Текст книги "Смерть в стекле"

Она открывает свой кожаный саквояж, надевает фартук и тщательно прячет волосы под чистый платок. Потом поворачивается к столу, откидывает простыню и производит осмотр трупа, оценивая его состояние. Руби отворачивается к стене – из приличия, объясняет он.

– Причина смерти – удушение, – делает вывод Брайди. – Расположение синяков на шее жертвы соответствует, я бы сказала, охвату мужской ладони среднего размера.

– Вот гад.

– При первичном осмотре следов надругательства над покойной не обнаружено.

Руби ерзает в своем углу. Брайди подозревает, что он крестится.

– Одежда в пятнах и подтеках. – Брайди склоняется над трупом. – Ступни мозолистые, огрубелые, – значит, эта молодая женщина бродяжничала. Она сильно истощена. В последнее время она бедствовала.

– Бедняжка.

– Голубоглазая, волосы как спелая пшеница…

– Старик! Повелитель Дорог! – восклицает Руби. – Думаешь, она та самая молодая женщина, которую он видел в поместье?

– Она подходит под описание. – Брайди рассматривает ладонь трупа. – Ногти сломаны, запястья и предплечья травмированы, что указывает на ожесточенную борьбу. Я бы сказала, что она оказала сопротивление. Тот, кто на нее напал, скорей всего, ранен; возможно, у него исцарапано лицо.

– Это поможет нам опознать его.

– Он, должно быть, уже далеко. Но вот что любопытно: ладони у нее чище, чем можно было ожидать, гораздо чище, чем остальное тело. Возможно, нападавший вытер их, чтобы уничтожить всякие следы, которые могли бы на него указать.

– Какие следы?

– Волосы, может быть, клочки одежды. – Брайди внимательно рассматривает кончики пальцев трупа – то, что осталось от ногтей, и под ними. – Чисто.

Затем она обыскивает юбки мертвой женщины.

– Так и думала. У нее здесь пришит потайной кармашек. Он фактически пуст – в нем всего пара монет.

– Потайной кармашек?

– Избитый трюк карманников. Я тоже к нему прибегаю, пряча всякие вещицы в нижних юбках.

– Я и не сомневался в ваших способностях, миссис Дивайн. Значит, ее тело дает нам несколько подсказок?

– Если я успею их найти до прибытия инспектора. Он сразу же вышвырнет меня отсюда.

– Так ты же здесь по приглашению сэра Эдмунда.

– Сэр Эдмунд вряд ли скажет полиции, зачем я здесь. – Брайди на мгновение умолкает. – К тому же у некоторых людей весьма устойчивые представления о пристойном поведении женщин, и осмотр трупов они считают неприличным.

– Некоторые люди чертовски невежественны, – с чувством произносит Руби.

Брайди поднимает на него глаза. Он находится от нее на расстоянии вытянутой руки, не дальше. И даже при столь скромном ровном освещении видно, как он искрится, стоя на фоне беленой стены ризницы, и какой он сказочно изумительный. Стена ризницы просвечивает сквозь него, но Брайди также отчетливо различает его панталоны, забинтованные руки и ботинки. До мельчайших подробностей. На его широкой мускулистой спине, на самой середине, покачивается на сине-чернильных волнах вытатуированный боевой корабль – при полном парусном вооружении, с развевающимися флагами. Сзади на шее сияет меняющая свои фазы луна.

Выше – проломленный затылок, на котором сворачивается кровь – след от смертельного удара.

Брайди хмурится.

Не двигаясь с места, Руби меняет положение, чуть поворачивая к ней голову, словно почувствовал на себе ее взгляд. Она видит его профиль, темные ресницы, чисто выбритый подбородок.

Покойник, но поразительно живой. Как такое может быть?

