Текст книги "Как спасти репутацию"

Глава 4

Александр держал Миган на коленях и хотел, чтобы так продолжалось вечно. Он понимал, что его чувство вызвано любовным приворотом, но, опьяненный чарами, не придавал этому значения.

Опасная штука – любовные чары. Они делают жертву не способной ни к чему другому, кроме поиска наслаждения. За пределами этой комнаты шумит бал, там его ждет леди Анастасия. Он намеревался спросить фон Гогенцаля о секретном оружии, которое, по его словам, Австрия готовит против Нвенгарии, но уже опоздал на встречу.

Он гладил Миган и наслаждался мягкостью ее тела. Его жена была очень тоненькой, как Анастасия, и ни одну женщину ему не было так приятно держать у себя на коленях, как Миган.

Жена никогда не любила Александра, он ее тоже, но она была надежным партнером. Великая герцогиня была красивой женщиной и стойким соратником, пока ее не унесла эпидемия. Но у нее были свои любовники, а нежной привязанности между мужем и женой так и не случилось.

Зато он чувствовал такую привязанность к малознакомой женщине, сидящей у него на коленях.

– Миган, – сказал он только для того, чтобы послушать, как звучит ее имя.

– Александр, – шепнула она ему в плечо.

Он нежно поцеловал ее в рыжие волосы. Александр смутно осознавал, что лишил ее девственности и с этим придется что-то делать, но сейчас его устраивало все как есть. Он обнимал обнаженную Миган и ощущал умиротворение.

Даже в состоянии пресыщения мозг герцога продолжал работать, перебирал множество дел, которые необходимо будет сделать. Все должно быть проделано верно, от бриллиантов до самой церемонии, которую надо провести пораньше, чтобы, если он сегодня наградил ее ребенком, никто не посчитал его сына или дочь внебрачными.

В Англии очень своеобразные законы в отношении бастардов. Например, ребенок не может унаследовать отцовские земли, тогда как в Нвенгарии незаконнорожденными детьми дорожили, они получали в наследство все, что им полагалось. И еще: в Нвенгарии дети, зачатые в период помолвки, считаются законными в отличие от Англии.

«Ну кто, – кричал рассудок, – кто хотел, чтобы мое семя попало в эту невинную девушку?»

Использовать ее было жестоко, и когда Александр найдет того мужчину или женщину, кто это сделал, он заставит их дорого заплатить. Даже в состоянии блаженного расслабления он понимал, что погубил Миган в глазах света, и тот, кто вовлек их в магическую игру, должен быть наказан.

Но все будет хорошо. В его распоряжении солиситор и команда опытных людей, они сумеют превратить эту ситуацию в мелкое препятствие на его жизненном пути. Препятствие уберут, и они двинутся дальше.

– Александр. – Она подняла глаза, сонно улыбнулась, и он знал, что любит ее.

Любовные чары закончились как-то разом. Он видел, что томная апатия слетела с нее в тот же момент, когда из его тела ушло теплое довольство. Они сидели лицом к лицу, к обоим вернулся рассудок, и глаза Миган наполнились тревогой.

– Я не причинил вам боли? – нежно спросил он.

Миган покачала головой.

– Я этого ожидала, но нет. Какое-то странное состояние.

– Приворот помог избежать боли. – Он осторожно поставил ее на ноги. – Похоже, это больше не вернется.

Она отошла от него, дрожа и краснея от смущения. Он подобрал с пола галстук и отер ей ноги от крови.

– Вы не можете вернуться на бал.

Она покачала головой; распущенные волосы пощекотали плечи. Она не понимала, как эротично выглядит, когда на ней только шелковые чулки с кружевными подвязками и туфли.

– Я скажу маме, что заболела и должна уйти.

А она сильная, эта английская девушка. Не сломалась, не раскричалась, только выглядит грустной, словно у нее отняли что-то прекрасное и она сожалеет об утрате.

– Никуда вы не пойдете. – Александр встал с кресла и застегнул штаны. – Я сам передам соответствующее послание, вы уедете домой так, что вас никто не увидит. Я обо всем позабочусь.

