Текст книги "Лунный свет"

– Объединиться?

– Всего лишь как друзья, – предупредил он, – даже не друзья, а так, коллеги.

Что он хотел этим сказать? Все мои чувства пришли в совершеннейший восторг. Подлинная тайна в отеле? Да еще с участием знаменитого писателя? Слишком уж замечательно, чтобы быть правдой.

– Забудь обо всем, что я говорил тебе раньше, – сказал он, – не будем больше говорить о том, что тогда между нами случилось. Ты была права, когда сказала, что прошлое должно оставаться в прошлом. Теперь будем двигаться только вверх и вперед.

– Э-э-э…

Я даже не знала, что ему сказать.

Мне что, теперь радоваться? Я ведь сама ему сказала, что к этому стремлюсь. А раз так, то сейчас мне положено испытать облегчение.

Он вновь встал передо мной, опять, как раньше, попятился спиной вперед, вышел сам на улицу, а меня заставил замереть на пороге.

– Подумай. Если хочешь узнать больше, можешь поспрашивать меня сегодня ночью на работе. Может, мы с тобой займемся совместным расследованием и выясним, что он делает каждую неделю в отеле. Вдруг это что-нибудь увлекательное и нечестивое, – добавил он, смешно взмахнув бровями.

Не успела я ничего ответить, как рядом со мной материализовался Оскар Уайльд в женском обличье.

– Увлекательное и нечестивое? Это же мои любимые темы.

На лице Дэниэла отразилось изумление.

– Э-э-э… Это моя тетя Мона, – сказала я.

– Та самая тетя, которая на самом деле не тетя, – отозвался Дэниэл.

– Скорее крестная фея, – произнесла тетя Мона и протянула ему затянутую в перчатку руку: – Рамона Ривера. Можешь звать меня Моной. А ты…

– Дэниэл Аоки, – сказал он, энергично пожав ее ладонь. – Мы с Берди вместе работаем в «Каскадии».

– Ах да… вот оно что… – даже не сказала, а промурлыкала она. – Я о тебе слышала.

Если бы на свете действительно существовало всемогущее создание, правящее всей Вселенной, оно наверняка услышало бы мою отчаянную молитву: «Прошу тебя, срази меня прямо на месте, ну пожалуйста, что тебе стоит!» Мне требовался природный катаклизм, и как можно быстрее – землетрясение, торнадо, цунами. Все что угодно.

Но все мои мольбы, к сожалению, так и остались без ответа. Я по-прежнему стояла ни жива ни мертва, сгорая от смущения.

Но вот Дэниэла это откровение безмерно воодушевило. Он весь даже засветился. На какую-то долю секунды. Затем его лицо приняло чуть ли не смущенное выражение. А потом… ничего. Он с отсутствующим видом почесал подбородок и метнул на меня из-под темных ресниц взгляд.

Все правильно. Я злилась на него, что он разболтал о нас на работе Джозефу. Теперь Дэниэл думает, что я тоже кому-то растрепала. Он злится? Непонятно.

– Слушайте, – сказал он Моне, – а мне нравится ваш видок в духе Безумного Шляпника.

Она с довольным видом поправила свои зеленые волосы:

– Да? Ну что же, спасибо. Я сама создала этот образ.

– Ну ладно, – чересчур громко перебила их я, пресекая любые дальнейшие разговоры, – мы лучше пойдем.

– С какой это стати? – возмутилась Мона. – У нас же полно времени…

– Ну уж нет, мы лучше пойдем, – повторила я и силой ткнула ее локтем в ребра.

– Все нормально, – сказал Дэниэл, – мне, пожалуй, тоже пора. Был рад с вами познакомиться.

– А уж как я была рада, – драматично ответила Мона.

Он опять попятился задом, на прощание крикнув мне:

– Подумай о том, что я тебе говорил, дай мне знать и не забывай о пророчестве Элвиса.

– Ну да. Это судьба.

Я попыталась беззаботно улыбнуться, но на деле мои слова прозвучали нервно.

– Насчет судьбы я мог и ошибиться, увидимся на работе, – сказал он и убежал, а мы с Моной остались одни.

– Очуметь, – прошептала она, глядя ему вслед, – и о чем таком этот мальчик призывал тебя подумать, а?

Я покачала головой:

– Не о свидании, даже не надейся.

