Текст книги "Теория Большого взрыва. Самая полная история создания культового сериала"

В сцене с лаймом актеры сидели на бирюзовом диване Пенни. У Куоко этот предмет мебели вызывал очень сильные чувства.

Кейли Куоко. Я ненавидела диван в квартире Пенни. Помню, все думала: почему она не купит себе новый? Но квартира с самого начала сериала прекрасно отражала характер Пенни! Будто первая квартира двадцатилетней девушки с мебелью из IKEA и всякими девчачьими штуками из Limited Too. В ней вечно царил беспорядок, но такова была Пенни. Пожалуй, поэтому мне так хотелось, чтобы моя гримерка была похожа на ту квартиру – отражала характер сериала и самой Пенни. В моем доме никогда не будет розовой комнаты, но почему бы не сделать гримерку в таком стиле?

Съемки 2-го сезона были в разгаре. По иронии судьбы в серии, которую фанаты обсуждали редко («Рабочая песня нанокластеров» или серия про Пенницветики), был «раскрыт» один из самых больших секретов шоу. Ну… вроде того. Видите ли, на протяжении всего сериала фамилия Пенни оставалась загадкой, пока девушка не вышла замуж за Леонарда и не стала миссис Хофстедтер. Этот факт не имел отношения к сюжету, но закоренелые фанаты всегда им интересовались. По словам продюсеров, когда герои сериала только создавались, Пенни просто не придумали фамилию, а спустя некоторое время и вовсе сочли это дурной приметой. Однако в 18-й серии 2-го сезона Пенни получает посылку для работы над своими заколками. Отдел реквизита во главе со Скоттом Лондоном посчитал, что было неправильно писать на наклейке с данными заказчика только имя героини. И спустя годы остроглазые фанаты с большим трудом смогли разобрать на коробке фамилию Пенни – Теллер.

Стив Моларо. Реквизиторам нужна была наклейка, и она случайно попала в объектив камеры. Мы не давали добро на эту фамилию, не придумывали ее и не помещали специально на коробку. Мысль, конечно, интересная, но мы, разумеется, не поднимали эту тему в разговорах.

Скотт Лондон. Удивительно, насколько плохо продюсеры общаются между собой. (Смеется.) Вроде это была идея Билла Прэйди, потому что он знаком с Пенном и Теллером[41]41
  Пенн и Теллер – американский дуэт фокусников.


[Закрыть]. Я постоянно спрашивал у него фамилию Пенни, и он сказал: «Пусть будет Теллер». До этого некоторое время она носила мою фамилию – Лондон. Когда мне нужна была фамилия для ее водительских прав, мне сказали: «Теллер». Я бы ни за что не отправил посылку в сериале с адресом «Для Пенни» и без фамилии!

Билл Прэйди. Скотт сказал: «Мне нужна ее фамилия», а я спросил: «Можно ли ее будет прочесть?» Ответом мне было «нет», поэтому я дал добро: «Ладно, только пишите так, чтоб было не разобрать». А он все не отставал: «Так что написать?» Наверное, я тогда и ляпнул «Теллер» из-за Пенна и Теллера. Пенни Теллер. Кажется, я тогда посчитал это забавным. Меня заверили, что надпись будет нечеткая. Скотт уверял, что ему нужно просто как-то заполнить форму. Но я подчеркиваю, что фамилия Пенни – не Теллер. Понятия не имею, откуда взялось изображение той наклейки и как фанаты смогли ее увидеть или разобрать надписи на ней. Как в случае с соседским соглашением, где нужно было просто заполнить листы бумаги словами и все. Цель реквизиторов – сделать вещь незаметной для зрителя: настолько она должна выглядеть реалистичной.

Кейли Куоко. А! Я помню ту этикетку! Скотт Лондон просто замечательный! Он так серьезно относился к работе. Я, признаться, не думала, что вокруг фамилии Пенни будет столько шума!

