Текст книги "Легион времени"

Глава 3
Ключи от Гирончи

Жизнь его была сумеречным коридором, а настоящее – лампадой, которую он несет. Деннис Лэннинг никогда не забывал об этом образе, примененном Летони. Он тщился отыскать ее снова, за темным поворотом. Но тянулись коридоры лет, и судьба не дарила ему желанной встречи.

Не мог Деннис забыть и Сорэйнью. Несмотря на отвращение, вызываемое в нем исходящим от нее злом, несмотря на предостережение Летони, временами он обнаруживал, что мечтает о королеве воинов в сиянии малиново-алой кольчуги. И невольно преклонялся перед таинственной колыбелью опасности Гирончи с пылкостью, граничащей с благоговением.

Зал, по которому он шел, был коридором войны. Старая ненависть к любой несправедливости всегда заставляла его восставать против права сильнейшего. Военный корреспондент, летный инструктор, пилот, военный адвокат, он брался за безнадежные дела на всех четырех континентах.

Когда другое оружие не действовало, он сражался при помощи слов. Однажды, ожидая, пока доктора из Вены излечат его пищеварительный тракт от засевшей в нем африканской амебы, он написал утопический роман под название «Дорога к рассвету», в котором обрисовал мир, как он должен выглядеть.

И опять же, в военной тюрьме диктатора, чьи военные приготовления он разоблачил, Деннис написал историческую автобиографию в распространенном среди журналистов стиле, и в ней попытался рассказать: мир находится на грани конфликта между демократической цивилизацией и деспотическим абсолютизмом.

На протяжении всех этих лет он не получал даже весточки от Летони. Но однажды на поле военный действий народной армии Эфиопии он проснулся в своей палатке, услышав тихий голос, проникающий в сознание:

– Денни, вставай и выходи из палатки.

Он поспешно оделся и вышел на равнину, овеваемую колючими ветрами заката. Пару минут спустя в палатку попала итальянская бомба.

Однажды появилась и Сорэйнья.

Это случилось в Мадриде, на следующий год. Он отправился туда, чтобы присоединиться к обороняющимся лоялистам. Деннис сидел один за маленьким столиком в номере отеля, чистил и собирал автомат. Вдруг по телу прошла дрожь, он решил было, что начинается давно забытый приступ малярии, от которой он страдал в Чако и во время Войны в джунглях. Деннис поднял глаза, и увидел рядом легкую золотую раковину, зависшую над полом.

Сорэйнья, все в той же блестящей малиново-алой кольчуге, выглядящая так, будто они расстались пять минут назад и не было этих девяти лет, возлежала на шелковых покрывалах. Обнаженная рука откинула золото волос с лица, зеленые глаза улыбались язвительно и дерзко.

– Ну что ж, Денни Лэннинг, твоя призрачная подруга из Джонбара хорошо позаботилась о тебе все эти годы, – ее голос звучал хрипловато, она словно нарочно растягивала слова, изучая его реакцию. – Но принесла ли она тебе счастье?

Лэннинг словно врос в кресло. Он залился краской, нервно сглотнул. От ее белозубой улыбки перехватило дыхание.

– Я все еще правительница Гирончи, – голос королевы воинов был словно пьянящий нектар. – И ключи судьбы по-прежнему в наших руках, нам остается лишь повернуть их в замке.

И ее тонкий белоснежный палец с кроваво-алым ногтем указал на шелковую подушку рядом с ней.

– Я пришла снова, Денни, чтобы забрать тебя с собой на трон Гирончи. Я дали тебе половину империи, а также себя и все остальное. Как тебе такое, Денни?

Лэннинг пытался перевести дух.

– Не забывай, Сорэйнья, я видел акулу, – наконец, вымолвил он.

Женщина запрокинула голову, и золото ее волос водопадом обрушилось на шелковое сиденье. А от завлекающей улыбки Лэннинга охватил жар.

– Акула убила бы тебя, Денни. Но пора тебе знать, что только смерть может привести тебя ко мне – и к новой, мощной жизни, даруемой гиран. Ибо наши жизни далеко отстоят друг от друга, разделенные потоком времени. И даже всей силы гиран недостаточно, чтобы вырвать тебя из твоего временного потока живым – ведь тогда непоправимо нарушится весь поток. Но, лишившись нескольких десятков фунтов мертвой материи, он почти не пострадает. Я перенесу твое бездыханное тело к Гларату, а уж он вернет тебя к жизни.

