Текст книги "Леди-интриганка"

– О чем вы думаете?

Вопрос, произнесенный совсем негромко, заставил ее вскинуть голову. Глаза их встретились. Сердце Кэтрин дрогнуло и пропустило удар от жгучего пламени, горящего в его обычно спокойном и твердом взгляде. Внезапно ей стало жарко, словно температура в коляске необъяснимо повысилась. Кэтрин с трудом сдержалась, чтобы не раскрыть веер. После короткого размышления она решила ответить ему... правду. Ну, почти правду.

– Я задумалась вот о чем. Есть ли в Лондоне дама, которая будет тосковать во время вашего отсутствия? – Этот вопрос привел его в такое замешательство, что Кэтрин не удержалась и рассмеялась. – Мне известно, мистер Стэнтон, что Мередит пыталась вас представить подходящим молодым леди. В Мейфэре она известная сваха.

Стэнтон пожал плечами.

– Она действительно сделала несколько попыток, но до сих пор я успешно избегал ее тенет.

– Гм... Значит, вы усердно избегаете алтаря? Это очень по-мужски.

– Напротив, я бы очень хотел иметь семью. Кэтрин приподняла брови.

– Понимаю, – с иронией заметила она. – При этом вам известно, что вероятность такого развития событий резко возросла, если бы вы перестали сопротивляться попыткам Мередит завлечь вас в сети.

– Да-а, – протянул он, – я выгляжу просто каким-то ужом!

– Очень скользким ужом, – согласилась она со смехом. – Тогда должна вас предупредить: Мередит сообщила, что, как только она оправится от родов, вы станете ее следующим проектом.

Стэнтон поклонился.

– Благодарю за предупреждение, хотя я не слишком-то этим обеспокоен, потому что прекрасно знаю, какая именно женщина мне нужна.

Заинтригованная, Кэтрин спросила:

– И какая же женщина вам нужна?

– А сами вы что об этом думаете?

– Красивая, молодая, покорная, соблазнительная, тихая скромница. А если она будет благословлять землю, по которой ступают ваши ноги, то это будет дополнительным плюсом.

Стэнтон откинул голову и расхохотался. Раскатистый громкий смех заполнил всю карету.

– Мне не почудилось, леди Кэтрин? В ваших словах и правда есть доля цинизма?

– Вы хотите сказать, что я не права?

– На мой взгляд, это не совсем точное определение. Все совершенно не так.

Она даже не пыталась скрыть удивления.

– Не хотите же вы, чтобы я поверила, будто вам нужна жуткая гарпия с кривыми зубами?

– Ну не-е-ет, не угадали.

– Вы меня окончательно заинтриговали, я прямо-таки сгораю от любопытства!

Стэнтон откинулся на подушки сиденья. Его коричневая девонширская накидка резко контрастировала со светло-серым бархатом. Улыбка исчезла с лица, оно вдруг превратилось в непроницаемую маску.

– Она добрая, – серьезным тоном проговорил Стэнтон. – Любящая и преданная. И есть в ней нечто необъяснимое, что трогает меня так, как никогда прежде. Вот так. – Он прижал руку к груди. – Она заполняет душу, которая много лет была пуста. С ней больше нет одиночества.

У Кэтрин перехватило дыхание. Она и сама не знала, каких слов от него ждала, но только не этих. Пустота? Одиночество? И взволновали ее даже не столько слова, а скорее то, с какой интонацией он их произнес. Нота скорбной опустошенности прозвучала в его глубоком голосе. Ей и самой слишком часто доводилось испытывать подобную отрешенность. Но мистер Стэнтон?

Кэтрин еще не сумела придумать подходящую реплику, как Стэнтон уже стряхнул с себя мрачное настроение. Кривая улыбка изогнула уголок его рта.

– И, разумеется, если ей придет в голову благословлять землю, по которой ступают мои ноги, это будет дополнительным плюсом.

Кэтрин испытывала в этот момент двоякое чувство: любопытство и жалость. Слова Стэнтона не только заинтриговали, но и задели ее. Он никогда не казался ей человеком, способным страдать от одиночества, чувствовать, что в его жизни есть пустота.