Джим Парсонс. Слушайте, она не Принц и не Мадонна, а лишь обычная девушка из Пасадены по имени Пенни как-то там. Но помню, что поначалу на письмах, приходивших ей, значилась фамилия Лондон. Мы сочли, что, когда мастер по реквизиту дает героине свою фамилию, это по-милому забавно. В этом был весь Скотт. А я такой брюзга! В ретроспективе понятно, что все это было очень прикольно. Когда-то об этом постоянно говорили, и я все возмущался: «Как будто у нас других поводов для обсуждений нет! Помнится, давать ей фамилию все посчитали плохой приметой!» Это я сейчас думаю, что получилось прикольно.

Доказательства, что у Пенни не было официальной фамилии до того, как она стала миссис Хофстедтер. На протяжении нескольких лет реквизитор Скотт Лондон, добивавшийся реалистичности от каждой бутафорской вещи в сериале, иногда или давал ей фамилию Теллер (как у фокусников Пенна и Теллера), или просто дублировал имя, и получалось Пенни Пенни. Фотографии любезно предоставлены Скоттом Лондоном

Стив Моларо. Фамилия Теллер совершенно точно не канон. По канону мы не придумали ей никакой фамилии и не говорили: «Ну не знаю, напишите Теллер». Даже если такое было, это вовсе не значит, что у нее такая фамилия. Мы так и не придумали ее и никогда не придумаем. Даже когда Пенни с Леонардом поженились, мы вырезали все моменты, где могла бы звучать ее фамилия. На водительских правах ее данные, адрес и рост тоже неверны.

Кейли Куоко. Порой мне приходило в голову, какой могла бы быть фамилия Пенни, но, с другой стороны, было странно думать, что она у нее вообще есть. Просто Пенни, и все. Однажды какой-то фанат сказал мне: «Вот бы по приколу вас звали Пенни Пенни Пенни, и оказалось бы, что Шелдон все это время был в курсе и стучал три раза потому, что знал ее фамилию!» Но пожалуй, нет, мне нравится, что сначала она просто Пенни, а потом Пенни Хофстедтер. Очень миленько так.

Оказывается, у персонажа Барри Крипке, которого играл Джон Росс Боуи, есть своя собственная увлекательная история имени.

Джон Росс Боуи (исполнитель роли Барри Крипке). Я дважды пробовался на роль Леонарда и еще на какую-то другую роль в первом сезоне. На прослушивание на роль Крипке во втором сезоне я попал в последний момент. Раскрою вам тайну: продюсеры поначалу позвали Кевина Сассмэна для этой роли – сначала его звали Стюарт Крипке. Но Сассмэн был занят съемками в каком-то фильме. Я пришел на прослушивание и увидел Билла с Чаком и Никки Валко. Роль меня интересовала, поскольку я раньше не играл такого задиристого альфача-нёрда. В Крипке чувствовалась некая агрессия, и в своем исполнении я сделал его очень самоуверенным: выпрямил спину… выставил вперед пах, чего в обычной жизни не делаю. Все посмеялись, и потом Чак сказал: «У него должна быть какая-то уязвимость. Может, что-то связанное с речью?» Прэйди добавил: «Может, он, как Том Брокоу, букву „л“ плохо выговаривает? Попробуешь?» Я заявил, что запросто справлюсь с этим, но вместо мягкой «л» Тома Брокоу из меня вырвалась речь Элмера Фадда[42]42
  Элмер Фадд – герой мультфильмов Looney Tunes, который охотился на кролика Багза Банни. Известен своей картавостью.


[Закрыть], не особо похожая на шепелявость. Когда меня взяли на роль, я проконсультировался у бывшего однокурсника, который работал логопедом. Особенность речи Крипке называется «ротацизм». Я же просто говорил «в» вместо «р» и «л». Чак запрокинул голову и заржал – я потом часто слышал такой его смех на протяжении всех лет съемок, – Прэйди тоже засмеялся, и я остался доволен. Потом слышу стук в дверь, кто-то просовывает голову и говорит: «Чак, там тебе звонит Леонард Нимой». Обычно я дико злюсь, если кто-то, блядь, мешает моему прослушиванию. Но в тот раз я сказал: «Слушайте, да, мы только познакомились, но вам стоит ответить на звонок». Думаю, он звонил по вопросу использования его имени в серии про сатурналии. Спустя полчаса я еду домой, и тут мне звонят и просят приехать завтра на студию Warner Bros. Дефект речи у персонажа попросили оставить, а его имя сменили на Барри – то что надо для картавого человека. Утром следующего дня я уже работал над двенадцатым эпизодом второго сезона «Неустойчивость робота-убийцы».

