Текст книги "Только с тобой"

Стараясь отвлечь его, она сварила ему кофе, сделала бутерброды, но Ченс даже не заметил этого. Ей показалось, что у него в голове крутится какая-то мысль, которую он все никак не решается высказать вслух. Он все твердил тогда:

– Прости меня. Прости меня, Келси. Ради Бога, прости. – Но это было все, что он смог выдавить из себя.

Перед тем как уйти, Ченс торопливо поцеловал ее и беззвучно шепнул в самое ухо, что любит ее.

Потом дверь за ним захлопнулась, и он ушел.

При одном только воспоминании об этом Келси до сих пор испытывала боль. Ченс так и не смог избавиться от своего губительного пристрастия к наркотикам. Когда-то он пытался бороться, но проиграл, а потом еще раз и еще. В конце концов он превратился в законченного наркомана, и с этим пришлось смириться.

Однако умирать он не хотел!

– Ты зайдешь к нам ненадолго? – жалобно спросила Марлена, заметив, что все понемногу начали расходиться. Словно слепая, она осторожно шагнула вперед, стараясь не наступать на комья мокрой земли и ворох осенних листьев. Роберт терпеливо ждал, сидя в своем инвалидном кресле; судя по выражению его лица и отсутствующему взгляду, вряд ли он понимал, что происходит.

Келси покачала головой. При мысли о том, как совершенно чужие ей люди с бумажными тарелками в руках, где горками будут громоздиться закуски, и стаканчиками с кофе, собравшись группками на лужайке перед домом, станут вполголоса обсуждать Ченса и его нелепую смерть, ей едва не стало дурно. Желудок у нее внезапно скрутило судорогой.

– В другой раз, – поспешно шепнула Келси на ухо старой женщине, много лет мечтавшей о том, чтобы она стала ее невесткой. Но вместо Роберта и Марлены Роуден Келси получила Джонатана и Нолу Брайант. Что бы она сейчас ни думала о Ченсе или Джарреде, Келси прекрасно отдавала себе отчет, что по крайней мере в этом отношении она крупно проиграла. Родители Джарреда были настолько же сухими, холодными и глубоко эгоистичными, насколько Марлена и Роберт – добрыми и отзывчивыми.

Вспомнив, что скоро ей, вероятно, вновь придется встретиться с ними, Келси поежилась, словно от холода.

– А как там твой муж, Келси? – осведомилась коренастая женщина в сером. Торопясь догнать Марлену и Келси, она слегка запыхалась. “Флоренс Уикем”, – поморщилась Келси. Местная достопримечательность и первейшая городская сплетница.

Келси не успела ничего сказать. Из глаз Марлены вдруг потоком хлынули слезы. Она пыталась промокнуть их уголком шелкового платка, но все было напрасно. Казалось, это последнее напоминание о том, каким образом погиб ее сын, пробило наконец трещину в той броне, которой она окружила себя.

Флоренс растерянно заморгала.

– О, простите… Мне не хотелось сделать вам больно. Покачав головой, Марлена жестом попросила ее уйти.

Сейчас у нее просто не хватило бы сил на такую сплетницу, как Флоренс.

Очнувшись, Келси ринулась на помощь.

– Джарред… поправляется, – с запинкой пробормотала она.

– Я слышала, он долго был без памяти. – Деликатностью Флоренс никогда не отличалась.

– Да. Несколько дней он был без сознания.

– Вот как? Стало быть, он очнулся?

– Да.

Марлена, как слепая, широко раскрытыми глазами уставилась на Келси.

– Он не сказал… почему?

Келси догадалась, что та имеет в виду. До сих пор все терялись в догадках, как Джарред и Ченс умудрились оказаться вдвоем на борту самолета. Друзьями они никогда не были. Конечно, они вполне могли быть знакомы, но в любом случае знакомство это было шапочным. Что могло свести их вместе, и поныне оставалось тайной.

– Нет.

– И как он? – спросила Марлена.

– Физически он поправляется достаточно быстро. Завтра утром я встречаюсь с его врачом, хочу услышать полный отчет о его состоянии.

– А умственно? – Почувствовав что-то в голосе Келси, Флоренс немедленно вцепилась в нее мертвой хваткой, как терьер – в лакомую косточку.

– Он… кажется таким безразличным ко всему.

– Так, значит, он говорил с тобой? – продолжала допытываться Флоренс. – Ты что-нибудь узнала у него?