Ей кажется, что она чувствует его запахи – пота, жидкой мази, табачного дыма; ощущает исходящий от него жар, дух ожесточения. Его кожа блестит. Она могла бы провести пальцами по капелькам пота, по бугоркам его позвоночника. Потом, легонько, ее пальцы заплясали бы по его спине, по бокам, затем, заставив его повернуться к ней лицом – о! – коснулись бы его широкой груди, плеч, рук. Она сняла бы с него бинты, поцеловала его ладони, разбитые костяшки пальцев. Встретилась бы с взглядом его темных глаз, которые завораживают, не давая отвернуться.

Руби покачивается и мерцает. Диск луны на его шее идет на убыль, превращаясь в яркий серп идеальной формы. Он кашляет, подтягивая панталоны.

– Нашла еще какие-то зацепки, Брайди? – спрашивает он. – А то ведь инспектор скоро приедет и вышвырнет тебя отсюда.

Лицо Брайди заливает румянец. Она переключает внимание на труп, лежащий на козлоногом столе, осторожно расстегивает пуговицы на одежде мертвой женщины. Обнаруживает на ее теле новые ушибы – на бедрах, на грудной клетке.

– Ее несли. Или волокли.

Руби молчит, склонив голову.

– Каково это, Руби? Ну… быть мертвым?

– Да, в сущности, что живой, что мертвый – разница небольшая.

– Ты можешь проходить сквозь стены.

– Это другое.

– А чувствовать что-нибудь ты способен?

– Например?

– Ветер на лице, или дождь…

– Пожалуй, нет, – не сразу отвечает Руби тихим голосом.

Они оба на время умолкают: Руби рассматривает стену, Брайди исследует тело.

– Когда она умерла, Брайди?

– Точно не скажу. С учетом погоды, места, естественных процессов, что происходят с трупом – цвет кожи, степень трупного окоченения…

– Можно без подробностей?

– Я бы сказала, что смерть наступила примерно сутки назад, может, чуть раньше. Максимум – два дня назад.

– Значит, возможно, она имела отношение к похищению ребенка?

– Не исключено. Либо имела неосторожность наткнуться на похитителей, прятавшихся в часовне. По какой бы причине она ни наведывалась в Марис-Хаус… – Брайди приводит в порядок одежду на покойнице, – …вполне вероятно, что она случайно стала свидетелем преступления.

– Ну теперь-то сэр Эдмунд уж должен сообщить полиции про дочь.

– Как раз теперь, Руби, он тем более не захочет ставить их в известность.

– Вообще-то, странно. Казалось бы, в его интересах, чтобы полиция занялась ее поисками.

– Нет, если у него есть веская причина держать в тайне ее существование.

– То есть дочь родила ему не жена, – размышляет Руби. – Либо слуги правы, и она представляет собой нечто омерзительное.

– Или потому что сэр Эдмунд приобрел девочку незаконным путем.

– Думаешь, он украл Кристабель?

– Украл или купил – все может быть.

Из часовни доносятся приглушенные голоса, приближаются шаги. Брайди едва успевает накрыть труп простыней и задвинуть под стол свой саквояж. Дверь отворяется, и в ризницу входят районный инспектор в сопровождении мистера Пака. Инспектор – тучный мужчина с круглым лицом, которое быстро краснеет от малейшего напряжения. Манера держать себя выдает в нем человека, который немало пожил на этом свете и знает все.

– По какому праву вы тревожите труп, мэм?

Брайди бросает взгляд на мистера Пака; дворецкий качает головой.

– Я просто приводила его в порядок, инспектор, – отвечает она.

– Вот как? Соизвольте представиться, мэм.

– Миссис Дивайн.

– Значит, миссис Дивайн? – Инспектор кивает. – Что ж, миссис Дивайн, в своей епархии я не потерплю подмены или сокрытия улик, не допущу, чтобы у жертвы что-то утаскивали из карманов и срезали кусочки одежды.

– Ушлый мужик, – бормочет Руби.

– Инспектор, здесь не было совершено подмены, сокрытия и кражи улик. – Брайди смело встречает взгляд полицейского.

Крякнув, инспектор подводит мистера Пака к столу.