– Мне не хотелось бы вас разочаровывать, но, думаю, будет только справедливо, если я предупрежу вас, что брак не всегда лекарство от одиночества. Это я знаю по собственному опыту. Однако я желаю вам успеха в поисках того совершенства, которое вы, мистер Стэнтон, сейчас описали. Надеюсь, такая женщина действительно существует.

– Леди Кэтрин, я знаю, что она существует.

Какая-то сила заставила ее спросить:

– Вы допускаете, что она читала «Руководство для леди»? Стэнтон бросил на нее странный взгляд.

– Если учесть, что почти каждая женщина в Лондоне прочла эту книгу, думаю, это весьма вероятно.

– Если она ее действительно прочла, тогда я почти убеждена, что когда вы ее встретите, то останетесь очень довольны ею.

– Доволен? – Трудно было не уловить скептических нот в его голосе. – Что вы имеете в виду?

Леди Кэтрин мило улыбнулась.

– Держу пари, вы все поймете, когда сами прочтете эту книгу.

– Ах вот как! Очень интригующее заявление. А если я вас поймаю на слове? Какова ставка? Что я смогу, выиграть?

Что за самоуверенный тип! Вообразил, что за прочтение «Руководства» ему полагается награда! Однако это может оказаться для нее полезным.

– Конечно же, я не имела в виду настоящее пари, однако почему бы и нет? – Особенно если учесть, что победа мне почти, гарантирована. Кто бы ни выиграл, он получит фант, а другой должен будет выполнить любое его желание, разумеется, в разумных пределах. – Кэтрин не сдержала усмешки. – О, я уже вижу, как вы пропалываете розы и выбиваете ковры! А может, натираете столовое серебро? Укладываете камни для новой садовой дорожки, чините крышу в конюшне...

– Победитель или побежденный, я в любом случае буду счастлив оказать помощь в этих делах. Но почему они оказались не сделаны раньше?

Кэтрин пожала плечами.

– В деревне трудно найти подходящих работников.

– Понимаю, – пробормотал Стэнтон. – Кстати, а что будет служить критерием победы?

– Если вы прочтете ту книгу – имейте в виду: полностью! – и если сможете вести компетентную дискуссию о ее содержании, то вы победили. А если не сможете, значит, выиграла я.

Стэнтон молчал, а Кэтрин загадочно проворковала:

– Конечно, если вы боитесь...

– Простого пари? Навряд ли.

– Тогда откуда эти колебания?

– Честно говоря, я серьезно сомневаюсь, что смогу перенести все страдания, которые придется выдержать, продираясь сквозь болтовню этого Брайтмора. Хотя, надо сказать, терпения мне не занимать. Но ведь самое большее, что я теряю, – это всего лишь один фант. Думаю, стоит принять ваше пари. Сколько времени вы на него отводите?

– Пусть будет три недели, не возражаете?

– Прекрасно, я согласен.

Кэтрин едва сдерживала ликование. В поместье была масса работы, которую мог бы помочь выполнить такой сильный и здоровый мужчина, как мистер Стэнтон. Надо всего-навсего решить, которая из задач самая важная. Но Кэтрин все-таки хотелось найти такое дополнительное условие, которое сильнее всего утомит Эндрю. Вероятно, ей следовало бы насторожиться. Но мысль о победе над мистером Стэнтоном и укрощении его безграничной самоуверенности так возбуждала ее, что Кэтрин потеряла бдительность.

– Конечно, – продолжал мистер Стэнтон, – за три недели старый скандал, связанный непосредственно с содержанием «Руководства», будет забыт из-за нового шума вокруг разоблачения Чарлза Брайтмора.

У Кэтрин оборвалось сердце. Мистер Стэнтон явно намекал на детектива, нанятого для этого расследования. Надо надеяться, что этот человек никак не попадет в Литл-Лонгстоун. А если такое все же случится, что ж, кто предупрежден, тот вооружен. От нее он, во всяком случае, информации не получит. Изобразив спокойствие, которого она вовсе не испытывала, Кэтрин легко рассмеялась:

– Разоблачение? Господи, вас послушать, так мистер Брайтмор – просто какой-то разбойник.

– Очень многие в Лондоне считают, что так оно и есть.

– Включая вас?

– Да.

– Вы ведь можете изменить мнение, когда прочитаете его книгу. Конечно, если действительно прочитаете.

