Текст книги "Дерзкая невинность"

Глава 4

Оливия сидела у окна гостиной, занимаясь рукоделием, и старалась не мешать Джессике, составляющей за письменным столом меню обеда, который она и леди Фенвик решили устроить вечером.

Но Оливии никак не удавалось сосредоточиться ни на рукоделии, ни на чем-либо другом.

Она не понимала, что с ней происходит. Всю неделю Макс почти не общался с ней. Но они все еще играли в теннис, вместе смеялись. В общем – были просто друзьями.

Однако все было как-то по-другому. Если бы Оливия была честна с собой, она призналась бы, что скучает по его прикосновениям, по его взглядам – таким многозначительным… таким жарким…

Ей недоставало Макса.

Оторвавшись от рукоделия, Оливия посмотрела в окно. Солнце уже скрылось за верхушками деревьев. Мужчины отправились на охоту довольно рано, но все еще не вернулись.

– Пойду прогуляюсь, – сообщила она Джессике.

Джессика подняла голову от разбросанных на столе бумаг.

– Хорошо. – Взглянув на часы на камине, она нахмурилась. – Беатрис уже опаздывает на десять минут.

– Она сейчас придет, – успокоила ее Оливия.

– Я знаю. Просто… – Джессика покачала головой. – Надо было попросить ее прийти пораньше. Тогда бы нам не пришлось так торопиться.

– У тебя все прекрасно получится, Джесс. Я в этом уверена.

Оливия сунула рукоделие в корзинку, потом встала и расправила юбку.

– Ты присоединишься к Фебе и Мег? – спросила Джессика.

Сестры сразу после завтрака отправились навестить арендаторов.

– Возможно, – неопределенно ответила Оливия. – Во всяком случае, увидимся во время обеда. Я уверена, он будет великолепен! Не надо так беспокоиться.

С этими словами Оливия зашла в свою спальню за шляпкой и перчатками и вышла из дома.

Она вдруг поняла, что уже несколько дней не ходила в лес одна из-за участия в разных домашних делах.

«Как же приятно снова быть одной!» – подумала она. Подальше от общества, от людей. Вдохнув свежего осеннего воздуха, Оливия посмотрела на небо. Для этого времени дня облака были слишком темными и почти заслоняли горизонт.

Она уже собралась повернуть обратно к дому, решив, что может пойти дождь, когда услышала конское ржание и стук копыт. Гуляя, Оливия обычно не обращала внимания на дорогу, но сейчас она заметила отчетливые отпечатки подков в грязи. Джентльмены еще раньше проскакали в этом направлении, теперь они возвращались домой.

Сначала она увидела коня Джонатана – прекрасного черного жеребца, которого тот обожал. Заметив ее, он натянул поводья.

– Оливия!

– Добрый день, Джонатан. Охота была удачной? – Оливия улыбнулась, а потом поздоровалась с капитаном Лэнгли и Максом, ехавшими позади.

– Очень удачная. Мы смогли сегодня подстрелить несколько куропаток. Даже Макс подстрелил одну.

– Молодец!

– А что ты здесь делаешь? – спросил Джонатан. – Похоже, что скоро начнется дождь.

– Просто гуляю. Не беспокойся. Даже если я немного промокну, это меня не убьет.

Джонатан бросил на нее мрачный взгляд. Капитан Лэнгли хмуро взглянул на небо.

– Поедешь с нами. – Джонатан собрался спешиться, чтобы поднять Оливию и усадить в седло.

– Нет, Джонатан, пожалуйста, – воспротивилась Оливия. – Езжайте без меня, ты же знаешь, как мне нравится ходить пешком.

Тем временем Макс уже соскочил со своего коня.

– Вы поезжайте, а я провожу мисс Донован, – сказал он, обращаясь к мужчинам.

Явно разочарованный Джонатан кивнул Максу, потом посмотрел на Оливию:

– Ты уверена, что с тобой все будет в порядке?

– Уверена. Не надо нянчиться со мной, джентльмены. Я вполне способна дойти до дома.

Джонатан и капитан Лэнгли обменялись многозначительными взглядами, а Оливия сжала губы. Значит, и капитан Лэнгли знает о ее болезни. Она не удивилась, потому что предполагала, что капитану известны многие секреты их семьи.

