Текст книги "Праздники, звери и прочие несуразности"

– Матер, не волнуйтесь, – сказал Макс, беря ее под защиту своими ручищами. – В крайнем случае мы дотолкаем лодку до самого Корфу.

– Какая глупость, – сказал Дональд. – Только приезжий с континента мог предложить такое. Ты знаешь, сколько тонн весит такой катер? Его невозможно толкать.

– Боюсь, что Дональд прав, – сказал Мактавиш. – Даже всей командой, а я человек тренированный, мы его далеко не отбуксируем.

– Хватит уже болтать, – вышел из себя Ларри. – Вокруг полно рыбаков. Завтра кто-нибудь непременно проплывет мимо.

– Хочется верить, что ты прав, – сказала мать. – Иначе мы придется ввести рацион питания.

– Это, конечно, мелочь, но я обнаружил довольно редкие образцы, – вступил Теодор. – И если в ближайшее время не доставить их на Корфу, я боюсь, что они… вы же понимаете, они очень хрупкие… в общем, они… пропадут. – Вообще-то, ему свойственна наукообразная речь.

Спать мы легли расстроенные, а Таки и Спиро по очереди дежурили на носу катера с угольной лампой в надежде обнаружить проплывающую рыбачью лодку. Но до рассвета никто так и не появился. Беда не приходит одна: лед в рефрижераторе таял с такой пугающей быстротой, что нам пришлось выкопать ямку в песке и держать там самые скоропортящиеся продукты. Завтрак был весьма скудным.

– Боже мой, и зачем только мы отправились в это путешествие? – сокрушалась мать.

– Не волнуйтесь, матер, – успокаивал ее Макс. – Наз спазут, я чувствую затылком.

– Я думаю, Ларри прав, – сказал Дональд. – У этого побережья многие рыбачат. Рано или поздно какая-нибудь лодка появится.

– Лучше раньше, пока мы тут все не умерли от голода, – вздохнула мать.

– А все Ларри, – завелся голодный Лесли. – Это была его идея.

– Нечего все валить на меня, – огрызнулся Ларри. – Тебе тоже понравилась эта идея. Если бы все правильно подготовили, мы бы не попали в такой переплет.

– А я согласна с Лесли, – сказала Марго. – Это Ларри предложил.

– Я не предлагал, чтобы у нас закончился бензин в заброшенной бухте, окруженной скалами, в десяти километрах от ближайшего населенного пункта, – возразил ей Ларри.

– Все, все, не ссорьтесь, – вступила мать. – Дональд прав. Наверняка скоро появится рыбачья лодка.

– А пока, дорогая миссис Даррелл, я вам поиграю, и сразу станет легче, – сказал Свен.

Выбор оказался неудачным – Бах. Эта музыка Свена успокаивала, из чего он делал ошибочный вывод, что она так действует на всех.

Прошел еще один день, а рыбачья лодка так и не появилась. Лед таял на глазах, как и запасы еды. Нашего ужина не хватило бы даже Оливеру Твисту.

– Черт знает что, – возмущался Ларри. – Эти идиоты рыбачат где угодно, только не здесь.

– Может, ночью кто-то появится, – предположил Мактавиш.

Спиро и Таки не спускали глаз с устья бухты, но все впустую. На завтрак каждому досталось по одному вялому персику, а весь обед состоял из хлеба и арбуза.

– И какие у нас еще запасы? – спросил Ларри по окончании трапезы.

– К счастью, я малоежка, – сказал Теодор и поспешил добавить: – К счастью для меня.

– Я себе не представляю, что мы будем дальше делать, – сказала мать, дошедшая до отчаяния, несмотря на все наши попытки ее успокоить.

– Займемся каннибализмом, – сказал Ларри.

– Дорогой, не надо так шутить. Это не смешно.

– Я для вас буду жестковат! – рассмеялся Мактавиш.

– С вас и начнем. – Ларри смерил его злобным взглядом. – Это будет неудобоваримая закуска. Зато Леонора, медленно поджаренная на горячем песке, как это делают в Полинезии, наверняка придется всем по вкусу. Пальчики на ногах, ягодицы и грудка.

– Ларри, это отвратительно, – возмутилась Марго. – Как можно есть человечину!

– Да уж, – согласился с ней Дональд. – На такое способны только китайцы.

