Текст книги "Без ума от тебя"

Глава 4

Потребовалось несколько минут, чтобы разобраться в происходящем, поскольку смущенный Ник лепетал какую-то несуразицу.

– Ничего страшного не случилось, – проговорил он, а Куинн, приподнявшись, сказала:

– Мама, все в порядке, это всего лишь мы.

– Мы? – изумилась мать.

– Никаких «мы». Здесь Куинн и я. Порознь, – ответил Ник.

Потом из гаража пришел отец Куинн и спросил:

– Какого черта?

И Ник подумал: «Хороший вопрос».

– Чем вы здесь занимаетесь? – Мегги Маккензи посмотрела на Куинн и Ника и перевела взгляд на пол своей кухни, заваленный мешками. Освещенные лампой, короткие волнистые рыжие волосы Мегги окружали ее миловидное встревоженное лицо огненным ореолом. – Что это за мешки? Почему в комнате темно?

– Привет, Ник. – Ее супруг, прищурившись, всматривался в полумрак гостиной. В той неторопливости, с какой он произносил слова, угадывалось подозрение. Джо Маккензи, крупный, начинающий лысеть мужчина, чуть полноватый, был в целом типичный крепко сбитый мастер-электрик. Он буквально излучал неудовольствие по поводу присутствия Ника.

Ник его понимал, поскольку и сам был не слишком доволен собой в эту минуту.

– Привет, Джо. Я уже ухожу. Спокойной вам ночи. Куинн все объяснит.

Он обошел Мегги стороной и направился к двери, надеясь слинять, прежде чем она успеет задать еще какой-нибудь вопрос. Например: «Чем ты занимался на этой тахте с моей дочерью?»

Сев в грузовик, он вспомнил, что забыл в доме куртку, но это его не заботило. Холод прочистит ему мозги, в чем они явно нуждаются. С минуту Ник сидел, стараясь не думать о том, какого только что свалял дурака, разом лишившись самообладания, которое сохранял двадцать лет.

– Ничего этого не было, – проговорил он и завел мотор.

Это все из-за чертовой собаки. Если бы не собака, Куинн и поныне оставалась бы с Биллом. А пока она оставалась с Биллом, Ник мог не сомневаться в том, что его мир незыблем. До Билла был Алекс, до Алекса – Грег. Ну почему Куинн не вышла за одного из этих парней? Не то чтобы они были достаточно хороши для нее, но какого дьявола Куинн до сих пор летает по городу этакой вольной пташкой и сводит мужчин с ума своими губами?

Впрочем, ему-то что за дело?

Ник включил передачу, выехал с подъездной дорожки и помчался прочь от Куинн, конфузов и неприятностей. Чем дальше он уезжал, тем легче ему становилось убеждать себя, будто ничего не случилось, ничто не изменилось.

Ведь, в сущности, это чистая правда.

Ошеломленная, Куинн сидела на огромной красной тахте. Мать таращилась на мешки в кухне, а отец, обойдя тахту кругом, включил телевизор. На экране возник спортивный комментатор – парень в свитере и дрянном паричке. Он рассказывал о неудачах каких-то команд, словно о всеобщей трагедии.

– Привет, папа. – Куинн переместилась на тахте, освобождая место для отца и вместе с тем пытаясь оправиться от изумления и возбуждения. Ник хотел ее поцеловать! А она и не подумала возражать. Потрясающе!

– Как поживаешь? – спросил Джо, усаживаясь и не отрывая глаз от экрана. Этот вопрос в его устах означал приветствие, а не предложение поделиться. Куинн точно знала, что у отца нет ни малейшего желания расспрашивать о Нике.

– Я ушла от Билла, – сообщила она, прощупывая обстановку.

– Отлично, – отозвался отец, не отрываясь от экрана, но потом слова дочери все же проникли в его сознание. – Что? – Джо посмотрел на дочь, чуть хмурясь, но Куинн видела, что он притворяется.

– Не обращай внимания, – сказала она.

Джо похлопал ее по колену и вновь обратился к экрану, а Куинн вернулась к мыслям о своей жизни, которая вдруг стала такой интересной.

Ник уже собирался ее поцеловать, и она согласилась. Не прошло и часа с тех пор, как Куинн ушла от одного мужчины – и уже начинает завлекать другого, чувствуя при этом возбуждение, какого никогда не ощущала. И что самое странное, этим мужчиной оказался Ник. Чем больше она думала о нем, тем сильнее у нее кружилась голова.