– Несомненно, вы правы. – У нее был тихий, хорошо контролируемый голос.

Она подняла рубашку с пола, повернувшись к нему вполоборота, и Александра опять охватило желание. Любовный приворот – сильная вещь, но обнаженная Миган была прекрасна, как богиня, и без приворота являла собой опьяняющее зрелище. Дурак тот, кто заплатил деньги за приворот, надо было только поставить Миган перед Александром, и его обуяла бы похоть.

Нет, по правде говоря, он не стал бы брать девственницу. Должно быть, какой-то враг очень старательно все спланировал.

Слезы катились полипу Миган, она их молча вытирала, но они выступали снова. Дрожащие пальцы не могли справиться с завязкой рубашки.

– Позвольте мне. – Александр завязал тесемку, поднял корсет, обернул вокруг тела и аккуратно затянул шнуровку, которую недавно так стремительно распускал. Он помог ей надеть шелковое платье и застегнул обтянутые тканью пуговки на спине.

Все это время слезы ручьем лились по щекам Миган, но она не рыдала и не всхлипывала; она понимала и то, что отдала свою девственность незнакомому человеку, и то, какие могут быть последствия.

Александр многое слышал о черствых английских денди, которые, обещая девушкам жениться, губили их, а потом бросали. Кое-кого из них потом убивали отцы и братья этих девушек, и правильно делали, но месть уже ничем не могла помочь женщине.

Но Миган не придется страдать оттого, что ее бросили, в этом Александр готов был поклясться. Она такая же жертва, как и он.

Александр надел рубашку, мундир, застегнул его доверху, чтобы не выглядеть нелепо без галстука. Он смял галстук в комок и бросил в камин, пусть огонь пожирает доказательство их совокупления. Потом надел перевязь и поправил ее перед зеркалом.

Он нашел свой шнурок, привел в порядок растрепанные волосы и снова их перевязал. Потом налил бренди из графина.

– Оставайтесь здесь, выпейте это, – приказал он, вложив стакан в руку Миган. – Заприте дверь и не открывайте никому, кроме меня. Мои слуги разнесут весть, что вы заболели и были вынуждены уехать. Мой человек отвезет вас домой так, чтобы вас никто не видел. Понятно?

Она подняла на него золотисто-карие глаза, в которых была бездна печали. Он погладил ее по голове.

– Я клянусь честью, вам никто не причинит зла. А теперь заприте за мной дверь.

Меньше всего ему хотелось покидать ее. Он повернулся, чтобы уйти, но любовные чары вновь завладели им, он наклонился и поцеловал Миган в щеку. На губах остался вкус слез.

Она его оттолкнула; в дурман ворвался запах бренди.

– Вам лучше уйти.

Он коснулся ее щеки, заставил себя повернуться, пересек комнату и вышел за дверь.

Сзади послышался щелчок ключа в замке, холодный звук, отрезавший его от нее. Любовные чары звали вернуться, молить ее впустить, даже если для этого придется колотить в дверь и кричать. Чары звали сесть рядом с ней, слушать ее голос, касаться кожи, вдыхать чудесный запах ее юного тела.

К черту чары! В Александре кипела кровь нвенгарийца, инстинкты побуждали его ворваться к Миган и любить ее, пока они оба не рухнут от изнеможения.

Внутренний голос подстрекал: «Пусть в тебе взыграет горячая свирепость твоего отца. Отец Деймиена превратил тебя в хладнокровного злодея – не дай ему отобрать у тебя огонь».

Александр укротил в себе нвенгарийское варварство. После того как он стал свидетелем казни отца, он был холоден как лед. Если бы Александр не смирил свою горячую кровь, он бы умер тогда же, в возрасте тринадцати лет.

И сейчас ему помогла самодисциплина. К тому времени как он нашел Николая, безумие уступило место рассудку, и он сумел кратко объяснить камердинеру, что от него требуется.

После ухода Александра Миган сидела в оцепенении, подавленная противоречивыми чувствами, нетронутый стакан бренди стоял рядом на столе. Одна ее часть ужасалась, как такое вообще могло случиться – она отдалась незнакомому мужчине с такой легкостью, как будто была его законной женой.