– Удивительно, на что способен человек в чрезвычайных обстоятельствах, – включился Теодор. – Кажется, в Боснии несколько деревень на несколько месяцев завалило снегом, и многие… м-м… перешли к каннибализму.

– Ну сколько можно! – не выдержала мать. – И без того тошно.

– Ты не ответила на мой вопрос, – напомнил Ларри. – Какие у нас запасы?

– Арбузы, три зеленых перца и две буханки хлеба. Таки пытается рыбачить, но в этой бухте, говорит он, с рыбой обстоит дело неважно.

– У нас же оставались ножки ягненка, – заметил ей Ларри.

– Да, дорогой, – сказала мать, – но они протухли, и мне пришлось их закопать.

– Господи. Остается только каннибализм.

Еще день прошел, и по-прежнему ни одной лодки. На ужин мы ели засохший хлеб, подвядшие зеленые перцы и арбуз.

Таки и Спиро заняли места дозорных на носу «бензины», а мы, голодные, улеглись спать.

За ночь мимо бухты никто так и не проплыл. Наше положение, поначалу несколько комичное, становилось все серьезнее. Мы устроили на борту военный совет. Мое предложение, что мы сможем продержаться несколько дней на моллюсках, было тут же отправлено в корзину.

– Мои образцы быстро разлагаются, – пожаловался Теодор.

– К черту ваши образцы! – взорвался Ларри. – Если бы вы умели собирать нечто более существенное, чем микроскопические создания, это нам сейчас помогло бы выжить.

– Не представляю, что нам дальше делать, – сказала мать. – Сегодня на завтрак мы съели по кусочку хлеба, и больше у нас ничего не осталось. Мы просто здесь умрем. А это не то место, где я бы хотела быть похороненной.

– Матер не умрет, – с нежностью промолвил Макс. – Езли понадобится, я зовершу замоубийство, и вы меня зъедите.

Она несколько оторопела от такого щедрого предложения:

– Макс, вы очень добры, но я очень надеюсь, что до этого не дойдет.

И в эту самую минуту Спиро, дежуривший на носу «бензины», издал такой бычий рев, что, кажется, содрогнулись скалы.

– Сюда! Сюда! – кричал он по-гречески. – Давай сюда!

До того зычным был голос, вырывавшийся из мощной грудной клетки, да еще усиленный горным эхом, что рыбак в лодке его услышал и развернулся в нашу сторону. Мы все перебежали на нос и вовсю замахали руками. Рыбак заглушил мотор, а Спиро снова прокричал ему:

– Давай сюда! Давай сюда!

– Кто, я? – удивился мужчина.

– Ты, кто ж еще!

– Вы просите меня подплыть к вам? – Мужчина желал полной ясности.

Спиро призвал на помощь Спиридона и других святых.

– ТЕБЯ! – проревел он. – Или там есть еще кто-то?

Рыбак на всякий случай поглядел вокруг.

– Никого, – ответил он.

– Вот ты мне и нужен!

– Зачем? – заинтересовался мужчина.

– Подойдешь ближе – узнаешь, – рявкнул Спиро и тихо выругался: – Идиот!

– Ладно, – сказал мужчина.

Он снова завел мотор и зигзагами направился в нашу сторону.

– Слава богу, – дрожащим голосом выговорила мать. – Слава богу.

Должен сказать, что в эту минуту все мы испытывали такие же чувства. Маленькая моторка, метра четыре в длину, подплыла ближе, мужчина заглушил мотор, и лодка тихо ткнулась в наш борт. Мужчина был смуглый, как фундук, с черно-синими глазищами и вьющейся копной волос. С первой минуты стало ясно: если он и не идиот, то близко к этому.

Он заискивающе улыбнулся нашей честной компании:

– Kalimera!

С несказанным облегчением мы тоже сказали kalimera.

– Послушай, – Спиро сразу взял ситуацию под контроль, – у нас…

– Вы грек? – Рыбак с интересом его разглядывал.

– А то кто же, – ответил он. – Понимаешь, мы…

– Вы все греки? – спросил рыбак.

– Нет. – Спиро начал терять терпение. – Они иностранцы. А дело в том…

– Я люблю иностранцев, – признался рыбак.

Он осторожно убрал ногу с мертвого осьминога, на которого наступил невзначай, перейдя с кормы на нос.

