Текст книги "Самая темная звезда"

10

– Я думала, мать прибьет меня на месте. Ей богу!

Я ковырялась вилкой в так называемом спагетти, которое по консистенции упорно напоминало суп. Понедельник. Обед только начался. Хайди сидела напротив меня, рядом с Джеймсом, который принес еду из дома. Мы мужественно ждали, когда Зои присоединится к компании, но она все еще томилась в очереди с таким видом, будто сейчас выбросится в окно.

Хайди пролистала новые снимки и вернула мне фотоаппарат.

– Ну прости меня.

– Ты-то тут при чем? – спросила я, положив фотокамеру рядом с подносом. – Ты ведь не звала Люка ко мне домой.

Я рассказала о вчерашнем, опустив сцену с дробовиком и метанием подсвечника. Я также умолчала о тайнах, поведанных мамой. Не нужно быть суперумной, чтобы понять, о чем стоит помалкивать. Джеймс тоже держался молодцом – ни словом не обмолвился про субботнее утро. Мама пресекла дальнейшие прения, отослав меня в мою комнату, где я и просидела до конца дня.

Жестокое наказание, ведь у меня осталось так много вопросов. Например, как получилось, что мама работала в организации по ассимиляции лаксенов, где они с папой – он же бывший народный герой, а ныне отъявленный негодяй – познакомились с Люком, но при этом он остался нелегалом? А если мама знала, что он нелегал, почему не сообщила кому следует? От нас всех это требовали, а она ведь на военной службе. Вдруг кто-нибудь узнает, что они знакомы?

Может, так она пыталась искупить вину за проступок отца?

Я не могла отделаться от чувства, что проблема была куда серьезнее, чем говорила мне мама. Джеймс достал бутерброд с арахисовым маслом, и я с завистью уставилась на него. Вот вкуснятина, не то что эта гадость у меня в тарелке.

– Как это он к вам заявился? Слушай, мой отец сразу же позвонил бы в полицию.

Разумно, наверное.

– Откуда он узнал, где ты живешь? – спросила Хайди, теребя кружевной воротничок рубашки. – Я ведь Эмери ни словечка не говорила.

Не зная, что ответить, я поерзала на неудобном пластиковом стуле.

– Понятия не имею.

Она удивленно приподняла брови.

– Ну и жуть.

– И надолго тебя упекли на гауптвахту?

Джеймс снял корочку с бутерброда, уронив кусочек черного хлеба на сумку.

Я вздохнула, живо представив, как сталкиваю Джеймса со стула и краду бутерброд, но это было бы подло.

– Как ни странно, ни на сколько.

– Чего ни на сколько?

Зои плюхнулась на свободный стул рядом со мной под вопли преподавателя на какого-то ученика в дальнем углу столовой. На подносе Зои притаилась тарелка с куском пиццы. Я поежилась. Пиццу я ненавидела. Джеймс как-то заметил, что это означало, что у меня нет души. Ну и пусть. Все равно гадость.

– Эви почему-то не наказали, – ответил Джеймс, теперь раздирая бутерброд на мелкие кусочки.

Манеры за столом у него как у трехлетнего.

Темные кудрявые от природы волосы Зои сегодня были стянуты в тугой хвостик, подчеркивая изящные скулы.

– Не наказали? – озадаченно переспросила она. – Теперь это проблема?

Джеймс наконец закинул кусочек бутерброда в рот.

– Вот и я о том же.

– Да нет. Просто странно.

Наверное, мама так переживала из-за рассказа об отце, что передумала меня наказывать, только отослала наверх. Или же она забыла, но напоминать ей я точно не собиралась. Я взглянула на Хайди. Она выстукивала что-то на телефоне, и меня разобрало любопытство.

– Кому-то пишешь?

– Да, – она, усмехаясь, подняла глаза. – Эмери хочет встретиться сегодня вечером.

– Прямо настоящее свидание? – с надеждой и волнением спросила я. – Вместе обедаете?

Хайди кивнула, и, клянусь, ее щеки порозовели.

– Да, она хочет пообедать в новом тайском ресторане в центре. – Она помолчала. – И нет, в «Предвестие» мы не пойдем.

Я бросила вилку и захлопала в ладоши, словно взбудораженный тюлень, и вдруг заметила, как Эйприл с развевающимися белокурыми волосами направляется к нашему столику.

