Текст книги "Слуги Вонков"

– Это традиционные танцы, – объяснил Хельссе, – и они прославляют искусство пыток. Многие из этих так называемых министрантов благодаря своей отточенной технике стали героями. Ну, пойдем. Кажется, ты проявлял некоторый интерес к Культу.

Хельссе встал:

– Я знаю одно из мест их сборищ, это недалеко отсюда. Если хочешь, я проведу тебя туда.

– А это не является нарушением законов Ката?

– Не бойся. В Кате не существует законов, одни лишь обычаи. И это очень подходит йао.

– Странно. Значит убийства не запрещены?

– При определенных условиях это является нарушением обычаев. Тем не менее, Гильдия Убийц и Общество Услуг работают совершенно открыто, и никто не высказывает упреков по поводу этих предприятий. Народ Ката делает, как правило, то, что считает правильным. Так что ты спокойно можешь посетить Культ, чтобы повысить свой образовательный уровень.

– Хорошо, – сказал Рейт. – Веди меня туда.

Извилистым переулком они вышли на слабо освещенную улицу. Странные очертания домов вырисовывались на фоне ночного неба, на котором соревновались между собой Эз и Брез. Хельссе постучал в какую-то дверь, выкрашенную в голубую фосфоресцирующую краску. Дверь слегка приоткрылась, и в щель просунулось длинноносое лицо.

– Посетители, – сказал Хельссе. – Нам можно войти?

– Вы являетесь членами? Здесь находится районное отделение Общества Кающихся Беглецов.

– Мы не являемся членами. Этот господин – иностранец, и он хочет поподробнее ознакомиться с Культом.

– Пожалуйста, заходите. Правда, для беседы мы сейчас не можем предложить многого – убеждения, несколько теорий, очень небольшое количество фактов.

Ширма отодвинулась.

– Заходите.

Они вошли в длинное, сводчатое помещение. С одной его стороны двое мужчин и две женщины пили из железных горшков чай. Делали они это с абсолютно потерянным видом.

Один из «беглецов» сделал насмешливый жест:

– Вот они, мы. Это и есть «ужасный Культ». Вы когда-нибудь видели что-либо более безобидное?

– Культ, – словно учитель объяснил Хельссе, – был запрещен не из-за воззрений их веры, а из-за вызывающих утверждений.

– Ба! Утверждений! – ответил длинноносый. – Да, другие преследуют нас. Но, тем не менее, мы – избранники знаний.

– А что такое особое вы знаете? – спросил Рейт.

– Мы знаем то, что люди на Чае – пришельцы.

– Откуда вы можете это знать? Человеческая история теряется в глубине веков, – заявил Хельссе.

– Это интуитивная правда. Мы уверены также в том, что однажды великие волшебники человечества доставят своих детей назад. Какая радость! Наша родина – это мир воздуха, который доставляет радость легким, и он слаще, чем самое сладкое вино Ифтала! А золотые горы, увенчанные опалами! А леса наших мечтаний! Смерть на той планете – это не неизбежность, а лишь несчастный случай. Все люди там счастливы и полны мира; а питаются они там множеством вкуснейших вещей.

– Хм, очень интересные взгляды, – произнес Хельссе. – Но не слишком ли далеко вас занесло? Или это организационная догма?

– Возможно, – заявил несговорчивый «беглец». – Но догма не обязательно должны быть ложной. Бывают, правда, озарения. А озарение – это тоже картина родины людей.

Он показал на глобус, диаметром почти в три шага, висевший на высоте глаз.

Рейт поближе осмотрел этот глобус и попытался определить очертания морей и континентов. Кое-что показалось ему до странного знакомым, остальное же нет. Но, тем не менее, призрачное сходство присутствовало.

– Ну, какое же у тебя впечатление? – простодушно спросил Хельссе.

– Ничего особенного, – ответил Рейт.

Казалось, что Хельссе испытал при этом облегчение, а может, и разочарование; с уверенностью Рейт определить этого не смог.

Одна из двух женщин, очень толстая особа, встала и подошла к стоявшим.

– Почему вы не хотите вступить в Общество? Нам нужна свежая кровь, свежие лица. Разве вы не хотите помочь нам установить контакты с нашей настоящей родиной?