– Они хотят купить у меня рыбу? – спросил он.

– Да не собираемся мы покупать рыбу, – прорычал Спиро.

– Но иностранцы любят рыбу.

– Дурак! – сорвался Спиро. – Не нужна нам твоя рыба. Нам нужен бензин.

– Бензин? – удивился рыбак. – А зачем вам бензин?

– Для нашей «бензины»! – проревел Спиро.

– Для нее не хватит. – Рыбак бросил взгляд на маленькую канистру, лежащую в носовой части. – А откуда они приехали?

– Они англичане. Послушай, нам позарез нужен…

– Англичане хорошие люди, – сказал рыбак. – Вчера один такой купил у меня два кило рыбы. Я взял с него двойную цену, а он даже не заметил.

– Ты можешь меня послушать? Нам нужен бензин, и я хочу, чтобы ты…

– Это одна семья? – полюбопытствовал рыбак.

– Нет, это не одна семья, – ответил Спиро. – Я хочу, чтобы ты…

– А похоже на семью.

– Я же говорю, нет!

– Вот мама и папа, – рыбак показал пальцем на мать и Свена, – а это их дети. А тот, с бородой, наверно, дедушка. А где в Англии они живут?

Было уже ясно: если разговор продолжится в таком духе, Спиро просто разобьет пустую бутылку из-под вина о его голову.

– Может, мне перекинуться с ним парой слов? – предложил Мактавиш.

– Нет, – сказал Ларри. – Спиро, я с ним поговорю.

Ларри перегнулся через борт и медоточивым голосом заговорил по-гречески:

– Да, душа моя, мы одна английская семья.

– Добро пожаловать. – Рыбак одарил его широкой улыбкой.

– Мы приплыли сюда на этой лодке. – Ларри говорил медленно и отчетливо. – У нас закончился бензин и закончилась еда.

– Закончился бензин? – повторил рыбак. – Но если у вас закончился бензин, то вы не можете плыть дальше.

– Вот именно, – сказал Ларри. – Поэтому не будете ли вы так добры одолжить нам свою лодку, чтобы съездить в Металуру, купить там бензин и привезти сюда?

Рыбак переваривал эту информацию, шевеля смуглыми пальцами ног в месиве из барабулек, кальмаров и осьминога.

– Вы мне заплатите? – обеспокоенно спросил он.

– Мы вам заплатим пятьдесят драхм за то, чтобы отвезти одного из нас в Металуру, и еще пятьдесят драхм за то, чтобы привезти его обратно.

У мужчины округлились глаза от столь щедрого предложения.

– А по пятьдесят пять драхм не дадите? – спросил он без особенной надежды, понимая, что названная сумма несопоставима со столь простой задачей.

– Ну что вы, душа моя, – успокоил его Ларри. – Золотой мой, вы же знаете, что это справедливая цена и что я вас не обману. Разве вы могли бы нас обмануть? Вы, грек, приехавших в вашу страну иностранцев?

– Никогда! – У рыбака засверкали глаза, и он напрочь забыл про только что обманутого им англичанина. – Грек никогда не обманывает иностранцев.

– Вот. – Ларри достал из кармана две банкноты достоинством пятьдесят драхм. – Я их отдаю этому человеку, такому же греку, как вы, и, когда вы вернетесь с запасом бензина, я прослежу, чтобы он отдал их вам без обмана.

Рыбак был так тронут, что тут же согласился, и Ларри сунул банкноты нашему другу в карман рубашки.

– Спиро, Христа ради, забирайтесь в эту чертову лодчонку и привезите нам бензин, – сказал он ему, перейдя на английский.

Тот, будучи грузным мужчиной, не без труда перешагнул в рыбачью лодку, которая сразу осела на несколько дюймов.

– Вы хотите, чтобы я поехал вечером или сейчас? – спросил рыбак у Ларри.

– Сейчас! – хором закричали все, кто хоть немного знал греческий язык.

Рыбак запустил мотор, и лодка направилась к устью бухты. Спиро сидел на носу – этакая огромная оскаленная горгулья.

– Послушай, – обратился Дональд к Ларри, проводив взглядом скрывшуюся за мысом лодку. – А про нас-то ты совсем забыл!

– В каком смысле? – спросил тот.

