Текст книги "Дерзкая невинность"

Наступила короткая пауза.

– Как это прелестно. Вы талантливый кондитер. Я надеюсь, что вы дадите рецепт нашей кухарке, – искренне восхитилась леди Стрэтфорд.

Оливия откусила кусочек торта и тоже похвалила хозяйку. Макс съел свой кусок молча. Ему нравились эти сестры – они искренне старались загладить неловкость, допущенную леди Фенвик.

– Вы любите готовить, миледи? – поинтересовалась Джессика. – Это ваше хобби?

Максу также нравилось, что они честные и прямолинейные.

– Да, – тихо ответила леди Фенвик. – Я очень люблю готовить. Это для меня… самое большое утешение.

– А для меня – чтение, – добавила леди Стрэтфорд.

– А я люблю танцевать. Просто обожаю, – просияв, заявила Джессика. – Так же, как наша сестра Феба. Когда мы жили в Антигуа, мы, бывало, часами танцевали в нашей гостиной. – Неожиданно она повернулась к Максу: – А вы, милорд, в чем находите утешение?

Он оторопел. Утешение? Это понятие отсутствовало в его жизни.

– Боюсь, что ничего не могу придумать.

– Должно быть, это охота, – предположила Джессика. – Вы ведь приехали сюда, чтобы поохотиться с моим зятем и капитаном Лэнгли, не так ли?

– Вряд ли, – вмешалась Оливия, лукаво улыбнувшись, – лорд Хэсли признался мне, что охотник из него никакой.

– Тогда, может быть, лошади? – предположила графиня. – Многим мужчинам утешением служат лошади. Я иногда замечаю это за Джонатаном.

– Нет, – не унималась Оливия, – не лошади. Разве вы не помните? Сегодня утром лорд Хэсли признался, что он не знаток лошадей, какими являются граф и капитан Лэнгли.

– Это правда. – Леди Стрэтфорд бросила на Оливию оценивающий взгляд и поставила на стол чашку. – Большое спасибо за чай и замечательный торт, миледи. Я не хотела приходить к вам без приглашения, как сегодня, но мне очень хотелось с вами познакомиться.

– Мне тоже, – сказала Джессика. – Я так рада, что мы пришли.

– Мне тоже очень приятен ваш визит, – откликнулась леди Фенвик. – Я рада познакомиться с новыми соседями.

– Однако нам пора уходить, – сказала графиня. – Мой муж уже, наверное, беспокоится, не случилось ли чего с нами.

– Он не будет беспокоиться. – Джессика бросила вызывающий взгляд на Макса. – Он знает, что лорд Хэсли защитит нас.

Леди Стрэтфорд улыбнулась:

– Только в том случае, если на нас нападет дракон, когда мы будем пробираться по дремучим лесам Суссекса.

Макс встал и поклонился:

– Всегда к вашим услугам, дамы.

Все рассмеялись, даже леди Фенвик. Ее звонкий, как колокольчик, голос снова поверг всех в изумление.

– На самом деле в Суссексе так тихо и спокойно, что нам, по-видимому, придется самим сделать дракона, от которого нас нужно защищать, – заметила графиня.

– В Суссексе есть свои опасности, – тихо проговорила леди Фенвик, – и притом там, где их не ждешь.

Все молча воззрились на леди Фенвик, пока леди Стрэтфорд не прервала молчание:

– Я надеюсь, что вы ошибаетесь. Мне кажется, что это совершенно спокойное и безопасное место, хотя я не живу тут очень давно.

Макс бросил взгляд на Оливию. Морщинка на лбу стала глубже, и он подавил в себе желание разгладить ее кончиком пальца.

Леди Стрэтфорд встала, а за ней и остальные дамы. Джессика пригласила леди Фенвик к ним на чай в ближайшие дни. Предложение было принято с милой улыбкой.

По пути домой Макса не оставляло чувство, что неожиданные опасности, о которых говорила леди Фенвик, были каким-то образом связаны с ее мужем. Дай Бог, чтобы он ошибался.

Пока элегантный дом Фенвика не скрылся из виду, все шли молча. Первой заговорила Джессика:

– Я буду ей хорошей подругой. Мне кажется, леди Фенвик очень в этом нуждается.