Рейт усмехнулся:

– Неужели у вас есть практический метод?

– Конечно! Телепатия. В настоящее время у нас нет никаких других вспомогательных средств.

– А почему бы не космический корабль?

Казалось, что женщина растерялась и резко посмотрела на Рейта, серьезно ли он говорит.

– Где же мы сможем взять космический корабль? – задала она вопрос.

– Ну, неужели нигде нельзя его купить? Хотя бы небольшой?

– Такого слышать мне еще не приходилось.

– Мне тоже, – сухо заявил Хельссе.

– И куда же ты полетел бы на нем? – спросил женщина. – Наша родина находится в созвездии Клари, однако расстояние это бесконечно. Чтобы добраться туда, нам потребовалась бы вечность.

– Задача, конечно, грандиозная, – промолвил Рейт. – Но если ваше предположение правильно…

– Предположение? – потрясение спросила толстуха. – Это озарение, результат познания!

– Возможно. Но с одной мистикой невозможно отправляться в космический полет. Предположим, что у вас откуда-нибудь появился космический корабль. Тогда вы очень просто сможете установить, правильны ли основы вашей веры. Летите в созвездие Клари и проверьте предполагаемое пространство на определенных частотах радиосигналов. Если эта родина существует, вы рано или поздно уловите ее сигналы.

– Интересно, – изрек Хельссе. – Так ты предполагаешь, что эта планета, если она существует, достигла уже такого прогресса, что может посыпать сигналы?

Рейт пожал плечами.

– Если мы можем предположить себе такую планету, то почему бы так же не предположить и сигналы?

– Это все слишком поверхностно, – заявила толстуха. – В конце концов, каким же образом нам заполучить космический корабль?

– Имея достаточно денег и соответствующие технические знания, строительство небольшого космического корабля не составит большой проблемы.

– У нас нет денег, – пробормотала женщина.

– И если бы это было единственным препятствием, – вставил Хельссе.

Но ведь можно купить небольшой корабль у дирдиров или вонков, в крайнем случае, у синих кешей.

Хельссе сжал губы.

– Я думаю, что если кто-нибудь и продавал бы корабль, то для этого понадобилось бы минимум полмиллиона секвинов.

– Но есть еще и третья возможность: конфискация. Просто и наверняка, – сказал Рейт.

– У кого же? У кого же? Мы, представители Культа, совсем не сумасшедшие, – толстуха затрясла головой. – Этот человек просто одичавший романтик.

Длинноносый сказал:

– Мы с удовольствием приняли бы тебя в свои ряды. Но сначала тебе нужно бы подучиться мыслить теоретически. Курсы по контролю над мыслями и по проекционной телепатии собираются два раза в неделю. Если ты желаешь…

– Я боюсь, что это невозможно, – заявил Рейт. – Тем не менее, ваша программа очень интересна, и я надеюсь, что она даст вам много полезного.

Хельссе махнул из вежливости рукой, и они оба вышли на улицу.

– Ну, и что ты об этом думаешь? – спросил Хельссе через некоторое время.

– Ситуация говорит сама за себя, – ответил Рейт. – Я бы не сказал, что их доктрина – абсолютная глупость. Ведь ученые наверняка сопоставляли и проводили сходные параллели между пнумами, фангами, ночными собаками и другими жуткими тварями. Синие кеши, зеленые кеши и старые кеши являются, в общем, родственниками, точно так же, как и все человеческие расы. Но пнумы, вонки, дирдиры, кеши и люди биологически очень различны друг с другом. О чем это тебе говорит?

– У тебя есть объяснение? Согласен, эти обстоятельства приводят меня в замешательство.

– У меня чувство, а нужно достаточное количество фактов. Может быть, «беглецы» станут хорошими телепатами и еще смогут нас всех удивить.

Они молча пошли дальше и завернули за угол. Вдруг Рейт потянул Хельссе назад.

– Тихо, – прошептал он, и они притаились.

Быстрые, немного шаркающие шаги приблизились, и темная фигура завернула за угол. Рейт навалился на нее и захватил ее шею в ключ, не выпуская при этом из поля зрения и Хельссе.

