Текст книги "Русские разборки"

Глава 14

В пятницу утром Дайан тихонько ушла, пока дочь еще спала. Нужно было готовить мистеру Даймонду завтрак. Тот недавно объявил, что отныне еду ему готовит только она и никто другой. Можно себе представить, как к этому отнеслась кухарка Мей. Из слуг пожилая крупная негритянка Мей работала у него дольше всех.

– Это что еще за выдумки? – возмутилась Мей, топая ногой. – Старому идиоту моя еда уже не хороша? У нас теперь новые порядки?

Дайан кое-как удалось ее успокоить, хотя это оказалось нелегко. Обе знали трудный и деспотичный характер хозяина: со всеми у него одно обращение, грубое и неуважительное.

Иногда Дайан казалось, что она понимает его лучше остальных. Уж во всяком случае, лучше худосочной белой женщины, несколько лет как угнездившейся в его жизни. То есть – леди Джейн Бэнтли. Титул, которым ведьма так гордится, достался ей в награду за то, что она побывала замужем за немощным английским стариканом, оказавшимся лордом. Прислуга ее дружно не любила, ведь леди Джейн считала, что слуги только для того и существуют, чтобы выполнять ее прихоти, а ее британский акцент на манер Мадонны мало кого мог ввести в заблуждение. Эта дамочка их не нанимала, зато вела себя так, будто они работают исключительно на нее.

Сплетни были излюбленным развлечением слуг на кухне, обычно Дайан пропускала их мимо ушей, но сегодня разговор шел о трех сыночках Реда Даймонда, рассевшихся в библиотеке, и она навострила уши. Слуги были хорошо осведомлены о делах мистера Даймонда. Все знали, что с детьми он почти не общается, и их появление в доме пробудило всеобщее любопытство.

– Такие все симпатичные! – вздохнула Летти, молоденькая горничная ирландского происхождения, подававшая им напитки. – На хозяина совсем не похожи.

– Это потому, что мистер Д. всегда брал в жены самых красивых женщин, – со знанием дела объяснила Мей, не отрываясь от нарезки фруктов. – Я их всех помню, несчастных девочек. Помню, как они приходили и как уходили. Уж поверьте мне, все были красотки как на подбор.

– Мей, сколько же ты тут работаешь? – удивилась Летти и взяла кусочек яблока.

– Да почти всю жизнь, – ответила та, шлепая девушку по руке. – Я этим мальчикам с пеленок еду готовила. Тогда они и вправду были хорошенькие. Пойду-ка взгляну, что из них выросло.

– С ними там леди Бэнтли, – предостерегла Летти.

– О чем, интересно, ей с ними говорить? – спросила Мей таким требовательным тоном, будто ей забыли доложить о том, что она непременно должна знать.

– Я туда только на секунду зашла, услышать толком ничего не успела.

Их болтовня навела Дайан на размышления о сыновьях мистера Даймонда. Ей было известно, что каждому в свое время досталось. Ред со всеми бывал крут, а с детьми и подавно.

Приготовив яйца в точности, как любит старик, она поставила их на поднос и попросила Летти отнести завтрак в спальню, объяснив, что ей надо вернуться к себе.

– А что такое? – удивилась Мей, которой всегда до всего было дело. – Плохо себя чувствуешь?

– Нет, Мей, – терпеливо отвечала Дайан. – Ко мне на выходные дочь приехала.

– Малышка Либби! – воскликнула Мей, ловко разрезая ананас. – И как поживает наша красавица?

– Подвернула ногу на работе, – сказала Дайан. – А в остальном все в порядке.

– Вам надо чаще бывать вместе, – сказала Мей. – Неправильно, что ты ее отсюда спровадила.

– Я ее никуда не спроваживала! – обиделась Дайан. – Ты прекрасно знаешь, что у меня не было выхода.

– Я должна видеть эту девочку! – объявила Мей, вытирая руки о передник. – Либерти никогда не была как все, вечно пела и плясала по всему дому. Я по ней соскучилась, по нашей красавице.

Дайан промолчала. Она вообще не любила болтать. Да и зачем ей слушать, что скажет Мей о ее дочери?

Поговорить с мамой Либерти пока так и не удалось. Накануне вечером Дайан примчалась, наскоро поменяла ей повязку на руке и заспешила назад, готовить мистеру Даймонду ужин. Когда она вернулась, дочь уже спала.