– Что все это значит? – донесся из кухни голос Мегги. – Здесь девять мусорных мешков. Девять!

– Все правильно. – Куинн поднялась с красной кушетки, на которой только что едва не совершила безумство, и отправилась в мрачноватую кухоньку своего детства. – Я поживу у вас немного, если вы не против.

– Здесь собака! – крикнул из гостиной Джо.

– Не вздумай ее гладить, – отозвалась Куинн, и Кэти, постукивая коготками и бросая на Джо настороженные взгляды, выбежала из комнаты.

– Она кусается? – спросила Мегги.

– Она мочится. – Куинн взяла собаку на руки. – Ее зовут Кэти. Я оставлю ее у себя. Теперь у меня будет собственная собака.

Эти слова прозвучали райской музыкой. Собственная собака. А теперь еще и Ник. Какая интересная у нее начинается жизнь. Наконец-то!

– Собираешься держать ее в квартире? – Мегги нахмурилась, и ее красивое, но уже увядающее лицо выразило непонимание. – Поэтому ты и ушла от Билла? Нельзя же быть такой легкомысленной…

– Еще как можно. – Куинн плотнее прижала к себе Кэти. – Я ушла от него. Все кончено.

Все еще хмурясь, Мегги сосредоточилась на более простой заботе.

– По-моему, ты совершила ошибку, дорогая. Отношения с людьми требуют компромиссов. Полагаю, если бы ты вернулась…

– Он отдал мою собаку на живодерню, – перебила ее Куинн. – Я сказала ему, что оставляю Кэти у себя, но Билл все равно увез ее, пока я была в школе.

Казалось, Мегги разрывают два желания: увильнуть от разговора и не позволить своей дочери остаться без мужчины.

– Куинн, милая, но ведь это всего лишь собака. Так не похоже на тебя. Ты ведь…

– Нет, это не я, – отрезала Куинн. – Отныне я изменилась. Мне надоело помогать и сочувствовать. Мне тридцать пять лет. Если я сейчас же не отправлюсь в погоню за тем, чего хочу, другой возможности не будет.

Например, за Ником. Она хочет Ника, хотя и не понимала этого, пока он не посмотрел на нее вот так. Ник – воплощенный соблазн в человеческом обличье, хотя во всем мире Куинн не нашла бы менее подходящего для себя мужчины. Замечательно!

– В тридцать пять лет жизнь еще не кончается, – заметила Мегги. – Мне пятьдесят восемь, а я по-прежнему в прекрасной форме. Однако перестань испытывать судьбу, иначе потеряешь все.

Куинн размышляла о том, доводилось ли матери когда-либо хотеть чего-нибудь по-настоящему, чувствовать возбуждение и влечение, подобные тем, что вспыхнули между ней и Ником. Не испытывать судьбу. Всю жизнь она выслушивала от матери этот совет, и вдруг ей надоело.

– Я не хочу превращаться в тебя, – сказала она матери. – Твой образ жизни не меняется. Ты просыпаешься, едешь в контору недвижимости отвечать за Баки на телефонные звонки, после школы вы с Эди катаетесь по гаражным распродажам, потом ты возвращаешься домой, готовишь папе ужин и наблюдаешь, как он смотрит телевизор. – На лицо Мегги набежало облачко, и Куинн заговорила спокойнее: – Послушай, если такая жизнь тебе по душе – что ж, отлично, но мне этого недостаточно. Оставшись с Биллом, я бы жила точь-в-точь как ты – ни радости, ни страсти, ни веской причины вставать из постели по утрам. Я не хочу так жить.

– И собака даст тебе все это? – с трудом вымолвила Мегги.

– Нет, собака – только начало. – Куинн опустила Кэти на пол, чтобы та могла свободно осматривать кухню. – Кэти – это моя канарейка в шахте. Я и сама не ведала, в какой удушливой атмосфере существую, пока Билл не запретил мне взять собаку. – Куинн перевела дух. – Больше я не намерена подлаживаться, мама. Отныне людям придется подлаживаться ко мне. – Мысль об этом показалась такой восхитительно-эгоистичной, что у Куинн на мгновение кругом пошла голова. Где-то на заднем плане даже зазвучала музыка. Победные трубы. Ник.

