Текст книги "Исповедь подружки невесты"

– Значит, хотите инфантильного женственного мужчину.

Оливия смерила его ледяным взглядом:

– Вы самый циничный человек на свете, Эдвард Винчестер, с холодным, как камень, сердцем. В вас нет ни капли романтизма. – А при этом подумала: «Однако это сильное тело выглядит очень сексапильно».

Мимо них прошел официант, Оливия взяла с подноса бокал шампанского и осушила его одним глотком. Все это время Эдвард задумчиво смотрел на нее.

– Жизнь не романтическая повесть, в ней нужно уметь выживать, бороться с трудностями и принимать ответственные решения. У мужчин нет времени на романтические порывы.

Оливия тяжело вздохнула. Эдвард прав, она прекрасно это понимает. А так хотелось, чтобы жизнь была похожа на романтическую повесть.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга.

– Я знаю, – она взяла с подноса еще бокал, – вы очень рассудительный человек. Умеете взвешивать все за и против, принимать ответственные решения. Помогите мне понять, почему я всегда одна. Почему все от меня уходят?

Глава 6

Эдвард задумчиво смотрел на Оливию. В эту минуту она напоминала маленького испуганного зверька, потерянная, отчаявшаяся, слишком много выпившая. Поистине адская смесь. Эдвард понимал, что должен бежать от нее куда глаза глядят. До этого она казалась ему слишком резкой, напористой, недостаточно хорошо воспитанной и вызывающей. Теперь же обращалась к нему за помощью. Доверчивый взгляд ее огромных голубых глаз просто гипнотизировал его.

Он следил за каждым ее жестом, ловил каждое слово, каждый ненароком брошенный взгляд. Когда он слышал ее звонкий переливчатый смех, у него кружилась голова. Эдвард не понимал, чем эта женщина, резкая, непредсказуемая и глупая, так его привлекает. Было что-то особенное, интригующее. И еще она чертовски сексуальна. Это невозможно отрицать.

Оливия хотела, чтобы он честно указал ей на ее недостатки. Эдвард не знал, как поступить. Люди обычно ничего не хотят знать о своих недостатках, всячески их отрицают, прячут голову в песок, стоит об этом заговорить. А она сама его об этом попросила.

– Давайте выйдем на террасу и там поговорим, – Оливия решительно направилась к двери. Дядя Эдварда взглянул на нее и плотоядно облизнул губы. От мысли о том, что этот грязный сладострастник может прикоснуться к ней, Эдварда мутило.

Он взял ее под руку и вывел из комнаты, забрав бокал шампанского и предложив вместо него стакан воды.

Уже совсем стемнело. На фоне черного неба серебрилась полная луна. На террасе было холодно. Эдвард закрыл дверь, чтобы их разговору не мешал гул голосов из гостиной. Оливия стояла у перил и задумчиво смотрела на небо. Ее и без того короткое платье задралось еще больше, высоко обнажая бедра. Он отвел глаза от этого соблазнительного зрелища и снял пиджак, чтобы накинуть его на плечи Оливии.

– А кастрюля опять вверх тормашками, – неожиданно сказала она.

Эта странная женщина в очередной раз удивила его. О чем она говорит? Он накинул пиджак ей на плечи. Она вздрогнула от неожиданности. Хотя Эдвард старался действовать осторожно, все равно умудрился испугать ее.

Судя по всему, она довольно сильно опьянела. Хорошо, что он избавил ее от общества этих негодяев. Он стазу понял, что Хьюго и Каспер нарочно стараются ее напоить и оставлять Оливию с ними наедине опасно.

– Что вы имели в виду, говоря о кастрюле вверх тормашками?

Вместо ответа она молча указала на небо.

– Вы луну называете кастрюлей?

– Да. На мой взгляд, она очень похожа на перевернутую кастрюлю.

Эдвард задумчиво взглянул на небо. Да, Оливия права. Луна действительно напоминала перевернутую кастрюлю.

– А на что, по-вашему, похоже созвездие Орион?

– Орион – великий воин, он похож на вас.

Язык у нее заплетался, она едва держалась на ногах. Долгий перелет и несколько бокалов шампанского – дьявольская смесь. Быть может, поэтому она говорила ему все что в голову взбредет, не заботясь о впечатлении, которое производит.