– Смотри мне, чтобы отчитывалась о каждом шаге.

Хайди засмеялась. Эйприл села напротив Зои.

– Насчет каждого шага не знаю, но постараюсь держать тебя в курсе.

– Замечательно. Жаль, что я не познакомилась с Эмери в пятницу вечером.

Поднимая вилку, я смутно слышала, как Эйприл окрысилась на Зои.

– Мне – тоже, – ответила Хайди. – Но у тебя еще есть шанс, раз мама тебя не убила и не наказала.

– Подождите, – Джеймс принялся за пакетик с чипсами, – кто такая Эмери? Она из нашей школы?

Хайди покачала головой.

– Нет, она окончила школу в прошлом году и вообще из Пенсильвании.

Он бросил чипсы в рот.

– Она красивая?

Я осадила его взглядом.

– Ты серьезно?

– Уже и спросить нельзя.

Он подвинул ко мне пакетик, и я урвала горстку чипсов.

– Она красавица, – ответила Хайди, глядя на телефон, – и умница. Веселая. Любит кексы и тайскую еду.

И она дружит с придурковатым Люком. Но эти «сведения» я лучше придержу при себе. Не стоит разрушать райские иллюзии Хайди. К тому же, судя по маминому рассказу, Люк не был таким уж плохим. Впрочем, она мне почти ничего не объяснила.

– Кста-а-ати, – протянула Эйприл, привлекая наше внимание, – просто дружеское напоминание о том, что одна из наших одноклассниц все еще числится пропавшей.

Черт, я совершенно забыла об этом из-за своих проблем. Значит, я самая настоящая дрянь. Даже не вспомнила про беднягу лаксена, которого избили до полусмерти.

– А она точно пропала? – спросила Зои, оглядывая присутствующих. – Может, просто сбежала?

– Куда? – вызывающе поинтересовалась Эйприл. – С бродячим цирком укатила?

Зои закатила глаза.

– Разве Колин не встречалась с парнем-старшеклассником в прошлом году? А он, кажется, поступил в колледж в другом штате.

– Она встречалась с Тони Хиклсом, – ответил Джеймс. – Он поступил в Мичиганский университет.

– Может, она и правда к нему сбежала, – предположила Зои.

Эйприл нахмурилась. Наверняка думает, что без криминала совсем скучновато.

– Глупости. – Джеймс попытался сменить тему, попросив у Хайди фото Эмери, но у него ничего не вышло.

– Ты такая смешная! – заключила Эйприл, и я взмолилась богам еды, чтобы Эйприл не втянула меня в стосорокатысячный спор между ними с Зои.

Она почему-то всегда призывала меня, а я понятия не имела, о чем они говорят.

Я взяла фотоаппарат, притворяясь, что занята, хотя ни на что не смотрела. Господи, пусть мне повезет и меня случайно снесет каким-нибудь вихрем…

– А ты что думаешь, Эви? – спросила Эйприл.

Черт.

Боги кафетерия опять меня подвели.

Джеймс наклонил голову, пряча усмешку, потом всем корпусом повернулся к Хайди, которая нашла фото Эмери, сделанное в клубе в пятницу вечером.

– Да, Эви, что ты думаешь? – повторила Зои.

Я бы скорее побрилась налысо, чем ответила на вопрос, заданный таким тоном.

Зная, как Эйприл ненавидит, когда фотографирую ее, если у нее не поправлены макияж и прическа, я наставила на нее фотоаппарат.

– Только щелкни – я выброшу камеру в окно, – предупредила она.

Я вздохнула, опуская фотоаппарат.

– Это лишнее.

– И я спросила твое мнение.

Я подняла вилку и, тыча зубцами в лапшу, притворилась, что не знаю сидящих рядом людей.

– Долго будешь молчать?

Не помогло.

Эйприл уставилась на меня светло-голубыми глазами и всплеснула руками, да так, что чуть не задела локтем парня, пробиравшегося к столику за ее спиной. Она его не заметила, и в этом была вся Эйприл. Храни Господь ее душу. Если она решила, что какая-то проблема ее лично не касается, то попросту не обращала на это внимания.

– Ты что, не слышала ни слова? – спросила она.

– Она просто отключилась. – Зои подперла щеку рукой и вздохнула. – Жаль, что у меня нет такого таланта.

Пока Джеймса отвлекли, я стянула из пакетика еще немного чипсов.