– Пивка бы! – крикнул из гостиной Джо, и Мегги машинально открыла холодильник, достала пиво и, хмурясь, понесла мужу. Потом вернулась в кухню и сложила руки на груди. Было очевидно, что слова Куинн ни в чем ее не убедили, и оставалось лишь удивляться тому, что она готова продолжать дискуссию. Ведь единственным ответом на все, что ее расстраивало, было неизменное: «Делайте что хотите».

– Это из-за Ника? – спросила Мегги.

Куинн почувствовала, как ее щеки заливает румянец.

– Нет, из-за меня.

– Потому что ты и Ник – несовместимы, – сказала Мегги. – Вот Билл… – Зазвонил телефон, и Мегги потянулась к трубке. – Алло? Минутку. – Она передала аппарат дочери. – Это Билл. – «Будь осторожна, милая», – говорил ее взгляд.

– Черт побери. – Куинн показалось, что ее желудок рухнул вниз к самим коленям. – Привет, Билл, – сказала она, взяв трубку.

– Что случилось? – спросил он. – Твои вещи куда-то исчезли.

– Знаю. Я уехала. Я оставила тебе записку. – Куинн закрыла глаза и прислонилась к буфету. – Книги я заберу позже, а все прочее можешь оставить себе.

– Твоя записка – полная нелепица, – отозвался Билл. – Да, и еще столовое серебро пропало.

– Знаю. Я его забрала. Я ушла от тебя. Тебе придется купить новые ложки.

– Но тогда у нас окажется два набора, – возразил Билл, и Куинн окончательно избавилась от чувства вины.

– Билл, я ушла. Никаких «нас» больше не существует. Я переехала. Между нами все кончено.

– Не смеши меня. – Это уверенное спокойствие лишь подхлестнуло ярость Куинн.

– Я тебя не смешу. Я ушла! – «Я обнималась с другим мужчиной», – чуть не крикнула она. – Я не хочу жить с тобой.

– Разумеется, хочешь. Я приеду за тобой, ты вернешься домой, и мы обсудим все завтра после школы.

– Нет! – Испуганная Мегги обернулась, и Куинн, посмотрев на нее, покачала головой. – Нет, ты не приедешь за мной. Я ушла от тебя. Все кончено.

– Приеду через пять минут. – Билл дал отбой.

– Не верю собственным ушам. – Куинн опустила трубку на рычаг. – Билл едет сюда. Я сказала, что между нами все кончено, а он говорит «не смеши меня». – Она повернулась к матери, которая обозревала заполонившие ее кухню мешки, словно надеясь, что, если смотреть на них долго, они исчезнут сами собой. – Даже не думай об этом, – добавила Куинн. – Если хочешь, я поселюсь в мотеле, но к Биллу не вернусь.

– Ты действительно решилась, – печально обронила Мегги.

– Я действительно хочу быть свободной. Я так хорошо себя чувствую, расставшись с Биллом.

– Нужно обсудить это с Эди, – заметила Мегги. – Это чистое безрассудство. Я бы хотела…

– Мама, между нами все кончено. Завтра я сниму квартиру, но если ты позволишь переночевать сегодня у вас…

– Конечно, оставайся, – сказала Мегги. – Ты моя дочь и можешь жить здесь сколько угодно, даже если совершаешь огромную ошибку.

– Мама…

– Завтра я достану для тебя список квартир. Загляни ко мне в контору по пути из школы. Я распечатаю список из компьютера, если к тому времени ты не одумаешься. – Мегги потрепала дочь по плечу, с прежним сомнением глядя на Кэти, отвечавшую ей настороженным взглядом.

– Список квартир, в которых разрешено держать собак, – пояснила Куинн.

Мегги с неодобрением следила за тем, как Кэти обнюхивает мешки.

– Кажется, эта собака что-то задумала. У нее коварный вид.

Кэти подняла невинные глаза.

– Ничего подобного, – возразила Куинн. – Ты только посмотри на эту милую мордашку.

– У этой собаки какая-то тайна.

– Мама…

– Итак, квартиры, где можно жить с собакой. Кажется, ты сказала, что Билл собрался приехать?

– Да. Он надеется забрать меня.

– Не сжигай корабли, – посоветовала Мегги. – Билл – хороший парень, у него отличная работа и прекрасное будущее. Уверена, все утрясется.

