Текст книги "Его дикое проклятие. Царство теней. Книга 2"

Издавая стоны от боли и напряжения, я сбежала вниз по улице, стараясь оказаться как можно дальше от монстров, которые занялись телом бедного коня. Меня преследовали ужасные звуки чавканья, рвущейся кожи и ломающихся костей.

Мне стало дурно. Я тяжело прислонилась к каменной стене Волариана, умоляя гору дать мне хоть немного сил. Раны на плече и руках болели, но куда большей проблемой было повреждение на правом бедре. Оно почти не болело, а это всегда плохой знак. При этом по ноге продолжала стекать кровь, оставляя за мной темную дорожку. След.

В таком состоянии двигаться дальше невозможно, я далеко не уйду. Уже сейчас меня трясло и холод пробирал до костей. Резким движением я оторвала от своей потрепанной юбки полоску материала и крепко перетянула ногу выше раны.

Все дэмы еще толпились вокруг лошадиной туши, кусались и боролись за лучшие куски. Рано или поздно они заметят, что я тоже неподалеку. Мне нужно убираться отсюда, и как можно быстрее! Я оторвала от платья еще один кусок ткани и кое-как перевязала раны, чтобы кровь больше не капала на землю и твари не пошли следом за мной.

Хотя было светло, по краям поле зрения словно затянули темные тучи. Я энергично потрясла головой, чтобы избавиться от этого ощущения. Если я потеряю сознание, меня ждет та же судьба, что и коня. Нужно убираться отсюда!

Однако возвращаться в долину было далеко, и это никак не защитило бы меня. Чтобы добраться до низины, мне пришлось бы идти достаточно долго, прежде чем я наткнусь на какую-нибудь деревню или хутор. Так далеко без нормальной перевязки мне не добраться. Наверное, это вообще невозможно.

Замок теперь оставался моей единственной надеждой, но и по улицам, ведущим вверх по склонам Волариана, я тоже не могла идти. Для этого мне пришлось бы пройти мимо стаи дэмов, и как бы сильно они сейчас ни были сосредоточены на лошади, это было чересчур рискованно.

Онемевшими пальцами я убрала кинжал за пояс и коснулась скальной стены, выискивая в камне трещины и выступы, за которые можно было бы зацепиться.

– Старый друг, – дрожащим голосом прошептала я. – Никогда я не признавалась тебе в этом, но всю жизнь надеялась, что ты – моя гора-защитник. И сегодня мне нужна твоя защита, Волариан. Пожалуйста, если ты можешь…

Кончиками пальцев я зацепилась за край, чтобы подтянуться выше. Ноги казались тяжелыми, как чурбаны для колки дров. И все же я смогла нащупать место, на которое можно было встать. Снова я ощупала скалу над собой. Соскользнула. Пошатнулась и едва не упала на землю.

Несколько дэмов отвлеклись от горячего пиршества и посмотрели на меня, широко раскрыв глаза. Их безгубые пасти были испачканы кровью.

Я снова попыталась взобраться наверх. Замок был недалеко. Если карабкаться по скале, а не идти по серпантину, до него не больше сотни метров. Я нашла еще одно место, за которое можно было ухватиться. Подтянулась еще немного выше. Еще немного. И еще чуть-чуть.

Ноги были ватными, и я могла только надеяться, что пальцы не соскользнут. Я их почти не чувствовала. По спине сбегал ледяной пот. К счастью, Волариан будто хотел мне помочь. Я отыскивала трещины в скалах, находила окаменевшие корни, за которые можно было крепко уцепиться, и подтягивалась выше. Покой старой горы медленно снисходил на меня, а все остальное словно пропадало. Боль. Усталость. Последние силы. Я сосредоточилась лишь на том, чтобы преодолеть очередной крошечный участок тяжелого подъема, и больше уже не думала о том, куда стараюсь забраться и ради чего продолжаю сражаться.

