Текст книги "Братья Хоторны"

Глава 31
Грэйсон

Нэш беззаботно качнулся на каблуках, когда к нему приблизился брат.

– Что ты здесь делаешь? – ровным голосом спросил Грэйсон.

– Я мог бы спросить тебя о том же, младший братишка. – Нэшу нравилось постоянно напоминать Грэйсону, кто старше.

– Это Ксандр рассказал тебе, где я и что делаю, – быстро догадался Грэйсон.

Нэш не подтвердил, но и не опроверг его слова.

– Ты играешь с огнем, Грэй.

– Даже если и так, что-то я не припомню, чтобы просил подкрепления. – Грэйсон пристально посмотрел на Нэша, который ответил ему понимающим взглядом. Потом язвительно спросил: – А где твоя невеста?

Либби нуждается в тебе, а я нет.

– Вернулась в дом Хоторнов, готовит грандиозный пир из маффинов, – ответил Нэш таким же беззаботным тоном, как и его поза. – А где твои мозги, Грэйсон?

Грэйсон мысленно напомнил себе придушить Ксандра.

– У меня все под контролем.

Нэш приподнял бровь.

– Если это так, то ты бы заметил, как я сидел у тебя на хвосте всю дорогу до этого места.

Грэйсон и правда ни черта не заметил.

– Мне не нужна твоя помощь, – процедил он сквозь зубы.

Нэш снял ковбойскую шляпу и шагнул к нему.

– Тогда почему ты не заметил, что я не единственный, кто следовал за тобой?

* * *

Черт бы тебя побрал, Нэш! «Спайдер» выехал на шоссе, и Грэйсон бросил взгляд в зеркало заднего вида – другая машина сделала то же самое. Автомобиль был черный, неброский. Водитель знал, как держаться в стороне. Но теперь, когда Нэш предупредил его, Грэйсон заметил, что он старается отставать на две машины.

Когда Грэйсон увеличил скорость, преследователь тоже ускорился, но все равно отставал – на две машины.

Грэйсон перескочил вправо сразу через три полосы, и к тому времени, когда машина снова оказалась третьей после него, Грэйсон уже вывел «феррари» на обочину, впереди показалась заправочная станция. Грэйсон пытался убедить себя, что это всего лишь стратегия – столкнуться лицом к лицу со своим преследователем и выяснить, кто он, но в глубине души понимал, что просто напрашивается на драку – драку, которой он не добился от Нэша, драку, которую он почти затеял с парнем, осмелившимся указывать Саванне «быть милой».

Черная машина проехала мимо. Грэйсон успел сфотографировать номер как раз перед тем, как она свернула направо. Вскоре на заправку въехал Нэш, но Грэйсон решил не отвлекаться на подкрепление, о котором не просил и которого не хотел. Он ждал, когда вернется черный автомобиль.

Три минуты спустя он действительно показался на шоссе и свернул на обочину недалеко от «феррари». Нэш вышел из своей машины. Грэйсон заметил это, но проигнорировал его.

«У меня все под контролем, – сказал он брату. – Мне не нужна твоя помощь».

Дверца черной машины со стороны водителя открылась. Из нее вышла одинокая фигура, окутанная тенью. «Противник всего один, – подумал Грэйсон, – это хорошо». Ему нравилось устранять угрозы.

Его преследователь – а теперь уже жертва – медленно и бесшумно вышел из тени на свет. Грэйсон окинул его оценивающим взглядом: примерно шесть футов и два дюйма ростом, высокий и худощавый, с темно-русыми волосами, косая длинная челка полностью закрывала один глаз, в поношенной серой футболке, под которой перекатывались рельефные мышцы, и по тому, как двигался его противник, Грэйсон понял, что он вооружен.

– Кто ты такой? – спросил Грэйсон.

На мгновение повисла полная тишина.

– Неважно, кто я такой. Гораздо важнее, на кого я работаю.

«Молодой. Совершенно бесстрашный. И скорее всего, очень быстрый». Таково было первое впечатление Грэйсона.

– Это Троубридж? – спросил Грэйсон, глядя в лицо противнику, в его темные, как ночь, глаза под густыми дугами бровей, одну из которых пересекал маленький белый шрам.

– Нет, не Троубридж! – Парень медленно обошел Грэйсона.

«Молодой. Совершенно бесстрашный. Наверняка очень быстрый, а еще опасный и безжалостный», – добавил про себя Грэйсон.

Парень внезапно остановился, сверкнув глазами.

– Попробуй угадать.

Грэйсон обнажил зубы в предостерегающей улыбке.

– Я не гадаю.