– Я совсем не похож на воина.

– Нет, вы настоящий воин, – убеждала она. – Ведь вы спасли меня от этих негодяев.

– А мне показалось, вам весело с ними, – заметил он, придвинувшись ближе к ней. Оливия дрожала от холода. Ему вдруг захотелось ее согреть.

Оливия взглянула на него и улыбнулась, отчего у Эдварда перехватило дыхание. Еще никогда ее улыбка не была такой обворожительной. Он не мог не улыбнуться в ответ. Оливия продолжала любоваться ночным небом. Эдвард задумчиво смотрел на нее сбоку. У нее удивительно длинные ресницы и такие милые трогательные ямочки на щеках. Он не мог пошевельнуться, чувствуя, как затвердела и увеличилась в размерах плоть.

– Да, вы правы, мне действительно было весело с ними. – Она подмигнула ему. Теперь они стояли очень близко друг к другу. Он чувствовал ее ни с чем не сравнимый аромат, от этого кружилась голова. Она опять посмотрела на него. Так трогательно. Губы ее чуть приоткрылись. На мгновение Эдвард забыл обо всем. Этот дом, вечеринка, положение в обществе – все вдруг стало не важно. Оливия, судя по всему, в эту минуту переживала то же самое. Чуть пошатнулась, дыхание стало шумным и прерывистым. Она смотрела не отрываясь на его губы. Волосы ее растрепались. От этих томных взглядов плоть Эдварда стала твердой как камень. Оливия облизнула пухлые упругие губы. Опасная женщина. Рядом с ней он забывал обо всем на свете. Но расслабляться нельзя. Эдвард понимал, что просто обязан нарушить затянувшееся молчание.

 
– Ночь укутала землю шелковым черным одеялом.
Я в постели лежу одинокий, печальный, усталый.
Дует западный ветер, непогода и дождь за окном.
Я мечтаю о той, с кем не буду я счастлив вдвоем,
 

– продекламировал он стихотворение Альфреда Эдварда Хаусмана.

Оливия удивленно посмотрела на него и рассмеялась:

– Так вы любите стихи, Эдди? А я думала, в вас нет ни капли романтизма.

– В этом стихотворении нет ничего романтичного. В нем речь идет о любви мужчины к женщине, не отвечающей взаимностью. По-моему, это глупо.

«И ты ведешь себя не менее глупо», – подумал Эдвард не в силах отвести взгляда от ее соблазнительных губ. Больше всего на свете Эдварду вдруг захотелось поцеловать ее. Но он понимал, одним поцелуем дело не ограничится. Придется принять эту женщину в свою жизнь. А этого нельзя допустить, поскольку отношения с ней свяжут его по рукам и ногам. Эдвард отодвинулся от Оливии, и мысли его прояснились.

– Нет, Эдвард, вы не правы. Мужчина, который написал эти строки, совсем не глуп. Романтичная натура. Жаль, вы этого не понимаете. – И Оливия опять уставилась в темное ночное небо.

Он заметил, что она сильнее запахнула пиджак.

– Хотя подобные строки могла бы написать и женщина. Одинокая, отчаявшаяся, мечтающая о любви. Женщина, которую никто никогда не полюбит, – добавила она.

Волна нежности захлестнула Эдварда. Оливия так погрустнела, что у него защемило сердце. От женщины, которая говорила ему дерзости в машине и смеялась над глупыми шутками Каспера и Хьюго, не осталось и следа. Теперь это было нежное, потерянное, хрупкое создание. Куда девались жесткость, раздражительность и резкость?

– А вы не думали о том, чтобы найти себе какое-нибудь дело по душе? Увлечение? Кроме любви в мире существует множество интересных вещей, – мягко заметил он, прекрасно понимая, что она чувствует. – Вы должны найти себе занятие, которое будет приносить удовлетворение и радость.

– Например?

– Ну, я не знаю. Интересную работу, спорт.

– А вы занимаетесь спортом?

– Да, совершаю пробежки по утрам.

– И я тоже.

На лице у нее опять показалась гипнотическая улыбка, сводящая его с ума. Через мгновение она опять помрачнела.

– Во время пробежек мне всегда приходят в голову мрачные мысли, потому я их ненавижу, – сказала она.

