Текст книги "Победитель получает все"

Глава 8

Спустя два часа, уже находясь на суперсовременной кухне Грейси, Сесили неуверенно вопрошала хозяйку:

– Ты полагаешь, я справлюсь с твоим заданием?

Грейси похлопала ладонями по надетому фартуку.

– Постой, кто, как не ты, помогал бабушке выпекать самое вкусное овсяное печенье на свете?

– О боже, какая из меня была помощница?! – фыркнула Сесили. – Мне тогда было всего шесть лет.

Каким-то непонятным, но чудесным образом они с Грейси опять превратились в закадычных подруг, какими были когда-то в далеком детстве во времена незабываемо прекрасных летних каникул.

Сесили вспомнила, какой чудесной подругой была в те далекие времена Грейси. Смешной, проказливой, настоящей. И вот теперь она стояла рядом с ней, и ей страстно хотелось, чтобы их былая дружба воскресла, чтобы между ними опять возникли те самые доверительные, искренние отношения, какие так часто встречаются у детей и почти никогда у взрослых.

Грейси одним взмахом руки рассеяла все ее сомнения.

– Ничего сложного тут нет. Это так же просто, как ездить на велосипеде.

– Но мы с бабушкой пекли овсяное печенье не для продажи, – упрямилась Сесили, разглядывая с таким благоговейным ужасом врученную ей бумажку с рецептом, словно это была Декларация о независимости. – Ты печешь это на заказ. А если я что-нибудь испорчу?

Грейси театральным жестом вскинула руки кверху.

– Какой ужас! Тогда весь мой бизнес пойдет прахом! – Она весело прищелкнула языком. – Все, кончай препираться и принимайся за дело. В конце концов, это всего лишь бисквитный торт для школьной распродажи. Я же не прошу тебя испечь четырехъярусный торт для свадебного торжества с фигурными украшениями из шоколада и помадки.

– Но… – Сесили еще сопротивлялась.

– Никаких «но». Кладешь все это в кастрюлю, как следует перемешиваешь, затем выливаешь тесто в форму. Вот и вся высшая математика, ясно?

Боже, откуда у нее взялась эта дурацкая идея, показавшаяся сперва столь блестящей? А ведь сейчас она могла бы прогуливаться по аутлет-моллу и покупать стильные вещи. Сесили закусила губу и опять с явной тревогой посмотрела на рецепт.

– А может, у тебя есть задание попроще, такое, где не надо ничего печь?

– Никакого другого задания. Ты справишься, я уверена в этом. Главное – мешай, то есть маши лапками, как «Кролик Энерджайзер», и все будет отлично. – Грейси начинала понемногу сердиться, ее синие глаза сверкнули из-под нахмуренных бровей. – Тебе никто не говорил, что ты излишне организованна и слишком рациональна?

– Говорили, а как же, – вздохнула Сесили. – Но там, где я работаю, это больше достоинство, чем недостаток.

Грейси тряхнула светлыми волосами и указала на миксер:

– Итак, сдобный торт весом в фунт.

– Мне кажется, что еще не все учтено, – заныла Сесили. – Может, еще раз заглянем в твои кулинарные книги?

– Почему бы не заглянуть? Заглянем, но только не сейчас, а лучше завтра. Сейчас ты печешь бисквитный торт с равными долями – по фунту муки и масла, а я сосредотачиваюсь на кексах ко дню рождения малютки Люси Томкинс. Ты же не хочешь оставить детей без угощения и тем самым испортить праздник этой славной девочке?

– Конечно, не хочу. Но пойми, Грейси, я не умею печь. У меня в Чикаго плита как новенькая, даже этикетка цела.

– Все будет хорошо. Ты преувеличиваешь. Не надо возводить на себя напраслину.

– Ничего я не преувеличиваю. Я действительно никогда не готовлю. Ну, почти никогда.

– А что же ты ешь? – удивилась Грейси, моментально забыв о предмете их спора.

