Текст книги "Без ума от тебя"

– Это нужно хорошенько обдумать, – сказал Ник, не проявляя ни малейшего интереса к Биллу. – Как дела в школе?

– По-прежнему. Эди опять взялась за театральную постановку, из-за которой Бобби успел изрядно потрепать ей нервы. Все, кроме спорта, ему до лампочки. Эди предложила мне заняться декорациями и костюмами, но я отказалась. Лишняя головная боль мне ни к чему. А еще Бобби наседает на Грету, но все деньги в ее распоряжении, ведь она всю жизнь была школьным секретарем, а Бобби новичок. Ему не справиться со школой без Греты.

– Ты зовешь его Бобби в лицо?

– Нет, его не зовут так даже в учительской. В ноябре, когда он принял школу, Эди начала дразнить Бобби Директором-Мальчишкой, и теперь все называют его Дэ Эм. Думаю, это одна из причин его неприязни к Эди.

– Оно и понятно, – отозвался Ник, только чтобы поддержать разговор. Куинн выражала свои мысли всеми возможными способами – руками, глазами, плечами, губами, – разыгрывая настоящее представление, и Ник зачастую спорил с ней, желая посмотреть, как она краснеет и жестикулирует.

– И не только это, – весело продолжала Куинн. – Подозреваю, что однажды, после того как Эди в очередной раз заткнула Бобби рот, он подслушал, как она сказала… – Куинн заговорила, имитируя журчащее сопрано Эди с едва заметным южным акцентом, но в голосе ее слышалось торжество: – «Знаете, любить Роберта куда проще, когда его нет в здании». – Ник усмехнулся, и Куинн закончила: – Вот ты смеешься, а Бобби это совсем не развеселило.

– У него нет чувства юмора, – заметил Ник.

– Не юмора, а мозгов, – уточнила Куинн. – Он считает себя самым умным. Маленький самоуверенный простофиля. Прежде я злилась на Харви, но когда его сменил Дэ Эм, осознала, как было хорошо, когда директор не мешал Грете управляться со школой. Бобби одержим манией перемен, крушит все направо и налево и будто не слышит, когда мы говорим ему, что он совершает ошибки. Единственный человек, к которому он хотя бы прислушивается, – это Билл. Билл для Бобби – что солнце в небе. Все эти чемпионаты… если нынешней весной Билл выиграет бейсбольный кубок, Бобби, глядишь, попросит, чтобы он усыновил его. На мой взгляд, они стоят друг друга.

На ее лицо вновь набежала тень, и Ника охватило беспокойство.

– Послушай, Билл не так туп, он не рискнет потерять тебя из-за собаки. – Ему хотелось немного успокоить Куинн. – Увидев, как много значит для тебя эта собака, Билл отступится.

– Ну, не знаю, – ответила Куинн. – Иногда мне кажется, что Билл меня не замечает. Понимаешь, он видит во мне того человека, которого хочет видеть. Ту, с кем можно ужиться. А у меня ведь трудный и взбалмошный характер.

Ник покачал головой. Билл не настолько глуп, чтобы не видеть, кто такая Куинн, и не понимать, что она для него значит. Она между тем подалась вперед, чтобы погладить собаку, и ее медные шелковистые волосы разметались. В свете ламп их цвет казался особенно насыщенным на фоне ее бледно-золотистой кожи.

Только безнадежный тупица мог не понимать Куинн.

– Расскажи, откуда у тебя эта крыса, – попросил Ник, только чтобы увидеть, как вспыхнут ее глаза. И когда Куинн вскинула голову и вперила в него взгляд, он рассмеялся.

Милая, добрая, безвредная и такая предсказуемая Куинн.

На следующее утро, перевернувшись на другой бок, Билл обнаружил Кэти, которая растянулась на простынях между ним и Куинн. Проклятая тварь провела всю ночь с ними в постели, вместо того чтобы спать на газетах в ванной, как он настаивал. Но Куинн сказала «нет», положила у кровати одеяло, и, конечно же, ночью собака запрыгнула на постель. Просто чудо, что она не обмочила белье. Билла охватил гнев, но он унял его так, как делал это всегда – несколько раз глубоко вздохнул, заставляя себя мыслить ясно и отчетливо. Куинн попросту растерялась. Она вернулась домой поздней ночью, и в ответ на попытки Билла разговорить ее лишь качала головой. Куинн отказалась от бефстроганова, разогретого им для нее. Наконец, она взяла собаку с собой в спальню. Куинн вела себя как ребенок, но Билл привык управляться с детьми. Он ведь учитель. А в этом деле главное – терпение.

