Текст книги "Билет на удачу"

17

Нас провожают к столику на двоих, расположенному в глубине ресторана. На нем расставлены тарелки с золотой отделкой, салфетки сложены в форме лебедей. Большинство посетителей в почтенном возрасте и седовласы, они снисходительно улыбаются, когда мы проходим мимо них в кроссовках и джинсах.

– Ох, всегда сложно выбирать между костным мозгом и черной икрой. – Я открываю меню, стараясь сохранить невозмутимый вид. – Прямо решить не могу.

Тедди задумчиво потирает подбородок.

– Ты же знаешь: я питаю слабость к трюфелям.

– Знаю. Слышала, здесь они просто дивные.

– Кстати, тут и улиток подают. О, я тебе рассказывал анекдот про змею? – спрашивает он, однако ответа не ждет: – В общем, змею ограбила черепаха. В полиции ее просят описать преступника, и та заявляет: «Ну, понимаете, все случилось так быстро…»

Хочется на это фыркнуть или закатить глаза, но мне так весело, что я смеюсь.

– Ты сегодня в ударе.

– Я всегда в ударе, – усмехается Тедди.

Когда к нам подходит принять заказ официант в смокинге, Тедди закрывает меню и откидывается на спинку стула.

– Мы возьмем всего по чуть-чуть.

– Что, простите? – переспрашивает мужчина, дернув усами.

Тедди подмигивает мне.

– Мы хотим попробовать всего. Особенно сквоба.

Ручка официанта зависает над блокнотом.

– Возможно, вам подойдет дегустация меню, сэр?

– Прекрасно подойдет, – благодушно отзывается Тедди. Официант уходит, и он разворачивается ко мне: – У меня уже живот от голода подвело.

– Тедди, – тихо говорю я, наклонившись, и от моего дыхания колеблется огонек свечи между нами. – Ты видел, сколько это стоит?

– Дегустация меню?

– Двести долларов с носа. Плюс чаевые.

Его лицо слегка бледнеет.

– Ничего страшного. Уверен, у меня достаточно…

Он тоже наклоняется вперед, вытаскивает из заднего кармана стопку кредитных карт и веером раскладывает перед собой. У пары за соседним столиком удивленно ползут вверх брови. Тедди этого не замечает.

– У этой вроде лимит в триста баксов, но я не помню, сколько на ней осталось, – поднимает он синюю карту. – У этой вроде на двести, но, кажется, я уже что-то потратил, поэтому…

Он умолкает, так как к нашему столику подходит администратор – низенький мужчина с блестящей лысиной и в очках с толстыми стеклами.

– Доброго вечера вам, – говорит он с английским акцентом. Его взгляд падает на кредитки, разложенные на столе наподобие игральных карт. – Я просто хотел убедиться, что сегодняшний вечер…

– Мы платежеспособны, – прерывает его Тедди, быстрым движением собрав кредитки. – Если вы именно это хотели узнать. У нас достаточно денег.

– Конечно же нет, сэр, – ошарашенно отвечает администратор. – Я бы никогда не позволил себе…

– Вообще-то я только что выиграл в лотерею. Деньги еще не получил, но нам хотелось отпраздновать выигрыш, для того и все эти кредитки, – выпаливает объяснение Тедди. – Мы все оплатим.

Я слушаю и морщусь. Мне есть от чего поморщиться: тон Тедди, словно он оправдывается, выступившая у него на лбу испарина, смущенное лицо администратора и повисшая за ближайшими столиками тишина. Посетители вытягивают шеи в нашем направлении, и я вдруг вижу нас их глазами: двое подростков, невесть как оказавшихся в шикарном ресторане, с размахом заказали всего по чуть-чуть и при этом путано бормочут что-то про лотерейный выигрыш.

Однако самое ужасное – видеть, что то же самое осознает Тедди. Он резко закрывает рот и бросает на меня удрученный взгляд. Затем выдавливает слабую улыбку:

– Простите, я просто не хотел, чтобы вы думали… Я хотел, чтобы вы знали: мы не доставим вам проблем.

