Текст книги "Полярис"

Джек Макдевит
Полярис

© К. Плешков, перевод, 2014

© ООО Издательская Группа „Азбука-Аттикус“, 2014

Издательство АЗБУКА

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Бобу Карсону, лучшему в мире преподавателю истории

Благодарности

Я крайне признателен Дэвиду Де Граффу из Университета Альфреда и Уолтеру Керли за техническую помощь, Кристоферу Шеллингу за терпение и Ральфу Вичинанце за многолетнюю поддержку; Атене Андреадис, чья захватывающая книга «В поисках новой жизни» («Три риверс пресс», 1998) немало мне помогла, и Майклу Шара, чья великолепная статья «Когда сталкиваются звезды» («Сайентифик Американ», ноябрь 2002) вдохновила меня на замысел этого романа; Джинджер Бьюканан за редакторскую работу; Джулии Э. Чернеде и Морин Макдевит, помогавшим мне при создании ранних версий рукописи; а также Саре и Бобу Швагер за понимание.

Пролог

I

Дельта Карпис больше ничем не напоминала солнце. Всего несколько дней назад, когда они прибыли сюда, это была обычная звезда класса G, мирно и безмятежно парившая в глубинах космоса вместе со своим планетным семейством, как делала это уже шесть миллиардов лет. Теперь же она походила на бесформенный мешок, который тащит в ночи чья-то невидимая рука. Из горловины мешка, будто под чудовищным давлением, извергался поток светящегося газа длиной в миллионы километров, соединяя ран звезду со светящейся точкой.

Чек Боланд долго смотрел на эту точку, восхищаясь тем, что она – крошечная, почти невидимая – обладает разрушительной силой, способной буквально искорежить целое солнце.

«Вы еще ничего не видели, – говорили астрономы с других кораблей. – Это даже не началось».

– Девять часов до начала шоу, Марти, – объявил Боланд, повернувшись к Класснеру.

Класснер сидел в своем любимом серо-зеленом кресле с откидным столиком; его невидящий взгляд был устремлен в переборку. Наконец он моргнул и посмотрел на Боланда.

– Да, – сказал он и тут же добавил: – Что за шоу?

– Столкновение.

На лице Класснера, как часто бывало в последнее время, появилось озадаченное выражение.

– Мы собираемся во что-то врезаться?

– Нет. В Дельту К собирается врезаться карлик.

– Да, – кивнул Класснер. – Потрясающе! Рад, что мы сюда прилетели.

В телескопы было видно, что на самом деле точка – это тускло-красный диск, окруженный кольцом светящегося газа. Белый карлик, обнаженное ядро сколлапсировавшей звезды. Оторванные от ядер электроны сжались в плотную массу, до превращения которой в черную дыру оставался лишь шаг. Год назад она вошла в эту систему, разрушая планеты и спутники, а теперь превратилась в клинок, нацеленный прямо в сердце Дельты Карпис.

Прошлым вечером разум Класснера был ясен, и они говорили о том, что человеку свойственно относиться к неодушевленным предметам как к личностям: люди испытывают преданность кораблю или считают, будто родной дом встречает их с распростертыми объятиями. Теперь же они с грустью наблюдают за агонией звезды, как за кончиной живого существа, более или менее осознающего, что с ним происходит.

Участвовавшая в беседе Нэнси Уайт – популяризатор науки, создатель нескольких шоу с миллионной аудиторией – заметила, что все это чушь: она не намерена предаваться подобным фантазиям, когда на третьей планете, с ее живыми океанами, обширными лесами и крупными животными, происходит настоящая катастрофа. Планете дали мрачное название: «Обреченная». До сих пор суматоха, вызванная появлением незваного гостя, ее почти не касалась. Правда, ее орбита стала эксцентричной, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что должно было случиться с планетой и ее биосферой. Все знали, что в ближайшие несколько часов океаны Обреченной испарятся, а от атмосферы не останется и следа.

Так же больно было наблюдать, несмотря на различный масштаб этих событий, и за приближающимся концом Мартина Класснера. Он доказал, что параллельные вселенные действительно существуют, подтвердив тем самым многотысячелетние измышления на этот счет. То был прорыв, который все считали неосуществимым. Выяснилось, что параллельные вселенные есть; Класснер предсказал, что когда-нибудь в них можно будет попасть. Теперь они назывались Вселенными Класснера.