– Включи свет, – сказал он. – Давай посмотрим, кто или что нам попалось.

Хельссе достал из кармана осветительный прибор. Пойманный крутился, дергался и вырывался. Рейт сильнее сдавил ему шею, и послышался хруст костей. Фигура попыталась упасть, и Рейт чуть не потерял равновесие. Фигура победно зашипела, но тут блеснул металл, и она закричала от боли.

Хельссе выдернул из спины фигуры кинжал, и Рейт неодобрительно сказал:

– А ты скор на кинжал, Хельссе.

Тот пожал плечами:

– У них обычно есть холодное оружие.

Ногой он перевернул тело, и на мостовую со звоном упала стеклянная игла. С любопытством они всматривались в бледное лицо, которое почти не было видно из-под широкополой шляпы.

– Он ненавидел сам себя, как пнумек, и бледен, словно дух, – вслух подумал Хельссе.

– Это мог быть и вонк-человек.

– Наверное, это полукровка. Говорят, что они – лучшие шпионы. Он не похож ни на пнумека, ни на вонк-человека.

Когда Рейт снял с него шляпу, взорам представился лысый череп. Лицо его было скуластым, мускулатура – несколько вялой, нос тонким, хотя и переходил постепенно в форму картошки. Полуоткрытые глаза казались черными. Голова его была побрита.

– Пойдем, – торопил Хельссе. – Нам следует спешить, иначе придет патруль, и нам придется держать ответ.

– Не нужно особенно торопиться. Поблизости никого нет. Встань так, чтобы тебе была хорошо видна вся улица. Хельссе стал внимательно прислушиваться, а Рейт обыскивал труп, присматривая при этом и за Хельссе. В кармане плаща Рейт обнаружил какие-то документы, а на поясе висел кожаный кошелек Он мигом забрал все это. Они быстро вернулись к «Овалу». У входа в гостиницу они остановились.

– Вечер прошел интересно, – сказал Рейт. – Я многому научился.

– Я хотел бы сказать то же самое, – ответил Хельссе– А что ты забрал у того мерзавца?

Рейт показал ему кошелек, в котором была только горсть монет. Затем он осмотрел бумаги. Они были покрыты странными знаками – прямоугольниками, закрашенными разными цветами, – и снабжены какими-то обозначениями.

– Ты знаешь этот шрифт? – спросил Рейт.

Хельссе засмеялся:

– Это шрифт вонков. Теперь дело стало еще более таинственным. Сеттра – отличное место для шпионов.

– А шпионское оснащение? Микрофоны? Глазки для подсматривания и прочее?

Хельссе кивнул.

– Тогда можно предполагать, что храм «беглецов» тоже прослушивается… Наверное, я сказал там кое-что лишнее.

– Если убитый был шпионом, никто ни о чем не узнает. Но дай бумаги на хранение мне; я отдам их, чтобы мне перевели этот текст. Недалеко отсюда есть колония локаров, и я надеюсь, что кто-нибудь из них достаточно владеет этим языком.

– Мы пойдем туда вместе. Тебя завтра устроит?

– Да, конечно. Что мне сказать лорду Кизанте относительно вознаграждения?

– Я пока что еще не знаю. Я скажу тебе об этом завтра, – пообещал Рейт.

– Может быть, этот пункт прояснится еще раньше. Вон там стоит Дордолио.

Действительно. К ним подошел Дордолио в сопровождении двух кавалеров. Он кипел от гнева. За два шага от Рейта он остановился.

– Своими подлыми штучками ты меня уничтожил! – вскричал он – Неужели тебе абсолютно не стыдно?

Он сорвал с головы шляпу и швырнул ее в лицо Рейту. Но промахнулся, так как Рейт уклонился. Шляпа пролетела дальше и упала на площади.

Дордолио потряс кулаком возле лица Рейта.

– Смерть тебе обеспечена, – орал он. – Но ты не удостоишься чести быть убитым моим мечом! Убийцы низшей касты смешают тебя с дерьмом животных. Двадцать бродяг разделают твой труп на кусочки, и пес за высунутый язык будет таскать твою башку по улице.

