Текст книги "Почти идеальный брак"

– Я не верю, что Адам сделал это. – Надеюсь, что мои слова были произнесены с достаточной уверенностью.

Шериф кивает и снова откидывается на спинку стула.

– Это немного нетрадиционно, но я хотел бы отвезти вас на место преступления. Хочу, чтобы вы рассказали мне, что увидите.

– Я бы хотела этого.

– Хорошо.

– …Просто впустите меня туда. Мне наплевать на ваш протокол. – В дверь мимо секретарши и полицейского протискивается Мэтью. Я оборачиваюсь, и когда он видит повязку на моем лице, тут же понимает, что всё не так, как должно быть.

– Я прошу прощения. Мой коллега Мэтью Латчоу пришел сегодня со мной.

– Что они с тобой сделали? – Мэтью практически бежит ко мне, осматривает мою голову и бросает зловещий взгляд на шерифа Стивенса. – Она – юрист. Она подаст на тебя в суд. И я знаю людей настолько могущественных, что те поставят весь этот город на колени.

Он прищуривается, а затем снова обращает свое внимание на меня. Его лицо смягчается.

– Я в порядке. Я введу тебя в курс дела. – Я ободряюще смотрю на него. Мэтью всегда защищал меня.

15
Адам Морган

Я очнулся в больнице. Моя левая рука прикована наручниками к кровати. Голова раскалывается, но не сильно. Я лежу под капельницей.

Ах, вот оно что… Хорошая доза обезболивающего, поступающая в кровоток, – вот почему я не чувствую всех последствий той порки, которую получил.

В этой комнате нет окон, так что я понятия не имею, как долго был без сознания. Это именно то, что я ожидал увидеть, – маленькая больничная палата со стерильными белыми стенами и белыми полами. Монитор рядом со мной показывает ровный сердечный ритм, убеждая меня в том, что я всё еще жив. Ощупываю лицо кончиками пальцев, отмечая выступы, неровности и другие вещи, которые определенно не должны там быть. Я не могу видеть левым глазом и подношу к нему пальцы, чувствуя опухшую бугристость своего века.

Собираюсь позвать медсестру, но кое-что вспоминаю. Что-то из произошедшего, когда я лежал на полу комнаты для допросов, корчась от боли, то приходя в сознание, то теряя его. Голос Маркуса Хадсона, слова, слетевшие с его губ. Он назвал офицера, который напал на меня, Скоттом. Келли – Скотт. Он муж Келли. Всё стало намного сложнее. Разве я не знал, что он полицейский? Келли никогда не говорила мне? Неудивительно, что она была напугана. Неудивительно, что она чувствовала, что не может уйти. Посмотрите на него. Он массивен. Я не маленький человек, но и у меня не было ни единого шанса против кулаков такой гориллы. Представьте себе, через что пришлось пройти Келли. Только представьте. Бедная Келли… Я знаю, что это сделал Скотт. Он мог бы легко провернуть это. Он полицейский. Он не мог совершить никаких ошибок, верно? А вот я облажался по полной…

Входит медсестра, листая папку с бумагами. Смотрит на меня, замечает, что я не сплю, и пугается:

– О боже, ты проснулся!

Я пытаюсь сесть, и она бежит ко мне, говоря, чтобы я остановился. Настраивает аппараты, подключенные ко мне, а затем убегает. Через несколько минут входит шериф Стивенс. Он слегка дрыгает ногами. Я могу сказать, что он несчастлив, но это не связано со мной.

– Как ты?

– Я думаю, хорошо.

– Послушай, Адам, мне жаль, что всё так получилось. Это было неправильно, и я хочу, чтобы ты знал, что офицер Саммерс отстранен от работы. – Говоря это, он проводит рукой по волосам.

– Он должен быть в тюрьме!

– Я знаю, ты так думаешь, но он только что потерял свою жену. Это не оправдывает его поведение, но ты должен понимать, почему это произошло.

Звуковые сигналы на пульсометре[19]19
  Пульсометр – устройство для мониторинга частоты сокращений сердца или ее записи для последующего исследования.


[Закрыть] ускоряются, когда я пытаюсь сдержать гнев внутри себя.

– Этот ублюдок убил ее, я знаю! – Сажусь. У линии моих волос выступают капли пота. Дыхание учащается, сердце колотится, руки дрожат.

