Текст книги "Братья Хоторны"

Глава 5
Грэйсон

Их совместный вечер закончился в три утра.

– Лазание по льду, скайуокинг [2]2
    Покорение самых высоких точек города (небоскребы, крыши и т. п.) без специального снаряжения.


[Закрыть], катание на быстроходных катерах, мопедах… – Грэйсону показалось, что Джеймсон чересчур доволен собой. – Ну и ночные клубы, конечно.

– А меня впечатлил средневековый склеп, – добавил Ксандр.

Грэйсон выгнул бровь.

– Подозреваю, Нэш мог бы уйти, не будь он примотан скотчем.

Виновник торжества снял ковбойскую шляпу и прислонился к стене.

– То, что было в домике на дереве, остается в домике на дереве, – повторил он тихим голосом – Эйвери и Либби спали наверху.

Грэйсон проглотил ком в горле.

– Мои поздравления! – сказал он брату, совершенно искренне. Жизнь менялась. Люди двигались дальше, даже если он сам не мог.

Джеймсон и Ксандр, спотыкаясь, побрели в свои спальни, но Нэш задержал Грэйсона. Когда они остались вдвоем, он вложил в руку Грэйсона какой-то предмет. Коробочка с кольцом. Тем самым, с черным опалом, принадлежащим когда-то их бабушке.

– Почему бы тебе не оставить его у себя? – предложил Нэш.

Грэйсон тяжело сглотнул, горло словно сжали тисками.

– Почему я?

Джеймсон, по очевидным причинам, казался более подходящим кандидатом.

– А почему бы не ты, Грэй? – Нэш наклонился, чтобы их глаза оказались на одном уровне. – Когда-нибудь, с кем-нибудь… почему не ты?

* * *

Несколько часов спустя, когда Грэйсон проснулся, кольцо в коробочке по-прежнему лежало на его прикроватной тумбочке. Почему бы не ты?

Грэйсон встал с кровати и быстро засунул коробочку в потайное отделение своего чемодана. Если Нэш хотел, чтобы их фамильное кольцо было в безопасности, он сохранит его. Именно этим и занимался Грэйсон Хоторн – заботился о том, что важно, даже если не мог позволить этому стать по-настоящему важными для него самого.

Эйвери уже проснулась и завтракала за роскошно накрытым столом на балконе.

– О прошлой ночи уже ходят легенды.

Она протянула ему чашку с черным горячим кофе, наполненную до самых краев.

– Джейми – трепло, – ответил Грэйсон. Чашка согревала его руку.

– Поверь мне, – прошептала Эйвери, – Джеймсон отлично умеет хранить секреты.

Грэйсон окинул ее долгим взглядом. Еще несколько месяцев назад он не позволял себе вот так смотреть на нее, ведь она могла бы и обидеться.

– И насколько все плохо?

Эйвери покачала головой, и волосы упали на ее лицо.

– Просто он словно ищет что-то… или пытается не искать. Или и то и другое. – Она помолчала. – А как дела у тебя, Грэй?

– У меня все прекрасно. – Ответ был автоматическим и сказан таким тоном, который не допускал возражений. Но, похоже, Грэйсон все же не мог ограничиваться механическими фразами, когда разговаривал с Эйвери. – Кстати, если вдруг Ксандр покажет тебе «книгу», которую пишет, ты должна уничтожить ее, или последствия не заставят себя ждать.

– Последствия! – На балкон выскочил Ксандр, протиснулся мимо них и схватил со стола круассан с шоколадом. – Обожаю их!

– Кто из нас не любит вкусить последствия по утрам? – Джеймсон неторопливо подошел к ним, взял круассан и помахал им перед Грэйсоном. – Эйвери уже сообщила тебе о новом графике встреч? Стало официально известно, что наследница состояния Хоторнов в Лондоне.

– Встреч? – Грэйсон схватил свой телефон. – Который час?

Звонок раздался еще до того, как Эйвери успела ответить. Прочитав на экране имя звонящего, Грэйсон резко поднялся со стула.

– Мне нужно ответить.

Он вышел, закрыл за собой дверь и заговорил только тогда, когда убедился, что один.

– Полагаю, мы имеем ситуацию.

Глава 6
Джеймсон

– Потрясающе! – Джеймсон смотрел туда, куда только что ушел Грэйсон. – Неужели сейчас на его лице выступили подлинные человеческие эмоции?