– Пыталась. – Келси незаметно отодвинулась от нее и едва не упала, когда ее каблук запутался в мокрой от дождя траве. Она дернула ногой, стараясь высвободить его, но туфля слетела, и она невольно проехалась ногой по асфальту. Чертыхнувшись, Келси наконец подцепила туфлю и кое-как сунула в нее ногу, поморщившись, когда мокрый и грязный чулок отвратительно захлюпал.

– Я совершенно уверена, что у мистера Брайанта были веские основания для того, чтобы в тот день взять Ченса на борт самолета, – объявила Флоренс, успокаивающе погладив по руке Марлену. – Но, должна признаться, я просто сгораю от нетерпения узнать, почему же он все-таки так поступил.

– Он так ничего и не сказал? – умоляюще проговорила Марлена. Келси знала, что она хочет услышать, но увы – помочь Марлене было не в ее силах.

– К Джарреду еще не совсем вернулась память, – была вынуждена признаться она. – Врачи говорят, что это скорее всего неизбежное последствие травмы головы.

– Ты хочешь сказать, что у него амнезия? – не отставала Флоренс.

– Не совсем. Просто он пока еще не в состоянии вспомнить кое-какие детали. А теперь простите… – Подхватив Марлену под руку, Келси решительно потащила ее за собой, оставив растерявшуюся от неожиданности Флоренс позади. – Я сама еще пока ничего не знаю, – призналась она, – но непременно выясню, что же произошло на самом деле, поверь мне, Марлена.

– Знаю, дорогая. Ты не отступишь.

– Джарред направлялся в сторону Портленда, когда самолет вдруг неожиданно упал. Сначала он врезался в берег реки, после чего рухнул в воду. Спасатели прибыли почти сразу же. Они даже успели увидеть, как он тонул. Иначе тело Ченса, возможно, так никогда бы и не нашли.

– И твой муж вряд ли бы остался жив.

– Да. Знаю.

Келси, отвернувшись, бросила взгляд в сторону гор. Сейчас их не было видно – укутавшись в плотное серое покрывало облаков, так часто затягивавших небо над Сиэтлом, они будто растворились в воздухе. Причину авиакатастрофы пока так и не удалось выяснить, но по крайней мере сейчас уже ни у кого не было сомнений, что Джарред пытался выровнять крохотный самолет до последней минуты. По предварительной версии, причиной аварии стали какие-то механические неполадки. Но занимавшиеся расследованием на все вопросы только угрюмо пожимали плечами. Однако уже то, что они упорно держали язык за зубами, только подлило масла в огонь, и слухи о том, что тут дело нечисто, распространились по городу с быстротой лесного пожара.

Затуманенные слезами глаза Марлены вновь с надеждой остановились на лице Келси.

– Ты ведь скажешь мне, если что-нибудь узнаешь, правда? Прошу тебя… Если ты наконец узнаешь правду…

Келси могла только беспомощно развести руками.

– Если она вообще существует, эта самая правда… – вздохнула она.

Заметив, что Марлена оглядывается по сторонам в поисках мужа, Келси поспешно отыскала взглядом Роберта Роудена. Тот наконец вышел из состояния прострации и теперь, заметив их, вскинул руку, привлекая к себе внимание. Дождавшись, чтобы Марлена присоединилась к мужу, Келси обняла их на прощание и помахала им рукой.

Вернулась она той же самой дорогой, которой пришла, чувствуя себя бесконечно измученной и подавленной. Она просто машинально переступала ногами, даже не думая, куда идет. Такси ожидало ее там же, где она его оставила. Выбравшись из машины около дома, она попросила подождать ее, и, к счастью, таксист согласился.

– Куда теперь, мэм? – поинтересовался он, когда Келси, захлопнув за собой дверцу, устало привалилась к спинке сиденья и застыла в молчании.

– Больница “Брайант-Парк”, – пробормотала она, задергивая занавески и откинувшись на подголовник. Не прошло и нескольких секунд, как Келси провалилась в сон.

Деньги. Именно вокруг них вертится все в нашем мире. Вернее сказать, это они заставляют мир вращаться вокруг себя, а вовсе не любовь, что бы там ни говорили. Достаточно было только сделать один-единственный шаг к бесшумно раздвигающимся дверям – и вот вы уже в больнице “Брайант-Парк”, предназначенной для тех, чей тугой бумажник и банковский счет с бесчисленным количеством нулей открывали доступ ко всем благам этого мира.