В прошлом году он стал жертвой синдрома Бентвуда, вызывавшего периодические галлюцинации и потерю памяти. Длинные худые руки Класснера постоянно дрожали. Болезнь была смертельной, и многие сомневались, что он доживет до конца года. Медики работали над лекарством, и его появления ожидали в скором будущем. Но Уоррен Мендоса, один из двух врачей на борту, утверждал, что уже слишком поздно, если только не помогут исследования Даннингера.

– Кейдж, – обратился Класснер к искину, – какова сейчас его скорость?

Имелся в виду белый карлик.

– Слегка возросла, Мартин: до шестисот двадцати километров. Напоследок увеличится еще на четыре процента.

Они только что пообедали. Столкновение должно было произойти в 4.14 по корабельному времени.

– Никогда не ожидал, – сказал Класснер, устремив серые водянистые глаза на Боланда, – что увижу нечто подобное.

Он вновь вернулся к реальности. Удивительно было наблюдать, как он уходит в себя и возвращается.

– Никто из нас не ожидал, Марти. – Вероятность подобного события в пределах разведанной части космоса оценивалась как один раз в полмиллиарда лет. И вот оно случилось. Просто не верилось. – Господь весьма милостив к нам.

Отчетливо слышалось дыхание Класснера – тяжелое, шумное, хриплое.

– И все-таки жаль, – заметил он, – что это не столкновение двух настоящих звезд.

– Белый карлик – настоящая звезда.

– Нет, не так. Всего лишь выжженная оболочка.

Синдром Бентвуда, помимо прочего, влиял на умственные способности. Когда-то о выдающемся интеллекте Класснера можно было судить по его глазам: с одного взгляда было понятно, насколько блестящ этот человек. Теперь же порой казалось, будто внутри его работает автопилот, а человек отошел от штурвала. Нет, взгляд его не стал совсем пустым, но в нем лишь изредка вспыхивали искорки прежнего гения. Класснер и сам знал, кем он был в свое время. А теперь – всего лишь выжженная оболочка…

– Жаль, что нельзя подлететь ближе, – сказал Боланд. Связь с мостиком была включена, и слова его предназначались для Мадлен Инглиш, пилота.

– Что до меня, – послышался ее четкий холодный голос, – я считаю, что мы и так подошли слишком близко.

Список пассажиров «Поляриса», состоящий из шести знаменитостей, не произвел на нее никакого впечатления.

«Страж» находился где-то над северным полюсом Дельты К, «Ренсилер» – на дальней стороне карлика. Множество исследователей на обоих кораблях собирали, измеряли, суммировали и фиксировали данные, которые предстояло анализировать специалистам в течение нескольких лет. Главная цель экспедиции заключалась в том, чтобы наконец измерить естественную пространственно-временную кривую.

По мере того как нарастало напряжение, переговоры между кораблями становились все оживленнее: «Когда-нибудь видел такое? Мне кажется, я шел к этому всю жизнь! Взгляни на этого сукина сына. Кэл, что у тебя с ускорением?» Но в последние часы разговоры смолкли. В каналах связи воцарилась тишина, и даже тем, кто летел вместе с Боландом, было почти нечего сказать.

После обеда все разошлись по каютам – поработать, почитать или как-нибудь еще скоротать оставшееся время. Но стадный инстинкт возобладал, и пассажиры один за другим вернулись обратно. Вечно задумчивый Мендоса, в белых брюках и пуловере, был всецело поглощен небесной драмой. Нэнси Уайт что-то записывала в блокнот, переговариваясь с Томом Даннингером, коллегой Мендосы. Оба были микробиологами, и в своей области Даннингер пользовался исключительно высокой репутацией. Остаток карьеры он посвятил поискам способа предотвратить процесс старения. А Гарт Уркварт был одним из семи членов Совета объединенных государств в течение двух сроков.

Дельта Карпис на экранах подвергалась все более тяжким мучениям. Звездный мешок вытягивался все сильнее.

– Кто бы мог поверить, – заметил Мендоса, – что они могут вот так менять форму, не взрываясь?

– Еще немного, и все, – сказала Уайт.

Шли часы, но разговоры не прекращались.