Рейт криво усмехнулся.

– Кизанте поступит так же, если я потребую организовать подобное и для тебя. Это тоже будет неплохим вознаграждением.

– Кизанте! Ба, этот сумасшедший выскочка! Голубые Йады – ничто! Закат этого дома лишь улучшит жизнь общества.

Вперед выступил Хельссе.

– Пока ты тут делишься своими замечательными выводами, не забывай, что я представляю именно дом Голубых Йадов и буду вынужден сообщить содержание твоих речей Его Превосходительству.

– Не нагоняй на меня скуку этим вздором, – заорал Дордолио. Он продолжал виться вокруг Рейта. – Ты сейчас же принесешь мне мою шляпу или уже завтра тебе придется пережить первое из двенадцати прикосновений!

– Если это ускорит твое исчезновение, то сделаю это с удовольствием, – со смехом сказал Рейт и поднял шляпу. – Вот твоя шляпа, которую ты так небрежно бросил на площади.

После этого он обошел кавалера и вошел в холл гостиницы. Дордолио хрипло засмеялся и напялил шляпу. Затем он кивнул своим сопровождающим и быстро ушел.

Что значат эти двенадцать прикосновений? – спросил Рейт в холле.

Хельссе объяснил:

– В течение двух дней убийца будет дотрагиваться до жертвы иглой, или, как мы выражаемся, сучком. Двенадцатое прикосновение становится смертельным. Человек умирает либо от действия постепенно накопившегося яда, либо от передозировки, либо от болезненного воздействия. В каждом конкретном случае это знает только Гильдия Убийц. А теперь мне нужно возвращаться во дворец. Лорд Кизанте захочет еще сегодня услышать мой доклад.

– А что ты ему расскажешь?

Хельссе рассмеялся.

– И ты, самый замкнутый человек, задаешь такие вопросы! Кизанте наверняка хочет услышать, что ты принимаешь вознаграждение и, возможно, в скором времени уедешь из Ката.

– Но я не говорил ничего подобного.

– Но мой отчет будет выглядеть именно так.

Глава 8

Когда Рейт проснулся, сквозь толстые стекла на него падал желтоватый свет. Лежа на непривычной тахте, он попытался систематизировать нити своей жизни. При этом ему стоило немалого труда остаться оптимистом. Кат, на который он возлагал столько надежд, был ни на йоту не лучше, чем степь Эмен. Было нелепо рассчитывать на постройку в Сеттре космического корабля.

Он пережил ужасы, печаль и крах иллюзий, но в жизни всегда возникали моменты триумфа и надежд и даже, наверное, радости, хотя и были они очень короткими. Если ему суждено умереть завтра или после двенадцатого прикосновения, то он может сказать, что прожил интересную и замечательную жизнь. Ну хорошо. Как выяснилось, Хельссе говорил о его скором отъезде из Ката и при этом, возможно, он увидел его – Рейта – сущность и будущее даже лучше, чем он сам.

За завтраком он поведал Анахо и Трезу о своих приключениях. Анахо высказал мнение, что все это не очень хорошо.

– Все они здесь – сумасшедшее общество, ленивое, как тухлое яйцо. И, так как ты всегда ставишь перед собой одну единственную цель – за что я считаю тебя самым ненормальным из всех ненормальных – могу тебя заверить, что здесь ее ты не достигнешь.

– Я тоже так думаю, – ответил Рейт.

– А что же будет теперь? – осведомился Трез.

– То, что я планирую – очень опасно; может быть, это даже сумасшествие. Но я не вижу другой возможности. Я хочу попросить у Кизанте денег. Деньги мы разделим. После этого мы расстанемся. Ты, Трез, сможешь вернуться в Винесс и начать новую жизнь. Ты, Анахо, сможешь поступить точно так же. Вы ничего не выиграете оттого, что останетесь со мной. Я скажу даже больше: со мной вас всегда будет сопровождать несчастье.

– До этого времени, – заявил Анахо, – мы всегда выходили из всех перипетий живыми, хотя иногда и бывали на волосок от смерти. Мне бы хотелось знать, чего ты собираешься достичь. С твоего разрешения, я хочу присоединиться к твоей экспедиции, которая, безразлично, как она будет выглядеть, не кажется мне такой уж сомнительной, каковой ты ее представляешь.