Войдя, Келси направилась к лестнице, затянутой мягким ковром изысканных розовато-лиловых тонов. Пешком она поднялась на шестой этаж. Лифтом Келси не воспользовалась – ей нужно было время, чтобы решиться вновь оказаться лицом к лицу с человеком, чьей женой она стала восемь лет назад. Восемь лет! На одно короткое мгновение она замечталась, вспоминая, как хорошо им было вначале. Потом, встряхнувшись, покачала головой, отгоняя предательские мысли прочь. “Что толку сейчас думать об этом? ” – одернула она себя.

Шестой этаж больницы встретил ее сиянием отдраенных до блеска полов. Вдоль стен всего этажа тянулся ряд широких окон. Все вокруг показалось Келси одинаково серым. Серый день за окном был таким же унылым и беспросветным, как и ее собственная жизнь, какой она стала с того ужасного вечера, когда они с Джарредом поссорились и она покинула его дом, чтобы никогда уже туда не возвращаться.

Повернув за угол, Келси, невольно замедляя шаги, направилась в сторону палаты-бокса, где лежал Джарред. И тут же заторопилась, заметив двоих, шептавшихся о чем-то у дверей палаты. Нола и Джонатан Брайанты. Любящие родители Джарреда. Меньше всего на свете Келси хотелось бы, чтобы их острый взгляд отметил овладевшее ею смятение.

Обернувшись на звук шагов, они тоже увидели ее, и на лицах их застыло одинаково неприязненное выражение. Оба они в свое время не одобрили выбор сына. Келси не устраивала их в качестве невестки – ни тогда, ни тем более сейчас, – и они не намерены были этого скрывать. Вот и теперь, завидев ее, ни один из них не позаботился сделать хотя бы шаг ей навстречу или просто дать почувствовать, что разделяет ее горе. Деликатность в семействе Брайантов никогда не была в почете.

– Как он? – тихо спросила Келси.

– Так же. – Тонкие губы Нолы слегка разомкнулись, пропустив эти слова, и тут же сжались в тонкую ниточку. Вокруг них расположилась сеточка морщин – результат многолетней привычки ни на минуту не выпускать изо рта зажженную сигарету. Вот и сейчас ей явно хотелось закурить. Ее пальцы беспокойно шевелились; от нее ощутимо исходило напряжение.

– Что он там делал? – чуть резковато спросил Джонатан Брайант, тяжело навалившись на палку.

В последние годы его здоровье стало стремительно ухудшаться. Как и Роберт Роуден, Джонатан заметно постарел с того дня, как случилась эта трагедия, и Келси внезапно пришло в голову, что очень скоро и ему, вполне возможно, придется смирить свою гордыню и сменить трость на инвалидное кресло. Он выглядел нервным, издерганным и, по всей вероятности, был не очень-то счастливым человеком. Келси никогда не удавалось понять его до конца, хотя втайне она не могла не сочувствовать ему, прожившему столько долгих лет бок о бок со своей деспотичной женой. – Что он там делал? Куда он вообще летел? – растерянно бормотал он, свободной рукой трогая подбородок. Седая голова его беспомощно тряслась.

Начиная со дня трагедии, эти вопросы Джонатан задавал почти беспрерывно. Келси только беспомощно покачала головой. Она подозревала, что родители Джарреда, непонятно по какой причине, винят в случившемся именно ее, но она, как и они, по-прежнему терялась в догадках. Что в тот день заставило Джарреда подняться в небо, оставалось тайной. А самым загадочным было то, что он взял с собой именно Ченса.

Ни Нола, ни сам Джонатан ни словом не упоминали о погибшем – такое впечатление, будто бы Ченса никогда не существовало. Они даже и не пытались проявить какой-то интерес или выразить сочувствие к осиротевшим Роуденам. Эгоизм всегда был их отличительной чертой, хотя в том, что сейчас они искренне переживали за сына, не могло быть никаких сомнений. Привстав на цыпочки, Келси попыталась заглянуть в палату, где лежал Джарред. С того места, где она стояла, была видна только часть кровати; лишь ворох белых простыней и неясная выпуклость под ними указывали на то, что где-то там его ноги. В окна вливался слабый свет угасающего дня. И от этого все вокруг казалось до того безрадостным и унылым, что у Келси запершило в горле. Ей пришлось сделать глубокий вдох, чтобы заставить себя немного встряхнуться.

– Простите, – пробормотала она, пытаясь бочком проскользнуть в палату мимо родителей Джарреда.