Власть и контроль. Все всегда зависит только от них – у кого они есть, у кого их нет, кто первый их потеряет.

– Она не шутила, – ответил его противник, и его слова прорезали ночной воздух, словно мясницкий нож, – когда говорила, что ты с гонором.

Грэйсон шагнул вперед.

– Она?

Парень улыбнулся и еще раз обошел его.

– Я работаю на Иви.

Девять лет и три месяца назад

Джеймсон стоял у домика на дереве и смотрел вверх. Бросив хмурый взгляд на гипс на своей руке, он двинулся к ближайшей лестнице.

– Выбираешь легкий путь наверх?

Это были не Ксандер и не Грэйсон, с которыми он должен был здесь встретиться. Старик! Джеймсон боролся с желанием повернуть голову в сторону деда и поэтому пристально смотрел на лестницу.

– Это благоразумно, – сказал Джеймсон. Звук шагов предупредил его о приближении деда.

– А ты такой? – едко спросил Старик. – Благоразумный?

Джеймсон сглотнул. Этого разговора он успешно избегал последние несколько дней. Подняв голову, он поискал взглядом братьев.

– Ты не ожидал увидеть меня здесь. – Тобиас Хоторн не был высоким мужчиной, и в десять лет Джеймсон уже доставал ему до подбородка. Но все равно казалось, что Старик возвышается над ним. – Боюсь, твои братья заняты другими делами.

Воцарилась тишина, а затем Джеймсон услышал предательский звук скрипки вдалеке. Ветер разносил мелодию.

– Красиво, правда? – сказал Старик. – Но так и должно быть. Грош цена идеальному исполнению без мастерства.

По тону его голоса Джеймсон понял, что эти же слова дед сказал и Грэйсону, прежде чем отослать его. «Он хотел, чтобы я остался один».

Джеймсон сердито посмотрел на гипс на своей руке, затем вызывающе поднял глаза – и подбородок.

– Я упал.

Иногда лучше сразу перейти к делу и не тянуть резину.

– Ты упал. – Как получалось, что слова Тобиаса Хоторна могли звучать так безразлично и при этом ранить так глубоко? – Скажи мне, Джеймсон, о чем ты подумал, когда твой мотоцикл полетел в одну сторону, а ты в другую?

Это произошло во время соревнования, третьего в этом году. Первые два он выиграл.

– Ни о чем, – проговорил Джеймсон куда-то в землю.

Хоторнам не положено проигрывать.

– В этом-то и проблема, – низким бархатным голосом сказал Тобиас Хоторн.

Джеймсон поднял на него глаза, не дожидаясь приказа. Иначе будет только хуже.

– В жизни бывают такие моменты, – продолжал его дед-миллиардер, – когда мы получаем возможность взглянуть на себя со стороны. Посмотреть на мир по-новому. Увидеть то, чего не замечают другие.

Ударение, которое он сделал на последней фразе, заставило Джеймсона втянуть в себя воздух.

– Я ничего не видел, когда падал.

– Ты просто не смотрел. – Старик сделал паузу, а потом легонько постучал по гипсу Джеймсона. – Скажи мне, твоя рука болит?

– Да.

– Ведь так и должно быть?

Вопрос застал Джеймсона врасплох, но он постарался не показать виду.

– Наверное.

– В нашей семье не гадают, – в голосе Старика не слышалось суровости, но он произнес эти слова так уверенно, словно они такие же неоспоримые, как восход и закат солнца. – Ты уже достаточно взрослый, Джеймсон, и я буду честен с тобой. В тебе я вижу очень многое от себя.

Джеймсон такого совершенно не ожидал и поэтому со всем вниманием приготовился слушать деда.

– Но ты должен знать об одной своей… слабости. – Теперь, когда Тобиасу Хоторну удалось вызвать интерес Джеймсона, он не собирался упускать момент. – По сравнению с братьями ты обладаешь совершенно заурядными умственными способностями.

Заурядными! Джеймсону показалось, что Старик засунул руку ему в грудь и вырвал сердце. Пальцы на его здоровой руке сжались в кулак.

– Ты хочешь сказать, что я не такой умный, как они? – зло выкрикнул он, хотя в глубине души знал, что это правда. – Как Грэйсон. Ксандр. – Он проглотил ком в горле. – Нэш?

С последним было не очень понятно.

– Почему ты спрашиваешь про Нэша? – отрывисто спросил Старик. – По правде говоря, Джеймсон, ты действительно очень умный.

– Но они умнее. – Джеймсон не собирался плакать. Он не станет плакать. Он не плакал, когда с громким хрустом сломалась его рука, не будет и сейчас.