– А знаешь, чего мне жаль, мисс Зои Каллахан? – Эйприл склонила голову набок. – Мне жаль, что ты одеваешься как ребенок, который впервые видит одежду.

Лапша соскользнула с моей вилки.

– О-о-о.

Хайди притихла.

Джеймс внезапно решил, что компания сзади нас гораздо интереснее, и повернулся к ним. Черт, теперь он сидел за их столиком, и я не могла больше добраться до пакетика с чипсами. Зои откинулась на стуле, прищурив темные глаза.

– Что тебе не нравится в моей одежде?

– Вырядилась в какие-то ползунки, – холодно констатировала Эйприл.

На Зои был комбинезон с капюшоном.

– Ты классная, – не покривив душой, заметила я. Сама я не надела бы комбинезон ни за что на свете. Появись я в таком виде на людях, меня бы отправили в сумасшедший дом. Но со смуглой кожей Зои розовый костюм производил потрясающий эффект.

– Спасибо. – Зои широко улыбнулась и так зыркнула на Эйприл, что того и гляди могла прожечь ее насквозь. – Я знаю, что выгляжу на все сто.

Эйприл приподняла брови.

– Пожалуй, формулировку тебе лучше сменить.

Ума не приложу, как Зои и Эйприл могут дружить. Они друг другу, считай, и слова доброго не сказали. Все время собачились, ей-богу. Я всего разок видела, как одна другой помогла, и то в прошлом году. Какой-то парень сшиб Эйприл в коридоре, и она отлетела к шкафу. Зои так на него набросилась, что он еле ноги унес.

Зои ответила Эйприл так едко, будто врезала под дых. Надо бы вмешаться, иначе устроят скандал, а мне не хотелось привлекать внимание зала.

Неожиданно за спиной звякнул поднос, и я вздрогнула. Ученики толпились между столами. За спиной слышался разговор о субботней вечеринке. Запах подгоревшей пищи смешивался с лимонным ароматом моющих средств. Учителя слонялись у центральных дверей и в конце зала, где красовались буквы «ССШ» – сокращенное название школы. За огромными, во всю стену, окнами сидели люди на серой каменной ограде. Они смеялись, болтали, а небо… синее сентябрьское небо казалось бездонным.

Мой взгляд упал на столик около двери. Там притаились лаксены из нашей школы. Десяток. И все – красавцы. Трудно было не заглядеться, особенно когда они сидели все вместе. Не одна я на них глазела, уж точно. Неприлично, конечно, но меня интересовало, почему они вечно сидели отдельно от обычных ребят.

Лаксены появлялись на свет тройнями: мальчики-близнецы и девочка. По крайней мере, так говорили. В жизни я тройняшек-лаксенов из одной семьи ни разу не видела. Мы знали, сколько погибло людей, но потери среди лаксенов никто не учитывал. Наверняка поэтому тройняшки лаксенов мне не попадались.

Раньше я, как и все, думала, что лаксены появились на нашей планете с нашествия, но теперь я знала правду. Сидевшие за тем столиком пришельцы, скорее всего, жили на нашей планете с рождения. Они наверняка ни одного человека и пальцем не тронули! Но мы…

Мы их боялись, ведь истину от нас скрывали.

Как же это несправедливо и неправильно.

Пока я на них смотрела, в голове почему-то возник образ Люка. Я легко могла бы представить его среди них, точнее, сидящим во главе стола, будто он главарь их банды.

Интересно, его брат и сестра пережили войну? Неужели их было трое?

О боже.

– Прекрати на них пялиться, – прошипела Эйприл.

Мои щеки загорелись, и я повернулась к ней.

– На кого?

– На них, лаксенов.

– Я на них не смотрю.

– Ага, как же, – она нахмурилась и обернулась. – Мне в общем все равно, но им что, обязательно надо глаза мозолить? Разве нельзя устроить для них отдельные школы и все такое? Или я многого хочу?

Я стиснула вилку в кулаке.

– Эйприл…

Зои прикрыла веки и потерла лоб, словно у нее разболелась голова.

– Ну, понеслась.

– А что? – возмутилась Эйприл, покосившись на столик у двери. – Мне из-за них как-то не по себе.

– Они уже три года ходят в нашу школу. Они тебя хоть раз тронули? – спросила Зои.