Что-то еще оставалось. По какой-то причине я не могла сдаться. Пока еще не могла.

Я взбиралась дальше и дальше, пока моя голова не показалась над краем скалы. А там прямо мне в лицо зашипел дэм.

Глава 16

ЛЭЙРА

Дэм перегнулся через край и ударил своими длинными когтями по моей руке. В последний момент мне удалось отдернуть пальцы.

Одной атакой существо не удовлетворилось. С шипением оно вытянулось, наклоняясь еще ближе. Снизу уже давно подбирались другие твари. Двигаться можно было только вперед, если я не хотела кончить так же, как мой бедный конь. Я решительно ухватилась за край скалы и подтянулась, подгадав момент, когда дэм хотел меня ударить, и поймала его худую руку. Несмотря на то что мои ладони были изранены, я ощутила, какая у него необычная кожа. Как промасленный пергамент. Его мышцы и сухожилия были жесткими, как цепи, и их сила пугала меня. Хотя я крепко сжимала его руку, я не могла помешать ему ударить меня, схватить и подтащить к себе. Я едва не разжала пальцы. Если это произойдет…

Мое тело действовало инстинктивно. Я выпрямилась напротив дэма. Он попытался укусить меня, и в лицо ударило его гнилое дыхание. Я схватила его наобум, запустив пальцы в свалявшиеся остатки волос, торчащие во все стороны у него на голове. Тварь попыталась с размаху толкнуть меня. Я угадала это движение, рывком перебросила ее через плечо и перекатилась на ровную поверхность. Еще одно движение, и вместо меня со скалы полетел дэм. Послышались громкий визг и шипение – вероятно, тварь упала на своих собратьев, которые преследовали меня.

Мерзкие создания скоро меня нагонят, главный вопрос – когда? И сколько их? Алое пятно на моих разорванных штанах неуклонно увеличивалось. Жалкая повязка, которую я наложила, давно пропиталась кровью. Мои силы были на исходе. Если я не найду надежное убежище, мне конец. Вроде бы сердце должно биться быстрее, а дыхание стать учащенным, но я слишком устала.

Шатаясь, я побрела вперед, выше по склону Волариана. У меня за спиной уже раздавались хриплые возгласы дэмов. Они явно разобрались с лошадью, либо некоторые из них потеряли надежду отбить хоть какую-то съедобную часть ее тела. Я уже давно стала более легкой добычей. Каждый раз, когда я оглядывалась, они оказывались все ближе. Их было слишком много, чтобы противостоять им в одиночку, особенно вооружившись лишь кинжалом и чувствуя, что силы на исходе.

Все кончено, если…

Нет! Я зашла уже так далеко. Так далеко, что я слышала доносящийся из города шум, крики людей и лай собак – я расслышала бы их уже давно, если бы не шум в ушах. Я осмотрелась еще раз. Они приближались.

– Помогите! – слабо выкрикнула я. За мостом на стенах явно есть патрульные. Если они услышат мой крик, то пошлют кого-нибудь посмотреть. – Посмотрите! Мне нужна… помощь!

Я кричала так громко, как только могла, но казалось, будто кошмар не выпускает меня из своих цепких объятий. Мой голос оставался тихим и слабым, а ноги словно прилипали к земле. Я споткнулась, упала на колено и уперлась ладонями в землю. Голову тянуло вниз, и вот я уже уткнулась лбом в острый маленький камушек.

– Помогите.

Глубоко подо мной, где-то в горе, что-то ответило мне. Гул. Темная вибрация, словно Волариан пробуждался от долгого сна. Я застыла, прислушиваясь к своим ощущениям и звукам снаружи, чтобы убедиться, что мне не померещилось. Однако чем ближе подходили дэмы, чем громче я слышала скрежет и царапанье их когтей по мостовой, тем отчетливее я осознавала, что и гул тоже реален, что это на самом деле Волариан. Прикрыв глаза, я увидела его древнюю и почти забытую магию, искрящуюся в камне. Глубоко в сердце горы набирал силу рев, какого я никогда раньше не слышала. Он походил на сердцебиение или ритм песни. Магия камня прозвучала, будто одновременно разбилось множество стеклянных пузырьков. Затем послышались воспоминания, словно тихие колыбельные древних, неведомые, исчезнувшие за сотни лет до нас. Послышалась удивительная странная и в то же время прекрасная мелодия.