Ночью, как только Куинн уснула, Билл попытался понять, что же произошло, и решил: она держится так напряженно оттого, что, как и он сам, мечтает вступить в брак и завести детей. Разумеется, Билл еще всегда успеет завести детей, но Куинн уже тридцать пять, а со временем человек отнюдь не молодеет. Какого же дурака он свалял, отложив свадьбу до окончания бейсбольного сезона! Иными словами, ему оставалось лишь избавиться от собаки и побыстрее сделать предложение. Потом они поженятся, у них появятся дети, о которых мечтает Куинн, а Билл, просыпаясь, будет обнаруживать Билла-младшего, сопящего между ними. Эта мысль согрела его. Мальчишка унаследует ум, честь и силу отца и доброту Куинн. Все, что нужно, – это сохранять терпение, отделаться от собаки, и тогда дела пойдут на лад.

Собака потянулась и свернулась клубочком, прижавшись к спине Куинн.

– Пошла вон! – потребовал Билл самым суровым тоном, на который мог отважиться, не рискуя разбудить Куинн.

Собака открыла глаза и злобно посмотрела на него.

Билл ладонью отпихнул ее.

– Пошла вон!

Собака ощерилась и зарычала, предъявляя свои права на Куинн; Билл убрал руку.

– Что ты делаешь? – сонно пробормотала Куинн через плечо.

– Твоя собака рычит на меня.

– Наверное, ты разбудил ее. – Куинн зевнула и похлопала рукой по постели. – Перебирайся сюда, Кэти.

Собака неторопливо приподнялась, лениво потянулась, перепрыгнула через бедро Куинн и мирно свернулась у ее живота. Куинн легонько поглаживала собаку, пока та вновь не задремала.

Билл еще несколько раз глубоко втянул в себя воздух и вдруг чихнул. Наверное, у него аллергия на собачью шерсть.

Впрочем, эта собака, считай, уже в прошлом.

– Макс здесь?

Ник вынырнул из-под капота дряхлого «сивика» Мэри Гэлбрайт, крикнув: «Кто там?» Однако он узнал этот голос еще до того, как увидел стройную блондинку в зеленовато-голубом костюме. Прозвище Барби из Первого Национального, которое дала Барбаре Дарла, звучало куда мягче того, каким наградила ее Луиза Фергюсон. Барбара и в самом деле напоминала пластмассовую куколку, поэтому как-то не верилось, что она охотится за Максом, хотя это была чистая правда.

– Привет, Барбара. Макса сейчас здесь нет. Надеюсь, твоя машина в порядке.

– Да, он хорошо потрудился. – У Барбары был несколько смущенный вид: казалось, ей не место в закопченном гараже. Впрочем, она выглядела чужой повсюду, кроме банка. От ее внешности Ника бросало в дрожь, но он понимал, что несправедлив к Барбаре. Все же она замечательный специалист. Пока Барбара на своем посту, люди могут не беспокоиться за свои вклады.

Барбара застыла в нерешительности, и Ник сказал:

– Не знаю, когда он вернется.

– Я принесла ему вот это. – Барбара робко протянула Нику жестяную банку, и его охватили жалость к ней и тревога за Макса. Банка была перевязана зеленой ленточкой, из-под которой виднелась белая карточка с надписью «Спасибо!». – Это печенье, – пояснила Барбара. – Принесла ему за хорошую работу.

– Ладно. – «На кой черт Максу эти сласти?» – Может быть, отнесешь печенье в контору? Я передам Максу, что это от тебя.

– Спасибо. Так будет лучше всего. – Безупречно одетая, Барбара вновь застыла в каком-то ступоре.

– Вон туда, в контору. – Нику хотелось приободрить ее.

Барбара глубоко вздохнула:

– Макс хорошо разбирается в машинах, не правда ли?

– Лучше всех. Контора вон там, за той дверью.

– Моя машина ездит гораздо лучше, чем прежде. Макс исправил даже печку.

– Там подгорел контакт. – Ник умолчал о том, что чинил машину он сам. – Макс отлично умеет вылавливать подобные штуки.

