Текст книги "Тринадцатый ковчег"

Глава 11. Штерновы поиски (капитан Аэро Райт)

– Капитан Райт, поднимитесь на мостик.

Аэро следовал коридорами корабля, подчиняясь приказу, – его вызвали прямо во время симуляции боя. Тут его внимание привлек иллюминатор по правому борту. Гигантские солнечные паруса несли корабль в сторону Земли. В иллюминатор на второй из трех палуб в главном корпусе корабля Аэро видел конечный пункт своего маршрута.

Мостик торчал из носа длинным тонким отростком, куда можно было подняться на лифте. И хотя дом еще нельзя было разглядеть невооруженным глазом (корабль сбавил скорость и шел на одних только солнечных парусах), Аэро догадался: они уже близко. Еще несколько дней, и Землю можно будет увидеть в иллюминатор.

На секунду Аэро забыл обо всем, глядя на красоту за бортом: звездная россыпь на фоне полной черноты космоса. Ее и чернотой-то нельзя было назвать, хотя это было ближайшее по смыслу определение бездны, лишенной вообще всякого цвета. С видом на такой пейзаж Аэро и жил, закупоренный внутри корабля, лишь изредка спускаясь на поверхность какой-нибудь планеты или луны. Каждый новый мир неизменно оказывался по-своему враждебен и ядовит, так что Аэро уяснил: вселенная пуста и одинока. И, насколько он знал, их колония единственная пережила тысячелетнее изгнание. Эта мысль ужасала.

Когда пришел Конец, космические ковчеги утратили связь с ковчегами на Земле, заранее этого предвидеть не сумели. А другие две внеземные колонии – Третий и Четвертый ковчеги – погибли безвременно. Третий – закрытый город на поверхности Марса – продержался ровно сто пятьдесят семь лет. Смерть вызвала утечка воздуха, хотя колонисты и сами давно уже катились под гору, став на путь самоуничтожения. К тому времени, как Второй ковчег пришел на помощь, большая часть колонистов задохнулась. Спасти удалось только восемьдесят шесть человек.

Четвертому повезло немного больше: он держался почти три сотни лет. Но затем удача от него отвернулась: в 296 году п.к. Четвертый ковчег пропал, оказавшись на темной стороне Урана. Никто по сей день не знал, что стало с кораблем и зачем он вообще туда отправился. Используя последние известные координаты колонии, Второй ковчег под командованием Верховного командующего Брайанта Штерна отправился на выручку. Когда они достигли Урана, Четвертого ковчега нигде не было. Штерн пытался связаться с его обитателями и разослал отряды обследовать луны. О том, чтобы высадиться на поверхности самой планеты, даже речи быть не могло: ковчег просто утонул бы в море водорода и гелия, а после исчез бы в жидком ледяном сердце планеты, от корабля и команды ничего не осталось бы.

Несколько месяцев они покружили по орбите Урана, пытаясь отыскать следы пропавшей экспедиции и не зная, как быть. В конце концов Штерн вынужден был признать: если на Земле ни одна колония не выжила, то они – последние представители земной цивилизации. Земля все еще была необитаема, испытывала последствия катастрофы, и ближайшие семь сотен лет на ней никто не смог бы жить. Штерн принял решение: Второй ковчег отправится дальше в космос с другим заданием – отыскать новый дом. Позднее эту миссию прозвали «Штерновы поиски».

И вот большую часть последних семисот лет, ведомый следующими семьюдесятью семью Верховными командующими, Второй ковчег странствовал от планеты к планете, из системы в систему, однако нового дома так и не обрел. Штерновы поиски завершились провалом. Наконец, приказом нынешнего Верховного командующего Артура Бриллштейна, они возвращались на Землю.

Аэро отошел от иллюминатора и продолжил двигаться в направлении мостика; по дороге миновал много знакомых мест: Казармы, Камбуз, Лазарет и ведущий к Ангару переход. С тех пор как медики приняли особые ограничения, численность популяции всегда равнялась примерно трем тысячам. Свернув за угол, Аэро оказался наконец у самой, наверное, важной части корабля – Агогэ. Сводчатые двери школы, изготовленные из того же материала, что и фальшионы, стояли настежь распахнутые. На них было выгравировано изображение Уробороса и заключенные в кольцо слова: Aeternus eternus.