– Итак, сэр. Вы подтверждаете, что эта несчастная – лицо, неизвестное в Марис-Хаусе? – Инспектор откидывает с трупа простыню.

Мистер Пак смотрит на мертвую женщину.

– Да, инспектор. Я подтверждаю, что эта женщина нам не знакома.

* * *

Баронет сидит за столом в своем кабинете. Вид у него удивительно суровый.

Брайди неустрашимо продолжает:

– Итак, сэр, вы утверждаете, что убийство молодой женщины, найденной на погосте у часовни, никак не связано с похищением Кристабель?

– Простое совпадение.

– И вы на том настаиваете, зная, как и мы, сэр, что похитители прятали Кристабель в ризнице перед тем, как снова пуститься в путь?

Уловив нотки подозрительности в голосе Брайди, сэр Эдмунд насупливается.

– Повторяю, мэм, это простое совпадение.

– Простите, сэр Эдмунд, но вы меня не убедили. – Брайди осторожно переводит дыхание. – Вот скажите, почему я не должна уведомить полицию, что смерть этой молодой женщины, возможно, является следствием похищения вашей дочери? Назовите хотя бы одну вескую причину.

– У него челюсть выдвигается! Вот это желваки! – предупреждает Руби. Сидя на углу стола баронета, он внимательно наблюдает за реакцией сэра Эдмунда. – Его пробрало.

Сэр Эдмунд хмурится.

– Я думал, вы профессионал в своем деле, миссис Дивайн. Участие полиции существенно затруднит поиски Кристабель. Преступники залягут на дно или вывезут ее из страны. – Он останавливает на Брайди многозначительный взгляд. – Или, если запаникуют, не исключено, что ее постигнет еще более страшная участь.

Брайди не поддается на провокацию.

– А что вы скажете про молодую женщину, тело которой сейчас лежит в ризнице вашей часовни?

– По словам мистера Пака, никто из домочадцев с ней не знаком.

– И тем не менее, сэр Эдмунд, она подходит под описание молодой женщины, которую видели на территории поместья.

– Кто ее видел? Я – нет.

– Может быть, она одна из ваших бывших служанок или наследниц? Совершенно очевидно, что в последнее время она бедствовала: скиталась, возможно, не имея крова, живя впроголодь…

– В моем поместье нет места бродягам и оборванцам, – вскипел сэр Эдмунд. – Мои слуги не бродят по дорогам, мэм, все они здесь, на месте.

– Если не считать няни вашей дочери, сэр. По-моему, местонахождение миссис Бибби неизвестно.

– Вздрогнул, видела?! – восклицает Руби. – Ты наступила ему на больную мозоль, Брайди!

– Как миссис Бибби поступила к вам на службу? Что вы о ней знаете?

– Я получил очень хорошие отзывы. Отличные рекомендации.

– Кто ее рекомендовал?

– Уильям Харбин. Он познакомился с ней, когда она служила в другой семье, которую он лечил. Его поразили ее усердие и осмотрительность. Волею обстоятельств она осталась без работы, а нам внезапно понадобилась…

– Волею каких обстоятельств, сэр, миссис Бибби осталась без работы?

– Ребенок вырос, – раздраженно ответил баронет.

– Сэр Эдмунд, а та, другая семья дала ей рекомендации?

– Естественно.

– А вы, случайно, не знаете их фамилию, сэр?

– Этим занимался Харбин, – взвился сэр Эдмунд.

– Понимаю… И где же сейчас доктор Харбин, сэр? Он должен был осмотреть труп, который нашли у часовни, но его не смогли найти. Инспектору пришлось вызывать врача из Полгейта.

– Откуда мне знать, черт возьми…

– Разумеется, – спокойно парирует Брайди. – Позвольте уточнить, сэр: в поместье не было других происшествий за то время – еще и месяца не прошло, верно? – что миссис Бибби служит у вас?

– Нет.

Брайди ждет. Не получив дальнейших разъяснений, она меняет тактику.