Ближе к финалу 2-го сезона, спустя два года после того, как Кевин Сассмэн получил и потерял роль Говарда Воловица, он появился в сериале в роли Стюарта. Сассмэн был уверен, что на прослушивании он облажался и его больше не позовут.

Кевин Сассмэн. Мой агент сказал: «У Чака есть гостевая роль для тебя в сериале „Теория Большого взрыва“». Сначала роль рассчитывалась всего на серию, но была вероятность, что их станет больше. Тогда еще даже не существовало постоянной декорации магазина комиксов. Я был уверен, что моя первая серия станет последней, они переписали мой монолог, пока мы репетировали перед публикой. У меня есть склонность чрезмерно тщательно готовиться, чтобы реплики прям от зубов отскакивали. И я не привык, что на телевидении прямо в разгар съемок меняют текст. Чтобы я нормально повторил все новые реплики, пришлось делать много дублей, и, как мне кажется, из-за этого я испортил отношения с Чаком Лорри. Но что удивительно, он не перестал звать меня в сериал.

Эрик Каплан. Кевин Сассмэн очень вдумчиво относится к актерскому мастерству и привносит в каждую сцену столько искренности, из-за чего каждый дубль отличается от предыдущего. Сценаристы волосы на себе драли, потому что мы снимали дубль за дублем, пока точно не были уверены, что именно он пойдет в эфир. В общем, все будто сидели на пороховой бочке. (Смеется.) В одной из сцен по сценарию в магазин комиксов заходит девушка и Стюарт произносит следующие слова: «Только не смотрите одновременно!» Кевин практически пропел их: «Только не смотрите! Одновременно!» И это звучало одновременно и безумно и свежо. Если в сценарии не сказано, что реплика пропевается, то от актера этого и не ждут. А у него был нестандартный подход! То есть я хочу сказать, что Кевин Сассмэн – офигенный актер!

Билл Прэйди. Ни разу не встречал актера, который бы настолько забивал себе голову лишними вопросами, как Кевин. Если кто-то спрашивал, можно ли Кевину передать замечание, мы отвечали: «Не надо никаких замечаний, просто пусть еще один раз произнесет реплику. Увидите, у него получится». (Смеется.) У него замечательная энергия, и даже когда его персонаж грустит, во всех действиях Кевина есть что-то сумасшедшее. Он невероятно талантливый актер. И не менее приятный человек!

Стив Моларо. Мы полюбили Кевина еще больше благодаря его самокритичности. Однажды он никак не мог выговорить фразу и шутливо наорал сам на себя: «Ну давай, Сассмэн, соберись!» Мы со Стивом Холландом до сих пор повторяем эту фразу! (Смеется.)

Кевин Сассмэн. Была одна сцена в магазине комиксов, которую я запомню навсегда. Заходит горячая девчонка, и я говорю ребятам что-то типа: «Смотрите и учитесь!» Но мне так тяжело давалась эта реплика, что перед съемками я метался по гримерке, не зная, как лучше ее произнести. Я никак не мог зацепиться за реплику и во время репетиций постоянно ошибался. И вот вызывают меня на площадку, я хочу произнести: «Смотрите и учитесь», а получается: «Сма…ри… те… и… тес…». Тогда я просто разворачиваюсь и ухожу. Вместо реплики одни непонятные звуки. Слышу, как Чак где-то ржет в стороне и кричит: «Снято! Двигаемся дальше!» У меня ни одна другая реплика столько проблем не вызывала. Он понял, что я ничего не смогу поделать с заиканием. Но в итоге я очень гордился этой сценой.

Джонни Галэки. Я всегда считал, что Сассмэн нарочно накручивает себя, а потому у него настолько непредсказуемый тайминг и ритм фраз. Все дубли у него получались разные, и я любил сниматься с ним, поскольку надо было держать ухо востро. Как-то раз я сказал ему такой комплимент: «Я вижу, что ты делаешь, и считаю, что это офигенно». А он в ответ: «Да нет, чел, я тупо в ужасе и чувствую, будто ни хрена не понимаю, что творю». Конечно, ему требовалось чуть больше дублей, чем остальным, но они того стоили.

