Текст книги "Джек Харт"

– Ну а как же вы вернулись в своё тело? – вновь спросил журналист.

– О, это было ужасное состояние! После сладкого и утешительного упоения, я вдруг стал падать вниз и оказался в операционной, где военные хирурги трудились над моим изувеченным телом. Они боролись за мою жизнь, надеясь её спасти. Впервые я предстал перед жестким выбором: остаться в этом мире или уйти, но меня уже предупредили, что я продолжу жить. Однако в эти минуты, когда я парил над своим телом, меня охватил панический ужас, и я задавал себе только один вопрос: как мне жить с этим изуродованным телом?!

Это такое состояние души, будто тебе дают рваную грязную одежду, и ты просто вынужден её надеть, так как другой у тебя просто нет. Я смотрел то вверх, где продолжал излучать сияние поток света, то вниз, где врачи предпринимали очередную попытку воскрешения моего тела. Я умолял, просил, чтобы меня забрали вверх, но моя судьба уже была предрешена свыше.

Тонкая серебристая нить жизни ещё связывала меня с моим телом. В реанимационной, на аппаратуре я видел, как медленно скачут строчки кардиограммы, сообщая моим спасителям, что жизнь пациента ещё не закончена. Это я теперь осознаю, что видел, как свет забирает душу, а нить, связывающая тело с астралом обрывается, и вот тогда наступает смерть. Для человеческого сознания этот процесс не совсем понятен, сложен, даже трагичен, но так называемая смерть – это не конец, а только начало следующей жизни. Так что, господин Смирнов, не переживайте, что когда-нибудь вы смените старую одежду на более приличный костюмчик, а что касается нашей души, то она – вечна, друг мой! – подытожил я.

– Я рад за всех нас, господин Харт. Если честно, я впервые слышу такие интересные размышления человека, который испытал клиническую смерть! Мне приходилось встречаться с людьми, которые прошли клиническую смерть, но они очень мало помнят о том, что происходило с ними. Они говорят о светлом туннеле, о некоем проходе в заоблачное пространство и буквально все они твердят, что это было будто сновидением и они не всё помнят, а затем и вовсе забывают об увиденном. А ваш рассказ просто уникален! Вы словно прожили одну жизнь, а затем, сбросив с себя старую кожу, как хамелеон, обрели другую оболочку, став другим человеком.

– Хамелеон?! – с усмешкой воскликнул я. – Здесь вы попали прямо в десятку. Наше разведывательное подразделение так и называлось – «Хамелеон». Скажу по секрету, только это не для печати, тогда ещё, в конце прошлого века, наши специалисты разработали такую материю, которая камуфлировала нашу одежду, и боец был практически невидим. Вот это действительно было фантастикой. Ну, а сейчас я даже представить себе не могу, какие технологии существуют, о которых обычный обыватель просто не знает.

– Но сегодня это уже не секрет, мистер Харт! Сейчас практически все военные структуры мира обеспечены технологией «стелс» — технологией снижения видимости с помощью электронных средств противодействия. Но мы опять отвлеклись! Как говорят французы, вернёмся к нашим баранам. Расскажите, мистер Харт, что произошло с вами дальше?

Глава третья: «Возвращение»

– Дальше?! – задумчиво переспросил я. – Дальше я увидел своего отца! Он сидел в одной из больничных комнат в ожидании результата операции. Я хотел приблизиться к нему, обнять его и почувствовать себя защищённым отцовской лаской, но в то же время я осознавал, что больше не увижу отца. Я был словно ребёнок, хотел, чтобы он увёл меня от этого страшного сна, защитил, обнял, успокоил. Я хотел, чтобы отец взял меня за руку и увел далеко-далеко, от всего, что происходило со мной.