– Мне известно, что ты хотела получить развод, – жестко бросила Нола.

– Что?! – Не веря собственным ушам, Келси обернулась. От удивления она замерла на месте. Такого она не ожидала – прямота никогда не входила в число достоинств Нолы.

– Ты просто ждала удобного момента, верно? Держала Джарреда в подвешенном состоянии, позволяя ему надеяться, что в один прекрасный день ты вернешься к нему.

Шли годы, но ничего не менялось. И вдруг случилось ЭТО!

– Мне очень жаль, – автоматически пробормотала Келси, слегка опешив от той яростной непримиримости, которая звучала сейчас в голосе Нолы. Ей пришлось напомнить себе, что несчастная женщина перенесла ужасное потрясение. – Но ведь он же поправится, – уже мягче пробормотала Келси.

– Поправится ли? – дрожащими губами еле слышно проговорила Нола. – А если нет? Ты ведь тогда будешь плясать от радости, верно? Какой неожиданный и удобный для тебя выход из положения, не так ли?

– О, Нола! – возмутилась Келси.

– Только не вздумай притворяться, будто страшно огорчена тем, что произошло! – Стиснув до боли руки, Нола бросила взгляд через плечо на дверь палаты, где лежал ее сын. – Он ведь может и не поправиться, и ты это знаешь. А стоит мне только вспомнить все эти годы, когда ты могла бы быть с ним… у меня просто сердце разрывается! Ни детей! Ни наследника! Одна только ты – эгоистичная, самовлюбленная… А теперь мой единственный сын… лежит там… – Дрожащая, морщинистая рука беспомощно ткнула в сторону, больничной палаты.

– Нола, – запинаясь, с мукой в голосе прошептал Джонатан. Жалобно скрипнула палка, едва выдерживая тяжесть немощного старческого тела. Келси даже подумала, не поддержать ли его под локоть, но волнами исходившая от Нолы ненависть заставила ее передумать.

– Я не хочу говорить об этом! – Поспешно отвернувшись, Нола, спотыкаясь на ходу и держась рукой за стену, двинулась к лифту. Каблучки ее гневно зацокали по вымытому до блеска линолеуму. В воздухе повисло неловкое молчание.

Келси украдкой бросила взгляд в сторону Джонатана. Тот со свистом втянул в себя воздух.

– Куда он летел? – снова спросил он.

– Я не знаю, – беспомощно покачала головой Келси. “Простите! ” – хотелось сказать каждому из них, но слова эти, так и не сорвавшись с их губ, повисли в воздухе. Не зная, как быть, оба смущенно молчали. Потоптавшись на месте, Джонатан неловко двинулся вслед за женой, и Келси еще долго слышала его старческие, шаркающие шаги. Войдя в палату, где лежал Джарред, Келси поймала себя на том, что невольно зажмурилась, прежде чем бросить взгляд на мужа. Он спал, тяжело, со свистом дыша. Порезы и царапины на его лице понемногу начата подживать, страшные синяки из черных стали зеленовато-желтыми – хороший признак, говоривший о том, что гематомы рассасываются и пациент находится на пути к выздоровлению. Но ни эти уродливые пятна, ни покрытые подсыхающей коркой ссадины не могли скрыть той мужественной красоты, которой всегда отличалось лицо Джарреда. Прямой, с легкой горбинкой нос, скульптурно вылепленный подбородок, густые и невероятно длинные для мужчины ресницы, бросавшие загадочные тени на смуглые до черноты "щеки, – сколько раз на заре их супружеской жизни Келси поддразнивала мужа, прося его поделиться с ней красотой. Он отвечал ей легкой снисходительной улыбкой, которую она так любила и которую ошибочно принимала за нежность.

Одна рука Джарреда была прижата к груди, другая беспомощно вытянулась вдоль тела. Келси невольно обратила внимание на его пальцы. Длинные и чувственные, как нежно они могли когда-то ласкать ее лицо! Она вдруг вспомнила, как муж, коснувшись большим пальцем ее губ, склонялся к ней, как глаза его, цвета голубоватой стали, встречались с ее янтарными и как сладко замирало сердце в ее груди, когда она читала в них неприкрытое желание.

– Келси…

Вздрогнув от неожиданности, она круто обернулась на звук мужского голоса. Сердце ее заколотилось как сумасшедшее. Со стула, стоявшего в углу палаты, поднялся сводный брат Джарреда, Уилл Брайант. Уилл взял фамилию отца после того, как его мать вначале доказала в суде отцовство Джонатана, а потом вообще отказалась от прав на внебрачного сына, попросту подкинув его Ноле и Джонатану.

