Текст книги "Переулки страха"

Это все было похоже на удивительный сон. Странные люди в необычных одеждах, залитая лунным светом лужайка и беседка с колоннами сплелись в фантастическое целое. Только обыденность одежды Стивенса и его обычное английское лицо вывели баронета из транса. Худощавый незнакомец снял свою шляпу, фрак, шелковый жилет и рубашку – все это быстро оказалось на траве. Альф, в своей привычной спокойной манере, готовился так же быстро, как и его противник. Два бойца встали друг напротив друга.

И вдруг Стивенс воскликнул от удивления и ужаса. Снятая шляпа явила свету изуродованную голову Бузилы: верхняя часть лба была вдавлена внутрь, а между волос и густых бровей виднелся страшный рубец.

– Господи боже! – закричал молодой боец. – Что это с ним?!

Этот вопрос вызвал у его противника прилив холодной ярости.

– Ты выглядишь так, словно призрака увидел. Не волнуйся, твоей голове сейчас похуже будет.

Услышав это, приятель Бузилы хрипло расхохотался.

– Отлично сказано, Томми, – прохрипел он, вытирая слезы. – Все деньги Британии на твою мятую башку поставлю!

Человек по имени Том стоял на природном ринге, держа руки в боевой позиции. Он и в одежде был довольно внушительным, а без нее казался еще больше – с накачанной грудью и мускулистыми руками, широкоплечий, он выглядел прекрасным боксером. Его мрачные глаза злобно сверкали из-под кривых бровей, губы были сжаты в холодной усмешке, более устрашающей, чем звериный оскал. Приближаясь к нему, Стивенс был вынужден признать, что у него до сих пор не было противника более устрашающего, чем этот. Но его смелое сердце трепетало от предвкушения, и это успокаивало его, ведь Альф еще не встречал человека, который мог бы его победить, и вряд ли таким человеком окажется какой-то бродяга. С этими мыслями молодой боксер улыбнулся сопернику в ответ и занял позицию перед ним, встав в стойку.

Однако то, что произошло далее, застало его врасплох. Бузила сделал обманное движение левой рукой, после чего со всей силы вломил правой так быстро и мощно, что Стивенс едва успел парировать атаку своим хуком. В следующий миг его обхватили обеими руками и подбросили в воздух, и Альф грохнулся о землю. Бузила отошел, расправляя руки, пока молодой боксер вставал, красный от злости.

– Что это, мать твою, было?! – выкрикнул он.

– Вы, ребята, подлые твари! – поддержал баронет.

– Ха-ха, да вы бредите! Я лучшего броска не видел! – ответил крепыш. – По каким правилам вы деретесь?

– Куинсберри, само собой!

– Впервые слышу. Если вышли против Бузилы, то деритесь по правилам Лондонского ринга.

– Тогда нападай! – воскликнул Стивенс. – Я могу бороться получше многих! И лежать теперь будешь ты.

В следующий раз, когда руки Бузилы снова обвились вокруг Стивенса, он ответил тем же. После небольшой борьбы и топтания на одном месте оба полетели на землю. Так повторилось трижды, и после каждого падения незнакомец отходил к своему другу и садился на зеленую траву.

– Что скажете, Альф? – спросил баронет в один из таких перерывов.

У боксера кровоточило ухо, но в целом он казался в порядке.

– Он весьма умелый боец, – ответил Стивенс. – Не представляю, где он этому научился, но практики у него достаточно. Он силен как лев и тверд как скала, несмотря на свое странное лицо.

– Держите дистанцию, мне кажется, что здесь вы мастер.

– Не думаю, что хоть в чем-то его превосхожу, но как скажете, я буду стараться.

Это была отчаянная схватка, раунд сменялся раундом, и даже изумленный баронет понял, что чемпион в средней весовой категории наконец-то нашел себе достойного соперника. Незнакомец ловко и умело наносил удары, а так как его крепкие кулаки были словно из железа, он оказался очень серьезным противником. Он будто не замечал ударов, наносимых по голове и телу, а застывшая улыбка не сходила с лица ни на секунду. Бил он больно, словно камнями, и со всех сторон. У него был один особенно страшный прием – апперкот в челюсть, который раз за разом пролетал в дюйме от лица Стивенса, пока наконец не прорвался сквозь защиту и не отправил боксера на землю. Коренастый приятель Бузилы издал триумфальный возглас.

