Текст книги "Братья Хоторны"

Глава 16
Джеймсон

Казалось, обратная дорога до квартиры Хоторнов заняла целую вечность. Когда они приехали, в холле было тихо и темно. Джеймсон включил свет и увидел на ближайшей стене четыре стикера. На каждом кривым почерком Ксандра было накорябано по слову.

Эйвери прочитала их вслух.

– «Эхо», «Переварить», «Ли», «Угря».

Либо Ксандр хотел предупредить их о том, что угря есть не стоит… либо это был код. Подпитываемый затяжным всплеском адреналина от ночных приключений, Джеймсон мысленно быстро переставлял буквы. На «ли» заканчивались глаголы, поэтому он начал с этого.

– Уехали, – догадался он. – А дальше, наверное…

– Попробуй заменить «переварить» на «проверить», – пробормотала Эйвери.

Пульс Джеймсона участился. Это было практически сродни прелюдии.

– Уехали проверить… – пробормотал он в ответ, наклоняясь ближе к ней.

Осталось четыре буквы. «Э», «Г», «Р», «Я». Телефон Джеймсона зазвонил в тот самый момент, когда сообщение Ксандра обрело смысл.

– Так быстро уехали из Лондона? – ответил он.

– Мы верим в тебя, Джейми, – отозвался Нэш с другого конца.

– И в то, что я сам о себе могу позаботиться?

– В то, что ты помнишь, что в этом нет необходимости.

У Джеймсона вдруг перехватило дыхание.

– Вам совершенно не о чем волноваться, – сказал он. «У меня есть Эйвери. У меня есть «Милость дьявола». У меня все будет в полном порядке».

– Принимай правильные решения! – закричал на заднем фоне Ксандр.

Джеймсон повесил трубку, и тут заговорил Орен:

– У нас на балконе гости.

Гости. Внезапно все вокруг стало ясным. Джеймсон улавливал каждый звук, каждую тень. Каждое действие Орена по обеспечению их безопасности.

– Мои люди обо всем позаботятся, – сказал начальник охраны, но Эйвери покачала головой.

– Нет.

Для Джеймсона это послужило сигналом. Размашистыми, но бесшумными шагами он двинулся в сторону балкона. Эйвери следовала за ним по пятам.

Джеймсон вышел на балкон прежде, чем Орен успел его остановить.

Посыльный развалился в одном из кресел, закинув ноги на другое.

– Ваш сосед прекрасно разбирается в вине, – объявил он, взболтав напиток в бокале и кивнув на бутылку на столе, и добавил: – Но не в кошках. У двух совсем нет шерсти. – Парень подмигнул Эйвери. – Сам я больше люблю собак.

«Официант. Головорез, скрытый во тьме. А теперь это». У Джеймсона появилось такое ощущение, что он повстречал троих разных мужчин. Но темные карие глаза, слегка курчавые волосы, торчавшие в художественном беспорядке, резкие черты лица – это один и тот же человек.

– Ты разбил окно в соседскую квартиру? – уточнила Эйвери.

– Ничего я не бил. – Посыльный, держа бокал между большим и средним пальцами, легонько постукивал остальными по ножке. – Я разбиваю только сердца.

«Вломиться в соседскую квартиру для тебя детская забава. Ты хамелеон. Мошенник. Вор». В этом Джеймсон был абсолютно уверен. И тут же в его голове возникла другая тревожная мысль.

– Откуда нам знать, что ты действительно работаешь на «Милость»?

А если их разводят?

– Оттуда, – хамелеон убрал ноги со стула, слегка развернулся и наклонился вперед, поставив локти на колени, – что ваше сообщение было доставлено.

Его слова повисли в воздухе, а затем он снова откинулся на спинку стула.

– По крайней мере, ваше, – сказал он Эйвери, поставил бокал с вином и полез в карман своего плаща.

В мгновение ока перед Эйвери оказался Орен. Их посетитель медленно вытащил руку, помахал черно-серебристым конвертом и бросил его на стол плавным, грациозным движением.

Джеймсон тут же оказался у стола. Конверт квадратный и большой, бумага черная, матовая, с тиснением и замысловатым рисунком: серебряный треугольник, вписанный в серебряный круг внутри серебряного квадрата. Внутри треугольника был еще один квадрат, внутри его – еще один круг. Рисунок повторялся снова и снова.