Он пожал плечами, демонстрируя, что на самом деле совсем не намерен читать «эту дребедень», но даже если и прочтет, его мнение не изменится. Кэтрин ощутила нешуточную досаду. Как раздражает ее этот человек! Неужели она когда-то считала его галантным? Приятным? Очевидно, первое благоприятное впечатление было ошибочно. Ее ввели в заблуждение восторженные рассказы брата о характере мистера Стэнтона. Во время прошлых встреч между ними возникло чувство товарищества, но его можно было объяснить, вероятно, темами, которые они обсуждали. Они говорили о Филиппе и Мередит, их свадьбе, ожидаемом рождении ребенка. Кроме того, они часто говорили о делах музея. Кэтрин нахмурилась. Она вдруг поняла, что во всех их разговорах не было ничего личного. О самом мистере Стэнтоне она почти ничего не знала. Не задумываясь, она приняла его как друга, как достойного человека, потому что он был другом Филиппа. По словам брата, мистер Стэнтон спасал его не раз, когда они попадали за границей в опасные переделки. Он твердо считал своего американского друга верным, надежным, храбрым товарищем, одинаково умело действующим и кулаками, и рапирой. Что ж, у нее нет пока причин сомневаться в этих его качествах. Однако Филипп забыл добавить, что мистер Стэнтон был человек предвзятый и упрямый. Все чаще и чаще он ее раздражал.

Стэнтон смотрел в окно. Кэтрин бросила на него быстрый взгляд. На гладко выбритой щеке дергался мускул, подчеркивая твердую линию мощной челюсти. Упрямой челюсти, но и сильной, к тому же с интригующей впадиной посередине. Об этом Филипп не упоминал. Не упоминал он и о профиле мистера Стэнтона, об этом вот легком уплотнении на переносице. Очевидно, это сувенир, память об одной из тех самых кулачных схваток. Шишка должна была бы портить его внешность, но она создавала впечатление какой-то особой суровости и силы. Кэтрин скользнула взглядом по элегантной одежде мистера Стэнтона и подумала: «Явно не светский хлыщ, но чертовски привлекательный».

– У вас такое странное выражение лица, леди Кэтрин. Не поделитесь своими мыслями?

Кэтрин вспыхнула. Господи, сколько же времени она его так бесцеремонно рассматривала? И почему он смотрит на нее так... задумчиво, словно уже давно проник в ее мысли? Да... Вот и еще одна его черта, которая явно раздражала Кэтрин.

Как могла, она пыталась сохранить самообладание.

– Я думала вот о чем. Вроде бы мы с вами знакомы уже больше года, точнее, четырнадцать месяцев, но не так уж хорошо знаем друг друга. – Она приподняла бровь. – А о чем вы думали?

– Как ни странно, примерно о том же. О том, что я знаю вас значительно меньше, чем полагал.

Кэтрин сморщила носик и демонстративно втянула воздух.

– Похоже, тут и не пахнет комплиментом.

– Уверяю, я не собирался вас обижать. – Глаза Стэнтона лукаво блеснули. – Хотите услышать комплимент? Я, безусловно, сумею что-нибудь придумать, если это вас развлечет.

– О, прошу вас, не стоит ради меня так напрягаться, – как можно суше проговорила Кэтрин.

Стэнтон поспешил исправиться:

– Никакого напряжения. – Его взгляд пробежал по дорожному туалету леди Кэтрин, выдержанному в травянисто-зеленых тонах. – Вы чудесно выглядите.

Простота, с которой он произнес эти слова, и согревающая теплота его взгляда вызвали у Кэтрин странную дрожь. Он не дал ей возможности опомниться и сразу же обратил внимание на губы.

– А ваши губы... – Глаза Стэнтона вдруг потемнели, он даже чуть подался вперед. Внутри у Кэтрин в этот момент все замерло, ее охватила дрожь. «Господи! Он что, собирается меня поцеловать? Разумеется, нет...»

Кэтрин взглянула на его губы. Она снова обратила внимание на то, как красиво очерчен его рот, одновременно нежный и твердый. Такими губами, вероятно, хорошо целовать женщину...

– Ваши губы, – негромко повторил Стэнтон, наклоняясь еще ниже. Теперь их разделяли всего два фута. Кэтрин боролась с внезапным порывом рвануться ему навстречу и оказаться в его объятиях. – Они теперь не такие распухшие и поцарапанные. После вчерашнего инцидента к ним почти вернулась обычная красота.

