Текст книги "Его дикое проклятие. Царство теней. Книга 2"

Глава 18

ЛЭЙРА

Я упала в ничто. Мир заново развернулся вокруг меня.

На мгновение я перестала чувствовать страх и боль. Это был сон? Бред, как в лихорадке? Или… я умерла?

Я стояла между четырьмя высокими фигурами, чьих очертаний было не разглядеть. Я попыталась присмотреться, но зрение не было помощником в этом деле. Закрыв глаза и попытавшись ощутить их, я увидела больше.

Существо прямо передо мной было холодным, но при этом светлым и сияющим. Я вдруг испугалась его безжалостности, но тут же поняла, что оно благосклонно ко мне и защищает от того, что таилось у него за спиной. Фигура справа от меня оказалась состоящей из множества мелких; они показались мне дружелюбными и любопытными, хотя и несколько непредсказуемыми. Существо позади меня выглядело древним, мудрым, но застывшим на месте, почти не заинтересованным ни в чем, словно оно все уже видело. И, наконец, еще одно существо стояло слева. Я чувствовала, что меня тянет к нему, и знала, что это связано с притяжением противоположностей. Глубокая связь протянулась между нами, как эластичная лента, которую невозможно разорвать. Мы были друзьями с самого детства и останемся ими навсегда, даже за пределами этой жизни.

По моему лицу потекли слезы, когда я поняла, где нахожусь и что это за существа. Горы открыли мне свои сердца и послали ко мне свои души.

С севера – гора света, Иста, с востока – холмистая Вара, на юге – отец гор Эсариэс, и, наконец, Волариан на западе.

Затем я ощутила присутствие других существ, и тут же поняла, кто явился мне. Северный мюр откинул волосы с моего лица – сильный, готовый к бою, холодный. Порывы танэля были теплыми, жизнерадостными и проворными, а ласса – напротив, дикой, буйной и опасной. Люлана с запада веяла робко и нерешительно – иногда она почти исчезала, будто становясь незаметной. Но только ее шепот я сейчас понимала.

Ты нас призвала, волшебница. Наконец-то ты нас призвала.

Я испытала такое облегчение оттого, что все они пришли, и мне показалось, будто я сейчас упаду без сил. Как будто я всю жизнь тщетно искала их. Они оставили меня одну, в беде, как родители – брошенного ребенка. А теперь они пришли ко мне, и это пробудило во мне невыразимую грусть. Никогда в жизни я не чувствовала себя более подавленной. Это чувство было таким глубоким, словно мое сердце превратилось в бездонную пропасть.

Почему они пришли сейчас? Сейчас, когда все потеряно?

– Вы были нужны мне, – прошептала я. – Почему вас тогда не было рядом?

Мы всегда были рядом, – прошелестела люлана, осушив слезы на моем лице. – И мы рядом сейчас. Тебе нужно просто позвать нас.

– Но я же звала. Я так часто молила вас… – Голос не слушался меня.

Меня окатила волна покоя и силы. Волариан послал ее, окружил меня ею. Теплые и мягкие ветра люланы обдували его, неся с собой искрящееся сияние, до меня снова донесся ее шепот:

Он всегда был здесь. Но его нельзя просить, волшебница. Ты повелеваешь им. Ты его госпожа. Госпожа всех четырех гор. Они ждали твоих приказов, а не твоей мольбы.

Этого я вообще не понимала. Почему они игнорировали мои мольбы – но приняли всерьез приказ? В этом не было никакого смысла. И почему я оказалась их госпожой?

Наверное, меня поглотило безумие. Возможно, я умерла, и все мои мысли бунтовали против этого, порождая нелепые фантазии, потому что я не желала этого признавать.

Внезапно мне явилась еще одна сила – накрыла меня, словно черное, как ночь, ничто, и лишь затем медленно проявилась. Сначала только намек, потом очертания и контуры, которые становились все четче и яснее. Наконец она предстала передо мной как человек из плоти и крови. Ветра играли ее светлыми волосами, а мое сердце проворачивало с разумом такие шутки, будто я выпила слишком много вина или накурилась небесной травы, так что больше не могла доверять своим глазам, ушам и мыслям.