– Но могли. До того как оказаться здесь. Ты же знаешь, когда они в собственной шкуре, или как ее там, они все на одно лицо.

– Боже мой! – простонала я, едва сдержавшись, чтобы не запустить в нее вилкой. Теперь я знала ответ на свой вопрос: почему лаксены держатся особняком и не водятся с людьми.

Из-за таких, как Эйприл.

– Я ушла.

Хайди подхватила сумку с пола и послала мне сочувственный взгляд. Она знала, что я не брошу Зои одну. Не то, неровен час, Зои как-нибудь сорвется и задаст Эйприл хорошую взбучку.

– Мне пора бежать в библиотеку.

– Пока, – я помахала рукой, наблюдая, как она огибает стол и выбрасывает мусор.

Эйприл разошлась не на шутку.

– Ну правда, их же не отличишь! Все одинаковые, как светящиеся человеческие силуэты. Может, кто-нибудь из них и натворил что-то, когда они впервые тут появились. Откуда мне знать?

– Послушай… – Зои покачала головой, – им до тебя нет никакого дела. Они живут своей жизнью, пытаются получить образование. Что они могут тебе сделать? Ничего.

– Что-что? Господи, Зои. Они же – ходячее оружие! Стреляют электрическими разрядами из кончиков пальцев! И силища у них как у людей Икс[9]9
  «Люди Икс» – серия фантастических фильмов про людей-мутантов, основанная на комиксах о супергероях компании Marvel Comics.


[Закрыть]. – Щеки Эйприл порозовели. – Ты не забыла, что они уничтожили миллионы людей?

– Не забыла, – огрызнулась Зои.

– С этим покончено, – напомнила я Эйприл, хотя сама только и думала о Люке и лаксенах, которых видела в клубе. Ни один из них не носил блокаторы.

Эйприл забарабанила ногой – верный признак, что сейчас она взорвется.

– Надеюсь, поправки к правилам регистрации утвердят. Хоть бы они прошли.

– Эйприл считает, что людей можно хватать и переселять против их воли. Классно, да? Вот суть поправок. – Зои выпрямилась и сложила руки на груди. – Оказывается, регистрации уже недостаточно. Лаксенов хотят загнать бог знает куда, в новые резервации. Разве можно с этим смириться?

Я оглянулась на Джеймса, но его место опустело. Я поискала глазами, но нигде его не нашла. Умный мальчик. Смылся, так что и след простыл.

– Ну, во-первых, лаксены – не люди. Они инопланетяне, – поправила ее Эйприл, многозначительно закатив глаза. – Во-вторых, насколько я знаю, Земля принадлежит человечеству, а не светящимся пришельцам, погубившим миллионы людей. У них нет права здесь жить. Они гости. Причем незваные.

– Да, черт возьми! – заорал какой-то чувак за соседним столиком. Может, тот, кому она чуть не заехала локтем в живот. – Скажи им!

Я все сильней заливалась краской, съежившись на стуле. Эйприл слишком разошлась. Слишком.

– А в-третьих и в последних, эти поселения не только для нашей безопасности, – Эйприл хлопнула ладонью по столу и наклонилась вперед, – но и для их – тоже. Слышали ведь, что на них нападали. Врозь иногда лучше. И примеры уже имеются. Взгляните на «Поселок пришельцев». Им нравится жить среди своих.

«Поселком пришельцев» назывался район из одинаковых домов, отличавшийся от других только тем, что там жили одни лаксены.

– Ты рассуждаешь как политик, – заявила я, – как те, кто толкает речи на камеру не моргнув глазом.

– Я моргала. Раз пять за свою эффектную речь.

Я удивленно подняла бровь.

Зои стиснула зубы.

– Лаксены не желают нам зла.

– Откуда нам знать? – парировала Эйприл.

– Может, потому, что за три года никто на нас не нападал, – предположила Зои, повысив голос, словно объясняла что-то расшалившемуся малышу. – Это хорошее доказательство.

– Ну так на нас и раньше никто не нападал, пока им не вздумалось заграбастать нашу планету. – Глаза Эйприл округлились. – Мы о них даже не подозревали, пока они буквально не посыпались с неба и не начали валить всех подряд, и какая разница?

У меня застучало в висках. Я откинула со лба волосы и вновь тайком оглянулась на лаксенов. Интересно, они слышали Эйприл? Я прикрыла глаза.