– Я, пожалуй, тоже пройдусь, – сказал Макс, передавая поводья капитану Лэнгли. – Хочу немного размять ноги.

Когда Джонатан и Лэнгли отъехали, Макс сказал:

– Я действительно хочу прогуляться с вами.

Оливия взглянула на него через плечо.

– Вы прекрасно знаете, что я вполне могу гулять одна.

– Я знаю.

Они долго шли молча. Наконец она спросила:

– Вам понравилось стрелять в дичь?

– Не очень на самом деле, – со смехом признался Макс.

– Полагаю, охота не для вас.

– Наверно.

– И теннис тоже.

– К сожалению, хотя мне и нравится играть. Особенно, – добавил он после паузы, – с вами.

– Спасибо. Мне жаль, что вы не нашли здесь какого-либо занятия по вкусу, которое вас бы отвлекло.

– Нет, нашел.

По низкому тембру голоса, по тому, как Макс произнес эти слова, незачем было спрашивать, что он имел в виду. Это она увлекает его.

Это не обидело Оливию. Это было хотя бы честно с его стороны, тем более что и Макс был для Оливии своего рода увлечением.

– Я тоже, – призналась она.

Они долго шли рядом, не говоря ни слова.

Тепло, исходившее от разгоряченного тела Макса, влияло на нее странным образом. Она вздрагивала от его случайных прикосновений, после чего Макс тут же начал расстегивать пуговицы.

– Вам холодно. Возьмите мой плащ.

Это был тот самый камзол, который Оливия чинила после их игры в теннис. Она очень старалась, и, видимо, не напрасно, потому что камердинер ничего не заметил и несчастный камзол не отправился в печь вместе со своим хозяином.

– Спасибо, но мне не холодно.

– Тогда почему… – Макс оступился на камне и снова задел ее, и Оливия вновь вздрогнула.

Он промолчал. За это молчание Оливии хотелось его поцеловать, как и за многое другое, но она лишь произнесла:

– Спасибо.

– За что? – удивился Макс.

– За то уважение, которое вы мне оказывали всю эту неделю.

– Вы мне нравитесь, Оливия. И я вами восхищаюсь. Я не собираюсь подталкивать вас к чему-то такому, что привело бы вас в замешательство.

– Я знаю. И я благодарна вам за это. Многие мужчины об этом даже не подумали бы. – Оливия вспомнила о лорде Фенвике, о его прикосновениях, и у нее на спине выступил холодный пот.

– А должны были бы.

– Знаю. Но это не так.

– Чертов Фенвик, – тихо пробормотал Макс.

Оливия резко остановилась и посмотрела на Макса в полном отчаянии.

– Что?

– Что вам сделал Фенвик? – В его голосе прозвучала такая злоба, которую она от него не ожидала.

– Откуда вы знаете?

– Еще на балу у лорда Харфорда Фенвик рассказал мне о том неприличном предложении, которое он вам сделал, и что вы его отвергли. Впрочем, он не рассказывал, что именно тогда произошло.

Оливия отвернулась и скрестила руки на груди.

– Он ужасный человек. И он мне отвратителен.

– Мне он тоже не нравится. Но скажите, Оливия, Фенвик причинил вам боль?

– Нет. Но… думаю, что смог бы.

На щеках Макса заиграли желваки.

– Держитесь подальше от этого человека, Оливия. Я ему не доверяю. Если он причинил вам боль, я…

– Я буду сторониться его. Можете мне поверить: у меня нет желания его видеть.

– Хорошо, – облегченно вздохнул Макс. – К несчастью, он ваш сосед.

– К счастью, он редко бывает в Суссексе. А если я узнаю, что он приехал, я не буду выходить из дому, пока он не уедет. – Оливия старалась говорить решительно, но при одной мысли о Фенвике и о его поступке у нее холодело внутри.

Они долго шли молча.

– Я никогда раньше не встречал таких, как вы, Оливия Донован.