– В Чикаго нет проблем с едой. Тамошние кафе и рестораны торгуют едой на вынос круглые сутки, – пояснила Сесили.

– Ужасно. – Грейси наморщила нос. – Я начинаю тебя ненавидеть.

– Я что-то не то сделала?

– Иметь возможность есть все, что хочешь и когда хочешь, и оставаться при этом такой стройной! Я бы уже весила в три раза больше, чем сейчас, и была бы толстая, как корова.

Вот уже в третий раз Грейси упоминала о своем весе. Что-то здесь было не так.

Вряд ли она комплексовала из-за веса, хотя пышные формы Грейси не совсем удовлетворяли современным требованиям. Несмотря на это, многие мужчины засматривались на нее, что вызывало зависть у других женщин. Но почему она так болезненно относится к своему весу? После некоторых раздумий Сесили осторожно заметила:

– У меня, вероятно, превосходный метаболизм. Кроме того, но это между нами, сейчас мне нелегко, даже очень нелегко, что сказывается на моем аппетите.

Сесили замерла в недоумении. Почему она так разоткровенничалась? Она всегда была такой скрытной! В Чикаго она ни за что никому бы не призналась, как ей тяжело. В Чикаго нельзя было быть столь откровенной, потому что там она никому не доверяла.

Неужели все было так грустно? Не доверять даже тем, кого Сесили считает своими друзьями? На прошлой неделе она обедала со Стефани Уильямс, школьной подругой, с которой дружила с первого класса, и ни слова, ни намека о том, как ей сейчас тяжело. Более того, такое даже не пришло ей в голову.

Неужели у нее не было никого на всем свете, кого бы она могла считать настоящим другом? Того, кому могла бы доверить все свои тайны?

Только Шарлотта знала, на что согласилась ее дочь, чтобы добиться успеха на выборах, но она не одобряла такой подход, когда выигрываешь в одном, но проигрываешь в другом. Как было бы хорошо, если бы у Сесили появилась такая подруга, как Грейси, которая смело и прямо сказала бы ей, что она сошла с ума!

Сесили встряхнулась. Что с ней происходит? Почему ее стали беспокоить такие вещи, которые раньше нисколько ее не волновали? Раньше она никогда не нуждалась в конфидентах. Не задумывалась о том, почему ее мать любит Мадди больше, чем ее. Или о том, почему ей так безразличен ее брат.

Так почему же сейчас все иначе?

Грейси вопросительно склонила голову набок.

– Не поэтому ли ты игнорируешь свой телефон, который разрывается от звонков?

Действительно, за нынешнее утро Сесили не раз звонили по ее сотовому телефону. А когда Грейси вежливо поинтересовалась, намерена ли она отвечать на звонки, Сесили кратко ответила – «нет», после чего перестала обращать на них внимание. Никакие звонки для нее сейчас не были важны – ни по работе, ни от ее отца, ни от Майлза Флетчера, которому, видимо, не терпелось обсудить стратегию их дальнейшего партнерства.

Ей хотелось отстраниться от всего того, что ее волновало, раздражало и тревожило. Сперва на вопрос Грейси Сесили собиралась дать уклончивый ответ, но внезапно передумав, честно призналась:

– Да, именно поэтому.

Грейси сочувственно и ободряюще улыбнулась:

– Тебе хочется поговорить по душам?

«Еще бы!» – хотелось крикнуть Сесили, но она сдержалась. Возможно, в далеком детстве они с Грейси были подругами, но сейчас они стали почти чужими. Изливать душу было не обязательно, но она могла хотя бы частично поделиться своими тревогами и немного облегчить свою ношу. А почему бы и нет, Грейси располагала к откровенности.

– Разве только… Хотя не знаю. В душе полная сумятица. Меня тянут то в одну сторону, то в другую, от этого голова едва ли не идет кругом.

Грейси кивнула:

– Сочувствую.

