Текст книги "Малоежки. Как помочь ребёнку, который слишком разборчив в еде"

Перекусы не должны быть заменой основному приему пищи ребенком, но в конечном итоге именно так и происходит.

Я рекомендовала Клэр не отказываться полностью от перекусов Руби. Дети действительно нуждаются в частых приемах пищи из-за маленького размера желудка. К тому же, учитывая недавний эпизод потери веса Руби, я не решалась ограничивать ее потребление еды. Нужно было изменить то, как и когда перекусывать. Я советовала Клэр перевести Руби на трехразовый прием пищи и ограничить одним-тремя своевременными перекусами в день, что не только поможет девочке потреблять больше пищи во время еды, но и сделает ее более восприимчивой к новым продуктам. Клэр скептически отнеслась к столь радикальным изменениям, поэтому я поделилась с ней результатами исследования 2016 года, которое показало, что подобный отказ от кормления является наиболее эффективным средством для улучшения набора веса у детей ³⁵.

Я также рассказала, что вторым по эффективности изменением является структурирование приема пищи и перекусов. Регулярный график приема пищи позволяет детям понять, что такое режим, и формирует у них аппетит. Несмотря на то, что Руби ела, по моему мнению, слишком часто, она это делала почти в одно и то же время каждый день. Стабильность ее графика была плюсом, однако ее склонность есть в одиночестве не была положительным качеством. Поскольку она ела одна и была единственным ребенком в семье, ей регулярно готовили только ее любимые блюда, а это означало, что она упускала важные возможности расширить свой рацион. Однообразие ее блюд усиливало ее пищевые предпочтения, а также ограничивало возможность научиться переносить новые продукты.

Клэр никогда не рассматривала расписание Руби и отсутствие общения во время еды как потенциальные факторы ее проблем с питанием, и поначалу она сопротивлялась моим настойчивым просьбам о семейных обедах. Одной из ее целей было приготовление единственного блюда на всю семью для совместного питания. Но до сих пор Клэр полагала, что совместное питание получится само собой после того, как Руби начнет есть лучше. Это было верно, но совместные трапезы также являлись важным компонентом улучшения питания девочки. Я сказала Клэр, что она не увидит того прогресса, которого ждет, и уж точно не в том темпе, в котором она хочет, если мы не сможем уделить внимание окружающей обстановке, связанной с питанием Руби.

Когда Клэр в конце концов согласилась на практику семейных обедов, я поделилась с ней тремя основными условиями успешного и эффективного питания: 1) включать в меню хотя бы один из предпочитаемых ребенком продуктов, 2) предлагать на стол хотя бы одно новое блюдо и 3) никогда не упрашивать, не давить и не заставлять ребенка есть.

Включение как новых, так и предпочитаемых продуктов означало, что Руби всегда будет чем подкрепиться, даже когда она станет учиться справляться с новыми продуктами за столом. Отсутствие принуждения означало, что Руби могла есть то, что ей нравилось, и так, как ей это удобно. Я акцентировала внимание на этом, потому что, пытаясь увеличить количество потребляемых Руби питательных веществ, Клэр имела привычку уговаривать ее попробовать новые продукты, особенно такие питательные, как листовую свеклу, которую Клэр очень любила. Эти предложения исходили из лучших побуждений, но намерение не имело значения. Руби даже не подходила к тарелке с зелеными овощами, сколько бы Клэр ни предлагала, и у меня сложилось впечатление, что уговоры мамы только усиливали сопротивление девочки.

Давление на детей с целью заставить их есть определенную пищу, как правило, имеет эффект, противоположный желаемому. Эксперимент 2006 года с участием двух групп дошкольников показал, насколько контрпродуктивным может оказаться давление в вопросах питания. В ходе исследования детям каждый день предлагали два супа, и, хотя каждую группу поощряли есть определенный суп, в конечном итоге детям позволяли сделать собственный выбор. По окончании исследования ученые обнаружили, что дети постоянно выбирали тот суп, который их не уговаривали есть. Дети также высказывали меньше негативных замечаний по поводу этого варианта ³⁶. В конечном итоге дети фактически едят больше, имеют нормальный вес и более позитивные отношения с едой, когда им разрешают есть без какого-либо принуждения.