– Конечно, сэр, – коротко кивает администратор. – И пожалуйста, дайте мне знать, если мы можем чем-то еще скрасить вам ужин.

Как только он отходит, мы с Тедди смотрим друг другу в глаза.

– Не переживай, – спешу я его успокоить. – Это ерунда.

Он оглядывает ближайшие столики. Сидящие за ними люди снова принялись ужинать и лишь изредка бросают на нас короткие взгляды.

– Да, но…

– Они завидуют.

– Чему? – хмурится Тедди.

– Тому, что у тебя куча кредиток, – усмехаюсь я.

Тедди смеется, но уже через секунду его улыбка тает.

– Не надо было всего этого говорить. Я занервничал.

– Ты привыкнешь к подобному, – замечаю я, хотя вовсе не хочу, чтобы он привык к дорогим ресторанам и жизни на широкую ногу, полной деликатесов, поблажек и особых привилегий. К жизни, которая столь разительно отличается от привычной нам.

– Наверное, стоило подождать получения денег. Все будет гораздо проще, когда новость предадут огласке и обо мне услышат. Тогда мне не придется ничего доказывать. – Тедди тасует в руке кредитки. – Мама хотела, чтобы я сохранил анонимность. Я тебе говорил?

– Я думала, это невозможно.

– В некоторых штатах – возможно. Чем и воспользовался тот, кто выиграл в Орегоне.

– Но не у нас?

– Не у нас. Мама уговаривала меня загородить на пресс-конференции лицо билетом. Я сказал, что это не сработает. Люди все равно узнают, кто выиграл. Да и какая мне от этого радость?

– Кстати, неплохая мысль. Деньги ты по-любому получишь, но тебе не придется иметь дело с…

– Знаю, знаю. Со всеми этими стервятниками, которые полезут изо всех щелей с просьбами о пожертвованиях, инвестициях и всяких подаяниях. Мне мама этим уже уши прожужжала. И твоя тетя лекцию прочитала. Пофиг. Я не собираюсь прятаться за куском картона и пропускать все веселье.

Появляется наш официант и, не глядя на нас, ставит на стол маленькую тарелку.

– Булочки бриош с крем-фрешем и черной икрой.

Он уходит, и Тедди улыбается. При виде еды у него сразу поднимается настроение. Мы начинаем лакомиться икрой.

В полумраке зала ярко горят свечи. Где-то на заднем фоне тихо играет классическая музыка. Поблизости метрдотель открывает бутылку шампанского. Тедди улыбается мне, и от этого всего веет такой романтикой, что, когда он наклоняется вперед и говорит: «У меня к тебе предложение», у меня на миг останавливается сердце.

– Какое?

Он смеется, видя выражение моего лица.

– Не такое, о каком ты подумала.

– Конечно, нет, – говорю я дрогнувшим голосом. – Так какое?

– Ну, я хотел узнать, не передумала ли ты насчет денег.

– Ясно. – Грудь теснит от понимания, что Тедди пригласил меня сюда не из чувства благодарности. Он пригласил меня сюда, потому что по-прежнему считает себя обязанным мне. – Я уже сказала тебе…

– И я тебя услышал. Но как насчет небольшой части денег? Хотя бы миллиона? Этого хватит на…

– Тедди.

– Что? – У него расширяются глаза. – Я не понимаю тебя! Что плохого в том, чтобы о тебе позаботились? Почему бы не получить с этого хоть что-нибудь?

Я опускаю взгляд, снова вспомнив о тете Софии и дяде Джейке. Они ведь наверняка хотят «получить с этого хоть что-нибудь». Эгоистично не спросить их мнения. Я это осознаю. Но что, если они столько лет заботились обо мне лишь в надежде на то, что Вселенная как-то отплатит им за это? Я этого не переживу.

