Текст книги "Любовь и мороженое"

Глава восьмая

Надо срочно рассказать Эдди про дневник. Утром я уже мчалась вниз по ступенькам, даже не переодев пижаму. Рен оказался не прав насчет дурного сна из-за смены часового пояса. Почитав дневник, я легла вместе с ним под одеяло и уснула часов на тринадцать, а сейчас чувствовала себя как прекрасно отдохнувший жаворонок.

Я как раз собиралась ускользнуть обратно в комнату, как Говард предложил мне поговорить по его телефону, и я была невероятно благодарна ему за то, что не пришлось самой об этом спрашивать. Будь вчерашнее возвращение домой книгой, она бы называлась «Самая длинная, тихая и жалкая поездка на свете». И я надеялась, что вторая часть не выйдет. Чем меньше мы общаемся – тем лучше.

Я поднялась к себе, заперла дверь и подзарядила телефон. Что набирать сначала – код страны? Код города? Где моя инструкция? После третьей попытки в трубке пошли гудки. Мне ответил Уайатт:

– Алло?

– Привет, Уайатт. Это Лина. – С той стороны провода доносились звуки из компьютерной игры. – Ну… та, что жила у вас пять месяцев.

– А, да. Привет, Лина. Напомни, ты где? Во Франции?

– В Италии. Эдди рядом?

– Нет. Вообще не знаю, где она.

– Разве у вас не два часа ночи?

– Два. Кажется, она ушла ночевать к подруге. У нас один телефон на двоих.

– Знаю. Скажешь ей, что я звонила?

– Конечно. Не ешь улиток.

Щелк.

Я простонала. Учитывая то, насколько «хорошо» Уайатт прислушивался к моим словам, вероятность того, что они достигнут ушей Эдди, нулевая. А мне необходимо с ней поговорить – о дневнике, о признании Говарда… обо всем. Я заходила по комнате, как бабушкин кот с обсессивно-компульсивным расстройством. Я пока была морально не готова продолжить чтение, но и сидеть без дела у меня совершенно не получалось. Я быстро переоделась в шорты и майку и вышла на улицу.

– Привет, Лина. Как спалось?

Я подпрыгнула от неожиданности. На садовых качелях раскачивался Говард со стопкой бумаг в руках и темными кругами под глазами. Попалась.

– Нормально. Я только что проснулась. – Я поставила ногу на перила и сосредоточилась на шнурках.

– Эх, хорошо быть подростком! Вполне возможно, что я впервые увидел рассвет, когда мне было уже далеко за двадцать. – Говард замер и судорожно добавил: – Ты в порядке после вчерашнего разговора? Если бы я только мог подобрать другие слова…

– Я не расстроена, – быстро успокоила его я.

– Мне очень хотелось бы рассказать тебе о нас с Хедли. Она не рассказывала тебе то, что…

Я резко убрала ногу с перил, задрав ее, словно какая-нибудь танцовщица из «Рокетт».

– В другой раз, ладно? Я тороплюсь на пробежку. – А еще хочу сначала услышать мамину версию истории.

Говард помедлил, а затем ответил:

– Да, конечно. – И попытался поймать мой взгляд. – Я не буду тебя торопить. Скажи, когда будешь готова.

Я сбежала вниз по ступенькам, но обернулась, услышав слова Говарда:

– Сегодня тебе звонили в туристический центр.

– Кто? Эдди? – Пожалуйста, пусть это будет Эдди!

– Нет, звонок был местный. А назвался он странно… Ред? Рем? Американец. Сказал, что встретил тебя вчера на пробежке.

Меня словно осыпали конфетти. Он мне звонил?

– Рен. Сокращенное от Лоренцо.

– Понятно. Ты идешь с ним сегодня на вечеринку?

– А, да. Наверное. – Говард с дневником успешно вытеснили из моей головы все лишнее. Хватит ли мне смелости пойти?

Говард нахмурился:

– Ну и кто он?

– Рен живет неподалеку. Его мама из Америки, и он ходит в международную школу. Вроде бы мой ровесник.

Говард просиял:

– Прекрасно! Вот только… о нет.

– Что такое?

– Я напал на него с вопросами, потому что думал, что это один из тех парней, которые тебя вчера преследовали, и, наверное, напугал.

– Мы познакомились за кладбищем. Он играл в футбол на холме.

– Что ж, я должен перед ним извиниться. Не знаешь, какая у него фамилия?