– Мы, Донованы, все немного необычные, думаю, на это повлияло наше прошлое. Оно было… – Она запнулась и покачала головой. – Понимаете… У нас был тяжелый период. Мой отец умер от малярии вскоре после того, как мы приехали в Антигуа. – Оливия сглотнула. Она выжила, а отец умер почти сразу, не пережив первого приступа лихорадки.

– Мне очень жаль.

– Отец оставил нас на острове очень далеко от дома, и мы были довольно бедны: пять сестер и мать, решившая сделать из нас настоящих леди, чтобы мы могли в один прекрасный день выйти замуж за настоящих английских джентльменов.

– Но вы взбунтовались.

– Не совсем. Моя мать ничего не знает о моем решении не выходить замуж. Эта новость ее бы просто взбесила.

Мать настояла на том, что в Лондоне Оливия будет скрывать свое слабое здоровье, но для Оливии это было чересчур. Сестры понимали ее, но мать не хотела ничего слушать, она была хитра и беспринципна. Любыми путями она хотела выдать дочерей замуж за подходящих мужчин, даже ценой полного подавления их воли и природы. Это была одна из многих причин, почему Серена позаботилась о том, чтобы мать осталась в Антигуа хотя бы на некоторое время.

– А что подтолкнуло вас принять такое решение?

– Лондон, среди всего прочего, – ответила Оливия, утаив истинную причину. – Особенно опыт лондонских сезонов.

– Почему? Большинство молодых леди стремятся выйти замуж именно во время сезона или после.

Она пожала плечами:

– Просто я почувствовала себя… ценным лотом, выставленным на продажу на аукционе. Я чувствовала, что должна показывать товар лицом, чтобы меня купил тот, кто предложит самую высокую цену. Все это привело меня в смятение.

– Понимаю.

– Но так чувствовала только я, а Джессика, например, наслаждается каждой минутой сезона. Я испытываю большое удовольствие, наблюдая за тем, в каком она пребывает возбуждении на балах и раутах. – Оливия рассмеялась. – У нее так много поклонников.

– Но не всех привлекает одно и то же.

– Даже если они сестры, – согласилась она.

– Да.

– Но я все же странная. Большинству женщин нравится эта суматоха, и это правильно. Такая романтика. Я, наверное, отличаюсь от них, потому что у меня отсутствует к этому интерес. А джентльмены… Сама мысль о браке… – Оливия пыталась более ясно описать свои чувства. – Какое-то время я размышляла о том, что делает меня счастливой – возможность проявить себя? Узнать, что мне уготовано судьбой? И я пришла к выводу, что брак с богатым лондонским джентльменом не устраивает меня точно так же, как и жизнь в моей семье. Я никогда не испытываю такого чувства удовлетворения, кроме того времени, когда меня окружают мои сестры и все они счастливы.

– А как же ваше счастье, Оливия?

Она улыбнулась:

– Я довольна, когда они счастливы.

– Разве этого достаточно?

– Ну… да.

Но это прозвучало не так убедительно, как бы ей хотелось. Его вопрос поколебал ее уверенность. Этого действительно достаточно?

Конечно, достаточно. Разумеется, достаточно.

Оливия была так поглощена своими мыслями, что не заметила, как начался дождь.

Большие тяжелые капли били по ее лицу, падали на ветви деревьев и на тропу.

Она тревожно взглянула на Макса.

– Похоже, будет ливень, – заметил он.

Взглянув на потемневшее небо, Оливия согласилась с ним. Не пройдет и несколько минут, как они промокнут насквозь.

– Я надеюсь, что Джонатан и капитан Лэнгли уже добрались до дома, а вы, наверно, сожалеете, что решили идти со мной пешком.

Дождь с каждой секундой усиливался.

– Я ничуть не сожалею. – Макс схватил ее за руку. – Смотрите. – Он показал на скалу, нависшую над тропой. – Давайте переждем дождь там.

– Хорошо, – согласилась Оливия. – Если только он кончится.

– Думаю, кончится. Видите просвет между тучами?

Макс потащил ее под скалу. Казалось, дождь его совершенно не расстроил. Улыбаясь, он снял плащ и постелил его под скалой, чтобы Оливия могла сесть. Сняв шляпу, он сел рядом с сияющими глазами и появившимися ямочками на щеках.