С мягкой грацией пантеры она опустилась на колени посреди шелков. Запустила обнаженные руки в золотое буйство волос, и они упали на плечи благоуханным покрывалом. Сорэйнья раскрыла объятия.

– Денни, так ты отправишься сегодня со мной? – хрипловато прозвучал ее призыв. – Все в твоих руках.

Весь дрожа от еле сдерживаемого желания, Лэннинг с трудом отвел взгляд и посмотрел на свои руки. Автомат уже занял выжидательную позицию в его непослушных руках, а дуло его… смотрело прямо в сердце. Палец находился возле курка. Одно легкое движение – и все. И никто не усомнится: произошел несчастный случай.

А голос соблазнительницы звучал, словно райская музыка:

– Гирончи ждет нас, Денни. Целый мир у наших ног…

От сверкания белого, золотого и малиново-алого у него с новой силой заныло сердце. Пульс участился, в висках словно стучали молоточки. Палец сам скользнул на курок. Но инстинкт самосохранения, дремавший где-то в уголке сознания, взял свое; он услышал тихий голос Летони:

– Помни, Денни Лэннинг! Тебе предстоит принести свет в грядущий мир.

Он осторожно снял дрожащий палец с курка и положил оружие на столик рядом с собой. И произнес одними губами:

– Попытайся еще раз, Сорэйнья!

Ее зеленые глаза сверкнули, алые губы сжались в бешенстве.

– Я тебя предупреждала, Денни Лэннинг! – все соблазнительные нотки исчезли; теперь голос королевы воинов звучал резко и угрожающе. – Примешь сторону этого фантома из Джонбара – канешь в Лету вместе с ней. Я нуждаюсь в твоей силе. Но Гирончи победит и без нее.

Исполненная звериной ярости, она выхватила длинную золотую шпагу:

– Когда встретимся снова, тебе придется защищаться!

Яростное движение ногой, и фурия исчезла.

Встречи с этими двумя анахроничными женщинами породили множество проблем в жизни Лэннинга, которые непросто было разрешить. Будь они реальными гостьями из конфликтующих миров будущего, он, по крайней мере, был бы уверен в очевидности происходящего и не списывал все на проблемы сознания. Сколько раз бессонными ночами, ломая голову над этими неразрешимыми парадоксами, он опасался: не схожу ли я с ума.

Но в Испании же его догнала посылка с еще одной брошюрой Уила Мак-Лэна, теперь уже обладателя многих научных степеней, профессора астрофизики в одном из западных университетов. Научный труд, носящий название «Вероятность и определенность», имел надпись на титульном листе: «Денни от Уила – вторая петля времени, чтобы исправить первую».

Лэннинг обнаружил один из параграфов вводной части книги подчеркнутым и отчаянно искал в нем скрытый смысл:

«Будущим мы обладаем так же реально, как и прошлым, единственный указатель направления, будучи константой, коррелирует энтропию и вероятность. Но новая квантовая механика, разрушая абсолютную функцию причины и следствия, должна точно так же ликвидировать и суть разногласий. Нет никакой определенности в маленькой шкале событий, и, следовательно, “несомненности” микроскопического мира можно рассматривать в лучшем случае как статистическую величину. Возможность, в развернутом будущем, должна быть замещена определенностью. Элементарные частицы старой физики могут быть сохранены в новом пятимерном пространстве. Но любое рассмотрение этого гиперпространственно-временного континуума должно отмечать конфликтующую бесконечность возможных миров, лишь один из которых при пересечении геодезических линий с развивающимся планом настоящего может когда-либо стать физической реальностью. И из этой новой перспективы мы можем попытаться сделать математический обзор».

«Конфликтующие… возможные миры!»

При этих словах Лэннинг чуть не подпрыгнул. Вот он, просвет! Именно его, старого друга, можно посвятить в тайну: он единственный, кто поймет Лэннинга. И подскажет, являются ли Летони и Сорэйнья чудесными гостями из иного времени или стоит держаться от них подальше.