В школе на террасе занималась группа детей лет пяти-шести. Стриженные под ноль, они были одеты в простую форму без знаков отличия (если не считать печати с Уроборосом). Оружейники еще не отковали для них фальшионы.

– Раз… два… три… четыре… пять! – четко отсчитывал инструктор.

При себе он имел золотой посох, которым при случае лупил нерадивых учеников. Аэро не раз испытывал на себе тяжесть инструкторского удара.

– Раз… два… три… четыре… пять!

Ученики по кругу выполняли стандартные упражнения: отжимания, прыжки на месте, прыжки вперед. Когда Аэро только поступил в Агогэ, его тоже прогоняли через муштру. А до того он, как и все дети до пяти лет, жил с матерью.

Детство он мог описать лишь одним словом: утопия. Они с матерью жили в собственном особенном мире, где не было ни инструкторов, ни командиров, ни тренировок. Режим определялся только трехразовым питанием. Время шло, и Аэро видел, как покидают дом другие матери, когда забирали их детей. Забирали насовсем. Уводили его близких друзей, с которыми он делил тайны и игры. И все же, когда Аэро исполнилось пять лет, дальнейшие события стали для него сюрпризом. Рано утром мать разбудила его и, не накормив завтраком и не позволив с собой ничего взять, отвела в Агогэ. Передав сына на попечение инструкторам, даже не попрощалась, а он сквозь слезы смотрел, как она навсегда уходит из его жизни.

Сперва он разозлился на мать и на жестокую систему, что разлучила их, но позже ему сделалось просто ужасно, ужасно грустно… пока он не научился подавлять в себе чувства. В этом, наверное, и был смысл: инструктора хотели переделать Аэро, лишить привязанностей. Утомляли его бесконечными упражнениями, заставляя забывать о чувствах. «Хороший солдат всегда хладнокровен», – говорили они.

Аэро научился управлять гневом и целиком посвятил себя тренировкам и учебе. Вскоре это принесло свои плоды: в прошлом году он окончил Агогэ с высшим баллом и возглавил собственный отряд. На большее выпускник не смел и надеялся.

– Стройся! – пролаял инструктор, когда тренировка подошла к концу. Курсанты построились в форме буквы U и принялись шагать на месте. – Шагом марш!

Курсанты направились внутрь школы, чтобы продолжить занятия, но Аэро еще некоторое время глядел им вслед.

– Капитан Райт, на мостик! – прогремел динамик, выдергивая Аэро из омута мрачных воспоминаний.

Это был майор Дойл. Он явно был недоволен, что подчиненного приходится звать дважды. Аэро мысленно упрекнул себя за то, что прохлаждается возле Агогэ, предаваясь воспоминаниям о прошлом, которого не вернуть. Это совершенно бесполезная трата времени, тем более что служебный долг обязывает быть в другом месте.

В гладкую стенку коридора была вмонтирована компьютерная панель. Нажав на ней несколько клавиш, Аэро произнес в микрофон:

– Говорит капитан Райт. Буду через пять минут. Конец связи.

Не дожидаясь ответа, Аэро развернулся на месте и быстрым шагом направился к лифту.

Глава 12. Раскрытая тайна (Майра Джексон)

Эхо голосов разносилось по комнате. Майра опустилась в своем укрытии на корточки и прислушалась. Сердце выбивало бешеный ритм.

– Оракул меня подери, и как она сюда пролезает?!

Несмотря на бурлящий в крови адреналин, Майра немного расслабилась.

– Узнаю этот голос, – пробормотала она.

Снова раздался грохот, а следом:

– Я застрял, помогите!

– Святое Море, ты слишком налегаешь на печенье! – проворчал второй, мальчишеский голос.

– Заткнись и помоги мне толкнуть его! – ответил третий голос, девчачий.