И вот после пережитых чувств вдруг появился поток света, закружился вокруг меня и унёс далеко ввысь. Он поднял меня, как ветер, и я увидел в небе необычайной красоты сияние. Это было не просто какое-то свечение, оно радовало, успокаивало и в то же время придавало бодрости и уверенности в том, что я там, где должен быть. В это мгновение моя земная жизнь стала безразличной и чуждой для меня, всё нажитое, все так называемые человеческие ценности превратились в прах и бессмысленную трату времени. Ты осознаёшь, что вот она – истина и вот то место, куда ты должен стремиться и прийти. Там ты словно капля океана, сливающаяся с самим океаном, с бескрайней стихией, а душа, она безумно счастлива тем, что всё это происходит. Это душевное состояние невозможно описать словами, там совсем другое измерение времени, другие правила и законы.

Я парил как ангел, и мне было хорошо. Я обрёл чувство свободы и ни с чем несравнимую радость. В этом божественном состоянии я вдруг услышал нежный детский смех, затем я стал слышать голоса. Меня пытались уговорить, чтобы я вернулся в прежнюю жизнь и приносил людям пользу, но я не хотел возвращаться и был счастлив в этом изумительно прекрасном состоянии, меня, как пчёлку, манящую к мёду, тянуло к свету, я поднимался к нему всё выше и выше, чувствуя себя частью бескрайнего мира. Но голоса убеждали меня вернуться. И заметьте, они всячески твердили, чтобы я сам согласился.

– Голоса принуждали вас согласиться? – спросил журналист.

– Нет, что вы! Они не вынуждали, они звучали мягко, доброжелательно, но убедительно, мне говорили, что моё возвращение будет полезным как для меня, так и для людей, которым мне предстояло в будущем помочь. Они не просто даровали мне жизнь, но и оставляли меня на Земле их посланником, миссионером. Они сказали, что я буду обладать сверхъестественными способностями, в процессе познания истины обрету и силу. После этих слов мне ничего другого не оставалось, как только согласиться и принять их предложение. После моего согласия всё неожиданно изменилось, словно поменялась декорация театральной сцены, и я вернулся в своё тело. В реанимационной палате медики засуетились, увидев первые признаки жизни.

Итак, после моего возвращения из дальней выси в реанимационную палату, аппараты, к которым было подключено моё тело, вновь показали признаки жизни. Операция к этому времени была закончена. Я, вернее, моё тело, ещё находилось в коме. Сейчас всё это странно звучит, второстепенно, так как я, вернее, мой дух, он уже находится внутри так называемой «телесной одежды», а тогда со стороны мне было даже страшно осознать, что я вновь вернусь в это обезображенное тело и буду жить с ним. Хотя, если философски рассуждать, мы, люди – как дети, не умеем надевать нужную нам одежду, на нас её, можно сказать, насильно надевают, а мы смиренно терпим, растём в ней и якобы умираем, – подытожил я.

– Да, интересное философское рассуждение! – задумчиво проговорил журналист. – Скажите, Джек, как долго вы пролежали в коме и находились за пределами вашего тела? Я имею в виду, в астрале! Вы ощущали время?

– Там не существует такого понятия, как время! Я даже думаю, что четвёртое измерение, то есть время, его для нас специально придумали, чтобы мы, люди, смотрели на часы и поторапливали оставшийся кусок жизни. Годы, месяцы, часы, минуты – всё это придумано для определения окончания нашей жизненной вехи в этом мире! А там, за гранью нашей реальности, такого понятия, как время, просто не существует! Там другие правила, другие измерения. Я помню только фрагментные моменты нахождения в астрале. Помню… нет, я даже видел тонкую серебряную нить, связывающую моё астральную сущность с материальным телом. Я был словно надувной шар, привязанный за эту нить к реанимационной кровати, который парил над своим телом, наблюдая сверху за всем, что происходит вокруг.

Определить время в таком состоянии невозможно. В нашем трёхмерном мире тело может пролежать в коме несколько месяцев, даже лет, но для духа вне тела всё происходит иначе. В ином мире все действия проходят молниеносно. Одни и те же чувства и эмоции могут возвращаться в первоначальную стадию многократно, а в нашей реальности все действия совершаются в определённой последовательности, и их не вернёшь, они остаются в прошлом.