Клэр хотела лучшего для своего ребенка. Она знала, что Руби не станет есть новые продукты самостоятельно, поэтому, по ее мнению, единственным способом заставить Руби попробовать новые продукты было попросить ее об этом. Но это было не так. Совместное питание – решение, которое пошло бы на пользу им обеим. У Руби появилась бы возможность познакомиться с питательными продуктами, которые употребляла ее мама, и одновременно понаблюдать за тем, как она их ест. Я не раз говорила Клэр, что она – лучший пример подражания для Руби. Самое главное, что совместное питание создавало естественную среду, в которой девочка могла решиться попробовать новые продукты.

Поскольку я понимала, что включение Руби в совместное питание с мамой и папой – это непростая просьба, я не устанавливала никаких строгих параметров частоты совместных трапез, предложив это делать не реже одного раза в неделю. И чем чаще они будут есть вместе, тем лучше.

Через месяц совместной работы мы разработали для Руби комплексный план. К тому времени мы уже провели вместе три сеанса занятий по исследованию еды. В домашних условиях Клэр начала составлять график питания Руби и старалась как можно чаще устраивать семейные трапезы. Заметив некоторый прогресс, Клэр взяла на себя обязательства продолжить сенсорные игры. У Руби было живое воображение, и ей нравилось создавать свое царство в корзине, наполненной кинетическим песком и сушеными бобами. Какого-то особенного улучшения, которое вдохновило Клэр на сенсорные игры, не было; скорее, это были едва заметные изменения, из-за которых складывалось впечатление, что все начинает налаживаться. Руби стала терпимо относиться к новым продуктам на своей тарелке и более охотно взаимодействовала с этими продуктами как на занятиях по изучению пищи, так и дома с Клэр. Ее вес пришел в норму, и она хорошо приспособилась к новому графику приема пищи, а ее аппетит во время еды улучшился. Казалось, Руби поняла, что новые продукты будут продолжать оставаться частью ее жизни, и сейчас она учится есть их и существовать вместе с ними. Пока что яблоки и персики были единственными новыми продуктами, которые она регулярно употребляла в пищу, но прогресс был уже больше, чем за все последние годы.

Спустя еще один месяц занятий помимо нарезанных яблок и персиков Руби добавила в свой рацион в общей сложности еще шесть новых продуктов: бекон из индейки, макаронные изделия новой формы, яичные белки вкрутую и мини-фрикадельки из индейки в томатном соусе. Когда я впервые познакомилась с Руби, в ее рационе было менее двадцати наименований продуктов, не считая множества сортов печенья и маффинов, которые она ела без разбора.

Прогресс Руби все еще был далек от того, на что надеялась Клэр. Если у Руби была возможность, она придерживалась своих любимых продуктов. За обеденным столом девочка по-прежнему избегала овощей и сложных блюд, содержащих соусы или многочисленные ингредиенты, даже несмотря на то, что знала, что не обязана их есть. Я узнала, что семейные трапезы стали чаще, и, хотя Руби еще не проявляла интереса к тому, что ели ее родители, ей все комфортнее было принимать на свою тарелку маленькие кусочки рыбы, курицы и картофеля.

Я заверила Клэр, что такая динамика нормальна. Вполне понятно, что Руби сначала нужно привыкнуть к еде, прежде чем она почувствует себя комфортно, кладя ее в рот. Если Клэр хотела ускорить развитие Руби, я советовала ей проводить упражнения по исследованию еды с новыми продуктами и за домашним столом. До сих пор им не удавалось находить время для самостоятельных занятий дома, как я рекомендовала, и включение этой практики в режим приема пищи было бы эффективным компромиссом. Клэр приняла этот совет и добавила его в свой список стратегий помощи Руби.

Я не верю, что существует лекарство от разборчивости в еде или что человек, хоть когда-нибудь испытавший трудности в приеме пищи, когда-либо полностью преодолеет связанные с этим барьеры. Однако я уверена, что существуют стратегии, которые могут помочь детям и их семьям справиться с беспокойством привередливого едока, чтобы он мог научиться есть здоровую разнообразную пищу, не испытывая дискомфорта.

Чем чаще Руби и Клэр будут применять эти стратегии, тем лучше будут развиваться отношения девочки с едой. Занятия по изучению еды во время их трапез были одной из таких стратегий, и чем больше мы работали вместе, тем больше находили способов продвинуть Руби вперед.