– Я так и подумала. – Барбара приблизилась на шаг, и Ник увидел, что в ней произошли какие-то перемены. Она будто потускнела. То ли волосы потемнели, то ли изменилось что-то еще. – Полагаю, внимание к мелочам – это очень важно?

– Ага. – Ник оставил попытки припомнить, какого цвета волосы были у нее прежде. Какая разница? – Итак, можешь оставить печенье в конторе.

– Он и в доме все ремонтирует? – поинтересовалась Барбара, и Ник решил, что у нее поехала крыша.

– Управляется неплохо, – ответил он. – Дарла не жалуется. – Ник подумал, не добавить ли что-нибудь еще, но промолчал, не видя смысла ввязываться в чужие дела.

– Я знаю. Дарла делает отличные прически. – Барбара была сама невинность. – Как же ей повезло с Максом.

– Туда, в контору, – сказал Ник. – Найди там местечко и оставь печенье.

– Ты занят. – Барбара отступила на шаг. – Наверное, это так приятно – работать с Максом.

– Не жалуюсь, – отозвался Ник.

– Полагаю, ты и сам отличный механик, – дипломатично заметила Барбара.

– Так себе.

– Я оставлю печенье в конторе.

– Оставь. Найди там местечко. – Ник сунул голову под капот «хонды» и подумал: «Макс, тебе придется что-то с этим делать».

И сосредоточил все внимание на автомобиле. Ни Макс, ни Барбара его не интересовали.

Куинн вернулась домой вскоре после трех, раньше обычного – так ей не терпелось увидеть Кэти. Собаке захочется погулять, и она выведет ее на зады дома, как сегодня утром, посмотрит, как Кэти скачет по замерзшей земле и бегом возвращается обратно, и в душе снова поднимется теплое чувство оттого, что есть кто-то, кто ее любит, ничего не требуя взамен. Куинн возьмет Кэти на руки, и та заскребет лапами по ее пальто, подрагивая от желания вновь оказаться в тепле, и вновь положит голову на плечо хозяйки. Это так славно – иметь собственную собаку! Куинн улыбнулась, отперла дверь и крикнула: «Кэти!» – ожидая услышать этот новый восхитительный звук – скрип коготков по плиткам кухонного пола.

В квартире царила тишина.

– Кэти?

Снова ни звука. Куинн захлопнула дверь и, взволнованная, начала все осматривать, желая убедиться в том, что Кэти не заперта в ванной и не уснула на сосновой кровати. Квартира была столь мала, что на поиски хватило двух минут. Кэти здесь не оказалось.

Куинн испугалась, заподозрив, что собака каким-то образом ухитрилась выбраться на улицу, однако, отправившись посмотреть, сколько осталось еды в собачьей миске, обнаружила, что обе миски исчезли. Она нашла их в мусорном баке.

Билл всегда отличался аккуратностью.

Кровь бросилась ей в лицо, раздражение и недовольство быстро сменились яростью.

Он забрал ее собаку!

Он украл ее собаку!

Путь до школы длиной в милю занял совсем немного времени.

Глава 3

На другом конце города, в салоне «Ваш стиль», Дарла причесывала Сьюзен Бриджес и уговаривала себя не злиться, поскольку не видела для этого причин. Вчера вечером Макс был прав. Займись они любовью на виду у всего Тиббета, это пошло бы во вред их занятиям. Вдобавок Дарла в полной мере отвела душу, прогнав мужа в одиннадцать часов. Когда Марк и Митч наконец улеглись в постель, Макс облапил ее в пустой кухне, но Дарла сказала: «Нет настроения». Муж, опустив руки, протянул: «Н-нуу, как знаешь», – и отправился на боковую, не сказав более ни слова. Ни слова!

– Ой! – воскликнула Сьюзен, и Дарла, извинившись, вновь сосредоточила внимание на ее волосах.

– Тебе никогда не приходило в голову изменить свой стиль? – спросила она, заглядывая поверх плеча Сьюзен в зеркало с красно-серой рамой. – Ты носишь эту прическу… уже довольно давно. – Лет тридцать, кажется. – Тебе пошла бы стрижка клинышком. Она подчеркнула бы твои скулы.

Сьюзен втянула щеки и осмотрела себя в зеркале.

– Дэррил меня бы не узнал.

– Ну и хорошо, – сказала Дарла. – Покажи ему что-то новенькое. Заставь смотреть на тебя другим взглядом. Заставь подумать, будто он спит с новой женщиной.