– А теперь подожди минутку, мистер Морган. Что заставляет тебя думать, будто Скотт имеет какое-то отношение к смерти Келли? Это была его жена, и ее нашли в твоей постели в твоем доме. – Шериф говорит это не для того, чтобы бросить мне вызов. Он любознателен. Его забавляет то, что я говорю, и я не знаю: это какая-то маленькая часть его верит мне, или он просто пытается разозлить меня?

– Он знал о нас. О нашем романе. Он писал ей в ту ночь, когда она умерла. Угрожал ей. Он был жестоким. Кем бы вы его ни считали, это не так.

Шериф Стивенс пододвигает стул к моей кровати и садится. Делает глубокий вдох, оглядывает меня с ног до головы. Оценивает меня, пытается понять. Он хочет знать правду – может быть, не мою правду, но правду.

– Никогда не было никаких обвинений в жестоком обращении со стороны Скотта Саммерса от Келли Саммерс или любого другого человека.

– Келли была слишком напугана, чтобы признаться. Она просто хотела убежать. Теперь я знаю, почему. Теперь я понимаю…

– Что ты понимаешь?

– Скотт – полицейский. Она знала, что у нее нет ни малейшего шанса сбежать от него или что он заплатит за свои преступления.

– Мне никогда не нравился Скотт, – признаётся шериф.

– Что? – Я хочу убедиться, что правильно его расслышал. Почему он мне это говорит? Почему он здесь? Это что, игра? Или он на самом деле пытается мне помочь? Я не знаю, что происходит и почему это происходит со мной.

– Ты слышал меня. Я не должен был тебе этого говорить, я знаю. Но для меня в Скотте всегда было что-то не так. У него слишком много от образа хорошего американского мальчика, и я знаю, что у каждого есть скелеты в шкафу. Люди, которые кажутся хорошими, обычно являются худшими из всех.

Он откидывается на спинку стула. Я не знаю, что сказать. Я ничего не говорю, пока не вспоминаю о Саре. Она была ранена, или, по крайней мере, я так думаю. Я думаю, что кровь, которую я видел на ее лице, была ее собственной, но она могла быть и моей…

– Как Сара? С ней всё в порядке? Она ранена?

– С Сарой всё в порядке. У нее небольшое рассечение на лбу, но она – боец. Даже шестифутовый мужчина не смог бы одолеть эту женщину, – говорит шериф с улыбкой.

Я киваю – это правда.

– Где она? Я хочу ее увидеть.

– Я сказал ей идти домой и позаботиться о себе. Она вернется утром. Я надеюсь, что всё будет в порядке.

– Конечно.

– Теперь я собираюсь заняться Скоттом. Потому что это правильно. Я не уверен, что это сделал ты, но я также не уверен, что ты невиновен.

– Хорошо. – Больше мне нечего сказать. Он знает, что я думаю, и я не собираюсь сидеть здесь и пытаться убедить его, что я этого не делал. Важны доказательства. Это то, чему я научился у Сары. Я доверяю ей найти эти доказательства и почти доверяю шерифу Стивенсу, чтобы помочь ему найти их.

– Возле твоей палаты дежурит офицер. Я приглашу Сару завтра. – Он немного колеблется. – Я доберусь до сути дела. Даю слово.

И уходит прежде, чем я успеваю ответить.

16
Сара Морган

Мэтью отвез меня домой. Он пытался отговорить меня браться за это дело. Сказал, что я совершаю ошибку. Я ответила, что его это не касается.

Я слишком устала, чтобы идти в офис, и слишком расстроена, чтобы пытаться объяснить Энн или кому-либо еще, что происходит в моей жизни. Не думаю, что смогу даже видеть кого-нибудь. Я чувствую слишком многое – злость, страх, грусть и множество других вещей, которые даже не могу описать.

Эта история скоро выйдет наружу. С моим статусом в Вашингтоне и тем фактом, что Адам – известный писатель, лишь вопрос времени, когда это произойдет. Что я скажу Энн? Моим коллегам? Моим клиентам? Я не могу не беспокоиться об этом. Мое внимание должно быть сосредоточено на Адаме и этом деле.