Но в основном ею владело удивление. Она переспала с красивым мужчиной, с безумным, скверным герцогом Александром, он ее трогал, целовал, называл своей, называл прекрасной.

Миган много слышала о том, как повесы завлекают невинных девушек только для того, чтобы их обесчестить. Александр был нвенгарийцем, а от Пенелопы она знала, что нвенгарийцы играют по другим правилам. Принц Деймиен ничего не имел против близости с Пенелопой после их помолвки, и по законам его народа в этом не было ничего греховного.

Но Александр не предлагал ей женитьбу или хотя бы ритуал помолвки, как Деймиен – Пенелопе. Нет, он с ней танцевал, поцеловал ее, а любовный приворот, предназначенный для Дейдре, воспламенил Миган.

Она пощупала мягкий ридикюль, гадая, куда подевался талисман. При торопливых поисках в комнате она его не нашла и пришла к выводу, что его забрал Александр.

Она посмотрела на стакан бренди, стоявший на мраморной столешнице, прерывисто дыша, поднесла стакан ко рту и выпила содержимое залпом. Алкоголь обжег язык, огонь прокатился вниз по горлу.

– Фу! Как мужчины могут это любить?

От стука в дверь она подскочила. За дверью кто-то тихо сказал:

– Мисс? Его светлость герцог послал меня за вами.

Акцент нвенгарийский, голос низкий, как у Александра. Миган подбежала к двери, отперла замок, и прежде чем открыла ее полностью, в щель проскользнул высокий тощий молодой человек; у него на руке висело ее манто с капюшоном.

– Меня зовут Николай, я камердинер его светлости. – Молодой человек поклонился. Это был типичный нвенгариец: высокие скулы, смуглое лицо, темно-голубые глаза. – Если будете точно следовать моим указаниям, мы доставим вас домой, как говорят англичане, в самом лучшем виде.

Миган покраснела. Александр наверняка рассказал ему, что произошло, и велел подчистить следы. Ужасно стыдно. Но в теперешнем состоянии паники и неожиданного опьянения большим облегчением было узнать, что хоть кто-то знает, что ей делать дальше.

– Вы не будете закатывать истерику? – спросил Николай. – Если будете, то мне придется дать вам пощечину или плеснуть в лицо водой, и его светлость будет сердиться. – Он скорчил комичную гримасу. – Вам лучше не видеть, как его светлость сердится.

Миган икнула.

– Что, так ужасно?

– Мой Бог! Однажды его светлость рассердился и сровнял с землей половину столицы Нвенгарии. Люди с криком бежали по улицам, на реке образовалась целая флотилия самодельных плотов, все пытались убежать от него. Ярость герцога Александра – это что-то из ряда вон выходящее.

Миган смотрела скептически:

– Полгорода сровнял с землей? Прямо так?

– Я не вру, мисс, я там был. Он послал своих людей, и… – Он развел руками. – Ужас длился несколько дней. Я человек принца Деймиена, уж как я обрадовался, когда принц Деймиен наконец вернулся домой. – Миган по опыту знала, что нвенгарийцы любят спектакли, и чем сильнее будет «штурм и натиск», тем лучше. Николай, конечно, преувеличивал, но зерно истины в его словах, безусловно, было – Александр по какой-то причине послал своих людей разрушить часть города.

– Но вы не беспокойтесь, мисс, я о вас позабочусь. – Он накинул ей на плечи манто. – Завернетесь, спрячете лицо. Я уже распустил слух, что вы заболели и друг отвез вас домой. Я предложил несколько имен ваших знакомых, один из них уже уехал, так что пока разберутся, что вас не было с тем или другим, инцидент будет исчерпан.

Миган застегнула манто и накинула капюшон.

– А как на самом деле я попаду домой?

– В карете его светлости, она ждет в нескольких шагах отсюда. Когда приедете домой, не будите слуг, тихо поднимитесь к себе, разденьтесь сами. Перед тем как лечь в кровать, вымойтесь. А потом зовите служанок и притворяйтесь больной. Думаю, не помешает стонать. Пусть покрутятся возле вас и наутро будут не слишком внимательны.