– Если бы мы купили у него осьминога и рыбу, у нас был бы настоящий обед, – жалостно проговорил Дональд.

– Господи, ты прав. Мать, ты-то почему молчала?

– Дорогой, я не понимаю, почему обо всем должна думать я, – запротестовала она. – Мне казалось, что он захватит нас с собой.

– Мы можем пообедать моллюсками, – напомнил я им.

– Если ты еще хоть раз упомянешь эту мерзость, меня стошнит, – сказала Марго.

– Да уж, лучше помолчи, – поддержала ее Леонора. – У нас и без тебя проблем хватает.

Все старались как-то отвлечься от бурчания в пустых желудках. Мактавиш учил Лесли, как быстро выхватывать от бедра револьвер с перламутровой рукоятью. Леонора и Марго то загорали, то плавали. Ларри, Свен, Дональд и Макс вели бестолковый спор об искусстве и литературе. Мать заканчивала вязание, пропуская петель больше обычного. Теодор, вызвав общее раздражение очередным напоминанием о том, что он малоежка, ушел собирать новую живность в тухлой воде. А я, вооружившись складным ножом, с жадностью поглощал моллюсков в скалах.

Зато у нас оставался еще большой запас вина, и к вечеру все хорошо захмелели на голодный желудок. Дональд с Максом исполняли какой-то сложный среднеевропейский танец, а Ларри учил Свена играть на аккордеоне «Песню итонских гребцов». Мать, успокоенная мыслью, что теперь мы спасены, мирно уснула, несмотря на весь этот разгул. Между тем время шло, и у всех, хотя никто не говорил об этом вслух, зародились похожие мысли. Действительно ли Спиро вместе с сумасшедшим рыбаком достигли цели или, подобно нам, им пришлось высадиться в необитаемой бухте? Судя по его виду, знания навигации у рыбака были равны нулю. Дело клонилось к сумеркам, и даже хмель не поддержал общего веселья, мы сидели мрачные, изредка обмениваясь какими-то колкостями. Это было похоже на конец шумной вечеринки, когда хозяева хотят только одного – чтобы все поскорее разошлись по домам. Угли наслаждения дотлевали, и надвигающаяся ночь скоро превратит их в холодный пепел. Даже небо, напоминавшее отшлифованную медь с проблесками золота, не вызывало никакой ответной реакции.

И вдруг, совершенно неожиданно, в голубовато-золотистые воды бухты проскользнула рыбачья лодка. На корме сидел сумасшедший рыбак, а на носу огромным бульдогом восседал Спиро. И в ту же секунду сложносочиненная картина заката стала вдвойне прекрасна. Они вернулись! Мы спасены!

Мы возбужденной толпой выстроились у кромки воды, а лодка все приближалась. Но вот мотор заглох, и она по инерции заскользила к берегу.

И тут раздался зычный крик нашего Минотавра:

– Миссис Даррелл, не волноваться, я все решить.

Мы все с облегчением вздохнули. Если уж Спиро сказал, что он что-то решил, значит это так. Лодка мягко въехала в песок, и мы увидели на дне зажаренного барашка на вертеле и большую корзину с фруктами.

Спиро неуклюже выбрался на берег, этакое гигантское морское чудовище.

– Я привезти нам еду, – сказал он. – А бензин у них нет.

– К черту бензин. Скорей бы поесть! – воскликнул Ларри.

– Бензин нам не надо, господин Ларри, – обрадовал его Спиро.

– Но без бензина мы отсюда никогда не уедем, – всполошилась мать. – И льда у нас не осталось, а при такой жаре этот барашек долго не сохранится.

– Миссис Даррелл, не волноваться, – повторил Спиро. – Я же говорю, я все решить. Сюда приехать все рыбаки и нас увозить.

– Какие еще рыбаки? – не понял Ларри. – За все это время мы увидели одного-единственного, и тот сбежал из сумасшедшего дома.

– Господин Ларри, я говорю о рыбаки из Корфу. Которые ночью.

– Я не знаю, о чем вы, – пожал плечами Ларри.

– Сейчас тебе объясню. – Я вступил в разговор, горя желанием поделиться своими высшими познаниями. – По ночам в море выходит целая рыболовецкая флотилия с сетями и фонарями. Это от них мне достались лучшие образцы моей коллекции.