Хотя я заметила улучшения в сенсорной толерантности Руби – ей стало легче прикасаться к продуктам, она говорила об этом в менее резких выражениях и была не так склонна быстро вытирать руки, – практическое участие девочки все еще требовало подсказок. Когда я понимала, что она может что-то сделать, я говорила ей об этом и начинала делать это сама, приглашая ее присоединиться. Часто она так и поступала. Когда она казалась парализованной нерешительностью, я привносила элемент игры, чтобы подтолкнуть ее присоединиться ко мне. Подобные стратегии могут увлечь любого ребенка. Когда взаимодействие больше похоже на игру и меньше на вызов, страх часто рассеивается, уступая место для значимого взаимодействия. «Давай посмотрим, кто сможет хрустнуть этим громче», – предлагала я. «Можешь ли ты заставить еду танцевать в твоем рту из стороны в сторону?» Или «Жуй как бегемот, как делаю я». Когда это казалось смешным, а не чем-то серьезным, Руби охотнее принимала участие.

Она также хорошо реагировала на предложения Клэр во время еды: «Руби, ты можешь макать фрикадельки в свой соус» или «Ты можешь разламывать бекон на кусочки, прежде чем откусить». В конечном счете все это в совокупности помогло Руби начать расширять свой рацион и чувствовать себя комфортно среди новых продуктов. Ее питание и дальше будет постоянно развиваться. Но благодаря сочетанию подходов она получила ту поддержку, которая была ей необходима, чтобы продолжать выходить за пределы своей зоны комфорта и учиться есть более разнообразную и здоровую пищу.

Задание: Контейнеры для сенсорных игр

Я советую сенсорные игры всем детям, у которых наблюдаются проблемы с сенсорным восприятием пищи. Деятельность, стимулирующая органы чувств с помощью определенных видов воздействия, может поддержать сенсорную организацию и снизить сенсорную чувствительность.

Еда всегда является отличным средством для игр, но она не всегда реалистична и, разумеется, не является обязательным условием. Использование повседневных материалов может быть столь же эффективным и, возможно, более приемлемым для исключительно придирчивого едока.

Что вам потребуется:

• большой контейнер для хранения, например пластиковый, или пластиковая миска.

• Наполнители:

сухие: зерна риса, овса, кукурузная мука или макароны, желуди, сушеные бобы, ватные шарики;

влажные: мыльная вода;

пюреобразные продукты: детское питание, взбитые сливки, желатин, йогурт или пудинг;

кинетический песок;

замороженные фрукты и овощи.

• Инструменты для сенсорных игр: пластиковые стаканчики и миски, мерные кружки, ложки и ковшики, силиконовые формочки для выпечки, пластиковые буквы и цифры, игрушечные грузовики и машинки.

Что делать:

• наполните ваш контейнер одним или двумя предложенными выше наполнителями или придумайте что-нибудь свое;

• предложите игрушки или инструменты для сенсорных игр, которые вызовут интерес ребенка и облегчат его работу с материалами.

Способы игры:

• зачерпывайте, наполняйте и высыпайте наполнители с помощью чашек, совочков, самосвалов и половников;

• напишите буквы или нарисуйте картинки пальцами;

• добавляйте игрушки (например, грузовики и машинки);

• спрячьте игрушки в контейнер;

• используйте текстурный рисунок для нанесения татуировки или раскрасьте лицо.

Продолжайте в том же духе

Я рекомендую проводить сенсорные игры как можно чаще. Игры могут длиться как пять минут, так и дольше, пока ваш ребенок сохраняет интерес. Поощряйте детей к практической деятельности – это позволит им исследовать материалы с помощью нескольких органов чувств.

Сенсорные игры наиболее успешны, когда они целенаправленны. Скоординируйте план по типам сенсорных контейнеров, которые вы будете создавать, а также расписание с выделенным временем для сенсорных игр.

Глава 3. Он будет картошку фри с… Ребенок, который живет на наггетсах и картошке фри

«Это обычные придирки к еде или дело в чем-то большем?» Именно над этим вопросом Эли размышляла несколько недель, прежде чем обратилась ко мне. Ее двухлетний сын Райдер недавно начал отказываться от многих своих любимых продуктов. Он и так не слишком активно питался, а теперь у него в рационе остались лишь куриные наггетсы, картофель фри и небольшой выбор продуктов, содержащих крахмал, таких как хлеб, крекеры и выпечка. Сначала Эли считала ограниченный рацион Райдера и его отказ пробовать новые продукты типичным поведением. Она знала, что привередливость в питании – это нормальная фаза развития. Но чем больше Райдер ограничивал свой рацион, тем больше его еда беспокоила ее. Все осложнялось тем, что недавно Райдеру поставили диагноз «расстройство аутистического спектра». Эли оказалась на незнакомой ей территории, и уровень ее стресса был очень высок. Она не была уверена, нужно ли ей было ждать, пока эта фаза пройдет, или же питание Райдера требовало вмешательства.