– В яблочко, Господи! Даже не смешно смотреть, как курица пытается победить лошадь. Еще один такой удар, Томми, и он больше не встанет сегодня!

– Слушайте, Стивенс, это переходит все границы, – сказал баронет, помогая своему бойцу подняться на ноги. – Что скажут в полку, если я привезу вас избитым, и это перед самым матчем? Встаньте, пожмите ему руку и признайте поражение.

– Признать поражение?! Ни за что! – закричал Стивенс в приступе злости. – Я сотру эту чертову улыбку с его рожи!

– А как же сержант?

– Я лучше сбегу обратно в Лондон, и к черту вашего сержанта, но не проиграю подобному отбросу!

– Ну что, с тебя хватит? – издевательски спросил Бузила, возвращаясь к рингу.

Вместо ответа Стивенс вскочил и со всех ног понесся на противника. Яростно атакуя, он обменивался с ним ударами, успешно оттесняя оппонента. Но незнакомец, казалось, вообще не уставал. Его движения были такими же быстрыми, а удар – таким же сильным, как и прежде. Стивенс же, растратив силы на эту атаку, выдохся и начал сдавать позиции, отступая. Однако противник не позволил ему расслабиться, обрушив на него град мощных ударов, пробивая слабую защиту. Стивенс определенно проигрывал, и валяться бы ему в траве полумертвым, а то и вовсе мертвым, если бы не вмешался случай.

Когда четверо мужчин шли к рингу, они проходили сквозь густые заросли. И вот оттуда-то, из самой гущи кустов, вдруг раздался предсмертный вопль, пробирающий до костей, как будто это кричал ребенок или какой-то зверек, попавший в беду. Вопль был невнятный, пронзительный и невероятно грустный. Услышав его, незнакомец, который уже повалил Стивенса на колени, отшатнулся и принялся спешно оглядываться по сторонам. Надменная улыбка исчезла с его лица, сменившись выражением ужаса.

– Она снова пришла за мной, приятель! – закричал он.

– Забудь об этом, Том! Ты почти прибил боксера! Ничего она тебе не сделает!

– Еще как сделает! Она меня уничтожит, я не могу этому противостоять! – завопил боец. – Господь всемогущий! Я вижу ее! Вижу!

С криком ужаса он повернулся и бросился в заросли. Его приятель, громко ругаясь, подобрал одежду и метнулся вслед за компаньоном, исчезнув вместе с ним во тьме.

Стивенс, немного придя в себя, дополз до травяного вала, молодой баронет сел рядом с ним и крепко прижал фляжку с бренди к губам боксера. Сидя так, они слышали приближающиеся крики, становившиеся все громче и пронзительнее. Затем из кустов выбежал маленький белый терьер, жалобно скуля и вынюхивая след по земле. Собачонка пробежала мимо сидящих, не обращая на них никакого внимания, после чего также скрылась в сумраке, последовав за Бузилой и его приятелем. Как только терьер исчез, оба молодых человека вскочили на ноги и что есть силы бросились к своей двуколке. Их охватил страх, настоящий ужас за пределами человеческого понимания и контроля. Они запрыгнули в экипаж, и только когда это жуткое место было по меньшей мере в двух милях позади, наконец решились заговорить.

– Ты когда-нибудь видел такую собаку? – спросил баронет.

– Нет, – простонал Стивенс. – И дай Бог никогда не увидеть впредь.

Глубокой ночью двое путников остановились в гостинице «Лебединый двор» недалеко от Харпендена. Хозяин этого заведения был приятелем баронета и с удовольствием присоединился к ним за стаканом портвейна. Пожилой мистер Джо Хомер очень любил бокс и готов был часами говорить о легендах ринга. Имя Альфа Стивенса он уже слышал и смотрел на молодого боксера с огромным интересом.

– Сэр, вы определенно дрались не так давно, – сказал он. – Однако в газетах об этом ничего нет.

– Не будем об этом, – угрюмо ответил Стивенс.