Разглядев конверт внимательнее, Джеймсон понял, что в тиснении использовалось не серебро, а платина.

– Удовлетворены? – спросил посыльный, подняв густую, резко изогнутую бровь. Не дожидаясь ответа, он вновь посмотрел на Эйвери.

– Полный доступ на неделю. – Парень поднял бокал и снова покрутил его, взболтнув красную жидкость внутри. – И вам это обойдется всего в двести тысяч фунтов стерлингов.

Эйвери по-прежнему не привыкла слышать такие суммы, не ужасаясь им. Но она сжала челюсти.

– Мы оба должны вступить в клуб.

– Вам никто ничего не должен, лапочка, – в голосе посыльного зазвучало предупреждение. – Неужели вы не понимаете, сколь редки такого рода предложения? Сколько людей убили бы за это?

– Отсюда возникает вопрос, – небрежным тоном вмешался Джеймсон.

– Я бы так не сказал, – последовал ехидный ответ, – но продолжай.

Глаза Джеймсона сузились.

– Полагаю, проприетар «Милости дьявола» не нуждается в деньгах. Зачем ему предлагать что-то Эйвери за какие-то жалкие двести тысяч?

– Ты не так понял. – Посыльный заговорил низким, вкрадчивым голосом: – Это не членский взнос. Плата за вступление в «Милость дьявола» намного выше. Но вы, – он перевел взгляд обратно на Эйвери, – не станете его членом и не будете платить сбор. Вы будете посетителем, и фактотум [8]8
    От лат. fac totum, доверенное лицо, слуга, исполняющий различные поручения.


[Закрыть] хочет, чтобы вы играли за столами. – Последовала рассчитанная пауза. – Он хочет, чтобы вы проигрывали.

– Фактотум, – Джеймсон ухватился за титул, – не проприетар.

– Боюсь, ни один из вас недостоин внимания проприетара. Фактотум – заместитель проприетара. День за днем он управляет «Милостью».

– Ты отчитываешься перед ним? – спросила Эйвери.

– И это он, – добавил Джеймс, – хочет, чтобы мы проиграли.

– Хочет, чтобы она проиграла, – поправил его посыльный. – Однако фактотум предвосхитил ваш запрос относительно мистера Хоторна, мисс Грэмбс. Если вы хотите, чтобы ваш статус временного приглашенного участника распространился на другое лицо, это станет вам в копеечку. В течение трех вечеров проиграйте за столами «Милости» пятьсот тысяч фунтов.

Такую сумму не мог проигнорировать даже Джеймсон.

– С чего бы ей соглашаться на это?

Хамелеон улыбнулся.

– Действительно, с чего бы?

Его тон словно говорил, что ему известно – они хотят большего, у них есть скрытые мотивы и они не раскрывают свои карты.

– Ты говоришь, что мне придется потерять деньги в течение трех дней, – сказала Эйвери. Она говорила медленно, но Джеймсон буквально видел, как быстро работает ее мозг, – но у нас будет недельный доступ в «Милость дьявола».

Джеймсон понял, что она имела в виду на самом деле.

– Мы можем выиграть их обратно.

Эта фраза не получила ни опровержения, ни поправок, и Джеймсон прокрутил в голове весь сценарий: «Вступить в клуб. Потерять деньги. Отыграться. Обратить на себя внимание проприетара – и получить приглашение на игру».

– Что все это дает фактотуму? – Джеймсона с детства учили задавать правильные вопросы.

– Понятия не имею.

Джеймсон всматривался в каменное лицо посыльного, но ничего не смог увидеть.

– Но если бы я строил догадки, – небрежным тоном продолжил парень, – то предположил, что фактотум охотится.

– За кем охотится? – спросила Эйвери.

– За новым членом, – сообразил Джеймсон, провоцируя их гостя сказать ему, что он неправ. – Ты приманка, Наследница.

Было несложно прийти к такому выводу.

– Богатая. Молодая.

– Нахальная, слишком самоуверенная девчонка. – Эйвери прищурилась. – А если нам нужно больше, чем неделя?

– «Нужно» – интересный выбор слова. – Посыльный выразительно помолчал, затем кивнул на конверт с платиновым тиснением. – Внутри соглашение о неразглашении. Подпишите его.

Он снова полез в свой плащ и вытащил ручку. Как и конверт, она, похоже, была сделана из платины и украшена затейливым рисунком, смысл которого был так же непонятен Джеймсону, как и иероглифы.