Потому что женщина, стоявшая передо мной, выглядела в точности как я. Так, как выглядела моя мать, когда была молодой и увядание еще не отняло у нее способность сиять, которую когда-то подарила ей Лиаскай. Женщина была красивой, здоровой, полной сил, ее зеленые глаза светились, волосы были пшеничного цвета, а полные губы сложились в уверенную полуулыбку.

Женщина оценивающе посмотрела на меня, и я поняла, что это не мама. Мама никогда не стала бы так на меня смотреть. Словно пытаясь понять, достаточно ли я хороша. Мама никогда не сомневалась в этом, даже если была мной недовольна.

– Ты часто делала что? – спросила она меня и так сильно при этом встряхнула, что я позабыла все слова. Она требовала от меня ответа, а мне едва удавалось дышать – она без малейших усилий прижала меня к стене, так что я почувствовала себя совершенно жалкой.

Она кивнула, словно поняла, что я ничего ей не отвечу:

– Да. Так я и думала. Ты еще не понимаешь, кто ты.

– Зато я знаю, кто ты, – произнесла я. До этого я видела ее лишь в обличье древней старухи или в виде очертаний на золотых пластинках и настенных рисунках. Но сам свет, исходивший от нее, свидетельствовал о том, что ее сила может затмить ветра и горы. – Ты заставила Лиаскай встать на колени. Ты создала Алсьяна-Дэра. И проклятье. – Она была волшебницей, которая определила нашу судьбу. Моей прародительницей.

Она улыбнулась, глядя на меня сверху вниз:

– Я создала не только Царство теней, существованием которого ты меня с такой страстью попрекаешь.

Неудивительно, что она заметила мое отвращение. Наверное, у меня на лице было написано, как я отношусь к тому, что она сначала силой заставила Риана Циру взойти на трон Царства дэмов, а затем вынудила меня поступить подобным образом с Алариком. От мыслей о нем в моем сердце разливалась ядовитая кислота. Я понимала, почему он нас ненавидит. Однако он обратил свою месть на невинных жертв, и этого я ему никогда не прощу.

Взгляд волшебницы пронизывал меня насквозь.

– Твоя до смешного маленькая Немия не существовала бы, если бы не я, – произнесла она.

Я не успела спросить, что она имеет в виду. Она решила продемонстрировать мне свою силу, и внезапно я обнаружила, что больше не могу ни говорить, ни думать. Она решала, что будет происходить в моей голове. Она создавала образы – смутные, слегка размытые, четкие лишь в каких-то деталях.

Я стояла на самой высокой горе, которую когда-либо видела, и слышала, как свистят чужие ветра. Затем я подняла руки, превращая эту гору в свою родину – в убежище, в котором никто и никогда не найдет меня, если я не захочу. Моя воля поднялась в васильково-синее небо, становясь бескрайней и вечной, как оно само. Следом я отправила свою магию. Она была черной с серебристыми искрами, как звездная ночь, и пахла снегом с самых высоких горных пиков. Моя воля придала форму заклятью, заклятье превратилось в молнию, молния пронизала гору, гора раскололась на четыре части, и четыре части образовали долину. Долину я назвала Немией, что означало «ничья земля» на языке, который я хотела подарить ее будущим жителям.

Я охнула, когда волшебница отпустила меня. Не веря в происходящее, я посмотрела на нее и погрузилась в ее глаза, так похожие на мои.

Я знала, что она могущественна. Что она сражалась с Лиаскай и победила ее. Но то, что она по своему капризу расколола гору и создала долину – мою родину, Немию, – пробуждало во мне благоговейный трепет, какого я раньше никогда не испытывала.

Есть ли у этой магии пределы?

– Ты меня разочаровываешь. – Ее слова прозвучали так, будто на этом разговор окончен, потому что больше сказать нечего.

Она для этого сюда пришла? Чтобы опозорить меня, прежде чем я отправлюсь к матери и Лиаскай? Ведь у меня не было никаких сомнений, что я умираю.