Весь день я то засыпала, то просыпалась. Когда же окончательно проснулась, начала обдумывать имеющиеся факты. Есть Адам, который, несомненно, является самым очевидным подозреваемым. У него есть средства, мотив и возможность – всё, что нужно окружному прокурору, чтобы возбудить против него дело и осудить. Но есть и Скотт. Общение, которое у меня было с ним, подтверждает то, что сказал Адам. У него вспыльчивый характер, и он, по-видимому, не может контролировать себя. Плюс сообщения, о которых упоминал Адам. У Скотта также есть средства и мотив, но вопрос в том, была ли у него такая возможность? Я беру блокнот с прикроватной тумбочки и делаю пару пометок. Пишу «возможность» и обвожу слово кружком. Может ли быть кто-нибудь еще? Келли стала жертвой, но у нее была интрижка. Что еще она делала? Чем еще увлекалась? Есть ли кто-нибудь еще, кто хотел бы ее смерти? Записываю: «Кофе Сета». Я должна поговорить с ее коллегами, клиентами и всеми, кто мог с ней контактировать.

Звонит телефон. Я не узнаю номер и не решаюсь ответить. Сейчас 9 вечера, но это может быть Адам, звонящий из больницы. Мне следовало вернуться и проверить, как он, но шериф Стивенс заверил, что всё в порядке и что мне нужно пойти домой и отдохнуть.

Я беру трубку.

– Привет.

– Привет, Сара. Это шериф Стивенс. Я просто звоню, чтобы сообщить, что у Адама всё в порядке. Он очнулся. Я только что вышел из больницы.

– Что сказал врач?

– У него сломана скула, небольшое сотрясение мозга и несколько синяков. Но он поправится. Я отправил документы в нашу страховую компанию, так что вам не нужно беспокоиться о стоимости лечения.

– Меня не волнует стоимость. Меня волнует его состояние. Чтобы с ним всё было в порядке.

– Ну, так и есть. Извините, что беспокою, – говорит он и собирается повесить трубку.

– Подождите! – В моем голосе паника. Я не хочу, чтобы он вешал трубку. Мне почему-то хочется поговорить с ним. Может быть, это потому, что он понимает, через что я прохожу. Что он проявил ко мне доброту и понимание, когда никто другой этого не сделал. Может быть, это потому, что я, кажется, не могу его понять или просто хочу его помощи. На самом деле мне нужна его помощь.

– Да? – спрашивает Стивенс, терпеливо ожидая моего ответа. Кажется, он ловит каждое мое слово. Я думаю, он тоже хочет поговорить со мной.

– Спасибо, шериф…

– Райан. Зовите меня Райан.

– Райан. Мне жаль, что я была резка и вспыльчива. Я знаю, что это не ваша вина и что вы хотите помочь. Я просто пытаюсь держать себя в руках. Не хочу срываться на вас.

Я слышу, как он вздыхает. Это вздох облегчения или вздох разочарования? Я не знаю.

– Сара, я не так хорошо вас знаю, но… Если это сделал Адам, я здесь только для того, чтобы выяснить правду. Если Адам этого не делал, то же самое остается верным. Я для вас профессионал и друг. Наверное, я пытаюсь сказать, что я здесь ради вас, независимо от того, что мы узнаем. Я просто ищу правду.

Мне кажется, я начинаю понимать, к чему он клонит. И хотя это в высшей степени неуместно, я польщена. Он мне нужен. Мне нужна его помощь, и я не могу отмахнуться от этого, но буду вести себя строго профессионально.

– Я ценю это, шериф Стивенс.

К этому времени он уже не исправляет имя, которым я его называю. Он прекрасно понимает, о чем я говорю. Понимает, что это, чем бы оно ни было, не может произойти между нами.

– Спокойной ночи, миссис Морган. Увидимся завтра утром, как и планировалось.

– Спокойной ночи, – заканчиваю я разговор.

Когда уже собираюсь положить телефон на тумбочку, он жужжит, сигнализируя о получении сообщения. Это от Мэтью.

Я сожалею о том, что сказал. Ты права. Это не мое дело, но я здесь ради тебя, если я тебе понадоблюсь. Следующие пару дней у меня много дел, но я приеду к тебе, как только смогу.

Я прижимаю палец к тексту и выбираю эмодзи «сердечко». Кладу трубку и закрываю глаза, надеясь, что засну сегодня ночью. Но точно знаю, что не засну.

17
Адам Морган

После того как шериф Стивенс ушел, я подумал о том, чтобы позвонить Саре. Но я не могу – по крайней мере, пока. Я знаю, что физически с ней всё в порядке, но не могу представить, как она переживает это эмоционально. Сара – самый сильный человек, которого я знаю, но человек не может вынести так много. Мне хочется сказать, чтобы она наняла кого-нибудь другого, потому что она не должна прибираться после меня.