Эйвери вскрыла конверт и прочитала документ, уместившийся на одной лишь странице.

– Здесь все только про неразглашение. Как насчет остальных условий?

– В течение трех вечеров проиграйте за столами пятьсот тысяч фунтов в обмен на недельный доступ в клуб – это условия. Под ваше честное слово – и его.

«Его» – на этом слове он сделал особое ударение, словно фактотум значил для этого мальчика на побегушках не меньше, чем Тобиас Хоторн значил для своих внуков. «Если фактотум требует к себе такого уважения… насколько тогда могуществен проприетар?»

Джеймсон решил отложить этот вопрос и задал другой:

– У тебя есть имя?

– Рохан, – ответил он с сардоническим выражением лица, – хотя это не так уж важно.

– Что ж, Рохан, – произнесла Эйвери, – можешь передать своему боссу, что я согласна.

Она взяла ручку и поставила подпись.

Рохан перевел взгляд на Джеймсона.

– Ты тоже должен подписать, если хочешь играть.

Эйвери передала ручку Джеймсону. Он повертел ее в пальцах, внимательно рассматривая рисунок и запоминая его, а затем подписал документ.

Глава 17
Грэйсон

Грэйсон знал, что у каждой проблемы есть несколько решений. Предположив, что существует только одно, можно попасть в ловушку и не увидеть оптимальную комбинацию. Сложные проблемы изменчивы, динамичны.

Джиджи была сложной проблемой.

Прошло двадцать четыре часа с тех пор, как он высадил ее у дома. Грэйсон не стал торопиться, тщательно продумал все варианты и пришел к выводу, что самое очевидное решение – позаботиться, чтобы она потеряла ключ, который носила на шее. Тогда не будет доступа к банковской ячейке, а значит, никаких неудобных улик или разоблачений. Но были и другие возможные варианты действий, ведь Джиджи понятия не имела, какая именно из банковских ячеек принадлежала ее отцу.

Не спускай с нее глаз. Выбери наилучшую стратегию, чтобы выкрасть у нее ключ. Не дай ей выяснить, на какое имя зарегистрирована ячейка. Для этих действий требовалось связаться с девушкой. К счастью, с интернетом это оказалось несложно. Он легко отыскал социальную сеть, где Джиджи Грэйсон активна, создал свою учетную запись и начал писать ей личное сообщение.

@OMGiGi. Грэйсон смотрел на ее имя пользователя и раздумывал, как лучше начать. «Мне необходимо снова увидеться с тобой». Прямо, коротко и ясно, – но что, если она увидит в этом романтический подтекст? Грэйсона передернуло. «Кофе уже перестал действовать?» – это тоже казалось неплохим началом, но вдруг оно тоже будет расценено как флирт.

На деле получалось не так легко, как казалось в самом начале.

«Есть новости от Кента Троубриджа?» – Грэйсон напечатал эти слова, – точно не имеющие настораживающего подтекста, и нажал кнопку «Отправить». В ожидании ответа от Джиджи он решил поискать информацию о человеке, которому она звонила с просьбой о помощи.

О человеке, который оставил ее в полицейском участке на ночь и бóльшую часть следующего дня, по-видимому, даже не удосужившись сообщить ее матери, что она задержана.

Со свойственной ему практичностью Грэйсон просматривал результаты поиска. Как и говорила Джиджи, Кент Троубридж действительно был адвокатом, довольно известным. Но прежде чем Грэйсон успел копнуть глубже, Джиджи ответила на его сообщение.

Грэйсон открыл его и уставился на экран. Она прислала ему… фотографию кошки? Толстый рыжий кот лежал на спине и прижимал лапы к морде. Внизу жирными буквами было написано: «Кто это?»

Грэйсон напечатал в ответ только свое имя.

Джиджи ответила: «Так до сих пор не придумал ничего другого?»

Но только он снова начал печатать, как на него обрушился целый шквал сообщений от Джиджи.

@OMGiGi: Спроси меня о моем суперплане, «Грэйсон».

@OMGiGi: А впрочем, расскажу тебе сама при личной встрече.

@OMGiGi: Ты ведь приедешь, да?

@OMGiGi: Мой папа хотел бы этого.

Грэйсон сосредоточился на приглашении, а не на упоминании об их отце. Прежде чем он смог ответить, она отправила ему фотографию другого кота: белого, пушистого и орущего.