Макс кивнул, он не мог с этим не согласиться.

Глава 3

Стояла невероятно теплая погода, и Оливия просидела весь день на скамейке в галерее под зонтиком, чтобы защититься от солнца. Она наблюдала за тем, как другие играли или, скорее, пытались играть в теннис на старом корте, сооруженном в поместье почти триста лет назад в честь визита в Стрэтфорд-Хаус короля Генриха VIII.

Корт был длинным и узким, огороженным высокими стенами, но без крыши. Одна стена была частично разрушена, а из-за неровности земли мячи отскакивали не в ту сторону, но Джонатан был твердо намерен со временем отремонтировать стену и выровнять поле. А пока это не мешало ему наслаждаться игрой, тем более что он купил новые сетку, ракетки и мячи вскоре после своего приезда в поместье.

Джессика и Феба старались изо всех сил, хоть никогда раньше не играли в теннис. На Антигуа никто не знал об этом виде спорта, так что отсутствие у девушек опыта в сочетании с неровным полем и полуразрушенной стеной вызывало всеобщий смех. Игра больше состояла в том, чтобы бегать за мячом, а не отбивать его через сетку.

Игра Джонатана и капитала Лэнгли была намного лучше по сравнению с игрой сестер. А Макс… Он был слишком массивным для игры маленькими мячиками, хоть и уверял, что время от времени играл в теннис, когда учился в Кембридже.

Оливии хотелось бы попробовать, но она знала, что ее сестры и Джонатан будут возражать, а если все же неохотно разрешили бы, то были бы слишком заботливыми и только смущали бы ее. Оливия не хотела такого сверхвнимания, тем более в присутствии их гостей.

Она уже давно свыклась с мыслью, что ее семья твердо уверена, будто она непременно заболеет, если переутомится физически. Но Оливия не была с этим согласна. Однажды, когда ей было четырнадцать лет, будучи в особенно бунтарском настроении, она провела эксперимент: ночью, когда все спали, Оливия вышла из дома и целый час без остановки пробегала вокруг плантации. И хоть ее рубашка от пота прилипла к телу, эта пробежка несказанно ей понравилась. На следующий день Оливия чувствовала себя так же хорошо и не заболела.

В последующие годы она проделывала то же самое, но все же старалась не переусердствовать. Оливия была твердо убеждена, что ее болезнь не связана с перенапряжением, но сколько бы она ни протестовала, ей не удалось убедить в этом свою семью. Они настаивали на том, что физические упражнения могут ее убить.

Джонатан подавал. Мяч стукнулся о мезонин дома и упал в галерею. Теперь подавал Макс, но его мяч попал прямо в сетку. Опустив ракетку, он покачал головой.

– Гейм и партия. Я выиграл, – торжествующе провозгласил Джонатан.

– Да-да. Большое спасибо за напоминание, – сухо произнес Макс.

Они подошли к столику, который слуги поставили около скамейки в галерее, и выпили по стакану холодного лимонада.

– Это была замечательная игра, – улыбнулась Оливия.

Макс фыркнул.

– Когда-то я неплохо играл. Но сейчас выгляжу полным идиотом, ковыляющим то в одну, то в другую сторону.

– Напротив, – уверила его Оливия.

«Ты выглядел великолепно». Наблюдать за Максом было одно удовольствие. Он улыбнулся ей в ответ, и Оливия зарделась.

В течение нескольких последних дней она часто ощущала на себе его взгляд. Он ласкал ее своей теплотой, а когда Оливия смотрела на Макса, он не отводил глаза. Она чувствовала его взгляд, даже если он был в другом конце комнаты.

– Разве все остальные уже вошли в дом? – спросил Джонатан.

– Да. Им надоело смотреть, как вы избиваете лорда Хэсли.

Макс застонал, а Джонатан рассмеялся.

– Пожалуй, я присоединюсь к ним. А вы? Оливия, может, тебе больше не стоит находиться на солнце? А ты, Макс, пойдешь в дом?

– Нет, спасибо, – ответила Оливия. – Я хочу еще немного насладиться солнцем, а потом пойду прогуляться.