Что еще мне терять?

– Я тебе ничего не должна.

Она прищурилась:

– Что ты сказала?

Я повысила голос:

– Я тебе ничего не должна.

– Я для тебя как мать, – прошептала она. – В большей степени, чем Лиаскай. Это я создала землю, где твой народ нашел себе место; это я смешала свою кровь с кровью этого народа, чтобы магия сохранялась и дальше.

– Обо мне заботилась мама, – возразила я, – а не ты. Мама защищала меня от магии, а не ты. Мама… – Мой голос сорвался, но я не стыдилась этого. – Мама любила меня.

– И все же ты носишь мое наследство в своей крови.

– Это было не мое решение. – Наследство моей прародительницы, магия, приносила в основном страдания. – То, что я твоя наследница, ничего для меня не значит.

То, что она небрежно улыбнулась, смутило меня.

– Я сделала для тебя намного больше, чем ты думаешь, – сказала она.

– Почему, если я так тебя разочаровала?

Ее улыбка стала еще более искренней.

– У тебя много слабостей. Если подумать, в этом, пожалуй, нет ничего удивительного, ведь тебе пришлось расти как дочери простого человека, без какой-либо магии. У тебя есть только мать, а она – позорное пятно в ряду моих наследниц.

Я сжала кулаки. Как она смеет так говорить?

– Ты совсем ничего о ней не знаешь. Понятия не имеешь, против чего ей приходилось бороться.

Но волшебница лишь невозмутимо подняла брови:

– Против болезни и упадка? Это цена, которую платят те, кто недостаточно смел, чтобы дать проявиться магии.

Боль застала меня врасплох, хотя я уже догадалась, какую природу имеет ее увядание.

– Для этого нужна смелость. Я уже сказала, что у тебя много слабостей. Но смелость… ее у тебя хватает. Первая смелая женщина с могущественной магией в сердце после целой цепочки трусих. Я пожертвовала многим, чтобы ты смогла исполнить судьбу, для которой была рождена.

– Чего ты от меня хочешь? Если тебя интересует, как я это вижу: ты разрушила мою жизнь.

– У тебя, – с тихой усмешкой произнесла она, – нет жизни. Ты выживаешь.

– Это ложь! Я жила. У меня были друзья. Маленькая семья. Я…

Я любила. Я любила всей душой, без оглядки. И потеряла Аларика. Нет, хуже. Я уничтожила его. Из-за тебя.

– Ты погибла бы, – возразила она. Что-то в ее взгляде заставило поверить. – Когда-то я владела сокровищем, которое подарило мне тысячи возможных жизней. В одной из них я увидела тебя. В ней ты хочешь предстать перед Повелителем дэмов – перед Рианом Цирой, – чтобы просить его освободить Десмонда эс-Йафанна. Однако ты не находишь пути, остаешься в Царстве теней и превращаешься в…

– Хватит, – прошептала я. Мне самой было ясно, что это означает. Я стала бы дэмом? Но…

– Я решила пойти на риск ради тебя и подарить тебе то, что стоило мне жизни. Всех моих жизней.

– И что же это? – Я едва понимала, о чем она говорит. Во всем этом не было никакого смысла. Я не погибла. Я добралась до Риана Циры, и Десмонд был свободен.

– Твоя смелость утонула в болоте, – произнесла волшебница, и меня пробрали одновременно холод и жар. Дыхание перехватило, и внезапно мне снова показалось, будто я тону в трясине. Там, где утонул Аларик. – Огненный принц погиб в этом болоте, а с ним и твоя смелость. Я рассекла время и попыталась спасти его, но у меня ничего не вышло. Казалось, провидение хочет, чтобы он непременно утонул, потому всякий раз, когда я пыталась рассечь время и начать сначала, происходило одно и то же: он погибал и ты терпела поражение.

Она улыбнулась, вспоминая, словно это ее развлекало. А мне была отвратительна сама мысль о том, что она могла снова и снова наблюдать, как тонул Аларик.