– Я всегда надеюсь, милая моя… – сказала она. – И кстати… – Она изобразила в воздухе какой-то знак, благочестивым жестом положила мне на голову руку и добавила: – Благословляю тебя.

7

«Я очень пронырлива».

Джессика Флетчер, «Она написала убийство» (1984)

Собрание персонала оказалось скучным и никому не нужным. Большую его часть я старалась не думать о Дэниэле и о том, что случилось на рынке. Но это было трудно, если учесть, что он без конца поглядывал на меня с противоположного конца комнаты, и каждый раз, когда мы встречались глазами, мой пульс дергался, а сердце превращалось в попавшего в капкан кролика, бешено билось о грудную клетку и умоляло выпустить его на волю.

Глупый, идиотский кролик.

Заступив на смену, я с облегчением набросилась на работу и уже совсем скоро столкнулась с целым валом требований постояльцев. Для выполнения одного из них требовалось обсудить вопрос оставленного на улице багажа, причем обсудить не с кем-то, а с Джозефом. Мне от этого было неловко, потому как он теперь старался не смотреть мне в глаза, а я чувствовала себя виноватой… и задавалась вопросом о том, что именно Дэниэл ему обо мне рассказал. Вспоминала выражение, которое лицо Дэниэла приняло в тот момент, когда тетя Мона открыла свой большой рот – «я о тебе слышала», – и буквально несколько мгновений спустя, когда он сказал, что насчет судьбы мог и ошибиться. Он что, хотел, чтобы мы остались лишь друзьями? Но разве это возможно после того, что между нами произошло?

Если не считать моих навязчивых попыток истолковать эмоции Дэниэла, ничего сколь-нибудь примечательного в первую половину ночи не случилось. Когда же наступило затишье, я не пошла на положенный мне десятиминутный перерыв, а вместо этого лишь покормила в полночь пять золотых рыбок, которых никто не пожелал взять к себе в номер, и решила покопаться в архивных ведомостях, содержащих в себе сведения о заездах и выселениях.

Поскольку мне хотелось понять, имеет ли рассказанная Дэниэлом история о Рэймодне Дарке хоть какие-то шансы на правдоподобие, я взялась просматривать данные о заселении по вторникам в семь часов вечера, начав с самого последнего.

Хм… Да, примерно в это время, в 18.55, в отель действительно заселился человек. Не Рэймонд Дарке, но если верить записи, некто «А. Иванов». По факту, когда я проверила сведения более раннего периода, этот Иванов фигурировал в них еще дважды, каждый раз во вторник, в 18.55. То же самое и в минувшем месяце. Да и раньше тоже, начиная с конца зимы.

Его вечернее пребывание по вторникам никогда не затягивалось надолго. Он никогда не оставался на ночь и выселялся уже через час, а несколько раз даже через пятнадцать минут.

Интересно. Очень интересно.

Я открыла браузер, набрала в поле поиска Гугла «А. Иванов» и получила… кучу результатов. То есть не получила ничего. Он мог оказаться кем угодно – студентом, спортсменом, покойным художником. С такой фамилией присутствовало несколько докторов. Ну и конечно же неимоверное количество русских. Сузить поле поиска в отсутствие имени не представлялось возможным.

Я просмотрела информацию на него в нашей системе. Номер бронировался по телефону каждое воскресенье. Причем каждый раз один и тот же, на пятом этаже.

То есть на этаже для ВИП-клиентов, участников Изумрудной программы лояльности.

В базе данных отеля местожительством этого человека значился Сан-Франциско. Я набрала его в Гугле и, когда на мониторе появилась карта с высветившейся на ней отметкой, застыла как вкопанная.

Владевшая «Каскадией» компания базировалась в Сиэтле, однако еще со времен инструктажа я запомнила, что на ее средства содержатся еще два отеля: в Портленде и Сан-Франциско.

При чем здесь адрес А. Иванова? А при том, что он в точности совпадал с нашим отелем в Сан-Франциско.

Если бы не настоятельные заверения Дэниэла, что этот человек не кто иной, как Рэймонд Дарке, то я бы, самостоятельно наткнись на эти сведения, подумала, что этот Иванов был представителем руководящего звена отеля, по тем или иным причинам совершавшим самые обычные поездки, не исключено даже, что «подставной постоялец» из тех, которых отели нанимают для проверки качества обслуживания клиентов.

Возможно, так оно и было.

Но Дэниэл и в самом деле мог нащупать что-то любопытное.