– Тогда зачем вы их совершаете?

Оливия взглянула на Эдварда и в задумчивости провела рукой по груди. Полы пиджака распахнулись, открыв платье. По его телу пробежала сладостная дрожь. Ее обнаженные ноги, округлые бедра, пышная грудь. Все это приводило в настоящее исступление.

– Вы думаете, у меня от природы такая хорошая фигура? Глубоко заблуждаетесь. Моя привлекательная внешность – плод каждодневного упорного труда.

Эдвард так не считал. Никакие пробежки не способны подарить женщине такую привлекательность и сексуальность, как у Оливии. Интересно, понимает ли она это?

– Если так, зачем вы демонстрируете его всем и каждому? Зачем носите такие короткие открытые платья? Если бы у меня была такая фигура, как у вас, я бы прятал ее от посторонних глаз. Берег, словно бесценное сокровище.

– И что, ходили бы в бесформенных, скрывающих тело одеждах?

Эдвард кивнул и опять пододвинулся к ней. Он ничего не мог с собой поделать. Эта женщина притягивает словно магнит.

– Если бы вы были моей женой, Оливия, я бы запер вас в спальне и никому не показывал, – неожиданно для самого себя признался он.

И оба погрузились в раздумья. Казалось, они могли читать мысли друг друга. Эдвард впервые в жизни пожалел, что выпил так мало шампанского. Может, тогда рассудок помутился бы и он смог хоть раз в жизни совершить безрассудный поступок. Судя по выражению лица Оливии, она поняла, о чем он подумал.

Оливия отошла от перил, споткнулась, схватилась за стену, чтобы не упасть, и случайно столкнула локтем стакан с водой, который принес Эдвард, тот упал и со звоном разбился. Эдвард подскочил к девушке и обнял за талию, чтобы поддержать. Она прижалась к нему, не думая о последствиях. Он обнял ее еще крепче. Оливия взглянула на него. Во взгляде огромных голубых глаз читался вопрос. Эдварду показалось, что воздух на террасе стал густым и тяжелым. Быть может, причиной тому ее вожделение к нему? Эдвард сжал Оливию еще сильнее.

– Господи, как хорошо! – пробормотала она и потерлась об него, как кошка.

Эта короткая фраза возбудила его еще больше. Эдвард уткнулся носом в ее мягкие шелковистые волосы, от которых исходил нежный волнующий аромат. Нужно немедленно прекратить это. Он здесь не для того, чтобы соблазнять одиноких женщин.

– Оливия, как вы себя чувствуете?

– Я чувствую себя просто отлично. – Оливия опять потерлась об него.

Эдварду очень нравилось обнимать ее. С ней было хорошо. Однако это неправильно, к тому же нет времени на подобные глупости. Непростительный эгоизм с его стороны. Он должен поддерживать брата, утешать мать и постоянно успокаивать отца. Эдвард попытался отстраниться от нее. Не тут-то было. Оливия крепко обхватила его. Ее чувственность сводила с ума. Все совершенно вышло из-под контроля. Он ничего не мог с собой поделать.

– Оливия, вы меня… – «Опьяняете», – чуть было не сказал он, но вовремя удержался. Да, ее присутствие опьяняет. Оливия взглянула на него потемневшими от вожделения глазами. Эдвард тоже испытывал сильнейшее возбуждение. Интересно, это так же заметно?

– И что же я с вами делаю? – Оливия облизнула нижнюю губу.

Мысли ее путались. Ее охватило какое-то животное чувство. Она не думала о последствиях, не испытывала стыда за свое поведение. Судя по всему, с ним произошло то же самое. Он медленно провел пальцем по ее подбородку. Ему хотелось прикоснуться к губам. Хотя бы раз. Не выдержав, он провел пальцем и по губам, стирая помаду. Без помады ее губы выглядели еще восхитительнее. Оливия не выразила ни малейшего протеста, вообще никак не прореагировала, даже не пошевелилась. Ее дыхание обжигало.

– Вы сводите меня с ума. Вы слишком сексуальны, – прошептал он.

В эту минуту для него не существовало ничего, кроме теплых пухлых губ, неповторимого аромата и стройного тела женщины, которую он обнимал. Кружилась голова. Он хотел, чтобы она поняла, как сильно его возбуждает.