Судорожно вздохнув, заставляю себя посмотреть на Тедди:

– Спасибо за предложение. Это очень мило с твоей стороны. И я знаю, что ты делаешь его от всей души. Но мой ответ остается прежним. Мне не нужны эти деньги.

Он качает головой.

– Не понимаю. Как они могут быть не нужны тебе? Почему ты отказываешься от них?

«Потому, – хочется ответить ему, – что эти деньги превратят нашу жизнь в стеклянный снежный шар, перевернутый вверх тормашками. Они изменят все. А для меня нет ничего страшнее».

Но я не могу сказать этого Тедди. Не сейчас, когда он взлетел к облакам с той самой минуты, как мы нашли лотерейный билет. Мне не хочется быть той, кто вернет его назад на землю.

– Просто не нужны, и все, – на этот раз намного тверже повторяю я.

Поняв по моему тону, что дальнейшие уговоры бесполезны, Тедди со вздохом откидывается на спинку стула.

– Хорошо, – говорит он и тянется за последней булочкой. – Но я тебя честно предупреждаю: если ты не поторопишься изменить своего мнения, я, возможно, потрачу твою часть денег на икру.

– Это твоя часть денег, а не моя, – слегка улыбаюсь я. – И скорее всего, ты потратишь ее на что-то более экзотичное.

– Как ты догадалась? – поднимает брови Тедди.

– Это же очевидно. Сквоб!

– И правда, очевидно, – ухмыляется он. – Возможно, я открою целый сквоб-ресторан. Или еще лучше: сеть ресторанов. Я принесу сквобов в массы!

– Уверена, только сквобов массам и не хватает.

– Мы назовем сеть «МакСквоб». Это стопудово будет хит. Я стану великим ресторанным заправилой, открою огромный офис в Нью-Йорке или Лос-Анджелесе и буду летать на частном самолете из Токио в Сидней, из Сиднея в Пекин, из… – Тедди умолкает, видя мое вытянутое лицо. – Что?

– Ничего, – качаю я головой. Я знаю, что он шутит. Конечно, шутит. И все равно такое ощущение, будто он уже готовится отсюда улететь.

– Эй, – он наклоняется и берет меня за руку. – Все будет хорошо, ты же знаешь.

– Знаю, – машинально отвечаю я.

– Ничего не изменится, – обещает он. – Правда.

И я, как дурочка, ему верю.

Часть 3
Март

18

Деньги приходят в дождливый день в середине марта. Последние семь недель Тедди отчаянно косит под участника телевизионных шоу, в которых всех, включив таймер, запускают в магазин с горой налички. С его растущим ассортиментом кредиток он ухитрился влезть в такие долги, что у доджекпотового Тедди давно бы уже случился инфаркт.

Сегодня колоссальный выигрыш должен наконец-то официально приплыть к нему в руки, и мы с Лео прогуливаем восьмой урок ради присутствия на пресс-конференции в офисе лотереи. Мама Тедди, разумеется, тоже тут, и мы стоим вместе с ней в конце зала позади репортеров с их микрофонами и эфирных бригад с их громоздким оборудованием, наблюдая за тем, как Тедди принимает здоровенный чек с не менее здоровенной улыбкой.

– Тедди, – заговаривает репортер, когда наступает время вопросов. – Что ты планируешь делать с такой суммой денег?

– Еще не знаю, – отвечает Тедди, окруженный вспышками фотокамер.

Лео закатывает глаза. Мы оба знаем, что Тедди слегка кривит душой. Он уже вовсю расстарался, чтобы проделать в этой сумме маленькую брешь.

– Пока я лишь привыкаю к мысли, что разбогател.

– Ты – самый юный победитель за всю историю лотереи, – замечает другой журналист. – Старшеклассник. Для тебя этот выигрыш что-то меняет?

– Помимо моих отметок по математике? – шутит Тедди, и зал взрывается смехом.