Могло такое быть? Если да, то это нечто поистине грандиозное. Может, конечно, и не убийство 1938 года, до сих пор нераскрытое, но если о Типпи Талбот все давным-давно забыли, то Рэймонд Дарке сейчас очень даже у всех на слуху. В книжном мире он считался знаменитостью и при этом каждую неделю мог шастать у нас перед самым носом.

По моему телу пронесся легкий трепет. Ах, ядовитый соблазн животрепещущей тайны. Ее разгадка манила меня к себе, и я не могла устоять.

Пару часов спустя я на ходу все еще предавалась фантазиям по поводу возможных вариантов, держа курс через вестибюль, как рядом со мной вдруг непонятно откуда материализовался Дэниэл и в мгновение ока подладился под мой шаг.

– Слышал, ты сегодня помогла той даме, которая потребовала другой номер. Тебе пришлось немало постараться, чтобы она не вышла из себя.

Когда он слегка стянул волосы, от них пахнуло свежим ароматом мяты и чайного дерева, и я с калейдоскопической скоростью мысленно перенеслась на миг обратно в его машину – мои руки ерошили его шевелюру, он целовал мою слабую, податливую плоть.

Испугавшись, что Дэниэл каким-то образом может проникнуть в мои мысли, я быстро сказала:

– Теперь уже ты за мной следишь?

– Что поделать, если тебя так хорошо слышно, – сказал он и постучал себя по ушной раковине, когда мы остановились перед осьминогом Октавией.

Этой ночью она спряталась в своей главной пещере, но, присмотревшись внимательнее, можно было вполне увидеть ее красные щупальца и белые присоски. А сделав вид, что ты склонилась к ней поближе, незаметно для Дэниэла полюбоваться его отражением в стеклянной стенке аквариума.

– К тому же, – добавил он, – ты следила за мной в магазинчике магических товаров.

– Ничего я не следила.

– Ну тогда подглядывала.

– Чистой воды совпадение.

– В жизни так не бывает, – засмеялся он.

– Бывает, особенно если учесть, что мой любимый книжный соседствует с твоей магической лавчонкой.

– Ты давно туда ходишь?

– Сто лет, – сказала я, все еще вглядываясь в его отражение в мягком сиянии аквариума, – мы когда-то жили в городе.

– Да, я помню, – сказал он и прижал кончик пальца к стеклу, оставив отпечаток, едва заметный и быстро потускневший. – Ты говорила об этом тогда, в ресторанчике. А я стал завсегдатаем магической лавки еще с пеленок.

– Ты что, решил со мной посоревноваться? – тихонько прыснула со смеху я.

– А тебе не кажется странным, что мы с тобой постоянно болтались в одном и том же коридоре, буквально в паре футов друг от друга? Может, даже виделись раньше, но ни ты меня не запомнила, ни я тебя.

– Я уже высказывала мнение, что все это просто совпадение. Помнится, кто-то говорил мне, что мог и ошибиться по поводу судьбы.

– Ну да, действительно говорил.

– Еще как говорил.

– И может, в тот момент действительно так думал. У меня всегда что на уме, то и на языке. Что видишь, то и имеешь. Ни тебе показной скромности, ни хождений вокруг да около, – сказал он и провел по стеклу пальцем, который замер перед моими немигающими глазами. – Иными словами, поскольку вы, Берди Линдберг, детектив, то, вероятно, уже и сами догадались.

Это он так решил меня так подразнить? Похоже на то, ведь мое сердце, превратившееся в перепуганного кролика, вновь с воплем заколотилось о ребра. Я рискнула посмотреть ему в глаза, но он в этот момент их прикрыл.

Затем прочистил горло и спросил:

– Ну так что, ты обдумала предложение по поводу тайны, о которой я говорил?

– Да, обдумала, – ответила я, стараясь не выдавать голосом охватившего меня возбуждения, – мне надо знать, с чего ты взял, что этот человек – Рэймонд Дарке.

– Я так понимаю, ты поискала сведения о нем в базе данных отеля.

– Естественно.

Его самодовольный вид меня бесил.

– Я так и думал. Стало быть, мы теперь напарники и расследовать это дело будем вместе?

– Сначала расскажи мне все, что знаешь.

– Э нет, так не пойдет. – Он покачал головой, и в его взгляде мелькнула улыбка. – Сначала согласись раскрыть это преступление вместе со мной, и только потом я тебе расскажу.