«Какова же ее масса? Мне только кажется или звезда меняет цвет? Кольцо вокруг карлика становится ярче…»

Незадолго до полуночи они устроили фуршет – бродили вокруг стола, пробовали фрукты и сыр. Даннингер откупорил бутылку вина, и Мендоса предложил тост за умирающего гиганта.

– Никто не замечал эту звезду шесть миллиардов лет, – сказал он. – И все это время она ждала нас.

В отличие от ученых на «Страже» и «Ренсилере» они были лишь сторонними наблюдателями. Никто не вел работы, не делал измерений или записей. Они просто наслаждались зрелищем – демонстрацией фрагментов передач со всех трех кораблей и десятков зондов и спутников. От них ничего не требовалось – только сидеть и смотреть. Космическая разведка и научное сообщество выражали благодарность каждому за его участие.

«Полярис» не строился как исследовательский корабль. Это было вспомогательное пассажирское судно, роскошное по спартанским понятиям разведки. Оно предназначалось для перевозки важных персон, на которых директор хотел произвести впечатление. Обычно речь шла о политиках, но сейчас обстоятельства были иными.

Дельту Карпис и белого карлика на настенном экране можно было разглядеть куда лучше, чем невооруженным глазом. Но Боланд, психиатр по специальности, заметил, что все предпочли расположиться у иллюминаторов, словно лишь это обеспечивало эффект присутствия.

На поверхности звезды периодически происходили гигантские взрывы, и в космический мрак выбрасывались облака пылающего газа. От карлика оторвалась белая полоса.

– Выглядит так, будто от него отвалился кусок, – сказал Уркварт.

– Не может быть, – возразил Класснер. – От нейтронной звезды ничто не отваливается и не улетает в пространство. Это просто газ.

Боланд был самым младшим из пассажиров – черноволосый мужчина лет сорока, уверенный в себе, с приятной внешностью, неизменно привлекавшей внимание женщин. В начале своей карьеры он занимался стиранием памяти и переделкой личности опасных преступников: те превращались в довольных жизнью или, по крайней мере, законопослушных граждан. Но больше всего он был известен как автор трудов по нейрологии и создатель модели Боланда: считалось, что она наилучшим образом объясняет работу человеческого мозга.

Оставшиеся планеты Дельты К безмятежно двигались по своим орбитам, словно все шло как обычно. Исключением была одна, самая близкая к газовому гиганту, – тот буквально парил в верхних слоях ее атмосферы. Планета называлась попросту Дельта Карпис I. Теперь она перестала существовать, поглощенная яркой вспышкой. Все случилось у них на глазах – планета нырнула под звезду, а по другую сторону Дельты К появились лишь несколько ее спутников.

Год назад, когда пришел карлик, система Дельты К состояла из пяти газовых гигантов, шести землеподобных планет и нескольких сотен спутников. Самая внешняя из планет все еще оставалась на месте – голубой кристалл, сверкающие серебристые кольца и всего три спутника. Боланд подумал, что он никогда не видел столь прекрасного небесного тела.

Обреченную катастрофа тоже пока почти не затронула: океаны были все такими же безмятежными, а небо – спокойным, если не считать урагана в одном из южных морей. Жизнь на планете только зародилась, но ей не суждено было развиться. Большинство других планет, совлеченных с орбит, уже летели в никуда. Четвертая планета Дельты Карпис была двойной – два землеподобных мира с замерзшей атмосферой. Их оторвало друг от друга, и они разлетелись почти в диаметрально противоположных направлениях.

Карлик был меньше Окраины и даже Земли, но по массе превосходил Дельту К. Боланд знал, что если он вдруг окажется на поверхности карлика, то будет весить миллиарды тонн.

В два часа пятьдесят четыре минуты карлик вместе со своим сверкающим кольцом соскользнул в хаос и исчез. Как заявил Уркварт, остальные могут говорить что угодно, но, по его мнению, пламя непременно поглотит такой небольшой объект. Том Даннингер заметил, что на месте звезды вполне могло быть солнце, согревающее один из миров Конфедерации.

– Хорошо отрезвляет, – сказал он. – Сознаешь, что никто не может чувствовать себя в безопасности.

Интересно, подумал Боланд, на что он намекает?