Вообще-то Майра узнала все три голоса, и ее тут же взяла злость. Сообразив, из какой трубы доносится шум, она заглянула внутрь и увидела там лицо Рикарда, чумазое, потное и раскрасневшееся. Широченные плечи не прошли в узкую трубу, и он застрял. А позади него маячили лица Калеба и Пейдж: подсвечивая себе фонариками, друзья пытались протолкнуть Рикарда вперед.

– Эй, вы! – сердито окликнула друзей Майра. – Потише! Не то патрульные услышат.

– Да это же Майра! – произнес Рикард.

– И как раз вовремя, – заметил Калеб. – Я уж думал, мы ее не найдем.

– Или вообще заблудимся тут и сдохнем, – угрюмо добавила Пейдж.

– Святое Море, – не обращая на их жалобы внимания, сказал Рикард, – рад видеть тебя.

– Жаль, не могу сказать того же, – не скрывая раздражения, ответила Майра. – Я пришла сюда уединиться. Ну, колитесь: как нашли меня?

– Во имя Оракула… вытащи… меня отсюда, – пропыхтел Рикард, взмахивая руками и пытаясь вылезти из трубы. – Потом… я расскажу… все… что хочешь.

– Прям-таки все? – вскинула бровь Майра.

– Все-все, только вытащи меня.

Майра забралась в трубу и схватила Рикарда за огромные ручищи.

– На счет «три», – сказала она Калебу и Пейдж.

– Раз… два… три.

Майра принялась тянуть, а Калеб с Пейдж – толкать. Спустя несколько секунд, огласив комнату потоком бранных слов, друзья наконец вызволили Рикарда из узкого прохода. Он с Майрой кубарем покатился по полу, при этом Майра успела сгруппироваться и смягчить удар, а Рикард плюхнулся в лужу. Его это, впрочем, нисколько не тревожило – он был рад выбраться на свободу.

Пока Пейдж и Калеб выкарабкивались из трубы, Майра сбегала за фонариком. Потом осмотрела всех троих: грязные, мокрые, потрепанные… видно, долго лазили по трубам. Калеб пристыженно глянул на Майру, отчего показался ей еще более привлекательным. Сердце так и застучало в груди.

– Ну, говорите, как нашли меня? – строго спросила Майра, стараясь не обращать внимания на предательски участившийся пульс.

Друзья обменялись тяжелыми взглядами, но молчали.

– Послушайте, я знаю: без посторонней помощи вы сюда не забрались бы. Значит, без помощи отсюда тоже не выберетесь. Колитесь, а не то брошу вас тут с крысами.

– С крысами? – Пейдж передернуло.

– Ага, с огромными такими. Они мохнатые, у них острые зубы… Да, и еще они жутко голодные.

– Это он привел нас сюда, – сдалась Пейдж.

Она указала на трубу, из которой послышался шорох, а после высунулась голова Возиуса. Ничего себе! В отличие от старших друзей, братик Майры нисколько не замарался. Она оглядела его с головы до ног, не поранился ли.

– Воз, о чем ты только думал? Лазить по трубам… Это же очень опасно. А если бы ты заблудился или поранился?

Братишка только пожал плечами.

– Нет, правда, как ты меня нашел? – спросила Майра.

Возиус указал на трубу.

– Так ты пошел за мной?

Возиус кивнул.

– Как же ты не потерял мой след?

Возиус нахмурил брови.

– Я следил за тобой, – тихо сказал он.

– И давно? – удивилась Майра.

– Всегда.

– А я и… не знала.

Возиус криво усмехнулся и, расстегнув рюкзак, достал компьютер. Открыл крышку и принялся стучать по клавишам. Их щелканье отдавалось звонким эхом. Майра присела рядом и взглянула на экран: сложный машинный код походил на чудной неизвестный язык.

– Воз, а зачем ты моих друзей привел?

– Волновался. Ты вела себя… ненормально.

Он умолк. Зрачки у него расширились, а лицо как будто обмякло. Казалось, разговор измотал его.