– Что наводит тебя на мысль, что здесь имеет место преступление?

– А ты, похоже, совсем не прочь это узнать?

Еще бы! В моей голове ожили тысячи клеток серого вещества и замерцали словно рождественская гирлянда, любопытные и рвущиеся в бой.

Но Дэниэл в ответ сказал только одно:

– Давай-ка ты лучше обдумаешь эту идею утром на свежую голову. Завтра я выходной, но следующую смену мы работаем вместе. Вот тогда мне все и скажешь. А еще лучше дай мне заглянуть в твой телефон.

– Э-э-э… Не хочу! – гневно фыркнула я.

– Ладно. Тогда протяни руку.

– Эй…

– Позволь-ка.

Он зубами снял с маркера колпачок, взял меня за пальцы, держа его во рту, потянул на себя и накарябал на ладони ряд цифр.

– Вот так. Теперь можешь слать мне сообщения.

– Если не смоется, я тебя задушу. Это надолго?

– В жизни, Берди, ничего не бывает надолго. Попроси мистера Кеннета показать тебе запись с камеры видеонаблюдения у лифтов с семи до пяти минут восьмого вечером во вторник. И присмотрись к белому парню в темных очках и бейсболке. С пакетом из супермаркета в руках.

Дэниэл патетично закрыл маркер колпачком, хлопнув по нему ладонью, и направился к входу в отель.

– Пиши мне. В любое время дня и ночи. А не хочешь – не пиши. Это зависит только от тебя. Может, тебе просто нравится смотреть по телевизору, как другие детективы раскрывают преступления, а расследовать их самой совсем неинтересно.

– Дразни сколько хочешь – на мне это не работает.

– Не работает? – отозвался он.

Похоже, что нет.

Я медленно подошла к стойке администратора и несколько мгновений постояла, глазея на отметину маркера на ладони и попутно поглядывая на входную дверь, дабы убедиться, что он не вернется. А потом, когда вестибюль опустел, незаметно проскользнула в крыло для персонала и направилась в комнату охраны.

Она располагалась в самом конце служебного коридора, за комнатой отдыха и кабинетами администрации. Посмотрев по сторонам, дабы удостовериться, что за мной никто не следит, я заглянула в открытую дверь охранников и увидела мистера Кеннета – он сидел, развалившись на стуле и положив на стол ноги.

– Привет! – весело крикнул он и махнул рукой, приглашая зайти внутрь. – Чем могу быть полезен?

– Вы не могли бы показать мне одну запись с камеры видеонаблюдения?

– С превеликим удовольствием, – ответил он и отложил на край рабочего стола сэндвич с ветчиной. – Дата, время, расположение камеры?

Я передала ему сведения, которые мне скормил Дэниэл.

– Так, лифты… мне понадобится пара секунд, а то наша система еле ворочается. Так, вот оно… – сказал он. – Воспроизведение будет ускоренным, поэтому скажешь, какие кадры надо замедлить или остановить. А зачем тебе? Увидела что-нибудь подозрительное?

– Одна постоялица пожаловалась, что какой-то наш гость украл у нее пакет из супермаркета, – сказала я, гордая способностью соображать на ходу.

А когда мистер Кеннет ничуть не удивился и в ответ лишь медленно кивнул, подумала, что такие вещи случаются довольно часто. Я склонилась над компьютером, чтобы лучше видеть запись. Поделенный пополам экран показывал интерьер обоих лифтов. Один из них дважды поднялся наверх и дважды спустился вниз, доставив клиентов с верхних этажей. Другой, совершенно пустой, застыл на месте. Я вглядывалась в каждое лицо, но ни одно из них не соответствовало тому описанию, которое дал мне Дэниэл. Пока не…

– Вот! – воскликнула я.

– Это он? – спросил мистер Кеннет, остановил запись и увеличил картинку. – Это его ты искала?

– Ага, точно его.

Темные очки. Синяя бейсболка. Белый мужчина средних лет. Чуть полноват, красноватые нос и щеки. В руках полосатый пакет из супермаркета.

Я несколько секунд вглядывалась в экран, пытаясь сопоставить изображение с силуэтом на суперобложках книг Рэймонда Дарке и пытаясь понять, мог ли это быть знаменитый писатель.

– Я видел его и раньше, – произнес мистер Кеннет, с прищуром глядя на экран. – Слушай, если я не ошибаюсь, меня просил показать запись с ним Аоки.