– Сейчас? – растерянно прошептала я. – Сейчас ты мне отвечаешь?

Всю свою жизнь я мечтала о том, чтобы Волариан ответил мне. Показал, что он защищает меня. Но он всегда молчал. И сейчас, когда мне оставалось жить всего несколько секунд, когда никакая гора уже не могла мне помочь, он мне ответил.

– Проклятая гора! – прохрипела я, сжала кулаки и ударила ими по земле. От боли выступили слезы. – Все эти годы ты бросал меня в беде! Ты бросил в беде мою мать. Ты был ее защитником – почему же ты никогда, за всю ее жизнь – ни разу – не дал ей ни малейшей защиты?

Грохот заставил меня вздрогнуть. Камни выпадали из скалы и обрушивались на дорогу. Я прикрыла голову руками, но ни один обломок меня не задел. Зато они попадали в дэмов. Те издавали возмущенное шипение, на какое-то время отвлекаясь от преследования.

Я едва смела надеяться. Не может же быть… что Волариан мне помогал?

Я попыталась подняться на ноги, но смогла лишь выпрямиться, стоя на коленях. Казалось, будто кость пострадавшей ноги раскалилась добела и теперь прожигает плоть изнутри. Снова словно бы начало темнеть, хотя кругом был ясный день. Я могла вот-вот потерять сознание.

– Этого недостаточно, – прошептала я, обращаясь к Волариану. – Недостаточно, если ты мне дашь время. Я больше не могу идти дальше. – Я осела на землю, изо рта вырвался стон. – Приведи помощь. Помоги мне.

Я уже почти потеряла сознание, когда по горе прошла дрожь. Она шумела и скрипела, гремела и неистовствовала, и мне показалось, будто кто-то обхватил меня и встряхнул. Я вцепилась пальцами в землю, ногти скребли по камню, я пыталась удержаться, боясь, что сбросит меня в пропасть. Сверху посыпались пыль и град крошечных камешков. Дэмы еще шипели, но даже в их голосах слышался страх.

Вокруг меня еще бушевал хаос, когда я заметила на скальной стене рядом черную полосу – трещину. Больше человеческого роста, остро уходящую вверх и достаточно широкую, чтобы я могла в ней поместиться. Я не раздумывала. Я готова была рискнуть, потому что больше ничего не оставалось. Я должна была воспользоваться шансом, который дал мне Волариан, и слепо довериться ему. Иначе я обречена.

Я поспешно заползла в эту расселину, которую гора открыла мне в своем теле. Внутри царила непроглядная тьма, будто глубокой ночью. Места как раз хватало, чтобы я могла сесть, прижавшись спиной к гладкому холодному камню, подтянув к себе колени и обхватив их руками. Мне нужно было позаботиться об этой ране от укуса. Нужно было поискать воды, если я не хочу окончательно обессилеть…

Я вскрикнула, разглядев сквозь трещину морды двух, трех, а затем еще большего количества дэмов. О чем я вообще думала? Что смогу спрятаться здесь от них, несмотря на то, что оставляю за собой кровавый след? Я сама забралась в эту западню и привела их.

Но тут гора загудела снова. И у меня на глазах щель, в которую лезли брызжущие слюной твари, стала закрываться. Я прижала кулаки ко рту, чтобы не закричать.

Дэмы поспешно отступали. Только один, серая тварь с черными глазами, маленькими и твердыми, как пуговицы, не хотел отказываться от добычи и потянулся ко мне руками, похожими на звериные лапы. Волариан раздавил создание между скал. Умирая, оно пристально посмотрело на меня, а затем издало булькающий звук и в следующий момент исчезло среди камней.