Эйвери выразительно взглянула на него.

– Переживаешь? – спросила она. – Или тебе просто любопытно?

– Из-за Грэйсона? – отозвался Джеймсон. «И то, и другое». – Ни то, ни другое. Готов поспорить, это звонит его портной, чтобы посмеяться над ним из-за того, что ему всего двадцать три, а у него уже есть свой портной.

Ксандр ухмыльнулся.

– Может, мне стоит тихонечко проскользнуть и подслушать его разговор?

– Намекаешь, что способен быть хотя бы капельку незаметным? – подколол брата Джеймсон.

– Я могу быть незаметным! – возразил Ксандр. – А ты просто злишься, потому что прошлой ночью именно мои легендарные танцевальные движения поразили всех в клубе.

Но Джеймсон не поддался на провокацию и перевел взгляд на Орена, который вышел к ним на балкон.

– Раз уж речь зашла о нашем маленьком празднике… Насколько все сегодня плохо с папарацци?

– Британские таблоиды! – Глаза Орена превратились в щелочки. Глава службы безопасности Эйвери был бывшим военным и жуть каким отличным специалистом. То, что он позволил себе хотя бы прищуриться, говорило о том, что ситуация с папарацци далеко не из приятных. – Двое моих людей патрулируют улицу перед зданием.

– А у меня назначены встречи, – решительно ответила Эйвери. Очевидно, она не собиралась перестраивать свои планы из-за папарацци, а Орен был слишком умен, чтобы просить ее все отменить.

– Я мог бы отвлечь их, – лукаво предложил Джеймсон. Устраивать неприятности было как раз по его части.

– Спасибо за предложение, – прошептала Эйвери, остановившись, чтобы легким дразнящим поцелуем коснуться его губ, – но нет.

Поцелуй был коротким. Слишком коротким. Джеймсон наблюдал, как она уходила. Орен последовал за ней. Ксандр вскоре тоже ушел, чтобы принять душ. Джеймсон остался на балконе, любуясь видом и наслаждаясь вкуснейшим круассаном с маслом. Он старался не думать о том, как здесь тихо, как безжизненно.

И вдруг перед ним появился Грэйсон с чемоданом в руке.

– Я должен ехать.

– Куда? – тут же спросил Джеймсон. Грэйсона с его комплексом бога полезно лишний раз подначить, и это редко когда бывало скучно. – И зачем?

– У меня есть личные дела, которыми нужно заняться.

– С каких пор у тебя появились личные дела? – Джеймсон заинтересовался уже по-настоящему.

Грэйсон не удостоил его ответом. Он развернулся и пошел к двери. Джеймсон увязался было за ним, но тут зазвонил его телефон. Орен.

«Он с Эйвери». Джеймсон застыл на месте и ответил на звонок.

– Какие-то проблемы? – спросил он у телохранителя.

– Не с моей стороны. С Эйвери все в порядке. Но один из моих людей только что перехватил швейцара. – Пока Орен отчитывался, Грэйсон окончательно исчез из поля зрения Джеймсона. – Похоже, у швейцара письмо. Для вас.

* * *

Швейцар протянул серебристый поднос. На подносе лежала одна-единственная карточка.

Джеймсон склонил голову набок.

– Что это такое?

Глаза швейцара заблестели.

– Это, похоже, карточка, сэр. Визитная карточка.

Сгорая от любопытства, Джеймсон потянулся к карточке и зажал ее, как фокусник, между средним и указательным пальцами – словно он мог заставить ее исчезнуть в любую секунду. Но стоило ему посмотреть на слова, выбитые на карточке, как остальной мир исчез.

На лицевой стороне были напечатаны имя и адрес: «Иен Джонстон-Джеймсон. Кингз-Гейт-Террис, 9». Джеймсон перевернул карточку. На обороте было небрежно написано ручкой: «Два часа дня».

Глава 7
Джеймсон

Несколько часов спустя Джеймсон тайком от Нэша, Ксандра и службы безопасности выбрался из квартиры. Что до британских папарацци, то они не выслеживали Хоторнов. На Кингз-Гейт-Террис, 9, Джеймсон прибыл один, чуть опоздав, как принято в свете.