– Сэр Эдмунд, вы ведь коллекционер, не так ли? Ваша область специализации – вода. Вас глубоко интересует все, что с ней связано: ее поведение, организмы, живущие в воде и около воды, особенно те, что имеют аномальную природу.

Руби перегибается через стол, пристально наблюдая за сэром Эдмундом.

– Но, но, не отпирайся. Одна Уинтерова Русалка чего стоит!

– Я не понимаю, к чему вы клоните, мэм, – холодно произносит баронет.

– Я намерена задать вам прямой вопрос, сэр. И хотела бы получить на него столь же прямой ответ.

– Осторожно, – предостерегает Руби. – Он на грани.

– Сэр Эдмунд, возможно ли, что Кристабель не ваша родная дочь, а вы приобрели ее по причине неких уникальных качеств, которыми она, возможно, наделена?

Баронет напружинился от гнева, впился взглядом в Брайди, руками вцепившись в бедра.

– Как вы смеете…

– Я предполагаю, сэр, – безжалостно продолжает она, вспомнив фиксирующие устройства в детской, – что Кристабель прятали ото всех потому, что она была отнята у ее исконных друзей, которые желали бы ее вернуть.

Сэр Эдмунд побагровел.

– Боже, какой красный. Брайди, он сейчас взорвется… – шепчет Руби.

– Сэр Эдмунд, вы заполучили Кристабель нечестным путем?

– Вы, мадам, задаете не те вопросы не тому человеку, – цедит сквозь зубы баронет, сдерживая ярость.

– Я требую правдивого ответа, сэр.

Баронет смотрит Брайди прямо в глаза.

– Кристабель – моя дочь, и я хочу, чтобы она вернулась домой целой и невредимой, вот вам и вся правда. Я – не подозреваемый, миссис Дивайн. Я – ваш клиент, черт побери.

10

Экипаж сэра Эдмунда ждет у дома, чтобы отвезти миссис Дивайн на вокзал Полгейта. Брайди готова вернуться в Лондон, потому как в Марис-Хаусе ответов она получила мало, зато вопросов у нее возникло еще больше. В Марис-Хаусе она столкнулась не с откровенностью, а с недомолвками и притворством. Да и где, как не в большом городе, удобнее спрятать необычного ребенка? А если Кристабель и впрямь необычная, в Лондоне тоже найдутся заинтересованные лица.

Но по пути Брайди намерена сделать одну остановку.

Усаживаясь в карету, она окликает ливрейного лакея.

– Будь добр, скажи кучеру, чтобы по дороге на вокзал остановился у дома доктора Харбина. Я хочу нанести ему визит.

В карету забирается покойный боксер. Брайди наблюдает, как он устраивается подле нее. Руби снимает цилиндр и кладет его на свои прозрачные колени.

– Значит, теперь к доктору? – спрашивает покойник.

– Он затаился с тех пор, как мы приехали сюда. Где его носило, когда он нужен был в часовне, чтобы произвести осмотр тела? Мы используем эффект неожиданности; может, он испугается и что-нибудь выболтает. Не мешало бы узнать, где он нашел эту миссис Бибби.

Лакей суетливо вытаскивает карманные часы.

– Время еще есть! – кричит Брайди. – Главное, чтоб кучер не сплоховал.

Лакей, поморщившись, убирает подножку и закрывает дверцу кареты, всем своим видом как бы говоря: и слава богу, скатертью дорога.

Экипаж трогается с места и катит прочь от Марис-Хауса. Какое-то время они едут в молчании.

– Скучать по этому месту я не стану, – наконец произносит Брайди.

– Да, славное местечко. Улитки, сосуд со странным существом, похищенный ребенок, труп. И каждый что-то да скрывает.

– Так обычно и бывает, Руби. Правда, улитки, должна признать, – это нечто новенькое.

Экипаж на приличной скорости выезжает из ворот и мчится по дороге, что тянется вдоль леса. И вдруг резко замедляет ход.

– Что там еще? – Брайди опускает стекло и выглядывает из кареты.