Исчезло все. Выход наружу. Возможность бегства. Хоть какой-то свет.

Мои стоны отражались от зеркально гладких стен крошечной пещеры. Я была уверена, что сейчас внутренности горы раздавят и меня, что она перемелет меня, а затем где-нибудь выплюнет мои кости, превратившиеся в камень.

Однако ничего такого не случилось. Ничего, только от стен появилось странное ощущение. От него покалывало спину, оно пахло чем-то знакомым, будто мамин шарф, когда я была ребенком, а у нее уже не хватало здоровья для прогулок: еловыми иголками и чаем, который она пила, и ею самой.

Я была заточена внутри горы, тяжело ранена, и помощи ждать было неоткуда. И все же утешение снисходило на меня, успокаивая боль в ранах и ослабляя страх.

Как будто мама и правда была рядом, хотя, конечно, ее здесь не было. Были лишь воспоминания о ней. Воспоминания Волариана. Он отдавал их, вливая их в меня, как лекарство.

– Ты должна поспать, Луилэйра, – услышала я доносящийся из камня мамин голос. – Ты должна поправиться. Тебе предстоит тяжелое дело.

Глава 17

АЛАРИК

Каждый раз, когда кого-то убиваешь, умирает и крошечная часть тебя. Аларик спрашивал себя: когда погибнет настолько большая его часть, что он будет полностью потерян?

Эта мысль была недостойна кеппоханца. Этот народ без колебаний уничтожал своих врагов и с гордостью вспоминал об их гибели.

Возможно, в этом вечно длящемся кошмаре было и нечто хорошее. Теперь, через четыре года после того, как его господин похитил Калейю и заключил с ним сделку через своего посланника, Аларик знал, что оказался неподходящим для той цели, ради которой отец его зачал, а мать выносила и родила. Вся его жизнь была потрачена впустую. Он был недостоин называться кеппоханцем, и принц из него тоже получился жалкий. Он хуже шелудивого пса.

И теперь он сделал все еще хуже.

Прочертив ногой борозду в земле и листве, он бросил в нее меч. Он так и не услышал звука падения. Кровь он сможет смыть, а сталь снова отполировать до блеска, но все равно оружие, которым он убивал, неуловимо менялось. Возможно, дело было в том, что народ Эшриана называл «ликом тени», жители Лиаскай – «душой», а кеппоханцы – «пламенем». Что бы это ни было и как бы это ни называли, он ощущал его присутствие. Оно следовало за ним, как тень верной собаки – незаметное при свете дня, но всегда рядом, и для Аларика ощущение этой близости было невыносимо. Посланник привык каждый раз передавать ему новый меч.

– Ты просто трус, который боится призраков, братишка, – много лет назад сказала ему Калейя. – И таким ты и останешься. – Сможет ли он когда-нибудь сказать ей, что она была права? До его чувств никому не было дела, а уж до его страхов тем более. Калейя когда-нибудь станет исключением. Если у него все получится.

Еще шесть долговых печатей. Еще одна, и он покончит с половиной. Однако это не приносило ни малейшего облегчения. Времени требовалось слишком много и каждый раз оказывалось слишком мало. Он едва мог представить, что переживет десять заданий своего господина и сможет справиться с ними.

Тем временем ему исполнилось шестнадцать и он уже походил скорее на мужчину, чем на мальчика. Он ежедневно упражнял свое тело, чтобы стать более быстрым, ловким и сильным; чтобы лучше управляться с любым мыслимым оружием.