– Он искал тебя, пришел ко мне, – сказала Пейдж. – Ты как будто собиралась встретиться с нами на Базаре, но Калеб и Рикард были не в курсе, ну и…

– Верно, – поморщилась Майра, уличенная во лжи. – Пришлось придумать отмазку, чтобы улизнуть из дому. Отец в последнее время странно себя ведет, слишком меня опекает.

– И не зря, – заметила Пейдж. – Врать вообще не в твоем духе, вот мы и решили найти тебя. Возиус убедил нас, что искать надо здесь, потому что ты приходишь сюда подумать. В общем, говори, что не так?

Майра поковыряла пол носком ноги:

– Волнуюсь, я же теперь подмастерье.

– Вчера ты так не нервничала, – припомнила Пейдж.

– Зато сегодня как на иголках.

– Не верю, – покачал головой Калеб. – Тебе нравится инженерное дело, и ты дождаться не могла, когда пойдешь работать.

Майра хотела было возразить, но тут он перебил ее:

– Нет, серьезно, не утруждай себя очередным враньем. Ты худшая лгунья, какую я знаю.

Ну все, Калеб загнал ее в угол, но что-то сдерживало ее от признания. Что-то непреодолимое и большое, чего она обычно старалась не замечать. Опустившись на корточки, Майра обхватила себя руками.

– Я все равно ничего не могу рассказать.

– Это почему же? – обиженно спросила Пейдж.

– Потому что… – упрямо глядя в пол, ответила Майра. – Не могу, и все тут.

– А ты постарайся, – не сдавалась Пейдж.

– Проклятие, просто расскажи, и все, – добавил Рикард.

– Клянусь Оракулом, – пристально посмотрел на нее Калеб, – пока не скажешь, я не брошу тут тебя одну.

Это стало последней каплей. Майра, зло сверкая глазами, посмотрела на Калеба.

– Забавно… Когда меня выперли из школы, у тебя не было проблем с тем, чтобы бросить меня.

Калебу словно пощечину залепили.

– Майра, поверь, все на самом деле не так, – с болью в голосе произнес он.

– Неужели? Хм, помнится, с тех пор я много времени провела в одиночестве. Очень много. Просто тонны времени. – Майра посмотрела на Пейдж и Рикарда. – Вы все меня бросили, когда я больше всего нуждалась в вас. Я ведь думала, что мы друзья, а вы… С какой стати мне сейчас доверять вам?

Наступила гулкая тишина. Наконец-то Майра все им высказала, задала вопрос, который никак не решалась задать. В этот момент Возиус взял ее за руку, и Майра преисполнилась благодарности к братику. Друзья предали ее, но Возиус всегда был рядом. Майра сжала его руку и отвернулась.

– Я так и знала, вы просто трусы, – с отвращением сказала она. – Я ухожу.

– Нет, погоди, Майра, – окликнул ее Калеб. – Я все могу объяснить.

Он попытался схватить ее за плечо, но Майра вывернулась.

– Не прокатит, – сказала она. Даже сердце, которое обычно предавало ее, никак не откликнулось на прикосновение Калеба.

Схватив за руку Возиуса, Майра направилась к трубе, ведущей во Второй сектор. Калеб беспомощно взглянул на Пейдж и Рикарда:

– Время пришло? – сказала Пейдж.

Рикард кивнул:

– Мы слишком долго держали это от нее в тайне.

Майра резко обернулась:

– Что это вы от меня утаивали?

Калеб болезненно поморщился, но ничего не сказал.

– Три секунды, и потом я ухожу. Одна… две… три.

– У меня не было выбора! Меня заставили… тебя бросить.

Майра ушам своим не поверила, губы ее исказила жестокая усмешка.

– Какое-то странное оправдание. Заставили… Мило, очень мило. Ладно, я пошла.

– Когда патрульные тебя схватили, я заключил с отцом сделку. Боялся, что тебя запрут навсегда… если не хуже. – Калеб судорожно сглотнул. – Я был в панике, не знал, что делать. Мои родители ведь никогда не одобряли наших с тобой отношений. Хотели через меня породниться с семьей из кратоса, а не демоса. Сказали, что иначе навлекут на себя позор.