– И среди них удивительный Argonauta argus?[7]7
  Странствующий моллюск, моллюск-аргонавт (лат.).


[Закрыть] – сразу оживился Теодор.

– Да, – подтвердил я. – А еще лапчатая морская звезда.

– Надеюсь, на них можно положиться, – сказал Ларри.

– Я все решить. – В голосе Спиро прозвучала легкая досада. – Около два часа они быть здесь.

– После того, как они закончат рыбалку? – решил уточнить Теодор.

– Да.

– У них могут обнаружиться любопытные образцы.

– Вот и я об этом подумал, – говорю.

– Слушайте, хватит вам про эти образцы, – не выдержал Ларри. – Давайте уже вытащим еду из лодки. Не знаю, как вы, а я умираю от голода.

Мы бережно, чтобы не извалять в песке, перенесли в нашу «бензину» баранью тушку, слегка подгоревшую на огне и лоснящуюся, а также корзину с фруктами. Великолепный получился ужин.

А потом наступила ночь, и луна прочертила по воде оранжевые, желтые и белые полосы. Мы объелись и перепили. Свен без устали играл на аккордеоне, а мы исполняли на палубе польку, вальс и непростые австрийские танцы с подачи Макса. В результате Леонора упала за борт, подняв бесподобный фосфоресцирующий фонтан, похожий на распущенную хризантему.

А в два часа ночи появилась рыболовецкая флотилия с горящими фонарями, и устье бухты словно выложили переливающимся жемчужным ожерельем. Потом одна «бензина» отделилась и притарахтела к нам. После обычных греческих препирательств, от которых разносилось эхо и дрожали окрестные скалы, нас пересадили и увезли к остальным рыбакам.

Флотилия, вся в огнях, двинулась в сторону Корфу, и мы стали этаким хвостом кометы, летящей по темным водам.

Когда наша спасательная лодка тихо уткнулась в причал у подножия старинного форта, у матери вырвался вздох облегчения.

– Что ж, путешествие было по-своему приятным, но я рада, что оно закончилось.

В эту самую минуту шестнадцать пьяных рыбаков, загоревшиеся идеей, как это умеют только греки, под руководством Спиро выносили на причал рефрижератор из нашей «бензины». А поскольку в одну сторону у них ничего не получилось, посовещавшись, они его потащили в противоположную, и половина рыбаков вместе с рефрижератором полетели в воду глубиной в пару саженей.

– Ну, видите! – воскликнула мать. – Это конец! Я говорила, что не надо брать ледник с собой!

– Ерунда. Завтра утром вытащим его оттуда без проблем, – возразил Ларри.

– Но что я буду делать без ледника? – не унималась мать. – Мне придется перестраивать все домашнее хозяйство на ближайшие дни!

– Не блажи. Тебя послушать, так это вселенская катастрофа. Еду нам будет привозить Спиро.

– Это, по-твоему, не вселенская катастрофа, – холодно заметила ему мать. – А по-моему, именно так.

Обнявшись и распрощавшись с нашей компанией, мы сели в автомобиль Спиро, и он повез нас на виллу. До самого дома мать хранила ледяное молчание, хотя Ларри весело напевал, Лесли объяснял ей все красоты ее револьвера с перламутровой рукоятью, Марго пыталась убедить ее в том, что ей сам Бог велел купить длинное платье, а я старался поднять ей настроение рассказом о редкой бабочке, которую мне удалось поймать сачком, полученным ею на день рождения. Потеря бесценного ледника нанесла ей глубокую рану.

Первым делом она себе налила крепкого бренди и, сидя на диване, по-видимому, обдумывала, чем нас кормить в отсутствие бесценного ледника, пока он не будет извлечен из морских глубин, в чем все, включая Спиро, ее заверяли.

Ларри, вооружившись бокалом вина, с интересом разбирал свою почту.

– Отличная новость! – воскликнул он, раскрыв второе письмо. – Грубенстайны приезжают… и привозят с собой Гертруду.

Мать вышла из своего гастрономического транса:

– Грубенстайны? Этот ужасный сальный человечек, который, кажется, полтора месяца не мылся, и его цыганистая женушка?

– Большой талант, – заявил Ларри. – Из него получится прекрасный поэт. А жена здорово рисует. И Гертруда тоже очень интересная. Она тебе понравится.