– Я намереваюсь украсть космический корабль у вонков. Из космического порта Ао Хидис или еще откуда-нибудь.

– На меньшее я и не рассчитывал, – сухо заметил Анахо. Естественно, по этому поводу у него имелась масса возражений.

– Здесь все должно быть правильно рассчитано, – продолжил мысль Рейт. – Возможно, что все свое будущее я проведу в застенке у вонков или в брюхе у ночной собаки. Но, тем не менее, я хочу попытаться это сделать. Отправляйтесь с Трезом на Облачные Острова и устройте себе там красивую жизнь.

– Ба! А почему ты не ставишь перед собой более грандиозную задачу, например, полное истребление пнумов или организация уроков пения с кешами?

– Мое честолюбие имеет другую направленность.

– Да, я это знаю. Оно направлено к твоей далекой планете, родине людей. Я постараюсь помочь тебе, но только для того, чтобы доказать, какой ты ненормальный.

– А я, – сказал Трез, – хочу увидеть его далекую планету. Я знаю, что она существует, потому что видел его космический корабль, когда он только прилетел.

Удивленно подняв брови, Анахо посмотрел на юношу:

– Но ты об этом никогда не говорил.

– Но ведь ты меня никогда об этом не спрашивал.

– Как я мог дойти до такой абсурдной идеи?

– Люди, называть факты абсурдом не стоит, так как потом очень часто приходится менять свое мнение.

– Ну, идемте, – обратился к ним Рейт. – Если вы все же готовы идти на самоубийство, наша энергия пригодится нам для других вещей. Сегодня мы будем заниматься сбором информации. А вот и Хельссе. По его лицу я вижу, что он принес нам интересные известия.

Хельссе очень вежливо приветствовал всех троих.

– Ты можешь себе представить, – обратился он к Рейту, – что вчера вечером мне пришлось долго докладывать. Лорд Кизанте дал мне задание: ты должен сделать разумное предложение, на которое он с удовольствием согласится. Он предлагает бумаги, которые мы изъяли у убитого, уничтожить, и я тоже поддерживаю это мнение. А лорд Кизанте мог бы потом пойти и на дальнейшие уступки.

– Какого характера?

– Я предполагаю, что он откажется он некоторых протокольных церемоний, если ты остановишься во Дворце Голубых Йадов.

– Документами я интересуюсь больше, чем лордом Кизанте. Если же он хочет меня видеть, то может сам прибыть в гостиницу.

Хельссе весело засмеялся:

– Твой ответ меня не удивляет. Я сейчас хочу отвезти тебя в Южный Эброн, где мы поищем локара.

– А разве нет ученых йао, которые понимают тексты вонков?

– Для йао такие знания непрестижны.

– За исключением случая, когда кто-нибудь хочет прочитать документы. Но я боюсь, что в этом отношении мы никогда не достигнем единого мнения.

Хельссе прибыл в неописуемо элегантной машине. У нее было шесть высоких ярко-красных колес, и она была украшена массой золотых кистей. Внутри был роскошный салон, отделанный в серых тонах. Сидения были обиты толстым мягким материалом, и под окном из бледно-зеленого стекла стоял буфет с вазами, наполненными сладостями. Хельссе очень вежливо пригласил своих гостей внутрь. На нем был бледно-зеленый костюм в серую полоску, который по своему пошиву и расцветке очень подходил к салону машины.

Когда все уселись, он нажал на кнопку. Дверь закрылась, ступеньки автоматически поднялись.

– Кажется, лорд Кизанте только теоретически отказывается от всего практичного, – заметил Рейт.

– О, он даже не догадывается о существовании подобного механизма. В машине всегда есть кто-нибудь, кто нажимает эту кнопку. Как и другие представители своего класса, он соприкасается со всем только для своего удовольствия. Ты считаешь это странным? Но тебе придется воспринимать дворян йао такими, какие они есть.

– К таковым ты себя, естественно, не причисляешь.

Хельссе рассмеялся.