В нашей первой беседе Эли вкратце описала историю питания Райдера с младенчества до настоящего времени, надеясь дать мне полное представление о том, с чем мы имеем дело и откуда исходят ее опасения. В младенчестве у Райдера диагностировали рефлюкс, и его было трудно кормить. Его аппетит и гибкость в отношении еды улучшились на несколько месяцев, когда ребенок начал употреблять твердую пищу, но в целом большую часть своей жизни он сопротивлялся желанию есть. Затем Эли привела ограниченный список его продуктов и поинтересовалась, что я думаю по этому поводу.

На самом деле Эли спрашивала меня, сможет ли Райдер органично перерасти свои проблемы с питанием. Хотя никто не мог точно предсказать развитие его пищевого поведения, это не меняло того факта, что Райдеру сейчас приходилось трудно, и Эли не знала, как лучше ему помочь. Учитывая стресс Эли и недавние изменения в питании Райдера, я почувствовала, что было бы лучше уделить внимание ему как можно скорее. По моему опыту, чем больше времени проходит с тех пор, как появляется склонность к придирчивому питанию, тем сложнее будет ее изменить и тем серьезнее становятся проявления пищевого поведения. Хотя проблемы Райдера не были новы, поскольку он был так мал – ему было всего два года, – его разборчивость в еде все еще находилась в зачаточном состоянии. Я посчитала, что, если мы с Эли займемся его питанием прямо сейчас, пока его привередливость не приняла серьезные формы, процесс пройдет легче для них обоих.

Что же касается вопроса о том, являлась ли разборчивость Райдера в еде «нормальной», то, не узнав больше и не понаблюдав лично за тем, как мальчик ест, сказать было трудно. Придирчивое питание, традиционное или иное, не является диагностируемым состоянием с конкретными симптомами, оно проявляется в различных вариантах. На основании того, чем Эли поделилась со мной вначале, я подозревала, что пищевые привычки ребенка были не просто этапом, но я не хотела делать окончательный вывод, пока не узнаю больше об отношениях Райдера к еде и не понаблюдаю за ним сама.

Просмотр общего количества приемлемых ребенком продуктов и наблюдение за его реакцией при знакомстве с новыми продуктами являются одним из первичных способов отличить типичное от более выраженного разборчивого питания. Большинство детей его возраста, придирчивых в еде, употребляют относительно широкий ассортимент продуктов и склонны проявлять гибкость при их выборе. Например, даже ребенок, который часто ест куриные наггетсы, скорее всего получит удовольствие от разных сортов, а не только от одной определенной марки или формы.

Кроме того, большинство среднестатистических привередливых едоков не возражают, когда рядом с ними находятся нелюбимые ими продукты, если на них не оказывают давления, чтобы они их ели.

При этом те, кто находится на противоположном конце спектра разборчивого питания, не могут даже просто смотреть на новые продукты без срыва или сильной реакции, не говоря уже о том, чтобы положить их на свою тарелку. Тем не менее даже с учетом этих различий привычки некоторых детей могут не совпадать в той или иной степени. В конечном счете я придаю меньше значения четкой характеристике, нежели пониманию того, как питание ребенка влияет на его жизнь, здоровье и благополучие его семьи.

Я начала с оценки рациона питания Райдера и наблюдения за его приемом пищи на видео, которое сделала Эли, чтобы получить информацию о том, что работает и не работает и где ребенок испытывает трудности. Эта информация могла бы дать мне представление о причинах проблем Райдера.

Питание Райдера было ограниченным и однообразным. В нем было менее двадцати продуктов и отсутствовали ценные источники белка, молочные продукты, фрукты и овощи. Хотя его жевательные и глотательные навыки были в порядке, Райдер употреблял в пищу практически только легко пережевываемые мягкие продукты. Ему подходили любые блинчики, белый хлеб, французские тосты или картофель фри. Он также любил шоколадную выпечку, особенно торты, мягкое печенье и пончики. Но с остальными предпочтениями все было не так просто.