А вот нервы его год от года становились хуже. Он почти не спал, только дремал от усталости, чтобы снова испуганно проснуться. Когда его тело все же погружалось в сон, ему снова грезились убийства и он видел, будто совершает постыднейшие поступки. Видел, как стрела срывается с тетивы, слышал крики и последние вздохи жертв, чуял кровь на своих руках. В его снах у всех, кого он убил, было одно лицо. Единственное лицо, которое он запомнил, в то время как все остальные исчезли, как рисунок углем под струями дождя. Осталось лишь лицо его телохранителя, Бовена.

Он прикрыл меч листвой и постарался убраться как можно быстрее. Небыстрая лошадка, которую он купил на границе Кеппоха, стояла неподалеку отсюда, привязанная к выступающему корню дерева. Он двигался, как зверь, уходящий от охотников. Люди убитого наверняка уже нашли своего товарища и хотят отплатить. Месть была одним из столпов, на которых стоял Эшриан, и Аларик знал: если тело уже обнаружено, ему лучше покинуть эти земли как можно быстрее.

Он запрещал себе думать о жертве. Тот был мертв, Аларик убил его. Больше он ничего не хотел знать. Была ли какая-то причина, по которой его господин хотел убрать этих людей со своего пути, или он воплощал чистое зло, убивая невинных? Размышления, которых Аларик себе не позволял. Только один человек в этой извращенной игре был чистым – и это была Калейя. Ради нее он было готов десять раз отдать свою жизнь. Ее жизнь стоила в десять раз дороже жизни Аларика. Ведь Калейя была не только его сестрой. Она была гордостью и надеждой Кеппоха, а поэтому стоила любой цены.

Аларик добрался до своей невысокой кобылы песчаной масти и развязал поводья, которые он обмотал вокруг корня. Лошадь внезапно фыркнула, закатила глаза, так что стали видны белки, и едва не вырвала поводья у него из рук. Он крепко держал ее, но вытянул руку, чтобы дать ей немного свободного пространства. Он не хотел произносить успокаивающих слов. Кобыла успокаивалась быстрее, если он молчал и не давал пустых обещаний.

Его взгляд упал на вытянутую руку. Он вытер ладони мокрыми от росы листьями, но под рукавами рубашки остались брызги крови. Он отпустил поводья, сам, поддавшись эмоциям, отступил назад, хотя ему стало ясно, что он может убежать от всех, кроме единственного человека, которого он боялся, – себя самого.

К горлу подступила обжигающая горечь. Желудок сжался, и Аларика стошнило бы, если бы живот и так не был пуст. Только во рту остался горький привкус.

Обернувшись, он увидел ее – она словно выросла из земли. Абсолютно уверенная в себе, с хладнокровным выражением лица: это была не улыбка и не выражение недружелюбия.

Сердце Аларика забилось так быстро, что ему показалось, будто он вот-вот потеряет сознание. Ни один человек не мог подкрасться к нему. Он постоянно был настороже, его чувства были самым острым оружием, которым он владел. Здесь, где листья и ветки шуршали под ногами, даже ветряной волк не смог бы подобраться беззвучно. Но эта старуха будто появилась из ниоткуда, и ему сразу стало ясно, что она не может быть человеком.

– Кто… кто вы? – голос царапал его горло. Скрывать страх для него было привычным делом, но с незнакомцами это давалось сложнее. Она была стара. Намного старше, чем люди, которых он знал на родине, – и явно слишком мудра, чтобы пытаться ее перехитрить. Ее волосы спутанными прядями падали до пояса, а глаза были мутными, словно слепыми. При этом она пристально глядела прямо ему в лицо, и у него возникало чувство, что она видит в нем не просто юношу с бледной кожей и синими глазами. Ему казалось, будто она смотрит внутрь его. Будто она видит в нем огонь. Не гордое пламя Кеппоха, дар его родителей, а жестокий жар и обманчивое пламя, в который превратилась его душа с тех пор, как он стал исполнять задания своего господина, разрушая или отнимая жизни других.

Повинуясь дурацкому порыву, Аларик спрятал руки за спину, чтобы она не увидела кровь, хотя он уже понимал, что она знает все. Абсолютно все.

