Текст книги "Волшебный свет"
Автор книги: Джей Эшер
Жанр: Зарубежные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Глава седьмая
В будни Хизер почти каждый день заходит ко мне после школы. Иногда становится за прилавок и помогает, если приходят посетители с маленькими детьми. Я отпускаю товар мамам и папам, а она развлекает малышей.
– Вчера спросила Девона, что он хочет в подарок на Рождество, – рассказывает Хизер, стоя у стола с напитками и аккуратно, по одному, накладывая маршмеллоу в горячий шоколад.
– И что он сказал?
– Погоди, я считаю. – Положив восемнадцатую зефирку, она делает глоток. – Пожал плечами. Больше из него вытянуть не удалось. Вот я и решила: все к лучшему. Что, если бы он захотел что-нибудь дорогое? А потом спросил бы меня, и мне бы тоже пришлось выбирать дорогой подарок.
– А это проблема, потому что…
– Нельзя же покупать друг другу дорогие вещи прямо перед тем, как я с ним порву!
– Можете сделать подарки своими руками, – предлагаю я. – Или подарить что-то недорогое и чисто символическое.
– Подарок, сделанный с любовью своими руками? Это же еще хуже! – Она подходит к опрысканной ели и осторожно трогает искусственный снег. – Как порвать с человеком, который сам вырезал для тебя фигурку из дерева или что-то вроде того?
– Все становится слишком запутанным, – заявляю я, достаю из-под прилавка картонную коробку с омелой, расфасованной по пакетикам, и ставлю на табуретку. – Может, лучше порвать с ним прямо сейчас? Ты причинишь ему боль в любом случае.
– Нет, на праздники я его все-таки оставлю. – Сделав еще глоток, она заходит с другой стороны прилавка. – Но нам пора серьезно подумать о кавалере для тебя. Скоро парад, и я хочу пойти на него вчетвером.
Я тянусь через прилавок и пополняю запасы распроданной омелы. Что-то сомневаюсь, что идея с романом на каникулы сработает. Признаюсь, увидев Калеба, я задумалась, но, видимо, я совсем не умею судить о людях.
Хизер смотрит мне прямо в глаза и кивает в сторону парковки.
– Ты только помни об этом, ладно? Потому что вот он идет.
Глаза у меня становятся, как блюдца.
Хизер делает шаг назад и подзывает меня к себе. Я обхожу прилавок, и она показывает мне старый фиолетовый фургон. В кабине пусто.
Если это его фургон, зачем он приехал? Ведь он уже купил елку. Под задним откидным бортом наклейка с эмблемой незнакомой школы.
– Средняя школа Сэйджбраш, где это? – спрашиваю я.
Хизер пожимает плечами. Из-за уха у нее выбивается локон.
В городке шесть начальных школ. Раньше зимой я ходила в ту же школу, что и Хизер. Дальше все начальные объединялись в одну среднюю. Сначала я тоже ходила туда, но в старших классах перешла на онлайн-обучение.
Хизер высматривает его среди елок.
– О! Вон он стоит. Боже, какой красавчик!
– Ага, – произношу я шепотом и стараюсь не смотреть туда, куда смотрит она. Вместо этого ковыряю землю носком ботинка.
Она касается моего локтя и шепчет:
– Он идет сюда! – И не успеваю я ничего ответить, как она прячется в дальнем углу конторы.
Краем глаза вижу фигуру в просвете между двумя деревьями. Калеб подходит прямо ко мне, сверкая улыбкой с ямочкой.
– Тебя Сьерра зовут?
В ответ я могу лишь кивнуть.
– Значит, это про тебя ребята говорили.
– Что?
Он смеется.
– Или, может, есть еще одна девушка, которая сегодня работает?
– Да нет, здесь только я, – отвечаю я. – Это базар моих родителей. Мы все здесь работаем.
– А, теперь понятно, почему ребята боятся с тобой заговорить, – произносит он. Я молчу, и он продолжает: – Я тут был на днях, помнишь? Ты еще спросила, нужна ли мне помощь.