– Феррари, кажется? Они живут в пряничном домике. Говард рассмеялся:

– Можешь не продолжать. Семья Феррара. Здорово, что ты его встретила. Я и не знал, что их сын – твой ровесник, иначе попытался бы вас познакомить. На вечеринке будут твои будущие одноклассники?

– Возможные одноклассники, – уточнила я. – И я не уверена, что хочу туда идти.

Но он меня словно не слышал, и улыбка только расплылась по его лицу.

– Рен просил тебе передать, что подъедет в половине девятого. Я приготовлю ужин пораньше, чтобы ты успела спокойно поесть. А еще надо бы купить тебе мобильный, чтобы твоим друзьям не приходилось названивать в туристический центр.

– Спасибо, но это уже лишнее. У меня всего один знакомый.

– А сегодня их станет больше. Пока говори ребятам мой номер, чтобы они не звонили на кладбище. Кстати, хорошая новость! Нам наконец наладили Интернет, и «Фейстайм» должен отлично работать. – Говард отложил бумаги. – Мне пора в центр, увидимся позже. Удачной пробежки! – Он развернулся и вошел в дом, насвистывая себе под нос.

Я проводила его косым взглядом. Неужели Говард — это и есть ошибка моей мамы? И что насчет вечеринки? Хочу ли я встречаться с кучкой незнакомцев?

– А как тебе эта? – Я покрутилась перед ноутбуком, чтобы Эдди разглядела мою рубашку.

Она наклонилась и заполнила собой весь экран. Эдди недавно проснулась и напоминала вампира из-за размазанной подводки для глаз.

– Хм. Как тебе ответить – вежливо или честно?

– А совместить нельзя?

– Нет. Ее как будто три дня держали на самом дне чемодана.

– Так и есть.

– Конечно. Я за черно-белую юбку. У тебя роскошные ноги, и из всей твоей одежды она одна прилично выглядит.

– Разве я виновата? Ты уговорила меня наплевать на стирку и посмотреть сразу несколько выпусков «Топ-модели по-американски».

– Главное – верно расставить приоритеты. Рано или поздно я вырасту дюймов на девяносто и отправлюсь на это шоу. – Она театрально вздохнула и попыталась стереть макияж с глаз. – Поверить не могу, что ты идешь на вечеринку. В Италии. А я, скорее всего, опять буду торчать у Дилана.

– Тебе там нравится.

– Нет! Мы без конца обсуждаем, чем можно было бы заняться, а в итоге ничего не решаем и всю ночь играем в настольный футбол.

– Посмотри на это с хорошей стороны. У него вся морозилка забита буррито и чурросом. А они довольно вкусные.

– Ты абсолютно права. Объедаться магазинным чурросом – это намного лучше, чем пойти на вечеринку в Италии.

Я подняла ноутбук, плюхнулась на кровать и положила его на живот.

– Вот только я не люблю вечеринки, забыла?

– Не говори так. Раньше любила.

– А потом мама заболела, и никто не знал, о чем со мной разговаривать.

Эдди поджала губы.

– Честное слово, ты сама себе что-то надумала. Они просто боялись тебя задеть, понимаешь? К тому же ты сама от них отдалялась.

– Ты о чем? Не было такого.

– А как же Джек?

– Какой Джек?

– Джек Харрисон, красавчик старшеклассник, который играет в лак росс. Он месяца два пытался пригласить тебя на свидание.

– Он меня не приглашал.

– Потому что ты его избегала.

– Эдди, я и получаса не могла продержаться без слез и разговоров о маме. Думаешь, ему было бы со мной интересно?

Она нахмурилась:

– Прости. Я знаю, тебе пришлось нелегко. Но ты уже немного отошла. Я даже не постесняюсь предсказать, что сегодня ты встретишь самого жаркого парня во всей Италии и влюбишься в него по уши. Только сильно к нему не привязывайся, а то вдруг передумаешь возвращаться домой? Тебя нет всего три дня, а мне уже кажется, что прошла вечность.

– Мне тоже. Так что, черно-белая юбка?

– Да. Потом мне спасибо скажешь. И позвони, когда вернешься домой. Поговорим с тобой о дневнике. Я планирую нанять съемочную группу, которая будет ходить за тобой по пятам. Из твоей жизни получится отличное шоу.

– Лина! Ужин готов!

Я оглядела себя в зеркале. Я не послушалась Эдди и надела свои любимые джинсы. И от волнения у меня пропал аппетит.

Все бывает в первый раз.

– Слышишь? – крикнул Говард.

– Иду!