Очень хотелось спрятаться под стол.

– Уверена: они хотят, чтобы их оставили в покое.

Щеки Эйприл покраснели от разочарования еще ярче.

– Эви, уж не тебе за них переживать.

Я уронила руки на колени и уставилась на нее.

Кажется, сейчас она заведет старую песню.

– Твой отец погиб из-за них, – тихо и убедительно заявила Эйприл, словно я понятия не имела, что произошло. – Как ты вообще терпишь, что они живут рядом и учатся с нами в одной школе?

– Ушам своим не верю: ты опять приплела ее отца?

Зои схватила поднос, и я тут же подумала, что она стукнет Эйприл по башке.

– Ты словно наказание для родителей – ребенок, который их позорит.

Эйприл и ухом не повела.

– Мой отец тут совершенно ни при чем, – вздохнула я. – Да, иногда от некоторых жуть берет, но…

– Но что? – тихонько спросила Зои, перехватив мой взгляд.

Я провела рукой по волосам и прикусила язык, надеясь не сболтнуть лишнего.

Честно говоря, я понятия не имела, как относиться к лаксенам, особенно после маминых рассказов. Неважно, что сделал или чего не сделал мой отец. Он погиб, сражаясь против них. И неважно, что многие из них жили с нами бок о бок годами, я все равно их боялась. Да и кто в здравом уме их не испугается? Я правда… правда не знала, что о них думать. И еще я не понимала, хуже ли это, чем иметь хотя бы какое-то мнение.

Эйприл повела плечами, подцепив вилкой спагетти.

– Возможно, тут и спорить не о чем и все это не имеет значения.

Я посмотрела на нее.

– И что это значит?

Она слегка улыбнулась.

– Не знаю. Просто, возможно, они пораскинут мозгами и присмотрят себе другую планету, более… подходящую для них.

11

В конце дня Зои поджидала меня в коридоре у шкафчика, пока я выкладывала книги, оставив учебник по биологии для подготовки к контрольной.

– Ты домой? – спросила она, прислонившись головой к соседнему шкафчику.

– Надо бы, – усмехнулась я, когда Зои удивленно подняла брови. – Но на улице такая благодать, вот я и подумала, не заглянуть ли в парк.

– Фотографировать?

Я кивнула. Стояла чудная погода, для снимков – самый смак: жара спала, и листва заиграла осенними красками. С того самого момента, как мама сделала мне сюрприз на прошлое Рождество, я не расставалась с подаренным «Никоном» именно ради незапланированных фотосессий.

– Мама не сказала, что я наказана.

– Коне-е-ечно, – протянула Зои. – Ага, надейся.

Я заперла шкафчик и вскинула рюкзак на плечо.

– А у тебя какие планы?

Она пожала плечами.

– Надо бы позаниматься, но я, наверное, весь вечер проваляюсь на диване и залипну на старые серии «Гриффинов»[10]10
  «Гриффины» – американский анимационный ситком Сета Макфарлейна.


[Закрыть].

Я засмеялась, и мы направились через коридор к парковке. Родители Зои погибли в страшной авиакатастрофе еще до нашествия, и ее отправили жить к дяде, который вечно пропадал. Я видела его только раз, издалека. Раньше они жили ближе к округу Колумбия, но после всех передряг оказались здесь.

– В общем, мне так и не рассказали во всех подробностях, как вы с Хайди сходили в тот клуб. – Зои поймала дверь, придержала ее, и мы вышли под яркое послеполуденное солнце. – Хайди вроде говорила, там как раз в это время устроили облаву.

Я нацепила на нос солнцезащитные очки, выуженные из рюкзака, и мы присоединились к потоку людей, движущемуся к парковке.

– Да уж, шухер был грандиозный. Никогда не видела ничего подобного. Вообще.

– Вот почему Хайди даже не предложила пойти с вами. Я бы отказалась.

– А я не смогла ей отказать. Она уже ходила туда одна, и мне, если честно, это не нравилось.

Я обошла парня с девушкой, которые вот-вот то ли бросятся обниматься, то ли разругаются в пух и прах.

– Я даже не познакомилась с Эмери.

Зои помолчала немного, а потом толкнула меня локтем.

– Говорят, там был один парень.

Я со стоном закатила глаза, и мы вышли на небольшой холм. Хайди – болтушка!

– Ты о лаксене? Такой осел.