Не знаю, что на это ответить. Он переминается с ноги на ногу. Я по-прежнему молчу, а он продолжает переминаться, и тут меня чуть не разбирает смех. Не одна я нервничаю, оказывается.
У него за спиной двое ребят из бейсбольной команды подметают опавшие иголки.
Калеб встает рядом со мной и смотрит, как они работают. Я замираю и приказываю себе не делать шаг в сторону.
– Это правда, что твой отец заставляет их чистить туалеты, если они посмеют с тобой заговорить?
– Он заставляет их делать это, даже если ему кажется, что они хотят со мной заговорить.
– Ваши туалеты, наверное, очень чистые, – замечает он. Никто еще не пытался охмурить меня разговором о туалетах. Если это у него на уме, конечно.
– Тебе нужна помощь? – спрашиваю я. – Елку ты уже купил…
– Значит, ты меня вспомнила. – Он как-то слишком рад этому.
– Я веду товарный учет, – отвечаю я, тем самым намекая, что вспомнила его исключительно как покупателя. – У меня неплохо получается.
– Ясно. – Он медленно кивает. – И какое именно дерево я купил?
– Благородную ель. – Я понятия не имею, так это или не так.
Но кажется, я угадала.
Я встаю за прилавок. Теперь нас разделяет касса и омела.
– Ты хотел еще что-то купить?
Он протягивает мне ценник с дерева.
– Эта больше предыдущей, так что ребята помогут мне погрузить ее в фургон.
Ловлю себя на мысли, что слишком долго смотрю ему в глаза, и перевожу взгляд на ближайшую полку с товарами.
– А венок тебе не нужен? Они свежие. Или елочные шарики? – Мне хочется поскорее продать ему елку, чтобы он ушел и избавил меня от неловкости. Но одновременно я хочу, чтобы он остался.
Несколько секунд он молчит, и я вынуждена снова взглянуть на него, но он просто рассматривает ассортимент. Может, действительно хочет купить что-то еще? Или просто ищет повод подольше задержаться. Тут он видит стол с напитками и улыбается.
– Я бы не отказался от горячего шоколада.
Он подходит к столу и отделяет один перевернутый бумажный стаканчик от стопки. Чуть дальше, выглядывая из-за присыпанной искусственным снегом елки, стоит Хизер и пьет горячий шоколад. Увидев, что я смотрю на нее, она качает головой и беззвучно произносит: «Плохая идея». А потом медленно прячется за елку.
Калеб разворачивает конфету и помешивает ею горячий шоколад. У меня сердце екает. Он отпускает конфетку, но та продолжает по инерции вращаться.
– Я тоже так делаю, – говорю я.
– Еще бы, это же так вкусно.
– Получается как дешевый вариант мокко с мятным сиропом.
Он склоняет голову набок и разглядывает свой шоколад так, будто видит его впервые.
– Можно и так сказать, только это преуменьшает достоинства этого напитка. – Взяв стаканчик другой рукой, он протягивает мне ладонь для рукопожатия.
– Рад познакомиться с тобой официально, Сьерра.
Смотрю на его ладонь, потом на него, колеблясь какую-то долю секунды. И замечаю, что он вдруг как-то сникает. Стоит ли верить слухам, в которых даже Хизер не уверена? Я выше этого. И я жму ему руку.
– Калеб, верно?
Его улыбка гаснет.
– Кто-то тебе обо мне уже рассказал?
Я замираю. Даже если у нас с ним не будет никакой интрижки на каникулах, он не заслуживает того, чтобы о нем судила девчонка, которая совсем недавно не знала его имени.
– Слышала, как тебя окликнул кто-то из ребят, которые тебе помогали, – отвечаю я.
Он улыбается, но ямочка не появляется.
– Сколько с меня?
Я выбиваю чек, и он достает набитый купюрами бумажник. Протягивает две двадцатки и ворох однодолларовых купюр.
– Не поменял чаевые со вчерашнего вечера, – отвечает он и немного краснеет. На щеке снова появляется ямочка.
Приходится собрать всю силу воли, чтобы не спросить, где он работает, и потом случайно-нарочно не наведаться туда на огонек.