На Максе не было галстука, а верхняя пуговица рубашки была расстегнута, частично обнажая его грудь. От влажного воздуха его темные волосы немного закурчавились и с них на лицо падали сверкающие капли.

Оливия смотрела на него, ощущая, как горячая кровь пульсирует у нее в венах. Он был… неотразим. Она хотела прикоснуться к нему. И ей страшно хотелось, чтобы состоялся тот поцелуй, который почти произошел после той ее первой победы в теннисе. Оливия постоянно думала об этом несостоявшемся поцелуе, мечтала о нем уже несколько дней.

Медленно, почти не осознавая, что делает, Оливия обвила руками его шею и запустила пальцы в нижние завитки его волос.

– Мм, – пробормотала она.

Выражение его лица, широко открытые зеленые глаза, застывшие на щеках ямочки вызвали у нее непреодолимое желание прижать Макса к себе.

И Оливия это сделала. Она прижимала его до тех пор, пока не почувствовала своей кожей его дыхание. Она дотронулась губами до его ямочки и поцеловала ее.

Потом немного отстранилась, намереваясь проделать то же самое с другой ямочкой, но Макс перехватил ее губы и запечатлел на них нежный поцелуй.

– О, – снова пробормотала Оливия. Она была ошарашена, после поцелуя на ее губах остался запах зеленого леса. Это был вкус свободы.

Макс целовал ее нежно, но настойчиво. Его губы двигались в ритме, совпадающем с биением ее сердца и трепетанием нервов. В этих поцелуях была какая-то необузданная сила. Оливия вдруг почувствовала себя в полной безопасности. И… желанной.

Звуки дождя, барабанящего по листьям, казались такими далекими. Ей хотелось думать, что они с Максом единственные люди на земле, и только их узы имели значение.

С той же нежностью он открыл ей рот губами и проник языком вовнутрь. От неожиданности Оливия задохнулась, но Макс крепко держал ее одной рукой за талию, а другой придерживал ее голову за затылок, чтобы она не могла вырваться.

Оливия почувствовала себя цветком, распускающимся из бутона, расправляющим лепестки навстречу красоте и теплу солнца. Это было волшебное ощущение.

Неожиданно тишину разорвал резкий отрывистый звук.

Оливия отпрянула. Макс вскочил.

Неужели это был выстрел? Тяжело дыша, Оливия прижала руки к груди. Сверкающая молния прорезала небо, на мгновение осветив лицо Макса.

Он опустился рядом с ней.

– Это был всего-навсего раскат грома.

Оливия кивнула, ее била дрожь, но не от страха или холода.

Макс заметил это и, обняв, крепко прижал к себе. Он прислонился спиной к скале, увлекая ее за собой, так что она положила ему голову на плечо.

В объятиях друг друга они немного расслабились. Под навесом скалы было относительно сухо, хотя вокруг бушевала буря.

Когда они вернулись в Стрэтфорд-Хаус, было уже почти темно. Дождь превратился в довольно приятный туман, но Макс чувствовал, что Оливия промерзла до костей.

Он завел ее в дом, усадил на стул в холле и послал за ее горничной. Пока они были одни, он внимательно оглядел ее. Оливия была бледна и дрожала всем телом, несмотря на то что была в плаще Макса.

– Как вы? – спросил Макс.

– Нормально, – улыбнулась она ему. Ее улыбающиеся глаза засверкали, словно сапфиры. – Просто немного замерзла, вот и все.

В холле появилась горничная Оливии с ворохом полотенец. Она быстро увела ее из холла. Макс хотел было пойти за ней наверх, но услышал, как за его спиной открылась дверь. Это была Джессика, которая шла из кухни.

– Я так рада, что вы вернулись, лорд Хэсли. Мы все волновались за вас и Оливию. Вы ведь попали под дождь, но мы были уверены, что вы позаботитесь об Оливии. Но Беатрис… – Джессика вздохнула.

Макс вспомнил о намеченном на сегодня обеде, приготовленном леди Фенвик и Джессикой.

– Разве леди Фенвик до сих пор не приехала?