У Миган гудело в голове, она подумала, что ей даже не придется притворяться больной.

– Кажется, вы много об этом знаете, Николай. Вам каждую неделю приходится помогать его светлости отвозить девушек домой?

Эта мысль обожгла сердце. Она понимала, что их близость с Александром была фальшивой, и все-таки противно было думать, что он держал в руках другую женщину и говорил ей ласковые слова по-нвенгарийски.

– Нет, что вы. У его светлости ледяная кровь, так что сегодняшнее событие для него очень необычно. Но раньше я работал у одного барона, вон там… – Николай страдальчески приложил руку ко лбу. – Каждый день новая дама и никаких мер безопасности. У него на службе я вообще не спал, он считал, что я закрою его своим телом, когда придет его жена с ножом. Ну уж нет, я отступил в сторону и дал ей пройти.

Миган ахнула:

– Она его убила?

– Нет-нет, она только изрезала всю его одежду, при этом ругаясь, как сапожник. Радостная картина. Мы со слугами в тот день пропустили по чарочке. Хорошо, что мне удалось найти работу во дворце. Принц Деймиен – настоящий джентльмен, с женой обращается нежно. Принцесса у нас красивая и хорошая. Служить ей – одна радость:

Чувства захлестнули Миган, глаза загорелись.

– Пенелопа – моя лучшая подруга.

– Значит, я почту за честь служить вам, мисс. Если вам что-нибудь понадобится, я, Николай, в любое время и в любом месте буду на вашей стороне. Это самое меньшее, что я могу для нее сделать.

Он прижал руку к груди и с серьезным лицом поклонился. Миган вспомнила, как фанатично предана Пенелопе свита принца Деймиена, и подумала, относится ли к этому Пенелопа с таким же чувством растерянности и страха, как она.

– Вы очень добры, Николай, – выдохнула Миган. – А теперь, пожалуйста, отвезите меня домой.

– Как пожелаете. – Он показал на дверь: – Следуйте за мной, прикрывайте лицо, и все будет хорошо. Доверьтесь мне, мисс, я в этих делах мастер.

– Александр, – прошипела из-за колонны леди Анастасия. – Куда ты пропал? У тебя на полночь была назначена встреча с фон Гогенцалем.

Леди Анастасия выплыла из-за белой, украшенной золотом колонны верхнего этажа. Она была очаровательна, при виде ее красивого лица Европа обмирала. Александр знал: высший свет полагает, что сегодня ее платье и тиара украсят пол возле его кровати, где он будет ее развлекать. Но все, кто был в этом уверен, ошибались.

Леди Анастасия Димитри была самым лучшим собирателем информации из всех, кого знал Александр, и сейчас она скармливала ему важнейшие сведения об Австрийской империи, а он передавал эти сведения Деймиену – по крайней мере то, что Деймиену следовало знать. Александр пользовался ее услугами, чтобы следить за Австрией, а она, в свою очередь, использовала его недоверие к Австрии как топливо для ее мстительных игр.

Александр и Анастасия говорили по-нвенгарийски.

– У меня были дела.

– Какие, Бога ради? Ты потратил несколько недель на то, чтобы уговорить фон Гогенцаля встретиться в неформальной обстановке, и теперь все пошло прахом.

– Нет, если ты с ним поговорила. Что он сказал?

Анастасия взяла его под руку и пошла рядом.

– Ничего существенного, хотя он пытался затащить меня в постель. – Она с отвращением поморщилась. – Бубнил, что в горах Нвенгарии зреет опасность и только он знает что-то особенное. Он втайне злорадствовал, а я этого не люблю.

– Я его расспрошу, – сказал Александр. – Если его будет трудно расколоть, мы применим другие средства, но расколем обязательно.

Отто фон Гогенцаль был приспешником Меттерниха; в последнее время поднялся шум, что у него есть информация, нужная Александру. Фон Гогенцаль был мелким служащим, скорее всего он хотел только выманить у Александра деньги, но Александр по опыту знал, что необходимо проверять каждый слух и каждого информатора, чтобы не упустить что-то действительно важное. Он неделями пытался припереть Гогенцаля к стенке и сегодня планировал с ним встретиться, только потому и пришел на бал и взял с собой Анастасию.