– Я бы выразил это иначе: я получаю удовольствие оттого, что делаю…

Машина тронулась с места, и Хельссе предложил прохладительные напитки.

– Мы поедем в тот район, откуда черпаем наши богатства, хотя говорить об этом считается у нас вульгарным.

– Такими надменными дирдиры не бывают никогда, – заявил Анахо.

– Вы другая раса. Высокомерие? Я бы этого не сказал. Вонки бы наверняка это оспаривали.

На это Анахо только пожал плечами и ничего не ответил.

Рыночный квартал состоял преимущественно из небольших жилых домов самых разнообразных стилей. Перед нагромождением невысоких широких башенок из кирпича машина остановилась. Хельссе показал на сад за домами, в котором сидело несколько человек в удивительных одеяниях. На них были светлые рубашки и штаны; их длинные, пышные волосы тоже были белыми. При этом кожа их была черной, словно уголь.

– Локары, – сказал Хельссе. – Пришельцы из высокогорий, лежащих севернее Фаласского моря в Центральном Кословане. Они механики. Эти цвета не естественные для них. Они обесцвечивают волосы и красят кожу. Некоторые утверждают, что к этому их принудили вонки еще несколько тысяч лет назад, чтобы их можно было сразу отличить от вонк-людей, кожа которых от природы белая, а волосы черные. Это очень искусный народ, и работают они там, где могут больше заработать. Некоторые работают в мастерских вонков, и многие понимают кое-что из их языка; возможно, что кто-нибудь из них расшифрует эти записи. Видите пожилого человека, играющего с ребенком? Это знаток. С ним я буду разговаривать и договариваться. Наверняка он запросит солидную сумму, и по этой причине я буду вынужден с ним поторговаться.

– Одну минутку, – попросил Рейт. – Я абсолютно уверен в твоей честности, но по своей природе я очень недоверчивый человек, поэтому я пойду с тобой.

– Как хочешь. Я пошлю шофера, и он приведет его сюда.

– Мне кажется, – пробормотал Анахо, – что все уже давно договорено.

Через несколько минут человек подошел к машине и просунул голову через окно.

– Мое время стоит денег, – сказал он. – Что вы от меня хотите?

– Ты можешь кое-что заработать.

– Заработать? Ну, тогда я могу вас выслушать.

Он забрался в машину, и обитые сидения приняли его в свои объятия, от чего он удовлетворенно хрюкнул. Вся машина сразу же пропиталась прогорклым запахом мускусной помады. Хельссе встал перед ним.

– Наше соглашение потеряло силу, – сказал он, косясь на Рейта. – Так что руководствоваться моими инструкциями не нужно.

– Инструкции? Соглашение? О чем ты говоришь? Ты, наверное, принимаешь меня за кого-то другого. Меня зовут Зарфо Детвайлер.

Хельссе махнул рукой.

– Это все равно. Мы хотим, чтобы ты перевел нам один документ вонков… Эта бумага покажет путь к сокровищам. Но переводи точно. И тогда ты войдешь в долю.

– Нет, так не пойдет. Я с удовольствием разделю с вами добычу, но я хочу прямо сейчас получить сто секвинов и не принимаю в свой адрес никаких упреков, если перевод вас не удовлетворит.

– Хорошо. Упреков не будет. Но сто секвинов неизвестно за что? Это смешно! Вот тебе пять секвинов и угощайся всем, что здесь стоит, сколько тебе захочется.

– Последнее я сделаю и так – разве я не ваш гость?

Зарфо Детвайлер забросил в рот полную горсть леденцов.

– Но пять секвинов? Ты думаешь, я олух? Лишь три человека во всей Сеттре могут сказать тебе, где в документах вонков верх, а где низ. А я единственный, кто может их прочитать, так как тридцать лет проработал в их мастерских.

Наконец, сошлись на пятидесяти секвинах наличными и десятой части будущей добычи. Рейт передал ему бумаги.

Старик просмотрел бумаги и пригладил черными пальцами белую гриву.