– Нам размен всегда нужен, – отвечаю я, пересчитываю купюры и даю ему пятьдесят центов сдачи.
Он кладет монеты в карман, перестает краснеть, и к нему возвращается уверенность.
– Может, еще как-нибудь увидимся до Рождества?
– Ты знаешь, где меня искать, – отвечаю я. Прозвучало ли это как приглашение? Не уверена. А может, я хотела, чтобы это так прозвучало? Хочу ли я увидеть его снова? Копаться в его делах – не мое дело, но я не могу забыть, как он поник, когда я не сразу пожала ему руку.
Он выходит из конторы, засовывая бумажник в задний карман. Обождав немного, на цыпочках выхожу из-за прилавка и смотрю ему вслед. Он подходит к своему фургону и дает одному из ребят пару долларов чаевых.
Подходит Хизер, и мы вместе смотрим, как Калеб и один из рабочих вместе поднимают задний борт.
– По-моему, вам обоим было жутко неловко, – замечает Хизер. – Прости, Сьерра. Зря я тебе рассказала.
– Нет, что-то тут не так, – отвечаю я. – Не знаю, что из этого правда, но у этого парня есть секрет, это точно.
Она смотрит на меня, подняв бровь.
– Он все еще тебе нравится, да? И ты всерьез подумываешь с ним замутить.
Я смеюсь и возвращаюсь на свое место за прилавком.
– Он симпатичный, только и всего. Но я не связываюсь с парнями только по этой причине.
– И правильно, – кивает Хизер, – но вот сколько я тебя знаю, ни разу не видела, чтобы ты испытывала неловкость в присутствии парней. Он первый.
– Он тоже стеснялся!
– Было дело, – отвечает она. – Но из вас двоих ты определенно краснела больше.
После телефонного разговора с месье Каппо и пересказа событий прошлой недели на французском, мама разрешает мне пораньше уйти с работы. Каждый год Хизер устраивает киномарафон с участием своего очередного любимого актера и громадным ведром попкорна. Папа предлагает взять фургон, но я решаю пройтись пешком. Дома я бы ни секунды не раздумывала и взяла бы ключи – холодно ведь. Но здесь даже в конце ноября на улице довольно приятно.
По пути прохожу мимо второго семейного елочного базара в городке. Их деревья, выставленные рядами, и красно-белый шатер занимают три ряда парковки супермаркета. В предпраздничный сезон я всегда захожу к ним поздороваться. С началом торговли, Хопперов, как и моих родителей, почти всегда можно найти на месте.
Держа ель за верхние ветки, мистер Хоппер провожает покупателя к стоянке. Протискиваясь между припаркованных автомобилей, подхожу поздороваться первый раз в этом году. Покупатель несет елку за нижнюю часть ствола и кладет свой конец в прицеп фиолетового фургона…
Калеб?
Мистер Хоппер загружает елку со своей стороны и поворачивается ко мне, а я не успеваю отвернуться.
– Сьерра?
Делаю глубокий выдох и поворачиваюсь к нему. На нем куртка в оранжево-черную клетку и такая же ушанка. Мистер Хоппер подходит ко мне и крепко обнимает. Из-за его плеча поглядываю на Калеба. Тот стоит, облокотившись о фургон. Его глаза мне улыбаются.
Мы с мистером Хоппером коротко обмениваемся новостями, и я обещаю заглянуть к ним еще до Рождества. Он возвращается на базар, а я замечаю, что Калеб по-прежнему смотрит на меня, попивая что-то из бумажного стаканчика с крышкой.
– Ну, признавайся, что коллекционируешь? – спрашиваю я. – Елки или горячие напитки?
Ямочка на его щеке становится глубже, а я подхожу ближе. Волосы у него растрепаны, как будто ему причесаться некогда – все время таскает елки. Не успевает он ответить на мой вопрос, как мистер Хоппер и один из его рабочих грузят в фургон еще одну ель.
Калеб смотрит на меня и пожимает плечами.
– Нет, правда, зачем тебе столько? – спрашиваю я.