Стэнтон откинулся на сиденье и усмехнулся. Сумасшествие, на мгновение охватившее Кэтрин, развеялось как дым. Недовольная не столько им, сколько собой, она резко выпрямилась. Казалось, сердце вот-вот выпрыгнет. Только бы не покраснеть! Господи, а ведь в какой-то головокружительный миг ей показалось, что он собирается... что она хочет, чтобы он...

Поцеловал ее. Но самое унизительное было в другом: она разочаровалась, что он этого не сделал. «Господи, я совсем потеряла голову!»

– Видите? – спокойно продолжал Стэнтон. – Вопреки вашему мнению, я вполне способен расточать комплименты. С нетерпением жду посещения вашего дома, потому что это даст нам возможность выяснить, сколько всего мы еще не знаем друг о друге.

«О Господи! То, чего он не знает, я собираюсь скрывать и дальше!»

– Замечательно, я вся в нетерпении.

Вместо того чтобы обидеться на ее насмешливый тон, Стэнтон ответил ей широкой улыбкой.

– О, пожалуйста, не стоит ради меня напрягаться.

Вот так. Да как он смеет демонстрировать чувство юмора, если должен в это время испытывать смущение?! Видимо, в нем говорит американец. Что ж, он может, конечно, планировать, что во время его визита они познакомятся ближе, но, как известно любой современной женщине, вовсе не обязательно потакать намерениям мужчины, если на то нет желания. А если учесть, сколько тайн ей предстоит сохранить, Кэтрин вполне определенно этого делать не собирается.

Глава 5

Современная женщина должна осознавать, что бывают случаи, когда ограничения и условности общества следует полностью и безусловно игнорировать.

Чарлз Брайтмор. Руководство для леди по достижению личного счастья и полного удовлетворения.

– Сейчас появится Бикли-коттедж, – указав налево, проговорила леди Кэтрин два часа спустя. – Вон за той рощей.

«Слава Богу!»

Эндрю надеялся, что облегчение будет не слишком явно написано на его лице. Четыре часа пути показались ему четырьмя месяцами. Последние два часа свелись к периодам неловкого молчания, которые сменялись натянутыми попытками разговора. Леди Кэтрин усердно трудилась над своей вышивкой. Стэнтон, который раньше так гордился тем, что понимает людей, видел, что сейчас ее что-то беспокоит. Инстинкт подсказывал ему, что она волнуется из-за событий прошлого вечера. Очевидно, вчерашнее происшествие напугало ее куда больше, чем она хотела признать.

Стэнтон сосредоточенно наблюдал из окна за зелеными сельскими пейзажами. Он уже не мог дождаться, когда же наконец выберется из экипажа. В этой близости он провел мучительные четыре часа, вдыхая нежный цветочный аромат ее тонких духов. Он осторожно вздохнул.

«Господи, да есть ли еще на свете женщина, которая благоухала бы лучше ее? Нет, это невозможно».

Эндрю потратил все свои силы, чтобы сдержаться и не коснуться ее. Он лишь подался вперед, вбирая в себя ее дурманящий запах. Он поддался мучительному искушению и придвинулся ближе, но тут же сделал над собой усилие, чтобы сдержаться и не поцеловать ее. Эта борьба с собой отняла у него последние силы.

Терпение. Нельзя забывать, что он спланировал кампанию нежного ухаживания, без бури и натиска. Стэнтон почему-то чувствовал, что если начнет слишком резко, то она упорхнет, как испуганная птичка. Конечно, очень некстати, что леди Кэтрин явно сердится на него из-за этого дурацкого «Руководства», хотя сам Стэнтон тоже изрядно раздражен ее непомерным энтузиазмом по поводу книги Брайтмора и всей этой чепухи насчет современной женщины. Если вдруг леди Кэтрин узнает, что Эндрю Стэнтона наняли для выяснения личности и местонахождения ее литературного идола, Чарлза Брайтмора, она будет весьма недовольна. Пусть его миссия по разоблачению этого человека отложена на время визита в Литл-Лонгстоун, он энергично возьмется за нее, как только вернется в Лондон. Чарлз Брайтмор будет разоблачен. Эндрю получит весьма солидный гонорар, а вся эта чушь о современной женщине со временем забудется. Эндрю надеялся разрядить напряженность, возникшую между ним и леди Кэтрин. Он очень хотел использовать предоставившуюся ему возможность и провести время в обществе понравившейся ему женщины.