– Чем меньше я их буду видеть, тем лучше, – с достоинством изрекла мать. – Про Гертруду ничего не знаю, но Грубенстайны – та еще парочка.

– Что значит «чем меньше я их буду видеть»? – удивился Ларри. – Они же остановятся у нас.

– Ты пригласил их сюда? – встрепенулась мать.

– Ну разумеется, – произнес он так, словно это было само собой очевидно. – У них нет денег на гостиницу.

Мать глотнула бренди, надела очки и придала своему лицу выражение ярости (в ее представлении).

– Послушай меня, Ларри, – сказала она твердым голосом. – Это должно прекратиться. Я не потерплю, чтобы ты приглашал людей, даже не поставив меня в известность. Когда они приезжают?

– Послезавтра.

– Это должно прекратиться. Мои нервы просто больше не выдержат.

– Я не понимаю, почему ты цепляешься, – раздраженно сказал Ларри. – Великолепное трио. А ты отлично отдохнула, разве нет?

3
Перевозка водяных черепах

В конце тридцать девятого года, когда война казалась неизбежной, моя семья покинула Корфу и вернулась в Англию. Мы временно поселились в лондонской квартире, и мать раз за разом совершала набеги в глубинку в поисках дома. А пока она этим занималась, я мог свободно обследовать столицу. Хотя я никогда не любил больших городов, тогдашний Лондон меня привлекал. Для меня ведь самой крупной метрополией до того являлся город Корфу, который был размером с британский ярмарочный городок, а потому столь огромный жилой массив скрывал для меня сотни неожиданных открытий. Конечно, Музей естествознания и неизбежные посещения зоопарка, где я довольно близко сошелся с некоторыми смотрителями. Это только подтвердило мое убеждение, что работа в зоопарке является единственным настоящим призванием, и укрепило меня в желании обзавестись собственным зоопарком.

В непосредственной близости от нашей квартиры находился магазин, неизменно привлекавший мое внимание. Назывался он «Аквариум», и в его витрине стояли огромные аквариумы с пестрыми рыбками и, что еще интереснее, ряды ящиков со стеклянной боковиной, сквозь которую можно было рассмотреть ужей, сосновых змей, крупных зеленых ящериц и лупоглазых жаб. Я с завистью разглядывал в витрине этих красавцев. Как же мне хотелось ими обладать! Но я уже держал в квартире целый птичник – двух сорок и мартышку – и понимал, что появление новых тварей любого вида и формы вызовет гнев всего семейства, поэтому мне оставалось только любоваться этими славными рептилиями в витрине.

Однажды утром, когда я проходил мимо магазина, мое внимание привлекло объявление возле аквариума: «Требуется молодой надежный помощник». Я пришел домой и какое-то время подумал.

– В зоомагазине недалеко от нас предлагают работу, – сказал я матери.

– Правда, дорогой? – откликнулась она, слушая меня вполуха.

– Им нужен молодой надежный помощник. Я… я решил подать заявку, – сказал я этаким беззаботным тоном.

– Отличная идея, – вступил Ларри. – Заодно отнесешь туда всю свою живность.

– Я сомневаюсь, дорогой, что они ему это позволят, – сказала мать.

– Как ты думаешь, сколько могут платить за такую работу? – спросил я.

– Я думаю, немного. И под категорию «надежных» ты вряд ли подходишь.

– Но что-то они ведь должны будут мне заплатить?

– А по возрасту ты годишься? – решил уточнить Ларри.

– Мне уже почти шестнадцать, – ответил я.

– Ну, тогда сходи, чем черт не шутит.

И вот на следующее утро я вошел в магазин. Ко мне пританцевал темнокожий стройный коротышка, сверкая огромными очками в роговой оправе.

– Доброе утро! Доброе утро, сэр! Чем могу быть полезен?

– Вам… ммм… нужен помощник, – сказал я.

Он склонил голову набок, и глаза за стеклами очков округлились.

– Вы хотите сказать, что вам нужна работа?

– Э-э… да.

– А какой-то опыт у вас есть? – засомневался он.

– У меня большой опыт, – говорю. – Я давно держу рептилий, рыб и так далее. У меня вся квартира забита домашними животными.

Коротышка пристально посмотрел на меня:

– Сколько вам лет?

– Шестнадцать… почти семнадцать, – соврал я.