Впереди посреди дороги лицом к ним стоит какой-то человек. Он выставил перед собой руку, ладонью наружу. У него за спиной – наемный экипаж.

Руку он держит повелительно, словно абсолютно убежден, что вся эта махина – лошади, карета – тонна железа и крашеного дерева, недовольный кучер и гостья, опаздывающая на поезд в Лондон, встанет по его команде.

Кучер, браня его на чем свет стоит, резко осаживает лошадей. Карету встряхивает.

Мужчина подходит к карете и кивает пассажирке, высунувшейся из окна.

– Ну надо же, миссис Дивайн! Надеюсь, вы в добром здравии?

Нам предстает мужчина с непроницаемым лицом. Только смотрите: в его ухоженной рыжеватой бороде начинает играть улыбка, а в серых глазах – ну да, так и есть! – заглядывающих в карету, появляется задорный блеск.

Помимо всего прочего, мужчина этот, очевидно, чрезвычайно умен и бдителен. Он ни за что не допустит, чтобы его заманили в засаду, застали врасплох, обманули или еще как-то одурачили. Наряду с этим ему присуща природная властность и совершенно не свойственна почтительность, какой обычно ожидаешь от представителей его класса. Одет он элегантно, но акцент выдает в нем выходца из лондонских трущоб, и он даже не пытается скрывать свое происхождение. Я был уличным мальчишкой, беспризорником, заявляют волевой подбородок и глаза, и разве самые стойкие характеры вырабатываются не у тех, кому приходится бороться за выживание?

Во внешнем облике этого человека есть только одна выбивающаяся нотка: изящная бутоньерка в петлице – цветок бледного абрикосового цвета непревзойденной красоты.

– Инспектор Роуз, – приветствует его Брайди. – Всегда рада встрече с вами.

– Бежите с места ограбления и убийства, мадам. Что вы там прячете?

– А разве я что-то прячу, инспектор?

В его лице появляется насмешливое выражение.

– Вид у вас больно скрытный.

– Это по привычке.

Он смеется. Лошади сдвигаются чуть вперед, карета катится.

– Что за дела в том доме?

– Спросите у сэра Эдмунда или у краснолицего инспектора. Они вас просветят.

– И это все?

– От меня – все.

– Специалист вроде вас просто так не пускается в столь долгий путь. – Он оглядывает пустую проселочную дорогу.

– То же самое я могу сказать о вас. Ехали сюда аж из Лондона ради неопознанного трупа?

– Я разыскиваю матерого преступника.

– Как его зовут? – любопытствует Брайди.

– У нее слишком много имен, – улыбается Роуз. – Такую схватить трудно, но я над этим работаю.

– В доме была одна служанка – хромая, с грубыми манерами, – намекает Брайди, не спуская глаз с лица инспектора.

– Вот как? – Улыбка не дрогнула на его губах.

– Роуз, беседовать с вами одно удовольствие, но я спешу на поезд.

– Тогда поторопитесь. Брайди, надо бы нам как-нибудь снова вместе поработать. Помните месье Пилюлю? Когда вы будете готовы заняться чем-то более жизнерадостным, чем давнишние трупы из крипты.

– Вы забываете мой последний провал, инспектор, – хмурится Брайди.

– А вы забываете свои многочисленные удачи, – парирует Роуз, улыбаясь ей в глаза.

Руби пристально наблюдает за ними, угрюмо подергивая себя за ус.

Роуз притрагивается к полям шляпы.

– Навести меня в Лондоне, Брайди. Я говорю это каждый раз…

– Надеяться не вредно.

Роуз широко улыбается.

– Передавай привет нашему дядюшке Прадо. Наверняка ты с ним увидишься раньше, чем я. – Он стучит по стенке кареты. – Увози ее, кучер.

Экипаж трогается с места, катит мимо двуколки Роуза. Тот, запрыгнув на козлы, салютует им.

– Этот тип – твой родственник, Брайди?