Через минуту на дороге появился нарядный кирпичный дом с белыми колоннами, живописно вырисовывающийся на фоне огромных деревьев, пологих холмов, изумрудных газонов. Яркие пурпурно-розовые змейки цветочных клумб оживляли море зелени и полевых цветов. Вечернее солнце заливало старинный фасад своим золотистым сиянием. Вся сцена словно бы воплощала в себе красоту мирной деревенской жизни. Здесь, вдали от мелочной жестокости света, Кэтрин чувствовала тишину, покой и безопасность.

– Теперь я понимаю, почему вам здесь так нравится, – задумчиво проговорил Стэнтон.

– Это мой дом, – спокойно ответила леди Кэтрин.

– Он куда больше и величественней, чем я ожидал, – признался Стэнтон. – Называть его коттеджем – все равно что обозвать корабль шлюпкой.

– Возможно, вы правы. Здешняя природа, дружелюбная атмосфера, отсутствие всяких условностей – все это создает уют и комфорт. Я влюбилась в этот дом, как только его увидела.

Стэнтон слегка повернул голову, взглянув на тонкий профиль спутницы. Мягкий изгиб нежной щеки, изящная линия шеи, чуть-чуть вздернутый нос, сочная щедрость губ. «Влюбиться, как только увидишь что-то... Да, я знаю, как это бывает».

– Купив этот дом, где для Спенсера есть легкий и абсолютно приватный доступ к горячим целебным источникам, Бикли совершил единственный благородный поступок по отношению к своему отпрыску, – негромко проговорила леди Кэтрин голосом, лишенным всякого чувства. Стэнтон был поражен пустотой ее глаз. Черт возьми, как желал бы он разогнать все мрачные тени, скопившиеся в ее душе за годы несчастливого брака! – Разумеется, истинная причина покупки в том, что Бикли хотел поселить Спенсера... и меня где-нибудь подальше, где он не видел бы своего несовершенного сына и женщину, которая, как он сам говорил, навязала ему этого сына.

Благодаря дружбе с Филиппом Эндрю был прекрасно осведомлен, как бесчувственно, грубо и эгоистично вел себя его зять по отношению к такой живой и нежной женщине, как леди Кэтрин. Каким никудышным отцом он был для мальчика, который так в нем нуждался. Стэнтон едва удержался, чтобы не сказать: «Я хотел бы лишь на пять минут оказаться наедине с тем подонком, за которым вы были замужем». Вместо этого он произнес:

– Мне жаль, что ваш брак оказался таким несчастным.

– Мне тоже. Начало было очень многообещающим, но после рождения Спенсера... – Она затихла. В ее глазах мелькали тени, которые, видимо, по-прежнему не давали ей покоя. У Стэнтона защемило сердце. Ему так хотелось дотронуться до ее руки, прогнать печали, подарить покой. Покой, который и ему самому приносила одна только мысль о ней.

Но не успел он сделать ни единого движения, как она справилась с собой и улыбнулась.

– Но теперь все это в прошлом. Мы со Спенсером очень любим Литл-Лонгстоун, Надеюсь, вам у нас понравится.

– Уверен, что так и будет.

– И пока вы здесь, обязательно воспользуйтесь горячими источниками. Они очень целебны. Я сама мечтаю начать принимать ванны, чтобы излечить эту скованность в плече..

Эндрю прикусил язык. Он терпеть не мог воду, а уж оказаться в горячем источнике... Нет, увольте. Однако он не успел ничего ответить. В этот момент экипаж дернулся и остановился. Они прибыли на место.

– Прежде чем мы войдем в дом, – торопливо заговорила леди Кэтрин, понизив голос, – мне хочется вас кое о чем попросить: не упоминайте при Спенсере о вчерашнем происшествии. Я не хочу его беспокоить.

Эндрю не мог скрыть своего удивления.

– Но ведь он обязательно заметит, что вы ранены!

– Рукав скрывает повязку. – А губа?

– Припухлость почти прошла. Уверена, он не обратит на это внимания.

– А если обратит?

– Скажу, что прикусила. Кстати, это правда.

– Возможно. Но правда, вводящая в заблуждение.