Он немедленно написал Мак-Лэну, изложил свою историю и спросил его мнение обо всем. Письмо долго мыкалось по инстанциям, задерживаемое цензорами, и, наконец, вернулось из Америки со штампом: «Адресат не обнаружен». Поиски через университетские круги дали малоутешительный ответ: Мак-Лэн уволился, чтобы заняться частными исследованиями. Его местонахождение неизвестно.

И Лэннинг продолжил свой нелегкий путь в одиночку по темному коридору войн и лет вплоть до 1937 года. Каблограмма Лао Менг Шана догнала его в Лозанне, где он выздоравливал после возвращения с испанской войны; немецкий осколок прочно засел в его колене. Находясь на отдыхе, он писал очередную книгу.

Обратившись в философа, он пытался анализировать тенденции развития мира: обнаруживать влияние добра и зла, пути разрешения конфликтов, которые могут либо помочь миру достичь расцвета технологической цивилизации, либо заставят скатиться в пучину разрухи и загнивания.

«Денни, мой старый американский друг, человечество нуждается в тебе, – вот что было в каблограмме. – Прилетишь в Китай?»

Решительное действие всегда было лекарством для измученного сознания Лэннинга. А газеты тех дней заставляли его кровь вскипать, публикуя описание гибели сотен женщин и детей при воздушных налетах. Не обращая внимание на ноющую боль в колене, он отложил древнюю, как мир, проблему добра и зла и вылетел в Каир, где пересел на быстрый пароход, идущий на восток.

Глава 4
Корабль мертвых

Стаи крылатой смерти носились в воздухе. Сирены не умолкали, возвещая о «пей чи» – летающих машинах. Перепуганный Шанхай стал черным от маскировки, но в городе уже желтели руины от Чапея на севере до доков Вангпу на востоке, куда угодили первые бомбы японцев.

Поврежденная левая нога благодаря стали заводов Крупа теперь превратилась в отличный барометр, реагирующий на любые изменения погоды. Прихрамывая, Лэннинг тащился через поле Лунгва, что на юге непомерно разросшегося города, к поврежденному самолету старинной модели. Полночная прохлада развеяла остатки сна; он вздрогнул, услышав гул в небе.

Лао Менг Шан, отныне его стрелок, уже был возле машины, с печальным видом встряхивая свои наручные часы. Он серьезно заметил на своем правильном английском, пытаясь перекричать шум моторов:

– Наши командиры слишком самоуверенны! Мои часы остановились, когда упала первая бомба. Дурное предзнаменование.

Лэннинг никогда не смеялся над суевериями – а некоторые пилоты смеялись. Но сейчас он улыбнулся в темноте:

– Знаешь, Шан, древний воин по имени Джошуа остановил восход солнца, пока его битва не была выиграна, – ответил он. – Может быть, это хорошее предзнаменование. Идем.

Прилаживая шлем, китаец пожал плечами:

– Думаю, это скорее означает, что нам не сесть живыми. Однако если есть такой приказ, мы должны умереть за Китай.

И он обреченно полез в заднюю кабину.

Лэннинг проверил приборы, связался с наземным персоналом, затем запустил мотор. И проверенная временем машина стала подниматься в небо, где шел бой. Тот факт, что накануне большинство из поднявшихся в небо самолетов были сбиты, является более серьезным предзнаменованием, нежели остановившиеся часы, подумал он мрачно.

Темнота одеялом накрыла город с миллионами жителей. Грузовики с солдатами и фургоны со снарядами разъезжали по улицам. То и дело тарахтели зенитки. Среди облаков белого дыма шарили лучи прожекторов, пытаясь, хотя и безуспешно, отыскать врага.

Лэннинг заворачивал по спирали, прищурив глаза, стараясь облететь кучевое облако. Вздрогнул, когда снизу вспыхнуло желтым. Увидел, что прекрасный современный город лежит в руинах, и ему показалось, что слышны крики и стоны, просьбы о помощи. Он будто почувствовал резкий запах горелой человеческой плоти. Его худощавое тело напряглось, и он приготовил пулеметы к бою.