– Что-то не припомню, чтобы ты меняла свою прическу, – заметила Сьюзен.

Дарла осмотрела в зеркале свои светло-каштановые волосы, собранные во французский боб.

– Максу нравятся длинные волосы, и это единственная прическа, позволяющая мне сохранить их длинными. К тому же они не мешают работать.

– Ну так обрежь их, – посоветовала Сьюзен. – Пусть Максу кажется, будто он изменяет тебе.

– Я не это имела в виду, – отозвалась Дарла. Впрочем, мысль о короткой стрижке соблазнила ее. Беда лишь в том, что Максу нравятся длинные волосы. Было бы жестоко заставить его таким образом расплачиваться за ошибку, которую он сам не осознает, а Дарла не может ему объяснить. «Я мечтаю о чем-нибудь новом, – хотела она сказать ему. – Мечтаю о том, чтобы мы оба почувствовали себя обновленными». И каково бы пришлось старому доброму Максу, коли он не понимает, чего от него ждут? Муж не виноват. – Нет, я не могу поступить так с Максом, – заключила Дарла.

– Вот видишь! – воскликнула Сьюзен.

Как только Сьюзен ушла, из комнаты отдыха появилась Дебби, сестра Дарлы, и опустилась в красное кресло соседнего отсека.

– Мама жалуется, что ты редко ей звонишь. – Дебби осмотрела в зеркале свои неправдоподобно светлые волосы. – Она говорит, что растила тебя хорошей девочкой, да все без толку. Тебе не кажется, что с этой прической я похожа на принцессу Диану? Я было решила, что волосы длинноваты, но Ронни утверждает, что нет. Кто у тебя только что был? Сьюзен Бриджес? Эта женщина не меняла свой внешний вид с тех пор, как развалились «Дуби Бразерс».

– Привет, Деб. – Дарла смела остатки локонов Сьюзен с серо-красных плиток пола в своем отсеке и с трудом подавила желание ответить, что Диана уже не задает тон в модах, поэтому в желании подражать ей есть что-то неприличное.

Глядя в зеркало, Дебби оправила свой рабочий халат.

– Знаешь, что мне сказали? – Она вытянула шею и убедилась, что в соседних отсеках не подслушивают. Кроме них, в зале работали лишь три человека, да и те находились у дальней стены. – Барбара Нидмейер выгнала Мэтью Фергюсона. Дала ему хорошего пинка под зад. – Дебби удовлетворенно кивнула собственному отражению.

«Стара новость, Деб», – подумала Дарла, продолжая молча наводить порядок в своем отсеке. Пускай Деббра забавляется. Смысл ее жизни всегда составляли три вещи: Ронни, работа в «Вашем стиле» и возможность первой поведать миру какую-нибудь пикантную сплетню.

– Надеюсь, ты понимаешь, что это означает? В ближайшее время Барбара заявится сюда, чтобы сделать новую стрижку. И уж тогда станет ясно, за кем она охотится на сей раз.

Дарла прекратила орудовать щеткой.

– О чем ты?

– Видишь ли… – Дебби подалась вперед.

Дарла посмотрела на часы. Было уже четыре.

– Сейчас у меня Марти Якобсен, – сказала она.

Дебби взмахнула рукой.

– Марти всегда опаздывает. Вероятно, опять собирает сплетни. Знаешь, бывают такие люди…

– Верно. – Дарла уселась. – Слушаю тебя.

– Припомни те времена, когда Барбара начинала ухлестывать за Мэтью. Она явилась сюда, заставила меня покрасить ее волосы хной и зачесать кверху. «Только сделай поаккуратнее и помягче, как у Ивонны», – попросила она. Тогда я лишь позабавилась, но, когда Ронни сказал, что Барбара бросила Мэтью, подумала: «Интересно, придет ли она опять сделать новую прическу?» И тут меня озарило.

– Откровенно говоря, не понимаю, – сказала Дарла.

Дебби подалась еще ближе, и поручень кресла вдавился в ее мягкий живот.

– Она хотела быть похожей на Луизу.

Дарла бросила на сестру хмурый взгляд.

– Кто? Барбара?

Дебби с довольным видом откинулась на спинку.