– Я тоже ненадолго останусь здесь, – сказал Макс. – Немного остыну и присоединюсь к вам.

Джонатан попрощался, бросил на Макса предостерегающий взгляд и вошел в дом.

– Вам не обязательно оставаться со мной, – произнесла Оливия.

Макс сел рядом с ней на скамью и вытянул длинные ноги. Несколько секунд Оливия смотрела, как влажная ткань его бриджей прилипла к его мускулистым бедрам, но потом поспешно отвела взгляд.

– Я хочу остаться с вами, – сказал он просто. – Кроме того, я подумал, что вам захочется иметь партнера.

– Партнера?

Макс поднял свою ракетку.

– Да. В теннисе.

Он принес с поля ракетку, оставленную Джонатаном.

– Давайте. Я вас научу.

– Как вы поняли, что мне хочется играть? – улыбнувшись, спросила Оливия.

– Я видел, с каким интересом вы наблюдали за нами. Вы явно завидовали.

Она встала, сложила зонтик, положила его на скамейку и пошла на корт.

– Вот, смотрите. Держите ракетку так, – посоветовал Макс, демонстрируя, как держать ракетку. Оливия пыталась сосредоточиться, но тепло его тела вызывало у нее какие-то… непонятные ощущения. Судорожно сглотнув, она все же сжала ракетку так, как показывал Макс.

Он повел ее в ту часть площадки, куда подается мяч.

– Все, что вам надо делать, это ударить по мячу, который я брошу в вашу сторону. Просто либо верните его мне поверх сетки, либо ударьте им об одну из стен.

– Хорошо.

Все выглядело довольно просто, хотя Джессика и Феба пропускали девять из десяти мячей. Особенно Джессика, которая так заразительно смеялась над собой, что в конце концов у нее по щекам покатились слезы, и она заявила, что безнадежна и что никогда не будет заниматься каким-либо спортом в присутствии не столь дружественно настроенных зрителей.

Единственным человеком, который не смеялся, был капитан Лэнгли, но за те четыре дня, что он гостил у Стрэтфордов, Оливия вообще ни разу не видела, чтобы он смеялся. Но не потому, что он был неприветливым, – наоборот, капитан был очень мил. Видимо, ему просто не нравится смеяться, решила Оливия.

Макс взял ведерко с мячами и отошел на противоположную сторону корта.

– Я вижу, что вы не очень-то верите, что мне удастся ударить хотя бы по одному мячу из тех, что вы пошлете в мою сторону, – усмехнулась Оливия.

– Вовсе нет, – заверил Макс и послал первый мяч.

Предполагая, что мяч отскочит, Оливия отвела руку с ракеткой назад, как это делали Джонатан и капитан Лэнгли, и размахнулась ею.

И промазала. Обернувшись, она увидела, как мяч отскочил от стены у нее за спиной.

– Давайте еще, – крикнула Оливия.

Макс подал мяч, и она опять промазала.

– Размах должен быть меньше, – посоветовал он.

Оливия кивнула и, сжав губы, сосредоточилась. Он послал мяч, и на этот раз она его отбила, но… мяч перелетел через сетку, над головой Макса, поверх стены и еще дальше.

– Отлично! – закричал он. Оливия встретила эту похвалу страдальческим взглядом.

Они разыграли оставшиеся мячи таким же образом. Ей удалось вернуть несколько мячей обратно Максу, так что он смог отбить их снова за сетку. В конце концов у них получилась по крайней мере одна партия из пяти коротких ударов. Оливия была счастлива.

– Вы способная, – похвалил ее Макс.

– Вы слишком добры, – рассмеялась Оливия.

Он направился на ее сторону корта, собирая по пути мячи.

– Нет, правда. Если учесть, что вы никогда не играли в теннис, я считаю, что все было неплохо. Немного попрактикуетесь и станете достойным соперником кому-нибудь вроде Лэнгли.

– Но не вам?

– Нет, вы будете играть гораздо лучше меня.