Звезда содрогнулась от мощных взрывов. Искин доложил, что температура на ее поверхности быстро растет. Желто-оранжевый цвет сменялся белым. Обреченную охватили лесные пожары, над океанами поднялись чудовищные облака пара. Внезапно картинка исчезла.

– Источник потерян, – сказал искин.

Пятую планету Дельты Карпис неумолимо влекло к звезде. Обычно ее покрывали льды, а атмосфера пребывала в зачаточном состоянии. Но лед растаял, и небо затянули густые серые тучи. Столкнулись два спутника, вращавшиеся вокруг газового гиганта – Дельты К VII. Их коричнево-золотистые, цвета заката, кольца замерцали и начали распадаться на части.

По связи донесся голос Мэдди:

– На «Ренсилере» говорят, что в ближайший час звезда выделит столько же энергии, сколько за последние сто миллионов лет.

«Страж» сообщил, что получает больше излучения, чем рассчитывал, и поэтому отходит. Разговор его капитана с Мадлен вследствие ошибки услышали пассажиры. Капитан советовал ей быть осторожнее: «Слишком уж плохая там погода».

Мадлен Инглиш осталась на мостике. Обычно она сразу же присоединялась к пассажирам в кают-компании, если позволяли обстоятельства, но сейчас ей следовало оставаться в пилотском кресле. Мэдди, голубоглазую пышноволосую блондинку, вполне можно было назвать красивой, но в ней отсутствовала женская мягкость и весь вид ее говорил, что она лишена каких-либо слабостей.

Мендоса спросил, не слишком ли близко они подошли.

– Мы на безопасном расстоянии, – ответила Мэдди. – Волноваться не из-за чего. При первых же признаках опасности мы смоемся.

Карлик, исчезнувший в огненном аду, появился снова через час и восемь минут. По словам специалистов с других кораблей, он прошел звезду насквозь – проплыл сквозь нее, словно камень сквозь туман, увлекая силой своего чудовищного притяжения поток света от умирающей звезды. А затем титанический взрыв заслонил все.

– Закрываю иллюминаторы, – сказала Мэдди. – Придется вам удовлетвориться передачей. Не хочется, чтобы кто-нибудь ослеп, если звезда взорвется раньше времени.

Дремали и Даннингер, и даже Мендоса. Нэнси Уайт страшно устала, несмотря на все попытки отдохнуть в течение дня, – давал о себе знать суточный биоритм, и к тому же корабельное время по случайности совпадало с андикварским, так что сейчас действительно было около четырех утра. Чтобы не заснуть, она приняла некий препарат – Боланд не знал, какой именно, но симптомы были налицо.

Резкий рывок двигателей корабля застиг Боланда врасплох. В дверь заглянула Мадлен, сообщив, что снаружи становится жарковато и она собирается отойти на более безопасное расстояние.

– Всем пристегнуться! – велела она.

Вместе они пристегнули Мендосу и Даннингера – те не проснулись, – а затем Боланд пристегнулся сам. Удивительно, карлик, казалось, даже не думал замедляться и продолжал волочить за собой потроха звезды. Боланд представил себе гигантскую космическую тянучку.

Главный специалист по звездным столкновениям, летевший на «Страже», предсказывал, что звезда в конце концов коллапсирует и окончательно разрушится, когда разнообразные силы, порожденные карликом, окажут воздействие на ее внешние слои. Масса Дельты Карпис превышала массу их родного солнца примерно на четверть, а солнца Земли – на треть.

Мэдди передала сообщение одного из специалистов с «Ренсилера»: «Это может случиться в любую минуту».

Они разбудили Мендосу и Даннингера.

– Начинается, – сказал Класснер. – Первым делом вы увидите общий коллапс.

Мгновение спустя с ним произошла обычная перемена: на лице появилось озадаченное выражение, веки опустились. Через несколько минут Класснер заснул.

Сперва они увидели яркую белую вспышку, затмившую все изображения на мониторах. Кто-то судорожно вздохнул, но никто не произнес ни слова. Сидевший рядом с Класснером Мендоса посмотрел на Боланда, и взгляды их встретились. Боланд хорошо знал Мендосу. Они давно дружили, но сейчас почувствовали, что их связывает нечто большее – словно товарищей по оружию, стоящих на темном берегу.