Он как ни в чем не бывало поднимает борт фургона, словно нет ничего странного в том, что я наткнулась на него на другом базаре.
– А ты что тут делаешь, интересно? – он меняет тему. – Присматриваешься к конкурентам?
– В Рождество конкуренции не бывает, – отвечаю я. – Но раз ты такой эксперт, скажи, чей базар лучше?
Он прихлебывает из стаканчика, и я вижу, как ходит ходуном его адамово яблоко, когда он глотает.
– У вашего преимущество, – отвечает он. – У этих ребят мятные леденцы кончились.
– Какое безобразие! – с притворным недовольством восклицаю я.
– И точно! Так что в следующий раз я, пожалуй, приду к вам.
Он делает еще глоток и молчит. Что он хочет сказать, что придет купить еще елку? Значит, у меня еще будет возможность случайно-нарочно с ним встретиться. Не знаю, как к этому отнестись.
– Зачем покупать несколько елок в один день? – недоумеваю я. – Даже в праздники?
– Отвечая на первый вопрос, – говорит он, – скажу, что я жить не могу без горячего шоколада. Не худшая зависимость на свете, я тебе скажу. Что касается второго… когда у тебя есть фургон, все время найдется кто-то, кто захочет в него что-то погрузить. Например, этим летом я трижды помогал маминым коллегам с переездом.
– Ясно. Значит, ты тот парень, на которого всегда можно рассчитывать? – Я подхожу к одной из елок и тихонько тяну ее за иголки.
Он опирается руками на откидной борт.
– Тебя это удивляет?
Он испытывает меня – знает, что я что-то о нем слышала. И правильно делает. Но я не знаю, что ответить.
– А должно?
Он смотрит на елки в фургоне, и я понимаю, что он разочарован, что я уклонилась от ответа.
– Значит, эти елки – не для тебя, – говорю я.
Он улыбается.
Я придвигаюсь чуть ближе – знаю, что, наверное, этого делать не стоит, но удержаться не могу.
– Если планируешь покупать еще, я хорошо знакома с хозяевами того, другого базара. Могу выбить тебе скидку.
Он достает бумажник, весь набитый долларовыми банкнотами, и отсчитывает несколько купюр.
– Вообще-то, я заезжал к вам уже дважды после того, как ты вешала тот плакат для парада. Но тебя не было на месте.
Хочет ли он сказать, что надеялся меня увидеть? Спросить его об этом напрямую, конечно, нельзя, поэтому я указываю на его бумажник.
– Знаешь, в банке можно обменять мелкие купюры на крупные.
Он крутит бумажник в руках.
– Ну что тут скажешь? Мне лень.
– Теперь я знаю о твоих недостатках, – замечаю я. – Это хорошо.
Он кладет бумажник в карман.
– Никто не знает о моих недостатках так много, как я.
Будь я смелее, воспользовалась бы случаем и расспросила его о сестре. Но услышав этот вопрос он, скорее всего, сел бы в фургон и уехал.
– Недостатки, говоришь? – Я делаю еще один шаг к нему навстречу. – Ты помогаешь людям с переездом и покупаешь для них рождественские елки. Да ты небось у Санта-Клауса в любимчиках.
– Ну если так рассуждать, наверное, да, я не безнадежен.
Я щелкаю пальцами.
– Ты, видимо, считаешь, что быть сладкоежкой – страшнейший из грехов.
– Да нет, не помню, чтобы об этом говорили в церкви, – отвечает он. – Вот лень – та упоминалась не раз, а я ленив. Например, пару месяцев назад я потерял расческу и так и не купил новую.
– И посмотри, к чему это привело, – отвечаю я, глядя на его шевелюру. – Это же непростительно. Придется тебе где-то еще искать елки по взаимоприемлемой цене.
– Взаимоприемлемой? – удивленно спрашивает он. – Кажется, я никогда не использовал такое слово в речи, хоть оно и колоритное.
– О, только не говори, что считаешь это слово сложным.