Я намазалась блеском для губ и еще раз поправила волосы. Пришлось целых сорок пять минут промучиться с утюжком, но зато теперь у меня была нормальная человеческая прическа. Но радоваться рано. Стоит кому-нибудь бросить на мои волосы косой взгляд, как они тут же вернутся к своему безумному состоянию. «Ты чем-то похожа на горгону Медузу», – как-то раз «обнадежила» меня Эдди.

Внизу лестницы меня встретил Говард с огромной миской спагетти. Он явно старался развеять напряженную обстановку, и пока что у него получалось.

– Отлично выглядишь.

– Спасибо.

– Прости, что запоздал с ужином. У нас возникли проблемы с техникой, и я уж было подумал, что придется работать до ночи.

– Ничего страшного. – Я отставила миску. – Спасибо за ужин, но я совсем не голодная.

– Не голодная? – вскинул брови Говард. – Сколько миль ты сегодня пробежала?

– Семь.

– Ты плохо себя чувствуешь?

– Просто немножко нервничаю.

– Понимаю. Бывает страшновато знакомиться с новыми людьми, но я уверен, что они тебя полюбят.

БИП!!! Мы выглянули в окно и увидели Рена, который подъехал к дому на блестящем красном скутере. У меня живот свело от волнения. И зачем я согласилась? Еще не поздно отказаться?

– Это Феррара?

– Да.

– Он рано. Надеюсь, вы поедете не на скутере?

– Думаю, что на нем. – Я с надеждой посмотрела на Говарда. Вдруг он запретит мне ехать? Было бы замечательно! Вот только не знаю, позволено ли недавно возникшим из ниоткуда отцам указывать дочери?

Говард за три шага пересек гостиную и открыл дверь.

– Лоренцо?

Я поспешила за ним.

– Привет, Говард! Привет, Лина! – На Рене были джинсы и дорогие на вид кроссовки. Он поставил скутер на подножку, поднялся на крыльцо и протянул Говарду руку: – Приятно познакомиться.

– Мне тоже. Извини за эти нападки по телефону. Я спутал тебя с другим парнем.

– Ерунда. Главное, что вы не собираетесь охотиться на меня с бензопилой.

Ой-ой. Говард серьезно отнесся к роли отца.

– Готова, Лина? – спросил Рен.

– Мм, наверное. Говард? – Я с надеждой взглянула на него: он мрачно разглядывал скутер.

– Давно на нем ездишь?

– Лет с четырнадцати. И я осторожный водитель.

– Запасной шлем есть?

– Конечно.

Говард неторопливо кивнул:

– Ладно. Следи за дорогой. Особенно на обратном пути. – Он кивнул в мою сторону: – È nervosa. Stalle vicin[20]20
  Она нервничает. Не оставляй ее одну (итал.).


[Закрыть].

– Si, certo[21]21
  Да, разумеется (итал.).


[Закрыть].

– Извините, это вы о чем?

– Мужской разговор. Поехали, а то опоздаем на вечеринку.

Говард вручил мне свой телефон и двадцать евро.

– На всякий случай. В контактах есть номер кладбища. Если я не подойду, ответит Соня. Когда ты вернешься?

– Не знаю.

– Когда ее привезти? – спросил Рен.

– Скажем, к часу.

У меня округлились глаза. К часу? Как же сильно ему хочется, чтобы я нашла друзей.

Говард уселся на садовые качели, а я пошла за Реном к его скутеру и взяла у него шлем, который он достал из-под сиденья.

– Готова?

– Да, – ответила я и неуклюже забралась на скутер. Не прошло и секунды, а мы уже мчались по дороге, и нас обдувал холодный ветер. Я крепко обняла Рена за талию, улыбаясь как идиотка. Я как будто ехала в мегабыстром и мегаудобном механическом кресле. Я оглянулась и увидела Говарда, который наблюдал за нами с качелей.

– Почему ты зовешь его «Говард»? – громко поинтересовался Рен, перекрикивая шум мотора.

– А как еще?

– «Папа»?

– Ни за что! Я совсем мало его знаю.

– Почему?

– Это… долгая история. – Я поторопилась сменить тему: – Куда мы едем?

Рен посигналил и свернул с главной дороги прочь от Флоренции.

– К моей подруге Елене. У нее самый большой дом, так что мы всегда там собираемся. Ее мама – потомок Медичи, и вилла у них огромная. По Елене сразу понятно, когда она перебирает – она принимается утверждать, что пару сотен лет назад все мы были бы ее слугами.

– Кто такие Медичи?