Я вижу, как блестят его глаза, какое удовольствие ему доставляет расположение толпы. Не важно, кто рядом с ним – стайка репортеров или группка школьников: Тедди знает, как завоевать сердца людей, и для него происходящее на пресс-конференции – лишь следующая ступень и больший вызов.

Тедди поднимает громадный картонный чек выше, и одна рука соскальзывает. Менеджер тянется помочь ему, но Тедди, недобро покосившись на него, отступает, прижимая чек к себе и обводя собравшихся преувеличенно обеспокоенным взглядом.

– Ни за что на свете не выпущу эту штуку из рук, – заявляет он.

Толпа смеется, и мои губы тоже растягиваются в улыбке. Тедди такой привлекательный в своей застегнутой наглухо рубашке, тщательно причесанный – особенно на затылке, где волосы всегда встают ежиком. Он полон мальчишеского задора и едва сдерживает радость. Даже если бы я не была в него по уши влюблена, все равно бы нашла его сейчас привлекательным до невозможности.

– Известно, что лотерейный билет вам подарила подруга. Вы можете это как-то прокомментировать?

Щеки обдает жаром. Кэтрин берет меня за руку и слегка сжимает ладонь. Стоящий на возвышении Тедди подмигивает мне – настолько молниеносно, что если не ждать этого, то и не заметишь. Я ждала.

– Так и есть, – отвечает он аудитории. – И это лишь доказывает, что я самый везучий парень на земле не только в отношении выигрыша.

Я неосознанно прижимаю руку к груди, и Тедди улыбается мне.

После конференции он подходит к нам и спрашивает, улыбаясь от уха до уха:

– Ну как я справился?

Судя по его улыбке, ответ ему и так уже известен.

– Когда это ты успел стать в этом профи? – светится от радости Кэтрин.

– По-моему, я был для этого рожден, – смеется Тедди.

– Ты поосторожней, а то твоя раздутая голова станет больше, чем чек, – поддразнивает его Лео.

– Ты замечательно справился, – отвечаю я, прекрасно сознавая, что не могу отвести от него глаз. Может, дело в свете, или вспышках камер, или в том, что он отвечал на вопросы журналистов так, будто всю жизнь только тем и занимался, но я вижу его сейчас другими глазами.

– Спасибо, Эл. И спасибо за то, что пришла.

– Да уж это стоит благодарности. Ради абы кого я бы не прогуляла уроки.

– Я это очень ценю, – улыбается Тедди.

Его зовет к себе жестом один из организаторов лотереи. Извиняюще пожав плечами, Тедди спешит к нему. Ему предстоит дать множество интервью, переговорить с множеством людей, пожать множество рук. Кэтрин остается дожидаться его, а мы с Лео, попрощавшись, уходим.

На улице идет дождь. Мы стоим под навесом над входом в здание. Воздух пахнет весной и ожиданием, когда же она вступит в свои права.

– М-да, – говорит Лео, косясь на меня.

– М-да, – смеюсь я.

– Это было… нечто.

Прохожие пытаются совладать с зонтиками. Мы вглядываемся в небеса: набухшие, с низко нависшими тучами, свинцового цвета – под стать зданиям вокруг.

– Ты домой? – спрашивает Лео, накидывая капюшон.

Я отрицательно качаю головой.

– В дом престарелых.

– Ну да. Ты ведь ни за что не пропустишь карточную игру.

– Нужно ловить момент, пока фортуна улыбается, – усмехаюсь я. – А ты сейчас куда?

– Заявление дописывать.

– В Мичиганский университет?

Лео мотает головой, глядя на дождь:

– Нет, в Институт искусств. В Мичиганский уже все подготовил.

Его голос дрогнул, но я сделала вид, что не заметила этого. Покрутила в руке зонт, слушая мерный стук дождя и шелест мчащих по мокрой дороге шин.

– Думаешь, Тедди станет теперь куда-то поступать? – смотрит на меня Лео.