– А в чём состоят повторяющиеся эмоции, чувства? – спросил журналист.

– Ну, в основном, это связано с воспоминаниями о прожитой жизни. Радостью и печалью. Там человеку дают возможность пережить вновь и вновь свою прошлую жизнь и осмыслить: правильно ли ты действовал в том или ином случае. Это своего рода личный суд над собой. Никто никого не судит и не наказывает, как думают люди. Человек остаётся один на один с самим собой, он видит, ощущает и осознаёт, что жизнь его прошла зря и впустую. Он проходит некое жизненное испытание, затем ему предстоит пройти другие испытания. Он вновь рождается и при этом не помнит свои предыдущие перевоплощения. Это делается для того, чтобы человек мог исправиться, подняться на ступень выше.

– Если я вас правильно понял, человек умирает, вернее, его тело, затем в астральном мире дух человеческий проходит некий суд над самим собой и только потом он вновь появляется в этом мире и, как говорится, начинает жизнь с чистого листа?! Ну, а как же наша прошлая жизнь? Почему мы не помним наши прошлые перевоплощения, если эта концепция жизни и смерти состоит в нашем перерождении? – задал вопрос журналист.

– Да, вы верно подметили, именно с чистого листа! Меня тоже интересовал этот вопрос, и я задал его той девушке на бульваре, на что она ответила: «Если человек будет помнить свои предыдущие жизни, он будет повторять свои ошибки из прошлого опыта, и тогда не будет смысла перерождаться для новых испытаний жизни». А вот что ещё сказал дядюшка Сократ, более двух тысяч лет тому назад: «Жизнь без испытаний – это не жизнь».

– Сократ был мудрым философом своего времени, но я не думаю, что он смог пережить и познать все тайны, открывшееся вам, мистер Харт! Смерть тела и материи существовала всегда, но не каждый может зафиксировать этот момент на собственном опыте. И всё же я хочу понять, чем отличается наша реальная жизнь от параллельного мира?!

– А что вы называете реальностью? – спросил вдруг Джек. – Если мы родились на планете Земля и с детства привыкли к этой жизни, к этой атмосфере, привязаны к материальным ценностям, то мы должны считать это – реальностью?!

– Ну, да! – опешив, воскликнул Смирнов. – Я называю это реальностью, так как с помощью своих чувств я воспринимаю этот окружающий мир таким, какой он есть! Возможно, я ошибаюсь, но мы, люди, привыкли к этому миру и не готовы увидеть что-то совершенно иное.

– Я тоже так думал, пока не умер и не увидел… вернее, не осознал, что есть истинная реальность, к которой мы должны стремиться. Вот скажите, господин Смирнов, как может быть реальна человеческая жизнь, если она – временна? Да, надо осознать, что мы временное явление на этой планете, в этом мире. Там, за гранью этой так называемой реальности, человеку открывается истина, и он не хочет возвращаться. Это как, к примеру, переехать из старого дряхлого дома в светлый и большой дом, где намного лучше условия жизни и все жильцы рады тебе. Истинная реальность – это когда ты сам по себе вечен и слился с вечностью. На какое-то мгновенье я ощутил это состояние, поэтому этот мир, в котором мы живём, стал не интересен для меня!

– Я слышал такую концепцию, что наш мир некая проекция, компьютерная программа, где мы, люди, выполняем второстепенные роли по воле главного героя, и вся наша жизнь заранее запрограммирована. Даже наше интервью – это своего рода проекция создателя этой программы. Как вы относитесь к такой идее? – спросил журналист Смирнов.