– Не принимайте близко к сердцу! Я полагаю… – его улыбка сменилась серьезным выражением лица. – Вы, случайно, не встретили Бузилу?

– А если и да?

Хозяин таверны аж засветился от предвкушения.

– Это же он чуть не убил Боба Медоуза! Остановил его прямо перед воротами усадьбы Брокасов. С Бузилой был еще кто-то. А Боб ведь боец высшего класса! Но его пришлось потом чуть ли не по частям собирать.

Баронет кивнул.

– И вы тоже были там?! – воскликнул Хомер.

– Что ж, полагаю, мы можем все рассказать, – произнес баронет, посмотрев на Стивенса. – Да, мы оба были там и видели человека, о котором вы говорите. Зрелище, конечно, незабываемое…

– Скажите мне! – понизив голос до шепота, спросил хозяин таверны. – Это правда, что, как говорил Боб, они одеты как наши деды и что у Бузилы голова вмята вовнутрь?

– Ну, одеты они и правда старомодно, и голова у него была весьма примечательная – это факт.

– Боже милостивый! – воскликнул Хомер. – Знаете ли вы, сэр, что Том Хикман, знаменитый боксер, и его приятель Джо Роу, серебряных дел мастер из Сити, умерли в самом конце 1822-го, когда пьяными попытались срезать путь и поехали не по той стороне дороги? Оба погибли на месте, а Хикману колесо повозки въехало в череп.

– Хикман… Хикман… – повторял баронет, словно пытаясь вспомнить что-то. – Не Хвастун, нет?

– Да, сэр, именно он! Его коронным номером был точнейший удар в челюсть, никто не мог его сразить. Пока однажды не появился Нейт, также известный как Бристольский Бык!

Стивенс поднялся на ноги, белый как мел.

– Давайте выйдем, баронет, мне нужно подышать.

Хомер похлопал молодого боксера по спине.

– Ну, глядите веселее, юноша! Вы же выстояли против него, а этим могут похвастаться единицы. Присядьте и выпейте еще вина, вы заслужили призовой бокал как никто другой. Просто набив ему морду, вы уже расплатились с ним за многих. Знаете, что он вытворил здесь, в этой самой комнате?

Путники с удивлением оглядели высокое помещение, отделанное камнем и дубовыми панелями, с большой открытой решеткой на противоположной стене.

– Да, именно здесь. Старый сквайр Скоттер, который мне все это рассказал, собственными глазами видел этот позор. В тот день Шелтон дрался с Джошем Хадсоном в Сент-Олбенсе, а Хвастун поставил на Шелтона, тот победил, и Тому досталась очень приличная сумма. Он и Роу, его дружок, проезжая мимо, пришли сюда, в гостиницу, и Том Хикман был уже вдрабадан пьяный. Постояльцы попрятались кто куда, чтобы не попасть ему под руку, потому что Хвастун бродил туда-сюда со здоровенной кочергой в лапах и улыбался, словно смерть. Если он напивался, то вообще слетал с катушек и становился хуже зверя. И вот зачем ему понадобилась эта злосчастная кочерга. Было уже холодно, студеный вечер декабря, а у камина грелась, свернувшись калачиком, маленькая собачонка, кажется, терьер. Хвастун огрел ее кочергой и сломал песику позвоночник. Потом заржал, обругал всех последними словами и полез обратно в свою двуколку, стоявшую около гостиницы. А после вся округа узнала, что его привезли в Финчли с размозженной головой. И еще говорят, что эта собачка теперь бегает возле усадьбы Брокасов, окровавленная, с переломанными костями, и плачет, словно бы ищет своего окаянного убийцу. О, теперь вы сами можете понять, мистер Стивенс, что когда вы побили этого негодяя, то не только за себя постояли.

– Быть может, это и так, – ответил Стивенс. – Но я уже сыт по горло драками такого сорта. Сержанта-ветеринара для меня вполне достаточно, сэр, и если вы не против, то я считаю, что нам стоит выдвигаться завтра утром.

Артур Конан Дойл
Призрак на продажу

Я уверен, Природа не предполагала, что я стану одним из тех, кто добивается всего своими силами. Мне бывает трудновато осознавать, что двадцать лет я стоял за прилавком бакалейной лавки где-то в Ист-Энде[2]2
  Часть Лондона.