– Я предпочту слегка ввести его в заблуждение, чем волновать понапрасну.

Дверь распахнулась, на пороге возник облаченный в ливрею лакей. Он протянул руку, помогая леди Кэтрин выйти из экипажа. Разговор на этом закончился. Эндрю рассудил, что это к лучшему, так как любой новый его аргумент непременно привел бы к продолжению спора.

– Аргументы не способствуют успешному ухаживанию, – пробормотал он себе под нос.

– Что вы сказали, мистер Стэнтон? – Остановившись в дверях экипажа, леди Кэтрин оглянулась через плечо и бросила на Эндрю вопросительный взгляд.

– Э-э... Сказал, что не очень ловок во всяких прыжках. – «Господи, что я такое говорю! Выгляжу настоящим ослом! Это тоже не способствует успешному ухаживанию».

– Прыжках?

– Да-да. В горячие целебные источники. – Стэнтон надеялся, что не побледнел от одних только этих слов.

– Ах так! – Ее лицо слегка прояснилось, но все равно Кэтрин одолевали сомнения: «Может, он действительно просто болван?»

Пока леди Кэтрин отдавала распоряжения лакею относительно багажа, Стэнтон воспользовался моментом и огляделся. Подъездную дорожку затеняли огромные вязы. Солнечные лучи, проникшие сквозь густые кроны, скользили по гравию. Эндрю глубоко вздохнул. Легкие наполнились ароматами зрелого лета: благоуханием травы, нагретой солнцем земли, острым запахом сена, говорившим, что где-то рядом есть конюшня. Прикрыв глаза, Стэнтон на миг позволил себе вернуться мыслями к другой, давно минувшей жизни, когда он был счастлив в таком же вот месте. Как и всегда при возвращении в прошлое, мрачная тень тут же набежала на радостные воспоминания, принося с собою чувство стыда и вины, сожаления и раскаяния. Он открыл глаза, отбрасывая мысли о прошлом. Все давно умерло.

Стэнтон обернулся и замер, увидев, что леди Кэтрин вопросительно на него смотрит.

– С вами все в порядке? – с тревогой проговорила она. Эндрю постарался спрятать горькие воспоминания и боль в глубине своего сердца, где их никто не увидит, и улыбнулся.

– Все прекрасно. Я просто наслаждаюсь свежим воздухом после долгого путешествия. Мне так хочется поскорее увидеть вашего сына.

– Уверена, вам не придется долго ждать.

В этот момент распахнулись двойные дубовые двери, и на пороге возник одетый по-домашнему подросток. Он махнул рукой, улыбнулся и крикнул:

– С приездом, мама!

Спенсер сделал неловкий шаг вперед, и Стэнтон увидел его изуродованную ногу. Сердце Эндрю дрогнуло от сострадания. Что должен ежедневно испытывать мальчишка! И дело не только в физической боли, но и в боли душевной, ведь его считают не таким, как другие, – ущербным. Стэнтон стиснул зубы. Он понимал, почему сейчас леди Кэтрин и Спенсер живут в Литл-Лонгстоуне. Очевидно, из-за неприятия и отторжения, с которыми мальчик столкнулся в Лондоне. Сам Стэнтон хорошо помнил все сложности этого возраста. Двенадцать лет – преддверие взрослой жизни; это трудный момент даже для здорового подростка.

Мать встретила Спенсера, заключив его в объятия, на которые он отвечал с жаром и без смущения. Наблюдая такую трогательную привязанность, Стэнтон даже почувствовал зависть. Он не знал, что значат материнские объятия, его мать умерла в родах. Эндрю заметил, что Спенсер был почти одного роста с леди Кэтрин и очень широк в плечах, но неуклюжие руки выдавали возраст: ему еще расти и расти! Мальчик поражал сходством с матерью. Он унаследовал от нее такие же каштановые волосы и золотистый оттенок карих глаз.

Леди Кэтрин отстранилась от сына, рассмеялась и здоровой рукой (Эндрю это сразу заметил) взъерошила его густые волосы.

– Еще не высохли! – воскликнула она. – Как прошло купание?

– Чудесно! – Спенсер вдруг нахмурился, придвинулся ближе и спросил: – Что у тебя с губой?

– Нечаянно прикусила, не волнуйся. Лицо мальчика прояснилось.