– Тот самый, который явился к вам домой?

Когда я кивнула, она тихо присвистнула.

– Мама, наверное, перепугалась.

– Не то слово, – сухо пробормотала я.

Из всех моих друзей Зои была самой… рассудительной и спокойной. Мы почти ничего не скрывали друг от друга, так что мне было как-то неловко умалчивать о случившемся. Ну правда, лучше бы она в ту пятницу пошла с нами. Тогда я бы точно не оказалась с Люком в кладовке.

– Слушай, я никому больше не рассказывала, но, когда он появился в доме, мама его чуть не пристрелила.

– Да ты что? – она потрясенно хихикнула.

– Ага, – я понизила голос, когда мы подошли к машине Зои.

Сегодня я припозднилась, так что пришлось оставить машину в дальнем конце парковки, рядом с футбольным полем.

– Надо же, – сказала она, смеясь.

С поля донесся свист.

– А он что?

– А он расплавил ствол. – Вспомнив об этом, я поежилась.

Трудно было поверить в такую необузданную силищу.

– И все?

Зои потянулась к двери своей машины.

– Нам хватило и этого.

Конечно, это было не все, что проделал Люк.

– Он еще…

– Что?

Щеки запылали. Мне хотелось рассказать – хоть кому-нибудь – о том, что случилось между мной и Люком, но если расскажу, то словно признаю, что только об этом и думаю. Переживаю. А я ведь даже и не вспоминала про тот поцелуй! Ну разве что вчера ночью, когда не спалось… и позавчера.

Зои толкнула мою руку.

– На нем не было блокатора, – вывернулась я, отбросив мысли о поцелуе. – Скорее всего, он не зарегистрирован.

Опершись о заднюю дверь машины, Зои скрестила руки на груди.

– Мне кажется, таких нелегалов много.

– Да. – Она немного помолчала. – Но Эйприл все равно неправа.

– В чем?

Она закатила глаза.

– Да во всем. Еще и отца твоего зачем-то упомянула. Все в кучу.

– Точно. – Я достала из кармана джинсов заколку, наклонилась вперед и собрала волосы в пучок. – Ты что, Эйприл не знаешь?

– Не знаю. – Зои прищурилась и посмотрела на футбольное поле. – Порой она меня беспокоит.

Скрутив густой пучок и даже не уронив очки, я прихватила волосы заколкой.

– А меня она беспокоит всегда, – я выпрямилась. – Иногда я не понимаю, почему с ней дружу.

– А я иногда удивляюсь, как еще не толкнула ее под автобус, – заметила Зои.

Вспомнив разговор с мамой, я помрачнела. Если бы Эйприл узнала о подлых поступках моего отца, она вряд ли изменила бы свою точку зрения, ведь его причастность к чему-то плохому только подтверждала невиновность многих лаксенов.

– Ты как? – Зои убрала с лица кудрявые пряди.

– Нормально, а что? – улыбнулась я.

Она нахмурилась.

– Такие насыщенные выходные!

Это она еще и половины не подозревала.

– И не говори. Но все нормально. Абсолютно.

Она пристально посмотрела на меня и оттолкнулась от двери.

– Ну что ж, надо спешить. Напиши мне потом.

– Ладно.

Я помахала ей на прощание, обошла ее машину и принялась искать ключи. Отныне буду приезжать пораньше, потому что тащиться до машины в такую даль паршиво. Ключи нашлись в тот момент, когда на горизонте показался мой автомобиль. Я открыла заднюю дверь и кинула рюкзак на сиденье.

И даже не поняла, как это произошло.

Наверное, я не до конца закрыла рюкзак, потому что разлетевшиеся радугой тетрадки выскользнули на гравий. А следом – фотоаппарат. Ахнув, я уронила ключи и рванулась вперед, едва успев его подхватить. Прикрыв глаза, я судорожно вздохнула.

– Слава тебе господи.

– Еще бы чуть-чуть…

Вздрогнув от низкого голоса, я потеряла хрупкое равновесие и с размаху села на землю. Вскинула подбородок и прижала камеру к груди. Рядом с машиной стоял какой-то парень. Коричневые волосы падали на темные очки. Он с приветливой улыбкой стал поднимать мои тетрадки. Я взглянула на его лицо.

– Это твои, да? – спросил он.

Я нерешительно кивнула.