– Будущее с Биллом сулит мне еще тридцать лет жизни с мебелью из светлой сосны, с тренировками школьных команд и спортивными передачами по телевизору, – объяснила Куинн, и Мегги бросила взгляд в сторону гостиной. Комнату заливал тусклый голубой свет телеэкрана, оттуда слышались приглушенные вопли болельщиков.

– У нас есть чипсы? – крикнул Джо, и Куинн молча отнесла ему коробку, укоряя себя за то, что обидела мать. Мегги по душе ее скучная жизнь. Жаркие страсти, пожалуй, встревожили бы мать.

– Извини, мама, – сказала Куинн, вернувшись в кухню. – Мне не следовало так говорить. Ты живешь так, как тебе нравится. В сущности, что я знаю о тебе?

– Ничего, – коротко отозвалась Мегги, но когда у парадной двери появился Билл (Куинн тем временем таскала свои вещи на второй этаж), она сказала ему: – Куинн на время останется здесь. Отправляйся домой, Билл, – и захлопнула дверь перед его носом.

– Отлично сказано, ма, – послышался с лестницы голос Куинн.

– Кто это? Билл? – спросил Джо.

– Смотри свой телевизор, – откликнулась Мегги. – Не дай Бог, пропустишь что-нибудь важное.

– Что я такого сделал? – удивился Джо, но Мегги, пропустив его слова мимо ушей, отправилась наверх.

Когда Мегги ушла, Куинн вернулась в кухню, нажала кнопку автонабора и цифру 1 и стала ждать ответа Зои.

Сама она значилась под цифрой 2.

Трубку снял муж Зои.

– Привет, – сказал Бен, и Куинн представила себе, как он прислоняется к холодильнику, высокий, невозмутимый – единственный мужчина, который, любя Зою, умудрился при этом сохранить рассудок.

– Это твоя свояченица, – сообщила Куинн. – Как детишки?

– Привет, Куинн, – отозвался Бен. – У детишек все хорошо. Гарри получил «отлично» по чтению, а Дженни подцепила вшей на курсах медсестер. Что новенького?

– Я ушла от Билла.

– Понятно. Стало быть, ты хочешь поговорить с Зоей. – Бен прикрыл трубку ладонью и крикнул: – Зоя! Это Куинн!

– Как я понимаю, это намек на то, что ты не желаешь вмешиваться в мою личную жизнь.

– Не желаю, черт побери, – ответил Бен. – Хотя всегда считал, что он тебе не пара.

– Что ж, спасибо. И ты не мог сказать мне об этом два года назад?

– Нет, черт побери. Зоя сейчас подойдет. Не вешай трубку.

– Что случилось? – спросила Зоя.

– Я ушла от Билла. – Казалось, эти слова превращаются в заклинание: произнося их, Куинн с каждым разом чувствовала себя все лучше. – Я переехала. К родителям.

– Не может быть. Ты собираешься поселиться у них?

– Ненадолго. – Куинн уселась на стойку и, болтая ногами, ударяла пятками о металлические ящики. Славное воспоминание молодости – трепаться с Зоей, болтая ногами. – Я только что приехала сюда. Ник помог перевезти кое-что из моих вещей, а остальное перевезет в понедельник, но, надеюсь, к этому времени я подыщу себе жилье. – Она ждала, что сестра скажет что-нибудь о Нике, спросит о нем, как-нибудь отреагирует, но Зоя лишь спросила:

– Что произошло у вас с Биллом?

– Он украл мою собаку.

– Какую собаку? – спросила Зоя, и Куинн рассказала ей все с самого начала. – Будь я проклята! – бросила Зоя, когда она закончила.

– Ну, что скажешь? – Куинн чуть ссутулилась, сидя на стойке. – Мама считает, что я сделала ошибку.

– Ага, и посмотри на ту жизнь, которую она ведет! – Телефон безукоризненно передал язвительность ее тона. – Человек должен поступать так, как ему хочется.

– По мнению мамы, поднимать скандал из-за собаки глупо.

– Это не из-за собаки. – Зоя понизила голос. – Потерпи немного. Я сама еще не все понимаю. – Потом она вновь заговорила в трубку, и ее голос опять стал ясным и отчетливым: – Бен считает Тиббет чем-то вроде мыльной оперы. Он до сих пор надеется услышать, что кто-то из женщин вышел замуж за собственного племянника или родил ребенка от дяди. Ему нравится грязь.