Прыжок завершился за орбитой пятой планеты, в заранее намеченной точке, где к ним присоединились другие корабли. Во время прыжка Класснер проснулся, и известие о том, что все закончилось, повергло его в отчаяние.

– Ты все проспал, Марти, – сказал Мендоса. – Мы пытались тебя разбудить, но ты был в полной отключке.

– Ничего страшного, – утешила его Уайт. – У тебя еще будет шанс.

Для наблюдателя в этом секторе пространства взрыв еще не произошел – до него оставалось сорок минут. У исследователей появилась возможность подготовиться и дождаться, когда уникальное событие повторится вновь. Смирившись с разочарованием, Класснер заметил, что его дочь вряд ли сильно удивится, когда он расскажет ей о случившемся. Боланд понял, что детей у Класснера нет.

С этого расстояния Дельта Карпис раньше выглядела бы относительно небольшим диском. Но теперь диск исчез, превратившись в грушевидное желтое пятно.

Нэнси Уайт записывала свои впечатления в электронный блокнот, словно хотела когда-нибудь их опубликовать. Она добилась известности благодаря телешоу, которые сама создала и вела, – «Беседы у камина с Нэнси Уайт», где участники и ведущая дискутировали о науке и философии, и «Вне времени», где за круглым столом еженедельно обсуждались актуальные проблемы в компании смоделированных исторических персонажей, от Хаммурапи до Адриана Каттера и Майры Килдэйр. Шоу не пользовались особой популярностью, но, как любили говорить продюсеры, нравились тем, кто имел вес в обществе.

Уркварт о чем-то тихо разговаривал с Мендосой. Даннингер сидел над раскрытой книгой, но мысли его витали где-то далеко.

В положенное время все повторилось – разве что на таком расстоянии глаза болели меньше. Груша выгнулась, свет в иллюминаторах несколько раз ярко моргнул и сменился зловещим красным сиянием.

Казалось странным, что одно и то же событие можно пережить дважды, но сверхсветовые скорости позволяли путешествовать во времени. Через два часа Дельта Карпис исчезла, свет в ее системе угас. Осталось лишь облако светящегося газа и ярко-золотистое кольцо вокруг карлика. Все смотрели вслед нейтронной звезде, безмолвно продолжавшей свой путь.

II

Рондель (Рондо) Карпик был начальником поста связи на станции Индиго, у внешних границ Конфедерации, – должность более или менее номинальная, поскольку на посту он обычно был один. Другие люди появлялись лишь во время крупных операций, но экспедиция к Дельте К больше не относилась к ним. Датчики в стратегических пунктах были уже установлены, данные с трех кораблей переданы и сохранены. Специалисты на станции выразили свое восхищение тем, как ученые справились с поставленной перед ними задачей, но предупреждали: лишь через несколько месяцев станет ясно, что же все-таки удалось узнать. Летевший на «Страже» журналист передавал информацию коллегам на станции, а те сочиняли истории, одна красочнее другой, и в конце концов Рондо почувствовал, что его тошнит. Но вот объявили о возвращении флотилии домой, ученые и журналисты пошли пить гумпо к Каппи, и больше он их не видел.

Данные еще поступали, но всеобщее возбуждение явно прошло. Что ж, нужно признать: он никогда еще не наблюдал взрыва звезды – по крайней мере, вблизи.

– Индиго, мы готовы к прыжку. – С экрана в центре зала на него таращился Билл Траск, капитан «Ренсилера». С точки зрения Рондо, то был самый большой козел из всех капитанов, посещавших Индиго. У Траска не было времени на всякую деревенщину, и он прямо говорил каждому, чего тот стоит. Рослый, мускулистый, седоволосый, с низким скрипучим голосом, он внушал страх всем – как минимум, всем связистам. – Прибываем вовремя. Готовьтесь к встрече.

Сообщение было отправлено пятнадцать часов назад. Траск отключился, и изображение исчезло. Рондо вышел на связь, включив только звук.

– Принято, «Ренсилер», – сказал он. – Будем вас высматривать.

Все три корабля, летевшие к Окраине, должны были сделать остановку здесь. Индиго, цилиндрическая планета, вращалась по орбите вокруг Радости Фермера, которая была заселена меньше тридцати лет назад, но уже насчитывала семнадцать миллионов жителей. На Индиго их было почти на полмиллиона больше.