– Хм, интересная теория! Хотя со стороны кажется, что наша жизнь течёт очень медленно. Я поэтому и сказал, что понятие времени – оно относительно для человечества. Вот представьте себе: идёт бой, взрываются снаряды, свистят пули со скоростью тысяча метров в секунду, а ты стоишь по ту сторону параллельного мира и наблюдаешь за сценой боя… и для тебя это не бой, а застывшие во времени манекены. Если даже эта теория о проекции нашего мира верна, то она работает на уровне компьютера с очень слабым процессором! – подытожил я с иронией. Смирнов, выслушав меня, на какое-то время задумался, затем задал следующий вопрос:

– Так, погодите, я хочу понять, как происходит движение в параллельном мире. Если пуля, летящая со скоростью тысяча метров в секунду, застыла в воздухе, то наш мир по сравнению с параллельным, просто застывшая картинка?! И теория о проекции верна?

– Да, можно сказать и так. Жизнь на земле мне напоминает большую книгу с картинками, где на одной странице одна сцена жизни, а на другой продолжение… Поэтому я вам сказал, что время – это относительное понятие. Его просто нет. Образно говоря, там, в параллельном мире, можно заглянуть во все страницы нашей жизни, перелистать её вперёд и назад и прожить всю жизнь заново. Я много думал об этом и даже хотел изменить неприятные моменты жизни, но, как говорится, путь пройден, испытание прошло, и оно зафиксировано в прошлом, как в документах.

– Да, интересный у нас получился разговор! Особенно необычно сравнение нашей жизни с компьютером и слабым процессором. А разве было и такое в истории человечества, что всемирная сеть связи работала медленно? – поинтересовался Смирнов.

– Эх, молодой человек, вам бы в конец восьмидесятых двадцатого века, вы бы ещё и не такое узнали. Это сейчас – прикоснулся к клавише и получил нужную информацию, а в те годы чтобы получить какие-то знания, приходилось рыться не в компьютерах и всяких гаджетах, а в библиотеках, в книгах. Так мы получали знания и нужную нам информацию. А сейчас вся необходимая литература и даже учебники стали электронными. С одной стороны, возможно, это хорошо, прогресс технологий, а, с другой стороны, многие молодые люди, дети разучились писать и считать в уме. За вас теперь всё делают технологические машины, и вы становитесь ленивыми и малоподвижными. Если всё будет идти такими же темпами, то в скором будущем технологии и искусственный разум просто восстанут против людей и наступит полный хаос.

– Ну, вы преувеличиваете, мистер Харт, я не думаю, что до этого дойдёт! – с ухмылкой воскликнул Смирнов. – Машины помогают нам жить в этом непростом мире, вот и всё! А ленивые и безмозглые люди, они были всегда. Давайте лучше оставим наше не безоблачное будущее и вернёмся в ваше прошлое. Что произошло дальше, мистер Харт?

– Я ещё некоторое время был в астральном мире и наблюдал за своим телом, лежащем в коме. Рядом сидел отец и молча смотрел на меня, вернее, на моё тело. Какое-то время я находился высоко над палатой, затем подобно ангелу я подлетел и присел рядом с отцом. Он жалостливо смотрел на моё бледное лицо и молча молился, чтобы я выжил и вернулся к прежней жизни. Странно, но я до сих пор помню его молитвы, его слова. Он даже не шевельнул губами, но я слышал, как он мысленно молит бога о моём спасении. Ещё ребёнком я как-то спросил у дедушки: почему мы молимся перед едой, и кто слышит нашу мольбу, на что он ответил: «Бог слышит каждого, кто обращается к нему. Он всевидящий и всеслышащий».

И знаете, там, в астральном мире, я слышал голоса молящихся людей. Моё пребывание в тот момент выглядело так, словно я стоял на крыше дома рядом с дымовой трубой, а в доме находилось огромное количество людей, и все они молились, а я через эту трубу слышал их голоса.

Молитвы миллионов людей, имена бога, звучащие из уст людей, – это словно пение и звучание прекрасной музыки. Трудно объяснить словами, но это был огромный поток энергии, исходящей из Земли в просторы иного, но в то же время родного нам мира. Порой мы сами не задумываемся, говорим какие-то слова, но от слов и действий человека зависит тон, звучание музыки.