«А я только что возбудилась, посмотрев на твоего бывшего мужа», – подумала Куинн.

– Барбара Нидмейер бросила Мэтью Фергюсона. – Куинн открыла шкафчик за своей спиной и пошарила в нем рукой в поисках печенья.

– Подумаешь! У Барбары нет фантазии, она раз за разом повторяет одно и то же. Расскажи мне что-нибудь поинтереснее.

– Ник и Лиз расстались. – Куинн выудила из коробки крекер.

– С какой еще Лиз?

– Ты ее знаешь. Лиз Уэбстер.

– Когда-то я нянчила девчонку по имени Лиз Уэбстер.

– Это та самая.

– Ник встречается с девицами, которых я нянчила?

– Ей двадцать два, – набив рот, проговорила Куинн.

– A ему – двенадцать, – отрезала Зоя. – Клянусь, этот мальчишка никогда не повзрослеет!

– На него можно положиться, – возразила Куинн. – Они с Максом творят настоящие чудеса в своей мастерской.

– Я имела в виду – с точки зрения общества, – пояснила Зоя. – Ник ведет себя как старшеклассник. Хвала Всевышнему, больше он не моя головная боль.

– Ник хорошо ко мне относится.

– Так было всегда, – сказала Зоя. – Думаю, ты – единственное, что он приобрел от моего с ним брака. Ник постоянно говорил, будто бы ты – лучшее, что в нем есть.

Куинн сглотнула.

– Правда?

– Правда. Ник говорил, что всегда хотел иметь младшую сестру и наконец получил самую лучшую в мире сестру в твоем лице. Он считал тебя не способной на дурное. Впрочем, так думали все окружающие.

– А тебя он считал взбалмошной. Впрочем, так думали все окружающие.

– Какие странные вещи ты говоришь, – отозвалась Зоя. – Ты хорошо себя чувствуешь?

– Просто мне надоело быть разумным, практичным человеком, – объяснила Куинн. – Я хочу быть сумасбродкой.

– Что ж, ты сделала важный шаг в этом направлении, бросив Билла, – заметила Зоя. – Он вечно нагонял на меня тоску, аж скулы сводило. Теперь тебе для разнообразия нужно выкинуть что-нибудь несусветное, потрясти окружающих и наконец обрести свободу. Между прочим, только ты считала, что обязана быть хорошей.

– Мама тоже так считает, – возразила Куинн. – Мама всегда говорила, что я спокойная, как и она сама.

– Наша матушка не спокойная, а заторможенная. – Голос Зои вновь зазвучал отдаленно. – Минутку, – бросила она Бену и вновь обратилась к Куинн: – Мне пора идти, Бен начинает меня доставать. Я люблю тебя, Куинн. Не позволяй родителям пудрить тебе мозги. Если нужно, можешь пожить у нас.

– Я тоже тебя люблю, Зоя.

– Побыстрее найди себе жилье.

Когда разговор закончился, Куинн, поедая крекер, устремила взгляд в пространство и задумалась об очередных потрясениях в своей и без того беспокойной жизни. Она не чувствовала вины перед Биллом, нет; ну разве что самую малость, однако недостаточно, чтобы вернуться. Она никогда не вернется к нему. Нет, завтра же снимет квартиру, обретет собственное жилье – при этой мысли ее пульс участился, – и они с Кэти переедут туда. Куинн посмотрела вниз и увидела Кэти, которая нетерпеливо ждала, сидя у ее ног. Она бросила собаке крекер, и та ловко поймала его. Куинн подумала, что наконец обзаведется собственной мебелью и, возможно, Ник перевезет ее в новую квартиру…

«Выкинь что-нибудь несусветное и потряси окружающих», – посоветовала Зоя.

А что, если начать встречаться с бывшим мужем сестры? От этой мысли Куинн чуть поежилась. В ее жизни Ник был единственным по-настоящему интересным человеком. Как же она не замечала этого до сих пор? В противоположность Максу его всегда величали Зейглером-задирой, но Куинн никогда не осознавала этой стороны его натуры, поскольку с ним ей всегда было спокойно и уютно. До тех пор, пока он не бросил на нее этот свой взгляд. До тех пор, пока Куинн как следует не рассмотрела его, не увидела, каков она на самом деле – темный, зловещий, сулящий всевозможные безумства и сумасбродства. Что ни говори, именно такой мужчина ей нужен сейчас – злодей, не способный причинить ей зла. Страсть без риска. Чем дольше она об этом думала, тем больше ей нравилась эта мысль, тем теплее становилось у нее на душе.