– Очень влиятельная флорентийская семья. Грубо говоря, основатели Ренессанса.

Я тут же представила девушку в струящемся платье.

– Я уместно оделась?

– Что?

Я повторила вопрос.

Рен затормозил у светофора и обернулся:

– Ты отлично выглядишь. Мы одеты почти одинаково.

– Но ты кажешься…

– Да?

– Круче.

Он слегка откинул голову назад, и наши шлемы слабо звякнули.

– Спасибо.

Глава девятая

Мы ехали целую вечность. Вечность. Когда Рен съехал с магистрали, у меня уже онемели ноги.

– Почти приехали.

– Наконец-то. Я уж думала, мы собрались во Францию.

– Направление не то. Держись крепче.

Он ускорился, и мы понеслись по длинной подъездной аллее, обрамленной деревьями. Где это мы? За последние десять минут мы не проехали ни одного здания.

– Потерпи немного. Три… два… Рен завернул за угол, и я ахнула.

– Что?

– Да, знаю. С ума сойти, правда?

– И это дом? У вас тут в нормальных домах кто-нибудь живет?

– А что, в Америке не встречаются пряничные домики?

Это была не вилла, а настоящий дворец. Громадный, как музей, в несколько этажей, с башенками по краям больших арочных ворот. Я попробовала сосчитать окна, но быстро сдалась. Настолько огромным был этот дом.

Рен сбросил скорость, обогнул широкий круглый фонтан, который возвышался в центре подъездной аллеи размером с теннисный корт, и припарковался возле других скутеров. Во рту у меня пересохло, как в пустыне Сахара. Я бы и правда предпочла есть чуррос в подвале Дилана.

– Ты в порядке? – спросил Рен.

Я кивнула, и выглядело это максимально неубедительно. Мы пошли вдоль стены подстриженных кустов к двери вроде тех, в которые разозленные деревенские жители из мультиков и фильмов ломятся с факелами и таранами. Еще три секунды, и меня стошнит.

Рен легонько толкнул меня локтем:

– Ты уверена, что все нормально?

– Да. – Я глубоко вдохнула. – Так… сколько человек здесь живет?

– Трое. Елена, ее мама и старшая сестра, когда та возвращается домой из интерната. Елена признавалась, что в некоторые комнаты она никогда не заглядывала, и порой они с мамой не встречаются сутками. У них есть система внутренней связи, так что им не приходится ходить по дому, чтобы пообщаться друг с другом.

– Ты не шутишь?

– Нет, честное слово, я даже не знаю, как ее мама выглядит. Говорят, что она вовсе не существует. К тому же дом полон призраков. Елена каждый день их встречает.

Рен изо всех сил надавил на медный дверной звонок, и мы услышали громкий звон.

– Ты в них веришь?

Он пожал плечами:

– Елена верит. Она каждый вечер сталкивается на лестнице с призраком своей прапрапрабабушки Алессандры.

Я никогда не понимала, как можно верить в привидения. Когда мамы не стало, ее просто не стало. Я бы все отдала за то, чтобы это изменить.

В доме раздался громкий стук. Я вздрогнула и оступилась. Рен поймал меня за плечи и сказал:

– Расслабься. Это дверь. Она долго открывается.

Минут десять ворота со скрипом открывались, и я отступила назад, почти уверенная в том, что на пороге нас встретит прапрапрабабушка Алессандра. Но на аллею вышла фигуристая девушка-подросток в повседневной одежде с густыми черными волосами и алмазным пирсингом в носу.

– Ciao, Лоренцо! – Она бросилась на Рена и звонко чмокнула его в щеку. – Dove sei stato? Mi sei mancato[22]22
  Где ты ходишь? Я по тебе скучала! (итал.).


[Закрыть].

– Ciao, Елена. Mi sei mancata anche tu[23]23
  Я по тебе тоже (итал.).


[Закрыть]. – Рен отошел от девушки и жестом указал на меня: – Угадай, кто это?

Елена, как и Рен, быстро перешла на английский:

– Кто? Говори скорее!

– Каролина.

Рот девушки раскрылся в ровную «о».

– Ты Каролина!

– Да. Зови меня Лина.

– Non è possibile[24]24
  Быть не может! (итал.).


[Закрыть]! Заходи! – Она схватила меня за руку и затащила внутрь, захлопнув за собой дверь.

Я словно очутилась в мультике «Скуби-Ду». Слабо освещенный холл, пара-тройка электрических канделябров, вся стена увешана гобеленами и старыми картинами… минуточку, это что, доспехи?