– Я хочу бесплатно рассказать вам кое-что о вонках. Это очень странный и своеобразный народ. Их мозг работает, как пульс. Так они видят, так они думают и точно так же они говорят. Каждая идеограмма – это смысловое единство. Исходя из этого, чтобы расшифровать текст, нужно попытаться логически осмыслить каждую идеограмму. Что же касается вонк-людей, то те в выражении мыслей не особенно точны. Ну, а теперь перейдем к документам.

Вот этот первый значок. Хм. Видите этот гребень? Он почти всегда обозначает идентичность. Четырехугольник этого цвета, как правило, значит «правда» или «разрешенное наблюдение», а, может быть, и «теперешнее состояние космоса». Этот значок – ну, я точно не знаю… Этот цвет здесь… Я думаю, что это обозначает лицо, которое говорит. Закрашенное внизу… мне кажется, это значит… точно, совершенно верно, это положительное волеизъявление А эти значки обозначают, что здесь имеется в виду определенный порядок какого-то процесса, а другие, вот здесь, указывают на другие элементы. Я не могу их понять, могу только предположить общий смысл. Все это должно в общем звучать примерно так: «Я хочу доложить, что условия идентичны или без изменений» или «лицо прилагает чрезвычайные усилия доказать, что космос стабилен». Что-то в этом духе. Ты уверен, что в этом сообщении речь идет о сокровищах?

– Документы мы приобрели именно по этой причине.

– Хм, – Зарфо шмыгнул своим длинным черным носом. – Посмотрим. Этот второй символ… Ты видишь этот цвет и этот уголок вот здесь? Это значит «взгляд», а другой – «преклонение». Построения фразы я не понимаю, но вот это может означать «невидимость» или «слепоту»…

Так Зарфо еще долго размышлял вслух, толкуя на разные лады каждую идеограмму, каждый цвет и каждый уголок. При этом он иногда случайно обнаруживал смысловое значение, но в большинстве случаев он был вынужден признавать, что точный смысл ему понятен не был.

– Вас изрядно надули, – наконец сделал он вывод. – Я почти уверен, что здесь не упоминаются ни деньги, ни сокровища. Мое мнение таково, что это отчет о торговле. Содержание, насколько я могу в этом разобраться, должно быть следующим: «Я хочу доложить, что условия не изменились». Дальше идет что-то о желаниях, надеждах и взглядах. «В ближайшее время я хочу встретиться с командиром, руководителем нашей группы», – написано дальше, хотя мне совершенно непонятно, что написано между этим. Дальше: «Руководитель не хочет оказывать помощь» или «остается высокомерным». Дальше, кажется, что руководитель постепенно меняется, с ним происходит метаморфоза и он превращается во врага. Во всяком случае, это изменение, но какое, я понять не могу. «Мне нужно больше денег», – это я понимаю совершенно ясно. Далее идет что-то о прибытии чужестранца «большой значимости» Вот это примерно и все.

У Рейта возникло чувство, что при этом Хельссе испытал неимоверное облегчение.

– Разумеется, это не Бог весть какая информация, – произнес Хельссе. – Но ты сделал, конечно все то, что было в твоих силах. Вот тебе твои двадцать секвинов.

– Двадцать секвинов? – возмущено гудел Зарфо Детвайлер. – Мы договаривались на пятьдесят! Как же я смогу купить себе кусочек луга, если меня все постоянно обманывают?

– Почему это ты хочешь за получасовую работу купить сразу же себе луг? Ну, конечно, если уж ты такой жадный…

– Жадный? Нет уж, действительно! В следующий раз ты сам будешь расшифровывать свои бумажки.

– Естественно, я сделаю это, так как твоя помощь все равно была не особенно ценной.

– Тебя обвели вокруг пальца. С сокровищами тебя все равно обманули.

– Кажется, это действительно так. Так что, счастливо оставаться.

Рейт последовал за Зарфо, сказав при этом Хельссе:

– Я останусь здесь, так как хочу еще немного поговорить с этим человеком.

Хельссе это не очень понравилось.

– Нам нужно еще кое-что обсудить. Этого нельзя откладывать, так как лорд Кизанте ждет твоей информации.

– Сегодня после обеда я тебе дам окончательный ответ.

Хельссе коротко кивнул.

– Хорошо, как тебе угодно.

Машина отъехала. Рейт и локар стояли на улице.