Конечно, я знаю, что не убивал Келли, но у меня был с ней роман. Без этого романа ничего никогда не произошло бы. Может быть, Скотт всё равно убил бы Келли, но не в нашем доме, и я не был бы в этом замешан.

Скотт, должно быть, и есть тот самый убийца. Меня не волнует, какое шоу он устроил сегодня, но это был он. Я знаю, что так оно и было. Надеюсь, что Сара и шериф Стивенс смогут доказать, что это был он.

Я закрываю глаза и пытаюсь заснуть, но разум продолжает прокручивать события не только сегодняшнего дня, но и последних шестнадцати месяцев. Я думаю обо всех тех часах, которые были у нас с Келли. Я люблю свою жену, но любил и Келли тоже. Я позволяю слезам скатиться по щекам на подушку. Что я наделал? Какого хрена я это сделал?

18
Адам Морган

Двумя неделями ранее

Я только что закончил писать. Прошел целый день, и под этим я подразумеваю «целый день сидения перед пустым экраном компьютера и распивания скотча». Мои глаза были напряжены от созерцания белой страницы в «ворде», но благодаря скотчу мне было на это наплевать.

Я планировал вернуться домой, так как Келли отменила встречу. Третий раз на этой неделе. Но я был не в том состоянии, чтобы вести машину, и решил остаться до утра. Выключил ноутбук и прошел в гостиную, вертя в руках хрустальный стакан с выпивкой. Зажег огонь, включил классическую музыку. И уже собирался выбрать книгу, чтобы провести с ней вечер, когда услышал стук в дверь. Я подумал, что это может быть Сара с неожиданным визитом, и порадовался, что Келли отменила встречу. Но по другую сторону двери стояла Келли, сломленная и избитая. Слезы текли по ее лицу, смешиваясь с засохшей кровью из носа и губы. Правый глаз был черно-синим, а волосы беспорядочно спутаны. Она практически рухнула в мои объятия. Я затащил ее внутрь и проводил в гостиную, укутав одеялом.

– Кто это сделал? – Я чуть не закричал от гнева и побежал на кухню за пакетом со льдом и тряпкой. Она заплакала еще сильнее.

– Мне нужно позвонить в полицию? – Я приложил пакет со льдом к ее глазу и вытер кровь с ее носа и губ.

– Нет… Нет, не надо, – взмолилась Келли.

Я продолжал промокать и вытирать кровь. Мы сидели там, пока ее плач не стих, и я понял, что она готова говорить. Принес ей стакан скотча и снова наполнил свой. Вечер обещал быть долгим. Я сел рядом, пытаясь заверить ее, что всё будет хорошо.

– Он никогда не остановится, – наконец сказала она, разрушая тишину.

– Кто?

– Скотт… мой муж.

Я притянул ее немного ближе. Я знал, что она замужем, но предполагал, что ее брак был таким же, как мой: без любви, скучным, равнодушным и угасшим… не так, как сейчас. Я думал, что мне было плохо, но Келли было хуже, намного хуже. Может, я и скучаю в браке, но ее брак опасен.

– Ты ходила в полицию? – Я сделал глоток скотча.

– Я не могу.

– Почему?

– Я просто не могу, – в ее голосе звучало раздражение. Она прикончила свой виски, и я не стал настаивать на этом разговоре дальше. Ее взгляд велел мне остановиться.

– Что я могу сделать? – Я встал и наполнил наши стаканы, поставил их на кофейный столик и снова занял свое место на диване. Притянув ее к себе на колени, погладил ее по волосам и щеке. Я встречался с Келли в течение года и заботился об этой женщине. Я любил эту женщину. Я хотел спасти эту женщину. Так не могло сложиться в нашей жизни. Этого не могло быть.

– Ты ничего не можешь сделать. Он никогда не остановится. – Ее глаза остекленели, и в них не было никакой надежды. Она действительно верила в то, что говорила. Я не мог позволить ей сдаться.

– Я могу помочь тебе сбежать.

– Я не могу сбежать. Он всегда найдет меня.

– Мы убежим вместе… ты и я. – Думаю, я имел в виду именно это.

– Иногда я думаю, что единственный способ убежать от него – умереть.