Он смеется, и его смех прекрасен. Мне хочется продолжить нашу перепалку, но как-то с ним слишком легко, а каким бы симпатичным он ни был и как бы мне ни нравилось с ним шутить, я должна помнить о словах Хизер.
Как будто прочитав мои мысли, он делает обиженное лицо, отводит взгляд и смотрит на деревья.
– Что? – спрашивает он.
Если нам и дальше суждено встречаться, эта недосказанность и слухи так и будут висеть над нами.
– Слушай, мне, естественно, кое-что про тебя наговорили… – Слова застревают в горле. Зачем вообще что-то объяснять? Я могу остаться для него всего лишь продавщицей с елочного базара, а он для меня – покупателем. И не понадобится никаких разъяснений.
– Ты права, это естественно сразу всплывает, – ответил он. – И так всегда.
– Но я не хочу верить слухам…
По-прежнему не глядя на меня, он достает из кармана ключи.
– Тогда беспокоиться не о чем. Мы можем здороваться, я буду покупать у тебя елки, но… – Он сжимает зубы. Я вижу, что он хочет посмотреть на меня, но не может заставить себя это сделать.
Больше мне нечего сказать. Он не опроверг слухи, не ответил, что все это ложь. Следующее слово – за ним.
Он идет к кабине, садится и закрывает дверь.
Я отступаю назад.
Он заводит мотор и, уезжая, машет мне рукой.
Глава восьмая
В субботу я приступаю к работе только в полдень. Хизер заезжает за мной пораньше, и я прошу ее отвезти меня в кафе позавтракать. Она как-то странно смотрит на меня, но поворачивает, куда я сказала.
– Ну что, отпустят тебя с нами на парад? – спрашивает она.
– А какие проблемы, – отвечаю я. – Весь город туда идет. И покупатели нахлынут только после окончания.
Говорю с ней, а сама вспоминаю, как грустно махнул мне Калеб на прощание, уезжая вчера вечером, о грузе, который мешал ему посмотреть мне в глаза. Даже если есть веские причины, мешающие нашему роману, мне все равно хочется снова увидеть его фургон, подъезжающий к базару.
– Девон считает, что тебе нужно пригласить на парад Эндрю, – говорит Хизер. – Так, я знаю, что ты скажешь…
Мои глаза едва не вываливаются из орбит на ее приборную доску.
– А ты сказала Девону, что это ужасная идея?
Она пожимает плечами.
– А он считает, что ты должна дать Эндрю шанс. И я не то чтобы с ним согласна, но… ты нравишься Эндрю.
– Зато он мне совсем не нравится. – Я вжимаюсь в сиденье. О, боже. Как злобно это прозвучало.
Хизер паркуется у «Экспресс-завтраков» – кафе в стиле 1950-х, разместившемся внутри двух списанных железнодорожных вагонов. В одном – кафе, в другом – кухня. Стальные колеса вагонов стоят на настоящих рельсах со шпалами из раскрошившегося дерева. Но самое замечательное то, что в «Экспресс-завтраках» подают завтраки, только завтраки! – с утра и до вечера.
Еще не заглушив мотор, Хизер смотрит мимо меня на окна железнодорожных вагонов.
– Слушай, я не стала возражать, потому что знаю, что ты любишь это место…
– Если хочешь поехать куда-то еще… – говорю я, не совсем понимая, к чему она клонит.
– Короче, прежде чем мы войдем, – выпаливает она, – ты должна знать: там работает Калеб. – Она ждет моей реакции. Ее слова оглушают меня.
– О.
– Не знаю, работает ли он сегодня, но такое вполне возможно, – говорит она. – Так что решай, как будешь себя вести.
Я поднимаюсь по лестнице в вагон, а сердце с каждым шагом бьется все чаще. Вслед за Хизер поднимаюсь на верхнюю ступеньку, и она открывает красную металлическую дверь.
Стены от пола до потолка увешаны виниловыми пластинками и кадрами из старых фильмов и телешоу. С двух сторон от центрального прохода расположились столики, рассчитанные не более чем на четверых. Диваны пластиковые, красные, серебристо поблескивают хромовыми вставками. Заняты только три столика.