– Ваше присутствие меня опьяняет. – Эдвард посмотрел ей прямо в глаза.

Опять провел кончиками пальцев по ее подбородку. Оливия не думала о последствиях, ей было очень хорошо. В эту минуту она была по-настоящему счастлива. И пусть счастье продлится всего лишь до конца ее короткого отпуска, не стоит об этом думать. Она была готова отдаться ему. Бросила на него благодарный взгляд.

Вдруг он почувствовал сильный запах шампанского, исходивший от нее. Все встало на свои места. Она просто слишком много выпила и не понимает, что делает. Но почему ее состояние передалось и ему? Ведь он-то практически не пил. Эдвард резким движением разомкнул объятия.

Глава 7

– Оливия, немедленно прекратите!

Она с удивлением посмотрела на него.

– Мы не должны этого делать.

Пока он говорил, она, нахмурившись, смотрела на его губы.

– Ну вот, так я и знала! Вас хватило лишь на пять минут! Впрочем, так всегда бывает! – вдруг сказала Оливия сердито и резко.

Эдвард понял, что она обиделась. Ну и напрасно! Он не стал ее целовать только потому, что не хотел воспользоваться ее состоянием. А она, наверное, решила, что он испытывает к ней отвращение. Как объяснить ей, что это не так?

Оливия подошла к шезлонгу, сняла пиджак и бросила ему. Эдвард не успел его поймать, и пиджак упал на пол. В каждом ее движении чувствовалось раздражение.

– Пора бы мне к этому привыкнуть! Пять минут максимум, на который я могу рассчитывать.

– Оливия… – Эдвард поднял пиджак и подошел к ней. Хотел опять накинуть ей на плечи. На террасе было очень холодно. Но Оливия нетерпеливо оттолкнула его. В этот момент она напоминала капризного ребенка.

– Уходите! Пять минут прошло. Вы успели составить обо мне свое мнение.

– Мнение о вас?

– Да. – Глаза ее злобно сверкнули. В голосе сквозило нескрываемое презрение к нему. – Считаете меня легкомысленной развратной женщиной, которой кто угодно может воспользоваться, а потом выбросить, как ненужную вещь. Вам незачем говорить мне об этом. Я уже поняла, что вы обо мне думаете.

– Но почему вы решили, что я…

Эдвард не знал, как поступить. Это он во всем виноват. Не следовало проявлять слабость и идти у нее на поводу. Во всем виноваты звезды, ее запах, соблазнительная улыбка. Оказывается, в чем-то он романтик. Вот уж сюрприз! Все эти мысли окончательно отрезвили его.

– Вы спрашивали, почему люди уходят от вас через пять минут после начала разговора. Хорошо, объясню. Вы слишком взбалмошны и непредсказуемы. У вас множество обличий. Неизвестно, что вы выкинете в следующий момент. Вы похожи на молодого пэра, который каждый день издает новый закон.

– Уходите, – заплетающимся языком повторила Оливия. – Оставьте меня в покое!

Оливия откинулась на спинку шезлонга. Голова ее упала на грудь. Сердце Эдварда мучительно сжалось. Неужели она плачет? Он не мог выносить женских слез.

Эдвард нерешительно подошел к ней. Оливия сидела, положив ногу на ногу, и посапывала. Заснула. Должно быть, сказалось шампанское.

Прекрасно! И что делать? Ведь она замерзнет здесь насмерть.

За дверью послышались голоса, спустя мгновение кто-то тихонько постучал. Вот-вот сюда войдут люди и застанут ее в таком неприглядном виде. Каково-то ей будет? В голову пришло неожиданное решение. Он поднял ее на руки и направился к черному ходу дома, намереваясь отнести в одну из комнат. Спотыкаясь, Эдвард шел прямо по газону.

Оливия проснулась. Голова у нее кружилась, мысли путались. Что это с ней? Она совершенно не чувствовала тела, не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Она попыталась открыть глаза, ничего не вышло. Ужасно хотелось спать. В следующий момент она почувствовала, что кто-то положил ее на кровать. Сделав над собой невероятное усилие, Оливия наконец открыла глаза.