– Не говори так. Почему ты так говоришь?

– Есть вещи, которых ты обо мне не знаешь. – Келли пристально посмотрела на меня, затем отвела взгляд, как будто сожалела о сказанном.

– Чего я о тебе не знаю? Я люблю тебя. Это всё, что мне нужно знать. Я люблю тебя и хочу помочь. Скажи мне, как я могу тебе помочь.

– Я не думаю, что ты сможешь помочь. Скотт имеет власть надо мной.

– В чем дело? Скажи мне, – я крепко сжал ее руку.

Она глубоко вздохнула и села. Взяла свой стакан, осушила его одним глотком. Затем повернулась ко мне и рассказала обо всем, чем Скотт ее удерживал.

– Я была замужем раньше, и хотя мы любили друг друга, мы не всегда ладили. И мое имя… на самом деле не Келли Саммерс. Я – Дженна Уэй. Мне пришлось изменить его после того, как меня обвинили в убийстве первого мужа. Я не убивала его. – Она сделала паузу. Я слегка сжал ее руку. Келли посмотрела на меня и продолжила:

– В тот день мы поссорились. Это было обычным делом. Наши отношения были полны страсти, как хорошей, так и плохой. Когда я вернулась домой той ночью, он был мертв. Зарезан. Я была главной подозреваемой. Я этого не делала, клянусь. Я любила своего мужа, но меня обвинили в его убийстве. Когда некоторые доказательства были отвергнуты во время судебного разбирательства, обвинения были сняты. Скотт помог мне освободиться, но теперь я принадлежу ему. Я не свободна. Я всё еще расплачиваюсь за преступление, которого не совершала. Я всё еще отбываю свой срок. Только не в тюремной камере, а со Скоттом. Я знаю, что для меня это плохо кончится и что единственный способ освободиться – убрать его из виду… – Она опустила голову.

Я старался сохранять спокойствие, пока переваривал то, в чем она призналась. Я не знал, что сказать. Не знал, о чем спросить, не знал, должен ли я вообще говорить. Это было не то, что я ожидал услышать. У Келли внутри была тьма, которую я даже не мог представить. Я думал, что знаю эту женщину. Но я даже не знал ее настоящего имени. Кем она была? Она убила своего мужа?

Когда я не ответил сразу, она, казалось, занервничала. Ее взгляд заметался по комнате, а затем остановился на мне. Келли пошевелила ногой и переменила позу.

– Я не плохой человек, – она глубоко вздохнула, затем встала, и я подумал, что Келли собирается уйти. Но, несмотря на то, что она мне сказала, я не хотел, чтобы она уходила. Я хотел понять.

– Подожди. – Келли остановилась. Я встал с дивана и теперь стоял в нескольких дюймах от нее. Ее глаза загорелись от возможности того, что я не позволю ей просто выйти за дверь. Я придвинулся к ней поближе и заправил ее волосы за ухо.

– Я знаю тебя как Келли, а не как Дженну.

– Да. Мне очень жаль, – перебила она.

Я приложил палец к ее губам, чтобы заставить замолчать, и сказал ей, что нужно разобраться с этим. Она подчинилась.

– Я влюбился в Келли, а не в Дженну. Кем ты была, для меня не имеет значения. То, что ты сделала, не меняет того, что я чувствую к тебе. Прошедший год был одним из лучших в моей жизни, и это благодаря тебе. Через что проходишь ты, через то прохожу и я. То, что нужно тебе, нужно и мне. Я обещаю тебе это, Келли. Скотт никогда снова не причинит тебе боль.

Я легко поцеловал ее в лоб. Келли посмотрела на меня, и в ее глазах появилась надежда. Она потянулась за поцелуем, и я поцеловал ее в ответ. Келли немного поморщилась из-за разбитой губы, но не отстранилась. Иногда удовольствие стоит боли.

19
Сара Морган

Двери лифта закрываются, и я на мгновение прикрываю глаза, собирая все силы, которые у меня есть. Я держу себя в руках. Дорогая юбка с обтягивающей блузкой, пара черных туфель на каблуках от Лабутена и сшитый на заказ жакет. Мои волосы собраны в высокий хвост, и я сделала профессиональный макияж в местном салоне. Он смог скрыть синяк на лбу, но порез всё еще заклеен. Мне нужно выглядеть достойно. Нужно выглядеть сильной.