– Чего вы от меня хотите?

– Ты не должен бояться, огненный принц.

Это была последняя капля. Никто, совершенно никто не мог знать, кем он когда-то был.

Ее голос сводил его с ума. Его уши слышали, что это хриплый голос старухи, но в мыслях он звучал тепло, мягко и успокаивающе. Паника нарастала, но тело при этом расслаблялось. Он не хотел успокаиваться. Это было совершенно неправильно! Что она с ним делает? Это какая-то магия?

– Я не могу причинить тебе вред, Аларик Кольяс из Кеппоха, – произнесла она и насмешливо улыбнулась. – Я же всего лишь старая женщина. В других странах, далеких странах, я уже давно стала лишь частью истории. А на твоей родине, огненный принц, даже чем-то меньшим. Там меня вовсе забыли.

– Чего вы от меня хотите? – повторил он.

Старуха легко дотронулась до его горла. Он заметил, как прямо она держится. За всю свою жизнь она никогда не кланялась, и у него промелькнула мысль, что она за все эти годы, наверное, никогда не брала на себя груз вины. Потому что только у человека, свободного от вины, может быть такая прямая спина.

Внезапно старуха застыла.

– Ты так думаешь? Ты уверен? – Она рассмеялась с жутким выражением лица, и ему стало ясно, что она, видимо, прочитала его мысли. – Мысли, – пробормотала она, издав булькающий смешок. – Мысли – всего лишь язык. Если у тебя достаточно времени, Аларик, можно научиться понимать все языки мира, даже мысли людей, шепот и дуновение непонятных ветров, вой ветряных волков. Твои мыслишки по сравнению с этим – детская игра.

Его пробил пот, он невольно подумал, что, наверное, сходит с ума.

К его облегчению, старуха лишь фыркнула:

– Не думай, что это вина делает людей слабыми и заставляет их склониться. Ты сам решаешь, что согнет твою спину.

– Вы не понимаете, – произнес он, злясь, что она так глубоко проникает в его душу. Ему совершенно не хотелось обсуждать свою вину с этой старухой.

Но ей были безразличны его желания.

– О, я понимаю, и даже слишком хорошо. Я тоже принимала решения, которые были правильными для меня, но неправильными для других. Ты бы с криками убежал прочь, если бы знал о вине, которую я взяла на себя – которую я беру на себя прямо сейчас, в этот самый момент.

– По вам не скажешь.

– Потому что я научилась освобождаться от вины. Потому что я обдумываю свои решения, прежде чем их принимать. И потом больше не сожалею о них.

Аларик понятия не имел, что за существо эта женщина. Если она была человеком, то человеком совершенно невероятных способностей. Ему самому никогда не удалось бы полностью принять свои решения.

– Ты никогда и не пытался, – поправила его старуха, сочувственно покачав головой. – Но ты на это способен. И я открою тебе тайну, огненный принц. Ты будешь жить – свободно, как достойно молодого человека. С любовью и миром в сердце. Счастливым. У тебя это получится. Однажды. Я это видела, Аларик.

На мгновение он ощутил странную потребность схватить ее за руку. Словно он узнал в ней кого-то, по кому давно скучал, а потом забыл. Но это ощущение тут же пропало.

– Однако это счастье ты найдешь в одиночестве, огненный принц. Я пришла не для того, чтобы говорить о твоем будущем, – с этими словами она обратила его внимание на медальон, который до этого момента висел у нее на шее, а теперь оказался в ее узловатых ладонях. Ногти у нее были черные, но не окрашенные в блестящий черный цвет, как у воинов Кеппоха, а матовые и выцветшие, словно их поверхность превратилась в угли.

– У меня есть для тебя подарок.

– Для меня? Почему? – И зачем он вообще продолжает задавать вопросы вместо того, чтобы повернуться, поймать свою лошадь и убираться подальше отсюда? Старуха явно не была сумасшедшей, но, если он поговорит с ней еще, он в конце концов сам лишится разума.