Над ней возвышался Эдвард. Красивый и сексуальный, как всегда. На виске у него пульсировала жилка. Он стоял, опустив руки, и явно был чем-то раздосадован. Но досада делала его еще привлекательнее. Оливия рассмеялась.

– Вы думаете, это смешно? – Эдвард укоризненно покачал головой. – Лично я в этом ничего смешного не вижу.

Боже, какой восхитительный голос! Низкий, обволакивающий, глубокий, пробуждающий странные чувства, природу которых Оливия не до конца понимала. Уже очень давно не испытывала ничего подобного.

– У вас сейчас такое забавное выражение лица, – объяснила она и сбросила узкие неудобные туфли, испытав невероятное облегчение.

Эдвард озабоченно склонился над ней, укрыл теплым пуховым одеялом и заботливо подоткнул его. Он находился очень близко от нее, она чувствовала его аромат, приятный и мужественный. Ей было тепло и уютно, однако что-то больно впивалось в спину. Должно быть, застежка нелепого блестящего платья. Она хотела незаметно раздеться под одеялом, но не тут-то было. Руки совсем не слушались.

– Давайте я вам помогу, – предложил Эдвард.

Оливия повернулась к нему спиной, он расстегнул молнию на платье. Какие у него все-таки сильные теплые руки. И как приятно от него пахнет!

С огромным трудом она стащила платье, нащупала застежку лифчика и незаметно сняла его. Вытянулась на постели. Теперь ее ничто не стесняло. Голова все еще кружилась, мысли путались. Некоторое время они молчали.

– Пожалуйста, побудьте со мной еще немного, – попросила Оливия.

Эдвард, сидя на кровати, раздумывал, как поступить. Оливии очень хотелось прикоснуться к нему. Но, во-первых, не было на это сил, а во-вторых, она понимала, что ему это не понравится.

– Давайте поговорим, – предложила она, прикрыв глаза. От яркого света разболелась голова. – И еще, не могли бы вы выключить свет?

Она услышала, как он щелкнул выключателем, и открыла глаза. В комнате стало темно. Но спустя минуту Эдвард зажег ночник, мягкий свет которого не только не мешал, а, наоборот, успокаивал. Перед глазами все плыло, она видела Эдварда очень неясно, зато ощущала его аромат, чувствовала его присутствие, и это было приятно.

– Эдвард! – позвала она.

– Да? – откликнулся он.

– Вы все еще здесь?

– Ну раз я с вами разговариваю, значит, здесь.

– Не могли бы вы смыть макияж с моего лица?

– Что?! – Эдвард не понял, серьезно ли она говорит.

– Не могли бы вы смыть макияж с моего лица? Я не могу спать, не смыв с себя косметику. От этого портится кожа.

Он тяжело вздохнул, встал с кровати, подошел к двери и вышел из комнаты. Ну вот, он бросил ее одну. Глаза наполнились слезами, сердце мучительно сжалось. Ей было плохо и одиноко без него. Присутствие этого сильного мужественного человека успокаивало.

С огромным трудом Оливия сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Однако спустя минуту вернулся Эдвард. Подошел к ней, провел по ее лицу влажной салфеткой. Оливия облегченно вздохнула и спустила одеяло, в которое была закутана до подбородка, чтобы он смыл пудру с ее шеи. Он действовал медленно и осторожно, тем не менее вдруг случайно попал ей пальцем в глаз.

– Ой!

– Простите. – Почему-то его голос действовал на нее успокаивающе. – Что это?

Оливия открыла глаза и взглянула на Эдварда. Он держал в руках какой-то черный предмет, напоминающий гусеницу. На лице его читались удивление и легкий испуг.

– Это мои ресницы, – засмеялась она. Его смущение очень позабавило ее.

Он задумчиво смотрел на накладные ресницы, потом, успокоившись, сообразил, что к чему, и снял их и с другого ее глаза.

– Зачем вам накладные ресницы?

– Они увеличивают глаза и делают их красивее.

Эдвард покачал головой и опять провел салфеткой по ее глазам.

– Мне никогда не понять женщин.

– На самом деле мы очень бесхитростные существа. Нужно знать несколько секретов, и тогда у вас не будет проблем в общении с женщинами.

– И какие же это секреты?