– Простите, я не совсем понял вас! Можете подробно объяснить этот момент? – спросил журналист.

– Понимаете, когда людям живётся хорошо, музыка рвётся ввысь, она весёлая с позитивным настроем, но, когда идут войны, наступают голод и смерть, в молитвах людей звучит другая музыка. В ней появляется грусть, печаль, скорбь. И она по-другому отражается в потустороннем мире, в голосовых вибрациях, или как-то иначе, но это происходит. Люди перестали осознавать истинные ценности человечества, поэтому совершают убийства, а за убийство другого существа всегда приходится расплачиваться. Мы не понимаем многого, но всё в этом мире взаимосвязано.

– То есть, когда на земле войны и царство мрака, то и тон музыки соответствует нашему существованию? Так я вас понял?!

– Именно так! – подтвердил Джек.

– Да, интересная взаимосвязь событий в мире и состояния душ человеческих в обители Господа, – высказался журналист, записав это изречение в свой электронный блокнот.

– Это была не обитель Господа! А всего лишь граница между материальным миром и духовным. Это место, образно говоря, пограничный контроль. Если у тебя всё в порядке с документами, ты можешь спокойно лететь в любой райский уголок, ну а если тебя что-то связывает с нашим грешным миром, то тебе дают эконом-класс и отправляют туда, куда ты заслуживаешь лететь, как говорится.

– Хм, не перестаю удивляться вашим высказываниям о теории потустороннего мира. Вы так красиво рассказываете, но я журналист, и порой мне приходится не только задавать вопросы собеседнику, но и спорить с ним. Буду с вами откровенен, я скептически отношусь к таким высказываниям. Я привык рационально смотреть на мир и хочу, чтобы нас убеждали в чём-то, прежде чем мы скажем «да»!

Я посмотрел гипнотическим взглядом на журналиста, затем молча заполнил трубку табаком и, прикуривая, сказал:

– Зачем вы этим занимаетесь, если вы закоренелый материалист?! Я вижу в вас Фому-неверующего. Если вы привыкли видеть только всё материальное вокруг себя, то это не значит, что по ту сторону стены нет других форм жизни. А хотите, я прямо сейчас докажу вам, что за этой стеной существует другая жизнь, и вы её сейчас увидите! – воскликнул я, показывая пальцем на соседнюю комнату.

– В каком смысле? – встревоженно спросил Смирнов.

– В самом прямом! Что вы видите перед собой сейчас?

– Как что? Стену, обои…

– То есть вы не видите, что творится за этой стеной, а видите только стену и бумажные обои?!

– Да! – взволнованно сказал журналист.

– Хорошо, пойдите и посмотрите, что находится за другой стеной, вернее, кто? Только предупреждаю вас, будьте осторожны! Если это существо голодное, то оно может быть опасно и может… – тихо сказал я, приложив палец к губам, затем рукой показал, чтобы журналист пошёл в другую комнату.

Смирнов нерешительно поднялся из кресла и направился в другую комнату. Через несколько минут, проведённых в другой комнате, журналист вернулся в холл дома с чёрным котом в руках. Он, нежно поглаживая кота, вновь сел на своё место и недовольным голосом произнёс:

– А я и в правду подумал, что за этой стеной увижу что-то невероятное. Если честно, я повёлся на вашу шутку.

– А это была не шутка, мой юный друг! Вы хотели оказаться по ту сторону стены и увидеть живое существо – вы оказались там и увидели живое существо! Вы открыли дверь и переступили границу двух миров! Кроме того, вы осмелились принести в этот мир это симпатичное, но чертовски прожорливое существо.

– А вам не кажется, мистер Харт, что всё это банально и смешно?!

– Нет, не думаю! Я снял вас на камеру и хотел бы показать ваш уход в другую комнату и затем приход сюда, в холл дома.