– В живых из родных у меня никого нет. Он имел в виду нашего общего друга – химика Румольда Фортитюда Прадо.

– Дядюшку Прадо?

– Роуз был сиротой, рос на улице. Прадо приютил его. – Брайди высовывается из окна, провожая взглядом удаляющийся экипаж Роуза, который подпрыгивает и кренится на ухабистой дороге. – Прадо и меня на время приютил. Можно сказать, что мы с Роузом были товарищами по играм.

– Значит, ты давно его знаешь, этого Роуза?

Брайди выпрямляется на сиденье.

– С детства.

– Надо же, какая честь!

Брайди бросает на него взгляд.

– А он неплохо преуспел, – через силу добавляет Руби с завистью в голосе.

– Прадо – хороший наставник, – кивает Брайди. – По возвращении в Лондон мы его навестим. Он знает коллекционеров – хороших и плохих. Возможно, он что-то слышал про Кристабель.

– А потом доложит приемному племянничку, что за дело вы расследуете?

– Прадо никогда не выдаст чужих секретов, – качает головой Брайди.

– Прежде ты с Роузом уже работала?

– Слышал когда-нибудь про «Харчевню месье Пилюли»?

– Не припомню.

– И слава богу. Это заведение держал Чарли Пилл, одновременно втайне промышлявший торговлей трупами. Его отец сколотил состояние на похищении трупов, пока не был принят Анатомический акт.

Руби в недоумении.

– В результате принятия этого акта улучшилось снабжение врачей трупами для проведения анатомических исследований. В их распоряжение поступали тела бедняков, которых некому было хоронить. А прежде свежевыкопанный труп, похищенный из могилы ночью, имел бо́льшую ценность, чем мешок молодой картошки.

– О нет!

– Естественно, в какой-то момент – это было неизбежно – Чарли решил совместить два своих интереса: изысканную кухню и трупы.

– Брайди, не…

– Он молол человеческие кости и эту муку использовал для приготовления французских булочек. Они получаются пышными и белыми, хвастался Чарли, гораздо вкуснее, чем при добавлении мела и квасцов.

– Святые апостолы!

– Потом в своем заведении он начал потчевать более необычными мясными блюдами. Чрезмерно пряные, трудно усвояемые, они были рассчитаны на особых ценителей.

Руби снимает цилиндр и потирает лоб.

– Боже, Брайди, ты когда-нибудь жила, как нормальный человек? Не занимаясь поиском похищенных детей, убийц и частей тела. Не выведывая, не вынюхивая. Одному богу известно, что ты носишь там в своем саквояже.

– Руби, а что, если никто не захотел бы выведывать и вынюхивать? – ощетинилась Брайди. – От безнаказанности преступники и вовсе бы распоясались.

– Да я не об этом.

– Или тебе не нравится, что выведывает и вынюхивает женщина?

– Ты хоть сама себя слышишь? Мне не нравится, что меня выворачивает наизнанку. А теперь расскажи мне про этого Чарли Пилла, но только без сочных подробностей.

– Мы – я и Роуз – помогли собрать против него улики. Чарли понес строгое наказание. Но еще строже были наказаны… – глаза Брайди загорелись, – богатые завсегдатаи его заведения, особенно те, кто лакомился фрикасе.

Руби издает стон.

Экипаж останавливается у нового кирпичного дома на окраине деревни.

Брайди смотрит на карманные часы.

– Время еще есть. Успею до поезда переговорить с доктором и выяснить, почему он затаился.

* * *

Войдя в дом доктора Харбина, Брайди мгновенно устанавливает две вещи. Во-первых, доктора нигде нет; во-вторых, его прачка пребывает в полнейшем смятении. Миссис Суонн пришла забрать грязное белье и увидела, что дом перевернут вверх дном. Брайди выражает ей сочувствие. Крупная женщина, она по-прежнему стоит в капоре и платке. В лице ее недоумение. К гостье она настроена не очень дружелюбно, но становится приветливее, когда Брайди упоминает, что знакома с доктором и сэром Эдмундом.