Майра удивленно уставилась на Калеба. Конечно, странно было с его стороны встречаться с кем-то вроде нее, однако Калебу вроде нравилось.

– Почему ты мне ничего не сказала?

Калеб взглянул на нее, как смотрел всегда, еще до разрыва.

– Это был бы удар по твоему самолюбию.

Сердце снова ускорило бег, но Майра заставила себя успокоиться.

– И что же было потом?

– Ну, отец, само собой, помогать не захотел. Сказал: поделом мне за то, что встречался с девушкой из низших слоев. Это его слова. Тогда я пригрозил совершить какой-нибудь безумный поступок, чтобы и меня заперли с тобой в тюрьме… или даже выбросили в Святое Море. Наконец мать не выдержала и уговорила отца, чтобы он ходатайствовал о сохранении тебе жизни. – Помедлив, Калеб выдавил из себя: – При одном условии.

– Условии? Каком?

– Мне больше нельзя было встречаться с тобой. – Калеб запустил руку в волосы. На лице у него отразились одновременно страх, боль и тоска. – Поверь, я очень этого не хотел, но выбора не оставалось: отец взял с меня клятву ничего тебе не рассказывать, и я решил исчезнуть из твоей жизни. Думал, так будет лучше для нас обоих.

– Пейдж, Рикард, – обратилась к двум другим друзьям Майра, – а вы-то что?

– Родители велели держаться от тебя подальше, – ответила Пейдж. – Боялись, что мы попадем в неприятности только из-за дружбы с тобой. Что нас тоже засудят.

– Ну, теперь вроде все становится ясно, – задумчиво произнесла Майра. – Но… зачем вы снова стали общаться со мной? Прошел год, и… Что изменилось?

– Год мучений, – мрачно усмехнулся Калеб. – Как-то утром я увидел тебя – ты вела Возиуса в школу – и не смог устоять.

– Помню, – кивнула Майра. – Ты помахал мне рукой. Я так удивилась, что даже не махнула тебе в ответ. На следующий день ты заговорил со мной. Вроде бы спрашивал, как учеба.

– Ага, – застенчиво улыбнулся Калеб, – помню. Учеба шла не очень гладко, да?

Майра немного оттаяла, но тут же вернулась в реальный мир.

– Что, если твой отец все узнает?

Лицо Калеба исказилось гневом.

– Ему уже кто-то настучал, несколько месяцев назад. Мол, меня видели в обществе известной смутьянки.

Майра судорожно сглотнула:

– И как он поступил?

– Вызвал меня на разговор. Мы сильно поругались.

– Что ты сказал ему?

– Что мы с тобой просто друзья, не более. Я ведь обещал, что перестану ухаживать за тобой, но не общаться. Отец уступил, предупредив, чтобы я свое обещание все-таки держал. Иначе для нас обоих все дурно закончится. С тех пор мне приходится быть очень осторожным.

Майра залилась румянцем.

– Ну мы же просто друзья.

– Вот именно, – согласился Калеб, глянув на Майру таким взглядом, что сразу стало ясно: он сам себе не верит. – Наконец-то все вышло наружу!

Почувствовав головокружение, Майра сама не заметила, как кивнула. Да, это и правда облегчило жизнь. В памяти снова всплыли образы из темного времени, наступившего сразу вслед за исключением из школы, но теперь Майра смотрела на них под другим углом. Воспоминания сами собой, как стеклышки в калейдоскопе, сложились в новом, радужном узоре. «Это многое меняет», – подумала Майра.

– Простите… – произнесла она. – Друзья, простите меня! Я ведь думала, что это было ваше решение – не дружить со мной больше. Поверить не могу, что все это время дулась на вас, а вы на самом деле меня оберегали. Вы даже не представляете, каково это было – потерять друзей.

– Еще как представляем, – заверила ее Пейдж. – Нам тоже несладко пришлось.