– Как прошел дедушкин день рождения?

– Очень... насыщенно. А у меня для тебя сюрприз! – И она указала на экипаж, рядом с которым стоял Эндрю.

Спенсер перевел туда взгляд, заметил Эндрю, и глаза его округлились.

– Ой, это вы, мистер Стэнтон!

– Я. – Стэнтон подошел поближе и протянул мальчику руку. – Как я рад снова тебя видеть, Спенсер.

– Я тоже.

– Мистер Стэнтон проявил любезность, сопроводив меня домой, и даже согласился у нас погостить. Он обещал развлекать нас рассказами о приключениях с твоим дядей Филиппом.

Улыбка Спенсера стала еще шире.

– Отлично! Я хочу услышать, как вы расправились с разбойниками, которые заперли вас в подземной тюрьме!

Леди Кэтрин приподняла бровь от удивления.

– Разбойники? Тюрьма? Никогда об этом не слышала. Я думала, что вы с Филиппом занимались раскопками артефактов.

– Так и было, – заверил ее Эндрю. – Но ваш брат обладает невероятной способностью без конца попадать в переделки, а потому мне приходилось несколько раз его выручать.

Глаза леди Кэтрин лукаво блеснули.

– Понимаю. А вы, мистер Стэнтон? Сами-то вы никогда не нуждались в том, чтобы вас выручали из переделки?

Эндрю постарался придать лицу самое невинное выражение и ткнул пальцем себя в грудь.

– Меня? Да ведь я – образец примерного поведения!

– А был случай, когда дядя Филипп помог вам спастись от этих головорезов! – звенящим от возбуждения голосом вставил Спенсер. – Управился с ними только с помощью трости и смекалки. Они ведь гнались за вами, потому что вы имели неосторожность поцеловать дочь одного негодяя.

– Ну, это преувеличение! – отмахнулся Эндрю. – Твой дядя Филипп всегда был склонен к гиперболам.

– Ах вот как! – Леди Кэтрин поджала губы. – А как было на самом деле, мистер Стэнтон? Вы целовали дочку того негодяя?

«Черт возьми! Как же это выходит, что любой разговор с ней в последнее время приводит на опасную дорогу?»

– На самом деле я просто слегка чмокнул ее в щечку на прощание. Абсолютно невинное дело. – Конечно же, он не стал упоминать, что предшествующие этому прощальному поцелую два часа никак не назовешь невинными. – К несчастью, ее отец возражал. Боюсь, довольно бурно. – Он пожал плечами и улыбнулся. – Меня уже собирались превратить в решето, но в дело вмешался незнакомец. Он дико вращал своей тростью и что-то кричал на непонятном языке. По правде говоря, я уже решил, что он рехнулся, но положение спас... Кто бы вы думаете? – наш Филипп. С тех пор мы стали друзьями.

– Господи, что же такое он им сказал? – воскликнула леди Кэтрин.

– Понятия не имею. Он отказался мне сообщить, заявив, что это его маленькая тайна. Я и по сей день не знаю.

– Значит, он сказал что-то ужасное про вас, – ухмыльнулся Спенсер.

– Уж наверняка, – расхохотался Эндрю.

– Что ж, мистер Стэнтон, мы со Спенсером надеемся услышать новые рассказы о ваших приключениях. А теперь надо вас устроить. – И она протянула здоровую руку Спенсеру.

Они направились к крыльцу. Эндрю шел позади матери с сыном и видел, как напряженно она держит руку, изо всех сил стараясь поддерживать Спенсора, хромающего рядом с ней по дорожке. Эндрю понимал, какое тяжелое бремя приходится нести леди Кэтрин. Понимал и восхищался ею. Делала она это с достоинством и юмором. Ее любовь к сыну сияла, как мягкий солнечный свет. Спенсер, несмотря на выпавшие на его долю физические страдания, был дружелюбным и смышленым молодым человеком. Любой мужчина гордился бы таким сыном. Эндрю сжал кулаки, вспомнив, как бессердечно отрекся от Спенсера его собственный отец.

Они переступили порог и оказались в просторном вестибюле с паркетным полом. Комнату наполнял цветочный аромат, смешанный с запахом пчелиного воска. В конце вестибюля Стэнтон заметил ведущую наверх изогнутую лестницу и расходящиеся веером коридоры. На длинных столах красовались вазы со свежесрезанными цветами.