– Конечно.

На лице брата читается сомнение.

– Он всегда хотел в конечном счете поступить в университет. Вопрос был только в том – когда?

– Нет, – возражает Лео. – Вопрос был только в деньгах.

– Что теперь не является проблемой.

– Поскольку он стал миллионером.

– И? Не будет же он целыми днями купаться в деньгах. Он хочет быть тренером – университетским тренером, – а для этого надо закончить университет. Я уже распечатала для него кипу заявлений, и он обещал их посмотреть. В большинство выбранных мной вузов документы на поступление можно подать в любое время. Он поступит. Я уверена в этом.

– Как скажешь, – отвечает явно неубежденный Лео. – А ты? Решила, что будешь делать, если…

– Не поступлю в Стэнфорд? – выдавливаю я улыбку. – Еще нет.

– Но что, если…

– Я не знаю. Я должна поступить, и все тут.

Документы я подала еще осенью, но решение по моему заявлению было отложено. Это лучше, чем отказ, но я все равно страшно расстроилась. С тех пор я по настоянию тети Софии отправила кучу заявлений и в другие вузы – всего в восемь – так сказать, для подстраховки. Но для меня запасного плана просто не существует. С самого детства моей единственной целью был Стэнфорд.

Помню тот день, когда мама узнала о том, что ее приняли на программу обучения руководителей некоммерческих организаций. Мы с папой испекли ей торт, и он даже позволил мне нарисовать на нем дрожащей рукой нечто напоминающее эмблему Стэнфорда – печать с изображением секвойи. Мама смеялась, когда разрезала торт и увидела, что мы испекли «Красный бархат» в честь фирменных цветов университета: красного и белого[5]5
  Торт «Красный бархат» – десерт из ярко-красных коржей и белоснежного сливочного крема.


[Закрыть].

– Гордишься университетом? – спросила она, и папа наклонился поцеловать ее через стол.

– Горжусь тобой, – ответил он с сияющими глазами.

Однако маме не удалось отучиться. Несколько месяцев спустя она узнала о своей болезни, и моя жизнь пошла наперекосяк.

Теперь у меня есть возможность сделать то, что не получилось у нее. Пойти по ее стопам. Вернуться на Западное побережье. Найти путь домой.

– Я должна поступить, – повторяю я уже более спокойным тоном.

– Поступишь, – кивает Лео. – Жаль только, что Стэнфорд настолько далеко от нас.

– Ну не настолько уж. И потом, возможно, ты будешь учиться в Мичигане.

– Тоже не ближний свет.

– Едва ли.

Лео хмыкает.

– Когда там учится твой парень, кажется, что вас разделяют миллионы миль.

– К счастью, ты увидишь его меньше чем через неделю.

Брат улыбается:

– До сих пор не верится, что родители отпустили меня…

– Провести весенние каникулы с дружком-студентом? – усмехаюсь я. – А мне верится. Они любят Макса. И доверяют тебе. К тому же вскоре ты и так будешь сам по себе. Может, даже поступишь в Мичиганский университет.

– Может быть, – слегка мрачнеет он.

– Ты замечательно проведешь время, – уверяю я брата насколько возможно радостным голосом, хотя нелегко радоваться каникулам, когда и Тедди, и Лео оставляют меня одну.

Несколько месяцев назад Тедди пообещал, что мы в каникулы оторвемся по полной, так как он тоже никуда не уезжает.

– Мы с тобой, – пообещал он, – встряхнем этот город!

– Поставим на уши?

– Что?

– Ну, так говорится: «Поставить на уши».

– Почему на уши? Почему не на нос?

– Если хочешь, поставим и на нос.

– Отлично, – кивнул он. – Решено! Мы поставим этот город на нос.

Но потом он выиграл в лотерею. И планы изменились. Теперь он везет всю баскетбольную команду в Мексику, где снял пляжное бунгало в шикарном отеле. За свои деньги, конечно же. А я остаюсь здесь, и город на уши никто не поставит.