– Счастлива это слышать, но что случилось с тобой? Не в твоих привычках пропускать встречу. – Тут ее острый глаз отметил отсутствие галстука, слабую царапину на шее и беспорядок в прическе. – Господи, ты встречался со связной! С кем? Что ты от нее узнал?

Для Анастасии типично воспринимать любовные игры как средство добычи информации. До сих пор его это не раздражало, но сегодня вдруг покоробило.

– Это не связная.

– Тогда кто? Неужели горничная? Александр, о чем ты только думаешь!

Он думал о рыжекудрой леди, у которой пухлые теплые губки, мягкие бедра, а ее прерывистые крики страсти разжигают, как ничто другое. Она проникла под непроницаемый панцирь, который Александр надел на себя, и коснулась того неуловимого мужчины, которого он в себе годами подавлял.

Это пугало и в то же время приносило облегчение. Неистовые эмоции нвенгариица могут доставлять неудобства, но Миган выпустила на волю давно забытые чувства – бурную радость, восторг, счастье.

– Анастасия, попрошу тебя об одолжении. Давай сегодня ты уйдешь со мной и сделаешь это так, чтобы все видели.

Она хмуро разглядывала его и вдруг широко раскрыла глаза:

– Господи, ты был с этой девочкой Тэвисток! Александр, ты с ума сошел! Она же девственница, недотрога. Или ты затеял какую-то игру против Деймиена, поскольку она дружна с принцессой Пенелопой?

– Нет никакой игры. Я в нее влюбился.

Она смотрела, раскрыв рот.

– Любовь? Да ты и правда сошел с ума.

– Это был приворот, – объяснил Александр. – Кто-то его применил, чтобы достать меня. Не знаю кто. Думаю, что и она не знает, но про чары ей было известно. – Он вынул из кармана талисман.

Анастасия посмотрела на него и кивнула. Ей уже приходилось видеть такие талисманы.

– Хочешь, я его уничтожу? – спросила она.

– Нет. Я желаю знать, кто его сделал. Вряд ли сама Миган. Не представляю себе, чтобы она наматывала перья и колдовала над свечами.

– Как знать? Ты с ней только что познакомился.

– Я знаю. – Голубые глаза упрямо сверкнули. Анастасия сверлила его взглядом.

– Александр, ты привык иметь дело с политическими интригами, но может быть, она просто ловит себе мужа?

– Опасный способ. Любовный приворот создает только физическую привязанность, когда его действие кончается, большинство джентльменов уходят и забывают женщину.

– Да, но ты не из большинства.

Александр пожал плечами:

– Но она же об этом не знает. Завтра я пойду к ее отцу. Англичане имеют привычку рвать на куски каждого, кто нарушает их правила, а я не хочу, чтобы с ней это случилось.

– Понятно. Следовательно, уходим вместе, чтобы люди говорили про меня и тебя, а не про нее и тебя.

Александр кивнул; он думал о формальностях относительно Миган, которые надо будет соблюсти, и одновременно о секрете фон Гогенцаля и о способах, как этот секрет у него вырвать.

– Я хочу, чтобы мисс Тэвисток не коснулся даже намек на сплетню, пока я не поставлю всех перед свершившимся фактом.

– Ладно. – Анастасия задержала на нем взгляд, а потом расхохоталась. Она смеялась и смеялась, и это наконец разозлило Александра..

– Не вижу ничего смешного.

– А я вижу. Господи, Александр, сколько женщин на тебя бросались! И все впустую, ты был неприступной крепостью. А какая-то рыжая девчонка в веснушках сокрушила тебя пучком перьев и проволочкой. Восхитительно.

Александр только грустно усмехнулся и покачал головой:

– Я не люблю, когда надо мной смеются.

– Я знаю, – сказала она, вытирая выступившие от смеха слезы. – Ты великий герцог Александр, самый правильный в мире человек. И я этому радуюсь.

Вдруг Александр схватил ее и поцеловал. Не потому, что воспылал любовью, и не для того, чтобы прекратить смех, а потому, что услышал приближающиеся шаги в коридоре.