О-хо-хо…

– Может, ему тоже пожаловалась эта постоялица? – спросила я.

– Думаешь, пакет украл именно он?

– Честно говоря, нет, – ответила я, с лету пытаясь измыслить оправдание, – женщина сказала, что у нее умыкнули пакет с логотипом «Мэйси». А у этого в руках какой-то другой.

– Это точно. На пакетах из «Мэйси» никаких полос нет. А этот, судя по виду, вообще из книжного магазина… или чего-то в этом роде.

– Ну что ж, ложная тревога, – сказала я ему.

Однако в моей голове уже заворочались шестеренки. Похоже, у нас в руках самая настоящая тайна. И что прикажете мне теперь со всем этим делать?

8

«Обещаю не лезть на рожон».

Амелия Пибоди «Лев в долине» (1986)

Я надеялась встретить Дэниэла после смены в комнате отдыха, но его там не оказалось. Потратив впустую ровно столько времени, чтобы народ не бросился засыпать меня вопросами, какого черта мне вздумалось там болтаться, я вернулась в вестибюль и поговорила немного со сменщицей о том, что ей надо было сделать. Дэниэла по-прежнему нигде не было видно. Девушка попросила меня отнести в хозяйственную службу несколько комплектов форменной одежды, на всякий случай припрятанных под стойкой, и я спустилась с ними вниз в прачечную. Поскольку там еще не закончилась пересменка, я села в конце большого раскладного стола и стала ждать, когда кто-нибудь примет у меня и зарегистрирует принесенные мной вещи. А потом заждалась до такой степени, что даже задремала.

И не на пять минут. Когда меня разбудила дежурная, я почувствовала себя неловко.

Возможно, это не имеет к нарколепсии ни малейшего отношения. Я просто выбилась из сил, привыкая работать по ночам, такое с любым может случиться. И поэтому сказала себе ничем таким не заморачиваться.

Проблема лишь в том, что, отрубившись, я упустила Дэниэла и опоздала на первый паром, в итоге мне пришлось дожидаться другого. Поэтому, когда возвратилась на остров и зашагала от терминала домой, стрелки часов давно уже перевалили за семь утра.

Ступив на крыльцо у входа, я увидела в теплице дедушку… с кем-то еще. Он махнул мне рукой, приглашая войти, – размытый силуэт за залитым дождем стеклом. Я нерешительно застыла, но все же свернула. Когда за мной захлопнулась рахитичная дверь, легкие наполнились влажным воздухом и запахом компоста.

Дедушка бережно прижимал к груди небольшой побег томата, корни которого облепил ком темной земли. Рядом стоял его старый друг, отставной сотрудник полиции Сиэтла Роджер Кэссиди, в просторечии просто Кэсс. Высокий и гибкий, на добрый десяток лет старше дедушки, с когда-то рыжими, но теперь напрочь выцветшими волосами. Вместо одной руки у него был протез – он потерял ее еще до моего рождения, получив ранение при исполнении служебного долга.

– Берди, – сказал он с широкой улыбкой на лице.

– Привет, Кэсс. Не ожидала увидеть вас здесь в такую рань.

Он жил один на противоположном краю острова в небольшом домике окнами на Бремертон. У него никогда не было ни жены, ни домашних животных. Порой я спрашивала себя, не чувствует ли он себя одиноким. После смерти бабушки дедушка и Кэсс стали проводить вместе гораздо больше времени. Порой могло показаться, что ее кончина разрушила вокруг нашего дома какой-то незримый барьер и теперь в нашу дверь могло постучаться чуть ли не полгорода, чтобы нагрянуть и посмотреть, как мы с этим справимся.

– Я отправился в центр попить кофейку, потом подумал захватить порцию для Хьюго и пару минут назад нашел его здесь. – С этими словами он поднял бумажный стаканчик с кофе. – Вернулась с новой работы?

– Ага, – ответила я и на пару дюймов отставила дедушкину железную палку, чтобы он об нее не споткнулся.

Утром я отправила ему из отеля сообщение, чтобы он не волновался, но ответа так и не получила.

– Прости, я задержалась. Пропустила первый паром.

– Ух какая ты росистая, – сказал он, воспользовавшись собственным словечком, имея в виду мглистую морось, окутавшую облаком мои волосы и одежду.

– Я всегда росистая. Чем это ты здесь занимаешься?