– В какой-то момент я решила совершить последнюю попытку. Я дала огненному принцу рассекатель времени, чтобы он мог сам менять свою судьбу.

От этой мысли меня замутило. Аларик получил рассекатель времени от нее?

– И посмотри-ка – все изменилось. Иногда, даже обладая всей властью мира, ты не можешь повлиять на решения одного человека. Он должен сделать все сам.

Вот только она ошибалась – ничего не изменилось. Аларик все-таки утонул. Это я воспользовалась рассекателем времени, чтобы спасти его. И получается, что он, таким образом, спас меня?

– Как тебе удавалось рассекать время? – спросила я, потому что помнила, как сильно эта магия действовала на меня. Она едва не поглотила меня, хотя я взяла лишь несколько часов.

Волшебница снисходительно рассмеялась:

– Я зачаровала само время. Я шлифовала его фрагменты. Думаешь, мое же творение обратится против меня? Рассекатель времени позволял мне не только менять ход событий. Он давал власть и над моим собственным временем. Понимаешь, что я имею в виду?

Не совсем, но я делала свои выводы. В конце концов, она была очень древней. Намного старше Риана Циры, который провел в Царстве дэмов тысячу лет. И даже старше Немии.

– Он сделал тебя бессмертной?

– Я с его помощью сделала себя бессмертной, – поправила она меня. Разницу в формулировке не стоило недооценивать. – А ради тебя и твоего выживания я пожертвовала этой магией, Лэйра. Потому что за очень большой промежуток времени ты – первая из моих наследниц, кто не отвергает магию.

Хотела ли она впечатлить меня этой самоотверженной жертвой? Она и так прожила достаточно долго. А моя мама, наоборот, умерла слишком рано. И это по-прежнему казалось мне невероятным. Хотя я видела ее смерть, хотя я чувствовала, как ее душа отправилась на ветер, хотя я держала в руках ее тело, мое сознание все равно убеждало, что все это не по-настоящему.

– Я не просила тебя об этом. У меня своя жизнь.

Моя прародительница улыбнулась с преувеличенным сочувствием:

– Твоя жизнь заключается в том, чтобы прятаться и убеждать всех, что ты немийка. Это позор. Если ты мне не веришь, спроси свои драгоценные горы. Спроси ветра. Они не признавали тебя, как мою наследницу, потому что ждали волшебницу – госпожу! А не жалкую немийскую девчонку, которая скрывает свою магию и молит о защите. И ты называешь это жизнью?!

Я пыталась не принимать слова близко к сердцу, но ей все же удалось меня задеть. Более того: ее слова причинили мне немыслимую боль.

– Да, – хрипло ответила я, хотя понимала, что она права. – Это моя жизнь. Оставь ее мне.

Люлана резко замолчала, словно мои слова ее напугали, так что я услышала, как ветра лассы со свистом овевают горы.

– Лэйра, я отдала все свое время, чтобы открыть тебе путь. Моя жизнь кончилась, и уже давно.

В горле застрял ком. Она была… мертва? Но как она тогда могла явиться мне?

– Время, – произнесла она, хотя я не задала вопроса вслух, – глубоко укореняет нас в этом мире. Тому, кто прожил много, приходится долго искать путь к нашей всеобщей Матери.

Несмотря на ее жесткость, я внезапно ощутила сострадание к ней. Непохоже, что она остается в этом промежуточном состоянии добровольно.

– Ты здесь одна?

– Здесь каждый – один, – уклонилась она от моего вопроса.

– Я хочу знать, есть ли в этом промежуточном пространстве и другие. Ты видела мою мать? Она?..

– Твоя мать отправилась предначертанным ей путем, и, наверное, она даже ни разу не оглянулась.

Я надеялась, что так и есть и что теперь мама обрела свободу, и ей не приходится сводить счеты с прошлым.

– Хорошо. Чего еще ты от меня хочешь, волшебница?

– Только чтобы ты исполнила свою судьбу.

– А какова она – моя судьба? – Телу казалось, что оно становится здоровым и сильным, но я чувствовала, что это иллюзия. Может быть, сон. На самом деле я безумно устала.