«Всегда она так! – подумала Либерти с горечью. – На первом месте всегда мистер Даймонд». Так было неизменно, с тех пор как они стали жить в этом доме.

Сейчас она сидела у телевизора и чуть не упала, когда объявили, что в программу «Вид» приглашена принцесса Ташмир Доннел, жена Деймона П. Доннела.

Черт! Какого дьявола делать на телевидении жене мистера Доннела? Ведь это он знаменитость!

Она напряглась и уставилась в экран. Да уж, неделя выдалась – хуже не бывает. Если эта Ташмир еще и певичкой окажется, тогда она ее убьет!

Однако, когда Ташмир появилась на экране в своем экзотическом наряде индийской принцессы, выяснилось, что она занимается бизнесом – торгует украшениями.

«Ха! – обрадовалась Либерти. – Жена Деймона торгует побрякушками! Что за дешевка!»

На столике перед четырьмя гостями ток-шоу были выложены горы ожерелий, колец и сережек, все с камнями – рубинами, бриллиантами, изумрудами.

«Можно подумать, кто-то может себе это позволить», – подумала Либерти, не отрываясь от экрана.

После короткого обмена ничего не значащими репликами одна из участниц программы перешла к делу.

– Ну, сколько, например, стоит вот эта штучка? – поинтересовалась она, взяв в руки великолепное колье и крутя его перед камерой.

– Ах, это… – рассеянно бросила Ташмир. – Точно не помню. Восемь или девять.

– Сотен? – оживилась другая участница и подалась вперед.

– Тысяч, – самодовольно поправила Ташмир.

В студии раздались вздохи и ахи, последовало еще несколько вопросов и ответов на тему украшений, после чего ведущая, Стар Джонс, наконец перешла к существу дела и спросила, каково это – быть женой Деймона Доннела.

Ташмир, облаченная в фиолетовое с золотом сари, держалась с подчеркнутой грацией.

– Мой муж не дает мне сидеть без дела, – сказала она. – Деймон – воплощенная энергия. Я только следую за ним, стараясь не отставать.

«Ну да, – подумала Либерти. – Ты сначала выходишь из своей трехкомнатной гардеробной в квартирке за несколько миллионов, после чего садишься в сделанный на заказ темно-синий „Бентли“ – а уж потом следуешь за ним».

Она ненавидела эту Ташмир. Несправедливо, да? Как можно ненавидеть незнакомую женщину лишь за то, что она замужем за человеком, способным помочь тебе прославиться? Вот если бы только он обратил внимание на ее существование…

Да о чем она вообще думает? «Прославиться»! Сидит в маминой квартире с забинтованной рукой. Жалкое зрелище!

С другой стороны, он же видит только, как она подает яичницу и наливает кофе. Он же не знает, что она поет, с чего бы ему ее замечать? Для него она официантка, не более того. Подавальщица. Небось ее отсутствия даже не заметил.

Либерти резким движением схватила пульт и выключила телевизор. Зачем себя мучить? Вид этой жеманной принцессы не поднимет ей настроения.

Через несколько минут вернулась Дайан.

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовалась она, поднимая с пола плед.

– Дерьмово! – раздраженно огрызнулась Либерти и внимательно оглядела мать. Сбросила бы несколько килограммов да привела себя в порядок – была бы еще хоть куда. – Руку дергает, а нога вроде получше. Ходить, во всяком случае, могу. – Она бросила на мать настороженный взгляд. – Ты можешь не волноваться, к понедельнику меня здесь не будет.

– Спешить некуда, – возразила Дайан, взбивая диванную подушку. – Я рада, что ты здесь.

– Еще бы! Я тут все раскидываю, выходные тебе испортила – ты прямо в восторге.

– Синди сказала, если тебе станет лучше, в понедельник перед работой она за тобой заедет. – Дайан убрала два грязных стакана с журнального столика. – Кажется, как раз и парень твой вернется?

– Да, вечером в понедельник.

– Может, мне с ним познакомиться?

– Зачем? – Либерти округлила глаза. – Я за него замуж не собираюсь.

– Но вы уже давно встречаетесь, или я ошибаюсь?

– Послушай, – перешла в наступление Либерти, не желая вступать с матерью в дискуссию на тему личной жизни, – раз уж начался вечер вопросов и ответов, могу я тебя тоже кое о чем спросить?

«Приехали», – подумала Дайан и набрала полную грудь воздуха, подготавливая себя к неприятным расспросам.