@OMGiGi: Этот кот хочет, чтобы ты приехал.

@OMGiGi: Честно предупреждаю: у меня неограниченный запас котов.

Грэйсон фыркнул и напечатал: «Надеюсь, ты имела в виду фотографии с котами».

@OMGiGi: Может быть! А может быть, и нет. Приезжай и узнаешь.

Грэйсон ощутил укол вины, вспомнив предупреждение Ксандра: «Тебе придется лгать ей. Мешать ей. Завоевать ее доверие, а потом предать». Завоевать доверие Джиджи, похоже, было совсем не сложно. Грэйсону даже хотелось усадить ее и втолковать, что ей следует быть осторожнее.

Она ни за что не должна была садиться к нему в машину.

А сейчас не должна была приглашать его.

Но Грэйсон позволили себе два сообщения, отправив их одно за другим. Два предостережения.

@NonErrata575: Ты слишком доверчивая.

@NonErrata575: У меня есть свои причины отыскать твоего отца.

@OMGiGi: Это подло! Но мне все равно! Главное, что ты его ищешь.

Грэйсон смотрел на экран, стиснув челюсти. Сейчас ему представлялась отличная возможность заставить Джиджи поверить, что у них общая цель. Ничего криминального. «Ты не должна доверять мне», – подумал он и на тот случай, если подлецы кажутся ей слишком притягательными, отправил ей для пущей верности еще одно сообщение.

@NonErrata575: Тебе следует знать, что у меня есть девушка.

Ну вот, эта ложь должна оградить Джиджи Грэйсон от любых крамольных мыслей о темном таинственном незнакомце, пожелавшем присоединиться к ней в ее поисках.

В ответ Грэйсон получил тринадцать фотографий котов.

@OMGigi: Кстати, ты хочешь быть Шерлоком или Ватсоном?

Глава 18
Грэйсон

Грэйсон въехал на «феррари» через открытые ворота на длинную подъездную дорожку, ведущую к особняку Грэйсонов. Дом из белоснежной штукатурки был почти патологически симметричным, терракотовая черепица на крыше в точности соответствовала глиняно-красному кирпичу, которым была выложена подъездная аллея.

Грэйсон замедлил скорость, проезжая мимо огромного фонтана. Он отметил высоту струи и бронзовые скульптуры орла и лебедя, поднимающиеся из воды. Выходя из автомобиля, Грэйсон поймал себя на том, что думает о Шеффилде Грэйсоне и об их единственной встрече. Тогда тот заявил: «Я построил с нуля три разные компании. Таких высот не достичь, если не умеешь все просчитать заранее, а особенно потенциальные риски» [9]9
    Пер. А. Самариной.


[Закрыть].

Этим Грэйсон и был для своего отца – риском. И только.

– Я тут подумала! – Джиджи выскочила из-за пальмы, словно это было обычным делом. – Ты ведь спрашивал меня о мистере Троубридже, верно? И ты знаешь, что я звонила ему, когда меня арестовали, но он ничего не сделал – даже моей маме ничего не сказал?

Тон Джиджи не оставлял сомнений, что это вопросы, но скорость, с которой она говорила, не оставляла времени на ответы.

– А что, если ему известно о депозитной ячейке? Если у него где-то записано имя, которым пользовался мой отец, чтобы открывать ее?

Грэйсон был уверен, что Троубридж все-таки что-то да сделал, когда Джиджи задержала полиция, потому что фактически ее не арестовывали. Но сейчас ему прежде всего нужно увести разговор в другое направление.

– Если у твоего отца действительно была депозитная ячейка на вымышленное имя, почему ты думаешь, что Троубриджу оно известно?

– Не знаю. – Джиджи произнесла слова с пренебрежением, словно просто ответила Грэйсону, не желая признавать, что не продумала все до конца. – Очевидно же, что мой отец принял меры предосторожности.

Она понизила голос.

– Возможно, это как-то связано с теми парнями в костюмах.

Выражай удивление, только когда это в твоих интересах.

– Какие парни в костюмах?

– Кто знает? – Джиджи очаровательно пожала плечами. – Я видела их только один раз, когда они приезжали, чтобы поговорить с мамой. Я должна была находиться в школе, но у меня твердые убеждения по поводу домашнего обучения, и еще живот болел, так что…

Она снова пожала плечами.

