в плотном потоке. Алекс смотрел прямо перед собой. Дорога проходила в трех-четырех метрах над землей и была недоступна для пешеходов и животных.

Я никогда не считала Алекса нерешительным, но сейчас выбор явно был мучительным для него.

– Может, связаться с Джоном? – предложила я. – Вдруг у них случился прорыв и они гарантируют безопасность всем?

– Нет. – Он бросил хмурый взгляд на лобовое стекло, словно перед ним пролетело какое-то мрачное существо. – Если бы они чего-то добились, Джон известил бы нас.

Машина доставила нас в Юнион-Сити вскоре после захода солнца. Туристский центр был закрыт, но мы заранее выяснили, что «Дом в прериях» находился на теперешней северо-восточной окраине города, в нескольких кварталах от Ред-ривера.

Заселившись в отель, мы поехали на интересовавшее нас место. Участок теперь занимала заброшенная церковь, уличных фонарей поблизости не было. По одну сторону здания располагалась пустая парковка, по другую – продуктовый магазин. К входной двери вели полдюжины ступеней. Табличка, установленная неподалеку, извещала о том, что это территория баптистской церкви Доброго пастыря. Еще одна табличка сообщала, что церковь закрыта. Возле дорожки стоял каменный ангел со сложенными крыльями. Над колокольней возвышался большой крест. Траву вокруг церкви недавно подстригли; чуть поодаль виднелись несколько надгробий. В окнах домов горел свет, на верандах сидели люди, тишину нарушали лишь крики гонявшихся друг за другом ребятишек.

Мы вышли из машины. Церковь стояла тут уже давно, примерно сто лет. История этого места прослеживалась почти на тысячу лет. Обычно здесь стоял какой-нибудь храм, но иногда – частные дома, магазины, а в какой-то момент даже скобяная лавка.

Более ранняя информация почти отсутствовала. Не было даже уверенности в том, что именно здесь находился знаменитый «Дом в прериях», побывавший общественным центром, складом и форпостом ополчения. В Темные века он сгорел дотла – возможно, даже два раза. Изображений постройки не сохранилось.

Баптистскую церковь закрыли двадцать лет назад, когда город заявил свои права на территорию и безуспешно попытался сделать деньги на легенде об артефактах с «Аполлонов», открыв магазин сувениров «Аполлон». Бывший магазин, поблекший и заброшенный, все еще стоял рядом с церковью, но теперь здесь продавали продукты. Каменные стены храма были темно-серыми.

– Не много же мы тут выясним, – сказала я.

– Кто знает, Чейз, – глубоко вздохнул Алекс. В его взгляде читалось разочарование.

– Что? – спросила я.

– Тут пригодился бы сканер. Хочется посмотреть, что на нижних уровнях.

– Ты же не думаешь, что там могло что-то остаться?

– Все возможно. Хотя нет, маловероятно. Но я бы взглянул. Может, нашлось бы доказательство того, что артефакты действительно перевезли сюда.

Игравшие на улице дети остановились, глядя на нас, – и несколько взрослых на верандах тоже. Один из мужчин – невысокий, с венчиком седых волос на голове – встал, спустился по ступеням на тротуар и направился в нашу сторону. Уши его торчали в стороны, и, похоже, ему стоило лучше питаться. Проходя мимо нашей машины, он бросил на нее долгий взгляд.

– Привет, – сказал он. – Что вы тут делаете?

– Мы туристы, – ответил Алекс. – Похоже, церковь смотреть уже поздно. Не знаете, можно ли пробраться внутрь?

– И впрямь поздновато. Зачем вам туда?

– Нас интересует «Дом в прериях».

– Его давным-давно нет, мистер, – рассмеялся мужчина.

– Знаю. Но в свое время он был достопримечательностью. Хочу рассказать родным, что я побывал в здании, которое стоит на его месте.

– Почему бы вам не прийти утром?

– Мы сделали бы так, если мы могли. Хорошо бы прогуляться, немного поглядеть, что тут есть. Мы ничего не повредим.

– Ну, вряд ли вы что-то повредите. – Он посмотрел на церковь, потом на меня, потом снова на Алекса. – Кто вы такой, мистер?

– Меня зовут Алекс Бенедикт, а это Чейз Колпат. Есть тут кто-нибудь, кто…

– Я здешний смотритель. Моя фамилия – Эдмундс.

– Отлично. Мы занимаемся историческими исследованиями. Если пустите в здание, я с радостью заплачу вам столько, сколько нужно.

– Погодите несколько минут, – сказал он. – Сейчас вернусь.