Что касается куриных наггетсов, которые он ел ежедневно, то он соглашался только на одну определенную форму двух разных марок. Иногда он ел яблочное повидло, консервированные персики или пакетики с фруктовым и овощным пюре – это было почти все, что он мог есть из фруктов или овощей. Единственными исключениями из его склонности к мягкой пище были соленые крекеры определенной компании и печенье «Золотая рыбка». В конечном счете Райдер придерживался диеты из приятных на вкус кашеобразных продуктов, содержащих крахмал.

Эли также рассказала мне о продуктах, которые Райдер ел раньше – питательных и разнообразных, таких как яйца, макароны и ягоды. С тех пор как он отказался от них, она чувствовала, как терпит неудачи в своих попытках заставить Райдера попробовать что-то новое. Однако, когда мы на видео посмотрели, что Эли предлагает Райдеру каждый день, стало понятно, что в действительности она не предлагала ему новых блюд. Эли просто продолжала готовить блюда, которые, как она знала, он будет есть. Дело было не в том, что она никогда не пробовала переломить ситуацию. Скорее, после нескольких неудачных попыток Эли пришла к выводу, что это бесполезно. Ей не нравилось тратить свое время и еду, а попытки ни к чему не приводили, кроме стресса. Как только Эли озвучила это, она увидела свою ошибку. Разработка плана, как правильно подвести Райдера к знакомству с новой пищей, стала основной темой нашей совместной работы.

Слишком часто я вижу, как родители привередливых едоков устанавливают в своем сознании ограничения относительно диетического потенциала своего ребенка. Несколько отказов уже являются демотивирующими, множество отказов интерпретируются как факт. Они думают: «Наверное, они уже не станут это есть!» и больше не предлагают такое блюдо. И это предсказание сбывается. Следует помнить, что дети могут привыкнуть к новой пище только после того, как попробуют ее минимум восемь раз. Исходя из моего опыта, на самом деле требуется гораздо больше времени, но большинство родителей прекращают попытки предлагать пищу, не дойдя и до половины этой цифры ³⁷.

Кроме того, многие забывают, что предпочтения и даже отказы не остаются неизменными. Возможно, Райдеру действительно не нравились продукты именно в то время, когда Эли их предлагала. Или, может быть, размер кусочка оказался слишком большим. А возможно, Райдер был сыт или слишком устал. Поскольку дети так непостоянны, всегда стоит проявлять некоторую настойчивость. Мы никогда не знаем, когда они, наконец, станут восприимчивыми. Позже я планировала, что мы разработаем комплексный план знакомства Райдера с новыми продуктами, а сейчас я дала Эли предварительный совет: Райдер никогда не попробует новую пищу, если она не предложит ее.

Когда я просматривала видео, снятое Эли, на котором Райдер обедает, мне бросились в глаза еще две особенности. Во-первых, Райдер не ел сам – Эли кормила его отдельными кусочками с вилки. Когда я сказала об этом Эли, она ответила, что Райдер еще не может самостоятельно пользоваться вилкой или ложкой. Это не должно было иметь значения, потому что большинство продуктов, которые предпочитал Райдер, можно было есть руками. Однако по какой-то причине он этого делать не хотел. Райдер также предпочитал есть пищу по кусочкам, например, он сопротивлялся тому, чтобы откусить маленький кусочек от целой куриной котлетки. Эли сказала мне, что он всегда был таким. Мальчик лучше усваивал пищу, когда его кто-то кормил, поэтому родители всегда так делали. Из-за этого казалось, что Райдер был пассивным участником трапезы, а не ее главным действующим лицом.

Во-вторых, Райдер ел перед планшетом. Его завораживал экран, он был настолько поглощен просмотром видео, что иногда, казалось, забывал о причине своего пребывания за столом. Его прием пищи был медленным, и он ел бездумно, редко поднимая взгляд на вилку с кусочками наггетса. Сочетание просмотра видео и кормления его родителями отдаляло Райдера от еды, и меня беспокоило, что ребенок пропускает важные взаимодействия, которые могли бы помочь ему расширить свой рацион.