«Если хочешь поиграть, Иен Джонстон-Джеймсон, я сыграю с тобой». И не потому, что ему так уж нужен был отец или он тянулся к нему, а потому что в последнее время делать хоть что-то, чтобы себя занять, было куда безопаснее, чем не делать ничего. Огромное белое здание поднималось на пять этажей и простиралось вдоль всего квартала. Среди роскошных квартир разместилась пара-тройка посольств. Это дорогой район. Прежде чем Джеймсон успел нажать на кнопку вызова, на тротуар вышел охранник. «Один охранник на несколько секций».

– Я могу вам чем-то помочь, сэр? – спросил мужчина, но его тон говорил о том, что он ничем никому не собирается помогать.

Джеймсон не зря был Хоторном.

– Меня пригласили. Номер девять.

– Мне ничего не известно о том, дома ли он. – Мужчина говорил спокойно, но его взгляд буквально пронзал. Джеймсон помахал карточкой.

– А, теперь все понятно, – сказал мужчина, взяв у него карточку.

Через две минуты Джеймсон стоял в вестибюле квартиры, по сравнению с которой лондонское жилище Хоторнов казалось более чем скромным. Холл был отделан мозаикой из белого мрамора с вставками в виде блестящей черной буквы «Б». Через стеклянные двери виднелись произведения искусства, которые украшали огромный холл.

Иен Джонстон-Джеймсон вышел через другие стеклянные двери.

Джеймсон так и слышал насмешливый голос своей матери: «Наша семья настолько известна, что ни один из мужчин, с которыми я спала, не мог не знать, что у него есть сын».

Мужчине, который сейчас шагал к нему, было чуть за сорок, его густые каштановые волосы подстрижены ровно настолько, чтобы он не смог сойти за типичного генерального директора или политика. Было что-то до боли знакомое в его чертах – не в форме носа или челюсти, но точно в форме и цвете глаз, в изгибе губ. Насмешка.

– Я слышал, что есть некоторое сходство, – заметил Иен с таким же претенциозным акцентом, как и его жилище. Он привычным движением слегка склонил голову – это движение было слишком хорошо известно Джеймсону. – Хочешь, проведу тебе экскурсию?

Джеймсон изогнул бровь.

– А вы хотите ее проводить? Мы сами решаем, что для нас важно, а что нет.

– Око за око. – Губы Иена изогнулись в улыбке. – Это я уважаю. Три вопроса.

Британец развернулся и зашагал туда, откуда пришел, затем толкнул стеклянную дверь.

– Вот что я дам тебе, если ты ответишь на один мой.

Иен Джонстон-Джеймсон придерживал стеклянную дверь открытой и ждал. Джеймсон постоял и только потом ленивой походкой направился к двери.

– Ты задашь свои вопросы первым, – сказал Иен.

«Да ну?» – подумал Джеймсон, но он слишком Хоторн, чтобы попасть в ловушку и сказать это вслух.

– Интересно, что еще ты мне предложишь, если у меня нет вопросов.

Зеленые глаза Иена сверкнули.

– Это прозвучало не как вопрос, – заметил он.

Джеймсон ухмыльнулся.

– Нет.

Они шли по холлу и мимо картины Матисса. Джеймсон дождался, когда они войдут на кухню – полностью черную, от столешниц и утвари до гранитных полов, – и только тогда задал первый вопрос:

– Чего вы хотите, Иен Джонстон-Джеймсон?

Невозможно было расти в семье Хоторнов, не понимая, что все всегда чего-то хотят.

– Все просто, – ответил Иен, – хочу, чтобы ты ответил на мои вопросы. Это скорее даже просьба. Но в качестве жеста доброй воли я отвечу на твой вопрос в таком же широком смысле. Собственно говоря, я хочу трех вещей. Удовольствия, вызова и победы.

Джеймсон не ожидал, что слова этого человека смогут так сильно задеть его за живое.

«Сосредоточьтесь! – так и слышал он назидания своего дедушки. – Если вы потеряете концентрацию, мальчики, то проиграете». В кои-то веки Джеймсон позволил себе погрузиться в воспоминания. Он – Джеймсон Винчестер Хоторн. Ему ни черта не надо от мужчины, который сейчас стоял перед ним.

У них нет ничего общего.

– Что для вас победа? – Джеймсон выбрал такой вопрос, который помог бы ему составить представление об этом мужчине. Узнаешь человека – узнаешь его слабости.