Джессика снова вздохнула:

– Нет. А должна была приехать уже давно. Боюсь, что обед не состоится, он готов лишь наполовину. Увы, я не настолько талантлива, как она.

– Мне очень жаль, Джессика.

– Не в этом дело. Мне в общем-то все равно, каким будет обед. Меня беспокоит Беатрис. Это так на нее не похоже.

– Она не прислала даже записки?

Джессика покачала головой.

– Может, она перепутала день?

– Нет, исключено. Она только вчера была здесь, разве вы не помните? Мы обсуждали с ней десерт.

– Может, ей не захотелось выходить в грозу?

– Может быть. – Но Джессика сильно сомневалась. – Я прибежала сюда, потому что думала, что это Джонатан. Я собиралась попросить его проводить меня в Броктон-Холл.

– В такой час? – Макс удивленно поднял брови.

– Я знаю, – вздохнула Джессика, но посмотрела на него с надеждой. – Как вы думаете, он позволит мне воспользоваться одним из его экипажей?

– Чтобы убедиться, что с вашей подругой все в порядке? Почему бы и нет. Почему вы не спросите его самого?

Она стиснула руки на груди.

– А вы не пойдете со мной? Раз его здесь нет, он, наверное, в библиотеке.

– Разумеется. – Макс жестом указал на коридор, который вел в библиотеку. – Только после вас.

В библиотеке Стрэтфорда не было, но они встретили его уже одетого для выезда, спускающимся в холл вместе с графиней.

– А, вот вы где, Хэсли. Я как раз собираюсь на поиски вас и Оливии.

– Мы в порядке, разве что немного промокли.

– А Оливия? Как она? – спросила леди Стрэтфорд, заламывая руки в явном волнении.

– Она промокла и замерзла, но чувствует себя хорошо. Мы переждали ливень под скалой, выступавшей над дорогой.

Графиня облегченно вздохнула и, извинившись, отправилась наверх.

– Беатрис так и не появилась, и я очень о ней беспокоюсь, – произнесла Джессика.

Расспросив Джессику о Беатрис, Стрэтфорд предложил поехать втроем в Броктон-Холл, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Но только тогда граф обратил внимание на состояние Макса.

– Да вы насквозь промокли, дружище.

– Еще бы, – согласился Макс.

– Не могу понять, почему ты не пошел наверх, чтобы переодеться, ведь с тебя текут ручьи прямо на мой новый паркет.

– О, это моя вина, – воскликнула Джессика. – Простите, лорд Хэсли. Я так волновалась за Беатрис, что не заметила, как вы промокли. Простите меня, пожалуйста.

Макс заверил ее, что ничего страшного не произошло.

– Идите и переоденьтесь, Хэсли, – велел Стрэтфорд. – К тому времени как вы спуститесь, нас уже будет ждать карета.

Макс поспешил наверх в отведенную ему комнату, которая находилась в еще не отремонтированном крыле здания, и быстро переоделся во все сухое. Когда он уже надевал плащ, в комнату вошел Гарднер, его камердинер, и строго посмотрел на мокрые вещи, валявшиеся на полу.

– Что это такое, сэр?

Макс пожал плечами:

– Так получилось.

Гарднер фыркнул, но промолчал. Слишком усердные слуги всегда раздражали Макса, но Гарднер был особенно привередлив, если дело касалось дорогих, сшитых на заказ вещей. А Макса одежда никогда особо не волновала.

Спускаясь вниз, он вдруг задумался об одежде, но о той, которая была на Оливии. Особенно когда вырез платья привлекал его внимание к ее груди. Или когда платье плотно облегало ее талию, подчеркивая волнующую форму ягодиц.

Одежда Оливии вообще творила чудеса с его воображением. Сегодня на ней было простое платье для прогулок, но рукава так обтягивали ее руки, что выгодно подчеркивали их изящество и длину, совсем не по моде нынешней осени, в соответствии с которой руки женщин были скрыты под пышными рукавами. Голубой цвет юбки был таким же ярким, как небо в ясный день, и подчеркивал голубизну ее глаз. Талия была немного занижена, и можно было лишь гадать – были ли ее бедра действительно округлыми или это была иллюзия, вызванная покроем платья? А ее щиколотки под многочисленными слоями нижних юбок – были ли они такими же тонкими и изящными, какими он их себе представлял? А грудь была ли такой же мягкой и белой, как на то намекал вырез платья?