– Ага. Я вспомнила: когда Барбара гонялась за Джилом, мужем Дженис, она носила конский хвост, точно как у Дженис, только сделала его более пышным и заставила меня заплести ей на затылке косу, чтобы выглядеть изящнее. А когда она охотилась за Луи, то собирала волосы в узел, точно как его жена Бея, только отпустила локоны вдоль щек, чтобы казаться сексуальнее. С этой прической несчастная Бея выглядела так, словно у нее горшок на голове, а от Барбары было глаз не оторвать. Перед Мэтью она явилась в образе светловолосой Ивонны – в подражание Луизе, которая нипочем не откажется от своего рыжего начеса, хотя и заправляет салоном красоты… – Дебби вновь наклонилась к сестре. – Я уверена, что в ближайший месяц Барбара заявится за чем-нибудь новеньким. И тогда мы поймем, на кого она нацелилась, чью жену пытается копировать. Такие дела.

– Барбара нацелилась на Ника, – сказала Дарла. – Вчера она пригнала в мастерскую свой автомобиль, и тот оказался в полном порядке.

– Значит, Ник. – Явно озадаченная, Дебби старалась не хмуриться, чтобы не появились морщины. – Черт возьми! На месте Ника мог оказаться кто угодно. С кем он сейчас гуляет? С этой малолеткой Лиз?

– Нет. – Дарла встала и вновь принялась за уборку. – С Лиз давно покончено. Она хотела получить на Рождество кольцо, а Ник принес ей «Антологию Дасти Спрингфилда». Лиз не знала даже, кто это такой. По-моему, Ник сейчас ни с кем не встречается.

– Девчонки недолго задерживаются у Ника. Максимум год. – Дебби покачала головой. – Должно быть, с этим парнем что-то неладно, если даже спустя двадцать лет после развода он никак не придет в себя.

– Чтобы прийти в себя после развода, ему хватило двадцати минут, – возразила Дарла, стараясь, чтобы ее слова не прозвучали насмешкой. Ник, конечно, непостоянен с женщинами, но он хороший родственник и прекрасный человек. В своих любовных похождениях Ник никогда не заходил слишком далеко. Не то что другие. – Просто ему не нравится чувствовать себя связанным.

– Мужчина должен быть женат.

– С чего бы это?

Сестры обменялись такими же недовольными взглядами, какие впервые бросили друг на друга, когда Дарла посмотрела в колыбель новорожденной Дебби и увидела там нечто, весьма несимпатичное ей. Нет никаких причин каждому мужчине быть женатым. А женщине – замужней. Как бы удачно ни сложилась жизнь Деббры с ее пустоголовым Ронни.

Или ее собственная жизнь с Максом, которого уже начинало затягивать в пучину обыденщины, чтоб ему пусто было.

Ее мысли приняли нежелательный оборот. Дарле не следовало так сердиться. В особенности на Макса. Ведь он не сделал ничего плохого, а к тому же стоит дюжины никчемных Ронни.

И все же Дарла сердилась.

– С чего это ты вдруг стала такой чувствительной? – спросила Дебби, и Дарла вновь ощутила себя виноватой. Дебби звезд с неба не хватает, но она хорошая сестра.

– Не обращай внимания, – ответила Дарла.

– Попомни мои слова – Барбара появится здесь со дня на день. Но если она захочет походить на Лиз, ей придется отрастить волосы – ведь когда я в последний раз встречала эту девчонку, ее волосы спускались ниже задницы.

– Ник не встречается с Лиз. – В салон впорхнула опоздавшая Марти, и Дарла поднялась. – Может, Барбара поумнела и теперь предпочитает свободных парней?

– Это была бы настоящая сенсация, – отозвалась Дебби. – Но люди не меняются. И вот что я тебе скажу: если Барбара вздумает околачиваться у склада и заигрывать с Ронни, ей не потребуется никакая прическа, потому что я лично выдеру ей патлы.

– Люди меняются, – возразила Дарла. – Если найдется достаточно веская причина…

Марти села в кресло отсека Дарлы.

– Привет. Я не опоздала? Вы говорите о Барбаре? Она окончательно порвала с Мэтью. Я слышала…

К четырем часам Биллу начало казаться, что день никогда не кончится. Это усугублялось присутствием Бобби, настоявшего на том, чтобы ему позволили помогать парням тренироваться со штангами, хотя те знали о тяжелой атлетике куда больше, чем он.