– А ему так хуже всех, – добавил Рикард, ткнув большим пальцем в сторону Калеба, и тот слегка смутился.

Повисла неловкая пауза.

– Ну ладно, – сказал наконец Рикард, раскидывая могучие ручищи, – давайте обнимемся, что ли?

Обняв разом всех друзей, он широко улыбнулся и произнес, усмехнувшись:

– Майра, извинения приняты!

Майра уже собралась уходить, но тут Калеб ее остановил.

– Ловко придумано, Джексон, – заметил он. – Ты так и не рассказала, что происходит.

Улыбка сошла с лица Майры.

– Вы даже не представляете, о чем просите.

– Если честно, мне уже не важно. Достало это вранье и полуправда. – Он присмотрелся к лицу Майры, и тут до него дошло. – Ты знаешь какой-то большой секрет, да?

– Может быть, но тебе все равно не обязательно знать.

– Это как-то связано с Синодом? – заглотила наживку Пейдж.

– Можно… и так сказать… да.

Пейдж принялась быстро перечислять догадки:

– Патрульные? Изгои? Церковь? Академия? Магазин? Паек? Аллерген?

Услышав про аллерген, Майра вздрогнула и тем себя выдала.

– Так что там с аллергеном? – тут же спросила Пейдж.

– Нет… никакого аллергена, – ответила Майра.

– Как это нет? – спросил Рикард и посмотрел на друзей. – Все видели длинные очереди у Больницы. И оранжевый флаг. В чем же тогда дело?

– Все верно, – кивнула Майра, – людям становится трудно дышать, но это не из-за выбросов аллергена… или что там еще Синод напридумывал.

– Трудно дышать, – повторила Пейдж. – Это верно. Мама говорила о симптомах: одышка, головокружение, гипоксия…

Когда же до нее дошло, она в ужасе промолвила:

– Неполадки с машиной «Анимус»? Да?

Слова повисли в воздухе. В гнетущей тишине было слышно только, как капает вода да свистит в отверстиях вентиляции воздух.

– Еще не поздно остановиться, не спрашивайте меня больше ни о чем, – предупредила Майра слабым голосом, но Пейдж подошла к ней и взяла за плечи.

– Майра, расскажи все. С самого начала. Прошу, у нас ведь есть право знать правду. Не важно, насколько она ужасна.

Майра заглянула Пейдж в глаза. Подруга все правильно говорит: у них есть право знать, что творится в колонии, поскольку происходящее касается всех, невзирая на статус. Скрывая от друзей правду, от гибели Майра их не спасет!

– Уверены? – последний раз спросила она. – Пока не поздно, можете еще отступиться.

Майра по очереди присмотрелась к лицам друзей и братишки. Выждав еще несколько секунд, окончательно решила для себя: они свой выбор сделали. Судьба у всех общая, подумала она и принялась расхаживать по комнате. Майра знала: если она остановится, то просто не сможет довести рассказ до конца.

– Машина «Анимус» ломается, – призналась она, не отрывая взгляда от пола.

Друзья ахнули.

– Мой папа не может ее починить. Еще восемь месяцев – или даже меньше, – и мы все тут задохнемся.

Майра нареза́ла круги по комнате, и слова лились из нее, словно вода из пробитой трубы. Она поведала друзьям все, не утаив ни малейшей детали. Она продолжала говорить, даже когда Пейдж принялась тихонечко всхлипывать, а Возиус испуганно попятился. Майра не замолчала, даже когда Калеб с Рикардом побледнели. Утирая слезы и задыхаясь от ужаса, не щадя ни себя, ни друзей, Майра рассказала все. Закончив же, глубоко вдохнула, чтобы хоть как-то успокоиться. Друзья не верили своим ушам, но и по их лицам Майра видела: они испытывают сейчас что угодно, только не сомнения. И тогда она задала вопрос, который терзал ее саму:

– Как будем искать Маяк? – По темной комнате разнеслось эхо ее голоса. – Если верить папе, это наша единственная надежда на спасение.