Макс остановился на середине лестницы. Оливия стояла внизу и, подняв голову, смотрела на него. Волосы были убраны в высокую прическу. Как обычно, декольтированное платье приоткрывало ее грудь, мучительный намек, но этого было недостаточно: ему хотелось увидеть больше, прикоснуться к этой коже…

Но Макс не станет ее компрометировать. Будь он проклят, если совершит это и заполучит такой же взгляд глубочайшего отвращения, который он увидел на ее лице, когда она говорила о Фенвике.

Если Макс когда-либо прикоснется к ней, обстоятельства будут совершенно другими. Его ласки будут особенными, настоящими, полными благородства, но никак не грязными и бесчестными, что пытался сделать с ней Фенвик.

– Джонатан и Джессика уже в карете, – сказала Оливия. – Я напросилась поехать с ними.

– А вы уже достаточно согрелись?

– Да ведь погода неплохая, да и дождь был довольно теплый. Главное – оставаться сухими.

– Все же…

Он спустился вниз, и Оливия взяла его под руку.

– Только не говорите мне, что будете таким же заботливым, как брат.

– Братские чувства не имеют ничего общего с тем, что я на самом деле к вам испытываю.

Оливия сжала губы и отвернулась, но от Макса не ускользнула ее мимолетная улыбка.

В холл вошла горничная и надела ярко-красную накидку на Оливию. Когда она ушла, Оливия шепотом спросила:

– Почему вы так на меня смотрите?

Макс немного задумался, но не для того, чтобы смутить ее, хотя ему нравилось, когда румянец чуть окрашивал ее бледные щеки.

– Просто мне нравится наблюдать за вами.

И это было правдой.

За окнами уже начали сгущаться сумерки. Туман рассеялся и за облаками показался серп луны, свет которой посеребрил мокрый газон. Макс помог Оливии сесть в карету и сел напротив нее рядом с графом.

Почти всю дорогу они ехали молча. Джессика смотрела в окно, будто старалась разглядеть лежащую где-то на обочине леди Фенвик.

– Очень странно, – пробормотала Джессика, когда карета сделала последний поворот к Броктон-Холлу.

– Что именно? – спросил Стрэтфорд.

– Во всех окнах горит свет. Беатрис никогда так не делает. Она считает это расточительством, раз живет в доме одна.

Макс посмотрел на Оливию и заметил страх в ее глазах.

Они оба знали, что это означает. Проклятие. Это была плохая идея. Он не придал значения словам Джессики, когда она сказала, что ее подруга не приехала. А должен был бы.

– Нас, видимо, заметили, – сказала Джессика. – Входная дверь уже открыта.

Макс сжал губы, чтобы не предложить немедленно повернуть обратно.

Карета остановилась. Стрэтфорд вышел и подал руку Джессике. Когда Джессика вышла, Макс тихо прошептал Оливии:

– Мы можем остаться в карете, если хотите.

Но Стрэтфорд уже протягивал руку, чтобы помочь ей выйти.

Макс сошел вслед за ней. Они поднялись по ступеням к входу, где их ждал высокий худой пожилой слуга. Макс не видел этого человека в свой последний приезд в Броктон-Холл.

– Добрый вечер, – произнес слуга, но по тому, как он вздернул нос, он дал понять, что не считает этот вечер добрым.

– Мы приехали нанести визит леди Фенвик, – сказала Джессика.

– Леди Фенвик нет дома, мэм, – высокомерным тоном заявил слуга.

Джессика нахмурилась:

– А где же она?

Макс поморщился. Джессика явно не поняла истинного значения слов «ее нет дома», а оно было – «она здесь, но не хочет видеть вас».

Слуга бросил на нее злобный взгляд.

– Вы передадите ей, что приезжали лорд Стрэтфорд, его свояченица и маркиз Хэсли?

– Конечно, милорд. – Слуга говорил так, словно вежливость давалась ему с трудом.