Сассмэн зря волновался: его снова позвали в сериал, но уже в предпоследнюю серию. В финале сезона Шелдон, Леонард, Воловиц и Кутраппали отправляются на Северный полюс в поисках магнитных монополей (ничего особенного), а Пенни осознает, что будет скучать по Леонарду. Сериал к тому времени не превратился в настоящий хит, но финишировал в рейтингах под 14-м номером, значительно поднявшись по сравнению с прошлым сезоном, когда он находился на 68-м месте. Канал CBS, чувствуя невероятную уверенность в сериале, весной 2009-го продлил «Теорию…» на 3-й и 4-й сезоны.

Популярность сериала вызвала одобрение и у критиков. Ассоциация телевизионных критиков (The Television Critics Association) летом 2009-го наградила «Теорию Большого взрыва» престижной премией как лучший комедийный сериал, а Американский киноинститут внес «Теорию…» в свой список главных телепрограмм года. Джим Парсонс и Кристин Барански были номинированы на премию «Эмми» за лучшую мужскую и лучшую гостевую роль в комедийном сериале, но, увы, не получили ее.

ПОРА ВЫПИТЬ ГОРЯЧЕНЬКОГО…

Перебивки с атомами

В каждой серии «Теории Большого взрыва» сцены разделяются перебивками, в которых на экране вращаются атомы. Большинству зрителей невдомек, что лауреат «Эмми» за монтаж и исполнительный сопродюсер сериала Питер Чакос таким образом прятал в сериале скрытые сообщения.

Питер Чакос. Отбивки, или бамперы, как мы их еще называем, переносят зрителя в следующую сцену. Мы рассматривали всевозможные идеи, чтобы найти нечто, подходящее к слову «наука». Я порылся в интернете и отыскал там то, что мы сейчас называем гифками. Тогда они назывались по-другому. Это были короткие анимационные фрагменты, связанные с химией. Чак окрестил их «старой наукой», так что мы начали рассматривать варианты с атомами. Мы связались с парнем, который анимировал планеты для ситкома «Третья планета от Солнца». Наши перебивки поначалу отличались от того, что в итоге пошло в эфир. Мы даже думали засунуть фотки из следующей сцены в атом. В итоге мы сделали отбивки разного цвета и с разными движениями атомов, которые отражали или законченную, или будущую сцену. Я начал подгонять сцены под перебивки. Придумал им названия. Одна перебивка называлась «Выкуси», – например, если в сцене кто-то кого-то поддел (или выдал остроумную ответку), атом вылетал вперед, словно рука в лицо. Если же концовка у сцены была дурацкая, у меня была перебивка под названием «Угл-Гугл». Если выдалась особенно смешная сцена, то атом летел прямо в камеру, что я называл «Ну, держись». А если в сцене были Пенни, Эми и Бернадетт, использовалась перебивка с тремя атомами – «Тройная угроза». Если в сцене четверо парней, то атомы летели из четырех углов прямо в зрителя. Я также подбирал цвета под сцены. Использовал зеленовато-голубой цвет, если герои выходили из квартиры Пенни или заходили внутрь, потому что цвет сочетался с цветом ее дивана или одежды. Об этом знали только я и мой помощник. Я никому до сих пор об этом не рассказывал.

Глава 8
Карточки, особый одеколон и эйдетическая память

Спросите актеров, в чем секрет успеха ситкома, и зачастую в ответ услышите: в сценарии. Спросите сценаристов – и они укажут на актеров. Правда, как всегда, где-то посередине. Вам необходимы потрясающие сценаристы, способные создать живые, интересные персонажи, но вместе с тем вам нужны великолепные актеры, которые смогут эти персонажи оживить. Когда оба эти фактора складываются, то, как и во многих культовых ситкомах, рождается волшебство. Так получилось и с актерским составом «Теории Большого взрыва» – от оригинальной пятерки до финальной семерки. Они не просто читали реплики со страниц, они превратили Шелдона, Леонарда, Пенни, Раджа и Говарда в настоящих людей, в которых мы видели себя, вместе с которыми смеялись и плакали. В этой главе Парсонс, Галэки, Куоко, Нэйэр и Хелберг расскажут, на что им пришлось пойти, чтобы полностью понять свои персонажи – от сурикатов до тысяч карточек с заметками.