– Да, мои.

Его голова склонилась набок.

– Тебе… они нужны?

Я застыла на мгновение, потом встала на колени и забрала тетради.

– Спасибо.

– Не за что.

Я поднялась, и он отступил назад. На его правой щеке появилась ямочка.

– Пока.

Он развернулся и пошел прочь, а я все смотрела ему вслед, прижимая к груди тетрадки. Обогнув мою машину, он проплыл между рядами припаркованных авто, теребя ремень висевшей на плече кожаной сумки.

– Хм, – прошептала я.

Я не узнала парня. Хоть и в очках на пол-лица… наверное, он учится вместе с нами. Довольно симпатичный, судя по тому, что удалось разглядеть. Пора бы мне уже обращать внимание на тех, с кем учусь.

Покачав головой, я впихнула тетрадки в рюкзак, застегнула молнию и с силой захлопнула дверь. Не расставаясь с фотоаппаратом, наклонилась за ключами, открыла дверь со стороны водителя и вдруг застыла на месте. От жуткого ощущения волоски на затылке встали дыбом. Как будто… кто-то за мной… наблюдал.

Может, у меня развилась паранойя, но я пристально осмотрела парковку. На ней толпилось много людей, и никто не обращал на меня внимания. Но странное чувство не покидало меня. Даже когда я забралась в машину и завела двигатель, оно охватило меня летним жаром.

Гуляя по тропинке и любуясь безмятежной гладью озера Сентенниал, я подняла камеру и шагнула назад. Композиция кадра в основном сводилась к правилу золотого сечения. Конечно, оно годилось не во всех случаях, и я не пользовалась им на природе. Честно говоря, мне нравились фотографии, где объект находился не совсем в центре.

Я сняла большое дерево: меня привлек контраст листвы и густой синевы неба.

Потом крупным планом горящие золотом и багрянцем листья.

Обычно я просматриваю снимки дома, после того как скопирую их на компьютер. Иначе можно застрять, забыв про все на свете.

Я шла по краю тропинки, стараясь не мешать спортсменам и собачникам. По парку бродило много людей, но к вечеру их будет еще больше. Уже сейчас с игровой площадки доносились детские крики и хохот.

В прошлом году я частенько приходила к озеру. По крайней мере каждую неделю.

Я люблю гулять, фотографировать, и меня совершенно не смущает то, что особого таланта у меня нет. Мама хвалила мои снимки. Зои и Хайди – тоже. Джеймса интересовали только фотографии красоток в бикини, а Эйприл вечно смеялась над моими фотками, если вообще обращала на них внимание.

Разумеется, я очень сомневалась, что мама и Зои скажут мне правду. Неопытность не имела значения. Но фотографией я занималась по другим причинам. Все дело было в ощущениях, которые я испытывала в процессе работы. Точнее, в их отсутствии. Когда я брала в руки фотоаппарат, все остальное отступало на задний план. В голове не было ни единой мысли об ужасах, пережитых во время нашествия, о странностях, преследовавших нас четыре года. Я забыла о происшествии в клубе и даже не думала о поцелуе, который и настоящим поцелуем не назовешь. Я забыла о том, что рассказала мне мама… Камера возводила стену между мной и миром, и я обретала долгожданное спасение.

Я сошла с тропинки и забралась на невысокий холм, с которого открывался вид на детскую площадку, и уселась на самой вершине. Мое внимание привлекли смех и визг, и я подняла фотоаппарат, поймав в объектив маленькую девчушку, что припустила от горки к качелям, размахивая косичками. Какой-то маленький мальчик соскользнул с качелей и едва не плюхнулся лицом вниз. Качели резко отлетели назад.

Я сделала снимок пустых летящих качелей, перекосившихся в полете, и внезапно у меня запершило в горле, да так, что перехватило дыхание.

Медленно опустив камеру, я пронаблюдала за детишками, носившимися туда-обратно, от одного сооружения к другому. Они лучились наивным, беззаботным весельем. Им повезло. Им не довелось познать того пробирающего до костей ужаса. Никто из них не помнил, что значит засыпать безо всякой уверенности в завтрашнем дне, в том, что мир вообще выстоит. В них чувствовалась непринужденность, которая когда-то была и у нас, до мгновения, когда жизнь пошла прахом.