– Конечно, – сказала она, сохраняя спокойствие. – Я давно хотела с тобой поговорить.

– Хотела? – не поверила Либерти.

– Да. В последнее время мы совсем не видимся.

– Это не моя вина.

– Что ж, – осторожно проговорила Дайан, боясь рассердить дочь, – в последние два раза, когда мы назначали встречу, ты сама ее отменяла.

– Я очень занята.

– Понимаю, но…

– Мама, – перебила Либерти, твердо решив сегодня докопаться до правды, – ты не думаешь, что мне пора знать, кто был мой отец? Я больше не могу делать вид, что это неважно и что меня не волнует, что мы никогда не поднимаем эту тему. Ты сама понимаешь: мне надо это знать.

Ну, вот. Она свое сказала. Теперь слово за мамой. Дайан присела на край дивана и глубоко вздохнула.

– Либби, есть причина, почему я тебе об этом никогда не рассказывала, – сказала она, прикусив губу. – Это… это трудно.

– Мама, что тут трудного? Я имею право знать.

Дайан молча кивнула.

– Я очень долго считала, что это Леон, – продолжала Либерти. – Потом до меня дошло: этого не может быть! У него слишком темная кожа, как у тебя. Тогда я стала думать: кто я? Черная, как ты мне всегда твердила? Полукровка? Кто я, мама? Ты не можешь больше от меня скрывать. Мне девятнадцать лет. Ты сама знаешь: пора.

– Когда я ушла из дома, мне было меньше, чем тебе сейчас.

– Эту историю я слышала тысячу раз, – нетерпеливо перебила Либерти.

Короче, я сошла с автобуса в Нью-Йорке с двумястами долларами в кармане и с заоблачными амбициями. – Дайан сокрушенно вздохнула. – Семнадцать лет, а воображала, что стану новой Анитой Бейкер.

– И стала бы, если бы не загубила свой талант.

– Нет, не стала бы.

– Нет, стала, – твердила Либерти. – Ты хорошая певица. Этот талант у тебя никто не отнимет.

– Талант… Так, талантишко.

– Зачем ты сама себя вечно унижаешь? – возмутилась Либерти. – Я помню, как ты меня привела в тот джаз-клуб. Ты пела потрясающе.

– Да что ты понимала-то? Тебе лет семь было. Или восемь.

– А по-твоему, откуда взялся мой талант?

– Либби, из моего таланта так ничего и не вышло, – сникла Дайан.

– Это оттого, что ты его предала.

– Нет, не так. Это меня жизнь предала. Я много лет таскалась по ночным клубам и студиям грамзаписи, прежде чем понять: ничего из меня не выйдет. К тому же надо было о тебе подумать.

– Прости, – оскорбилась Либерти. – Я не просила производить меня на свет.

– Прекрати. Ты же знаешь, я не это имела в виду. Я всегда любила тебя, Либби, но настал момент, когда дела пошли совсем туго. Тебе было почти девять, и в один прекрасный день я поняла, что нам просто необходима какая-то стабильность, а не борьба за существование, когда с трудом сводишь концы с концами и никогда не знаешь, будет ли у тебя, чем заплатить за квартиру.

– Тогда почему ты не вышла замуж за какого-нибудь ухажера? Насколько я помню, у тебя в них недостатка не было.

– Да, не было, и все как один оказались неудачниками. Мне предложили постоянную работу, и отказаться от такого предложения было грешно. Я согласилась и пожалела об этом ровно один раз – когда мне пришлось отправить тебя к тете Арете.

– Из-за мистера Даймонда, – бесстрастно поддакнула Либерти. – Старый мерзавец заставил тебя меня отослать.

– Нанимая меня на работу, мистер Даймонд предупредил, что не потерпит в доме ребенка. Я обещала, что тебя и слышно не будет.

– Отлично! Ребенок-невидимка.

– Либби, ты была своенравная девочка. Я не могла за тобой следить денно и нощно. При каждом удобном случае ты начинала обследовать дом.

– А чем еще мне было заниматься, мама? – вспылила Либерти. – Мне же совсем не с кем было играть, район не тот. Ты оторвала меня от друзей и отдала в шикарную новую школу, где меня так и не приняли.

– Ты сама перешла границы дозволенного. Когда мистер Даймонд обнаружил тебя спящей в его постели, он пришел в ярость. Я ничего не могла поделать.

– Нет, могла, – возразила Либерти, сверкнув глазами. – Ты могла уволиться.