Двери открываются – и там Энн, ждет меня с чашкой кофе. Она сочувственно и ободряюще улыбается.

– Что случилось? Ты в порядке? – Ее взгляд устремляется на пластырь.

– Всё в порядке. Давай пройдем и поговорим.

Я беру кофе и быстро прохожу мимо нее. Она догоняет. Я посвящаю Энн в то, что происходит, поскольку мне нужно, чтобы она начала использовать ресурсы фирмы для проверки прошлого Келли и Скотта. Мне нужно знать всё. Когда мы проходим через офис, я слышу тихое бормотание коллег. Никто еще не знает всей истории, так как ее нет в новостях, но это не остановило распространение слухов. Я не из тех, кто отменяет встречи, пропускает судебные заседания или исчезает из офиса, поэтому не удивлена, что люди обсуждают меня.

Энн закрывает за нами дверь моего кабинета, и я сажусь на диван.

– Ты уверена, что с тобой всё в порядке?

– Да. Пожалуйста, не спрашивай меня об этом снова.

– Прости. Отчеты о Келли и Скотте Саммерс должны прийти к концу дня, – она опускается на колени рядом с кофейным столиком и начинает раскладывать бумаги по папкам.

– О чем все говорят?

– Нервный срыв. У мужа роман на стороне.

– В одном они правы, – я закатываю глаза. – Боб что-нибудь вынюхивал?

– Пока нет. Он вернулся из отпуска на выходных в понедельник утром, так что всё еще играет в догонялки.

– Хорошо.

– Ты думаешь, это сделал он? – быстро спрашивает Энн.

– Я не… знаю.

Энн бросает на меня испуганный взгляд. Я знаю, что она с ходу жалеет о том, что спросила.

– Мне жаль.

– Всё в порядке, Энн. Правда. Я просто не могу поверить, что это произошло. В какой-то момент мы с тобой прекрасно проводим время. Потом я прихожу домой, а затем мне говорят, что мой муж – убийца.

– Я тоже не могу в это поверить… Подожди! Ты сказала, что он вернулся домой поздно в ту ночь, и вы… ты знаешь, пытались завести ребенка. Разве это не алиби?

– Предварительный отчет показал, что Келли убита между половиной двенадцатого вечера и четвертью первого ночи. Я не могла подтвердить, что он был дома, так как проснулась около двух часов ночи.

– И мы были в Вашингтоне, пока… – Энн задумывается.

– После полуночи, хотя, возможно, немного позже.

– Да, это верно…

Энн сидит и думает. Я вижу, что она хочет быть полезной.

– Пожалуйста, не беспокойся об этом. Это не твоя проблема. Ты уже помогла мне больше, чем можешь себе представить. – Я улыбаюсь ей. Она всхлипывает, садится рядом со мной на диван и обнимает меня.

– Не говори мне, чтобы я не беспокоилась о тебе. Ты моя лучшая подруга, Сара. Я сделала бы для тебя всё, что угодно. Пожалуйста, знай, что я здесь, – шепчет Энн мне на ухо. Я обнимаю ее чуть крепче, и она обнимает меня в ответ.

– Спасибо тебе. Ты особенная для меня. – Бросаю взгляд на часы позади нее и понимаю, что нужно идти. Отстраняюсь, и мы обмениваемся взглядом, который говорит, что, независимо от того, что произойдет, мы будем рядом друг с другом и что у нас всё будет хорошо.

– Я должна встретиться с шерифом Стивенсом. – Я встаю и начинаю собирать вещи.

Чувствую сквозняк: дверь моего кабинета открыта, а это значит, что со мной в комнате кто-то есть; должно быть, новый гость. Медленно поворачиваюсь, чтобы посмотреть, кто это, но на самом деле уже знаю. Во-первых, это запах «Шанель № 5» – такой классический, такой ожидаемый. Это сочетается с однотонным нарядом, украшающим ухоженную фигуру. Ни капли индивидуальности во внешности, которая сама по себе говорит вам всё, что вам нужно знать о ней. Черты лица жесткие и сохраняются благодаря регулярным посещениям пластического хирурга. Хирург из тех, кто делает превосходную работу, и только хорошо натренированный глаз может увидеть, что кожа не на 100 процентов натуральная. Слышится стук черного каблука «Маноло Бланик» (никогда не «Лабутен», «красный – показушно»), объявляющий, что она здесь и готова к надлежащему вниманию и уважению.