Уже давно должно было стемнеть. Почему же солнечные лучи до сих пор проникали сквозь кроны лесных деревьев?

– Потому что тебе предстоит тяжелая задача, и мне нужно, чтобы ты с ней справился.

– Калейя? – хрипло прошептал он. – Вы о моей сестре?

– Она намного важнее, чем ты думаешь, – старуха вытянула руки, держа медальон, будто в чаше. – Возьми это.

Он прислушался. Украшение замерцало, когда он его коснулся, словно реагируя на тепло кожи.

– Открой его, – произнесла старуха, и Аларик снова подчинился. Он попытался сглотнуть, но у него не получилось. Внутри медальона бушевал заточенный внутри шторм. Это был крошечный переливчатый вихрь, который почти панически крутился вокруг своей оси и бился о стекло, которое его сдерживало. Эта картина напомнила Аларику о диких созданиях, которых кеппоханские ловчие часто запирали в тесных клетках. Ему было жалко их, и одновременно мысль о том, чтобы освободить их, попросту пугала его.

– Это рассекатель времени, – объяснила старуха, и ее взгляд скользнул по нему, по деревьям и кустам, уходя в пустоту. – Заточенное время. Я отточила его, так что он стал острым, как нож, и наложила заклинание, удерживающее песчинки. Возьми немного времени и окружи себя им – оно раздвоится и позволит тебе вернуться на мгновение в прошлое.

У Аларика возникло ощущение, будто он уже целую вечность стоит неподвижно и не понимает, что она пытается ему сказать. На самом деле прошло лишь несколько секунд. Если она говорит правду… Если она не врала, чтобы помучить его или наказать его за ошибку, это означало… Он посмотрел на медальон, и ему показалось, что он смотрит в ничто и одновременно во все мыслимые возможности разом.

– С его помощью я смогу отменять прошлое?

Эта возможность была такой огромной, такой совершенно невероятной, давала такое разрешение всем ужасам, из которых складывалась его жизнь, что его словно парализовало. Он должен был задрожать, его сердце – бешено забиться, колени – подогнуться. Он должен был разразиться слезами. Но он просто непонимающе смотрел на старуху, тщетно пытаясь поймать ее взгляд.

– Да, но умерь свои надежды. Время, которое предлагает тебе рассекатель, имеет предел. У тебя пара часов – или дней, если ты подождешь и дашь времени накопиться и приумножиться. Но твое желание изменить то, что случилось тогда, он исполнить не сможет. У него есть границы.

Он разочарованно выдохнул. Зачем же она дает ему этот магический артефакт, если он ему ничем не поможет?

– Он сослужит тебе хорошую службу, – произнесла женщина. На ее губах появилась едва заметная улыбка, словно она уже знала намного больше. – Очень часто от одного мгновения зависит жизнь. Возможно, маленькое украшение даст тебе этот решающий миг.

Он подумал обо всех тех мгновениях, когда смерть проходила близко. Об ошибках, которые он допускал, выполняя задания своего господина, и которые едва не стоили ему жизни. Мысль о том, что он сможет изменять свои решения, если они окажутся неправильными, и правда приносила облегчение. Медальон мог спасти ему жизнь, если дела пойдут плохо. А с его жизнью – и жизнь Калейи.

– Я предупреждаю тебя, огненный принц. Рассекай время осторожно, никогда не делай этого легкомысленно. Время – это могущественная субстанция, и у него есть собственная воля, которая с каждой секундой набирает все большую силу. Если ты зачерпнешь от нее слишком много, время затянет тебя в свои вечные глубины и ты пропадешь навсегда.

– Почему это тебя волнует? – Еще никогда незнакомый человек не делал Аларику подарок. Он попросту не понимал, почему она передает ему что-то настолько ценное. Какой ей с этого толк? – Чего ты за это от меня хочешь?