– Мужчины в костюмах приезжали к вам домой? – Грэйсон пытался заставить ее сосредоточиться. – И говорили с твоей мамой?

– Я слышала, как она плакала, когда они уехали. Я рассказала Саванне, но она ответила, что это все пустяки. Но Саванна так отреагирует, даже когда на нашу крышу приземлятся инопланетяне.

Сценариев с участием людей, которых Джиджи описала как парней в костюмах, было немного, и все как один малоприятные. «Надо не забыть уволить Забровски», – подумал Грэйсон.

– А когда на нашу крышу приземлятся инопланетяне, – с энтузиазмом продолжала Джиджи, – знаешь, кому в первую очередь позвонит семья Грэйсонов? Мистеру Троубриджу. Короче, я предлагаю нам поближе познакомиться с его документами. И когда мы найдем имя, мы вернемся в банк и что-нибудь провернем, чтобы добраться до этой ячейки. И не говори мне, что мы не можем, – я больше чем уверена, что ты можешь!

Забери себе ключ. Сорви ее поиски.

– Предположим, все идет по твоему плану, – прокомментировал Грэйсон, – и ты собираешься снова наведаться в тот банк, где тебя совсем недавно задержала полиция?

Он специально говорил с ней таким тоном, заставил бы ее смущенно поежиться, но Джиджи, похоже, была к подобному невосприимчива.

– Будем решать проблемы по мере их поступления. А пока наш следующий шаг кажется мне совершенно очевидным.

«Поговорить с Троубриджем», – мысленно вставил Грэйсон.

– Вечеринка! – объявила Джиджи.

– По-моему, ты как-то неправильно истолковываешь смысл слова «очевидный», – сообщил ей Грэйсон.

– Доверься мне, – ответила Джиджи и потянула его в сторону крыльца. – Пойдем!

Грэйсон позволил увести себя, но стал упираться, когда она распахнула входную дверь, за которой оказался просторный холл с мраморными колоннами. Особняк Грэйсонов не шел ни в какое сравнение с домом Хоторнов. Эксцентричность не должна его напугать.

Но дело было и не в эксцентричности.

«Мой племянник – единственный, кого я мог бы считать сыном», – Грэйсон слышал эти слова, словно Шеффилд Грэйсон стоял прямо рядом с ним.

– Слушай, Грэйсон, – весело проговорила Джиджи, – мы можем стоять здесь и обсуждать, собираешься ли ты войти или нет, гениален ли мой план или нет, а можем сразу перейти к той части, где ты сдаешься.

Джиджи скрылась из виду и через мгновение появилась снова, держа на руках огромную вроде бы домашнюю кошку, которая, однако, больше напоминала маленького леопарда.

– Это Катара. Сексуальное чудовище, которое любит обнимашки, но поцарапает тебя, если того потребует ситуация.

Грэйсон прогнал воспоминания о словах отца. Как только он переступил порог, кошка спрыгнула с рук Джиджи и удалилась в одном направлении, а сама Джиджи бросилась в другое.

– Куда ты? – крикнул ей вдогонку Грэйсон.

– Вечеринка! – отозвалась она, словно это был ответ. – Я знаю, кто сможет нам помочь.

Глава 19
Грэйсон

Следуя за Джиджи, Грэйсон запоминал план дома. В коридоре, слева от огромного холла, висела пара ярких абстрактных картин. Когда они проходили мимо них, Грэйсон заметил под огромными полотнами маленькие бронзовые таблички.

«Саванна, три года», – гласила одна из них. И вторая: «Джиджи, три года».

Значит, это не абстракция, а детские рисунки. На близком расстоянии становилось ясно, что мазки кистью наносились хаотично, отсутствовали умение использовать белое пространство и визуальная метафора. Это были просто рисунки.

Грэйсон отвернулся от стены.

– Запомни две вещи, – обратилась к нему Джиджи, остановившись перед дверью в конце коридора, – не мешай и ничего не говори про музыку.

Она распахнула дверь.

Первое, что увидел Грэйсон, было его собственное отражение. Зеркала. Из четырех стен просторной комнаты три были выложены зеркальными панелями от пола до потолка. Громко играла классическая музыка. С первого взгляда это место сильно напоминало танцевальную студию, если бы не разметка на полу и кольцо.