И тут Сесили прорвало. Плотина рухнула, она больше была не в силах молчать:

– Я все время воюю с отцом. Это глупо, ведь я уже не маленькая, тем не менее… – Сесили закусила щеку изнутри. – Меня это тревожит. Мне хочется наплевать на все это, но я не могу. Но тут помимо этого есть… и другие обстоятельства.

Ей вдруг стало страшно: пока в Ривайвле никто не читал статью, но статья – рано или поздно – обязательно попадется кому-нибудь на глаза. И что тогда?

Пока Шейн не читал статью, а уж потом будь что будет. Наверное, он разозлится на нее. Он наверняка разозлится, даже начнет ее презирать. Это было невыносимо тяжело, особенно после того, как между ними все изменилось таким чудесным образом.

Но этого никак нельзя было избежать.

Итак, Сесили должна сказать правду. Она была эгоисткой до мозга костей. Она вела себя неправильно. Несмотря на это, ей не хотелось об этом говорить. В любом случае гораздо легче притворяться, что ничего не было, если ты ни словом не обмолвился об этом. Итак, надо было притворяться.

Сесили откашлялась:

– Об этом можно проговорить целый день, тогда как впереди у нас еще столько дел.

Тяжело вздохнув, Грейси подошла к ней и ласково обняла ее.

Сказать, что Сесили удивилась, означало ничего не сказать. Давно никто не проявлял по отношению к ней – просто так – столько тепла, внимания и нежности. Если, конечно, не считать ее вчерашнего разговора с Шейном. Но это не было нежностью. Это был секс и только. Химическая реакция организма, огонь страсти.

Глаза у Сесили вдруг стали влажными от слез, она с такой же теплотой обняла Грейси.

– Спасибо тебе. Ты даже не представляешь, как мне это необходимо!

Грейси чуть отклонилась назад и улыбнулась:

– Оказывается, ты не такая крутая, какой хочешь быть, не правда ли?

– Сегодня точно нет.

– Ты собираешься печь бисквитный торт или нет? – Грейси взглянула на часы.

Сесили еще раз прочитала рецепт, который держала в руках. Конечно, он был намного сложнее, в нем были не только масло и мука в равных долях. Ну и что? Она ведь была одной из первых учениц в школе – в конце концов, как было справедливо замечено, это не высшая математика. Она справится.

– Да, буду.

– Вот и отлично, – обрадовалась Грейси. – А потом вечером, когда суматоха с приготовлениями к свадьбе уляжется, мы улизнем из дома.

– Улизнем?

– Да, сходим в «Биг-Редс». Это в двух шагах отсюда, и там выпьем. – Грейси в предвкушении удовольствия потерла ладони друг о друга. – Более того, и напьемся как следует.

Никогда раньше Сесили не только не напивалась, но даже не пила вообще. На вечеринках она по собственному желанию не употребляла спиртного, чтобы затем развезти других по домам на своей машине. Сперва ей хотелось вежливо отказаться, но затем она передумала. А почему бы и нет? Разве она не заслужила небольшой отдых? Взяв в руки пакет с мукой, она решительно произнесла:

– Договорились.

Сесили проскользнула в главный дом через черный вход – и нарвалась на Шейна, который, сидя на кухне, просматривал электронную почту.

Сегодняшний день стал для него счастливым. Она оказалась первой, кто вернулся в дом. Кроме их двоих, больше никого в доме не было. Упускать такой прекрасный шанс ни в коем случае не стоило.

Какой-никакой, а все-таки шанс, до этого он вообще не имел никакого. Шейн сгорал от нетерпения, ему так хотелось увидеть ее. Мысли о Сесили то и дело лезли ему в голову, мешая работать.

Час тому назад он перебрался из кабинета на кухню, где и подстерегал ее. Он жаждал встречи с ней, более того, он был полон решимости получить от нее то, что ему хотелось больше всего на свете.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Сесили в свойственной для нее жесткой и требовательной манере.

Растрепанная, в испачканной одежде – на майке и шортах виднелись следы муки, волосы были перепачканы в жженом сахаре, с раскрасневшимися щеками – она утратила сдержанно-деловой вид, столь ей свойственный.