Ничего не понимавшая Джессика переводила взгляд с графа на высокомерного слугу и обратно.

– Но где она? Я не видела ее на дороге. – Посмотрев в упор на слугу, она продолжила: – Она должна была прийти в Стрэтфорд-Хаус еще днем, и я очень беспокоюсь, не заболела ли она, или, может, сломала ногу, или заблудилась, или ее похитили…

– Уверяю вас, мэм, она здорова.

– Оставь, Джессика, – спокойно сказала Оливия. – Поедем домой.

– Но…

Все повернули головы на стук каблуков по мраморному полу. Кто-то приближался из западного крыла дома. Когда стало видно, кто это, Макс вовремя успел встать за спиной Оливии, однако не преминул заметить, как под красной накидкой напряглись ее плечи и спина.

Фенвик.

Своими холодными бесцветными глазами он оглядел людей, собравшихся у входа в его дом. Сначала его взгляд с явным вызовом остановился на Максе. Потом он увидел Оливию и оглядел ее с головы до ног.

Максу захотелось зарычать.

Если этот негодяй до нее дотронется…

Макс придвинулся к ней так близко, что коснулся ее бедром. Оливия не все рассказала о том, что произошло между ней и Фенвиком, но информации было достаточно, чтобы понять, что Фенвик хотел ею воспользоваться, и это привело Макса в бешенство.

Подняв брови в деланном изумлении, Фенвик кивнул Стрэтфорду.

– Добрый вечер, Стрэтфорд. Заходите, пожалуйста. – А когда все вошли, добавил: – Чем я обязан такому неожиданному удовольствию?

– Добрый вечер, Фенвик. С Хэсли ты знаком, но ты не встречался с моей свояченицей мисс Донован, не так ли?

– Я встречался с прелестной мисс Донован, – возразил он. – И какое удовольствие снова вас видеть.

Макс стиснул зубы, когда Фенвик ей поклонился. Она ответила ему с холодной вежливостью.

Потом он рассыпался в комплиментах Джессике, и наивная девушка начала с жаром рассказывать, как ей хотелось познакомиться с соседями и что она надеется, что будет часто у них бывать.

– Теперь мне все понятно, – подытожила она. – Беатрис не ожидала, что вы сегодня приедете, и наверное, поэтому совсем забыла про наш обед.

– Ваш обед?

– Да, – вмешалась Оливия, с той же вежливостью, но более резко. – Мы пригласили ее пообедать с нами в Стрэтфорде.

– Я понял, – ответил Фенвик.

– Но это не… – начала Джессика, но Макс видел, как Оливия сжала руку сестры, и та замолчала.

– Когда она не приехала в назначенное время, мы забеспокоились, – пояснил Стрэтфорд.

– Вполне понятно. Но она, должно быть, забыла об обеде. Она была так взволнована моим приездом, рассказывая о том, что произошло за те недели, что меня не было, что она решила пойти спать пораньше.

– Как жаль, – вздохнула Джессика. – Я так ждала этот обед. Надеюсь, она скоро навестит нас.

– Разумеется.

– Может, завтра? – не унималась Джессика, с надеждой глядя на Фенвика.

– Сомневаюсь. – Вежливая улыбка все еще не сходила с его лица, но в его голосе уже слышалось раздражение.

– Позвольте откланяться, – произнес Стрэтфорд. – Нам жаль, что мы так неожиданно нарушили ваш покой, Фенвик. Леди? – Стрэтфорд показал жестом, чтобы Оливия и Джессика следовали за ним. У выхода он пропустил их вперед.

Макс тоже повернулся, чтобы уйти, но Фенвик схватил его за руку.

– Как твои успехи с нашей маленькой потаскушкой? – прошептал он Максу на ухо.

Макса неожиданно охватило такое бешенство, что он вырвал руку и поднял кулак, прежде чем подумать, что он делает.

Фенвик смотрел на него с наглой улыбкой, как бы вызывая его нанести первый удар.

«Не поступай так, как твой отец, черт побери!»

Справившись с гневом, Макс опустил кулак и посмотрел на Фенвика с отвращением. Он вышел вслед за Стрэтфордом в надежде, что сможет смыть с руки ощущение грязи.