Оставалось лишь отучить Ника впадать в панику и бросаться наутек всякий раз, когда он видит ее, и тогда сама Куинн станет интересной женщиной.

Как Зоя.

Билл стоял во дворе маленького белого домика, принадлежавшего семейству Маккензи, проклиная мать Куинн за глупость. Вероятно, Мегги даже не сообщила дочери, что он приехал, иначе она спустилась бы к нему, поговорила с ним и вернулась домой. Билл поднял глаза на квадрат желтого света, лившегося из спальни Куинн. Отсюда он ясно видел стены и люстру. Занавески не были задернуты. Это опасно, разве Куинн не понимает, как это опасно? Мужчины могут попытаться заглянуть в комнату. Билл на минуту задумался, вспоминая планировку второго этажа. Он не сомневался, что это окно Куинн, открытое и беззащитное перед посторонним взором. Кто угодно может заглянуть внутрь, а это по-настоящему опасно.

Потом появилась сама Куинн и остановилась у окна; ее округлые контуры в розовом свитере отчетливо виднелись на фоне желтого света. Она протянула руку к верхнему краю занавески – Билл увидел выпуклый изгиб ее груди, тонкую талию и еще один выпуклый изгиб бедер, и его сердце сжалось. Он всем своим существом ощутил утрату, но тут же отогнал эту мысль. Нет, Куинн не потеряна для него, они поговорят, все образуется, они навсегда останутся вместе, у них будут сыновья, семейные обеды, жизнь, о которой Билл мечтал. Нет, Куинн не потеряна.

Она задернула занавески. Билл остался в одиночестве.

Он наблюдал за окном еще около получаса, не замечая холода, а потом свет за занавесками погас и окно будто ослепло. Билл понял, что Куинн легла в постель либо спустилась вниз. Больше здесь нечего было делать. Он уселся в машину и отправился домой, не сомневаясь в том, что завтра Куинн вернется.

– Значит, ты попросту взяла и переехала, – должно быть, уже в сотый раз повторила Дарла на следующий день, но Куинн сохраняла терпение. С Дарлой творилось что-то непонятное, а подготовка к переезду лишь усугубила ее состояние, поэтому кричать на нее не стоило, тем более что последние полчаса она помогала Куинн укладывать книги в коробки.

Куинн отпихнула последние коробки к двери, и Кэти отскочила в сторону.

– Дело сделано. В понедельник Ник перевезет книги, и тогда можно будет считать, что я окончательно рассталась с этой квартирой. – Куинн бросила взгляд на часы. – Нам пора. Через пятнадцать минут у Билла кончается тренировка в атлетическом зале. – Она надела пальто и подняла Кэти, которая из-за ее плеча смотрела, по обыкновению, с подозрением на окружающий мир.

– Хорошо. Я прекрасно понимаю, что надоела тебе, – сказала Дарла, когда они сидели в ее машине, дожидаясь, пока печка растопит лед, в который превратилась их кровь. – Но не растолкуешь ли мне, как ты решилась попросту взять и уехать от человека, с которым прожила два года?

– Я жила не с ним. – Куинн приподняла Кэти, и собака, упершись лапами в стекло, начала рассматривать тротуар, выискивая врагов. – Скорее, я жила при нем. Билл пригласил меня на вечеринку в честь победы в третьем бейсбольном чемпионате, держался вежливо и галантно, и мы начали встречаться. Потом он начал оставлять свои вещи в моей квартире, пока не перевез их все и не переехал сам. Наконец нашел эту квартиру и доставил сюда наше имущество, а я так и не сказала ни «да», ни «нет». Билл никогда не теряет терпения, никогда не сдается и постепенно добивается именно того, чего хочет. Ну а я не разделяю его желаний, хотя не сознавала этого до тех пор, пока он не отдал Кэти на живодерню. Но отныне я не намерена ему потакать. – Куинн чуть вздрогнула, и Кэти тут же повернулась к ней, почувствовав, что опасность находится внутри машины, а не снаружи. – Сегодня Билл пришел ко мне в студию и повел себя так, словно ничего не случилось, будто я попросту ездила навестить папу и маму, и он не сомневается, что меня можно вернуть в любой момент. – Куинн погладила собаку, успокаивая ее, и Кэти свернулась клубочком на ее коленях, не спуская с хозяйки встревоженных глаз. – Послушай, давай уедем отсюда? Мне нужно зайти в контору недвижимости и взять у матери список квартир.