Озадаченный Шейн поскреб пальцами подбородок.

– Я здесь, потому что подумал, что ты попытаешься незаметно проскользнуть через задний вход.

– Я не собиралась проскальзывать. Еще чего! – Сесили уперлась руками в бока. – Значит, ты подстерегал меня? Гм, ради чего?

Она обычно говорила прямо, без околичностей – это качество очень нравилось ему. С ней не надо было ходить вокруг да около, тогда как с другими женщинами ему приходилось действовать осторожно и мягко, не надавливать и вообще сдерживать свои властные замашки. С Сесили все обстояло по-другому. Не надо было притворяться, подбирать вежливые слова, можно было быть таким, каким он привык быть, – самоуверенным, напористым, даже немного наглым, и ее это нисколько не шокировало. Он не спеша и со значением посмотрел ей в лицо.

– Все очень просто. В доме и так полно народу, а скоро будет еще больше. Вот мне и пришлось пойти на ухищрение, чтобы побыть с тобой наедине.

Сесили вздернула вверх подбородок, но Шейн – в этом он мог поклясться – заметил, как по ее красивому лицу скользнула самодовольная улыбка:

– Столь глупая мысль никогда не пришла бы мне в голову.

– А вот мне пришла.

– Мне кажется, что кому-то слегка изменила выдержка.

– Еще как изменила. Ее почти не осталось. – Он окинул ее жадным, влюбленным взглядом, разрушавшим все, что их разделяло.

Сесили предостерегающе промолвила, точнее еле выдохнула:

– Шейн.

Он подошел и нежно обнял ее за шею:

– У меня нет настроения играть. Пора перейти к делу.

– Постой. – Она уперлась руками в его грудь, но вместо того, чтобы оттолкнуть его от себя, скорее вцепилась пальцами в его рубашку.

Шейн принял ее движение за молчаливое согласие: ошибиться тут было невозможно. Не говоря больше ни слова, он впился губами в ее рот.

Вся та страсть, которая сжигала его на протяжении дня, горячей лавой хлынула наружу. Требовательная, жадная, она откровенно говорила о его желании обладать ею.

Забыв о всякой осторожности, Сесили не только бесстрашно встретила его поцелуй, но и ответила на него с не меньшей страстностью, немало удивившей его.

Шейн схватил ее за бедра, привлекая к себе.

Привстав на цыпочки, Сесили крепко обхватила его обеими руками за шею, словно пластырь, прилипая к нему. Она была довольно высокой – пять футов и восемь дюймов против его шести футов и четырех дюймов, – черт, она была сделана под заказ – специально для него.

Шейн просунул язык между ее губами, навстречу ее языку, и в этот же миг ощутил, как она плотно прижалась своей упругой грудью к нему. Он тихо зарычал от наслаждения.

Все происходило очень быстро. Так, что даже захватывало дух.

Черт, но это ему очень нравилось! Он жаждал обладать ею.

Он приподнял ее ногу и прижал Сесили к себе так, чтобы ее нога могла обвиться вокруг его талии. Его вставший член уперся точно между ее бедрами, те дрогнули и чуть дернулись вперед, словно стремясь к слиянию.

От нее исходил божественный аромат, сладко-ванильный, от него так сладко кружилась голова и пробуждалось желание проглотить ее целиком.

Они не прерывали поцелуя.

Иссушающего.

Обжигающего.

Сводившего их обоих с ума.

Страсть стучала в его висках, в его крови, он хотел ее, хотел сорвать с нее одежду и заняться любовью – ни о чем другом он больше не думал.

Ее ногти еще сильнее, еще требовательнее впились в его шею.

Как она была похожа на него! Такая же страстная и неудержимая.

Шейн принялся осыпать поцелуями ее шею и сразу ощутил, как неистово пульсирует ее кровь.