– Ты последняя, кто может исправить ошибку, которую я совершила.

То, что волшебница заговорила об ошибках – собственных ошибках, – потрясло меня. До этого момента мне казалось, что она на них не способна. Однако сейчас все предстало мне в другом свете. Я была нужна ей. Я еще не понимала, для чего. И мне совершенно не хотелось, чтобы меня использовали. Я воистину достаточно настрадалась в созданном ею Царстве дэмов.

– Чего еще ты хочешь от меня?

– Алсьяна-Дэра должна быть уничтожена, – твердо произнесла она. – Народ Немии никогда не сможет жить в мире, пока Повелитель дэмов и его монстры ищут мести.

– Это не моя вина.

Я короновала нового Повелителя, это так. Но только потому, что это была единственная возможность восстановить границы и спасти Немию.

– Я говорю не о вине, а о возможности. И в твоих руках последний шанс. Прекрати себя обманывать. Ты хочешь исполнить свою судьбу, иначе ты никогда не поднялась бы на эту гору. Или зачем ты вообще направляешься в замок своего отца, если не за этим?

– Мне нужно кое-что другое. – Слова выходили бесцветными, и я ощутила, как в моем сердце скапливается магия. Безумная, бескрайняя и могущественная магия, растущая из отчаяния и пропитанная горьким знанием, что меня предал человек, которого я любила. Я никогда не считала себя мстительной. Но сейчас желание мести было огромным. Непреодолимым. – Я иду в замок, чтобы посмотреть в лицо Повелителю дэмов. И причинить ему столько боли, чтобы он сам начал молить о смерти.

Волшебница подняла руку и положила ее мне на плечо. Я не ощутила ни тепла, ни мягкости, ни кожи. Меня коснулась чистая магия. Глубокая и бесконечная, обжигающе холодная, непроглядно черная, пронизанная морем звезд. Вечная и мимолетная. Теперь она была и во мне. Она разбегалась по моим венам, гудела в моих костях и вытесняла мою собственную магию, которая внезапно показалась бесцветной и бледной.

– Ты еще не знаешь, кто ты, Лэйра, и какой силой обладаешь.

– Так скажи же мне! – Слова были моими и одновременно чужими. Они выходили из моего рта, но не из моего сердца. Казалось, будто магия заставляет меня играть роль, для которой я была слишком маленькой и незначительной. Но ведь такая я и есть, верно? Маленькая и незначительная.

Однако магия свидетельствовала, что это не так, и на мгновение я потеряла способность мыслить.

– Ты – моя наследница, – произнесла волшебница. В ее голосе прозвучали нотки тепла – может быть, это была гордость? – Вся сила, которой я обладаю, теперь принадлежит тебе. Все, что я создавала, ты можешь разрушить. Ты можешь освободить ветра, которые я связала с этой страной. Ты – последняя в моем роду, и именно тебе предстоит принять важнейшее решение.

Важнейшее решение? Это прозвучало так, будто мир мог погибнуть, если я совершу ошибку. Я не хотела принимать таких решений, но подавляющая аура волшебницы не оставляла места для возражений. Я попыталась заговорить, но с моих губ не сорвалось ни слова, словно рот был забит камнями.

– Ты уничтожишь Алсьяна-Дэра. Или она уничтожит тебя, а затем и всех остальных.

– Всех? – выдавила я. Мне было непонятно, что она имеет в виду. Деревню? Всю… Немию?

– Все. Ты представить себе не можешь, Лэйра, насколько огромен мир. И он в твоих руках.

У меня закружилась голова. Это была какая-то бессмыслица – это совершенно невозможно. Что здесь происходит?

– Здесь, между мирами, в пространстве, которое пересекают люди, отправленные нашей Матерью в путь, и люди, которые возвращаются к ней; между прошлым, настоящим и будущим, – произнесла волшебница, – моя магия на какое-то время обретает свободу. Она позволяет мне видеть, что произошло и что произойдет. Я видела твою судьбу, Лэйра, видела, что произойдет, если Алсьяна-Дэра не будет уничтожена. Ты достанешься ей.