[Закрыть] и именно таким путем я упрочил свое финансовое положение, добился независимости и получил во владение усадьбу Горсторп-Грэйндж. По убеждениям я консерватор, а вкусы мои достаточно изысканны. Наша фамилия д’Одд восходит к эпохам дописьменным, поскольку она не упоминается ни в одном из источников, заслуживающих хоть какого-то доверия. Что-то смутное подсказывает мне, что в моих жилах течет кровь крестоносцев. Даже сейчас, по прошествии веков, возглас «Во имя Девы Пресвятой!» сам собой слетает с моих уст – и я очень хорошо себе представляю, с какой легкостью приподнялся бы в стременах и нанес неверному удар… чем-нибудь, да хоть булавой, чем поверг бы его в немалое изумление.

Горсторп-Грэйндж – настоящая рыцарская усадьба, по крайней мере, так говорилось о ней в объявлении, которое привлекло мое внимание. Это определение самым поразительным образом повлияло на цену – но все преимущества такого наименования относятся скорее к области чувств, а не к практической выгоде. Но сердцу моему отрадно, что в доме имеются проемы, предназначенные для стрельбы из лука, и необычайно греет мне душу сознание, что во всем этом хозяйстве есть сложнейший механизм, при помощи которого на голову любого вторгшегося в мое жилье прольется расплавленный свинец. В общем, я не раскаиваюсь, что переплатил за эти вещи, поскольку они мне весьма по вкусу и согласуются с моим пониманием мира. Я горжусь зубчатыми стенами и водосточными каналами, что опоясывают мое жилище. Я горжусь решеткой, донжоном и крепостными башнями. И лишь одного не хватает мне для того, чтобы моя обитель стала по-настоящему старинной. В Горсторп-Грэйндж нет призрака!

Любой человек, понимающий толк в подобных делах и ценящий старину, был бы весьма разочарован этой прискорбной недостачей. В моем случае это было особенно обидно. Я с детства серьезно занимался мистикой и верил в сверхъестественное. Я прочитал почти все книги, которые касались данного вопроса. Чтобы осилить один манускрипт по демонологии, я выучил немецкий. Будучи малышом, я прятался в темных комнатах, чтобы увидеть хотя бы одно из тех мистических существ, которыми пугала меня моя нянюшка, – и пламя этой страсти не угасло в моей душе! С какой же гордостью я понял, что привидение – это такой же предмет роскоши, как и все прочие, и его можно приобрести за деньги. В объявлении, правда, о привидениях не было ни слова. Но, осмотрев заплесневелые стены и сумрачные коридоры, я твердо понял: уж тут явно не без призрака. Коль скоро видишь конуру, стало быть, есть и собака, так что я предположил, что в такой подходящей обстановке непременно должен обитать какой-нибудь неупокоенный дух. Бог мой, чем же занималась на протяжении стольких лет эта благородная семейка, продавшая мне усадьбу, если ни у кого из членов этого рода не хватило духу укокошить свою возлюбленную или предпринять что-нибудь подобное, дабы обзавестись собственным призраком? Даже сейчас я пишу эти строки – и сердце мое кипит.

Долгое время я надеялся вопреки всему. Стоило крысе пискнуть за обшивкой стены или каплям дождя забарабанить по чердаку, как я весь оживал в уверенности, что наконец-то встречусь с желанным призраком. Страха я не испытывал. Если все это происходило ночью, я посылал миссис д’Одд, даму выдающейся силы духа и суровости, выяснить, что происходит, а сам с головой залезал под простыню и трепетал в предвкушении. Увы, результат вечно был один и тот же. Подозрительные звуки были вызваны причинами столь банальными, скучными и естественными, что даже самое пылкое воображение вынуждено было сдаться.