Дарла включила передачу.

– Что ж, как только Ник заберет книги, в этой квартире не останется твоих вещей и даже Биллу придется осознать, что ты не вернешься. Но как тебе удалось заручиться помощью Ника? Мне казалось, он скорее повесится, чем позволит втянуть себя в эту историю.

Куинн подумала о вчерашнем Нике, таком крепком и теплом в кабине грузовика, о таком крепком и жарком на тахте.

– Ник – хороший парень. – Она старалась говорить как можно равнодушнее.

Дарла притормозила, собираясь свернуть на Центральную улицу.

– Уж не упустила ли я чего-нибудь интересного?

– Кажется, Ник собирался поцеловать меня вчера, – выпалила Куинн, ощутив стыд и облегчение разом.

Дарла вырулила на обочину и остановила машину.

– До конторы недвижимости еще два квартала, – сказала Куинн.

– Да, но ты говоришь такие удивительные вещи, – отозвалась Дарла, скорее потрясенная, нежели заинтересованная. – Он тебя поцеловал?

– Я сказала – «собирался». – Куинн шевельнулась, к вящему неудовольствию Кэти. – Мы сидели на тахте и разговаривали, потом он умолк и мы долго таращились друг на друга. Понимаешь, о чем я?

– Понимаю. Один из тех долгих взглядов, которые начинаются невинным «эй!» и переходят в «эге-ге!».

Куинн кивнула, поглаживая собаку.

– Ну а потом он вскочил, сказал: «Это на тебя не похоже», – и смылся.

Плечи Дарлы поникли.

– Подумать только – ты и Ник… Не знаю…

– Никаких «я и Ник» не существует. – «Но могло бы». – Между нами сверкнула восхитительная искорка – на крошечную долю секунды между тем мгновением, когда я осознала, что Ник смотрит на меня и хочет меня, и тем, когда он вскочил и дал деру. И все же Ник вскочил и убежал.

Дарла не отрываясь смотрела в лобовое стекло.

– Искорка, говоришь?

Куинн кивнула.

– В том, как он не поцеловал меня, было больше страсти, чем за те два года, когда меня целовал Билл. Настоящей страсти.

– Искорки вспыхивают и тут же гаснут, – произнесла Дарла таким ровным тоном, что Куинн передернуло. – Искорки долго не живут. И если ты бросаешь Билла из-за какой-то искорки… – Она покачала головой. – Хороший человек, который любит тебя и верен тебе, куда дороже искорки.

– Ничего подобного. – Куинн осторожно посмотрела на Дарлу, полагая, что та расскажет о своих неприятностях, когда успокоится и будет готова к разговору. Готова ли она? Успокоилась ли?

– Страсть невозможно сохранить навсегда, – продолжала Дарла. – Страсть уходит, и тогда тебе приходится довольствоваться тем, что имеешь. И если у тебя есть по-настоящему хороший мужчина, этого вполне достаточно, более того, это прекрасно. Может, Билл чего-то не понял насчет собаки. Может, следует дать ему еще один шанс. Он сумеет обеспечить тебе спокойную жизнь и…

– Я не хочу этого, – перебила ее Куинн. – Тридцать пять лет я вела спокойную жизнь, и это мне надоело. Я хочу просыпаться по утрам, зная, что меня ждет что-то хорошее, зная, что у меня есть причина подниматься с постели. А бесконечное повторение одних и тех же событий – это еще не причина.

Дарла прищурилась:

– Ты чуть-чуть изменила свою жизнь, отважилась на робкий протест, но ведь ничего особенного не произошло.

– Нет, произошло, – возразила Куинн. – Я оставила у себя Кэти. Это мелочь, но она приобретает важное значение, поскольку Билл не в силах увидеть во мне того, что не хочет видеть. Ник по крайней мере понимает меня. – Она вспомнила вчерашний вечер на тахте, и ее вновь наполнило тепло. – Вчера вечером он рассмотрел меня по-настоящему.