Ни одна из этих проблем не была признаком или причиной привередливого питания, но в совокупности проблема с кормлением и планшет за столом скорее всего оказали сильное влияние на пищевые привычки и предпочтения Райдера. Поскольку они могли препятствовать его обучению принимать новую пищу, это было первое, что я решила обсудить с Эли. После того как время приема пищи Райдера было оптимизировано таким образом, чтобы больше заинтересовать его в еде, я хотела заняться качеством его питания. Узнав, что ребенок не часто пробовал новые продукты, я поняла, что нам также необходимо разработать план по внесению большего разнообразия в его рацион. Короче говоря, сначала мы должны поработать над тем, чтобы Райдер научился есть самостоятельно, и минимизировать отвлекающие факторы за столом, а затем над тем, какие продукты следует вводить Эли в рацион сына и как лучше это делать.

И планшет, и кормление Райдера стали привычками, потому что Эли беспокоилась о питании сына и хотела, чтобы он лучше ел. Эли слабо верила в способность Райдера самостоятельно съедать то, что ему было нужно. Как она объяснила, отчасти это было связано с задержкой речи. Хотя у Райдера не было проблем с отказами от еды, он никогда не показывал, что голоден. Кроме того, он просто не ел так много, особенно когда оставался один. Завтрак был его лучшим приемом пищи. По утрам он бывал невероятно голоден и съедал несколько блинчиков за считаные минуты, но временами мог съесть не больше нескольких кусочков. Обед, который Райдер съедал в детском саду, и ужин были непостоянными. В большинстве случаев ему требовались подсказки, чтобы употребить, как надеялась Эли, разумное количество пищи.

Эли была не одинока в своем беспокойстве или замешательстве по поводу питания сына. Большинство родителей, с которыми я работаю, спрашивают о потребностях своего ребенка в калориях, обычно беспокоясь о том, что он может недоедать.

Самый простой способ определить, получает ли ребенок необходимое ему питание, – это оценить динамику его роста. Если ребенок теряет вес, не становится выше или отстает от кривой роста, возможно, что-то не так. Но если ребенок продолжает свой рост, нет причин беспокоиться о калориях.

Райдер был худеньким ребенком, но проблем с ростом не было, и у него всегда хватало энергии на целый день. Основываясь на этих фактах и дневниках питания, которыми поделилась Эли, я не беспокоилась о достаточности потребляемых Райдером продуктов. Но вот Эли беспокоилась. Когда я предложила начать работу над тем, чтобы отучить Райдера от просмотра планшета за столом и приучить его есть самостоятельно, стало ясно, что Эли не готова рассматривать любые изменения в распорядке дня Райдера, пока не будет уверена, что он ест достаточно.

В целом детям в возрасте от двух до трех лет требуется около 1000–1400 калорий в день. Я хотела, чтобы у Эли была эта информация и она могла начать нашу работу уверенно и спокойно, хотя обычно я предпочитаю не зацикливаться на калориях. Я подчеркнула, что этот диапазон – условный. Потребность в калориях сильно варьируется в зависимости от возраста, уровня активности и стадии развития. Пол ребенка также может играть роль после достижения трехлетнего возраста. Поскольку потребление пищи может колебаться изо дня в день и, конечно, от ребенка к ребенку, я рекомендую родителям не заниматься подсчетом калорий и не уделять слишком большого внимания цифрам.

Вместо этого я посоветовала Эли обратить внимание на потребление Райдером пищи в чайных ложках.

В целом для каждой группы продуктов детям требуется минимум одна чайная ложка на каждый год их возраста во время каждого приема пищи. Например, поскольку Райдеру было два года, ему требовалось не менее двух чайных ложек белка, крахмала и фруктов или овощей во время каждого приема пищи, что в общей сложности составляло около шести чайных ложек пищи за один прием. Если он не получал одну из этих групп продуктов во время конкретного приема пищи, ему скорее всего пришлось бы компенсировать ее большей порцией из других групп продуктов, чтобы почувствовать себя сытым.

Расчет с чайными ложками может меняться по мере взросления детей, когда они переживают скачок роста и особенно если они становятся более активными. Например, детям в возрасте от четырех до восьми лет в зависимости от возраста, уровня активности и пола может требоваться от 1200 до 2000 калорий в день, что означает, что их порции в чайных ложках будут значительно отличаться. Я сказала Эли, что дети рождаются со способностью к саморегуляции потребления пищи. В отличие от взрослых они еще не научились переедать, есть, когда не голодны, или даже есть меньше, чем нужно их организму. Поскольку потребность в калориях определяется многими факторами, я бы предложила сосредоточиться на более масштабных тенденциях роста и позволить детям самим управлять своим питанием изо дня в день.