Я бы смирился со своим разочарованием, кабы не Джоррокс с Хэвистокской фермы. Джоррокс – грубый толстяк, вечно занятый всяческими хлопотами, и я был знаком с ним, поскольку его поля примыкали к моим владениям. И хотя этот человек не ценил древностей, но у него на ферме проживал совершенно неоспоримый и достоверный призрак. Полагаю, что призрак этот завелся во времена Георга II – молодая женщина, перерезавшая себе глотку, узнав, что ее ухажер пал в битве при Деттингене. Тем не менее это придает дому респектабельности, особенно в сочетании с кровавыми пятнами на полу. Джоррокс не ценил своего счастья – и мне было больно слышать, как он отзывается о привидении. Эх, знал бы он, как я мечтаю об этих стонах, воплях по ночам и всем прочем, что он так настырно описывает мне! Насколько было бы правильнее, если бы призракам из простонародья позволялось переселяться в замки и дворцы, не почтённые сенью иного мира.

Я весьма упорен. А иначе как бы я достиг нынешнего своего положения, учитывая, из каких низов мне пришлось подниматься? Я понимал, что было бы неплохо заполучить призрака, но как осуществить этот план, не приходило в голову ни миссис д’Одд, ни мне. Из книг я узнал, что чаще всего призраки возникают там, где произошло преступление. Какое конкретно преступление полагалось совершить – и кто был бы исполнителем? В какой-то момент мне пришла в голову довольно дикая мысль, что за определенное вознаграждение можно было бы уговорить Уоткинса, нашего управляющего, принести себя в жертву (ну или кого-нибудь еще), – во имя высших интересов. Я предложил ему это – полушутя-полусерьезно, но, кажется, он не проникся моей идеей. Другие слуги явно были с ним заодно, иначе как объяснить то, что в тот же день все они в полном составе покинули мой дом?

– Дорогой, – обратилась ко мне однажды миссис д’Одд, когда я после обеда в мрачном расположении духа потягивал стаканчик хереса (мне по душе старинные названия), – этот отвратительный призрак Джоррокса снова буянит.

– И пусть себе буянит, – брякнул я.

Миссис д’Одд рассеянно взяла пару аккордов на своем клавесине и задумчиво поглядела на огонь.

– Я думаю, мой Аргентайн, – так меня зовут близкие, поскольку имя Сайлас мне не нравится, – что нам следует заказать себе привидение в Лондоне.

– Не будь дурой, моя Матильда, – отозвался я. – У кого мы его закажем?

– У моего кузена Джека Брокета, – ответила она с уверенностью.

В общем-то о двоюродном братце Матильды мы старались не говорить. Это был довольно распущенный хлыщ, который занимался всем сразу и ничем, ибо у него никогда не хватало упорства довести до конца хоть одно дело. В данный момент он пребывал в Лондоне, пускал всем пыль в глаза, выдавая себя за генерального агента несуществующей фирмы, – в общем, крутился как мог. Матильда в какой-то момент устроила так, чтобы некоторыми моими делами и бумагами занимался Джек, и это, конечно, избавляло меня от значительной части хлопот, но не могу не заметить, что его комиссионные в целом превышали все прочие статьи расходов, вместе взятые. Уяснив сей факт, я предпочел более не иметь никаких дел с данным джентльменом.

– Но он же сможет! – настаивала миссис д’Одд, заметив мою гримасу. – Он же очень ловко уладил вопрос с гербом.

– Не так уж сложно отыскать наш старинный фамильный герб, моя дорогая, – парировал я.

Матильда ядовито улыбнулась:

– А как насчет галереи предков? Ты же не станешь отрицать, что Джек собрал ее с умом и вкусом!

Я вспомнил череду портретов, украшавших стены нашего банкетного зала, – от крепкого нормандца-завоевателя и дальше, через все оттенки шлемов, шляп, плюмажей и гребней, до пудреного умника в красном, который застыл возле колонны, держа за руку барышню, явно только что вернувшуюся из школы для девочек. Нельзя было не согласиться с тем, что работа и вправду проведена отлично, – и стало быть, такому человеку можно доверить поиски фамильного привидения.

Одно из неукоснительных моих правил таково: что решил – делай немедля. В полдень следующего дня я уже поднимался по лестнице к кабинету мистера Брокета и любовался шеренгой стрелок и перстов указующих, направлявших меня к святилищу этого джентльмена. В общем, мне не было нужды прибегать к этим путевым знакам, ибо над головой моей кто-то явно отплясывал чечетку – и этим кем-то мог быть лишь Джек. Но через минуту топот оборвался – и дальше я поднимался в полной тишине. Дверь открыл юноша, которого страшно изумило появление клиента, а Джек яростно вносил что-то в огромный гроссбух (как я потом обнаружил, книга лежала вверх ногами).