Эдмундс вернулся с фонарем.

– Тут почти нечего смотреть, господин Бенедикт. – Он отпер ворота, затем двери церкви, и мы вошли внутрь. Эдмундс внес в помещение фонарь, мы увидели серые каменные стены и кафедру. Скамей уже не было. – Осторожнее, пол неровный.

Засветилось электронное табло на стене, и чей-то голос произнес:

– Добро пожаловать в храм Золотого века, где в Тревожные времена сберегались артефакты научной эпохи. Считается, что эти бесценные сокровища…

Эдмундс махнул рукой, и голос смолк.

– Одно время мы собирались устроить тут нечто вроде музея, но окружной совет решил, что это пустая трата денег. Вот это, – он показал на табло, – единственное, что у нас есть.

– Господин Эдмундс, – спросил Алекс, – что, по-вашему, случилось с артефактами? Они вообще здесь были?

– Сомневаться не приходится. Но с тех пор прошло несколько тысяч лет, господин Бенедикт. – Он развел руками. – Кто знает?

– Есть какие-нибудь легенды о том, что тут произошло? Или предположения?

– Конечно. Артефакты якобы перевезли в Виннипег. Есть и другая версия: их забрали на Луну.

Я знала, что Алекс не рассчитывал узнать от Эдмундса что-либо полезное, но в подобные моменты он склонен был вызывать собеседника на разговор, ведь никогда неизвестно, что ты можешь случайно услышать.

– Я слышал самые невообразимые истории, – продолжал смотритель. – Артефакты пропали, и никто не имеет понятия, что с ними стало.

– Кто-то считал, что их могли отправить на Луну?

– Ага. В свое время многие так думали. Правительство будто бы спрятало их там.

– Зачем правительству прятать артефакты? – спросила я.

– Кто знает? – пожал плечами Эдмундс. – Некоторые говорят, что ничего другого от правительства ждать не стоит.

– А вы как думаете?

– Насчет чего?

– Насчет того, удалось ли увезти артефакты невредимыми.

– Сомневаюсь, – рассмеялся он.

– Почему?

– В те времена творился настоящий ад. Все заботились о собственной шкуре, а не о кучке музейных экспонатов. Легенда, конечно, красивая, но трудно представить, что такое могло случиться. Я прошу прощения, ведь вы хотели услышать совсем другое. Истина в том, что люди повсюду сходили с ума. У них ничего не было, и они старались украсть все, что могли унести, а остальное сжигали. Ну как, все еще хотите посмотреть, что тут есть?

Мы последовали за Эдмундсом по центральному проходу, возле кафедры свернули налево и вышли в коридор через боковую дверь.

– Там, внизу, склад. Вернее, то, что от него осталось.

– И бо́льшая часть его завалена? – спросил Алекс.

– Верно. Никто не знает, кто это сделал и когда. Могли быть даже обрушения. Мы даже не знаем наверняка, был ли подвал частью «Дома в прериях». Вероятно, его соорудили позже. Но с официальной версией это согласуется плохо, и я не буду настаивать.

Смотритель открыл дверь, и мы увидели уходящую вниз лестницу. Он поставил ногу на верхнюю ступеньку и выжидающе посмотрел на нас:

– Хотите спуститься?

– Да, – ответил Алекс. – Если вы не против, хотелось бы осмотреться здесь.

Мы последовали за ним в громадное подвальное помещение. Повсюду стояли штабеля коробок и ящиков.

– Можно заглянуть? – спросил Алекс.

– Конечно.

Алекс показал на ящик, и Эдмундс поднял крышку. Мне показалось, что ящик набит заплесневевшими одеялами. В другом ящике оказалось то же самое, в третьем – трубы и металлические брусья. В пластиковой коробке лежали две Библии и несколько сборников псалмов.

– Это барахло хоть когда-нибудь перебирали?

– Уверен, преподобный Маккоули и его братия просмотрели тут все, прежде чем уйти. В любом случае Юнион-Сити приказал провести тут генеральную ревизию, когда возвратил себе здание – где-то в девятом году. Если они и нашли что-нибудь, то забрали себе.

Мы вернулись. Разговор зашел о том, что, по мнению некоторых, в Темные века артефакты могли оказаться в частных домах – на чердаках и в подвалах.

– Скажу так, – сказал Эдмундс, – городской совет был бы рад найти хоть один-два. Но это чистое безумие. Каждые несколько лет они обшаривают здесь все, желая убедиться, что ничего не упустили.

– А много тут было места? – спросил Алекс.