Они находились на одном уровне с облаками, когда те озарились белым в свете прожекторов. Из облака выскользнул темный бомбардировщик, тяжело нагруженный грибоподобными бомбами. Лэннинг повел машину круто вниз. Шан помахал рукой. Заработали орудия на их машине. Бомбардировщик отклонился от курса и стал отстреливаться сам. Но Лэннинг угрюмо держал его в поле зрения. Из пулеметов вырвался черный дым, и вражеский самолет начал клониться к востоку.

Раз…

Он изо всех сил старался вытянуть поврежденный самолет, когда блуждающий луч прожектора обнаружил их. Их накрыли зенитки. Крылья изрешетили зловещие черные дырки, приборные стекла треснули и разлетелись. А плечо внезапно онемело.

Предательский свет не оставлял их в покое. Вдобавок в ноздри ему ударил запах бензина, и сзади вспыхнуло желтое пламя. Быстро обернувшись назад, Деннис увидел преследовавшего их второго врага, выныривающего из-за облака. А еще он увидел темную кровь, стекающую по искаженному лицу Шана. С ними все кончено. Но Шан усмехнулся, стиснув зубы, и поднял окровавленную руку, посылая ему приветственный жест. Аэнвинг заставил поврежденный самолет сделать петлю Иммельмана, разворачиваясь к новому противнику…

Кровавый туман агонии лишил правую ноту каких-либо ощущений. Но он держал курс прямо на второй самолет и бил по нему изо всех орудий. Тот начал падать. Сквозь завесу ревущего огня Лэннинг разглядел, как из самолета посыпались молокососы – его экипаж. Враг тоже был охвачен пламенем.

Два…

Взрыв болезненно отозвался в голове Лэннинга. Посыпались металлические фрагменты. Горячее масло брызнуло в лицо. Мотор заглох; машину лизнули новые языки пламени.

Задыхаясь, Лэннинг попытался сделать боковое скольжение, чтобы потоком воздуха сбить пламя и ядовитые выхлопы. Он обернулся посмотреть на Шана. Лицо маленького азиата стало зловещей маской. Со странной полуулыбкой он держал что-то в дрожащей руке – свои часы.

По спине Лэннинга пробежала дрожь. Он никогда не смеялся над суевериями. И теперь очевидный факт человеческой интуиции, сумевшей воспринять будущее, вызвал шок, усиливавшийся предчувствием близкой смерти. На лице Шана застыло немое изумление; он с трудом поднял непослушную руку, указывая на что-то. Лэннинг проследил за движением товарища, и будто бы ледяная рука сжала ему сердце. Потому что рядом с ними показались огоньки – что-то приближалось.

Странного вида летательный аппарат – а может, серый призрак летательного аппарата. У него не было крыльев, плоская палуба – таких воздушных судов небо еще не видывало. Тело корабля напоминало субмарину, только на обеих концах находились два массивных металлических диска, светившихся зеленым светом.

Необычного вида команда высыпала на палубу и стояла, крепко стиснув перила. На первый взгляд они показались столь же призрачными и невероятными, как и сам корабль. На некоторых были странного вида нарядные туники серебристо-серого и зеленого цветов. Но несколько человек носили знакомую военную форму: французский полковник, австрийский лейтенант, высокий худой капитан Королевских вооруженных сил. Рот Лэннинга открылся в изумлении, и внезапная вспышка радости потрясла его измученное тело.

Ибо увидел он Барри Халлорана!

Нисколько не изменившийся с того рокового апрельского дня десять лет назад, даже одетый в те же вельветовые брюки и футбольный свитер, его друг-полузащитник возвышался над остальными на добрую голову. Он увидел Лэннинга, улыбнулся и изо всех сил замахал руками в знак приветствия.

Самолет-призрак приблизился, резко снижаясь рядом с падающим самолетом. И внезапно он стал более реальным. Боль Лэннинга утихла, уступив место потрясению, он даже почти перестал дышать. Он увидел худощавого беловолосого человека – до боли знакомая фигура! – чем-то увлеченного внутри маленького хрустального купола, увенчанного круглой металлической башенкой и расположенного в середине корабля. Из башни торчала труба, похожая на дуло орудия, только из хрусталя. Она испускала яркий желтый луч, направленный на самолет Лэннинга.