– Много чего. – Казалось, Иен получал удовольствие от своего ответа. – Прекрасная ночь с прекрасной женщиной. «Да» от людей, которые больше всего на свете любят говорить «нет». Но чаще всего… – он особо выделил эти слова, – это козырная карта. Я немного игрок.

Джеймсон уловил самую суть.

– Вы играете в азартные игры.

– А разве не все играют? – отозвался Иен. – Но да, я профессиональный игрок в покер. Я познакомился с твоей матерью в Лас-Вегасе в том же году, когда выиграл престижный международный титул. Честно говоря, моя семья предпочла бы, чтобы я выбрал себе более презентабельное занятие – шахматы например, а еще лучше финансы. Но я довольно хорош в том, что делаю, и мне не приходится пить из семейной чаши, так что их предпочтения – моего отца и старшего брата – не имеют никакого значения.

Иен легонько побарабанил пальцами по столешнице.

– В большинстве случаев.

«Так у тебя есть братья?» – подумал Джеймсон, но вслух не сказал, а заметил:

– Они ничего обо мне не знают. – Джеймсон изучал лицо Иена. – Ваша семья.

Все начинают выдавать себя. Главное – правильно улучить момент.

– Это был не вопрос, – ответил Иен, не меняя выражения лица. Вот и подсказка. У этого человека была тысяча разных способов показать, что для него жизнь и люди не что иное, как забава. Тысячи способов – и он только что остановился на одном.

– Не вопрос, – согласился Джеймсон, – но я получил свой ответ.

Иен Джонстон-Джеймсон любил выигрывать. Мнение членов его семьи в большинстве случаев ничего для него не значило. И они ничего не знали о том, что у него есть незаконнорожденный сын.

– Если что, – сказал Иен, – прошло несколько лет, прежде чем я сам узнал, поэтому, э-э-э…

Он пожал плечами, словно говоря: «Не было смысла им рассказывать».

Джеймсон не позволил его словам задеть его за живое. У него остался один вопрос. Стоило бы попытаться выяснить как можно больше информации. Какой номер мобильного вашего старшего брата? Как напрямую связаться с вашим отцом? Какой вопрос, как вы надеетесь, я вам не задам?

Но Джеймсон был не тем Хоторном, который славился разумными поступками. Он всегда шел на риск. Полагался на интуицию. «Возможно, это наш первый и последний разговор».

– Вы ходите во сне?

Дурацкий вопрос, да и несложный, на него можно ответить односложно.

– Нет.

На мгновение показалось, что Иен Джонстон-Джеймсон немного растерял свое высокомерие.

– А я ходил, – тихо сказал Джеймсон, – когда был маленьким.

Он повел плечом так же небрежно, как и Иен.

– Три вопроса, три ответа. Ваша очередь.

– Как я уже сказал, мне нужно кое о чем тебя попросить, а ты… – казалось, Иен знал, о чем говорил, – что ж, я рассчитываю, что ты сочтешь мое предложение заманчивым.

– Хоторнов не так уж легко заманить, – ответил Джеймсон.

– То, что я хочу от тебя, не имеет никакого отношения к тому, что ты Хоторн, но во многом связано с тем, что ты мой сын.

Он впервые сказал это. Джеймсон впервые услышал, как кто-то говорит ему эти слова. «Ты мой сын».

Очко в пользу Иена.

– Мне нужен игрок, – продолжал мужчина, – умный и хитрый, безжалостный, но не грубый. Тот, кто способен просчитывать вероятности, пренебрегать ими, читать людей, блефовать и – несмотря ни на что – выходить победителем.

– И тем не менее сами вы играть не будете, – заметил Джеймсон с усмешкой.

И вот опять – еще одна подсказка. Очко в пользу Джеймсона.

– Меня попросили не вторгаться на определенную священную территорию. – Иену удалось превратить это признание в очередную насмешку. – Мое присутствие временно нежелательно.

Джеймсон перевел:

– Вас исключили.

Но откуда?

– Начните с самого начала и расскажите мне все. Если я пойму, что вы что-то от меня утаиваете, – а я пойму, – тогда мой ответ на вашу просьбу будет отрицательным. Ясно?