– Может, его здесь и не будет, – бормочу я. – Может, сегодня не его сме…
Но не успеваю я договорить, как распахиваются двери кухни и в зал входит Калеб. На нем белая рубашка, бежевые брюки и пилотка, какие носили официанты в 1950-х. Он несет поднос с двумя тарелками к одному из столиков и ставит тарелки перед гостями. Затем опускает поднос и идет к нам. А сделав несколько шагов, округляет глаза и переводит взгляд с меня на Хизер: он меня узнал. На его лице появляется осторожная, но все же улыбка.
Я засовываю руки в карманы куртки.
– Калеб… Не знала, что ты здесь работаешь.
Рядом с Хизер полка, откуда он снимает два меню, и его улыбка меркнет.
– А если бы знала, не пришла?
Не знаю, как на это ответить.
– В детстве это было ее любимое кафе, – подхватывает разговор Хизер.
– Точно, – говорю я.
– А любимое блюдо – оладушки с серебряный доллар.
– Можешь не объяснять, – бросает он и идет по проходу.
Мы с Хизер следуем за ним к столику в дальнем конце вагона. Как и все остальные, он находится у большого прямоугольного окна. С этой стороны видна улица, где мы припарковались.
– Лучшее купе во всем поезде, – произносит он.
Мы с Хизер садимся на диванчики лицом друг к другу.
– И что в нем такого замечательного? – спрашиваю я.
– Оно ближе всего к кухне. – Он снова улыбается. – Кофейник со свежим кофе доберется до вас первым. И мне так удобнее общаться со знакомыми.
Хизер берет меню и начинает его изучать. А второе меню, не поднимая глаз, придвигает ближе ко мне. Уж не знаю, нарочно ли она ведет себя так, чтобы Калеб почувствовал себя лишним, но у нее это явно получается.
– Станет скучно – знай, мы здесь, – говорю я.
Калеб смотрит на Хизер. Та продолжает изучать меню. Несколько секунд никто не произносит ни слова, затем Калеб сдается и исчезает за дверями на кухню.
Я опускаю меню Хизер на стол.
– Это что вообще было? Теперь он наверняка думает, что это ты мне про него с три короба наплела. А ты, между прочим, даже не знаешь, правда ли эти слухи.
– Я не знаю, все ли из этого правда, – отвечает она. – Прости, я не знала, о чем с ним говорить. И за тебя беспокоюсь.
– Но почему? Потому что он кажется мне симпатичным? Насколько я знаю, больше козырей у него нет.
– Но Сьерра, ты его явно заинтересовала. Мы же с ним каждый день в школе видимся, и я что-то раньше не замечала, чтобы он был так разговорчив. В принципе, ничего плохого в этом нет, но необязательно так в открытую с ним флиртовать, когда…
– Стоп! – Я поднимаю руку. – Во-первых, я не флиртовала. Во-вторых, мы с ним даже толком не знакомы. Так что беспокоиться тебе совершенно не о чем.
Хизер снова берет меню, но я вижу, что она не читает.
– Но кое-что я все-таки о нем знаю, – продолжаю я. – Он работает в кафе и покупает много елок. И хотя мы, скорее всего, так и будем случайно сталкиваться, на этом все и кончится. Я не хочу заходить дальше и не хочу узнавать его ближе. Ясно?
– Ясно, – отвечает Хизер. – Прости.
– Ладно. – Я откидываюсь на спинку дивана. – Теперь можно наконец спокойно съесть мои оладушки без этой тяжести в груди.
Хизер улыбается краешком губ.
– Зато от оладушек у тебя появится тяжесть в животе.
Беру меню и просматриваю его по диагонали – я уже знаю, что закажу. Просто мне не хочется встречаться взглядом с Хизер, пока я продолжаю говорить о Калебе.
– К тому же, что бы там ни произошло, он по-прежнему переживает.
Хизер бросает свое меню на стол.
– Вы с ним это обсуждали?
– Не было возможности, – отвечаю я. – Но это было понятно без слов.