– Много платить мы не можем, – сказал он. – Накладные расходы огромные. Для начала могу вам предложить один фунт и десять шиллингов.

– Годится, – говорю. – Когда я могу приступить?

– Лучше всего с понедельника. Тогда я успею сделать вам визитки. А иначе мы тут запутаемся. Меня, кстати, зовут мистер Ромильи.

Я тоже представился, мы обменялись официальным рукопожатием и дальше молча разглядывали друг друга. Мне было ясно, что мистер Ромильи раньше никого не нанимал и потому плохо себя представлял процедуру. Я решил ему помочь.

– Может, вы мне все покажете и заодно обрисуете мои обязанности?

– Отличная мысль, – сказал он. – Просто отличная!

Пританцовывая и размахивая руками, как бабочка крыльями, он показал мне, как чистить аквариум, как скармливать лягушкам и жабам мучной хрущак и где стоят щетка и веник для уборки помещения. В большом подвале хранилась разнообразная еда для рыб, сачки и прочий инвентарь, а еще там из крана постоянно текла струйка воды в раковину, где, как мне показалось, лежало овечье сердце. Однако при ближайшем рассмотрении оно обернулось шаровидным сплетением трубочников. Эти ярко-красные черви являются любимой пищей рыб, а также некоторых амфибий и рептилий. Я узнал, что помимо чудесных существ в витрине существует еще всякая другая живность в специальных клетках: ящерицы, жабы, черепахи и блестящие, словно патокой намазанные, змеи, целые семейства влажных, все время переглатывающих лягушек, тритоны с бахромчатыми хвостами, похожими на развернутый флаг. После нескольких месяцев в высушенном, пыльном Лондоне этот магазин показался мне райским садом.

– Значит, в понедельник? Ровно в девять? – напомнил мистер Ромильи, после того как все показал. – Пожалуйста, не опаздывайте.

Я уж не стал ему говорить, что только смерть может этому воспрепятствовать.

В понедельник, без десяти девять, я уже прогуливался перед магазином, и вот появился хозяин в долгополом черном пальто и черной фетровой шляпе, музыкально позвякивая связкой ключей на пальце.

– Доброе утро, доброе утро, – пропел он. – Рад, что вы пришли вовремя. Хорошее начало.

Мы вместе вошли в магазин, и я приступил к своим обязанностям. Сначала подмел и без того чистый пол, а затем накормил рыб извивающимися трубочниками.

Очень быстро я понял, что мистер Ромильи, при всей своей доброте, очень плохо разбирается в жизни своих подопечных. Внутреннее устройство клеток, как и аквариумов, не способствовало комфорту обитателей. А еще мистер Ромильи исходил из того, что если ты приучил живое существо к какой-то еде, то ничем другим его кормить не нужно. Я решил взять дело в свои руки, понимая, что с таким консерватором, как мой хозяин, следует проявлять осторожность.

– Мистер Ромильи, вам не кажется, что ящерицам, жабам и всем остальным можно предложить еще другую еду кроме мучного хрущака? – спросил я его однажды.

– Другую? – Его брови полезли вверх из-под очков. – Какую другую?

– Например, мокриц? Я своих рептилий постоянно кормлю мокрицами.

– Вы уверены?

– Вполне.

– Им это не повредит? – обеспокоенно спросил он.

– Нисколько, – сказал я. – Они любят мокриц. И это разнообразит их диету.

– Но где мы их возьмем? – помрачнел он.

– Их наверняка много в парках, – говорю. – Я попробую собрать, вы не возражаете?

– Хорошо, – согласился он неохотно. – Если вы уверены, что это не нанесет им вреда.

И вот я провел полдня в парке и там набрал полную жестяную коробку мокриц, которую проложил прелыми листьями и поместил в погребе. Я решил так: когда моим подопечным надоест мучной хрущак, я им подкину смоляно-бурый хрущак, а когда и этот приестся, дам им мокриц. Поначалу мистер Ромильи заглядывал в клетки с заметным страхом, словно ожидал там увидеть хладные трупы. Когда же он убедился в том, что новый корм не только пошел им впрок, но они еще и радостно подают голоса, его энтузиазм не знал границ.