У двери стоял одетый в ливрею дворецкий.

– Добро пожаловать, леди Кэтрин, – произнес он таким звучным голосом, что Стэнтон даже вздрогнул.

– Спасибо, Милтон. – Передав слуге шляпу и шаль, леди Кэтрин представила Эндрю: – Это мистер Стэнтон, деловой партнер моего брата и добрый друг нашей семьи. Он погостит у нас несколько дней. Я уже распорядилась, чтобы его вещи отнесли в голубую комнату для гостей.

Милтон поклонился.

– Я прослежу, чтобы комнату тотчас приготовили.

– Мама, ты видела наши новые цветы? – кивнул Спенсер в сторону стола красного дерева.

Эндрю заметил, что на щеках леди Кэтрин появился легкий румянец.

– Их трудно не заметить.

Спенсер пренебрежительно фыркнул.

– В гостиной букет еще больше этого. Они хотят превратить наш дом в цветочный магазин. Вот пристали! – И он обернулся к Эндрю в поисках союзника.

– Они?

– Претенденты. Лорды Эйвенбери и Ферримут. Герцог Келби. Лорд Кингсли. А еще есть лорд Бедингфилд. Он недавно купил имение, которое граничите нашим. Все вместе они посылают столько цветов, что иногда кажется, будто живешь в ботаническом саду. – Спенсер снова фыркнул. – Меня уже мутит от этих цветов. Как вы думаете, не пора ли им прекратить?

«Черт возьми, конечно, пора!» Эндрю с трудом удержался от испепеляющего взгляда в сторону цветочных подношений. Ответить он не успел, так как леди Кэтрин, чей легкий румянец стал еще ярче, с укором произнесла:

– Спенсер, не стоит так говорить. Это просто знаки вежливого внимания со стороны лордов Эйвенбери, Ферримута и других.

Эндрю проглотил слова, которые чуть не сорвались с его губ. Вежливость? Едва ли. Он прикусил язык, чтобы не заявить: если мужчина просто хочет быть вежливым, он не станет посылать женщине столько цветов. В них, наверное, можно утопить небольшой фрегат.

– Подавать чай? – спросил Милтон, прерывая неловкое молчание.

– Да-да, спасибо. Но только на двоих. В гостиной. – И она обернулась к Стэнтону. – Я посмотрю, как вас устроили, а потом, к сожалению, должна буду вас покинуть. У меня еще раньше была назначена встреча. – Она дотронулась до руки Спенсера. – Ты ведь развлечешь мистера Стэнтона, пока меня не будет?

– Конечно. У тебя встреча с миссис Ролстон или с доктором Оливером?

– С доктором? – не сдержавшись, воскликнул Эндрю, переводя взгляд наледи Кэтрин. – Вы нездоровы?

– Нет-нет, – быстро ответила леди Кэтрин. – У меня назначена встреча с миссис Ролстон.

Спенсер повернулся к Эндрю:

– Миссис Ролстон – лучшая мамина подруга. Если погода не очень плохая, мама каждый день ходит к ней пешком и помогает ей.

– Помогает? – спросил Эндрю. Спенсер кивнул.

– У миссис Ролстон артрит. Больные руки. Мама пишет для нее письма, ухаживает за клумбами.

Эндрю посмотрел на леди Кэтрин и улыбнулся.

– Вы так добры. Она покраснела.

– Женевьева очень милая леди.

– И очень удачливая, ведь у нее есть такая подруга. – Эндрю повернулся к Спенсеру. – А кто такой доктор Оливер? – как можно небрежнее спросил он.

– Еще один претендент. Но он еще ничего, нормальный. И не такой богатый, чтобы присылать эти гигантские букеты. Нет, доктор просто смотрит на маму мечтательным взглядом. – И Спенсер принялся демонстрировать «мечтательный взгляд»: скроил грустную мину и стал хлопать ресницами.

Если бы речь шла о любой другой женщине, а не о леди Кэтрин, Эндрю счел бы выходку Спенсера забавной. Сейчас же он лишь мрачно отметил, что ее щеки стали совсем пунцовыми. К тому же он вспомнил (это Филипп как-то рассказывал), будто один из поклонников леди Кэтрин и был деревенским врачом. Судя по ее реакции, речь шла именно о докторе Оливере.