Один из гостей леди Федерстон, дородный лысоватый мужчина, посмотрел на них и фыркнул.

– Безобразие, – буркнул он и возмущенно удалился.

Глава 5

За завтраком Миган сидела прямая, как палка, а Симона рассказывала про бал у Федерстонов и про все, что Миган пропустила, слишком рано уйдя домой.

– Леди Кармайкл танцевала с лордом Оберфорсом, представляешь? А ведь совсем недавно объявили об их помолвке с сэром Сэмюелом Райсом. Какой восхитительный скандал! А ты видела, что было надето на леди Масгрейв?

Никогда еще тост, намазанный свежим маслом, не казался Миган таким неаппетитным, никогда утренний шоколад, густой и горячий, не пах так отвратительно.

Отец уткнулся в газету, предоставив Симоне болтать. Когда он переворачивал страницу, Миган видела, что он улыбается, а при взгляде на жену в глазах светится нежность. Он говорил Миган, что обожает слушать ее болтовню – как будто птичка щебечет в саду.

В обычное утро Миган могла бы посмеяться над рассказами Симоны, но сегодня было не обычное утро. Голова болела и гудела, шоколад был горький, тост застревал в горле. Ночью ей было нетрудно притворяться больной, как велел Николай.

Все вышло так, как предсказал Николай. Он доставил ее до дома, никто ее не видел, дальше, следуя его инструкциям, она легла в постель и позвала служанку. Задержка дала ей возможность помыться, заплести косу, надеть ночную рубашку и скользнуть под одеяло. К тому времени как пришла Роуз, Миган так трясло, что Роуз встревожилась и дала ей лауданум.

Тяжелый сон после ночных безумств и снотворного привел к тому, что во рту было липко, голова раскалывалась, горло болело.

– А Кейти Садингтон сын барона приглашал танцевать два раза, – продолжала Симона. – Ее мать на седьмом небе. Подумать только, барон! А Садингтоны еле наскребли на уголь для печей. Это будет перо в шляпе миссис Садингтон и, возможно, крыша над головой. Я о нем невысокого мнения – у него нет подбородка, а грудь такая впалая, как будто в детстве его туда лягнула лошадь. Учитывая внешний вид Кейти, их дети будут уродами, бедняжки. Но когда его отец умрет, он станет бароном, а они оба без ума друг от друга. Нет, самым красивым мужчиной на балу был герцог Александр. Все матери толкали своих дочерей к нему, а он не обращал на них внимания, на бедняжек. Но ты с ним танцевала, Миган! Скажи, он вблизи такой же красивый, как издали?

Миган чуть не подавилась куском тоста, запила его шоколадом и ответила:

– Да, он красивый.

Она вспомнила мощную руку на своей талии, когда он кружил ее в вальсе. Такая же сила исходила от него, когда он ее целовал. Этот человек ничего не делает наполовину – и танцует, и занимается любовью с той же страстью.

Симона продолжала трещать.

– Боже, какая удача – моя падчерица танцевала с нвенгарийским герцогом! Больше ни одной леди он не оказал внимания. Амбициозные мамочки напрасно пыхтели, потому что он уехал домой с леди Анастасией. Она красивая, разумная женщина и космополитка. Я слышала, они совершенно бесстыдно обнимались на верхнем этаже. Но они же иностранцы. – Она снисходительно махнула рукой.

Миган закашлялась, обрызгав крошками белую скатерть. Майкл опустил газету и заботливо посмотрел на дочь.

– Робертс, – сказал он вошедшему лакею, – подай мисс Миган стакан воды.

Робертс грохнул поднос о стол, толкнув горшочек со сметаной, и выбежал из комнаты. Симона стучала Миган по спине, Майкл спасал сметану. Симона причитала:

– Бедненькая, неудивительно, что ты вчера разболелась. В зале была ужасная давка, жара. Как еще мы все не попадали в обморок.

Робертс принес стакан, налитый до краев, протянул Миган и в спешке облил ей юбку. Миган выпила и проглотила наконец сухой тост. В глазах у нее стояли слезы.