Джим Парсонс – Шелдон Купер

Чак Лорри. Творческий процесс Джима – тщательная подготовка. Он решал, как именно будет произносить реплики в ночь накануне читки.

Джим Парсонс. Мне очень нравилось проводить время дома на выходных, повторяя слова. Я очень радовался и гордился, что разучиваю все эти многосложные слова и вместе с тем выискиваю скрытые в репликах комедийные ритмы. Я приходил в восторг, решая эту головоломку. По правде говоря, со временем этот прием стал приедаться, но в общем и целом мне все еще нравилось. Было довольно приятно приходить на репетицию и запись полным уверенности и точно зная, что мне нужно делать. Чем-то напоминало спортивные соревнования. Когда придет время побороться за золото, я хотел быть в полной готовности выполнить тройной аксель. (Смеется.)

Кевин Сассмэн. Когда говорят о том, каким Джим был на площадке, то… он, конечно, любил подурачиться, но вместе с тем работы у него было больше, чем у других. В каждой серии ему доставались здоровенные монологи со всей этой научной тарабарщиной, и я помню, как он ходил по площадке с огромной стопкой карточек и повторял свои реплики. А ведь по моим воспоминаниям о времяпровождении на съемках, я как будто тусил с друзьями в летнем лагере! Глядя на Джима, я постоянно думал: елки-палки, он же для каждой серии учит тонну реплик!

Кейли Куоко. Джим всегда переписывал каждую реплику на карточку – и это взрывало мне мозг. Открываешь ящик стола на съемочной площадке, а он забит этими его карточками.

Джим Парсонс. Мои сценарии и карточки были разбросаны по всей площадке. Но мне редко удавалось подсмотреть в них во время съемки, в основном только между дублями. Но божечки, как я любил работать с блокнотом! У меня так редко были сцены, в которых наличие блокнота имело смысл, но когда находишься на площадке и постоянно видишь свои реплики перед глазами – это такая роскошь! Актерская игра прям на новый уровень выходит! Правда, не уверен, что это можно назвать игрой. Но мне нравилось, очень здорово было.

В редких случаях сценаристы переписывали монологи прямо во время съемок, и Парсонсу приходилось переучивать массу реплик прямо на площадке.

Джим Парсонс. Порой это дико бесило. Ты так усердно и долго работаешь над чем-то, а потом всё берут и меняют. Теперь-то кажется, что я, как ребенок, ныл, но это была искренняя реакция. Однажды сценаристы изменили мой текст еще до того, как мы сделали дубль. И вот тогда я психанул. Ну правда, что это вообще было?! Без понятия, но серию мы все-таки сняли. (Смеется.) Но я был в ярости и вместе с тем на грани слез, потому что учишь-учишь реплики, а потом режиссер такой: «Это вырежем, тут изменим». А послушать для начала? К счастью, текст меняли редко… и в большинстве случаев я оставался доволен, потому что правки классные были, да и у зрителей в студии, которые уже посмотрели несколько дублей одной и той же сцены, появлялась возможность услышать что-то новенькое. Поэтому правки – это здорово. Если после них не было обидно.

Джим Парсонс переписывал вручную свои реплики для каждой серии на карточки. Вот эти, например, из 18-й серии 12-го сезона – «Скопление лауреатов», в которой доктора Пембертон (приглашенная звезда Стив Остин) и Кэмпбэлл (приглашенная звезда Кэл Пенн) появляются в ток-шоу «Эллен» в рамках вымышленного пресс-тура «Суперасимметрия». Фотография любезно предоставлена Стивом Моларо

На протяжении многих лет Парсонса постоянно спрашивали, выучил ли он что-то из физики или чувствовал ли себя умнее, играя Шелдона.