– Господи, Уилл, как ты меня напугал! – прошептала Келси, с трудом подавив нервный смешок.

– Прости, я не хотел, – тоже шепотом ответил он. Оба говорили едва слышно, то ли не желая беспокоить Джарреда, то ли боясь, что он услышит их разговор. – Я просто задумался… Мой отец и Нола были здесь, они только что ушли.

– Знаю. Я столкнулась с ними в коридоре. – Келси подошла к тому месту, где сидел Уилл.

Не такой высокий, как брат, он не обладал и его мужественной красотой, однако Келси казалось, что ему присуще то, чего никогда не было и не будет у Джарреда – сочувствие к людям. Но сейчас в его глазах, не отрывавшихся от лица Келси, явственно читалась неприязнь. Она не виделась с ним с того вечера, когда стало известно об аварии, но тогда все они были слишком потрясены, чтобы думать о чем-то, кроме произошедшей трагедии.

– Как Даниель? – машинально спросила Келси.

– Нормально, – пожал плечами Уилл.

Он всегда на редкость скупо говорил о жене. Брак их, как и брак его брата с Келси, был на грани краха, хотя они с женой до сих пор жили под одной крышей.

– Ты говорила с ним? – спросил Уилл, кивком головы указав в сторону кровати.

– Ну… он произнес несколько слов.

– Доктор Алистер сказал мне, что он пару раз приходил в себя.

– Это не совсем так. Мне показалось, что Джарред мало что помнит о том, что с ним случилось.

– Он вообще ничего не помнит, – поправил ее Уилл. – Даже своего собственного имени.

Келси проглотила и это.

– Еще рано об этом говорить, – пробормотала она.

– Неужели? Конечно, доктор Алистер ничего прямо не говорит, но мне показалось, что это его здорово тревожит. Что-то явно неладно. И Нола с отцом тоже это подозревают. Да и Сара, насколько я понимаю.

Нервы Келси, и без того напряженные, дернулись, как туго натянутые веревки. Сара Аккерман была не тем человеком, о котором ей хотелось сейчас вспоминать. Все, однако, хорошо знали, что Сара Аккерман, придя на работу в “Брайант индастриз”, очень скоро стала правой рукой Джарреда. Они не расставались ни на минуту – ни днем, ни, как утверждали злые языки, ночью. Сама же Келси, как только волна слухов докатилась до нее, сразу же и безоговорочно поверила в то, что это правда, хотя и в то время ей не давала покоя мысль, где же проходит грань, отделяющая истину от злобной лжи. Впрочем, все возможно, в конце концов убедила она себя.

– Так Сара была здесь? – решилась спросить Келси, хотя язык с трудом повиновался ей.

– Мы же все волнуемся, ты должна понимать. Ради всего святого, Келси, Джарред ведь и есть “Брайант индастриз”! Он единственный, кто держит в руках бразды правления компанией. – Уилл нетерпеливо махнул рукой. – Конечно, он обсуждал со мной часть своих сделок, но ведь Джарред есть Джарред, ты же знаешь! Полностью он никому не доверял, даже мне. Не такой он человек.

– Да, это верно, – тихо согласилась она.

– Я сидел здесь и все ждал – может, он придет в себя. Мне позарез нужно с ним поговорить. Впрочем, не только о делах, – торопливо добавил он.

– Разве я что-нибудь говорю?

– А тебе и не нужно. Думаешь, я не в курсе, как обстоят дела? Но ведь он мой брат, понимаешь?

За этими его словами последовало неловкое молчание, приоткрывшее завесу над чувствами, которые, казалось, сами рвались на поверхность. Уилл любил Джарреда. Так было всегда. И Келси, которая никогда даже не пыталась разобраться в тех чувствах, которые она питала к Уиллу, внезапно ощутила, как в ее душе вспыхнула неожиданная симпатия к этому человеку. “Хорошо, что среди Брайантов нашелся человек, который искренне переживает за него”, – подумала она. Что ж, семейные узы – деле хорошее. Но пока, коль скоро речь идет о бизнесе, нельзя доверять никому – ни единому человеку, не важно, имел ли он хоть какое-то отношение к “Брайант индастриз” или же нет. Все они думают только о том, как делать деньги… деньги… деньги.