Лэннинг ошутил, как его скручивает и куда-то тянет. Самолет и его собственное тело сопротивлялись воздействию таинственных сил. Мощная волна боли накатила на него, лишая сил. Потом сопротивление прекратилось. Корабль стал абсолютно реальным, он подлетел еще ближе и теперь был бок о бок с самолетом.

Агония вновь накатила на Лэннинга, пальцы его отпустили рычаги управления. Он закашлялся, задыхаясь и соскальзывая в темную бездну. Его поглотила нескончаемая боль. Как будто некая сила запихнула его в громыхающую раскаленную печь.

Кораблей-призраков не существует, их просто не может быть! Но быстрые ласковые руки уже укладывали их на носилки. Лэннинг не сводил глаз с огромной фигуры рыжеволосого Барри Халлорана, волшебным образом не изменившегося за эти десять лет.

– Будь уверен, старичок, это я! – прогудел знакомый бас. – Не волнуйся. Эти ребята поставят тебя на ноги, будешь как новенький, даже лучше. А потом поговорим. Думаю, мы на вневременном пути.

Фантастический корабль, управляемый командой мертвецов. Лэннинг не был суеверен, даже не считал себя религиозным в обычном смысле слова. Он просто верил в высшее предназначение человека. Он считал, что смерть уничтожит его личность, но человечеству суждена вечность. Этот стигийский корабль явился полной неожиданностью – но выглядел весьма любопытно.

– Барри! – зашептал он. – Я рад… тебя видеть…

Легкая тень опустилась на его глаза. Кровь из плеча струилась, заливая тело. Поврежденное колено отчаянно ныло. Он с трудом догадался, что люди в серо-зеленой форме подняли его носилки. А потом сознание отключилось.

Глава 5
Искалеченный человек

Когда Деннис Лэннинг начал приходить в сознание, ему показалось, что он всегда находился в этой маленькой комнатке с зелеными стенами. Его прежняя тяжелая жизнь без корней и привязанностей вспоминалась теперь как сон, как далекая реальность – во всем, кроме визитов Летони и Сорэйньи.

Он понемногу вспоминал операционную: ослепительный свет, энергичные люди в белых масках, звон хирургических инструментов, Барри Халлоран с его подбадривающей улыбкой, запах какого-то странного анестетика.

Шан лежал на кровати напротив, погруженный в безмолвный сон. И Лэннинг, просыпаясь в перерывах между сном, познакомился в лазарете с двоими людьми. Это были Сильвано Кресто, испанский ас, подбитый во время войны в Марокко, и Вилли Рэнд, служащий Военно-морских сил США, пропавший без вести, когда злополучный лайнер «Эйкрон» погиб в море. Последний сейчас опирался на его подушки, попыхивая сигаретой. Он улыбнулся:

– Куришь?

– Спасибо, – Лэннинг поймал белый цилиндрик, не обращая внимания на забинтованное плечо. – Что происходит?

– Не в курсе, – Вилли Рэнд выдохнул кольцо дыма.

– Это что – корабль? Куда мы направляемся?

– Корабль называется «Хронион», – Рэнд выпустил еще одно большое кольцо. – Кэпа зовут Уил Мак-Лэн. Мы держим курс, как говорят, в местечко под названием Джонбар – сам не знаю, где это!

Лэннинг просто подпрыгнул от изумления. Уил Мак-Лэн! Его старый сосед по комнате, студент, изучавший время. Джонбар! Город Летони, именно этот город она показывала ему, Лэннингу. Город отдаленного будущего.

– Но почему? – выдохнул он. – Я не понимаю!

– Я тоже. Все, что я знаю, дружище, – я потерялся, когда нас накрыл этот чертов «Эйкрон». Пытался выплыть. Что-то сшибло меня, и я очнулся в этой кровати. Пожалуй, неделю назад.

– Неделю! – Лэннинг не поверил. – Но «Эйкрон» – все случилось в тридцать третьем!

Рэнд прикурил еще одну сигарету от первой.