Я взял пульт и на большом телевизионном экране показал журналисту все его действия. Смирнов посмотрел на меня удивлённым взглядом и спросил:

– И что здесь сверхъестественного? Я прошёл в другую комнату и вышел оттуда с этим замечательным котом.

– Что здесь сверхъестественного? – задумчиво повторил я, затем сказал: – Понимаете, господин Смирнов, когда человек видит что-то невероятно красивое, он впечатлён этим, а когда ему преподносят искусственное, он сразу замечает разницу. Так произошло и со мной! Ну, к примеру возьмём восход солнца. Вы чувствуете свежесть утреннего воздуха, свет и тепло, исходящее от светила, вам хорошо на душе и комфортно. Вы всем телом и душой чувствуете всю прелесть природы, ощущаете гармонию между вами и создателем. А вот вам второй пример: вам показывают на бумаге иллюстрацию восхода солнца и говорят: «Не правда ли, это красиво?» Да, вы соглашаетесь с этим мнением, ну вы не чувствуете всей прелести пробуждения природы. Вот в чём разница между этим «бумажным» миром и тем, что находится, образно говоря, за другой стеной.

– Да, это прекрасная теория, но, к сожалению, я не знаю других людей, кроме вас, конечно же, кто смог переступить эту грань и описать жизнь по ту сторону «стены». И потом, мистер Харт, вы можете предположить, что это могли быть ваши галлюцинации во время клинической смерти? – возразил Смирнов.

– Хм, трудно вас в чём-то убедить, господин журналист! Ну, хорошо! Я вам кое-что продемонстрирую, и вы на практике убедитесь, что этот мир – эфемерная иллюзия! Я вам говорил, что там, за гранью нашего воображения, скорость подобна молнии. Десятки прожитых лет нам кажутся долгими годами, но там всё происходит молниеносно, а понятие времени просто отсутствует.

Я ускорил видео с движением журналиста до максимума. Скорость движения была настолько высокой, что вскоре Смирнов просто исчез с экрана, где осталось лишь изображение пустой комнаты.

Журналист долго смотрел на экран и был озадачен этим показом. С одной стороны, он понимал, что это всего лишь технические возможности аппаратуры, но, с другой стороны, он осознал, насколько действительно скоротечна человеческая жизнь, как я описал и показал ему на примере.

– Что ж, вы меня впечатлили этим показом. Не скрою, ваша теория меня заинтересовала, но вы ведь понимаете, мистер Харт, что это всего лишь технические возможности аппарата.

– Никакого другого ответа я и не мог ожидать от заядлого материалиста! – воскликнул я, заострив свой взгляд на коте, сидевшем на коленях журналиста. И вдруг произошло нечто неординарное. Кот вдруг зафыркал, словно увидел, что-то страшное, скрутился колесом и неожиданно исчез. Смирнов испуганно отпрянул от меня и, тяжело дыша, спросил:

– А где же к… кот? Он же буквально несколько секунд тому назад сидел у меня на коленях… я чувствовал тепло его тела, но он вдруг стал холодным и словно испарился на моих глазах! Что это было, мистер Харт?

– Вы же материалист и не верите во всякие потусторонние штучки, будем считать, что это был фокус.

– Какой ещё фокус?! Я держал на руках живое существо, и в одного мгновение оно из моих рук исчезло. Я видел всё своими глазами. Объясните мне, что это было, мистер Харт?! – взволнованно сказал журналист.

– Для начала успокойтесь, господин Смирнов. Это был обычный кот, его зовут Панда, из-за некоторого внешнего сходства с бамбуковым медведем панда, но, скажу по секрету, после пребывания в потустороннем мире он стал, мягко говоря, не обычным. Он может неожиданно исчезать, а потом так же неожиданно появляться в разных местах дома. Мы уже привыкли к этому, так что не удивляйтесь, если он вдруг неожиданно появится у ваших ног. Кот, что с него взять! И только я рассказал об этом, как журналист вновь резко отстранился назад, громко воскликнув:

– О! Что это было? Что-то проскользнуло между моих ног.