– Как божий день. – Иен облокотился на блестящую черную столешницу. – В Лондоне существует организация, название которой никто никогда не произносит вслух. Назови его – и в твоей жизни начнется очень черная полоса с подачи самых влиятельных людей страны. Аристократы, политики, чрезвычайно богатые…

Иен довольно долго изучал Джеймсона, чтобы убедиться, что его действительно слушают, затем развернулся, открыл черный навесной шкафчик и вытащил оттуда два стакана для виски из резного хрусталя. Он поставил их на кухонный остров, но бутылку не достал.

– Клуб, о котором идет речь, – сказал Иен, – называется «Милость дьявола».

Название запало в душу Джеймсона, отпечаталось в его сознании, маня его словно знак, запрещающий проход дальше.

– «Милость» была основана в период регентства, но в то время как другие элитные игорные дома того времени стремились к славе, «Милость» была организацией другого рода, тайным обществом. – Иен рассеянно провел пальцем по ободку одного из хрустальных стаканов, не сводя взгляда с Джеймсона. – В исторических книгах не найти упоминания про «Милость дьявола». У нее не было взлетов и падений, как у Крокфордского клуба, она не конкурировала со знаменитыми джентльменскими клубами типа «Уайтс» [3]3
    Названия джентльменских клубов в Лондоне. «Уайтс» основан в 1693 г., Крокфордский клуб был основан в 1823 г. и закрыт в 1845 г., воссоздан в 1928 г. и закрыт в 1970 г.


[Закрыть]. С самого начала «Милость» действовала втайне и была основана кем-то настолько влиятельным в высшем обществе, что даже слухов о ее существовании вполне достаточно, чтобы любой был готов отдать все на свете, лишь бы получить в ней членство.

В те дни место расположения клуба часто менялось, но роскошь, близость к власти, вызов – ничто не могло сравниться с «Милостью». – Глаза Иена горели. – И сейчас не сравнится.

Джеймсон ничего не знал ни про Крокфордский клуб, ни про «Уайтс», ни про период регентства, но подтекст был ему знаком. Власть. Исключительность. Тайны. Игры.

– Ничто с ней не сравнится, – повторил Джеймсон, мысли в его голове кружились. – И вас исключили. Название клуба никогда не должно произноситься вслух, и тем не менее сейчас вы рассказали мне его историю.

– Я кое-что потерял за столами «Милости». – Взгляд Иена потускнел. – Вантидж – дом предков моей матери. Она оставила его мне в обход других братьев, и теперь мне нужно выиграть его обратно. Вернее, мне нужно, чтобы ты выиграл его обратно для меня.

– Но с чего мне помогать вам? – спросил Джеймсон вкрадчивым голосом. Этот мужчина чужой для него, их ничего не связывает.

– И правда, с чего? – Иен подошел к другим шкафчикам и вытащил бутылку скотча. Плеснув в каждый стакан немного виски, он толкнул один по черному граниту в сторону Джеймсона.

Отец года.

– На всей планете есть всего несколько человек, которые могли бы сделать то, о чем я тебя прошу, – возбужденно заговорил Иен. – Мне известно только об одном случае за двести лет, когда была выдвинута кандидатура на вступление в «Милость» и ее одобрили. А членство в клубе – это только первый шаг к возвращению Вантиджа. Так зачем мне тешить себя надеждой, что ты согласишься?

Иен поднял свой стакан.

– А затем, что ты любишь, когда тебе бросают вызов. Ты любишь играть. Ты любишь выигрывать. Но, какой бы ни была победа, – Иен Джонстон-Джеймсон поднес стакан к губам, порочный блеск в его глазах был слишком знаком Джеймсону, – тебе всегда мало.

Глава 8
Джеймсон

Джеймсон отказался и ушел. Но даже спустя несколько часов слова Иена по-прежнему преследовали его: «Ты любишь, когда тебе бросают вызов. Ты любишь играть. Ты любишь выигрывать. Но какой бы ни была победа, тебе всегда мало».

Джеймсон смотрел в ночь. В крышах есть что-то особенное. И не только из-за высоты или из-за того, что чувствуешь, когда подходишь к самому краю, а еще что ты видишь все и при этом совершенно один.

– Знаешь, я ведь не владею всем зданием, – раздался за его спиной голос Эйвери. – Уверена, крыша принадлежит кому-то другому. Нас могут арестовать за незаконное проникновение.

– Говорит девчонка, которой всегда удается ускользнуть до приезда полиции, – заметил Джеймсон и повернул голову, когда она вышла из тени.