– Не заставляй меня чувствовать себя виноватым за то, что я уезжаю, – улыбается Лео, видя выражение моего лица. – Ты ведь могла поехать в Мексику.

– О да, – одаряю я его красноречивым взглядом. – Я, Тедди и вся баскетбольная команда. Просто мечта, а не каникулы.

Лео смеется.

– А мне даже немного завидно. Там и джакузи есть, и частный бассейн. С водной горкой.

– Ну а то, – отвечаю я, ни капельки не удивившись.

Чек Тедди получил только сегодня, но вот что он уже успел прикупить (и это только самые последние из его отнюдь не дешевых покупок): новый мобильный, новый компьютер, новые кроссовки и новую куртку с кучей молний, ховерборд, на котором он не умеет кататься, и настолько дорогущие часы, что у него хватило духу надеть их лишь через неделю после покупки. И на все это раскошелился парень, который раньше изводился вопросом, заплатить ли ему за соус гуакамоле к буррито.

Несколько недель назад в классе мисс Магуайер прямо посреди просмотра фильма о Второй мировой войне сломался телевизор, и Тедди, к восторгу учительницы, тут же заказал другой, еще лучше. А на прошлой неделе он залез на стоящий в центре столовой стол и помахал толстенным манильским конвертом.

– Билеты на этот сезон! – закричал он. – Кто хочет смотреть со мной игры Каббиз?

Остаток обеденного перерыва к Тедди тянулась вереница ребят, которым он с великодушной улыбкой раздавал билеты.

На следующий день он угостил пиццей всех присутствующих в столовой. А днем позже возле школы остановилась кофейня на колесах, и каждый мог бесплатно выпить чашечку кофе.

– Тедди Макэвоя в президенты! – крикнула одна девчонка, уходя с дымящимся макиато. В эти дни ее бы единодушно поддержали все школьники.

– Он только что выиграл в лотерею, – говорит Лео, словно мне требуется напоминание. – Нельзя его винить в том, что он живет на полную катушку.

– Я и не виню. Просто…

– Ты считаешь, что он перебарщивает, – заканчивает за меня брат, глядя на моросящий дождь.

– А ты так не считаешь?

– Честно? Я думаю, это только начало.

Я киваю, уставившись на свои мокрые сапоги.

– Запомни вот что, – загадочно начинает Лео. – Если ты дала тигру кекс, не злись на то, что он его съел.

– Зачем давать тигру кекс? – смеюсь я.

– Ну а почему нет? – пожимает плечами он.

Проблема вот в чем: я не злюсь на Тедди за то, что он ест этот «кекс».

Я злюсь на себя – за то, что дала его ему.

19

На следующее утро по дороге в школу в нескольких кварталах от нее я слышу автомобильный гудок. Оборачиваюсь и оторопело смотрю на лениво скользящую за мной ярко-красную спортивную машину – такую можно увидеть в старомодных фильмах восьмидесятых годов.

Осознав, что за ее рулем сидит Тедди, я разражаюсь смехом.

Он с улыбкой выглядывает в открытое окно:

– Ну, что думаешь?

– Думаю, – не отказываю я себе в желании поддразнить его, – что у тебя, похоже, кризис среднего возраста.

– Если и так, то советую присоединиться ко мне. Это весело!

– Не уверена, что во время моего кризиса среднего возраста у меня будут спортивные автомобили, – отвечаю я, обходя машину и забираясь на пассажирское сиденье.

– Нам этого не узнать, так как ты отказалась от денег. Но если ты передумаешь, то я видел красотку синего цвета, которая тебе точно понравится.

– Искуситель, – закатываю я глаза.

– Да ладно тебе, Эл, должна же ты чего-то хотеть.