– Эй, Билл, тебе не кажется, что Кори следует увеличить нагрузку? – крикнул Бобби, и Кори Моссерт, самый серьезный (во многих отношениях) воспитанник Билла, закатил глаза.

– У него все в порядке, – ответил Билл, переходя к следующему спортсмену. Бобби шел следом, едва не наступая ему на пятки.

– Грета сведет меня с ума, чертова старуха. – Бобби покачал головой, и Билл уже хотел сказать, что Грете пятьдесят и она еще не старуха, но, поскольку самому Бобби едва стукнуло двадцать девять, не было никакого смысла указывать ему на относительную молодость секретарши.

– Она думает, что все нужно делать, как делал Харви; — продолжал Бобби. – Представляешь?

– В сущности, Харви все делал так, как того желала Грета, – ответил Билл, проверяя достижения очередного ученика. – Она всегда отлично управлялась со школой. – Грете не оставалось ничего иного, поскольку Харви выжил из ума еще лет двадцать назад и отказывался выйти на пенсию. Прошло четыре месяца с тех пор, как на Фестивале тыкв он сыграл в ящик от сердечного припадка, хотя Куинн сказала тогда, что не верит в его кончину, поскольку в гробу Харви выглядел ничуть не хуже, чем на учительских собраниях.

– Вот видишь! – воскликнул Бобби. – Теперь понятно, почему школа катилась в пропасть: из-за отсутствия настоящего лидера. Но теперь все будет иначе.

Билл осмотрел штангу Джессона Бэрнса и убедился, что тот поднимает именно столько, сколько ему положено. На Джессона можно положиться. Билл кивнул крупному светловолосому старшекласснику, которого Куинн называла «Биллом следующего поколения». Их сыновья вырастут такими же, как Джессон: высокими, крепкими, надежными.

– Знаешь, что сказал мне Карл Брюкнер? – спросил Бобби.

– Что? – осведомился Билл, только чтобы не рассердить его.

– Он подумывает провести в этом году сбор средств для школы. – Бобби уставился в пространство, и в его глазах вспыхнул огонек. – Увидев, как расписаны стены зала, Карл решил, что новый атлетический комплекс – слишком малая награда за все то, что ты делаешь для наших парней.

– Да, нам не помешали бы деньги, – скромно отозвался Билл. – Новые учебники, надбавки преподавателям – короче говоря, мы на мели. – Настенная роспись в зале была щекотливой темой. Билл предложил поручить все работы отделению прикладных искусств, но Куинн выступила против. «Не понимаю, почему студенты-художники должны потеть ради спортсменов», – сказала она тогда, но Билл проявил терпение, и Куинн отступилась.

– Верно, но главное в другом, – оживился Бобби. – Карл считает, что мы не должны размениваться на мелочи. Он сказал, что к осени будет выпущен заем на возведение новых построек. – Голос Бобби чуть охрип. – Новый стадион и легкоатлетический манеж.

При этих словах Билл выпрямился.

– Шутишь?

– Ничуть. – Бобби покачал головой, взирая в будущее. – Стадион имени Билла Хиллиарда. – Он не прибавил «Манеж имени Роберта Глоума», но Билл понимал, что это подразумевается.

– Мне безразлично, как их назовут, но стадион нам нужен.

– Знаю, знаю, Босс. – Бобби вновь вернулся к реальности. – И мы можем его заполучить. Выиграй десятый кубок – и стадион наш.

Билл выиграет десятый кубок. Пять лет не покладая рук он муштровал бейсбольную команду и выиграет кубок.

И получит стадион. При этой мысли Билл улыбнулся.

– Какое славное будущее ждет нас, – сказал Дэ Эм.

Но не успел Билл ответить, как хлопнула дверь, ведущая на автостоянку, и голос Куинн произнес за его спиной:

– Мне нужно с тобой поговорить.

Билл рывком повернулся и увидел устремленный на него взгляд тяжело дышащей Куинн. Несколько парней прекратили тренировку и уставились на Билла. Увидев, что он нахмурился, они вновь взялись за работу – почти все, кроме Джессона Бэрнса, который повесил штангу на кронштейны.

– Джессон… – начал Билл и дождался, когда штанга вновь заходила вверх-вниз в руках парня. После этого, не спуская с Куинн взгляда, Билл обратился к Бобби: – Веди тренировку, Роберт.

Куинн отступила к двери, и Билл двинулся следом, подумав, что она немного расстроена из-за собаки, но не видя причин, которые помешали бы ему успокоить ее.