Она должна была стать его. Он хотел обладать ею, в нем горела первобытная страсть, примитивная в своей основе, ничем не сдерживаемая и совершенно сумасшедшая. Не помня себя от страсти, Шейн укусил ее за нежную и чистую кожу.

Сесили уже не стонала, а почти кричала изгибаясь и прижимаясь к его вставшему достоинству.

Шейн обхватил руками ее груди, крепко сжимая между пальцами твердые соски. Он рычал, как первобытный зверь. Он хотел большего, он хотел быть еще ближе. Одна его рука проскользнула ей под майку и принялась гладить ее живот, а затем и грудь.

– Наверх. Прямо сейчас.

Она уставилась на него изумленными, ничего не понимающими глазами.

– Шейн, так нельзя.

– Можно, Сесили.

Он опять начал жадно целовать ее, сводя с ума страстными поцелуями. И это ему удалось, она почти повисла на нем, сгорая от желания принадлежать ему.

Тяжело дыша, он посмотрел ей в лицо:

– Пошли. Больше у меня нет никаких сил терпеть, ни о чем другом не могу думать, я от тебя без ума.

Огромные синие глаза Сесили смотрели прямо в его глаза.

– Без ума?

– Черт, да! Рано или поздно, но это должно произойти. Это может произойти позже, но разве тебе этого хочется?… Я хочу тебя прямо сейчас, а для этого нет лучше места, чем моя кровать. Там нам точно никто не помешает.

Сесили шумно вздохнула:

– Зачем наверх?

Глупый вопрос. Он хотел обладать ею. Заявить свои права на нее, любить ее так, чтобы она забыла все пережитые ею оргазмы, чтобы они побледнели по сравнению с тем, что он хотел дать ей. Глупые, безумные, совершенно абсурдные мысли! Его сознание балансировало на самом краю бездны – бездны страсти.

– Мне хочется видеть тебя обезумевшей. Умоляющей. И знать, что я причина твоей нетерпеливости. Мне хочется видеть тебя всю, понять, на что ты способна.

Сесили усмехнулась:

– Для этого придется немало постараться.

Он поцеловал ее:

– Поверь мне, ты будешь просить, просить – и ничего больше.

Ее глаза лукаво блеснули:

– Я никогда не прошу.

Шейн чуть опустил глаза – прямо на ее губы, затем опять поднял, их взгляды встретились:

– Отлично, вызов принят.

Удивление на ее лице быстро сменилось на привычное благоразумно-рассудительное выражение.

Но все равно он мог бы легко подхватить ее на руки и отнести к себе в спальню, однако Шейну, как ни странно, хотелось, чтобы она сама сделала выбор, в чувственном порыве или сознательно, но сама. Он слегка отодвинулся.

– В таком случае, Сесили, выбор за тобой: ты идешь со мной или нет? Отвечай: да или нет.

В уголках ее губ затаилась улыбка, она склонила голову набок, насмешливо глядя на него:

– Боже, какой начальственный и высокомерный тон! Ты слишком самоуверен, тебе никто не говорил об этом?

– Да, говорили, – ответил Шейн, уже сдержаннее. – И, тем не менее, да или нет?

Он ждал. Откровенно говоря, он не был уверен в ее согласии, но как раз ее непредсказуемость, а может строптивость, нравились ему.

Она была загадочной и удивительной.

– Мне не стоит этого делать, – наконец промолвила Сесили.

– Почему? Мы же взрослые люди.

– На то есть свои причины. – Тень пробежала по ее лицу, а в глазах появился металлический блеск. – Нам следует остановиться.

Смутная тревога закопошилась в уголке его сознания, но он отогнал ее прочь. Сейчас он не был способен трезво рассуждать, он был настроен действовать. Кроме того, с его точки зрения, он еще не получил ясный ответ на свой вопрос.

– Итак, да или нет?

Сесили окинула его внимательным, оценивающим взглядом. Нет, она не кокетничала с ним, не пыталась заигрывать, вообще-то, это было совершенно излишне, она словно пыталась заглянуть ему в душу.

Ответа он так и не дождался.