– Привет, Сара, – приветствует меня Элеонора и без приглашения сокращает расстояние между нами. – Рада тебя видеть. – Она раскрывает руки для объятий, когда подходит ко мне, и хотя мы обнимаем друг друга, едва соприкасаемся.

– Ты быстро приехала. – Слишком быстро. Я надеялась, что пройдет еще день или два, прежде чем она почтит меня своим присутствием.

– Конечно. В конце концов, мы говорим о моем сыне. – Она высоко держит голову и прижимает к себе свою классическую черную сумочку «Шанель», садясь перед моим столом. Оглядываясь вокруг, говорит:

– У тебя милый офис.

Замечание в лучшем случае снисходительное. Я сажусь в свое рабочее кресло. Энн поднимает брови и пятится из кабинета. Элеонора явно не собиралась признавать ее присутствие.

– А теперь расскажи мне, что происходит с Адамом. – Она закидывает одну ногу на другую и кладет ладони на колено.

Элеоноре не понравится этот рассказ. Для нее Адам – идеал. Он – всё, что у нее осталось от покойного мужа. Отец Адама был управляющим страхового фонда и пять лет назад неожиданно скончался от сердечного приступа. Они говорят, что это было из-за плохих привычек в еде и стресса на работе, но мне нравится думать, что Элеонора сыграла свою роль. Она действительно требовательная женщина. Однако ради этого дела я отложу наши разногласия в сторону и продолжу проглатывать каждый укол, оскорбление и снисходительное замечание.

– Адам подозревается в убийстве…

– Невозможно. Мой мальчик никогда так не поступил бы!

Нет смысла с ней спорить. Родители, как правило, бредят, когда дело касается их детей. Даже у Теда Банди[20]20
  Тед Банди (1946–1989) – серийный убийца, насильник, похититель людей, каннибал и некрофил; действовал в США в 1970-е гг.


[Закрыть] и Джеффри Дамера[21]21
  Джеффри Дамер (1960–1994) – серийный убийца гомосексуалист, насильник, некросадист и каннибал; действовал в США с 1987 по 1991 г.


[Закрыть] были любящие родители, не подозревавшие о зле, таившемся в их отпрысках.

– Он подозревается в убийстве своей любовницы. – Я смотрю свекрови в глаза, надеясь, что она поймет, о чем я говорю. Увидит, что Адам не так безупречен, как она думала. Может быть, это подарит ей ясность мысли.

Она на мгновение прищуривается, затем расслабляется.

– Он изменил тебе? – Связь очевидна, но я уверена, что она просто хочет, чтобы я сказала это вслух. Я киваю. Элеонора отворачивает от меня голову, вздернув подбородок. Я бы сказала, что она задирает нос, но он и так постоянно задран вверх. Она вздыхает. – Я хотела бы его увидеть. Мне нужно будет узнать все факты от Адама. – Она оглядывается на меня. Я снова киваю.

– Он в больнице округа Принс-Уильям.

– Что? Почему?

– Участвовал в стычке в участке шерифа прошлым вечером. – Я не вдаюсь ни в какие подробности.

– Мой бедный сын… Почему ты не сказала мне об этом с самого начала?

Энн просовывает голову внутрь.

– Сара, ты должна идти, если хочешь вовремя встретиться с шерифом Стивенсом.

– Шериф Стивенс? Почему ты не идешь к Адаму?

Я встаю со своего места, и она встает со своего, драматично перекидывая сумку через плечо.

– Я собираюсь осмотреть место преступления, но после навещу Адама.

– Я пойду с тобой. – Это не предложение, а требование.

– Не пойдете. Это место преступления. Почему бы вам не устроиться, не поесть чего-нибудь? А я напишу позже. – Я перекидываю сумку через плечо. – Энн может вам помочь.

– Мне не нужна помощь.

– Хорошо, но мне нужно идти. Я свяжусь с вами позже.

Быстро иду к двери своего кабинета. Проходя мимо, говорю Энн:

– Я не уверена, что вернусь сюда сегодня, но, если что, позвоню тебе.

– Хорошо. Иди. Я обо всем позабочусь.

– Увидимся позже, Сара, – кричит Элеонора, а затем я слышу стук ее каблуков.