– Ты меня слушаешь или нет? Нам же надо было на что-то жить. Интересно, как бы ты справилась на моем месте – с ребенком на руках и без каких-либо перспектив?

– Уж во всяком случае, в горничные я бы не пошла, – ответила с вызовом Либерти.

– В экономки.

– Экономка, горничная – какая разница? Я бы как-нибудь… выкрутилась.

– Я поступила, как умела, – тихо проговорила Дайан. – Арете я каждую неделю посылала на тебя деньги, а немного погодя уговорила мистера Даймонда пустить тебя назад, но не стала тебя дергать – мне казалось, тебе хорошо у тети Ареты, да и вдвоем с сестренкой повеселей.

– Арета мне никогда не говорила, что ты присылаешь деньги.

– А ты что же, решила, что я тебя совсем бросила? Кто, по-твоему, оплачивал твои занятия музыкой и танцами?

– Я… я об этом не думала. Арета ни словом мне не обмолвилась.

– И немудрено. Ей нравилась роль твоей мамы. – Долгая пауза. – Тебе никогда не приходило в голову, что я чувствовала, когда приезжала к тебе каждое воскресенье, а ты меня встречала, как самозванку?

– Наверное, тебе было неприятно, – проговорила Либерти.

– Да уж поверь.

– Насчет моего отца, – снова начала Либерти. – Им был один из твоих неудачников? Ты поэтому мне никогда о нем не рассказывала?

– Нет, – возразила Дайан. – Он был не из неудачников.

– Тогда кто же он? – воскликнула Либерти. – Почему ты не хочешь мне сказать?

– На самом деле, я его почти не знала.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Мне было восемнадцать лет, я была на гастролях в Европе, на подпевках у Айзека Хейза.

– Ты мне никогда не говорила, что была в Европе, – упрекнула Либерти.

– Помню, я тогда думала: «Ну, вот, карьера вроде в гору пошла», – сказала Дайан. И после паузы продолжила: – И тут в Берлине я знакомлюсь с одним ударником. Красивый был парень – мать немка, отец черный. Веселый, симпатичный… Вечер закончился в постели.

– Да? – Либерти жадно ловила каждое слово.

– На следующий день группа уехала из Берлина. – Дайан отвернулась. – А чуть позже я узнала, что беременна.

– Мной, – уточнила Либерти.

– Да, тобой. – Еще один тяжкий вздох. – Я ужасно испугалась. Хотела с ним связаться, но было уже поздно.

– Поздно? Для чего?

– Либби, я ведь не просто так тебе ничего не рассказывала. На то есть причина.

– Причина?

– Я… я узнала, что на другой день после моего отъезда он погиб в автокатастрофе.

– Ты… ты хочешь сказать, он умер? – пролепетала Либерти. В голове вихрем неслись мысли. – Мой отец умер? И это ты столько лет от меня скрывала? Мой отец умер!

– Прости меня, дочка, – сказала Дайан и протянула руку.

– Ради бога, мама! – Либерти отдернула руку. – Почему ты столько лет от меня это скрывала?

– А ты думаешь, легко признаться ребенку, что он – плод случайного знакомства? Я хотела для тебя большего. Я искренне думала, что тебе лучше этого не знать.

Зеленые глаза Либерти сверкнули праведным гневом.

– Это я должна была решать, а не ты!

– Ты права. – Дайан опустила голову.

– Как его звали?

– Это неважно.

– Для тебя, может, и неважно, – огрызнулась Либерти. После долгой паузы Дайан сказала:

– Мервин.

– А фамилия?

– Браун.

Мервин Браун. Теперь она хотя бы знает, как звали ее отца. Сколько лет мама от нее скрывала правду! Это нечестно. Она давно должна была все знать.

– Как он выглядел? – спросила она, сдерживая слезы.

– Я же тебе сказала, он был симпатичный.

Либерти помолчала, стараясь переварить ошеломляющую информацию. Да, отец у нее был. Но он умер.

– Я хочу видеть его фотографию, – наконец сказала она.

– Прости…

– Перестань! – вдруг рассердилась Либерти. – От него ничего не осталось? Даже фотографии?

– Прости.

– Перестань повторять одно и то же!

Дайан беспомощно развела руками.

– У него же были родственники, – сказала она, чувствуя, как все внутри переворачивается. – Ты им когда-нибудь говорила о моем существовании?

– Нет.

– Но почему?