– Все в порядке, – сумела сказать она. – Папа, можно, я уйду?

– Разумеется. – Майкл встал и помог ей выйти из-за стола. – Ты в порядке, милая?

Миган была далеко не в порядке, но если она позволит отцу участливо обнять себя, то сломается и выложит всю историю. Этого нельзя допустить. Майкл – любящий, заботливый отец, ей будет нестерпимо видеть разочарование в его глазах, когда он узнает, что его дочь – вертихвостка. Она знала, что рано или поздно придется взглянуть правде в лицо, но сейчас все еще было слишком болезненно.

– Буду в порядке. Полежу немного и встану свежа, как дождик.

Симона ей не поверила. Охваченная внезапной заботой, она вместе с Майклом пошла ее провожать.

Когда они вышли в прихожую, Робертс кинулся открывать входную дверь – кто-то постучал. Он впустил в дом холодный мартовский воздух и чуть не споткнулся под тяжестью двух огромных корзин с цветами. Парниковых роз и пионов было так много, что за ними не стало видно Робертса.

Симона схватилась за грудь.

– Боже, Боже! Миган, ты завоевала привязанность очень щедрого джентльмена.

– Куда поставить, мэм? – невнятно сказал Робертс, просунув лицо сквозь цветы.

– Туда. – Симона показала на стол в центре гостиной, и Робертс поковылял, обливаясь потом.

– Нет, к окну, чтобы все видели, – передумала Симона. – Ну что ты копаешься?

– Сейчас, мэм. – Слуга засеменил по комнате – оранжерея на ножках, – чтобы сгрузить корзины на маленький столик у окна.

Миган стояла в растерянности, прекрасно понимая, кто прислал цветы. Она совершенно не знала, как вести себя теперь. Робертс старался удержать равновесие, а Симона рылась в букете, искала карточку.

– Должна быть. Джентльмен не пошлет цветы без записки.

– Она у меня в кармане, мэм, – сказал Робертс. – Если бы я мог…

Он попытался залезть в карман неуклюжими пальцами и при этом не уронить корзины, но Симона решила проблему иначе: выдернула из нагрудного кармана сложенный лист бумаги и сломала печать.

– Я так и знала! – Она подняла сияющие, счастливые глаза. – Это от него. Смотри, Миган.

Миган выхватила лист из рук Симоны. Записка была простая и краткая. Он от руки написал: «С комплиментами, Александр Нвенгарийский».

Возбужденная Симона вертелась вокруг, так что развевались шляпные ленты.

– Я знала, что этот вальс кое-чего стоит. Он углядел тебя через весь зал и был сражен наповал. Теперь ты рада, что я посоветовала тебе замазать веснушки жидким тестом?

– Мы отошлем эти цветы обратно, – сухо сказала Миган.

Симона перестала кружиться.

– С какой стати?

Миган не могла объяснить, что ошеломляющим подарком Александр пытается загладить то, что они делали вчера. Она, как глупенькая мисс, должна была исполниться благодарности. Но она не была глупенькой мисс, которая захлебнется от восторга при любом его слове или жесте. Возвращение цветов это ему объяснит.

Она дала Симоне такое объяснение, которое той будет понятно:

– Ты сама сказала, что он ушел с леди Анастасией. Ведь я не должна принимать подарки от распутника, правда?

Симона помолчала.

– О, Миган… На самом деле я считаю…

Из дверей вышел отец.

– Я согласен с Миган. Не могу сказать, что мне это нравится.

Появление Майкла придало Симоне сил.

– Чепуха. Наша милая Пенелопа нам писала, что Александр изменился и стал правой рукой принца Деймиена. Деймиен сделал его послом, чтобы Александр сближался с королями, подписывал договоры или что там еще послы делают. Ему доверяют. Разве не мог он просто увлечься нашей Миган?

Миган промолчала. Она знала, что со стороны Александра это жест вежливости, а когда Симона в таком восторге, она не может рассуждать логично. Мачеха передвигала цветы так и этак, Робертс старался уравновесить их на маленьком столе, Симона что-то напевала. Майкл нахмурился, но ничего не делал, чтобы ее остановить.