* * *

Час спустя я подъезжаю к дому у озера. Машина шерифа припаркована на подъездной дорожке, и он прислонился к ней сбоку, одетый в свою форму. На нем большие солнечные очки, в руках папка; увидев меня, он улыбается. Я паркуюсь позади него и выхожу из машины.

– Доброе утро, миссис Морган.

На сегодня это всё формальности. Я всё еще удивляюсь, почему он такой милый. Неужели думает, что Адам невиновен? Жалеет меня? Или у него есть какой-то другой мотив?

– Доброе утро, шериф.

Стивенс пожимает мне руку, и я замечаю, что он вспотел, несмотря на прохладную погоду. Почему он нервничает? Что-то знает?

– Мы просто собираемся осмотреться. Скажите мне, если заметите что-нибудь необычное, – говорит он, указывая путь.

Я следую за ним, немного встревоженная. Я бы не заметила ничего неуместного, даже если б увидела. Я редко приезжала сюда. Этот дом был, по сути, домом Адама. Но я не говорю ни слова. Я уверена, что есть что-то, что полиция пропустила, и держу пари, что могу по крайней мере помочь с этим.

Шериф Стивенс поворачивается ко мне и протягивает папку.

– Чуть не забыл. Вот результаты вскрытия, а также анализ ДНК. Мы всё еще изучаем записи телефонных разговоров и проводим дополнительную проверку некоторых доказательств.

Я киваю, открывая папку на ходу. Спотыкаюсь на первой ступеньке крыльца, потому что глубоко погружена в отчет о вскрытии. Шериф подхватывает меня и втаскивает на крыльцо. Мы встречаемся взглядами в нескольких дюймах друг от друга. Мое дыхание немного прерывистое, его дыхание ровное. Он спрашивает, всё ли со мной в порядке, и я отвечаю «да». Отстраняюсь и поправляю юбку, в то время как Стивенс наклоняется, поднимая бумаги.

– Не хотите присесть и перечитать это, прежде чем мы войдем внутрь?

Он указывает на скамейку на крыльце. Я киваю, зная, что должна просмотреть отчет, прежде чем пытаться оценить место преступления. Сажусь и начинаю листать бумаги.

– В организме Келли Саммерс был обнаружен рогипнол?[22]22
  Рогипнол – седативный снотворный препарат.


[Закрыть]

– Да. – Шериф Стивенс расхаживает взад-вперед по крыльцу. Он не из тех, кто сидит спокойно.

– Странно… А как насчет Адама?

– Нет, – говорит он без колебаний.

– Вы проверяли это?

– Я думаю, что да, но мы еще раз проверим это в лаборатории.

Я пролистываю еще несколько страниц и останавливаюсь, когда одна из них бросается мне в глаза. Быстро просматриваю текст и разочарованно выдыхаю.

– Она была беременна? – Поднимаю глаза. Шериф переступает с ноги на ногу – и сразу же заметно расстраивается. И недостаточно быстро приходит в себя, чтобы я не заметила, что это его обеспокоило. Зарезаны женщина и ее нерожденный ребенок.

– Примерно четыре недели. – Он кивает. – Окружной прокурор рассматривает двойное убийство, и, учитывая жестокость преступления, они будут настаивать на смертной казни.

Он думает, что сообщает мне новость, но любой компетентный адвокат быстро сообразил бы это.

– Был ли Адам отцом?

Шериф Стивенс опускает глаза. Он не хочет мне говорить, но уже сказал.

Да.

Похоже, шериф собирается сказать что-то еще, но не говорит. Он замолкает и снова начинает расхаживать туда-сюда. Прямо сейчас он хочет быть где угодно, но не здесь. А я не могу поверить, что Адам сделал эту женщину беременной. Знал ли он? Он скрывал это от меня? Хотела ли она получить от него деньги или собиралась рассказать мне? В одну минуту я уверена, что Адам никогда бы этого не сделал, а в следующую – уже нет… О чем, черт возьми, он думал?

Шериф перестает расхаживать и кладет руку на перила крыльца. Я чувствую на себе его взгляд.

– Слушайте, я собираюсь по-быстрому выпить кофе и дать вам время переварить и дочитать это. Не хотите ли чашечку?

Я не поднимаю глаз – продолжаю читать. Мое внимание сосредоточено на текущей задаче.

– Да. Черный, пожалуйста.

– Ладно. Я вернусь через минуту. Пожалуйста, не ходите туда без меня.

– В мой собственный дом? – Я говорю это с некоторой долей нахальства.