– Как насчет помощи с проектом по физике? – спрашиваю я, награждая его многозначительным взглядом. – От него зависят итоговые баллы, а мы еще даже не…

– Я помню, – нетерпеливо перебивает меня Тедди, барабаня пальцами по рулю. – Просто у меня сейчас дел по горло и…

– Таких, как покупка машины?

Хорошо хоть у него хватает совести смутиться.

– Мы сделаем этот проект. Обещаю.

– Когда? – спрашиваю я. – Его сдавать сразу после весенних каникул.

– Скоро. – Типичный для него ответ в подобных случаях. Всегда пылая энтузиазмом в начале, Тедди не любит доводить дело до конца.

Он одаряет меня одной из своих фирменных улыбок.

– А как тебе такое предложение: я помогу тебе построить лодку, если ты позволишь мне купить тебе машину?

– Тебе в любом случае придется помогать мне с лодкой, – замечаю я. – Но спасибо за предложение.

– Попытка не пытка, – отзывается он, надевая солнцезащитные очки, хотя в этом нет необходимости. – Ну правда, что думаешь по поводу машины?

Вдыхаю запах новехонького автомобиля, провожу ладонью по кожаной торпеде. Если честно, это не машина, а клише на колесах. Но я вижу, как счастлив Тедди, и одобрительно киваю.

– Школьный автобус и рядом не стоял. – И это ведь правда.

Когда мы заезжаем на стоянку за школой, все застывают и таращатся на паркующегося Тедди. Стоит ему выйти из машины, как его тут же окружает толпа обожателей. О выигрыше в лотерею все давно уже знают, но прошедшая пресс-конференция и новые колеса, видимо, подняли новую волну ажиотажа.

– Видел тебя вчера в вечерних новостях, – полуобнимает Тедди Грег Берн. – Ты был крут.

– Моя мама утром прочла о тебе в газете, – подхватывает Кэйти Симпсон. – Она никак не могла поверить, что мы с тобой знакомы.

Несколько парней, проходя мимо, дают Тедди «пять», девятиклассница просит сфоткаться с ней. А Тедди и рад стараться – улыбается на камеру, показывая «знак мира».

– Я пойду, – говорю я, и он отвлеченно машет, занятый восторженными фанатами.

Пересекая пешеходную дорожку, ведущую к двойным дверям в задней части здания, прохожу мимо группы незнакомых ребят. Они стоят полукругом, глядя в сторону Тедди.

– Он прикалывается так, что ли? С тачкой-то этой? – поражается один, подняв брови. – Ему подфартило, и он возомнил себя кинозвездой?

– А ты видел, как он вчера нацепил в столовой солнечные очки? – ржет второй. – Ну и придурок.

Я гляжу прямо перед собой, минуя их, но мое лицо горит от стыда за Тедди.

Первый урок у меня – изо, и я влетаю в класс прямо перед самым его началом. После урока рядом оказывается Сойер.

– У тебя на лбу краска, – показывает он.

– Похоже, теперь у меня период абстракционизма, – смущенно шучу я, потирая то место, на которое он указывает пальцем.

– Ясно. Мне это очень знакомо.

Мы практически не общались после того вечера в бесплатной столовой. На уроке Сойер сидит в кружке одиннадцатиклассников в другой части аудитории, пока я с грехом пополам рисую рядом с девчонками, с которыми сблизилась в шестом классе.

Иногда я ловила на себе его взгляд, и мы улыбались друг другу, но на этом и все. В церкви, во время приготовления соуса для спагетти, он был открытым и дружелюбным, поэтому довольно странно наблюдать за ним в школе, где он гораздо более сдержан и погружен в свои мысли. Интересно, не думает ли он то же самое обо мне?

– Что собираешься делать в каникулы? – спрашивает Сойер. Мы с ним медленно идем по коридору. – Будешь вовсю зажигать?

– О да! Я уж зажгу так зажгу.

Сойер смеется.

– Видимо, как и я. Большую часть недели я буду помогать бабуле в бесплатной столовой.