– Либби, он был женат. Женат, понимаешь?

– Так. Час от часу не легче.

– Я подумала, его семье и так досталось, что я еще буду усугублять?

– Господи, мама, они же и моя семья тоже! – воскликнула Либерти, глотая слезы обиды. – Значит, у меня есть бабушка и дедушка. Мне следовало бы их разыскать.

– Даже не думай.

– Почему? – рассердилась она. – Почему нет, черт возьми?

– Если уж говорить всю правду, то я им звонила.

– И?

– Они обозвали меня чернокожей американской шлюхой и велели никогда больше не напоминать о себе.

– О боже!

– Ну вот. Теперь ты все знаешь. Больше мне тебе сказать нечего.

Либерти мотнула головой, будто не веря услышанному. Внутри образовалась пустота. Почему-то до сих пор в ней жила сказка о том, что где-то есть человек, готовый признать ее своей дочерью, что он станет ее любить, заботиться о ней и будет ею гордиться.

И вот эта мечта рухнула.

Черт, она не даст себе раскиснуть. Так или иначе, но она добьется успеха. Никто и ничто ее не остановит!

Глава 15

Они стояли на тротуаре перед домом Реда Даймонда и гадали, что за игру затеял отец.

– Мне пора, – проговорил Макс, в нетерпении щелкая пальцами. – Позвоните моему секретарю, она вам объяснит, куда и в котором часу приезжать.

– Может, пообедаем вместе? – предложил Джет Крису, когда старший брат ушел.

– У меня куча звонков. И встреч, – ответил Крис, обеспокоенный тем, как будет оправдываться перед Росом Джаганте, который ждет его в Вегасе, причем с большим нетерпением. Но при виде разочарованной физиономии Джета решил, что от него не убудет, если он проведет какое-то время с братишкой. Семья для них обоих была дело святое, если не брать в расчет Реда – а зачем его брать в расчет? Реду никогда не было дела ни до кого, кроме собственной персоны. – Вот что, – сказал Крис. – Подъезжай-ка к часу к «Временам года». Перекусим там в ресторане. А потом помчусь к Верди Марвел.

– Той самой Верди Марвел? – ахнул Джет.

– Она моя клиентка.

– Ну, старик, ты даешь! Она такая… – Джет причмокнул.

– Вижу, ты ничуть не изменился, – рассмеялся Крис. – По-прежнему за юбками гоняешься.

– Между прочим, очень даже изменился, – вдруг посерьезнел Джет. – Я вчера с такой девушкой познакомился…

– Потом расскажешь, – сказал Крис и остановил такси. – А сейчас мне пора, не то ничего не успею.

Джет проводил брата взглядом. Он был рад новой встрече, с Крисом они всегда были дружны, и сейчас, когда оба в Нью-Йорке, неплохо было бы пообщаться поплотнее. Братская тусовка. Почему бы нет?

Он зашагал по улице, и тут зазвонил телефон. На дисплее высветился номер Джанны.

Хм-ммм… Он совсем забыл о своей итальянской подружке и о том, что она умеет вытворять своим проворным язычком.

– Привет, bello! – проворковала Джанна, как всегда весело и энергично. – Что же ты вчера не позвонил? Как добрался?

Вот тебе на! Ему даже в голову не пришло, что Джанна будет ждать звонка.

– Как у тебя дела, солнышко? – спросил он и поспешил напомнить себе, что, при всей «современности» их отношений Джанна все же является его постоянной девушкой.

– Perfectto! – промурлыкала та.

– Рад, что ты там не скучаешь.

– Послушай, carino, – продолжала девушка своим низком грудным голосом, – я тебе сейчас скажу хорошую новость.

– Давай, – улыбнулся он, – хорошим новостям я всегда рад.

– Крупный контракт. Ты и я. Вместе. Мой агент… как это по-английски? – мастер вести переговоры. В воскресенье я лечу в Нью-Йорк. Понедельник – на оргвопросы. Во вторник снимаемся в рекламе новой коллекции Куртенелли. София Куртенелли попросила меня, а я предложила ей твою кандидатуру. Они хотели снимать Марка Вандерлоо или Брэда Кренига, но я настояла на тебе. – Она сделала победную паузу. – Ты понял, какая удача?! Ты рад?

Да, он прекрасно понял. Джанна прилетает в Нью-Йорк. И что теперь с этим делать?