Джим Парсонс. Я всегда уважал науку и увлекался некоторыми ее аспектами, но я ни черта не выучил, это факт! Все из головы повылетало. (Смеется.) [Профессор] Дэвид [Зальцберг] очень мне помогал. Он обычно разжевывал какие-то трудные моменты или выделял самое главное. «Вот все, что тебе надо знать», – говорил он. К примеру: «Укажи сюда, когда будешь произносить эту реплику, укажи туда, когда скажешь это». В нем идеально сочетались гениальность ученого и умение говорить с ту́пиком в мире науки вроде меня. Он понимал, что порой в актерской игре необходимо использовать определенные шаблоны, ведь только так на выходе получалась комедия.

Профессор Дэвид Зальцберг. Джим искал значения всех терминов, которые были написаны в сценарии. Удивительным образом мне никогда не приходилось объяснять ему произношение тех или иных слов, потому что он сам их находил. Как-то раз в сценарии было словосочетание «электрический диполь», а кто-то сказал в кадре «электронный диполь». И поскольку Джим этот вопрос изучал, он заметил ошибку и мы ее исправили. Я потом сказал ему: «Ты только притворяешься, будто ничего не знаешь».

Джим Парсонс. Банально пытаешься загуглить термин, а поисковик на «электронный диполь» выдает ноль результатов, только для «электрического диполя». (Смеется.) На этом моя ученость заканчивалась. Как говорится, Доктор Гугл в помощь!

Не все в роли Шелдона требовало тщательной подготовки. К примеру, его смех с придыханием получился сам собой.

Джим Парсонс. Должно быть, что-то в сценарии служило триггером, который заставлял зрителей смеяться. Думаю, я пытался понять, как лучше показать уникальность этого персонажа и то, что он совершенно не понимает юмора. Поэтому когда его что-то смешило или когда он сам шутил, то мог смеяться нормально. Уж не знаю, почему у меня это вырвалось, но, видимо, чисто интуитивно решил, что его реакция не должна оправдывать ожидания зрителей и в то же время казаться искренней.

Джонни Галэки – Леонард Хофстедтер

Джонни Галэки. Все мои первые сценарии и биография персонажа, которые покажутся стороннему человеку китайской грамотой, до сих пор хранятся в моей подшивке. Она была в стиле Леонарда, с наклейкой Чубакки на обложке. Я показал ее Стиву Моларо и, на удивление, все так точно угадал, что даже не по себе стало. Я писал об отношениях Леонарда с матерью, тогда как в сериале она появилась только во втором сезоне. Что-то я угадал, что-то просто было забавно. Кейли постоянно смеялась над моей подшивкой, а в ней хранились все мои тайны, мое личное досье на персонаж. Половина страниц с биографией моего героя уделялась любовным письмам Пенни. Наверное, Кейли это и прикалывало… та самая Леонардова одержимость любовью. (Смеется.)

Кейли Куоко. Божечки, биография и эти его исследования! Он, наверное, издевался надо мной, потому что я никак не готовилась к роли Пенни. Я подтрунивала над ним: мол, ну что, где твоя подшивка? А то уже десятый сезон, вдруг ты забыл предысторию своего персонажа? Что происходит с Леонардом? Расскажи же! Как же я вредничала! Когда мы встречались, у него в квартире лежали сценарии «Теории…», и я периодически листала их, чтобы посмотреть, как он с ними работает. А там повсюду были всякие пометки, выделения, комментарии. Тогда-то я и поняла, что он по-настоящему работает над своим героем. Но тем не менее я сказала ему: «Чувак, Леонард – это ты, и никто другой! Поверь в себя! Каждое твое слово, каждое выражение твоей мордашки, каждый жест – это слово, выражение и жест Леонарда. У тебя все получится!»

Многие черты Леонарда Галэки позаимствовал у Томми Лопера, своего друга детства из Чикаго.

С 2007 года Джонни Галэки собирал в подшивку заметки о вымышленной биографии Леонарда. Во время последнего сезона они вместе с соавтором «Теории …» Чаком Лорри (и неизменной подшивкой!) решили посмотреть, в чем Джонни был прав, а в чем совершенно заблуждался. Фотография любезно предоставлена Стивом Моларо