– Кто знает? У церкви – не так много.

Алекс показал смотрителю фотографию Бэйли на коммуникаторе:

– Господин Эдмундс, вам, случайно, незнаком этот человек?

– Нет. – Он покачал головой. – Вряд ли. Кто это?

– Гарнетт Бэйли. Он был одним из ваших…

– Ну да, – кивнул он. – Однажды я встречал его. Извините, это было давно, а у меня не слишком хорошая память на лица. Но я действительно его видел.

– Не помните, о чем вы говорили?

– Думаю, примерно о том же, о чем говорю с вами. Но это было давно. Лет двадцать назад.

– Вы знали тогда, кто он такой?

– Да. Поэтому я его и помню. Профессор из университета Бантвелла. Написал несколько книг. Я слышал пару его выступлений.

– В университете?

– Нет. Историческое общество наградило его какой-то премией, и он приехал сюда, чтобы получить ее. Потом появлялся еще несколько раз. Странный тип. Это мне запомнилось.

– Не помните, о чем он говорил?

– В общем-то, нет. Премию вручали на торжественном ужине, и его речь заняла всего несколько минут. По большей части, кажется, выражал благодарность разным людям. В других выступлениях, если правильно помню, он говорил об артефактах. Но все подробности улетучились из памяти.

Выйдя из церкви, мы угодили в объятия женщины-репортера, только что вошедшей в ворота.

– Господин Бенедикт? – сказала она. – Я Мадлен О’Рурк, из «Равнинного бродяги». – Она была ростом почти с Алекса, с зачесанными назад волосами цвета янтаря и зелеными глазами. – Могу я задать вам несколько вопросов?

Алекс был не из тех, кто теряет самообладание при виде красивой женщины, но эта, похоже, застигла его врасплох.

– Здравствуйте, Мадлен, – ответил он. – Я… гм… это Чейз Колпат. И… да, конечно. О чем?

– Вы настоящая знаменитость. Интересно, что привело вас в Юнион-Сити?

Она говорила с заметным акцентом, растягивая слова и иногда добавляя лишний слог.

– Полагаю, ответ вам уже известен, Мадлен. – Алекс слегка тянул время, размышляя, что сказать. – Нас интересовал «Дом в прериях». И история, связанная с артефактами Золотого века.

– Что ж, – ответила она, – думаю, вы оказались в нужном месте. – Она огляделась по сторонам. За нами наблюдали сидевшие у дверей домов люди. – Вы не против, если я буду записывать наш разговор?

– Да, пожалуйста.

– Спасибо. Как я понимаю, вы пытаетесь выяснить судьбу экспонатов, исчезнувших в Темные века?

– Мадлен, удивительно, что вы узнали о нашем присутствии здесь. Не объясните, каким образом?

– Ну, господин Бенедикт, сомневаюсь, что вы вообще можете путешествовать втайне от журналистов.

– Как правило, журналисты мало интересуются древностями. Но вы правы: мы действительно хотим выяснить, что случилось с артефактами. Удивляюсь, однако, что вам стало об этом известно.

Она снова улыбнулась:

– Что еще может делать здесь знаменитость такого масштаба?

– Ну… – скромно проговорил Алекс, – у нас есть множество поводов оказаться тут.

– Конечно. Например, ваша тетя Сьюзен живет в соседнем квартале. – На лице ее опять мелькнула улыбка. – Итак, есть ли у вас соображения насчет того, что могло с ними случиться? С артефактами.

– Пока что нет.

– Но вы все же надеетесь разгадать тайну возрастом в восемь тысяч лет?

– Мадлен, я был бы только рад, – рассмеялся Алекс.

– Есть ли зацепки?

– В общем-то, нет.

– Господин Бенедикт, каковы ваши планы? Вы рассчитываете найти то, чего не заметили остальные? Что именно?

– Вероятно, ничего. Но поискать всегда полезно.

– Вы уже решили, в каком направлении будете двигаться?

– Мадлен, если мы что-нибудь найдем, обязательно дам вам знать.

Разговор продолжался в том же духе еще несколько минут. Алекс не стал упоминать о Бэйли. Я подозревала, что Мадлен знает о нем, но, так или иначе, она тоже не назвала его имени. Наконец она поблагодарила Алекса и ушла.

Мы вышли за церковные ворота и вернулись в машину.

– Все в порядке? – спросила я.

– Все отлично. – Он глубоко вздохнул.

– Та еще штучка.

– Вполне себе, – улыбнулся Алекс. – Но с тобой не сравнить.