Поприветствовав друг друга, мы сразу перешли к делу.

– Слушай-ка, Джек, – сказал я ему. – Мне бы хотелось, чтобы ты раздобыл для меня нечто спиритуальное, если, конечно, тебе по силам такая задачка.

– Спиртное, ты хочешь сказать? – захохотал двоюродный братец моей супруги и с ловкостью фокусника извлек бутылку из корзины для бумаг. – Что ж, выпьем!

Я поднял руку в протестующем жесте – было слишком рано для алкоголя, – но нечаянно обнаружил, что пальцы мои непроизвольно обхватили стаканчик, который пронырливый Джек незаметно мне подсунул. Оставалось лишь мгновенно опустошить его, на случай, если бы вдруг кто-то заглянул сюда и, увидев меня с полным стаканчиком, решил, будто я алкоголик. В общем, Джек, конечно, был весьма эксцентричным малым, но забавным.

– Ну нет, – улыбнулся я. – Не спиртное. Спиритуальное. Дух. Призрак. Привидение. И если у тебя есть что-то такое на примете, то я был бы тебе очень признателен.

– Тебе нужен призрак в Горсторп-Грэйндж? – спросил у меня Джек так же буднично, как если бы речь шла о новом шкафе для гостиной.

– Именно! – отозвался я.

– Нет ничего проще, – заявил мой родственник, наполняя стаканчик, несмотря на все возражения с моей стороны. – Сейчас посмотрим, – и тут он достал солидную справочную книгу в алом переплете, по краю которой бахромой шли буквы алфавита. – «Призрак»… на «п»… что у нас тут?.. «Певчие птицы», «платье готовое», «пироги», «простыни», «палубный лес»… а, вот и наши призраки! Том 9, раздел 6, страница 141! Минуточку!

И Джек вспорхнул по лесенке и принялся рыться в стопке книг на верхней полке. Я думал, не выплеснуть ли мне содержимое своего стакана в плевательницу, пользуясь тем, что Джек меня не видел, но по здравому размышлению избавился от спиртного общепринятым способом.

– Пожалуйста! – воскликнул тем временем мой лондонский поверенный, спрыгнув с лесенки и с грохотом обрушив на стол огромный манускрипт. – У меня тут все собрано-подобрано, так что вмиг отыщем, что надо. Все в порядке, дело-то плевое… – Тут он вновь наполнил наши стаканы. – Что мы там искали, не напомнишь ли?

– Призраков! – подсказал я.

– Ах да, точно! Вот. Сто сорок первая страница, как раз то, что нам нужно. Т. Х. Фаулер и сын, Данкель-стрит. Поставщики медиумов для знати и благородных заказчиков. Продажа любовных зелий, заклинаний, мумий, составление гороскопов. Так, это вряд ли нас устроит…

Я уныло покачал головой.

– Фредерик Табб, – продолжил двоюродный братец моей супруги. – Уникальный канал связи между живыми и мертвыми, эксклюзивные права на владение духами лорда Байрона, Кёрка Уайта, Гримальди, Тома Крибба и Иниго Джонса. Этот может подойти.

– Ну это как-то скучно, – возразил я. – Боже мой, ну представь: привидение с битой мордой или подпоясанное кушаком, ты к нему подходишь, а оно: «Мне жаль тебя, ты любишь то, что гибнет!»

Я настолько разгорячился, что немедленно выпил – и налил себе вновь.

– Так, еще один, – продолжил мой собеседник. – Кристофер Мак-Карти. Сеансы раз в две недели с присутствием всех выдающихся духов древности и современности. Секреты вашего рождения, чары, черные заклинания и весточки с того света. Он мог бы нам помочь. Ну, завтра я сам их навещу и лично проверю, что они могут. Я примерно представляю, что сейчас творится на рынке призраков, и я буду не я, если мы не найдем что-нибудь по сходной цене. Так что на сегодня хватит работы! Время выпить! – И он отшвырнул здоровенный том прочь от себя.