– Время здесь не имеет значения. Последний лежавший на этой кровати – австриец Эрик фон Арнет. Он попал сюда с фронта в Исонцо в 1915-м. А на кровати китаезы лежал француз, Жан Кверард. Его подстрелили в 1940-м при защите Парижа.

– В сороковом! – тихо прошептал Лэннинг. Реален ли завтрашний день? Летони – и Сорэйнья?

Энергичный человек в серо-зеленом быстро вошел в лазарет, мягко отобрал сигареты и поставил им странного вида термометры. Лэннинг достал термометр изо рта.

– Где Барри? – потребовал он ответа. – Хочу видеть Барри Халлорана. И Уила Мак-Лэна!

– Не сейчас, сэр, – ритм произношения был странно знаком – как у Летони! – Сейчас время вашего последнего «Четыре». Когда проснетесь, сможете встать. А сейчас лягте на спину, сэр, и дайте вашу руку.

Он вернул термометр на место. Другой человек быстро подкатил столик на колесах. Ловкие руки обнажили запястье Лэннинга. Он почувствовал укол иглы. И его поглотил сладостный сон.

При последующем, окончательном пробуждении во всем теле было восхитительное чувство здоровья и бодрости. Бинты сняли. Его плечо, искалеченная нога были в полном порядке, как новенькие. Даже немецкий осколок в колене совершенно не ощущался.

Шан, насколько он понимал, уже исчез с койки напротив. Теперь там находился здоровенный мужчина, весь укутанный бинтами, наблюдавший за ним тяжелым взглядом темных со славянским разрезом глаз. Безмолвный санитар приблизился к койке русского, воткнул в бинты с десяток игл и положил на одеяло Лэннинга его старую униформу, чистую и аккуратно заштопанную.

– Борис Баринин, – сообщил ему санитар, указав на постель русского. – Советский пилот. Мы подобрали его неподалеку от полюса в сорок седьмом. Израненного, голодного, обмороженного. Уже готового, чтобы забрать его. Вы можете идти, сэр. Капитан Мак-Лэн повидается с вами.

Лэннинг натянул униформу и, воодушевленный новым ощущением здоровья, быстро вскарабкался на палубу «Хрониона». Длина ее составляла семьдесят футов между двумя полированными металлическими дисками, и посредине высилась башня. Внизу раздавался мягкий стук каких-то приборов.

Корабль должен двигаться. Но за счет чего?

Осматриваясь по сторонам, не покажется ли луч солнца или береговой знак, Лэннинг видел вокруг лишь сверкающую синюю дымку. Он попытался заглянуть вниз, перевесившись через поручни. И опять – ничего. «Хронион» как будто висел в синем тумане.

Мерцающие вспышки в этой лазурной синеве странно настораживали. Иногда ему казалось, что он видит очертания далеких гор, блеск волн, силуэты деревьев и зданий – нереальные образы, плоские, будто двухмерные, нагроможденные друг на друга. Все происходило словно на киноэкране, рамки которого растянуты на тысячи миль, и произошло это слишком быстро, так что изображение превратилось в пляшущие тени.

– Денни, старик! – раздался радостный крик Барри Халлорана, спешащего к нему решительным шагом. Лэннинг сжал его руку, ухватился за мощное плечо. Как приятно вновь ощутить крепость мускулов старого друга, увидеть его нежную, чуть кривоватую усмешку.

– Ты в хорошей форме, Барри. Не постарел ни на день!

Синие глаза расширились в благоговейном ужасе.

– Хорошенькие дела, Денни. Прошло десять дней, как они подобрали меня, пытавшегося спастись после падения в реку Чарльза, со сломанными обеими ногами. Но, как я понял, ты прожил еще десять лет!

– Что нас ждет впереди, Барри? – хрипло спросил Деннис. – Что все это означает?

Здоровяк запустил пятерню в гриву своих огненнорыжих волос.

– Понятия не имею, Денни. Уил обещает, что мы попадем в заварушку, чтобы спасти город под названием Джонбар. Но что у них там случилось, как мы будем сражаться и как попадем туда – я не знаю.

– Я собираюсь это выяснить, – сказал Лэннинг. – Где Уил Мак-Лэн?

– На капитанском мостике. Я покажу тебе.