Пенелопа действительно писала, что Александр отправлен с миссией, которую Деймиен не может доверить никому другому, но это не значит, что Александр стал ручным. Миган вспомнила, какие у него были глаза, когда он смотрел на нее через зал, как властно он вытащил ее на вальс и как холодно сказал, что отправит ее домой незаметно, если она будет точно следовать его указаниям.

Нет, великого герцога Александра никто не приручил.

– Очень вежливо с его стороны прислать цветы, но он перестарался, – сказал Майкл. – Как будто не понимает, что такой жест привлечет всеобщее внимание.

О, еще как понимает, мрачно подумала Миган. Она не сомневалась, что герцог прекрасно знал, что делает.

– Это означает, что он приедет к тебе. – Симона опять закружилась, но вдруг остановилась и с ужасом огляделась: – Боже, какой жуткий беспорядок! Робертс, позови Джейн и помоги мне разобрать вещи в этой комнате. Миган, ты не можешь оставаться в таком виде, переоденься в лучшее утреннее платье, дорогая, и вели Роуз тебя причесать. К тому времени как появится герцог, все должно блестеть!

Но герцог не появлялся. Четыре часа Симона заставляла Миган сидеть вместе с ней, вскакивала при стуке каждой кареты, так что Миган уже готова была визжать. Часы тикали, Миган делала вид, что шьет, Симона раздражалась, Майкл скрылся в кабинете. Но герцог так и не приехал.

Вместо этого он прислал письмо.

Послание прибыло с каретой, его принес слуга-нвенгариец, одетый в ливрею, похожую на мундир. Слуга стоял в холле, высокий, красивый, голубоглазый, как все нвенгарийцы, и спорил с Робертсом, настаивая, что должен лично вручить письмо досточтимому отцу мисс Тэвисток.

На шум вышел Майкл, и посыльный оттолкнул Робертса, прошел вперед, встал на одно колено и подал сложенное письмо.

– Мой хозяин велел передать это вам, – сказал он с сильным акцентом.

Майкл развернул письмо; навалившись ему на плечо, Симона стала читать, после напряженного молчания взвизгнула и закрыла себе рот рукой.

– Я так и знала! Я знала, что наша Миган его сразила! – Она вырвала письмо из рук Майкла и передала Миган: – На, читай.

Миган дрожащей рукой взяла письмо.

Это было формальное предложение о браке. Александр обращался к Майклу как к ее отцу, просил разрешения ухаживать за его дочерью и описывал, какие у него обширные земли и богатства в Нвенгарии.

– Как красиво! – выдохнула Симона за ее плечом. – «Имею честь пригласить мисс Тэвисток стать герцогиней Нвенгарийской и моей женой». Божественно! Если бы я была дебютанткой, я бы от восторга упала в обморок. Какая ты умница, что вскружила ему голову за один короткий танец!

– Наверное, он сошел с ума, – слабым голосом сказала Миган.

– Что влюбился в тебя? Видимо, ты являешь собой свежий контраст рассудительным европейским женщинам. Почему бы ему не влюбиться в причудливую английскую розу?

Вмешался Майкл; он был не дурак, и Миган поняла, что он почуял в этом предложении что-то неладное.

– Симона, мы не знаем его мотивов.

– Знаем, они совершенно ясны. Он хочет жениться на Миган и сделать ее герцогиней. Она будет жить в его роскошном особняке на Беркли-сквер и иметь собственный дворец в Нвенгарии. Только подумай, дорогой, мы с тобой поедем в Нвенгарию, и нас пригласят сразу в два дворца. Надо сейчас же ехать.

Миган вытаращила глаза:

– Ехать? Куда?

– На Беркли-сквер к герцогу Александру. Миган, дорогая, что за прическа! Роуз, быстро! Причеши Миган и одень ее во что-нибудь приличное. Поторопись.

Мачеха толкнула Миган к Роуз, которая вышла из комнаты служанок, и стала теснить обеих к лестнице. Майкл преградил им путь:

– Симона, он нас не приглашал.

Симона удивленно подняла брови:

– Не глупи. Иначе он не прислал бы карету. Он ожидает, что мы личным визитом ответим на письмо.