Последние несколько дней оказались поистине историческими, но Рондо не испытывал особого волнения. Его предложили сделать начальником департамента, и сейчас он думал только о повышении. Такие события, как это, таили в себе риск: Рондо мог оказаться в безвыходном положении. Сделаешь все как надо, и никто ничего не заметит, но стоит где-то напортачить, сболтнуть что-нибудь журналисту – и прощай, детка. Поэтому он старался вести себя как подобает профессионалу, чтобы у специалистов не возникло никаких претензий. Следовало вовремя принимать гиперсветовые передачи, обнародовать их содержание и передавать дальше на Окраину. Впрочем, это было не так уж и сложно: поручить искину разобраться с деталями, быть любезным со всеми и всегда оказываться рядом при возникновении проблем.

Как только сигнальные огни «Ренсилера» стали синими, Рондо сообщил диспетчерам, что корабль совершил прыжок, и назвал расчетное время прибытия.

Через десять минут появился капитан «Стража» Эдди Корби, тихий молодой парень, который на первый взгляд казался чересчур робким для пилота космического корабля. Однако его почти всегда видели в обществе симпатичной женщины, а иногда – сразу двух или трех.

– Индиго, – сказал он, – мы стартуем через четыре минуты. Надеюсь, вам удалось посмотреть шоу. Дельта К в буквальном смысле слова взорвалась. Пассажиры, похоже, в полном восторге. Увидимся через пару недель. «Страж» – конец связи.

Следующей была Мэдди.

– Летим домой, Рондо, – сказала она. – Стартуем в ближайшее время.

На его рабочем экране Мэдди, озаренная светом умирающей звезды, выглядела сверхъестественным существом на фоне гигантского пожара. Малышка просто класс, подумал он. Но что-то в ней подсказывало: трогать ее не стоит.

– «Полярис» – конец связи, – закончила Мэдди.

Рондо отхлебнул еще гумпо – экстракта из растений, росших на планете, над которой он сейчас находился. Он давно пристрастился к этому напитку с почти лимонным, только более острым, вкусом: гумпо вызывал ощущение тепла и благоденствия.

Сигнальные огни «Стража» стали синими. Полетели.

Он передал информацию диспетчерам – это мало их заботило, но таковы были правила. Проверив вахтенный журнал, он внес в него запись насчет «Стража» и стал ждать, когда сменится цвет огней «Поляриса».

Когда корабль находился в линейном пространстве, огни были белыми, а во время прыжка – синими. Но через двадцать минут после того, как Мэдди сообщила о готовности к старту, они все еще оставались белыми.

Непорядок.

– Джек, – обратился Рондо к искину, – запусти бортовую систему диагностики. Убедимся, что проблема не у нас.

Системы начали перешептываться друг с другом. Заморгали огни, становясь желтыми, зелеными и снова белыми.

– Проблем в системе не обнаружено, Рондо, – сообщил Джек.

Черт! Рондо не любил всяких сложностей. Он подождал еще десять минут, но огни никак не желали менять цвет.

Рондо терпеть не мог проблем: хлопот много, а потом оказывается, что кто-то попросту заснул или забыл переключить тумблер.

– Запланированный прыжок «Поляриса» откладывается на двадцать пять минут, – с неохотой сообщил он в диспетчерскую. – Причины неизвестны.

Несколько минут спустя появился начальник Рондо, Чарли Уэзерел, а за ним – один из техников, узнавший о происшествии. Техник проверил систему и сообщил, что проблема на другой стороне. Через сорок пять минут прибыли первые журналисты: «Как мы слышали, что-то случилось, а что именно?»

Рондо молчал, и объясняться пришлось Чарли.

– Такое бывает, – сказал он. – Отказ связи.

«Ну да, конечно», – подумал Рондо, пытаясь понять, почему Мэдди ничего не сообщила, если ей не удалось совершить прыжок.

– Канал поврежден, – услужливо продолжал Чарли, всем своим видом показывая Рондо, что журналистам не надо говорить ничего пугающего. И вообще никому не надо.

– Значит, вы считаете, что им ничего не угрожает? – спросила темнокожая женщина по имени Шалия Как-ее-там. Она уже несколько недель пребывала в дурном настроении из-за того, что ее не включили в состав экспедиции.