– У тебя очень…

– Да-да. Страшно жуткий дом. Знаю. А теперь идем. – Елена взяла меня под руку и повела в глубь холла. – Как же они удивятся! Вот увидишь.

Мы дошли до двойных дверей, и она затолкнула меня во вполне современную комнату с кожаным угловым диваном громадных размеров, широкоэкранным телевизором и настольным футболом. Ах да, и двадцатью гостями. Или около того. Все они смотрели на меня, как на животное, сбежавшее из зоопарка.

Я сглотнула:

– Мм… Привет!

Елена торжественно подняла мою руку:

– Vipresento[25]25
  Знакомьтесь (итал.).


[Закрыть], Каролина. Ragazzi[26]26
  Ребята (итал.).


[Закрыть], она существует!

По комнате разлетелись крики восторга, и меня окружили люди.

– Ты приехала! На самом деле приехала! – Высокий парень с французским акцентом с энтузиазмом пожал мою руку. – Я Оливье. Добро пожаловать.

– Я выиграл спор! Никто не верил, что ты появишься.

– Лучше поздно, чем никогда.

– Che bella sorpresa[27]27
  Какой приятный сюрприз! (итал.).


[Закрыть]!

– Меня зовут Валентина.

– Ливи.

– Марсело.

Почти все из них хлопали меня по плечу. Они думали, что я могла оказаться голограммой?

Я сделала шаг назад:

– Приятно… со всеми вами познакомиться.

– Хватит дышать ей в лицо! – Рен загородил меня от особо любопытных. – Как будто впервые новенькую видите.

– Впервые, – оправдался парень с брекетами.

На меня посыпались вопросы.

– Ты давно приехала?

– Пойдешь в школу осенью?

– Почему тебя не было в прошлом году?

– Тот великан правда твой папа?

Я сделала еще один шаг назад:

– Э… Кому ответить первому?

Все рассмеялись.

– Где ты живешь? Во Флоренции. – спросила рыжая девочка, которая стояла по левую руку от меня и усиленно жевала жвачку. По голосу я предположила, что она из Нью-Джерси или вроде того.

– Недалеко от Рена.

– На американском кладбище, – уточнил Рен.

Я покосилась на него. Спасибо, что выставил меня ненормальной.

Рен погладил меня по руке:

– Не волнуйся. Тут у всех странные дома.

Все тут же загалдели.

– Мы снимаем средневековый замок в Кьянти.

– У нас фермерский дом.

– Уильям живет в американском посольстве. Помните, как его сестра на скутере переехала ногу иностранному почетному гостю.

Вперед выступил мальчик-итальянец с волосами до плеч:

– Хватит, а то она подумает, что тут одни чудики. Каролина, извини за эти расспросы.

– Ничего, – ответила я.

– Но мы и правда странные. У нас почти не бывает новых знакомых. А друг от друга уже тошнит, – сказала девушка, стоявшая слева от меня, на вид испанка.

Внезапно сзади меня обхватили сильные руки и оторвали от земли.

– Эй!

– Марко! Нельзя! – рявкнул Рен.

– К ноге! – крикнула Любительница Жвачки.

Это что, ротвейлер? Я вырвалась на свободу, оглянулась и увидела мускулистого парня с короткими черными волосами.

– Рен, представь меня, – прогремел он. – Сейчас же.

– Лина, это Марко. А теперь забудь, что ты его видела. Поверь, так будет лучше.

Марко расплылся в улыбке:

– Ты и правда здесь! Я был уверен, что ты приедешь. С самого начала.

– Погоди-ка, это с тобой мы якобы делали работу по биологии?

– Да! – Он тряхнул кулаками и снова заключил меня в свои крепкие, как у питона, объятия.

– Не могу… Дышать… – выдохнула я.

– Отпусти ее, – приказал Рен.

Марко ослабил хватку и смущенно покачал головой:

– Прости. Обычно я не такой.

– Такой, – возразила темноволосая девушка.

– Это все пиво. – Марко протянул мне банку. – Не знаю, кто его купил, но на вкус оно мерзкое. Почти как моча, представляешь?

– Не очень.

– Ну и ладно. Я бы предложил тебе выпить, но ты уже знаешь, что оно похоже на мочу. Кстати, ты хорошенькая. Намного симпатичнее, чем я тебя представлял.

– Спасибо.

Марко резко развернулся и убежал, крикнув:

– Эй, Марго! Кто твой папочка?

– Ух ты, – только и сказала я.