Джонни Галэки. Мы с Томми росли вместе с семи лет. Мне всегда казалось, что в нем было что-то особенное, до сих пор помню его осанку. Леонард и вправду был Томми Лопером, но, кроме этого, я наградил его движениями суриката, оттуда и сплетенные пальцы. Практически каждый персонаж я стараюсь основывать на образе реальных людей, которые мне нравятся. А еще я часто просматриваю снимки животных, потому что животные – самые искренние существа на свете. Посмотрите, к примеру, на фотографию пумы – там все настоящее! Такие составные части я пытаюсь выбрать для каждого героя. Когда я увидел фотку с тремя сурикатами, которые стоят, сложив лапки, то подумал, что в этом есть какой-то смысл. Помимо этого, я брал за основу для Леонарда героя Джадда Хёрша из «Такси». Не в плане манеры его игры, а в плане предназначения персонажа. Поэтому я попросил Джадда сыграть моего отца в финале девятого сезона.

Стив Моларо. Джонни совершенно потрясающий человек по многим причинам, и одна из них – тот факт, что он позаимствовал манеру переплетать пальцы, глядя вверх, у сурикатов. Можно заметить, что Леонард двигается иначе, чем Джонни. Следить за этим было очень интересно.

Кейли Куоко. Джонни выбрал специфический запах для Леонарда и, думается мне, после окончания сериала больше никогда этим одеколоном не пользовался. Но поскольку я часто была рядом с Джонни, то узнавала запах. Он был очень суеверен в этом плане.

Джонни Галэки. Много лет назад я прочитал статью в журнале Esquire о том, что запах – это наша суть, и подумал: «Любопытно». Так что для каждого своего персонажа я выбираю особый аромат. Когда я в детстве приходил в гости к Томми, в его чикагской квартире стоял запах свежести, который по вентиляции доносился из химчистки. Я нашел одеколон под названием «Чистота» (Clean), по запаху похожий на тот аромат. Он напоминал мне о Томми. За два года я истратил два флакона. Однажды я забыл надушиться и понял это только в середине сцены. Пришлось просить второго помощника режиссера принести мне одеколон из ванной. Без него было никак. Вы можете счесть меня безумцем и будете отчасти правы, но каждый по-своему готовится к творческому процессу. И со временем становишься ужасно суеверным. О, кажется, флакон с остатками одеколона я подарил Чаку Лорри.

Чак Лорри. Одеколон этот валяется где-то в моей аптечке. Я сто лет как перестал душиться, так что он или где-то в коробках, или пробрался в шкафчик с лекарствами.

Джонни Галэки. А еще в моей комнате стояла ваза, до которой перед выходом на площадку я должен был дотронуться и проговорить про себя монолог. Помогало стать увереннее. Без уверенности ни текст нормально не произнесешь, ни с коллегами не сработаешься. Иногда я сильно загонялся с этими долгими репликами, и тогда подходила Кейли и шептала мне на ухо: «У тебя все получится». И следующий дубль выходил удачным. Так что уверенность очень важна.

Кейли Куоко. Джонни парился по любому поводу, особенно если впереди была серьезная сцена. Я спрашивала его: «Да кого волнует, если ты облажаешься? Надеюсь, так и будет, хоть посмеюсь! Ничего страшного не случится! И у тебя все получится». Он постоянно переживал, но почти всякий раз отыгрывал идеально.

Джонни Галэки. Не хочется сравнивать это с физическим трудом, но даже спустя десять лет я просыпаюсь в три ночи, чтобы поработать над сценарием и написать заметки. Перед сценаристами, актерами, зрителями надо выкладываться на все сто, никого нельзя подводить.

Кейли Куоко – Пенни

Чак Лорри. Кейли читала роль, будучи неподготовленной, и справилась великолепно. Она действовала интуитивно, но не останавливалась на этом. Она очень работящая, и казалось, будто ей все легко дается, как гению. И тут-то понимаешь, сколько усилий на самом деле было вложено.

Питер Рот. Я сидел напротив Джима и Кейли во время каждой читки. Помню, как подошел к Кейли и сказал: «Наверное, получив сценарий, вы проводите массу времени, перечитывая его и выделяя реплики?» Она ответила: «Не-а, я их вообще заранее не читаю». Я сильно удивился: «Минуточку, вы что, читаете без подготовки?» А она: «Ну да, есть такое». Вы бы видели Кейли Куоко на читках! Клянусь, она была идеальна, и тайминг у нее был безупречный.