– Может, нам стоит попрактиковаться вместе? Впрочем, одному Богу известно, что станет с моими сестрами, если они узнают, что я бегала здесь по корту. – Оливия бросила взгляд в сторону дома, довольная тем, что никто из ее сестер не вышел за ней. Джонатан, видимо, сказал им, будто Оливия пошла прогуляться.

– А почему бы они не одобрили вашу игру? – спросил Макс.

Она запнулась, не зная, рассказывать ли ему о своей малярии. Оливия знала по собственному опыту, как люди относятся к такой информации. Многие переставали с ней общаться, будто опасаясь заразиться от нее, а может, боялись, что Оливия вдруг упадет замертво прямо у их ног.

Правда была в том, что хотя она никогда не вылечится, болезнь была у нее под контролем. Когда начинался приступ, Оливии помогал хинин, который, однако, был дорог и не всегда легко доступен. И хотя ее мать часто не знала, чем накормить детей, она всегда следила за тем, чтобы у Оливии был хинин. Отношения с матерью были очень непростыми, но одно это было достаточным доказательством того, что мать ее любила.

Оливии очень хотелось насладиться этой осенью, притвориться, что она нормальная женщина, хотя бы на короткое время. Более того, она не хотела пугать Макса возможным приступом во время игры в теннис – ведь ей так хотелось поиграть с ним снова. Поэтому Оливия просто пожала плечами.

– Мои сестры вечно пытаются меня защитить.

Неожиданно для себя Макс взял ее за руку. Его пальцы были такими большими, что ее рука утонула в его ладони. Макс держал ее нежно, но твердо, по-мужски. Сердце Оливии забилось, но она не пошевелилась. Она по-прежнему смотрела на дом, но уже не видела его.

Оливия не отдернула руку, хотя тихий внутренний голос подсказывал, что она должна… должна. Но ей не хотелось. Оливии доставляло удовольствие просто стоять и чувствовать его прикосновение, хотя в этом было что-то слишком интимное. Даже греховное.

Оливия сжала пальцы под его ладонью и отважилась поднять глаза. Макс смотрел на нее. Нет, не просто смотрел – это было бы слишком обыкновенно. В том, как он на нее смотрел, не было ничего обыкновенного. Его взгляд гладил ее, ласкал. Оливия не понимала, как такое возможно, но она чувствовала его прикосновение и в тех местах, которые она прежде никогда не ощущала.

– Макс, – прошептала Оливия.

Он наклонил голову и оказался так близко, что она почувствовала тепло его дыхания у самых своих губ… О Боже, неужели Макс собирается ее поцеловать? Ее еще никто не целовал. Оливия и не надеялась на это.

И вдруг ей больше всего на свете захотелось этого поцелуя. Об этом молило все ее существо, но поцелуй так ошеломил ее, что Оливия невольно дернулась, а Макс, заморгав, отпрянул.

– Господи. – Он провел свободной рукой по волосам. – Господи, Оливия. Я не хотел. Простите меня.

Он назвал ее по имени, и это имя, произнесенное низким баритоном, показалось ей греховным.

– Вы… не хотели?

Макс разжал ладонь и смутился. Оливии пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не схватить эту руку снова.

– Да. Я… – Он покачал головой. – Мне не следовало это делать. Вы меня простите?

Не отрывая от него глаз, Оливия медленно возвращалась на землю. Когда сознание наконец вернулось, она поняла, чего чуть было не совершила, пусть и очень хотела.

Оливия чуть было не поцеловала мужчину. И не просто мужчину. Лорд Хэсли был самым мужественным и красивым мужчиной за всю ее жизнь. Не говоря уже о том, что он был самым завидным женихом в Англии.

Это так на нее не похоже, ей не нужны поцелуи или трепетные прикосновения.

Если бы Оливия слепо не доверяла окружающим ее людям, она могла бы подумать, что ее околдовали.

– Я вас прощаю, лорд Хэсли.

– Макс.

Она прикусила нижнюю губу и прошептала:

– Макс. – Вспомнив, как только что произнесла его имя совсем по-другому, Оливия добавила, не глядя в его сторону: – На самом деле просить прощения должна я. Не знаю, что на меня нашло. Это… – Она замолчала и посмотрела на Макса умоляющим взглядом.

– Что «это»?