– Где она? – требовательно осведомилась Куинн, как только они вышли на улицу и остановились у ее машины. Ореховые глаза впились в лицо Билла, на щеках вспыхнул румянец. В эту минуту она была изумительно хороша.

– В тепле и уюте. – Билл погладил Куинн по руке. – У нее все хорошо. Успокойся.

Она стряхнула его руку и подступила ближе.

– Не вижу ничего хорошего. Я хочу, чтобы мне вернули эту собаку. Куда бы ты ее ни засунул, мы сейчас же едем за ней. Не дай Бог, если ты увез ее на живодерню, потому что в таком случае я знать тебя не желаю.

– Ты слишком взволнована. – Билл говорил спокойно, но был озадачен. Что-то идет не так. Он не понимал, отчего Куинн так рассержена. – У собаки все хорошо. Я велел не усыплять ее и позвонить нам, если никто не…

– Ты отдал собаку на живодерню. – Голос Куинн дрогнул. – Вези меня туда сейчас же.

– Куинн, будь благоразумна.

– Я благоразумна, – серьезно и бесстрастно отозвалась она. – Но ты даже не представляешь, насколько я близка к тому, чтобы закатить истерику! Немедленно вези меня к моей собаке!

Билл усадил Куинн в ее машину, а сам, заняв место за рулем, подумал, что уже давно следовало подарить ей новые чехлы для сидений, поскольку старые в ужасном состоянии. Как только он умиротворит Куинн, они заедут в автомагазин и купят новые чехлы.

– Мне очень жаль, если ты расстроилась.

– Если? – Голос Куинн поднялся до крика. – Ты слушал все, что я тебе говорила, и до сих пор не уверен? Так вот знай: я вне себя!

– Нам все равно нельзя держать дома собаку. – Он завел мотор и вывел машину со стоянки. – Я справился у хозяина квартиры, и он ответил категорическим отказом.

– В таком случае я перееду. – Куинн скрестила руки на груди.

Билл глубоко вздохнул. Что ж, она огорчена, но возьмет себя в руки.

– Но мы не можем отказаться от этой квартиры. Это дело серьезное. К тому же школа совсем рядом. Это было бы…

– Перееду я, – отрезала Куинн. – А ты можешь оставаться.

– Куинн…

– Так или иначе, наша совместная жизнь не сложилась, – невозмутимо констатировала Куинн. – А после того, как ты похитил мою собаку, не сложится никогда.

Билл хотел прикрикнуть на нее, но сдержался. Не могут же они оба вести себя как дети!

– Не говори глупостей. Ты никуда не переедешь.

Куинн посмотрела на него, и Билл тут же пожалел о своих словах.

– Ты убедишься в этом собственными глазами, – холодно проговорила она.

Билл не стал спорить. Когда Куинн в таком состоянии, спорить с ней бесполезно. Она успокоится, и тогда ему станет ясно, в чем была причина ее раздражения. Мысли Билла обратились к занятиям в атлетическом зале – кто из парней дал слабину, кому пора прибавить вес штанги, кто нарастил излишние мышцы в ущерб подвижности – и настолько увлекся своими планами, что едва не пропустил поворот к питомнику.

Войдя туда, Куинн повела себя еще хуже. Она навалилась на стойку, пытаясь схватить за горло несчастную служащую в коричневой униформе. Когда Билл привез собаку, эта славная женщина призналась, что горячо болеет за «Тигров». «Вы делаете замечательное дело, тренер», – сказала она, и Билл поблагодарил ее: ведь поддержка общества жизненно важна для реализации спортивных проектов. Теперь он вспомнил, что эту женщину зовут Бетти. Билл пришел в легкое замешательство, когда Бетти подвела их к клеткам и Куинн, бросившись на колени на бетонный пол и просунув руки сквозь решетку, завопила «Кэти!» таким голосом, будто рассталась с собакой сто лет назад. Собака подошла к ней, стуча когтями и дрожа всем телом. Билл не сомневался, что она нарочно дрожит. Собаки умеют прикидываться, глядя на вас расчетливым взглядом, особенно такие вот тощие коварные крысы. В большой и теплой клетке стояла миска с едой и поилка. Было очевидно, что собаке здесь совсем неплохо.