Они встретили четверых людей в серо-зеленом, которые вышли на палубу с носилками, на которых лежали двое. Их сопровождала небольшая группка людей в разных военных формах. Лао Менг Шан радостно улыбнулся, увидев Денниса, и представил остальных.

Кресто, испанец. Вилли Рэнд. Худощавый британский летчик, Куртни-Фарр. Эрих фон Арнет с грубыми чертами лица. Подвижный маленький Жан Кверард. И Эмиль Шорн, со шрамами, полученными на дуэли, гигантский выходец из Пруссии, которого забрали из горящего «цеппелина» в 1917-м.

– Куда мы движемся? – спросил Кресто, и его белые зубы сверкнули в усмешке, озарившей смуглое лицо. – Как бы то ни было, амигос, это лучше, чем быть в аду. Верно? – Он засмеялся.

– Мы бойцы, – прогудел Эмиль Шорн с мрачной ухмылкой. – Мы идем на битву. И этого достаточно.

– Хороша банда, правда? – Барри Халлоран повел Лэннинга дальше, к маленькой металлической двери в башне. Внутри находился еще один человек в серо-зеленом, терпеливо наблюдавший за неуклюжим объектом, похожим на орудие со стеклянным стволом. – Вы найдете Уила внутри купола, – объяснил он.

Лэннинг взобрался по металлическим ступенькам. Постоял за сверкающим штурвалом, под безупречной кристальной раковиной, а затем приблизился к странному маленькому человечку – вернее, изуродованному подобию человека. У него перехватило дыхание: настолько сильна была боль сопереживания. Ибо незнакомец был ужасен из-за множественных следов неописуемой муки.

Эти руки – без устали манипулирующие маленькой трубочкой из серебристого металла, свисавшей с его шеи на тонкой цепочке – были желтыми, обескровленными, скрюченными клешнями: трясущимися, скрюченными болью. Все его худое тело было уродливо сгорбленным, выгнутым так неестественно, будто каждую его косточку переломали в чудовищных пытках в нескольких местах.

Потом еще лицо – изможденное, мертвенно-бледное, все испещренное множеством глубоких шрамов, ужаснувших Лэннинга. Под спутанной копной непокорных белых волос вместо человеческого лица он видел суровую, изуродованную болью маску. Темные, глубоко посаженные глаза являли собой мрачные колодцы агонии и ненависти.

И вдруг эти зловещие глаза озарились узнаванием:

– Денни! – раздался горячий шепот, но странно сухой, безголосый.

Маленький человек устремился ему навстречу, протягивая дрожащую руку, худую, скрюченную, изуродованную шрамами. Лэннинг пытался не показывать тех чувств, которые вызвало появление калеки. Он пожал сухую клешню и попробовал улыбнуться.

– Уил? – прошептал Деннис. – Уил Мак-Лэн?

Он еле удержался от другого вопроса: «Что с тобой произошло, Уил?»

– Да, Денни, – прошелестел бесплотный голос. – Но я прожил еще сорок лет после тебя – и десять из них в камерах пыток Сорэйньи.

Лэннинг вздрогнул при звуке этого имени. А старый калека весь сжался, произнося его, и глаза его пылали ненавистью – нескрываемой ненавистью. Лэннинг подумал, что, пожалуй, именно это чувство заставляет его тело жить и двигаться.

– Я стар, Денни, – бесплотный шепот продолжал звучать. – Мне было пятьдесят три, когда «Хронион» попал, наконец, во временной поток. Это было в 1960-м. Десять лет в Гирончи, – лицо его стало белым, как мел, шепот понизился до еле слышного шороха. – Они показались мне тысячелетием. Последние четыре года я провел в Джонбаре, готовил нашу нынешнюю кампанию, – искалеченное тело выпрямилось, словно в него влили дополнительную энергию. – Стар! – прошептал он снова. – Но не слишком стар, чтобы взять верх над Гирончи.

Внезапная страстная надежда ожила в Лэннинге, взяв верх над его изумлением и страхом.

– Джонбар? – прошептал он. – Тогда… ты должен был встречать девушку по имени Летони.

Он в отчаянии смотрел на лицо, изборожденное шрамами. В горле распух болезненный комок. Напряжение почти достигло предела. Было ли возможно такое – чтобы «бездну страшнее смерти» можно было перепрыгнуть прямо сейчас?