– Подвязываю помидоры «Марнеро», – ответил он, стряхивая с садовых перчаток грязь. – Бабушку кондрашка хватила бы, узнай она, что я забросил ее рассаду.

Обожая готовить, она проводила по полдня в теплице, где у нее росли овощи, приправы и пара орхидей. Перед тем как выйти замуж за дедушку и родить мою мать, она с миссионерской миссией побывала в Восточной Африке с Боливией и потом постоянно говорила, что эти поездки пробудили в ее душе интерес к новой кухне. К приправе карри. К поджаренному хлебу. К благоухающим блюдам из риса.

Пока она была жива, особенно в последние несколько лет, что бы мы ни делали, все неизменно выливалось в скандал. Но теперь, когда ее не стало, в голове всплывали только хорошие воспоминания. Мой мозг будто специально заставлял меня сожалеть, что я мало ценила ее при жизни. То же самое было и когда умерла мама. Так или иначе, думаю, именно поэтому я в последние несколько месяцев старалась не наведываться в теплицу – чтобы поменьше обо всем этом думать. То же самое и дедушка. Многие ее зеленые питомцы погибли. Хорошо, что хоть орхидеи как раз зацвели.

– И что же тебя задержало? – спросил дедушка.

– Я просто… не заметила, как пролетело время.

Поскольку он не спросил меня почему, уточнять я ничего не стала.

– Что-нибудь интересненькое на работе было? – спросил Кэсс. – Это ведь тот самый отель, где погибла та старлетка. Не помнишь, как ее звали?

– Типпи Тэлбот, – ответила я.

– Ей было всего двадцать лет, – добавил дедушка, – если не ошибаюсь, она даже снялась в одной картине с Гэри Грантом. Берди говорит, ее номер впоследствии полностью перестроили. Защитники животных больше не протестовали? – спросил он, вкратце проинформировав Кэсса о скандале вокруг осьминога и золотых рыбок.

– Ни протестов, ни серьезных прорывов канализации. Ночь выдалась на редкость скучная. Если честно, я даже толком не знаю, зачем им вообще в эту смену нужен администратор. Все ведь донельзя автоматизировано. С этой программой смогла бы работать даже обезьяна.

– Не работа, а настоящее блаженство, – сказал на это дедушка, и в уголках его глаз собрались морщинки, – ни стресса, ни ответственности, радуйся, пока можешь. Когда-нибудь у тебя возникнет жгучее желание вернуться туда обратно и заняться работой, которая по плечу даже обезьяне.

– У-у! А-а! – гикнула я, старательно копируя макаку.

Они засмеялись, и дедушка взялся скатывать мелкую проволочную сетку, с помощью которой подвязывал помидоры.

– По правде говоря, – сказала я, – сегодня действительно произошло кое-что интересное. До меня дошел слух о Рэймонде Дарке.

Кэсс тут же оживился:

– Ты имеешь в виду писателя? Слушай, Хьюго, разве он не пишет книги, которые ты так любишь читать? Насколько я помню, триллеры.

– Что еще за слух? – спросил дедушка.

– Один мой коллега утверждает, что Дарке каждую неделю заселяется на один час в наш отель.

Дедушка поднял очки на лоб, оставив на носу грязную полоску:

– Это что, шутка?

– Нет. Теперь держитесь крепче, чтобы не упасть, – продолжала я, вытирая большим пальцем грязь. – Покопавшись в базе данных, сумела выяснить, что к нам каждую неделю действительно въезжает некто Иванов. Всегда в один и тот же номер.

После этого я поведала им о домашнем адресе постояльца, совпадавшем с координатами родственного нам отеля, а также о человеке в бейсболке, которого видела на записи в лифте.

– Очень странно, – прошептал Кэсс, – но с какой стати твой коллега считает, что это Дарке? В Сиэтле не найдешь журналиста, который не выставил бы на продажу левую ногу за возможность докопаться, кто же все-таки скрывается за этими книгами.

– Дэниэл говорит…

– Дэниэл? – переспросил дедушка. – Тот самый парень, о котором ты мне говорила? Быстро же вы с ним подружились. Вчера вечером я получил от Моны сообщение, из которого узнал, что она с ним познакомилась…

Упс.

– Ну да.

– Знаю я этот твой взгляд, Хьюго. Перестань допекать девочку.

Дедушка поднял руки, тем самым давая понять, что сдается:

– Я и не думал никого допекать. Продолжай, Берди, продолжай.