– Значит, увидимся там, – отвечаю я, и он светлеет лицом.

– Ты обещала выпить со мной какао.

– Я помню.

Мы поворачиваем за угол и лицом к лицу сталкиваемся с Тедди и Лилой. От неожиданности тормозим, уставившись друг на друга.

С упавшим сердцем я замечаю, что Тедди обнимает Лилу рукой за плечи. Видя выражение моего лица, он поспешно убирает руку. На нем светло-голубой свитер, новый и дорогой. Тедди выглядит в нем старше. Обычную мальчишескую уверенность сменили невозмутимость и сдержанность. На свитере – прямо над сердцем – маленький логотип аллигатора, напомнивший мне о старом прозвище, данном мне Тедди. Почему-то от этого мне становится еще горше.

– Привет, – избегая моего взгляда, говорит Тедди.

– Привет, – киваю я.

Лила с усмешкой смотрит на Сойера, и на секунду я вижу, каким видит его она: приботаненного одиннадцатиклассника с чересчур радушной улыбкой и в коротковатых вельветовых штанах.

– Ты кто?

– Это Сойер, – представляет его Тедди, по-дружески похлопав по плечу. – Рад встрече.

– Я тоже. – Сойер прочищает горло. – Поздравляю тебя. Слышал о твоей… удаче.

– Спасибо, – благодарит Тедди. – Удача улыбнулась мне благодаря Эл.

– Правда? – переводит на меня взгляд Сойер.

Должно быть, он единственный во всей школе, кто этого не знает. Последние шесть недель я то и дело отбивалась от вопросов, возьму ли себе часть денег, и скрипела зубами, когда некоторые пытались потереть на удачу мой лоб.

– Это был подарок на день рождения, – объясняю я. – Ну, лотерейный билет.

– Трудно будет такой подарочек переплюнуть, – усмехается Лила. – Что же ты подаришь ему на следующий год?

– Два лотерейных билета? – предлагаю я, вызывая смех Тедди.

Наши взгляды на секунду встречаются, но я тут же отвожу свой.

– У вас совместный урок? – спрашивает Тедди, посмотрев на Сойера.

Тот возвращает взгляд ко мне.

– Да, мы идем с изо, – отвечает Сойер Тедди, но смотрит на меня, и его глаза весело поблескивают. – Мы с Элис – большие поклонники абстракционизма.

– Его адепты, можно сказать, – соглашаюсь я.

Тедди хмурится. Он выглядит не злым или рассерженным, а каким-то растерянным, сбитым с толку и смятенным, что на него совсем не похоже.

– Вообще-то, – наконец произносит он, – у нас с Эл тоже совместный арт-проект.

– Это какой же?

– Лодка, – с ноткой нетерпения напоминает Тедди.

– Ну, это вряд ли можно назвать арт-проектом.

– А мы разве не в состоянии сделать ее красивой?

– Мы? – поднимаю я брови.

– Естественно, мы. Ты и я.

– Моя лодка уже готова, – вклинивается Лила. – Мы со Стефом закончили ее на прошлой неделе. – И, не дождавшись от нас мало-мальской реакции, добавляет: – Она розово-зеленая.

– Она держится на воде? – вежливо интересуется Сойер.

Лила смеривает его уничтожающим взглядом.

– Лодку для того и строят, чтобы она держалась на воде. В этом весь смысл.

Тедди не сводит с меня глаз.

– Тогда, наверное, нам следует сегодня вечером заняться проектом?

Мне хочется стукнуть его за то, что он из-за лодки выводил меня из себя. Но сердце трепещет: вдруг за предложением вместе позаниматься стоит не только проект?

Сойер переминается с ноги на ногу. Лила прожигает взглядом пол. Тедди с надеждой смотрит на меня.

– Хорошо, – отвечаю я.

– Правда?

– Правда. Во сколько? И где?

– Где скажешь, – широко улыбается он.