Рен покачал головой:

– Ты уж извини, хотел бы я сказать: «Дело в том, что он пьян», но трезвым Марко еще хуже.

– Намного! – заметил невысокий парень в очках.

– Вот ты где. – Шум разрезал холодный голос. Я повернулась и столкнулась лицом к лицу с невероятно привлекательной девушкой, высокой и стройной, с большими голубыми глазами и светлыми, чуть ли не белыми волосами, которая смотрела сквозь меня.

– Привет, Мими. Рад снова тебя видеть. – Голос Рена внезапно упал на три октавы.

– Я волновалась, что ты не придешь, – с акцентом ответила девушка. Она из Швеции? Норвегии? Или другой страны, где все рождаются с хорошей кожей и шелковистыми, послушными волосами? – Говорят, ты в последнее время редко показываешься.

– Но сейчас я здесь.

– Хорошо. Мне тебя не хватало. – Она указала на меня подбородком, не отрывая взгляда от Рена: – Кто это?

– Каролина. Недавно сюда переехала.

– Привет. Меня зовут Лина.

Мими смотрела на меня одну сотую секунды, а потом наклонилась к Рену и что-то ему зашептала.

– Si, certo[28]28
  Да, конечно (итал.).


[Закрыть]. – Рен взглянул на меня. – Только… позже. Через пару минут.

Девушка отошла, и все вокруг словно разом выдохнули.

– Снежная королева, – прошептал кто-то.

– Она красавица, – сказала я Рену.

– Правда? А я и не заметил. – Он улыбался так, будто ему предложили неиссякаемый запас розовых жевательных конфет «Старберстс». Очевидно, я не так поняла тот случай в пряничном домике, когда он держал меня за руку. Если Рен привык к таким девушкам, как Мими, мне ничего не светит.

– Эй, пойдем, покажу тебе кое-что. – Рен потянул меня за собой.

– Ладно. Тогда… увидимся? – сказала я гостям.

– Ciao, ciao, – попрощался один из них.

Рен уже стремился к выходу.

– Куда мы идем?

– Это сюрприз. Проходи. – Он придержал мне дверь. – После тебя.

Я вышла в темный коридор. Мы очутились у громадной лестницы.

– О нет. Здесь мы увидим прапрапрабабушку Елены?

– Нет, она в другом крыле. Пойдем, я покажу тебе сад. Он пошел вверх по ступенькам, но я не двинулась с места.

– Э, Рен? Она выглядит страшновато.

– Конечно. Пойдем.

Я оглянулась на закрытую дверь. Жуткая лестница или чересчур приветливые подростки из разных стран? Пожалуй, рискну и выберу лестницу. Я поспешила за Реном. Из-за высокого потолка мои шаги эхом разносились по зданию. Мы поднялись наверх, и Рен толкнул высокую, узкую дверь и зашел в нее. Я неуверенно шагнула за ним.

– Невероятно… – пробормотала я. Помещение было завалено хламом, словно в него высыпали содержимое десяти комнат, и все покрывали плотные пыльные тряпки. Под портретом сурового на вид мужчины в шляпе с перьями даже располагался камин небывалых размеров. – Он настоящий? – спросила я, указывая на портрет.

– Наверняка.

– Я как будто зашла в дом с привидениями. Кажется, стоит на секунду отвернуться, и все вещи поменяются местами.

Рен ухмыльнулся:

– И это говорит человек, который живет на кладбище.

– Два дня за «живет» не считаются.

– Сюда. – Он подошел к стеклянным дверям, отпер их, и мы вышли на балкон. – Я хотел, чтобы ты посмотрела на сад, а еще – отдохнула от восторженной толпы.

– Да уж, их как-то слишком взбудоражила встреча со мной.

– Почти все из нас знают друг друга еще с начальной школы, так что мы адски рады новичкам. Наверное, нам стоит поработать над «наигранной недоступностью».

– Да тут настоящий лабиринт! – Я перегнулась через перила. Живая изгородь у входа оказалась частью продуманного зеленого узора с древними статуями и скамейками.

– Круто, да? У них даже есть дряхлый садовник, который чуть ли не всю жизнь подстригает эти кусты.

– Здесь и правда можно потеряться.

– Да. Однажды Марко туда зашел. Мы его искали часа три. Пришлось подняться на балкон с прожектором. Он спал в лабиринте, положив под голову свои ботинки.

– Ботинки? Зачем?

– Понятия не имею. Рассказать по-настоящему жуткую историю?

Я покачала головой:

– Лучше не надо.