– Да продолжать-то больше особо нечего. По словам Дэниэла, у него есть доказательства, что это Дарке. Но при этом он даже не догадывается, с какого перепугу тот постоянно заселяется в отель. И хочет, чтобы я помогла ему в этом разобраться.

Дедушка кивнул:

– Теперь понятно. Надо полагать, ему известно, что ты большая охотница до всевозможных тайн, так?

Он с видом заговорщика посмотрел на Кэсса, но я эти их переглядки оставила без внимания. Затем дедушка бросил моток проволочной сетки под стол для горшков с рассадой.

– Знаешь, странно, что ты именно сейчас об этом заговорила, ведь не далее как вчера вечером о Дарке говорили в «Рейнир Тайм».

Его любимая радиопередача, транслирующаяся поздно вечером.

– Ведущим позвонил радиослушатель и завел разговор об этом детективе в романах Дарке…

– О Поле Паркере? – сказала я. – Самое идиотское для сыщика имя из всех, какие мне только доводилось слышать.

– Нравится оно тебе или нет, но Дарке заработал на нем не один миллион долларов, – с улыбкой молвил дедушка. – Так или иначе, но тот слушатель сказал, что этот детектив, персонаж произведений Дарке, фанат оперы, а названия всех его книг перекликаются с названиями опер. Принято считать, что писатели обычно пишут о том, в чем сами хорошо разбираются. И я бы очень удивился, узнав, что в реальной жизни мистер Дарке не помешан на опере. Помнится, мне даже довелось прочесть его интервью, которых, как известно, он почти никогда не дает.

Желая его подогнать, я несколько раз крутанула в воздухе рукой:

– Не томи.

– Что это у тебя на ладони.

– Похоже на номер телефона, – произнес Кэсс.

Я потерла чернила большим пальцем и почувствовала на ладони жар.

– Что-то мне подсказывает, что он принадлежит твоему приятелю Дэниэлу… Угадал? – спросил дедушка.

– Нет, это просто телефон менеджера, – солгала я. – Ты говорил об интервью Дарке.

– И то правда. Я уже собраться тоже позвонить на передачу, но стопроцентной уверенности у меня не было, и не успел я отправиться на поиски своего журнала, чтобы проверить, как они уже сменили тему разговора. Но мне кажется, что Дарке в том интервью упоминал, что коллекционирует оперные записи. Я имею в виду настоящие, какие собирали раньше.

Собирают и сейчас. Виниловые диски коллекционировали многие, и некоторые записи стоили немалых денег.

И если Дарке собирал записи, то наверняка захаживал в Сиэтле в магазинчики, торгующие виниловыми пластинками. Интересно, их в городе много? Один из них, как минимум, располагался на рынке «Пайк Плейс», только вот оперных записей я в нем не видела. Кроме того, если человек не желал светиться, то ему наверняка претило появляться в столь оживленном и набитом таким количеством туристов месте. Ему, вероятно, подошла бы лавчонка помельче с не столь высокой посещаемостью. В которой работал бы человек, разделяющий его страсть к музыке.

Не удержавшись от соблазна, я быстренько напечатала в голове досье на Дарке.

Подозреваемый: Рэймонд Дарке

Возраст: немного за пятьдесят?

Род занятий: автор детективов

Образование: если верить публичной биографии, закончил Вашингтонский университет

Словесный портрет: белый американец. Чуть полноват. Возможна розацеа (красный нос)

Индивидуальные особенности: богат, знаменит. Держится подальше от тусовок. Ценит приватность. На людях носит синюю бейсболку и солнцезащитные очки – уж не для того ли, чтобы скрыть свою подлинную личность?

Другие подробности: произведения свидетельствуют о близком знакомстве с правовой сферой. Большой поклонник оперы. Собирает виниловые диски. (Требуется дальнейшее расследование… не исключено, что с Дэниэлом.)

– Ну как, что-нибудь из этого тебе помогло? – спросил дедушка.

– Может быть. Я потом покопаюсь. А пока пойду немного посплю.

– Любопытно будет узнать, если тебе удастся что-нибудь найти, – добавил Кэсс.

Дедушка в знак одобрения кивнул головой:

– На это лето, Берди, ты нашла себе отличную загадку. Гораздо лучше ядовитого прорыва канализационной трубы… и, вероятно, полезнее для здоровья.

Забавно, но мне это дело почему-то показалось вдвое рискованнее.