– Черт побери, Шалия, – ответил Чарли, – пока что нам остается лишь ждать новой информации. Но беспокоиться действительно не из-за чего.

Проводив журналистов в конференц-зал, он попросил кого-то побыть и поговорить с ними, чем-то их занять, пообещав, что сообщит о поступлении известий с «Поляриса».

Чарли, низенький толстячок, был вспыльчив и легко выходил из себя, когда чья-нибудь ошибка угрожала его благополучию. Он явно считал, что виной всему Мэдди, и уже злился на нее. «Лучше уж на нее, – подумал Рондо, – чем на меня». Вернувшись в центр связи, они воспроизвели передачу с «Поляриса»: звук без изображения.

«Летим домой, Рондо. Стартуем в ближайшее время. „Полярис“ – конец связи».

– Это мало о чем говорит, – заметил Чарли. – Что значит «в ближайшее время»?

– Уж точно не через час.

– Ладно, посоветуюсь с руководством. Жди.

Десять минут спустя он вернулся с главным диспетчером станции. К тому времени уже собралась толпа, включая журналистов. Диспетчер пообещал сделать заявление для прессы, как только появятся новости, и заверил всех, что речь идет лишь о технической неполадке.

Они еще несколько раз прослушали слова Мэдди. Главный диспетчер, по его собственному признанию, не имел никакого понятия о том, что могло произойти. Он спросил Чарли, не случалось ли подобного раньше. Оказалось, что нет.

– Подождем еще час, – сказал диспетчер. – Если ничего не изменится, – он взглянул на часы, – до пяти, пошлем туда кого-нибудь. Можно развернуть один из двух других кораблей?

Чарли взглянул на дисплей и покачал головой.

– Нет, – ответил он. – Ни у того ни у другого не хватит топлива для разворота.

– Кто еще там есть?

– Рядом – никого.

– Понятно. А не очень рядом?

Рондо постучал по экрану, показывая боссу светящуюся точку.

– Кажется, это Мигель, – сказал Чарли.

Мигель Альварес, капитан «Рикарда Пероновского», доставлял товары на Макумбу и проводил испытания искинов.

– За сколько времени он доберется туда?

Рондо быстро сделал прикидку под неусыпным взглядом Чарли:

– Четыре дня на то, чтобы, он переориентировался и смог совершить прыжок. Прибавим время на прохождение запроса и на маневры возле Дельты К. Неделя, не меньше.

– Ладно. Если до пяти ничего не выяснится, скажи ему, чтобы он летел на поиски «Поляриса». И пусть поторопится. – Главный диспетчер покачал головой. – Хреново. Что бы мы ни сделали, кому-то это точно не понравится. Как зовут того капитана, Чарли?

– Мигель.

– Нет, на «Полярисе».

– Мэдди. Мадлен Инглиш.

– С ней случались проблемы?

– Насколько я знаю, нет. – Чарли посмотрел на Рондо, и тот покачал головой. – Нет. Ни разу.

– Что ж, когда все закончится, пусть придумает себе достойное оправдание, или нам придется лишить ее лицензии.

Облегченно вздохнув, Рондо сдал смену, покинул центр связи и направился к себе в каюту. Приняв душ и переодевшись, он спустился в «Золотой нетопырь», где, как обычно, поужинал с друзьями. Он начал было рассказывать о случившемся, но выяснилось, что слухи уже разошлись.

Он доедал жареного цыпленка, когда появилась Талия Корбетт, специалист по искинам, и сообщила, что о «Полярисе» по-прежнему ничего не слышно. С «Пероновским» уже связались, и Мигель спешит на помощь.

Многие говорили, что причиной всему наверняка стал серьезный отказ связи – только этим можно было объяснить случившееся. И еще катастрофой. А тот, кто в подобной ситуации заводил речь о катастрофе, привлекал к себе всеобщее внимание.

Рондо уже полгода с лишним пытался затащить Талию к себе в постель и этим вечером наконец добился успеха. Позже он пришел к выводу, что в каком-то смысле история с «Полярисом» помогла ему – не было бы счастья, да несчастье помогло. Тем временем сигнальные огни «Поляриса» оставались белыми.