– Старшая сестра Елены отказывается жить в этом доме, потому что здесь с самого детства Мануэле регулярно является ее предок. Самое страшное в том, что призраку всегда столько же лет, сколько ей.

– Неудивительно, что она уехала в интернат. – Я оперлась на перила. – Теперь мне не так обидно, что я живу на кладбище.

– Рассказываете страшилки?

Я подпрыгнула и чуть не свалилась с балкона.

– Лина! Ты прямо Суперпугливая Девушка, – воскликнул Рен.

– Простите, не хотел вас напугать. – С одного из диванчиков встал незнакомый мне парень и потянулся.

– Привет, Томас. Шпионишь?

– У меня голова заболела. Хотел спрятаться ненадолго от шума. С кем это ты? – Он встал и лениво подошел к нам.

Боже мо… Последняя буква выпала у меня из памяти, потому что разве бывает такая внешность?

Высокий, худой, с темно-каштановыми волосами и густыми бровями, а еще квадратной челюстью, о существовании которой я только слышала, и впервые увидела своими глазами. А его губы! Из-за них я окончательно потеряла дар речи.

– Лина? – Рен приподнял бровь. Черт. Они меня о чем-то спросили?

– Извини, можешь повторить?

– Я сказал, что меня зовут Томас, – улыбнулся парень. – А ты, я так понимаю, загадочная Каролина?

У него был британский акцент. Британский. Акцент.

– Да, приятно познакомиться. Зови меня Лина. – Я пожала ему руку, стараясь не упасть. Похоже, ноги и правда могут подкашиваться.

– Ты из Америки?

– Да, из Сиэтла. А ты?

– Я много где жил. Последние два года – здесь, в Италии.

Дверь распахнулась, и на балкон вышли Елена и Мими.

– Ragazzi, dai[29]29
  Идите-ка вы отсюда (итал.).


[Закрыть], — нахмурилась Елена. – Мама придет в бешенство, если узнает, что вы сюда поднялись. В прошлый раз она сорок пять минут читала мне нравоучения. Какой-то idiota[30]30
  Дурак (итал.).


[Закрыть] оставил кусок пиццы в двухсотлетнем буфете. Спускайтесь, per favore[31]31
  Пожалуйста (итал.).


[Закрыть]!

– Прости, Эл, – хором ответили парни.

– Я всего лишь хотел показать Лине сад. А Томас дремал тут.

– Ну кто дремлет на вечеринке, Томас? Тебе повезло, что ты похож на бога, хоть и veramente strano[32]32
  Очень странный (итал.).


[Закрыть].

Похож на бога. Я украдкой на него взглянула. Ага. Вполне могу себе представить, как он прогуливается по Олимпу.

Мими взяла Рена за руку, и все, кроме нас с Томасом, вышли с балкона. Мне это только кажется или он тоже на меня смотрит?

Парень скрестил руки на груди:

– Многие делали ставки на то, явишься ты или нет. Видимо, я проиграл двадцать евро.

– Я собиралась переехать в начале года, но передумала.

– Ну и что? Все равно ты мне должна.

– С чего бы это? Впредь будешь больше в меня верить.

Томас ухмыльнулся и вскинул бровь:

– На этот раз я тебя прощаю.

Ноги стали мягкими, как клубничное желе. Он так явно со мной заигрывал.

– Слышал, ты живешь на кладбище?

– Мой папа – смотритель американского кладбища Флоренции. Я приехала к нему на лето.

– На все лето? – Да.

По его лицу расползлась улыбка. Я улыбнулась в ответ.

– Томас! – крикнула Елена, высунувшись из двери.

– Прости. – Мы оба выбежали вслед за ней.

Так вот что значит быть нормальной. Ну, или вроде того.

– Твой первый концерт?

Почти все гости вышли к бассейну, и мы с Томасом сидели на краю, свесив ноги. Ярко-синяя вода сияла так, словно над ней повисли звезды или роились стаи светлячков.

– Джимми Баффет.

– Да ладно? Который написал «Margaritaville[33]33
  «Маргаритавилль» – самая известная песня Джимми Баффета.


[Закрыть]»?

– Надо же, ты о нем слышал? И да, в зале все были в гавайских рубашках. Я ходила туда с мамой.

В нас полетели брызги, и мы нагнулись. Многие ребята в пьяном угаре играли в Марко Поло, и Марко все время выбирали на роль – да, Марко. И им явно было слишком весело.

– Хорошо, любимый фильм.

– Ты будешь надо мной смеяться.

– Не буду. Обещаю.