– Это была не я. – Оливия энергично тряхнула головой. – Я не делаю, – она взмахнула рукой в его сторону, – этого.

Макс кивнул:

– Я знаю, Оливия. Я тоже такого не делаю. Во всяком случае, не таким образом.

Оливия не совсем поняла, что он имел в виду, но не посмела спросить, каким образом он это делал, например, с другими женщинами до приезда в Стрэтфорд-Хаус. Это ее не касается. Макс холостяк, на девять лет старше ее, и Оливия не сомневалась, что он гораздо, гораздо опытнее, чем она.

Все же Макс понял, раз они оба не делают «это», то…

О Боже. Неужели он намерен ухаживать за Оливией? Постарается превратить то, что между ними происходит, в нечто постоянное? Неужели он думает о ней как о потенциальной жене?

Внезапно Оливию охватил трепет, а сердце забилось быстрее. Она опустила глаза, не в силах вымолвить ни слова, чувствуя себя крайне неловко.

Краем глаза Оливия заметила тень от теннисного мяча, она заставила себя повернуться и подойти к стене, чтобы поднять его. Оливия слышала за своей спиной его шаги и звяканье ведра, в которое Макс складывал разбросанные повсюду мячи.

Все это время они молчали, а когда подошли к дальней стене, Оливия произнесла:

– Наверное, мне следует поискать мяч, который перелетел через стену.

– Я помогу вам. Но кусты очень густые, и мы вряд ли его найдем.

– Все же надо попытаться.

Они зашли за корт и принялись искать мяч.

– Ваши сестры явно вас обожают, – сказал Макс. – Но я не могу понять, почему они так оберегают вас.

– Я тоже их обожаю. Они совершенно разные, но я люблю их всех. Несколько лет назад мы потеряли одну сестру. Она была близняшкой Серен… то есть Мег. Это было для нас огромной трагедией, особенно для Мег, но это несчастье нас еще больше сблизило.

И еще больше отдалило их от матери, но рассказывать об этом Максу Оливия не была готова, даже несмотря на то что они уже стали называть друг друга по именам. И уже почти поцеловались.

В самой гуще кустов Оливия вдруг увидела мяч.

– Вот он, – воскликнула она.

Однако мяч запутался в колючках розового куста, и попытки его достать могли бы закончиться порванным платьем.

Но Макс уже нырнул в кусты и спустя секунды появился с победным кличем:

– Нашел!

– О Господи, вы порвали камзол!

У него был всего-навсего немного порван рукав, и Макс пожал плечами:

– Мой камердинер спустит с меня шкуру. А потом сожжет ее вместе с этим камзолом.

– Какое расточительство. Сжечь такой замечательный камзол, – воскликнула Оливия и добавила с лукавой улыбкой: – и не менее замечательную шкуру.

– Гарднер слишком суров, чтобы разрешить мне сохранить и то и другое, особенно после того, как я испортил одно из лучших его творений.

– Боже милостивый! – воскликнула Оливия. – Да я вмиг починю ваш камзол. Ваш Гарднер и не заметит.

Макс в шоке воззрился на нее:

– Вы это сделаете для меня?

– Спасу такой прекрасный камзол? И… – «Такую прекрасную шкуру». Но этого она не могла сказать! – …вашу шкуру? Конечно же.

– Я вам очень признателен. Мне он нравится…

На этот раз слова опередили ее мысль:

– А мне больше нравится ваша шкура.

Оливия поразилась своим словам. Краска залила щеки. Какая-то ее часть, прятавшаяся где-то глубоко и о существовании которой она и не подозревала, молила о том, чтобы он поцеловал ее, чтобы его губы, такие мягкие на вид, коснулись ее рта.

Но Макс просто улыбнулся. Взяв ее за руку, он повел Оливию к дому. Она шла молча, ошеломленная всеми этими новыми ощущениями и непривычными желаниями, которые переполняли ее.

Последующие несколько дней ознаменовались бурной деятельностью. Джентльмены отправились на охоту. Дамы наносили визиты леди Фенвик, а Джессика выполняла свое обещание стать ее подругой. Вплоть до того, что ходила с ней на их кухню и старалась не содрогаться, слушая, как леди Фенвик и кухарка обсуждают способы приготовления свиных желудков.