– О, это очень просто! Никогда нам не перечьте и не верьте ни одному нашему слову.

Он рассмеялся, по-прежнему держа салфетку у нее на лице. Та успела остыть. Оливия шевельнулась, Эдвард убрал салфетку.

– А теперь не могли бы вы намазать мне лицо кремом? – лукаво улыбнувшись, попросила Оливия.

На этот раз он не стал вздыхать или удивляться, просто спросил:

– Где ваш крем?

– В розовой сумочке.

– Это она? – Он отыскал в куче вещей небольшую розовую сумку и протянул ей.

Оливия кивнула, наблюдая, как он роется в сумочке. Странно, она не чувствовала смущения. Наоборот, все это ее даже забавляло.

Эдвард был без пиджака. Ему очень шла белая рубашка. Черные брюки облегали мускулистые бедра. Больше всего на свете Оливии хотелось прикоснуться к нему. Но она понимала, что ему это может не понравиться.

Он вытащил четыре баночки крема и вопросительно взглянул на нее.

– Откройте вот эту, – попросила Оливия. Он покорно принялся откручивать крышку. Затем склонился над ней.

Оливии нравилось прикосновение его пальцев к ее лицу. Ни в одном салоне красоты она не испытывала ничего подобного. Нежными аккуратными движениями он наносил на ее лицо крем. Почему-то эти невинные на первый взгляд движения возбуждали. Казалось, его пальцы прикасались не к лицу, а к соскам.

Оливия взглянула на Эдварда. На его лице застыло сосредоточенное выражение. Он делал все очень осторожно, боясь ненароком поранить. Ей представилось, как эти пальцы ласкают другую часть ее тела. Более нежную и чувствительную. Та с каждой минутой становилась все более горячей и влажной. Оливия прикусила губу. Эдвард на мгновение замер и бросил задумчивый взгляд на ее губы. Посмотрел ей в глаза:

– Я не поцарапал вас?

Голос его стал ниже и сексуальнее. Ей вдруг опять очень захотелось прикоснуться к нему. Нельзя!

– Нет-нет, вы все делаете прекрасно.

Он криво улыбнулся и с нежностью взглянул на нее. Казалось, она вот-вот утонет в его огромных шоколадных глазах.

– Тогда просто расслабьтесь и наслаждайтесь.

Сначала она не поверила своим ушам, но потом послушалась. Закрыла глаза и полностью сосредоточилась на собственных ощущениях. Его пальцы втирали крем в лоб, веки, щеки и подбородок. Потом он спустился ниже и стал мазать шею и ключицы. На мгновение он убрал руку, Оливия испустила вздох разочарования. Неужели уже закончил? Нет, оказывается, просто зачерпнул из баночки еще немного крема. У нее перехватило дыхание, когда он коснулся ее груди кончиками пальцев. Она сгорала от желания. Вдруг он остановился.

Оливия открыла глаза и с удивлением посмотрела на него. Эдвард закручивал крышку баночки, стараясь не встречаться с ней взглядом.

– И как вам, понравилось?

Она промолчала, просто потеряла дар речи. Наконец нашла в себе силы и кивнула ему. Взгляды их встретились. Некоторое время Эдвард молча смотрел на Оливию, ей стало жарко от этого взгляда. Она лежала и, не шевелясь, наблюдала за ним. Он наклонился к ней, у нее перехватило дыхание. Неужели он собирается ее поцеловать? Разве такое возможно?! Такой сексуальный, симпатичный мужчина сейчас ее поцелует! Но ведь она по сравнению с ним всего лишь серая мышь. Однако Эдвард в очередной раз удивил ее, ограничившись целомудренным поцелуем в лоб.

– А теперь постарайтесь заснуть. – Он достал бутылку воды из ее бездонной, как Мэри Поппинс, сумки. – Выпейте воды. Увидимся утром.

И направился к двери. Она надеялась, он останется, они будут разговаривать, а он нежно ее обнимет.

– Эдди…

Он повернулся и посмотрел на нее, такой красивый и добрый.

– Я была не права, называя вас ужасным человеком. Вы очень милый.

Эдвард улыбнулся ослепительной белоснежной улыбкой…

– Спите. Увидимся завтра.

Оливия закрыла глаза и спустя мгновение уснула.