– Панда, сорванец, зачем ты напугал нашего гостя?! – со смехом обратился я к коту. – А ну-ка марш на кухню! После моих слов послышались фырканье кота и шорох движений этого «ходячего призрака» по паркетной доске.

– Это был ваш кот? Я слышал его шаги, но не видел его самого. Как такое возможно?

– О, друг мой, вы ещё так мало знаете об этом мире, а рассуждаете о нём, словно жили на Эвересте и видели весь мир с его высоты. Так говорят на Тибете, когда речь идёт о зазнавшемся человеке.

– Но, простите, я констатирую только факты нашей жизни, а факты – упрямая вещь! – сказал журналист и оторопел, услышав из другой комнаты мяуканье кота. – Фу, дьявольщина какая-то, это же обычный кот, а я…

– Наш Панда умный кот, и он с вами не согласен. Итак, задавайте ваши вопросы, пока у ваших ног не очутился наш чёрный доберман. Смирнов посмотрел удивлённо на меня и настороженно спросил:

– У вас есть ещё и собака?

– Нет, я шучу! У меня только кот-призрак, ну и пару малюсеньких мотыльков, иногда появляющихся на свету. Так уж получилось, что они… хотя об этом позже. Задавайте ваши каверзные вопросы, господин Смирнов.

– Э.., хорошо! – озираясь по сторонам, воскликнул озадаченный журналист и продолжил беседу:

– Мистер Харт, расскажите, пожалуйста, как ваш отец отнёсся к тому, что вас, скажем так, временно умертвили, заморозив в специальной капсуле?!

– Да, насчёт каверзных вопросов я не ошибся! А как вы думаете, господин Смирнов, как может отнестись родитель к такой ситуации, когда его сына привозят полумёртвым, затем как кильку в консервной банке, замораживают в металлической капсуле и отправляют в будущее, для реанимации тела?! И при этом отец понимал, что больше не увидит сына таким, каким он был раньше.

– Простите мою бестактность…

– Всё нормально, вы журналист, привыкли задавать каверзные вопросы, а я военный, и привык отвечать прямо, как говорится, в лоб! Я был единственным сыном в семье, когда мне исполнилось десять лет, моей матери не стало. Она умерла после длительной онкологической болезни. Впоследствии наша жизнь с отцом стала скучной и холодной. Отец очень любил маму, она была весёлой, темпераментной, любящей жизнь. С отцом они познакомились в Москве, когда мама училась в Московском государственном институте международных отношений – МГИМО. Мечтала стать дипломатом и уехать в Англию. Позже отец рассказывал мне, как долго ухаживал за Мери, так он нежно звал маму – Мехрибан. Её родители не решились отдать свою единственную дочь за иностранца, но отец, как военный стратег, обаял родителей Мехрибан своим прекрасным турецким языком. В молодости отец служил в Турции, выучил турецкий язык, а турецкий и азербайджанский, они почти идентичны…

Во время знакомства отец служил аккредитованным военным атташе Великобритании в Москве. Тогда ещё был Советский Союз. Очень часто в МГИМО отца приглашали читать лекции для студентов, так как у него уже был опыт преподавания на военной кафедре Кембриджского университета. На одном из семинаров отец заметил красивую девушку восточной внешности. Отцу было уже за сорок, но, как он сказал, с первой встречи влюбился в Мери, как шестнадцатилетний мальчуган. Так встретились мои родители.

После распада СССР отца, по его инициативе, направили в Азербайджан, там он продолжил службу в посольстве Великобритании в Азербайджане. Через год родился я. Мне исполнилось пять лет, когда миссия отца в посольстве закончилась, и мы уехали в Лондон.

После смерти мамы отец впал в депрессию. Много пил. В дальнейшем он так и не женился ни на какой другой женщине, боясь оскорбить память Мери. Да, возможно, это слишком консервативный подход к жизни, его поступок походил на средневековый рыцарский жест, но в этом-то и заключалось вся суть и характер династии Хартов.