Джонни Галэки. Блядь, как же это бесило! Однажды сценаристы на спор написали ей монолог на страницу со всякими научными терминами. И Кейли запросто зачитала его. Саймон говорил, что она даже не открывает сценарий, она просто кладет на него руку и впитывает весь текст как губка. Потрясающе. Когда я приходил к ней домой, видел у ворот штабеля сценариев, которые ей месяцами присылали продакшен-ассистенты. Она ни разу не открывала их! Прикиньте, у нее на лужайке валялись сценарии за несколько месяцев! Свои реплики она всегда знала наизусть. А я столько времени тратил на зубрежку! Уж не знаю, какой там у нее творческий процесс был или не был, но она совершенно точно и абсолютно инстинктивно знала, как правильно подать реплику. Кейли – это какая-то аномалия.

Кейли Куоко. Я говорила Чаку, что никогда не готовлюсь к читке, но он до сих пор мне не верит. Как-то раз спросила его: «Прости, пожалуйста, но ты и правда думаешь, что я после съемок во вторник бегу домой разучивать сценарий на среду?» А он: «Конечно, я так думаю!» И я в ответ: «Сейчас я тебя расстрою, но это не так!»

Несмотря на то что у Куоко была эйдетическая (фотографическая) память, благодаря которой она относительно легко запоминала материал, какая-то подготовка к творческому процессу все же присутствовала.

Кейли Куоко. С момента, когда мы получали сценарии, и до выхода на съемочную площадку текст мог измениться раз сто. Мы репетировали всю неделю, потом была генеральная в понедельник, и за это время я успевала все запомнить. Ну и я так изучила Пенни, что представляла ее реплики еще до прочтения сценария. Я сама была Пенни, а Пенни была частью меня. А еще я в чем-то подражала Дженнифер Энистон! (Смеется.) Смотрела «Друзей» и думала: «О! Надо будет такой же взгляд изобразить или вот так же волосы поправить». Так что у Пенни есть вайбы Рэйчел Грин / Дженнифер Энистон. Прическа Рэйчел стала знаковой, и я тоже хотела знаковую прическу для Пенни. А прикиды! Назовите мне любую сцену Рэйчел Грин, и я скажу, что было надето на Джен. Я знаю все ее выражения лица в этом сериале. Я боготворила ее и, наверное, многое от нее позаимствовала. Я не пыталась копировать, потому что научить такому невозможно. Это идет от сердца. То, как она смотрит, как двигается, – нет таких курсов, где бы этому обучали.

Питер Чакос. Кейли часто произносила реплики так, что я поворачивался к своей ассистентке со словами: «Это же Дженнифер Энистон». Она очень точно ее имитировала.

Кейли Куоко. На некоторые реплики Пенни Марк Сендровски реагировал так: «Вот тут попробуй номер сорок два. А тут номер двести два». Мы оба так ржали! Он прикидывался, будто у меня есть тысяча способов подачи текста. Марк даже сейчас после некоторых серий «Бортпроводницы» пишет мне: «У тебя так классно получилось закатывание глаз номер сорок три!» (Смеется.)

Чак Лорри. Кейли особенная. Бывают люди везучие, но она настоящий профессионал, собственно, как и все остальные в актерском составе. Каждый работал усердно и всегда был наготове работать еще усерднее. Спасибо Никки и Кену, что подобрали нам таких великолепных актеров.

Саймон Хелберг – Говард Воловиц

Кейли Куоко. Каждый вторник перед началом записи Саймон обязательно с диким криком пробегал по квартирной лестнице. У всех нас были какие-то ритуалы. Я вот ходила с фотоаппаратом и вечно все снимала. А Саймон бегал и орал перед каждой записью! Но публика уже бушевала от восторга, так что вопли Саймона никто не слышал.

Джим Парсонс. Сомневаюсь, что Саймон пробегал всю лестницу. Он наклонялся с клетки четвертого этажа и орал вниз. Наверное, этот ритуал можно назвать традицией, предрассудком, ну, или придурью. Но это знают только Саймон и его врачи. Я утверждать не могу. (Смеется.) А если серьезно, то нас с Саймоном кое-что крепко связывает: борьба с тревожностью, которую мы ведем всю жизнь.