– Ник бросит тебя, не пройдет и года. Или доведет тебя до ручки и ты сама его бросишь. Но тогда потеряешь друга, ведь Ник – твой лучший друг, если не считать меня. Оставшись с Биллом, ты сохранишь их обоих, в противном случае расстанешься и с Ником. Ты действительно этого хочешь?

– Я хочу, чтобы повторилось вчерашнее мгновение. Совершенно уверена, Нику это ни к чему, но я хочу. Следующий год наступит через год, а сейчас – это сейчас, и я больше не намерена сдерживаться.

Дарла покачала головой, едва не плача.

– Куинн…

– Неужели у вас с Максом так плохо? – спросила Куинн и тут же пожалела о своих словах, увидев, как исказилось лицо подруги. – Извини. Поговорим об этом позже…

– Я люблю Макса, – сказала Дарла.

– Я знаю.

– У меня все под контролем, – продолжала Дарла. – Я счастлива.

– И еще как, – поддакнула Куинн, кивая.

– Мне нравится моя жизнь. У меня прекрасные дети, замечательный дом, я люблю свою работу, у меня верный трудолюбивый муж…

– Все это очень славно.

– …но я готова завыть от тоски, – закончила Дарла.

– Понятно. – Теперь, когда все было сказано, Куинн почувствовала облегчение. – И что ты собираешься делать?

– Ничего. – Дарла укоризненно посмотрела на нее. – Я не намерена разрывать прекрасные отношения только из-за того, что мне скучно.

– У меня не было прекрасных отношений. Билл – это не Макс.

– Когда ты о нем говоришь, он очень походит на Макса. А, черт! Давай оставим это и поедем искать тебе жилье.

– Может, тебе тоже не помешают кое-какие перемены. Ничего серьезного, поворот на градус-другой, небольшое смещение, и все станет по-новому. – Куинн посмотрела на Кэти, лежавшую у нее на коленях. – Впрочем, не обращай внимания.

– Маленькая перемена, – пробормотала Дарла.

– Маленькие перемены имеют свойство накапливаться, – заметила Куинн. – Возможно…

– Нет-нет, мне это по вкусу. – Дарла крепче ухватилась за руль. – Маленькая перемена… Как ты сказала, лишь бы заставить его увидеть меня. – Она встретилась глазами с Куинн. – Мне кажется, будто он уже много лет не смотрит на меня. Я попросту околачиваюсь где-то рядом, понимаешь? Да и я, в сущности, не смотрю на него. И вдруг одним прекрасным вечером я захотела заняться с ним любовью в конторе ремонтной мастерской…

– У этих огромных окон? – Куинн была шокирована и заинтригована. Секс у окна – скорее похоже на Ника.

– …но он попросту отмахнулся, даже не сказав: «Давай попробуем в туалете». Макс лишь сказал: «Когда дети лягут в постель». Каково?

– Ну… – начала было Куинн.

– Когда-то он не мог оторваться от меня ни на секунду, а теперь захотел повременить?! – Голос Дарлы крепчал, лоб наморщился. – С некоторых пор Макс вообще не замечает меня!

– Ничего, успокойся. – Куинн погладила Дарлу по плечу. – Мы это уладим. Нам нужно лишь привлечь его внимание. То есть тебе нужно привлечь его внимание.

– Но как? – Дарла почти кричала. – Я едва не изнасиловала его там, в конторе! Чего уж больше…

– Может, этого оказалось недостаточно. – Куинн лихорадочно соображала. – Ты должна потрясти Макса. Например, встретить его в прозрачной комбинации или в чем-нибудь в этом роде… – Она ощутила укол зависти к Дарле, поскольку у той был мужчина, способный должным образом оценить прозрачное одеяние. Билл скривился бы от такой вульгарности, а Ник взял бы комбинацию и подарил другой женщине.

– Прозрачная комбинация… – задумчиво протянула Дарла.

– Или ночная рубашка поразвратнее, – продолжала Куинн. – Годится также нижнее черное шелковое белье…

– У меня есть прозрачный пластиковый дождевик. Мать Макса подарила мне его, потому что он подходит к любой одежде.

– Отлично, – поддакнула Куинн.

– По пятницам мальчики возвращаются домой поздно. Сегодня в половине шестого Макс будет дома один.

– Сегодня вечером? – Поспешность Дарлы несколько озадачила Куинн – видать, дела и впрямь неважные. – Хорошая идея.

– Я в восторге. Большой секс в большой комнате при ярком солнечном свете.