Рассказывая об отце, я вспомнил, как видел его сверху, из астрала, сидящим в клинике в обреченной позе, но с надеждой, что его сын откроет глаза и обнимет его. Там, по ту сторону мира, эти чувства ощущались особенно остро, мне было очень больно видеть родного человека, переживающего предсмертное состояние сына. От воспоминаний у меня на глазах выступили слезы, но я сдержал нахлынувшие эмоции и продолжил рассказывать:

– Две души находились друг против друга, а посередине лежало моё тело, как пропасть между двумя мирами. Я долго смотрел на отца и хотел крикнуть ему: «Отец, вот он я, твой сын, я здесь, я жив! Посмотри на меня». Меня одолевало даже чувство ревности, что отец так сильно переживает за мёртвое безжизненное тело, а я, как суть, наблюдаю за этой несправедливой сценой и ничего не могу изменить. Странно, наверное, это слышать, но я воспринимал его переживания по поводу моей смерти так, словно родной человек плачет не по тебе и твоему уходу, а по какой-то одежде, которую ты когда-то носил! И при этом тебя ничего не связывает с этим телом. Хотя нет, жизненная нить, исходящая из тела, она ещё подтверждала моё присутствие в этом мире, а я только ждал и надеялся на то, что она скоро оборвётся и я устремлюсь ввысь.

Глава четвёртая:

«Живая капсула – путь в будущее»

– Да, жуткая сцена! У меня аж мурашки по спине пробежали, – высказался журналист.

– Жуткая сцена… вы ещё не знаете, что такое жуткое состояние – это когда ты просыпаешься, как в обычный день, но оказываешься не там, где ты должен быть. Тебя одолевают страх и растерянность, а потом ты осознаёшь, что умер и больше не живёшь обычной жизнью. Вот это жуткая сцена.

– Как, разве после смерти нас ждёт состояние страха и отчаяния? – спросил журналист.

– По сути, мы каждый день умираем и в то же время воскресаем. Вы не задумывались, почему человек спит?

– Ну, таким образом мы восстанавливаем физические и психологические силы, это нормальное явление для всех живых существ! – ответил Смирнов.

– Я не буду спорить с вами о необходимости сна для человека и живых существ, но это состояние приближено к так называемой смерти тела. Только в этом состоянии вы, то есть ваша астральная сущность, может общаться и находиться за пределами материального тела. Недаром говорят: сны – это зеркальное отражение иного мира. Что же касается вашего вопроса о том, ждёт ли нас страх и отчаяние, то опять-таки это зависит от вашего жизненного пути, пройденного испытания. Или, как говорят сейчас, вашей кармы. Если она прошла позитивный жизненный путь, то и «проснувшись», вы не почувствуете угнетенное состояние.

Находясь в госпитале и став свидетелем операции с телом одного больного, я увидел, как дух отделяется от тела. Дух в страхе и отчаянии метался и страдал, увидев со стороны своё умершее тело. Дух умершего какое-то время парил над своим земным телом, затем нить, связывающая тело и дух, оборвалась, и дух улетел не в поток света, как принято считать, а в тёмный туннель. И всё это время дух умершего кричал и молил бога, чтобы его пощадили. Затем я услышал от врачей, что умерший был военным преступником и убил огромное количество людей. И как вы считаете, с какими чувствами такие люди должны «просыпаться»?

– Но позвольте, вся эта философия человеческой жизни, связанная с моральной стороной жизни, разве это правильно?! У меня вопрос: если мы стали заложниками правильного образа жизни, то, где же свобода личности? Если мы будем бояться, что когда-нибудь заснём и проснёмся в ужасных сновидениях, то разве мы должны это одобрять? Не считаете ли вы, что мы, люди, не свободны в своём выборе, а становимся пленниками наших стереотипов?!