Макс и Оливия четыре раза встречались на теннисном корте в то время, когда другие были заняты своими делами. Даже за такой короткий срок Оливия отметила, что немного научилась играть, а Макс явно улучшил свои навыки, хотя он был слишком массивным, чтобы быстро бегать за мячом и перебрасывать его через сетку. А Оливия, будучи маленькой и хрупкой, носилась по корту, гордясь тем, что так быстро научилась играть.

Это был, конечно, не настоящий теннис, они просто играли в свое удовольствие без подсчета очков, стараясь набраться опыта. Сегодня они играли почти час, и счет был сорок – ноль при подаче Оливии. Она была возбуждена – ей еще ни разу не удавалось победить Макса с таким отрывом.

Она подбросила мяч и ударила по нему. Мяч ударился о стену мансарды и отскочил в угол корта. Макс бросился за мячом, но Оливия точно рассчитала удар, и Макс, коснувшись мяча краем ракетки, послал его через стену.

В порыве ликования Оливия подбросила ракетку в воздух.

– Я победила! – Она не могла скрыть своих чувств – ее распирала гордость.

Качая головой, Макс подошел к столу и с жадностью выпил стакан лимонада.

Оливия подбежала к нему.

– Вы это видели? Я в первый раз взяла над вами верх!

– Да уж. Одну игру из шестнадцати. – Макс протянул ей стакан лимонада. – Вот ваша награда.

– Ах, так! Вы намерены напоминать мне о моих поражениях, не так ли? – Она игриво надула губы.

Но он лишь поднял бровь.

– Я не позволю вам отравить радость от моей победы, – воскликнула Оливия.

– Неужели? А могу я спросить, сколько раз вы проигрывали с нулевым счетом?

– Все-таки, лорд Хэсли, вы смущены. Вы расстроились от того, что победу одержала женщина, которая вдвое меньше вас.

Макс долго смотрел на нее, и улыбка пропала с его лица.

– Дело не в этом.

Оливия почувствовала, что и ее радость улетучивается.

– А в чем же?

– Я на удивление рад, просто в восторге, что вы меня победили.

От серьезного тона, с которым это было сказано, у нее по спине побежали мурашки удовольствия.

– Вы просто позволили мне выиграть? – вдруг заподозрила Оливия.

Макс хихикнул и покачал головой:

– Нет. Эту игру вы выиграли честно.

– Хорошо. – Сладкое чувство удовлетворенности тут же вернулось к ней.

– Вы очень способная ученица, – искренне заверил Макс. – Мне кажется, что в отличие от большинства женщин у вас хорошая координация.

– Вы так считаете?

– Да. Но плохо… – начал было Макс, но отвернулся.

– Что плохо? Договаривайте.

– Не важно. Я не хочу вас обижать.

Оливия смотрела на него в упор.

Он вздохнул.

– Ладно. Я собирался сказать, плохо, что ваша семья во всем вас ограничивает. Я наблюдал за всеми вами и понял, что вы правы – ваши сестры и Стрэтфорд все время пытаются вас защитить. Даже слишком. Я думаю, что они стараются подавить в вас ваше врожденное чувство здорового авантюризма. – Макс нахмурился. – Они обращаются с вами как с фарфоровой куклой. И хотя вы действительно кажетесь более слабой и хрупкой по сравнению с вашими сестрами, я не вижу, чтобы вы были слабее их.

Она не знала, что ответить. Ее семья была самым дорогим в ее жизни, но Оливия не могла не признать, что ее близкие ее подавляют. Например, ограничивают ее прогулки или не одобряют ее желание пробежаться вечером. Или не дают побыть одной.

– Я прав? – тихо спросил Макс.

Оливия кивнула. Другая женщина, более мудрая, была бы оскорблена. Она могла бы солгать ему и сказать, что он на самом деле совсем чужой человек и не может ничего знать о взаимоотношениях в ее семье. Но Оливия всегда была прямолинейной. Она никогда даже не помышляла лицемерить… до тех пор, когда оказывалось, что слишком поздно.