– Здесь есть где-нибудь кабачок, где мы могли бы поболтать за бутылкой вина?

– Я локар, – проворчал чернокожий человек, – и я не затуманиваю сознание крепкими напитками. Во всяком случае, до обеда. Но, если тебе этого очень хочется, ты можешь купить мне вкусную сосиску, а может, еще и хорошего сыра…

– С удовольствием.

Зарфо привел его к магазинчику. Рейт заплатил, они взяли каждый свои покупки и сели за столик, стоявший на улице.

– Я удивляюсь, как хорошо ты читаешь идеограммы, – сказал Рейт. – Где ты этому научился?

– В Ао Хидисе. Я работал там подмастерьем у резчика штампов и печатей. Он был гением. Он научил меня распознавать некоторые знаки и понимать разницу в цветах, так как они употребляются иногда в соответствии с общими правилами, а иногда же только исходя из логики или интуиции. Очень сложно отличать значение в зависимости от цветового оттенка. – Зарфо старательно откусил кусок от своей сосиски. – Вонк-люди, и я должен это заметить, не особенно вникают в эту науку. Но как только они начинают подозревать, что кто-нибудь из локаров старательно учит язык вонков, его сразу увольняют. О, это умные люди и они сразу сообразили, что никому нельзя давать уменьшать их роль как посредников между миром вонков и миром людей Странный народ! Красота их женщин подобна черным жемчужинам, но души их ужасны и холодны. Хотя от маленького, невинного флирта они не отказываются.

– Вонки хорошо платят за работу?

– Как можно меньше, как и все остальные. Но при этом мы еще должны идти на уступки. Если возрастут расценки на рабочих, они заведут себе рабов или научат черных или красных – одну или другую расу. И тогда мы потеряли бы работу, а может, вместе с этим, и нашу свободу. Так что, мы жалуемся как можно меньше и ищем, где придется, работу, которая оплачивается лучше, так как в своем ремесле мы достигли определенных вершин.

– Очень вероятно, что йао Хельссе, который был одет в серое и зеленое, будет тебя спрашивать, о чем мы разговаривали. Возможно, при этом он будет предлагать тебе деньги.

Зарфо снова откусил кусок сосиски.

– Конечно, если это будет хорошо оплачено, я скажу то, что ты пожелаешь.

– В таком случае наша беседа состояла из приятных похвал и общих слов, которые нам обоим ничего не дали.

– А как ты себе представляешь оплату?

– Ты можешь потребовать у меня столько же, сколько ты хотел получить с Хельссе. Но что если он предложит тебе больше?

Зарфо вздохнул.

– У тебя очень плохое мнение о локарах. Мы всегда связаны своим словом. Если мы сначала договариваемся о сумме, то всегда остаемся верными договору.

Торговля продолжалась еще некоторое время почти в сердечном духе, и Зарфо согласился, что за сумму в двадцать секвинов он будет молчать так же надежно, как он бережет свой кошелек. После этого указанная сумма поменяла своего владельца.

– А теперь давай ненадолго возвратимся к этим документам вонков. Там речь шла о каком-то руководителе. Как его можно определить?

– Серый цвет указывает на лицо высокого положения или на лицо, находящееся в преимущественном положении и хорошо это понимающее. Все это очень сложно. Когда вонк что-то читает, у него в сознании возникает определенное значение и всплывают соответственные образы, которые отражают все до мелочей. Вонк получает точную умственную картину. В нашем же воображении возникают лишь неопределенные контуры, так как мы не впитали этот язык, и это письмо с молоком матери. К сожалению, больше я тебе рассказать ничего не смогу.

– Ты работаешь в Сеттре?

– И ты это говоришь?! Какой стыд! Обедневший человек в моем возрасте… Но я приближаюсь к своей цели и сразу же, когда я ее достигну, возвращусь в Смарагаш в Локаре, чтобы купить там небольшой луг и наслаждаться молодой женщиной и уютным креслом у огня.

– Ты работал на космических верфях в Ао Хидисе?

– Да, с инструментальной фабрики я перешел на космические верфи, где ремонтировал очистители воздуха, после чего снова устанавливал их на место.