Макс направился прямиком к себе в контору, где его ждал очередной сюрприз: в приемной болтался Владимир Бушков. Макс был в ярости. Мало ему других проблем! А теперь еще и этот тип. Что ему опять нужно? Еще денег? Он уже заплатил шантажисту целое состояние, чтобы тот заткнулся.

Не удостоив посетителя взглядом, он проследовал к себе в кабинет, с шумом захлопнув дверь.

Мгновенно раздался звонок секретаря. Миссис Барли с волнением в голосе доложила:

– Вас дожидается некий мистер Бушков. О встрече он не договаривался, но настаивает, чтобы вы его приняли.

– Еще бы!

– Так вы его примете, мистер Даймонд? А разве у него есть выбор?

– Пусть войдет, – проворчал он.

Спустя несколько секунд в комнату крадущейся походкой кота, каковым он и являлся, вошел Владимир. Небритый, с бегающими глазками, русский сел, не дожидаясь приглашения.

Макс не собирался покорно принимать новые требования мерзавца.

– Что вам нужно? – спросил он.

– Нью-Йорк очень дорогой город, – заявил Владимир.

– Так уезжайте! – посоветовал Макс без лишних церемоний.

– Вы не слишком любезны, – оскорбился Владимир. – У нас с вами есть договоренность, не так ли?

– У нас была договоренность, что я плачу и вы исчезаете. Так какого черта вы опять заявились ко мне на работу?

– Вы очень недружелюбны, мистер Даймонд.

– Послушайте, Владимир, скажите, что вам от меня надо, и убирайтесь.

– Только то, что мне положено, – торжественно объявил тот.

Господи! Этот говнюк уходить вообще не собирается.

– «Положено»? Вот это здорово! – рявкнул Макс.

– Молчание стоит недешево. Но вы человек богатый, вы можете себе позволить его оплатить. Так ведь?

Макс понял, что он с самого начала повел себя неправильно. Надо было сразу подключить к делу адвоката и заставить этого русского оборванца подписать твердое юридическое соглашение. А он запаниковал при мысли, что правда о его незаконном браке, а следовательно – о незаконнорожденной дочери станет достоянием гласности, и выплатил этому Владимиру кругленькую сумму наличными. Он рассчитывал, что взамен русский умолкнет и исчезнет.

Вышло все иначе.

– Сколько на этот раз? – резко спросил он.

– Я человек не жадный… – начал Владимир.

– Кончайте треп, – перебил Макс. – Сколько?

– Мне нужно пятьсот тысяч, чтобы открыть собственное дело…

– Пятьсот тысяч! – вскипел Макс. – Вдвое больше, чем вы получили в прошлый раз! Я ни под каким видом…

– Нет проблем, – перебил Владимир и неожиданно поднялся. – Я аккуратненько навел справки. Таблоиды отлично платят за хороший материал. Скандальный.

– Ах ты, гнусный шантажист!

Владимир двинулся к двери.

– Я читал в журнале ваше интервью. Вы говорите, бизнес для вас превыше всего. Я того же мнения. Считайте, что такой у меня бизнес.

Крис набрал номер Роса Джаганте в Вегасе. Секретарь Роса ответил, что мистер Джаганте раньше полудня не встает. Крис испытал огромное облегчение оттого, что разговор не состоялся. Он попросил передать, что из-за болезни родственника вынужден задержаться в Нью-Йорке, а следовательно, в Вегас попадет не раньше следующих выходных.

Он положил трубку. Стало немного полегче. У него появилась отсрочка с погашением долга, а не исключено, что в понедельник, после встречи с Редом, он разбогатеет. Он не рассчитывал получить много, разве что несколько миллионов, но сейчас любые деньги были бы весьма кстати.

Вот отдаст долг Росу Джаганте – и больше никаких казино. Его состояние далось ему большим трудом, какой же смысл его разбазаривать за игорным столом, в погоне за удачей, которая всегда улыбается другим? Впрочем… До Атлантик-Сити всего час езды, а ему как раз надо время убить – по сути дела, все выходные…

«Нет! – строго сказал себе Крис. – Больше никаких карт!»

Он сделал и принял еще несколько звонков, после чего встретился с Джетом и повел его обедать.

В ресторане все женщины оборачивались на Джета. Его «хулиганская» внешность убивала слабый пол наповал. Колин Фаррелл, Оуэн Уилсон, Брэд Питт – никто из них Джету в подметки не годился. А самое симпатичное было то, что он как будто и не подозревал о своей неотразимости.