– Выпустите ее оттуда, – потребовала Куинн, не глядя на Билла. Полностью сосредоточившись на собаке, она гладила ее через прутья решетки. – Выпустите собаку немедленно.

Что-то новое в ее голосе, странное и немного пугающее, подсказало Биллу, что сейчас не время спорить.

– Я привез эту собаку сегодня утром, – сказал он Бетти. – И теперь хотел бы забрать ее.

– Простите, тренер, но вам придется заплатить тридцать долларов плюс стоимость лицензии, – смущенно сообщила Бетти. – Таков закон.

Билл не стал говорить, что поскольку именно он привез собаку, то может забрать ее бесплатно, решив лучше раскошелиться. Зачем настраивать против себя болельщицу «Тигров»? Ведь чем быстрее он увезет отсюда Куинн, тем скорее ему удастся прочистить ей мозги и навсегда избавиться от животного. Придется найти собаке хозяина. Судя по всему, питомник не по вкусу Куинн.

Все это было так не похоже на эту благоразумную женщину. Может, у нее скоро месячные?

Усевшись в машину, Куинн прижала к себе собаку и замкнулась в молчании, а собака смотрела поверх ее плеча на Билла и словно ухмылялась. Он не обращал на нее внимания. Пусть Куинн повозится немножко с этой тварью, но недолго. В их совместном будущем нет места собаке – как бы Куинн ни злилась в эту минуту.

– Чем собираешься заняться вечером? – сердечным тоном спросил Билл, надеясь разрядить обстановку.

– Переездом, – ответила Куинн таким же голосом, каким обычно сообщала: «Сегодня мы с Дарлой едим пиццу».

– Прекрати, Куинн. – От раздражения Билл повернул на дорогу к школе чуть круче, чем следовало. – Не валяй дурака. Мы не будем переезжать. Поговорим об этом, когда я вернусь домой.

Куинн промолчала, и Билл, решив, что добился своего, вновь обратился мыслями к ученикам. Кое-кому из парней не хватает усердия. Например, Кори Моссерту. Жаль, что Кори не похож на Джессона Бэрнса. Но Кори и Джессон – лучшие друзья. Может, посоветоваться с Джессоном?

Куинн молча сидела рядом с Биллом, и собака продолжала следить за ним.

– Ради всего святого, попытайся взять себя в руки! – Ник смотрел на Куинн поверх блейзера, гадая, за что ему такое наказание – весь день успокаивать ополоумевших женщин.

Куинн гневно взирала на него, словно читая его мысли.

– Сейчас не время сохранять спокойствие.

Она прижала собаку к себе, и та, положив морду ей на локоть, укоризненно поглядывала на Ника. Вдвоем они выглядели невероятно живописно, но Ник решил не увлекаться зрелищами.

– Я не смогу помочь тебе, пока не выясню, что происходит, а это невозможно, поскольку ты мне ничего не рассказала.

Куинн глубоко вздохнула.

– Я лишь прошу тебя об одном: помочь мне вынести из квартиры вещи и доставить их в дом моей матери, пока Билл не вернулся из школы. И все.

И все. Ник облокотился о машину, жалея, что не находится где-нибудь в другом месте. Ему нравился Билл. Он играл с Биллом в покер.

– Может, ты договоришься с Биллом…

– Он отвез мою собаку на живодерню и оставил ее в холодной клетке. Собака могла умереть! – Куинн прижала к себе Кэти. На ее лице появилось болезненное выражение. – Там усыпляют всех животных, которые выглядят хворыми, а Кэти постоянно дрожит. Ее могли уничтожить!

Ник покачал головой:

– Билл – хороший парень. Возможно…

– Ты слышал, что я сказала? Он отдал Кэти на живодерню!

– Да, понимаю. – Нику хотелось успокоить Куинн и не влезать в эту историю. – Билл – человек незаурядный, и ты это знаешь. Тебе нужно успокоиться, прежде чем ты не натворила такого, о чем пожалеешь.

– Нет! – Куинн начала расхаживать по ремонтному боксу взад-вперед, по-прежнему прижимая к себе Кэти. – Я больше не желаю успокаиваться. С меня хватит. Сколько себя помню, Зоя выкидывала коленца, мать делала вид, что все в порядке, отец смотрел в телевизор, ожидая, когда уляжется скандал, Дарла осыпала людей оскорблениями, а ты оставался в стороне. И только мне приходилось сохранять присутствие духа и все улаживать.