– У меня есть чувство самосохранения. – Эйвери встала рядом с ним на краю крыши. – А вот ты так и не научился держаться подальше от неприятностей.

Ему это и не надо. С детства весь мир был его игровой площадкой – с внешностью Хоторнов, их фамилией и дедушкой, который был богаче королей.

Джеймсон сделал глубокий вдох. Ночной воздух вошел в его легкие, потом вышел.

– Сегодня я познакомился со своим отцом.

– Что ты сделал? – Эйвери была не из тех, кого легко застать врасплох. Ее удивление всегда было его победой, а сейчас, как бы Джеймсон ни отрицал этого, ему необходима победа.

– Иен Джонстон-Джеймсон, – он позволил этому имени скатиться с языка. – Профессиональный игрок в покер. Паршивая овца из, кажется, очень богатой семьи.

– Кажется? – повторила Эйвери. – Ты не собрал о нем информацию?

Джеймсон перехватил ее взгляд.

– И не хочу, чтобы ты этим занималась, Наследница.

На крыше повисла тишина. Но потом, потому что рядом с ним стояла она, он сказал то, о чем думал слишком часто с тех пор, как Иен рассказал о своей просьбе.

– Мы сами решаем, что для нас важно, а что нет.

– Я помню того мальчишку, – тихо сказала Эйвери, – без рубашки, в солярии, напившегося бурбона после того, как мы прочитали Красное завещание, и решившего, что больше ничего не причинит ему боль.

Она подождала, пока ее слова проникнут через его защиту, потом продолжила:

– Ты злился, потому что нам пришлось расспрашивать Скай о ваших именах, о ваших отцах.

– Если честно, – саркастически ответил Джеймсон, – я впечатлен, что Скай не сразу раскрыла карты.

Они уже спрашивали ее об именах, и не раз.

– Тогда твой отец был важен для тебя. – Эйвери не церемонилась. Никогда. – И сейчас важен, иначе ты не поднялся бы сюда.

Джеймсон тяжело сглотнул.

– Когда Грэй встретился со своим отцом, который оказался настоящей сволочью, я убедил себя, что не хочу встречаться со своим.

Он знал, что фамилия его отца Джеймсон, но не искал его. Он даже не позволял себе гадать – до той визитной карточки.

– И как все прошло? – спросила Эйвери.

Джеймсон посмотрел наверх. «На небе ни звездочки».

– Он пока еще не пытался похитить тебя и никого не убивал, так что уже хорошо. – Отец Грэйсона занизил планку. Шутка на эту тему позволила Джеймсону все-таки ответить на вопрос Эйвери. – Он кое-что хочет от меня.

– Шли его подальше, – яростно сказала Эйвери, – уж точно не ему просить тебя о чем бы то ни было!

– Вот именно.

– Но…

– Что заставляет тебя думать, что есть «но»? – оскорбился Джеймсон.

– Вот это. – Эйвери провела кончиками пальцев по его лицу, обводя линию челюсти. Вторая рука легонько пробежалась по его брови. – И это.

Джеймсон сглотнул.

– Я ничего ему не должен. И мне плевать, что он обо мне думает. Но… – Она была права. Конечно, права. – Я никак не могу перестать думать о том, что он мне сказал.

Джеймсон отступил от края крыши и, когда Эйвери сделала то же самое, наклонился, чтобы прошептать ей на ухо:

– В Лондоне есть клуб, название которого нельзя произносить…

Джеймсон обо всем рассказал Эйвери, и чем больше он рассказывал, тем быстрее вырывались из него слова, тем сильнее вибрировало его тело от хлынувшего по венам адреналина. Иен Джонстон-Джеймсон прав: он любил играть, он любил выигрывать. И сейчас ему нужно что-то больше, чем когда-либо.

– Ты хочешь ответить «да». – Эйвери читала его словно книгу.

– Я сказал «нет».

– Но против воли.

Не имело значения, чего заслуживал или не заслуживал Иен Джонстон-Джеймсон. Это не имеет к Джеймсону никакого отношения.

– «Милость дьявола».

Джеймсон ощущал пронзительный трепет, просто произнеся вслух это название. Вековая тайна. Подпольный игорный дом. Деньги, власть и ставки.

– Ты ведь сделаешь это, да? – спросила Эйвери.

Джеймсон открыл глаза, поймал ее взгляд, а потом подлил масла в огонь:

– Нет, Наследница! Мы сделаем.