И тут изуродованный человек медленно кивнул. Суровое выражение, опаленное ненавистью, казалось, покидает его лицо, уступая место слабой, но все же светлой улыбке.

– Да, Денни, – послышался мягкий шепот. – Я действительно знаю Летони. Это она спасла меня из застенков Сорэйньи. Именно за нее и за весь ее мир мы будем сражаться. Иначе Гирончи сотрет их с лица земли.

У Денниса перехватило дыхание. Его дрожащие пальцы коснулись сгорбленного плеча Уила Мак-Лэна.

– Расскажи мне, Уил, – взмолился он. – Какая же это все-таки загадка – сумасшедшая, трудноразрешимая… Где находится Джонбар? Смогу ли я когда-либо увидеть Летони? И еще, Сорэйнья, – что она с тобой сделала?

Взор Мак-Лэна устремился к рычагам и кнопкам на панели управления. Двигаясь с ловкостью и изяществом, удивившими Лэннинга, его узловатые пальцы касались кнопок, вращали отполированный штурвал. Он прошептал какой-то приказ в трубку, проходящую через переднюю стенку хрустального купола. В этом искалеченном теле жила удивительная сила.

– Подожди немного, пока будет выполнено это задание, – прошептал он Лэннингу. – Понаблюдай, если хочешь.

Стоя рядом с ним, Лэннинг разглядывал очертания хрустального купола. Синяя дымка наполнялась более густым мерцанием. Склонившись над одной незаметной кнопкой, Мак-Лэн набрал шифр. И сейчас же синева исчезла.

«Хронион» летел низко над серым неспокойным морем. Был конец ненастного дня, и горизонт окутывал густой туман. И Лэннинг увидел серые силуэты боевых крейсеров, возникающие из тумана, охваченные огнем и дымом.

Мак-Лэн отстучал что-то на клавиатуре возле штурвала, и «Хронион» вновь заскользил вперед. Башня над ними повернулась, и хрустальное орудие произвело выстрел. Внизу команда с носилками бесшумно двигалась вдоль палубы.

Высматривая сквозь дым баталии корабли, Лэннинг различил «Юнион Джек», а затем еще одно, явно германское судно. Внезапно, охваченный благоговейным ужасом, он узнал сцену военно-морской истории, в которой они оказались.

– «Защитник» и «Воин»! – выдохнул он. – Атакуют «Висбаден»! Это что – Ютланд?

Уил бросил взгляд на приборы:

– Да. Сейчас 31 мая 1916-го. Ожидаем затопления «Защитника».

Сквозь завесу едкого дыма «Хронион» скользил все ближе к атакующим британским судам. Внезапно германский крейсерный флот показался из тумана, обрушивая ураганный огонь на нападавших, стремясь защитить «Висбаден». Два жутких залпа пробили обшивку флагманского корабля «Защитник», и его охватило всепожирающее пламя.

Боевые крейсеры обоих флотов перемешались в дыму сражения, а Уил Мак-Лэн тем временем подвел «Хронион» к тому месту, где исчез «Защитник». Обломки крейсера плавали на поверхности моря, постепенно погружаясь в пучину, где затонул флагман.

На конце хрустального орудия вспыхнула светящаяся спираль, и широкий желтый луч был направлен к дымящемуся водовороту. Барри Халлоран, стянув свитер, прыгнул за борт с мотком веревки. Его вытянули назад при помощи луча, и с ним был спасенный человек. Весь в крови пополам с морской водой, спасенный моряк лежал на носилках, и его уже бегом тащили вниз.

Куртни-Фарр покачнулся и едва не упал в воду, когда стальной нос выведенного из строя «Варспита» внезапно вынырнул из дымовой завесы. Он испуганно заковылял назад. У Лэннинга перехватило дыхание. Тут им всем и конец!

Но Уил Мак-Лэн быстро набрал код, поворачивая блестящий штурвал. Зеленое сияние озарило огромные диски. И воюющие флоты исчезли из виду, их поглотило синее мерцание. Искалеченный старик вздохнул с глубоким облечением и вытер капли пота со лба.