Война нанесла такую травму, что я еле помнила свои детские годы. Остались лишь смутные воспоминания. Но они не шли ни в какое сравнение с памятью о той ночи, когда явились лаксены. Как-то раз я даже подняла несколько статей, чтобы узнать, было ли что-то общее между моими детскими воспоминаниями и тем, что произошло на самом деле.

Было.

Но эти дети, они никогда…

Стоп.

Закрыв глаза, я сделала долгий глубокий выдох. Когда в руках фотоаппарат – никаких мыслей. Когда я делаю снимки – никаких эмоций.

Никаких исключений, ни сегодня, ни впредь.

Стиснув зубы я попыталась выбросить дурные мысли из головы, потрясла руками, плечами, подпрыгнула всем телом. Наверняка со стороны это выглядело довольно дико, но я представила, как от меня разлетаются все страхи и переживания, и мне полегчало. Я открыла глаза, и непрошеный тугой комок эмоций исчез.

Взяв себя в руки, я подняла фотоаппарат и направила объектив вдоль тропинки. Мне захотелось снять панораму озера, как вдруг краем глаза я заметила нечто странное и невольно нащупала кнопку увеличения. Синий ирокез. Какого черта?!

Тот парень из клуба.

Точно! Тот самый! Стоит у края тропинки, держит руки в карманах. При дневном свете его синие волосы еще ярче выделялись на фоне бледной кожи. Бьюсь об заклад, на самом деле шевелюра у него когда-то была рыжей. На парне висела черная футболка с неизвестным символом: две змеи, кусающие друг друга за хвост.

Как его там звали? Кент.

Внезапно он посмотрел на холм, где сидела я. Я охнула и чуть не выронила камеру. Да нет… не мог же он меня увидеть! Он ведь обычный человек, но, господи… казалось, он уставился прямо на меня.

Вспомнилось ощущение на парковке.

Теперь у меня точно паранойя, потому что два этих случая никак не связаны.

Я потрясла головой и осмотрела тропу внизу. Кента не было. Нахмурившись, я вытянула шею, чтобы посмотреть, не скрылся ли он за поворотом. Заметить его было нетрудно, с таким-то броским видом. Но он словно испарился. Что он здесь делал? Да, место, конечно, общественное, но какова вероятность столкнуться с парнем у озера, притом что раньше я его здесь ни разу не видела, к тому же сразу после…

– Надо же, какая встреча.

Я мгновенно узнала бархатный голос за спиной.

Сердце забилось чаще и ухнуло в пятки. Обернувшись, я подняла глаза и вновь чуть не выронила несчастный фотоаппарат.

Люк.

Он присел на корточки, и мы оказались лицом к лицу. Я уже и забыла, какие поразительные у него глаза, особенно когда они так близко. Цвет настолько насыщенный, что напоминал самый яркий фиолетовый цветок – волчий корень.

– Что, не ожидала?

– Да, есть немного, – сказала я, скользнув взглядом по запястью.

Блокатора не было. Все тот же кожаный браслет со странным камнем.

Он приподнял брови.

– Небось решила, что больше не увидимся. Может, даже надеялась.

Я положила фотоаппарат на траву, прикинув, что на всякий случай лучше освободить руки.

– Честно? После того как мама направила на тебя дробовик, я думала, ты никогда не объявишься.

От его смеха я только напряглась.

– Да, люди после угроз шарахаются, но, опять же, я не такой, как все.

– Да ты сама скромность.

Опустив руки между коленями, он медленно кивнул.

– Точно.

Во рту у меня пересохло. Я огляделась, но Кента поблизости не заметила. Да и вообще вокруг никого не было. Люка окружала аура, которая, словно невидимый барьер, отпугивала людей.

– Я никому не рассказала о том, что видела в субботу.

– Знаю. – Его взгляд скользнул по моему лицу. – Ты из-за меня вся как на иголках?

Мои щеки вспыхнули. Верно. Он так действовал мне на нервы, что аж до самых печенок пробирало. Я и сама не понимала почему, и то, что он это заметил, вывело меня из себя. Я вскочила на колени, встретив его пристальный взгляд.

– Да, ты меня нервируешь.

– Из-за того, что я, по-твоему, лаксен?

– Какая разница, кто ты. Не в этом дело. – Я потерла бока. – Нервничаю потому, что в прошлый раз ты без приглашения вломился ко мне в дом через запертую дверь, а до этого хотел меня похитить.