Это была половина спортивной площадки. Баскетбольной площадки. На линии штрафного броска стояла девушка. Светлые волосы, заплетенные в косы, были уложены вокруг головы как венок. Или как корона. Но она была не в спортивной одежде, а в клетчатой серебристой юбке длиной чуть выше колен. Обуви на ней не было, рядом валялись черные туфли на шпильках. С другой стороны от нее стояла корзина с мячами.

Грэйсон наблюдал, как девушка – по-видимому, сестра Джиджи, ее двойняшка – сделала три броска подряд.

«Не мешай, – советовала ему Джиджи, – и ничего не говори про музыку». Она, казалось, лилась со всех сторон. Грэйсон узнал Чайковского.

Когда в корзине осталось четыре мяча, девушка в серебристой юбке сделала три шага назад. Она взяла мяч и по высокой дуге отправила его прямиком в кольцо.

Осталось три мяча… два. Перед последним броском она отступила до трехочковой линии, и мелодия достигла щемящего крещендо. Чистое попадание.

Внезапно музыка оборвалась. И точно так же внезапно Саванна Грэйсон подошла к ним, а потом прошла мимо, не говоря ни слова.

– Ее комната вон там, – услужливо сообщила ему Джиджи.

Они пошли за Саванной обратно по длинному коридору, но она захлопнула дверь прямо у них перед носом.

– Она выйдет через минуту, – перевела Джиджи, – и она говорит, что рада познакомиться с тобой.

– Внутренний двор, – донеслось из-за двери. Голос у Саванны был высокий и звонкий, а интонация… очень знакомой. – Десять минут.

– Как скажешь, так и будет, – пропела Джиджи театральным шепотом.

* * *

Внутренний двор, выложенный плиткой, оказался крытым, а по площади был больше, чем некоторые дома. Грэйсон насчитал тридцать мест для сидения. Здесь же находилась и полностью оборудованная летняя кухня, хотя за раздвижными стеклянными дверями виднелась полноценная домашняя кухня. Парные лестницы, облицованные кафелем, вели на второй этаж, где располагалась открытая терраса.

Грэйсон, к собственному неудовольствию, поймал себя на том, что не сводит глаз с бассейна. Он то расширялся, то сужался, то изгибался, словно река, вокруг двух пальм, высаженных напротив садового камина. Вода была темно-синей, но бассейн подсвечивался даже днем.

В памяти Грэйсона предательски всплыли воспоминания, как он в детстве плавал в бассейне. Он попытался отвлечься, но его взгляд зацепился за две пары отпечатков крошечных ладошек, увековеченных в бетоне.

– Позволь уж, говорить буду я, – сказала Джиджи, когда по плитке застучали каблуки, извещая о появлении ее сестры.

Саванна расплела косы и зачесала длинные светлые волосы назад, их удерживал серебристый ободок. Если Джиджи имела ямочки на щеках и чересчур выразительные черты, то лицо Саванны было словно вырезано изо льда: высокие скулы, как у Грэйсона, его острый подбородок и пугающе знакомые глаза, цвет которых менялся от серебристо-серого до сурового светло-голубого.

На фотографиях, которые он видел, она казалась мягче. «Почти не похожей на меня».

– Вижу, у нас гости. – Саванна постояла, окинув его оценивающим взглядом, и только потом опустилась на один из обеденных стульев.

– Сав, это «Грэйсон». Он помогает мне в поисках папы. – Кавычки, которые показала в воздухе Джиджи, произнося его имя, не остались незамеченными, но сейчас Грэйсона больше интересовала реакция Саванны.

– Правда? – ответила она и посмотрела прямо в глаза Грэйсону. Ее лицо выражало радушие, но ему сразу вспомнилась его тетушка Зара, отточенная женственная улыбка которой словно говорила: «Я могу убить тебя ниткой жемчуга».

Изучив Грэйсона и посчитав его неубедительным, Саванна повернулась к своей сестре.

– Я же говорила тебе, Джиджи, папа уехал.

Джиджи сдула с глаз прядь волос.

– Он не мог просто взять и уехать! – возмутилась она.

– Мог.

Но Джиджи посмотрела на сестру тем же взглядом, которым пользовалась в участке, чтобы полицейские приносили ей кофе.

– Как сильно ты меня любишь?

– Когда ты задаешь этот вопрос, хорошего не жди, – ответила Саванна.

– Мы с Грэйсоном решили устроить вечеринку, но дело в том, что… нам понадобится помощь Дункана.

– А Дункан – это…? – встрял Грэйсон.