– Грэйсон обладает рациональным мышлением и меньше всех вас склонен делать ошибки. – Старик говорил это будничным тоном, не сделав ничего, чтобы подсластить пилюлю. – А Ксандр… Что ж, он самый умный из вас и, безусловно, лучше остальных способен мыслить нестандартно.

Грэйсон был безупречным. Ксандр – единственным в своем роде. А Джеймсон просто… был.

– Да, ты не обладаешь их талантами. – Старик взял Джеймсона за подбородок, не давая ему отвести взгляд. – Но, Джеймсон Винчестер Хоторн, человек может натренировать свой разум, чтобы видеть мир, по-настоящему видеть его. – Тобиас Хоторн окинул внука проницательным взглядом. – Однако мне было бы интересно узнать, когда перед тобой размотается запутанный клубок возможностей и ты не будешь бояться ни боли, ни неудач, ни мыслей о том, что можешь или не можешь, что должен, а что нет… – говорил Старик с нарастающим пылом, – что ты будешь делать с тем, что увидишь?

«Я не обязан быть заурядным. Я не буду таким. Я не такой», – вот что понял Джеймсон из речи деда.

– Все, что необходимо.

Таков был его ответ – единственно возможный.

Тобиас Хоторн удостоил его кивком и едва заметно улыбнулся.

– Обладая определенными слабостями, – мягко сказал он, стукнув по гипсу Джеймсона, – ты должен хотеть больше.

Джеймсон не поморщился.

– Чего хотеть больше?

– Всего. – Не сказав больше ни слова, Старик принялся карабкаться по лестнице. Преодолев три ступеньки, он оглянулся. – Увидимся наверху.

Джеймсон не стал подниматься по лестнице – ни по обычной, ни по веревочной. Или по горке. Он не выберет легкий путь. Забудь о своей руке. Не обращай внимания на боль. Джеймсон перестал слушать идеальную и прекрасную мелодию Грэйсона.

Если он собирался стать лучшим, он должен был этого захотеть.

Джеймсон полез наверх.

Глава 32
Джеймсон

Вторая ночь в «Милости дьявола» пока что проходила почти так же, как и первая: Эйвери проигрывала в покер наверху, а Джеймсон выигрывал внизу – не слишком много и никогда подолгу не задерживаясь за одним столом. Ведь их цель не победа – необходимо прощупать почву. Увидеть то, что хотят скрыть.

И вот что увидел Джеймсон в подземном дворце игорного дома: зеркала, которые были не просто зеркалами, лепнину, которой маскировались смотровые глазки, треугольные ожерелья с драгоценными камнями на шеях крупье, в которых, как он подозревал, спрятаны подслушивающие устройства или камеры, или и то и другое сразу. Джеймсон вспомнил, как звучал голос Рохана в атриуме – «стены создают такой эффект» – и как ответила Зелла, когда он спросил ее про проприетара: «Он везде».

Джеймсону нужно произвести на него впечатление – или хотя бы заинтриговать.

Хоторны умели выжидать благоприятный момент, поэтому Джеймсон продолжал играть то за одним столом, то за другим, отмечая все мелочи, в том числе и тот факт, что сегодня вечером здесь находится как минимум вдвое больше людей, чем накануне.

По клубу ползли слухи о чрезмерной самоуверенности наследницы Хоторнов за покерными столами.

Джеймсон оставался внизу, пока Эйвери разыгрывала комедию в клубных нишах, и играл одну за другой партии в старинные игры. Азар было достаточно легко понять, для этого не требовалось особого мастерства. Пикет был более интересным, он позволял двоим игрокам помериться силами. Очки начислялись в нескольких раундах. Раздача происходила поочередно между двумя игроками, при этом стратегическое преимущество было у несдающего. А вот система подсчета очков оказалась сложной.

Джеймсону нравилось все сложное.

– Четырнадцать.

Мужчина напротив него нахмурился.

– Принято.

На языке игры это означало, что мужчина не смог превзойти комбинацию Джеймсона.

– Это дает мне тридцать очков, – отметил Джеймсон, откидываясь на спинку стула. Человек напротив него, судя по всему, был влиятельной персоной в финансовом секторе, и он великодушно предупредил Джеймсона, что стал одной из ведущих фигур в «Милости» еще до его рождения.

– Тридцать очков только за комбинации, – повторил Джеймсон, а затем избавил беднягу от страданий. – Девяносто.

Другими словами: еще шестьдесят бонусных очков – и игра окончена.

В его сторону был брошен бархатный мешочек.

– Весьма признателен.