Входная дверь с шумом распахнулась, и внутри дома послышались звонкие женские голоса. Сесили сразу выпрямилась, скрестив руки на груди и приняв холодный вид. Шейну захотелось изо всех сил ударить кулаком по стене, но именно в этот момент на кухню впорхнула Мадди, а следом за ней две ее лучшие подруги и Шарлотта.

В руках Мадди держала кучу сумок. Улыбнувшись Шейну и Сесили, она положила их на кухонный стол.

– Ты только посмотри, кого я встретила у дверей нашего дома!

Сесили незаметно сделала два шага в сторону, стараясь держаться подальше от вошедших. Все следы безумной страсти, владевшей ею всего минуту назад, исчезли, ее выдавали одни лишь припухшие губы.

Шейн сквозь зубы приветствовал вошедших женщин:

– А-а, Софи, Пенелопа. Быстро доехали?

– Привет, Шейн. – Софи помахала ему рукой.

Пенелопа, как всегда, аккуратно и строго одетая, в очках с темной оправой, прибавлявших ей серьезности, с красиво заколотыми волосами кивнула ему. Для Шейна и его бизнеса она была настоящей находкой, без нее он был бы как без рук, но сейчас больше всего ему хотелось послать ее к черту. Ее, как совершенно безупречного и ответственного секретаря-референта, ни в чем нельзя было упрекнуть. Но сейчас Шейну надо было на ком-то сорвать свою злость.

– Ты отослала необходимые данные в мэрию перед своим отъездом? – прорычал он.

Пенелопа грустно вздохнула:

– М-да, обращение в твоем духе. Очевидно, ты не читал электронную почту, иначе ты бы увидел мое письмо, в котором я сообщила, что все отправлено.

Конечно, она все сделала. Иногда ее педантичность и пунктуальность бесили его, как, например, сейчас. Особенно если учесть, что он три месяца не занимался сексом, а Сесили, вроде готовая отдаться, ловко водила его за нос.

Мадди укоризненно посмотрела на брата:

– Перестань, она сюда приехала отдыхать.

Шейн пожал плечами:

– Может, она тащится от того, что проведет отпуск в компании с боссом, а?

Пренебрежительно хмыкнув, Пенелопа дернула плечом:

– Помни о рамках приличия, Шейн, не стоит их переходить.

Софи, привлекательная блондинка невысокого роста, взбалмошная и дерзкая, что всегда вызывало тревогу у ее сестры, улыбнулась Шейну:

– Ты не поможешь перенести сумки?

Шейн стиснул зубы. Его переполняла злость. Черт, быть так близко от цели, и такое невезенье!

Мадди повесила сумочку на крючок возле входа и улыбнулась Сесили:

– Хорошо ли прошел день с Грейси?

Сесили уже взяла себя в руки. Она опять была прежней Сесили Райли – уверенной, хладнокровной, любезной.

– Чудесно. – Она кивнула Пенелопе и Софи. – Очень приятно всех вас видеть.

Пенелопа вежливо улыбнулась в ответ:

– Нам тоже, и прими мои поздравления.

Неожиданный удар. Сесили растерялась, но быстро оправилась от шока.

Шейн заметил, как изменилось ее лицо, и похолодел.

По напряженной тишине, воцарившейся на кухне, он понял – новость плохая, и она каким-то образом касается его. Казалось, почва уходит из-под его ног, и он не в силах что-либо изменить.

Брови Мадди удивленно взлетели вверх:

– Ты это о чем?

Пенелопа растерялась и удивилась одновременно:

– Неужели ты ни о чем им не говорила?

Сесили немного смутилась и, стиснув руки, ответила:

– Нет, не успела.

– Ну, не тяни, выкладывай свою новость! – поторопила ее Мадди.

Сесили виновато посмотрела на Шейна, у него сжалось сердце, и, отведя взгляд, как можно спокойнее сказала:

– Я выхожу замуж.

У Шейна словно что-то оборвалось внутри.