Мы употребили столько спиртного, что на следующее утро я с большим трудом сумел объяснить миссис д’Одд, зачем я повесил ботинки и очки на вешалку перед тем, как отойти ко сну. Уверенность моего кузена в благополучном исходе дела вызвала новые надежды – и я, преодолев похмелье, расхаживал по дому, прикидывая, в какую его часть лучше заселить свежекупленного призрака. После долгих размышлений я решил, что банкетный зал наилучшим образом подходит для этого. Это была длинная низкая комната, увешанная ценными гобеленами и всякими реликвиями старинного рода, который обитал тут испокон веков. Кольчуги, доспехи и клинки взблескивали в языках пламени камина, а ветер носился по помещению, шевеля занавеси. В одном конце зала был невысокий помост, на котором пировали хозяин усадьбы с ближайшими соратниками, а несколькими ступенями ниже были выставлены столы для вассалов и челяди. Ковров на полу не было, но по моему указанию полы засыпали камышом. Ничто здесь не напоминало о том, что мы в девятнадцатом веке, – разве только мое личное серебряное блюдо, клейменное фамильными гербами, восстановленными ловким Джеком, которое покоилось ровно посередине солидного дубового стола. Уж конечно, именно в этом зале и должно было обитать привидение, разумеется, если Джек найдет общий язык с торговцами призраками. Ничего не поделаешь, нам приходилось терпеливо ждать новостей о результатах его похождений.

В течение нескольких дней мы получили письмо от Джека, короткое, но зато обнадеживающее. Оно было нацарапано на обороте какой-то афиши и запечатано наклейкой от жевательного табака. «Дело пошло! – писал Джек. – Ваш покорный слуга сейчас в пути. У профи-спиритуалистов нет ничего, что нам бы подошло, но вчера в пабе я столкнулся с неким джентльменом – и он просто находка для решения нашего вопроса. Я нанимаю его, если ты не против, если есть возражения – пиши. Его зовут Абрахамс, и раньше ему приходилось выполнять подобные заказы – раз или два». Письмо заканчивалось прозрачными намеками на высылку чека и было подписано «От кузена Дж. Б. с любовью».

Вряд ли стоит говорить, что возражений (и как следствие – письма к кузену) не последовало, и я с нетерпением принялся ожидать приезда мистера Абрахамса. Несмотря на мою веру в сверхъестественное, я все же не мог до конца поверить, что у кого-то из смертных могла быть такая власть над духами, чтобы торговать ими за земное золото. Тем не менее, как оказалось, такая возможность существовала – и более того, отыскался джентльмен с иудейским именем, который лично был готов провернуть такую сделку. Каким пошлым и банальным предстало бы второсортное привидение восемнадцатого века, завывающее на ферме Джоррокса, если бы мне посчастливилось обзавестись элитным призраком времен Средневековья! Я даже подумал было, что мне выслали одного такого авансом, когда, обходя ров перед тем, как отойти ко сну, во тьме обнаружил странную сущность, с любопытством рассматривающую решетки и механизм моего подъемного моста. Фигура вздрогнула и растаяла во тьме, чем убедила меня в своем земном происхождении: скорее всего, это был незадачливый поклонник одной из моих горничных, с тоской поглядывавших на грязный местный Геллеспонт. Кем бы он ни был, он бесследно исчез, хотя я некоторое время бродил вокруг и вперед, твердо намереваясь осуществить свои феодальные права.

Джек Брокет сдержал свое слово. На следующий день, едва сумерки сгустились вокруг Горсторп-Грэйндж, раздался удар дорожного колокола – и дребезжание наемного скверного экипажика оповестило нас о прибытии мистера Абрахамса. Я поспешил ему навстречу, втайне мечтая увидеть целую толпу отборных привидений, теснящихся за его спиной. Но вместо темноглазого меланхолика с пергаментным лицом, которого я рисовал себе, передо мной предстал крепкий толстячок с удивительно проницательными сверкающими глазами и губами, постоянно растягивающимися в добродушной, хотя и слегка наигранной улыбочке. Весь его инвентарь состоял из накрепко запертой кожаной сумы, в которой, когда ее положили на пол в холле, звякнуло что-то металлическое.