Джеймсон ухмыльнулся, затем оглянулся через плечо на декоративное зеркало, которое стояло довольно далеко от столов, чтобы исключить мошенничество.

«Ты видишь меня? Видишь, что я могу?»

Он встал и направился к другому столу, готовый спустить весь свой выигрыш за одну раздачу, если это привлечет внимание Владельца.

«Не ставь на кон то, что не можешь позволить себе проиграть», – вспомнилось ему предупреждение Рохана. К счастью, Джеймсон Хоторн был склонен воспринимать предупреждения как вызов. Или как приглашение.

Одна партия за столом, где играли в вантэ-ан, и он удвоил свой выигрыш.

«Ты заметишь, если я начну подсчитывать карты?» При наличии нескольких колод в игре было важно не столько запомнить каждую карту, сколько присвоить простые значения рангам карт и вести текущий подсчет этих значений пропорционально количеству оставшихся колод.

«Что ты будешь делать с тем, что увидишь?» – Джеймсон словно слышал голос Старика.

Рохан скользнул на место дилера. Джеймсон и глазом не моргнул, но остальные мужчины за столом явно отреагировали на присутствие фактотума. Перед ними сейчас стоял обаятельный Рохан, красивый и порочный, в его позе не было ни малейшей угрозы, но другие игроки излучали плохо скрываемое беспокойство.

– Четвертое декабря тысяча девятьсот восемьдесят девятого. – Рохан лукаво улыбнулся и принялся умело раздавать карты. – Понедельник. Второй день Рождества в тысяча восемьсот пятьдесят девятом году – тоже понедельник. – Положив по одной открытой карте перед каждым игроком, Рохан сдал карту себе рубашкой вверх. – Я легко запоминаю даты.

Он сдал еще пять открытых карт – по одной каждому из игроков, включая себя.

– И цифры. – Рохан посмотрел на мужчину слева от Джеймсона и приподнял бровь. – Одиннадцатое января, шестое марта, первое июня этого года. Мне перечислить дни недели?

Мужчина ничего не сказал, и Рохан посмотрел мимо Джеймсона на другого мужчину.

– А ты хочешь их услышать, Эйнзли?

– Я предпочел бы сыграть! – рявкнул мужчина.

– Сыграть? – Рохан слегка наклонился к нему. – Так ты называешь то, чем занимался в последнее время?

Его вопрос, казалось, высосал из комнаты весь кислород.

– Вы знаете правила. – Рохан непринужденно улыбался, в уголках его глаз собрались морщинки. – Все здесь знают правила. Вы оба замешаны, а значит, поступим так. Мы сыграем картами, которые я раздал, – ты, ты и я. Если выиграю я… – Улыбка Рохана исчезла, как песок, сдутый ветром. – Что ж, вы знаете, что будет, если выиграю я. – Рохан кивнул на карты мужчин. – Если выиграет один из вас, я позволю вам драться на ринге.

Наблюдая за миром, Джеймсон рано усвоил одну вещь: нужно обращать внимание на пустоты – на паузы в предложениях, на слова, которые не были сказаны, на места, где должны были собираться толпы, но не собирались, с непроницаемым лицом ловить свой шанс.

Никто в этом тайном подземном логове роскоши и ставок сейчас не смотрел на стол для игры в вантэ-ан.

– Что, если мы оба выиграем? – спросил мужчина слева. Джеймсон был совершенно уверен, что этот парень – политик и что он сильно вспотел.

– То же предложение. – Рохан снова непринужденно улыбнулся, но что-то в этой улыбе вызывало тревогу. Этим вечером на фактотуме был другой красный костюм с черной рубашкой – весьма подходящий для данного клуба ансамбль. – Туда, куда ангелы боятся ступить, добро пожаловать покутить, – прошелестел он, сверкнув глазами. – Но помните…

Клуб всегда выигрывает.

Рохан посмотрел на мужчину справа и подождал. Мужчина взял еще одну карту. Его друг нет.

Рохан сдал себе карту и перевернул ее рубашкой вверх.

– Выиграл дилер.

Мужчины побледнели, но ничего не сказали. Рохан отступил от стола, и его место заняла девушка-крупье. Ожерелье на ее шее напомнило Джеймсону, что за ним наблюдают.

За всеми ими.

Девушка собрала карты со стола и кивнула Джеймсону.

– Играете?

Краем глаза Джеймсон заметил мужчину с густыми рыжими волосами и лицом, словно высеченным из камня. Заметил он и то, как расступались перед ним люди.

Джеймсон проследил за его передвижением, потом повернулся к крупье в старинном бальном платье.

– Я сыграл бы в вист.

– Вам нужен партнер.