Мой следующий шаг касался двух крупных и кротких североафриканских пантеровых жаб. В представлении мистера Ромильи, Северная Африка – это одна сплошная пустыня, над которой не заходит солнце, а температура не опускается ниже ста девяноста градусов в тени по Фаренгейту[8]8
  88 градусов Цельсия.


[Закрыть], если там вообще можно найти тень. Вследствие чего он посадил несчастных жаб в маленькую коробку со стеклянной стенкой и парой мощных электролампочек на потолке. Они сидели на белом песке, никаких камней, где можно укрыться от яркого сияния, и температура опускалась только ночью, когда в магазине выключался свет. В результате глаза у жаб сделались мутные, словно покрытые катарактой, кожа сухой, шелушащейся, а подошвы лапок как будто ободранные.

Я понимал, что столь радикальное предложение – пересадить жаб в новую клетку с влажным мхом – приведет его в смертельный ужас, поэтому я стал по-тихому улучшать их жизнь. Для начала я отлил у нас на кухне немного оливкового масла и, когда мистер Ромильи ушел на обед, я втер обеим жабам масло в кожу. После чего она перестала шелушиться. Затем я купил у аптекаря мазь, объяснив (чем сильно его позабавил), для чего она мне нужна, и нанес ее бедняжкам на подошвы. Это помогло, но полностью проблемы не решило. Еще я приобрел глазную мазь, предназначенную в основном для собак, и результат превзошел все ожидания. Теперь я использовал обеденные перерывы мистера Ромильи, чтобы опрыскивать жаб теплым спреем, и им это очень понравилось. Они сидели неподвижно, добродушно сглатывая и моргая, но стоило мне слегка изменить направление струи, как они перемещались, чтобы снова под нее попасть. Однажды я положил в клетку кусок мха, и они тут же под него залезли.

– Мистер Ромильи, смотрите! – Я изобразил удивление. – Я по ошибке положил в клетку мох, и жабам, похоже, это понравилось.

– Мох? – переспросил он. – Мох? Но ведь они живут в пустыне.

– Мне кажется, там кое-где есть растительность, – сказал я.

– Я думал, там везде песок. До самого горизонта.

– Вообще-то… э… там растут кактусы, и не только, – намекнул я. – В любом случае им это нравится, правда?

– Очень похоже, – согласился он. – Думаете, этот мох следует оставить?

– Да, – говорю. – Может, еще добавим?

– А что, хуже не будет. Они ведь не станут его есть, а значит, не подавятся? – с тревогой в голосе спросил он.

– Нет, конечно, – заверил я его.

С этого дня моим чудным жабам было где прятаться, и, что еще важнее, у них появилась подстилка для сидения, и их лапки быстро пришли в порядок.

Дальше я обратил внимание на рыб. Хотя они обожали трубочников, я подумал, что им тоже неплохо бы разнообразить диету.

– Не предложить ли нашим рыбам дафний? – спросил я мистера Ромильи, как бы с ним советуясь.

Дафниями назывались водяные блохи. Их нам поставляла ферма вместе с другой продукцией: водорослями, водными улитками и пресноводными рыбами, которых мы продавали. Дафний в баночках покупали у нас любители разводить рыбок.

– Дафний? – переспросил мистер Ромильи. – Кормить их дафниями? Разве они станут их есть?

– Почему же не станут, если мы их продаем именно с этой целью? – в свою очередь, поинтересовался я.

Эта логика совершенно сразила мистера Ромильи.

– А ведь вы правы, – сказал он. – Вы правы. У нас в погребе кое-что осталось, а завтра привезут новую партию. Покормите их и проверьте на деле.

Я бросил в каждый аквариум по столовой ложке дафний, и рыбы набросились на них так, как жабы и лягушки набрасывались на мокриц.

А теперь мне захотелось, проявив максимум осторожности, украсить аквариумы, чтобы они выглядели более приглядно. Вообще-то, это была епархия мистера Ромильи, и он проявлял завидное рвение. Не думаю, что ему нравилось, просто как старший по званию он считал это своим долгом.

– Мистер Ромильи, – сказал я ему однажды. – У нас сейчас нет посетителей, и мне особенно нечем заняться. Вы не позволите мне украсить какой-нибудь аквариум? Я бы хотел научиться делать это так же хорошо, как делаете вы.

– Помилуйте, – он даже покраснел, – вы преувеличиваете…

– Нет, у вас это здорово получается. Я тоже хочу научиться.