Понятнее совершенно не стало. Мой непонимающий взгляд вызвал у волшебницы нетерпение, и она снисходительно фыркнула:

– Ты превратишься в дэма, глупая девчонка! А если это случится, все потеряно.

Внезапно на меня обрушилась последовательность образов, словно мощная волна холодной воды, накрывающая меня с головой. Это была магия волшебницы. Но она не манипулировала мной, просто показывала то, что видела сама: перед внутренним взором лежала Немия – погибшая Немия. Долина, покрытая пеплом и голыми костями, там, где когда-то расстилались кормившие нас поля. Пустые, полуобрушившиеся шахты, померкшая Гора Света на севере. И выгоревший замок, в источенных ветром руинах которого сновали отвратительные существа, мелкие, как крысы, словно они теперь были новыми королями. Я видела дэмов между вулканами Кеппоха, видела, как они разрывают на части тела храбрых воинов. Видела, как гордые эшрианцы бегут из своих жилищ в леса, где их поджидает ужас. Видела, как заснеженные равнины Отрелии покрываются кровью, а разноцветные рынки Амисы остаются безлюдными. Я видела дэмов на светящихся красным башнях Рубинового дворца в Рубии, столице Лиаскай. Они взбирались наверх, в огромных количествах пробивались в тронный зал, убивали стражников. Весь мой мир в панике молил о помощи.

– Это, – сдавленно прошептала я, – и есть наше будущее? Это твоя ответственность?

Это сделает Аларик? Он способен зайти настолько далеко?

Волшебница невозмутимо выдержала мой взгляд:

– Моя ответственность в том и состоит, чтобы не дать этому зайти настолько далеко. То, что ты видела, случится, если Алсьяна-Дэра не падет и если последняя в моем роду станет жертвой проклятья.

Это никогда не зашло бы так далеко, если бы ты тогда не стала создавать эту страну теней и это проклятье! – хотела выкрикнуть я, но голос снова отказал мне.

– Лэйра, тебе хоть раз помогали сожаления о прошлых ошибках? Можешь осуждать меня, мне совершенно все равно. А может быть, ты увидишь, что в моем решении было и хорошее, и плохое, как и в решении Лиаскай населить людьми свое воплощение. Имеет значение лишь будущее. И оно предопределено. Царство теней должно пасть. Повелитель дэмов должен умереть, чтобы его Царство можно было победить. Иначе… – она произнесла это совершенно безразличным тоном, – иначе падет мир.

Ее магия – темная и в то же время полная звездного света – сковала мое сердце, словно железные кандалы, так что оно даже не протестовало. Я была за это благодарна. От чувств в моем положении не было никакого толку, они делали меня слабой и уязвимой к манипуляциям. Но в моем сознании мысли по-прежнему хаотично метались, наталкиваясь друг на друга.

В этом не было смысла. Если Повелитель падет, границы Алсьяна-Дэра падут тоже, и все дэмы освободятся. Только поэтому мне и пришлось взять на себя ужасную вину и короновать нового Повелителя.

Хотя… Аларик уже открыл границы. Он призвал своих монстров, и они последовали на его зов.

Волшебница наклонилась ко мне и произнесла прямо на ухо:

– Ты знаешь, что должна сделать. Повелитель. Должен. Погибнуть.

Повелитель… Я почувствовала себя так странно. В моей голове было так темно и одновременно повсюду разливался светлый серебристый свет.

Повелитель… Она говорит про… про Аларика?

Но был ли это тот Аларик, которого я знала? Я не могла этого понять.

– Он… Он призвал дэмов, – я просто прошептала это, но мои слова прозвучали повсюду, в вечности. – Он убил мою мать.

Но Аларик ведь этого не делал.

– Иди, Лэйра, – произнесла волшебница, и ее магия наполнила мое сердце. Холодная и вечная, как звездная ночь. – Иди и принеси Повелителю его судьбу. Он ждет тебя уже целую вечность.