Но подпустить к себе этого человека слишком близко было бы неблагоразумным, и Макс наверняка это понимает. Даже если не принимать в расчет малярию, она была дочерью малоизвестного обедневшего ирландца, недостойной сочетаться браком с наследником герцогского титула.

И все же… он ведет себя так, как вел бы себя любой поклонник. Или потенциальный супруг.

– Ах, Макс, – пробормотала Оливия, сглотнув.

Он вопросительно на нее посмотрел.

– Мы ведь стали друзьями, не так ли?

Слово «друзья» прозвучало глупо. У нее никогда не было подруг, кроме сестер, но она была почти убеждена, что никакой друг не разбудил бы в ней тех чувств, какие разбудил Макс.

– Я на это надеюсь, – тихо ответил Макс.

– В таком случае могу с вами кое-чем поделиться? Мне будет весьма неловко говорить с вами об этом, но я чувствую, что должна вам все рассказать.

Слова Оливии явно его взволновали – она видела, как участилось его дыхание.

– Давайте прогуляемся, – предложил Макс и протянул ей руку. Оливия чуть не задохнулась, когда его пальцы сомкнулись вокруг ее ладони.

Они пошли в лес по тропинке, которая вела к роднику, где они впервые встретились. Они шли медленно, не разговаривая, но рядом с Максом Оливия чувствовала себя еще более живой, чем когда она гуляла одна. Впрочем, сейчас ее нервы были напряжены. В лесу было довольно тихо: слышен был лишь шелест листьев на ветру, треск сучьев у них под ногами и одинокий голос сойки.

Когда они подошли к роднику, Макс снял плащ и расстелил его на большом гладком камне. Они сели рядом, сняли перчатки и начали кидать камешки в воду. Наконец Макс спросил:

– Так о чем вы хотели со мной поговорить?

Оливии ничего не оставалось, как перейти прямо к делу. Она посмотрела ему в глаза:

– Меня беспокоит… я боюсь… что вы неправильно поймете наши… отношения.

Макс молча смотрел на нее, наморщив лоб.

– Прошу меня понять, у меня нет намерения… – Оливия вздохнула. – Понимаете, мое будущее уже предопределено. Я хочу прожить свою жизнь здесь, поближе к Мег, Фебе и их детям. Я не выйду замуж.

Он по-прежнему молчал.

– Я… Понимаете, я хочу остаться старой девой.

Не дождавшись ответа Макса, Оливия резко отвернулась и опустила глаза. В руке она все еще сжимала камешек. Она разжала кулак, и он выпал.

– Вы считаете, что я собирался жениться? – наконец заговорил Макс.

Ее окатила волна жара.

– Нет, конечно. – Кусая губы, Оливия посмотрела на него и призналась: – Нет, не сегодня… но вы вели себя так… я не знаю. Но если у вас было это в мыслях… я просто хочу, чтобы вы знали, что я не стремлюсь к браку в будущем. Поэтому нет смысла за мной ухаживать или… мне принимать ухаживания какого-либо поклонника. – Поколебавшись, Оливия добавила: – Мне жаль.

Макс накрыл ее руку своей тяжелой ладонью, и их руки без перчаток впервые соприкоснулись, от чего Оливии стало трудно дышать.

– Я не собирался просить вашей руки.

Унижение едва не лишило ее самообладания.

– Боже мой, мне очень жаль, что я… – Макс замолчал и наклонился над ней. – Послушайте, Оливия. Спасибо, что были со мной откровенны. Вы особенная, вы не похожи ни на одну из женщин, которых я когда-либо встречал, и вы заслуживаете честность с моей стороны. Правда в том, что я вообще не намерен жениться.

– Вот как? «Разве герцогам не нужны жены и наследники?» – мелькнуло у нее в голове.

– Да, так.

– Почему?

Макс вздрогнул и немного отодвинулся.

– Это очень сложно. Думаю, что это потому, что я всегда знал, что из меня получится очень плохой муж. Мне не хотелось бы сделать несчастной какую-либо женщину, так что я уже давно решил, что брак не для меня.