– Ладно. «Грязные танцы».

– «Грязные танцы»… – Он откинул назад голову. – А, точно! Этот ужасный фильм из восьмидесятых, в котором Патрик Суэйзи играл учителя танцев.

Я плеснула в него водой:

– Он не ужасный! И откуда ты о нем так много знаешь?

– Две старшие сестры.

Он придвинулся ко мне, и наши плечи и бедра соприкоснулись. Наверняка, лизни я батарейку в девять вольт, ощущения были бы те же самые.

– Значит, ты бегунья, родом из чуть ли не самого классного города Америки, любишь отстойные фильмы, однажды потеряла сознание, когда каталась на сноуборде, и никогда не пробовала суши.

– И скалолазание.

– И скалолазание.

Эдди, ты оказалась совершенно права! Я взглянула на Томаса. Наверняка она еще долго будет повторять: «Я же говорила!» Кто бы мог подумать, что такие красавчики существуют? К тому же он только что обнял меня за талию. Как бы невзначай.

– Почему ты сюда переехала? – спросил Томас.

– Чтобы пожить с отцом. Он, эм… недавно появился в моей жизни.

– Понял.

Послышался грохот, и из темноты к нам выбежал Рен:

– Половина первого!

– Уже? – Я вытащила ноги из воды, а Томас убрал руку. Я нехотя поднялась.

– Пойдем скорее. Он меня убьет! Убьет! – Рен ударил себя по груди и упал в траву.

– Не убьет, – возразила я.

– Кто? – поинтересовался Томас.

– Ее папа. Когда я в первый раз с ним разговаривал, он сказал, что у него есть пуля, на которой выцарапано мое имя.

– Быть не может. – Я подняла взгляд на Рена. – Или может?

– Я бы не удивился. – Он встал на колени, а затем поднялся на ноги. – Поехали. Нам пора.

– У тебя травинки в волосах.

Он потряс головой, как собака, и трава разлетелась во все стороны.

– Я катался по холму.

– Шведскому? – усмехнулся Томас.

– Я не спрашивал, откуда он.

– Неужели правда половина первого? – простонала я. – Может, останемся еще минут на двадцать?

Рен всплеснул руками:

– Лина! Ты хочешь, чтобы я выжил?

– Хочу, конечно. Просто не хочу уезжать.

Томас тоже встал, притянул меня к себе и уткнулся подбородком мне в плечо:

– Лина, ты уходишь слишком рано. Мне будет без тебя скучно. Ты не можешь отпроситься еще ненадолго?

Рен поднял бровь:

– Похоже, вы далеко продвинулись за последние несколько часов.

С моего лица не сходила улыбка. Я отвернулась, чтобы Рен ее не заметил:

– Прости, Томас. Мне правда пора. Он выдохнул:

– Ладно. Что ж, тогда еще встретимся.

– Ciao, tutti[34]34
  Всем пока! (итал.).


[Закрыть]! – крикнул Рен остальным. – Я отвезу Лину домой. Ее ждут к часу.

Они загалдели в ответ: «Ciao, Linas»[35]35
  Пока, Лина! (итал.).


[Закрыть]!

– Ciao! – попрощалась я.

– Стойте! – Марко вылез из бассейна. – А как же обряд посвящения? Она его не выполнила.

– Какой обряд? – спросила я.

– Прогулка по доске.

– Что за глупости, Марко, – простонал Рен. – Мы в седьмом классе это забросили.

– Эй, а меня в прошлом году заставили! – возмутился Оливье. – Причем в ноябре. Я себе яйца отморозил!

– Да, пусть прыгает, – добавила одна из девушек. – Это традиция.

– Она в джинсах, – покачала головой Елена. – Ètroppo[36]36
  Чересчур (итал.).


[Закрыть] жестоко.

– Какая разница? Правила есть правила!

Томас встал подле меня:

– Если ты прыгнешь, я прыгну за тобой.

В мозгу всплыл образ промокшего до нитки Томаса.

Я повернулась к Рену:

– Ты сильно меня возненавидишь, если я сяду на скутер в мокрой одежде?

– Не больше, чем ты себя.

Я сбросила босоножки и подошла к трамплину.

– Новенькая идет по доске! – завопил Марко. Толпа разразилась аплодисментами, а я взобралась на трамплин и поклонилась. Неужели это я? Размышлять уже поздно. Я высоко подпрыгнула и ухнула в воду самой безупречной бомбочкой на свете.

Я почувствовала, что живу. Впервые за год. А может, и за всю жизнь.