В этот момент он снова встретил ее взгляд и на какую-то секунду различил светящийся зеленый цвет сквозь молочную пелену глаз.

– Я хочу, чтобы ты остался в живых, пока не исполнишь свою судьбу, Аларик Кольяс. Твой рассекатель времени однажды спасет тебе жизнь. Жизнь, которая имеет значение. Лично для меня тоже, но, в первую очередь, для мира, в котором мы живем. Останься в живых, Аларик, доживи до этого момента.

Аларик провел рукой по волосам, не понимая, чего от него требуют. Как он должен найти людей, которых ему предстоит спасти, откуда он вообще узнает, кто это? Кроме того, у него не было времени на разговоры с древней старухой, которая превратила время в клинок. У него уже был господин, и Аларик не имел ни малейшего желания становиться еще чьим-то рабом.

Он протянул медальон старухе:

– Забери его обратно, добрая женщина. Я не тот, кого ты ищешь. Аларика Кольяса не существует уже много лет.

В ее глазах вспыхнул гнев, хотя лицо осталось совершенно невозмутимым. При этом оно показалось настолько похожим на маску, что Аларик едва не отшатнулся, подавив это желание только потому, что не хотел опозорить свою родину.

– Я делаю тебе подарок, огненный принц. Ты понятия не имеешь, чем я жертвую, отдавая тебе свой рассекатель времени. Не оскорбляй меня отказом.

– Я…

– Ты не имеешь никакого значения! – Ее голос шипел и гудел в его голове, словно приходя со всех сторон одновременно, словно обрушиваясь на него с неба. – Ты не нужен.

Она ошибалась. Главное, чтобы Калейя вышла на свободу.

Он покачал головой.

– Я не смогу вам помочь. У меня есть своя миссия.

– Просто иди своим путем, огненный принц, – произнесла старуха. – Судьба придет к тебе, хочешь ты того или нет. Возьми рассекатель времени с собой, и ты сам поймешь, когда им нужно воспользоваться. Ты ничего мне не должен. Забудь меня, как только выйдешь из леса. Тебе придется заплатить свою цену, Аларик, вне зависимости от того, возьмешь ли ты рассекатель времени с собой, закопаешь в землю или бросишь в глубокий ручей. Отказаться от моего подарка невозможно.

Аларик медленно моргнул. Этот спор начал его нервировать. Ему нужно было поймать свою лошадь, ему нужно было убираться отсюда, потому что уже скоро отряд обнаружит пропажу бойца.

Но, открыв глаза снова, Аларик удивленно ахнул. Старуха исчезла.

* * *

Аларик слегка приоткрыл опухшие веки. Запекшаяся кровь склеивала ему ресницы и мешала смотреть. Было темно, но дыхание утра уже подкрашивало черное небо синим. По рыночной площади в неверном свете масляных ламп, по каменной мостовой грохотали первые повозки. Торговцы стали для него почти такими же привычными, как и мальчишки, которые всегда приходили к полудню и со смехом и воплями бросали в него пару камней, чтобы таким образом доказать себе свою смелость.

Он приходил в себя все реже. Снам и воспоминаниям – пелене кошмаров, которые повторялись снова, снова и снова, – не было конца.

Ему постоянно снились те времена, когда он считал, что должен спасти Калейю. Ради этого он взял на себя все мыслимые грехи. Возможно, думал он где-то между пробуждением и погружением в следующий кошмар, теперь он нес за это справедливое наказание, потому что боролся не за ее свободу, а лишь за ее власть. Он так и не принял вину за то, что отнимал и разрушал жизни. Вместо этого он перенес эту вину на свою сестру. Но ведь он действительно был обязан совершить все это. Ради нее!

Только сейчас, когда он узнал о ее предательстве, ему стало ясно, что он врал себе. Он сам принимал каждое решение. Корона, которая прорастала сквозь кости его черепа и превращала его в повелителя порочных тварей… Он носил ее по праву.