Джеймсон развернулся к Зелле, стоявшей у него за спиной.

– Составите компанию? – спросил он у нее.

– Все зависит от того, – ответила герцогиня, – как часто вы проигрываете, Джеймсон Хоторн.

Джеймсон привык оценивать других, наперед рассчитывая правильный ход. Ему было интересно наблюдать, как эта женщина делает то же самое. «Как часто я проигрываю?»

– Столько, сколько потребуется, – сказал он ей, – чтобы выигрывать в более значимых играх.

Джеймсон чувствовал, что герцогиня видит его насквозь, как он видит насквозь других.

– Вы уже выбрали, – заметила она, – против кого будете играть в вист.

Джеймсон не стал отрицать.

– Кто он, этот рыжеволосый мужчина?

В ответ Зелла направилась к столу, за которым уже сидел тот, о ком они говорили. Он пришел сразу после того, как Рохан разобрался с теми мужчинами. Его появление казалось чересчур случайным, да и неспроста люди так смотрели – или избегали смотреть – на него. Он буквально источал власть.

Проприетар?

– Отвечу на вопрос, который вы сейчас себе задаете, – прошептала Зелла, – нет.

Она с поразительной легкостью разгадала, что именно он хотел узнать.

– Кто же вы? – спросил Джеймсон Зеллу.

– Я всего лишь женщина, которая вышла замуж за герцога. – Она пожала плечами таким же изящным движением, как и каплевидный сапфир на ее шее. – Если что, он не состоит в родстве с королевской семьей. Но он красив. И молод.

«А вы ведь любите его, своего герцога», – сразу же решил Джеймсон, повинуясь своим инстинктам, но не стал ни о чем ее спрашивать.

– Муж не гарантирует членства в этом клубе.

Зелла улыбнулась.

– Скажем, у меня есть дар превращать стеклянные стены в стеклянные замки.

Стеклянные замки? Джеймсон поискал в этой фразе скрытый смысл. «Красиво, но не совсем однозначно». Они уже подходили к столу, за которым играли в вист.

Зелла грациозной походкой направилась к двум мужчинам, которые собирались играть с рыжеволосым.

– Джентльмены, вы не возражаете, если…

Она еще не успела закончить предложение, как оба встали со своих мест. Джеймсон задумался, был ли у них интерес уступить Зелле или они просто не хотели играть с человеком, который самовольно занял место за их столом.

Кем бы он ни был.

Зелла уселась на один из освободившихся стульев и показала рукой на второй.

– Мистер Хоторн?

Джеймсон сел.

– Зелла. – Мужчина выгнул бровь.

– Брэдфорд. – Зелла посмотрела на Джеймсона. – Начнем?

Глава 33
Джеймсон

Брэдфорд играл азартно, умело и в полном молчании. Вист был значительно проще, чем пикет, и Джеймсон быстро освоил его правила.

Но недостаточно быстро.

– Тебе здесь не место. – Брэдфорд посмотрел на карты, которые только что разыграл Джеймсон. – Мальчик.

Он сделал свой следующий ход – и команда Джеймсона проиграла.

Странно, но Зелле, казалось, было все равно.

Брэдфорд мельком взглянул на партнера.

– Проследи, чтобы моя половина была зачислена на мой счет.

Он встал – и тут же поспешно сел обратно в кресло с высокой спинкой, склонив голову.

Джеймсону потребовалась доля секунды, чтобы понять почему: на верхней ступени великолепной лестницы застыла Эйвери. Она была не одна. Рядом с ней стоял мужчина с зачесанными назад седыми волосами и бородкой с проседью. Одетый во все черное, он держал в руке блестящую серебряную трость.

Но Джеймсон сразу догадался, что это платина, а не серебро.

Все, кто находился в комнате, так же, как Брэдфорд, склонили головы. Словно перед королем. Мужчине – проприетару – было от семидесяти до девяноста лет. Одной рукой он оперся на трость, вторую предложил Эйвери.

Она взяла предложенную руку.

Пока они спускались, Брэдфорд поймал взгляд пропиетара и едва заметно кивнул ему.

Когда перед тобой размотается запутанный клубок возможностей и ты не будешь бояться ни боли, ни неудач, что ты будешь делать с тем, что увидишь?

Джеймсон не склонил головы. И в отличие от остальных не остался сидеть. Он встал и прошел мимо Брэдфорда. Чувствуя на себе взгляды всех присутствующих, Джеймсон подошел к подножию лестницы, по которой спускались Эйвери и проприетар. Он посмотрел на Старика и подмигнул ему.

Что за жизнь хотя бы без капельки риска?