– Надо было тебе в актеры податься, – заметил Крис полушутя. – Может, свести тебя с кем-нибудь из голливудских агентов?

– Я не против, – ответил Джет, придвигая себе стул. – Главное – чтобы бабки платили.

– На мели?

– Не совсем, но кто же откажется от больших денег?

– Да уж, можешь мне не рассказывать, – поддакнул Крис, изучая меню.

– Моя девушка ездит на «Ламборджини», но это не я ей купил, – сказал Джет и взял себе булочку.

– У тебя постоянная девушка?

– Не то чтобы… Мы живем вместе. У нее.

– У нее?

– Джанна – супермодель, известна на всю Италию. У нас с ней…. типа уговора.

– В каком смысле?

– Она может трахаться с мужиками, готовыми покупать ей «Ламборджини», а я зато живу у нее бесплатно.

– Удачная сделка.

– Да. Только жизнь не в этом состоит, правда?

– Главное, братишка, чтобы тебе нравилось, – поддержал его Крис и подозвал официанта. Он заказал себе стейк.

– Мне нравилось, – согласился Джет и заказал себе лососину. – До вчерашнего вечера.

– А что вчера произошло?

– Познакомился с одной девушкой. Необыкновенной девушкой.

– Вы только послушайте! – рассмеялся Крис. – И суток в городе не провел, а уже…

– В жизни всякое случается, разве не так?

– С тобой – точно.

– Я с ней в первый же вечер познакомился, и она такая необыкновенная… Мне кажется, моя жизнь теперь переменилась.

– Одна встреча – и жизнь переменилась. – Крис поднял брови. – Как же, как же!

– Крис, я не шучу, – с серьезным видом объявил Джет.

– В таком случае позволь задать тебе несколько вопросов.

– О чем?

– Например, о том, кто она такая. И не ездит ли она на «Ламборджини», поскольку, судя по твоим словам, хозяйка «Ламборджини» производит впечатление человека, который о тебе заботится.

– Сейчас я тебе скажу кое-что такое, что ты поймешь: я действительно потерял голову.

– Валяй, я адвокат, мне можно.

– М-мм… Тут такое дело… Я даже не знаю, как ее зовут.

– Угу.

– Я познакомился с ней в клубе, мы посмотрели друг на друга – и все. Этого было достаточно. Она поехала ко мне.

– Недотрога, да? – хмыкнул Крис. – Она, часом, не из Лос-Анджелеса?

– Все было не так.

– Конечно, не так. Вы переспали?

– Это не так называется, старик. Скорее – занимались любовью. И… главная фишка – она оказалась девственницей.

– То есть – она была девственницей до тебя.

– Вообще-то… она сама настояла, я ее не принуждал. Даже предложил остановиться, а она…

– Подробности можешь не рассказывать, – сухо проговорил Крис. – Один раз покувыркался с девственницей – и уже без памяти влюблен, а она, по чистой случайности, даже забыла назвать свое имя. С тобой не соскучишься!

– Говорю тебе, Крис, она не такая, как все, – твердил Джет. – А кроме того, я ее легко разыщу.

– Тогда почему ты этого не сделаешь? Что ты тут сидишь и разговоры разговариваешь – вместо того, чтобы искать?

– Нельзя форсировать, надо дать ей время…

– Господи, братишка, ты сам-то слышишь, что говоришь? – Крис покачал головой. – Ты уже давно вышел из школьного возраста. Держись за «Ламборджини» – она тебе больше подходит.

– Ты не понимаешь.

– Все я понимаю. Проходили, знаем.

– Ты не знаешь эту девушку.

– Послушай, раз она так много для тебя значит – иди и найди ее.

– И найду!

– Только сделай мне одно одолжение.

– Какое?

– Не зови ее замуж, пока не отрезвеешь.

– Я действительно заболел, но не в этом смысле, – сказал Джет с усмешкой. – Посмотрим, как дальше пойдет.

– Хоть ты и бросил пить, а все такой же чокнутый, – снова покачал головой Крис.

– А как у тебя на личном фронте? – спросил Джет. Он специально сменил тему: хоть ему и хотелось говорить о той девушке, но он уже достаточно сказал, тем более что Крис все равно не воспринимает его слова всерьез.

– Я придерживаюсь одного правила, – ответил Крис. – Делу – время, потехе – час.

– Сурово, старик.

– Нет, братишка. Это умно.