– О! – смутилась Оливия. – Тогда что… почему вы… Почему мне казалось, что вы хотите…

Она запнулась, когда вдруг осознала правду. Оливия была уверена, что ее лицо уже просто пылает от смущения, и она отвернулась, а потом отдернула руку.

– О Боже!

Макс наклонился над ней и озабоченно спросил:

– Что-то не так?

Оливия подняла руку, предупреждая, чтобы он замолчал. Потом закрыла глаза и со стоном хлопнула себя ладонью по лбу.

– Какая же я глупая.

– Оливия…

– Мне следовало догадаться, чего вы хотите от меня. Извините меня, Макс. Я не… Я думала, вы поняли… я просто не из тех женщин, которые одаривают мужчин своей благосклонностью.

Последние слова почти застряли у нее в горле, и Оливия закашлялась. Но ее тело восставало против ее собственных слов: когда Макс прикасался к ней, желание становилось сильнее.

– Я это знаю.

– Вот как? Вы уверены? Потому что… Я вся в сомнении. Я не знаю, что это такое… – Оливия вновь взмахнула рукой в его сторону. – Но я с полной уверенностью могу сказать, что наша дружба становится странной.

– Я очень увлечен вами, Оливия.

Она отпрянула.

– Что?

Ну вот, опять она выглядит полной дурочкой.

– Я увлечен вами, – повторил Макс. – И я уверен, что и вы увлечены мною.

У нее пересохло во рту. Оливия не могла сказать, что не увлечена им. Это было бы ложью.

– Как бы то ни было, это не… я не могу… Я уже сказала, что хочу остаться старой девой. Под этим я не имею в виду опороченную старую деву.

– Вы считаете, что я хочу именно этого? Опорочить вас?

Нет, Макс прикоснется к ней своими большими руками. Доставит ей удовольствие…

О Господи. Ее мысли о Максе становятся все более греховными и неприличными. Она не должна думать о том, что он может с ней сделать. Оливию бросало то в жар, то в холод, а дыхание все время сбивалось.

– Я не знаю, – покачала она головой. – Этот разговор совершенно… неприличен.

Макс пожал плечами, но на его губах играла улыбка.

– Вы сами его завели.

– Потому что я почувствовала, что надо об этом поговорить прежде, чем дело зайдет слишком далеко. Я почувствовала… – Оливия никак не могла найти подходящего слова.

– …влечение, – подсказал он.

Она зажмурилась.

– Да.

– Но оно не должно быть таким, – высказал Макс.

– Каким?

– Таким потрясением.

– А каким оно должно быть?

Он снова взял Оливию за руку. Поняв, что она не отдергивает ее, он повернул ее ладонью вверх и поцеловал.

Оливия нашла это легкое прикосновение таким эротичным, что ей пришлось сосредоточиться на своем прерывающемся дыхании, потому что внезапно мир поплыл у нее перед глазами.

– Оно должно быть приятным, – бормотал Макс, не поднимая головы. – Возбуждающим.

– Да, – почти простонала Оливия.

Он зажал ее руку между своими ладонями.

– Не бойтесь меня, Оливия. Я ничего не сделаю против вашей воли. И я никогда, слышите, никогда не допущу, чтобы вас опорочили.

Да поможет ей Бог, искушение было велико. Каждая клеточка ее тела требовала подчиниться. Сказать: «Да, Макс, возьми меня. Сделай со мной все, что хочешь».

Но разве она могла? Ей надо защитить себя, свою семью, свое будущее.

– Этого не может… мы не можем. Я хочу быть вашим другом, но думаю, мы должны какое-то время держаться подальше друг от друга, пока…

Оливия запнулась. Ее тело требовало этого, а ее разум кричал, что все это неправильно. Ведь столько лет Оливия внушала себе мысль, что мужчина никогда не займет место в ее жизни.

Макс отпустил ее руку с серьезным выражением лица.

– Я человек терпеливый, Оливия. Я дам вам время, в котором вы нуждаетесь. Но вы должны понять, что я никуда не денусь. Когда вы будете готовы, я буду здесь. И буду ждать.

Она не могла ни дышать, ни говорить, поэтому лишь кивнула и встала.

Макс взял плащ, и они отправились домой.