Бросив взгляд на наручные часы, Уилл нетерпеливо пробормотал:

– Мне еще нужно сегодня успеть заехать в офис. Жаль, что не удалось поговорить с ним, А что ты скажешь, если он вдруг придет в себя?

– Честно говоря, не думала. Да и зачем? Доктор Алистер считает, что будет лучше, если он сам все вспомнит.

Тело Джарреда вдруг вздрогнуло и напряглось, и он глубоко вздохнул всей грудью. Келси затравленно озиралась по сторонам, чувствуя, как снова бешено заколотилось сердце. Уилл чуть ли не бегом бросился к кровати, на которой лежал брат, и впился взглядом в его лицо. Келси, немного поколебавшись, неслышно подошла к нему. Только убедившись, что Джарред крепко спит, она немного успокоилась. – Конечно, ей тоже хотелось, чтобы он пришел в себя, однако она не могла не тревожиться о том, какое будущее ждало впереди их обоих.

Разочарование, словно облако, затуманило лицо Уилла. Он машинально склонился к Келси, словно намереваясь по привычке поцеловать ее в щеку, но потом, спохватившись, отодвинулся, ограничившись небрежным кивком.

– Держи меня в курсе, – бросил он.

– Ладно. Пока.

Уилл снова кивнул и закрыл за собой дверь. Опустившись в стоявшее возле постели кресло, Келси вытянула ноги, чувствуя, как по всему ее телу разливается накопившаяся за день усталость. Конечно, ей тоже следовало бы заглянуть на работу, но сейчас она была как выжатый лимон, а уж о том, чтобы ехать куда-то, не хотелось и думать. А Тревор, хоть и отнесся с сочувствием к несчастью, случившемуся с Джарредом, был не тем человеком, который способен долго сострадать чужому горю. Если быть до конца откровенным, он был человеком действия. И Келси знала, что его терпению скоро придет конец – он и так уже намекал, что она уделяет слишком много внимания случившемуся. К тому же они сейчас были по уши загружены новым проектом, требовавшим ее максимального внимания. Келси могла легко представить себе, как Тревор нетерпеливо расхаживает из угла в угол, стараясь скрыть свое нетерпение и не злиться на ее долгое отсутствие.

Куда ни глянь, все было плохо. А Келси к тому же, как на грех, не могла разобраться со своими собственными чувствами. Как ни поверни, официально она все еще считалась женой Джарреда, нравилось ей это или нет, поэтому, как она считала, ее долг – оставаться рядом с ним в это тяжелое время.

Сама не отдавая себе отчета, почему она это делает, Келси придвинула кресло поближе к изголовью кровати. Внезапно она поймала себя на том, что пристально всматривается в лицо Джарреда оттененное темными волосами, при этом разглядывая мужа так, словно видела его в первый раз в жизни. “Наверное, это все потому, – решила она, – что раньше я слишком часто в его присутствии чувствовала себя неуютно. Ведь он такой… вернее, всегда был так поглощен своими делами, что едва замечал меня”. Будь Джарред в сознании, Келси никогда бы не осмелилась так смотреть на него. Перехватив ее взгляд, он заставил бы ее смущенно отвести глаза в сторону, чтобы не увидеть в его лице насмешки над своей беспомощной, безответной любовью.

Келси страдальчески сморщилась. Ее не покидало ощущение, что они потеряли что-то очень важное. Почему? Почему все так сложилось? Зачем Джарред вообще женился на ней?

Бросив взгляд на его руки, Келси едва смогла сдержать рвущийся из горла стон при виде тоненького золотого ободка, который она когда-то сама надела ему на палец. Оно стоило ей бешеных денег, но ведь это был подарок ему. И Джарред никогда не расставался с ним, даже когда так чудовищно лгал ей – в ту ночь после самой жестокой их ссоры, когда они расстались. Она обвинила его в неверности, в том, что он обманывает ее – с Сарой Аккерман, между прочим! – а он тогда со злобой бросил ей прямо в лицо, что раз уж Келси решила устанавливать правила, то он оставляет за собой полное право затащить к себе в постель любую женщину.

Она легко коснулась пальцем тоненького золотого ободка, воровато погладив руку мужа. Но потом ее вдруг будто что-то толкнуло. Келси вновь подняла на него глаза… и сердце у нее остановилось.

Холодные светло-голубые глаза Джарреда были открыты. Он смотрел на нее в упор. Вдруг губы его слегка раздвинулись, и с той самой усмешкой, от которой у нее подгибались ноги, он негромко бросил:

– Привет, Келси!