– Парень Саванны, – объяснила ему Джиджи. – Дункан Троубридж.

И тут стало понятно, почему Джиджи так настаивала на вечеринке. Если ей удастся уговорить этого парня, Троубриджа, устроить все у него дома…

Саванна положила левую руку на колено, а правую на запястье левой. Самообладание. Элегантность.

– Конечно, Джиджи. Только сходи за моим телефоном, я оставила его у себя в комнате.

Джиджи широко улыбнулась сестре и убежала, оставив их с Грэйсоном наедине. Саванна сидела на стуле, как королева на троне. Между ними повисла тишина.

Грэйсону ее попытки запугать его казались даже милыми.

– Ты должен уйти к тому времени, когда она вернется, – в конце концов заявила Саванна.

– Это не похоже на вежливую просьбу, – заметил Грэйсон.

Саванна отвернулась к бассейну. Легкий порыв ветра подхватил ее волосы, но ни одна прядка не попала на лицо.

– Неужели я похожа на ту, кто станет просить?

Грэйсон вспомнил, как она выполняла бросок за броском. Что-то сжалось у него внутри, и он почувствовал необъяснимое желание спасти сестру от нее самой. Если не научишься уступать, Саванна, однажды ты сломаешься.

– Моя сестра – очень дружелюбный человек, она хватается за каждого, как за давно потерянного друга. Сдержанность – не самая сильная ее сторона.

– А ты пытаешься ее защитить. – Грэйсон говорил ровным голосом только благодаря силе воли.

Саванна встала и шагнула к нему, ее каблуки громко стукнули по плитке.

– Я знаю, кто ты, Грэйсон Хоторн.

Его это почему-то даже не удивило. Он предчувствовал, что Саванна Грэйсон всегда знает больше, чем кажется.

– Ты понял меня? – кристально чистый голос Саванны зазвучал тише, ее серебристые глаза смотрели прямо в глаза Грэйсона. – Я знаю.

И тут до него дошло: она не просто знала, кто он, – она знала, кем он ей приходился. И хотя Грэйсон мог стоять в стеклянном лифте в эпицентре землетрясения, сохраняя ледяное спокойствие, не отреагировать на это он был не в силах. Выражение его лица ничуть не изменилось, его железная выдержка не дала трещину, но он почувствовал укол ее слов.

Саванна все знала, но совершенно очевидно не считала его… хоть кем-то.

– Твою сестру арестовали, – сказал ей Грэйсон. Он постарался, чтобы голос не выдал его эмоций, – всю прошлую ночь она провела в тюрьме. Я вытащил ее оттуда.

– Это не твое дело – заботиться о моей сестре.

Понятное дело, здесь не было ничего его.

– Похоже, она спит и видит, как бы нажить себе неприятности, – высказал Грэйсон свое наблюдение. – Она верит, что ваш отец уехал не просто так.

– А еще она верит, – высоко подняв подбородок, парировала Саванна, – что наш отец никогда в жизни не изменил бы маме. Но вот ты здесь, пожалуйста. – Она смерила его взглядом и величаво кивнула. – Как я уже сказала, ты должен уйти до ее возвращения.

«Этого не будет, Саванна». Грэйсон не собирался никуда уходить, пока не разберется с ситуацией.

– Я не собираюсь говорить это еще раз, – медленно произнесла Саванна. – Пошел вон!

– Никогда не заявляй, что не собираешься больше что-то кому-то говорить, – посоветовал Грэйсон, – иначе в центре внимания окажутся ты, твой блеф и сомнения, доведешь ты сказанное до конца или нет. Лучше сосредоточиться на собеседнике.

– Тебе не понравится, если мне придется повторить.

Грэйсон склонил голову.

– Уже лучше.

– Тебе здесь не рады! – заявление Саванны прозвучало очень убедительно, но Грэйсон мог думать лишь о том, что у нее его глаза.

– Довольно!

Саванна резко повернулась к открывшимся стеклянным дверям, ведущим на кухню, и женщине, которая стояла на пороге.

– Мам! – На ледяном фасаде Саванны появились трещины: глаза слегка округлились, уголки губ едва заметно опустились. – Что ты слышала?

– Ничего из того, что мне неизвестно, малышка. – Акация Грэйсон невозмутимо повернулась к сыну своего мужа. – Пойди посмотри, как там твоя сестра, Саванна, и оставь меня наедине с нашим гостем, пожалуйста.