– Видать, беда случилась, миссис Дивайн, – говорит миссис Суонн. – Посмотрите, вон шляпа и пальто доктора. Чтобы доктор, где бы он ни был, вышел на улицу без пальто и шляпы! Я такого не припомню.

Брайди следует за миссис Суонн в гостиную.

Руби идет вперед.

– Пойду посмотрю, что и как. – Он исчезает в стене.

Все, что можно сломать и разбить, сломано и разбито. Горшечные пальмы вытащены из горшков и брошены на ковер. На полу валяются обломки стульев, книги разодраны.

– Тут будто ураган пронесся, мэм. – Миссис Суонн показывает на выпотрошенный кожаный саквояж на полу. – Медицинский чемоданчик доктора здесь. А он скорее в небо взлетит, чем выйдет из дома без своего чемоданчика.

Брайди вслед за миссис Суонн проходит во врачебный кабинет. Эту комнату громили с еще большим остервенением. Деревянные панели содраны со стен, сиденья из стульев выбиты, все ящики разломаны на щепки.

Шкафы раскурочены, склянки и пузырьки разбиты вдребезги, их содержимое все еще капает с полок. Бинты и прочие перевязочные средства разбросаны по всей комнате – вьются и свисают тут и там, словно ленты.

На полу под столом – сигарный окурок. Брайди поднимает его.

Возвращается Руби, на этот раз через открытую дверь.

– Весь дом перерыт, больше здесь никого нет. – Он смотрит на окурок в ее руке. – Что это?

Брайди нюхает окурок, перекатывая его меж двух пальцев.

– «Гусарская смесь», продается в дешевой табачной лавке возле Бартса [28]28
  Бартс – обиходное название больницы Св. Варфоломея (St. Bartholomew’s Hospital), старейшей в Великобритании (основана в 1132 г.). В 1843 г. при больнице был открыт медицинский колледж (St. Bartholomew’s Hospital Medical College), хотя анатомический театр там был оборудован еще в начале XIX в.


[Закрыть]. Излюбленное курево студентов-медиков, но для столь знающего опытного доктора – весьма странный выбор.

– Почему это?

– Потому что на вкус и запах, Руби, это просто кошачье дерьмо, перемешанное с соломой.

– Эти сигары курил доктор Харбин? – спрашивает Брайди у миссис Суонн. Та стоит рядом и, глядя на погром, негодующе цокает языком.

– Вы сейчас ко мне обращаетесь, мэм?

– Да, к вам, миссис Суонн.

– Нет, мэм, я никогда не видела, чтобы доктор курил или поощрял эту привычку в других. Он – ярый противник курения.

Брайди роется на письменном столе доктора Харбина, перебирая скомканные и разорванные документы, брошюры и письма.

– Ребенок, – напоминает Руби. – Что с ребенком доктора Харбина?

Брайди поворачивается к миссис Суонн.

– Где Мертл?

– В саду, мэм, но толку от нее я не могу добиться.

– Проведите меня к ней, пожалуйста.

Миссис Суонн ведет Брайди в кухню, усеянную черепками разбитой фаянсовой посуды и покореженными кастрюлями. Они поскальзываются на рассыпанных крупах и чае. Дверь кладовой сорвана с петель.

Брайди осматривает беспорядок.

– Вопрос такой: они просто крушили все, что под руку попадалось, или что-то искали?

У миссис Суонн вид испуганный.

– Если что-то и украли, мэм, как мы это узнаем? Ведь здесь такой хаос.

* * *

Мертл сидит на деревянной скамейке в нише, образованной живой изгородью, которой обнесен огород. Брайди видит только ее руку, качающую игрушечную плетеную колыбель.

По приближении Брайди Мертл перестает укачивать куклу и подносит к губам палец.

– Тише, Роза заснула. – Она возводит глаза к небу. – Наконец-то.