– Как вы поживаете, сэр? – спросил мистер Абрахамс, пылко пожимая мне руку. – И как поживает ваша супруга? А остальные – все ли в добром здравии?

Я быстро пробормотал, что у нас все хорошо и здоровье наше нормальное, но в коридоре мелькнула миссис д’Одд, и торговец привидениями устремился к ней, чтобы засыпать ее теми же вопросами – с таким серьезным видом и так подробно, что я уже был готов к тому, что по окончании расспросов он попросит ее показать ему горло и дать пощупать пульс. В это время глазки его безостановочно перемещались с пола на потолок, с потолка на стены, обшаривая каждый предмет обстановки, словно желая запомнить тут все.

Убедившись, что никто из нас не собирается скончаться от хвори прямо сейчас, мистер Абрахамс соизволил проследовать со мной наверх, где для него был накрыт ужин, к поглощению которого маэстро и приступил с должной ответственностью. Таинственный пакет он взял с собой и во время еды держал его под ногами. Только когда убрали посуду и мы остались наедине, речь зашла о том, ради чего он прибыл к нам.

– Я так понимаю, – заметил он, посасывая грубую дешевую сигару, – вы желаете, чтобы я провел в вашем доме обряд вселения?

Я согласился с правильностью его догадки, но не мог не удивиться беспокойству его глаз, которыми он продолжал шарить по комнате, словно проводя полную инвентаризацию всего, что его окружало.

– Что ж, никого лучше меня вам не сыскать, хотя и нехорошо себя нахваливать. Я так и сказал тому молодому джентльмену в пабе «Хромая собака». Он такой: вам это по силам? Я такой: ну, проверьте. Проверьте меня и мою сумочку. И ни слова больше!

Я весьма зауважал Джека Брокета и его деловые качества. Судя по всему, он прекрасно справился с возложенной на него миссией.

– Ну не хотите же вы сказать, что носите призраков в сумке? – неуверенно пробормотал я.

Мистер Абрахамс снисходительно улыбнулся, как человек, уверенный в своем превосходстве.

– Только не надо спешить! – наставительно заметил он. – Правильное время, подходящее место, доза моего «Лакоптоликуса», – тут он достал из кармана небольшой флакон с каким-то зельем, – и нет ни единого призрака, к которому я бы не смог найти подход! Сами убедитесь, выберем лучшего, и ни слова больше.

Все заверения мистера Абрахамса – и особенно его «ни слова больше» – сопровождались странными гримасами и лукавым блеском глаз, и я уже не был уверен в его полной искренности.

– Когда же вы намерены приступить к делу? – почтительно осведомился я.

– За десять минут до часа ночи, – решительно отозвался он. – Кто-то считает, что надо в полночь, а мне по нраву попозже, когда привидений уже не такие толпы и можно спокойно выбрать себе призрачка по душе. А теперь что, если вы быстренько покажете мне помещение и мы подберем правильный уголок вашему духу? Потому что какие-то места им подходят тютелька в тютельку, а в иные дух не вселится ни за что, даже если в мире больше не останется ни одной комнатки. Они капризные, сэр.

Мистер Абрахамс тщательно осмотрел наши коридоры и комнаты с видом истинного знатока, потеребив гобелен и пробормотав что-то типа «ух, красота, прямо как по заказу!». Но в банкетном зале он впал практически в экстаз.

– Вот оно, это место! – воскликнул он, танцуя вокруг стола, на котором сверкало мое фамильное блюдо, – и в этот миг напомнил мне не в меру разошедшегося гоблина. – Это самое подходящее, прекрасное помещение – благородно, мрачно, внушительно, без всего этого мусора и электрических штуковин! Так и должно быть все оформлено, сэр! И места вдоволь, есть где разгуляться! Ну, прикажите принести сюда виски и курево, а я тут пока все приготовлю. Это очень важный труд, сэр, гораздо серьезнее, чем вы думаете. Духи могут повести себя гадко, будут бузить, пока не поймут, с кем имеют дело. Если я не приготовлюсь, нас просто растерзают, порвут на тряпки. Я останусь пока тут, но жду вас в назначенное время. Тут уже будет тихо и мирно, и мы выберем призрака, какого хотите, сэр.