В дальнейшем я попросила Эли начать записывать, сколько Райдер съедает за каждый прием пищи. Это должно было помочь нам понять, не нарушат ли будущие корректировки времени приема пищи его питание, и, как я надеялась, успокоит Эли. Когда через несколько дней мы впервые проанализировали рацион Райдера, мы обнаружили, что в большинстве случаев он съедал нужное количество пищи за ужином. Отклонением были завтрак и обед, когда он съедал либо значительно больше, либо меньше. В целом, однако, Райдер потреблял столько, сколько ему было необходимо, чтобы оставаться сытым в течение дня.

Несмотря на достаточную калорийность питания Райдера, я все же предложила Эли начать давать ему порошковый мультивитамин. Хотя он потреблял необходимое количество калорий, питательный профиль рациона Райдера был недостаточно эффективным. Исключительно разборчивые едоки чаще страдают от недостатка питания, а разборчивые едоки с расстройствами аутистического спектра подвержены еще большему риску ³⁸. Хотя это не отменяет необходимости потребления цельных продуктов, витамины являются эффективной защитой от подобных рисков и в данном случае могли бы поддержать Райдера, пока он научится наслаждаться более питательными продуктами.

Теперь, когда Эли почувствовала себя спокойнее в отношении питания Райдера, мы могли перейти к внесению изменений в его режим. Эли кормила сына и разрешала ему есть перед планшетом, потому что это срабатывало. Райдер действительно ел более эффективно и полноценно, когда его кормила мама, особенно при включенном видео на планшете. Однако эти привычки не были устойчивыми или продуктивными. Райдеру нужно было научиться принимать пищу самостоятельно, без отвлекающих факторов и чьей-либо помощи.

Я беспокоилась о том, что, помимо дистанцирования Райдера от еды из-за того, что Эли кормила его, нарушалась тонкая грань между принуждением и помощью. Несмотря на то, что Райдер без проблем отталкивал вилку или отрицательно качал головой с плотно закрытым ртом, когда ему не хотелось есть, он все равно был восприимчив к тому, что мама регулярно подталкивала и поощряла его откусить кусочек. Возможно, в краткосрочной перспективе помощь Эли улучшала его питание, но привередливые едоки, которым дают наставления, советы или принуждают есть, начинают противиться этому и испытывают меньшее удовольствие от еды ³⁹.

Несмотря на преимущества питания с использованием планшета, я считала, что отвлекающий фактор препятствует развитию Райдера, который почти не обращал внимания на свою еду. Он ел как робот, взаимодействуя с персонажами на экране, а не с едой на своей тарелке. Меня беспокоило то, что Райдер избегал важных интерактивных процессов, которые могли бы помочь ему расширить свой рацион.

Я обнаружила, что благие намерения, такие как повышение потребления калорий, улучшение условий или поведение, часто являются движущими факторами для наличия планшета за столом. Исследования показывают, что отвлекающие факторы, например просмотр телевизора во время еды, характеризуются более высоким потреблением энергии, но не в положительном смысле. Прием пищи во время отвлечения на что-либо связан с повышенным риском ожирения и потреблением нездоровой пищи ⁴⁰. Еще более тревожным для Райдера был тот факт, что отвлечение во время приема пищи также связано с тенденцией отказа от еды и склонностью давать негативные комментарии по поводу пищи ⁴¹.

В конечном счете, хотя планшет и то, что Эли кормила Райдера, возможно, улучшало сам процесс в тот момент, я полагала, что ребенок мог бы эффективнее регулировать потребление пищи самостоятельно и без помощи гаджета. Когда я спросила Эли, как она относится к тому, чтобы позволить Райдеру принимать пищу самостоятельно, она призналась, что пока не готова отказаться от своей роли. Она беспокоилась, что Райдеру не хватит навыков и выносливости, чтобы самостоятельно съесть то, что ему необходимо. Самостоятельное питание ребенка являлось для меня важным моментом, но я доверяла интуиции Эли и не хотела, чтобы она чувствовала себя некомфортно во время нашей работы. Мне нужно было, чтобы она поддержала меня, но я также понимала, что Райдер почувствует стресс матери, который может негативно сказаться на его питании.