В лучах осеннего солнца, проникающих в этот тенистый уголок сада, волосы Мертл обретают густой каштановый блеск, но лицо у девочки бледное, глаза – тусклые.

Брайди садится рядом с ней.

– Роза доставляет много хлопот.

– Да, миссис Дивайн, – устало кивает Мертл. – Очень много.

Из дома доносится шум: миссис Суонн ведет бой с совком, шваброй и ведром. Сам дом скромный, но вполне комфортабельный – пристойное жилье для доктора и его маленькой дочки (супруга доктора скончалась при родах, произведя на свет Мертл, и доктор не выказывает склонности к повторной женитьбе, насколько может судить миссис Суонн). На огороде зеленеют на подпорках последние бобы с длинными стеблями и стелется запыленная капуста. Вокруг них гудят ульи, пчелы танцуют в благоуханном саду, полнящемся ароматом душистых яблок. Руби тянет руку к ветке, словно собираясь сорвать один плод. Потом, опомнившись, передумывает, складывает на груди руки и идет бродить по саду.

Брайди поворачивается к девочке.

– Где твой папа, Мертл?

– Не знаю, миссис Дивайн.

– Это папа устроил погром в доме?

– Нет, какие-то люди.

– Ты их видела?

– Нет, слышала. Бам, бам, ба-бах. И я спряталась – вот так. – Девочка перестает качать колыбель и вжимается в живую изгородь.

Брайди кивает.

– Папа был дома, когда пришли эти люди?

Мертл задумывается.

– Может, был, может – нет. Папа приходит и уходит незаметно. – Она рукой изображает волнообразное движение. – Проскальзывает, как уж.

Мертл встает и берет Розу из колыбели. Держа куклу за ногу, она вытаскивает из-под матрасика альбом для рисования и протягивает его Брайди.

– Ты хочешь, чтобы я посмотрела твой альбом? – спрашивает Брайди.

Мертл усаживается рядом и, перегнувшись, принимается листать альбом, который держит Брайди.

– Что это? – Брайди показывает на рисунок, изображающий толстую женщину. От ее рта, носа и рук расходятся синие линии.

– Это старая няня, что была до новой.

Руби подходит ближе, чтобы взглянуть на рисунок.

– Мертл, – любопытствует Брайди, – а что это за синие линии?

Девочка потирает нос.

– Вода. Она тонет.

– Тонет? Значит, она сидит в лохани?

– Это не лохань, – смеется Мертл. – Она сидит на стуле, а это – камин.

– Что-то я не очень понимаю, Мертл. Откуда там взялась вода, в которой она тонет?

– Воду нагоняет Кристабель. – Девочка забирает у Брайди альбом. Она закрывает его и убирает под матрасик в колыбели, сверху кладет Розу, укрывает ее одеялом и энергично похлопывает.

– Ты видела, как это произошло?

– Нет, – качает головой Мертл. – Миссис Бибби мне рассказала.

– Люди не тонут, сидя в кресле, – доброжелательно замечает Брайди. – Думаешь, миссис Бибби хотела напугать тебя этой историей?

– Она знает истории и пострашнее, – фыркает Мертл. – Она убила одного джентльмена и одну леди и изрубила их. А леди положила в корзину с крышкой, куда кладут еду для пикника.

– Миссис Бибби тебе это рассказала? – изумляется Брайди.

– Да, – кротким тоном подтверждает Мертл. – И однажды, когда она была Лил, и еще раз, когда ее звали как-то по-другому, ее чуть не поймали. Но затащить ее на виселицу не так-то просто.

Мертл садится на скамейку, глубоко вздохнув, опускает подбородок в ладони и усталыми глазами смотрит на пчел, капусту, паданцы и пожухлые листья.

– Миссис Суонн сказала, я могу пожить у нее, пока папа не вернется домой. Я ей сказала, что папа никогда не вернется. – Мертл на мгновение умолкает. – Тогда миссис Суонн сказала, что я могу пожить у нее до следующего вторника.

– Почему твой папа не вернется?

– Потому что это он похитил Кристабель.