Она смотрит на закрытые двери кухни. Потом снова поворачивается ко мне и хватается за голову.
– Ну почему, почему всегда все так сложно?
– Согласна, – смеясь, отвечаю я. – Вот бы все было просто, как у нас?
– Ладно, пока он не вернулся, – выпаливает Хизер, – вот что я о нем знаю. Абсолютно достоверная информация – никаких слухов.
– Отлично.
– Мы с Калебом никогда особенно не дружили, но он всегда хорошо ко мне относился. Должно быть… то есть наверняка у него есть и темная сторона, но я ничего такого никогда не замечала.
Я киваю на ее меню.
– Тогда не будь с ним так холодна.
– Я даже не пытаюсь. – Она наклоняется вперед и накрывает мою ладонь своей. – Мне очень хочется, чтобы ты хорошо провела время, пока ты здесь, но с парнем, который погружен в прошлое по самые уши, этого не получится.
Тут двери на кухню раздвигаются, и выходит Калеб с маленьким блокнотом и карандашом. Подходит к нашему столику.
– Вам официанты не нужны? – спрашивает Хизер.
Калеб опускает блокнот и карандаш.
– А ты ищешь работу?
– Нет, но Девону нужна работа, – отвечает она. – Правда, сам он искать не хочет. Но я-то знаю, что так у него в жизни появится хоть что-то интересное.
– Ты же его девушка, – усмехаюсь я. – Разве это не от тебя зависит?
Хизер пинает меня под столом.
– А может, ты хочешь от него избавиться? – замечает Калеб.
– Я этого не говорила, – чересчур поспешно выпаливает Хизер.
Калеб смеется.
– Чем меньше я буду знать, тем лучше. Спрошу у менеджера, когда придет.
– Спасибо, – говорит Хизер.
Он поворачивается ко мне.
– Если рассчитываешь выпить горячего шоколада, должен предупредить, что у нас нет мятных леденцов. Так что наш шоколад, вероятно, не соответствует твоим стандартам.
– Кофе вполне устроит, – отвечаю я, – но с тонной сливок и сахара.
– А я, пожалуй, шоколада выпью, – говорит Хизер. – Только можешь положить побольше маршмеллоу?
Калеб кивает.
– Я мигом.
Стоит ему скрыться из поля зрения, и Хизер наклоняется ко мне.
– Слышала? Он хочет соответствовать твоим стандартам.
Я тоже наклоняюсь к ней поближе.
– Он же официант. Это его работа.
Калеб возвращается с керамической кружкой, над которой высится целая гора маршмеллоу. Он ставит кружку на стол, и несколько штук падают.
– Не волнуйся. Кофе сейчас сварится, – говорит он мне.
Входная дверь в кафе открывается. Калеб поворачивается, смотрит на вошедших, и на его лице появляется смесь удивления и радости. Я тоже оборачиваюсь и вижу женщину с близнецами лет шести; девочки с улыбкой смотрят на Калеба. Они очень худенькие, на них одинаковые, не по размеру большие, поношенные толстовки с капюшонами. Одна из девочек поднимает вверх рисунок, чтобы Калеб увидел: она нарисовала нарядную рождественскую елку.
– Сейчас вернусь, – шепчет он нам и подходит к гостям. Девочка вручает ему рисунок. – Прекрасная картинка. Спасибо.
– Это елка, которую ты нам подарил, – говорит малышка.
– Мы ее украсили, – подхватывает ее сестра. – И теперь она выглядит точно так, как на рисунке!
Калеб вглядывается внимательнее.
– Они уже не помнят, когда у нас в последний раз была елка на Рождество, – говорит их мама, поправляя ремешок сумки на плече. – Да что там, я и сама не помню. А вчера, когда они вернулись домой из школы, видел бы ты их… они просто…
– Спасибо большое, – отвечает Калеб и прижимает рисунок к груди. – Но мне самому в радость сделать вам приятное.
Мать девочек делает глубокий вдох.
– Они хотели тебя лично поблагодарить.
– Мы за тебя помолились, – говорит одна из девочек.
Калеб чуть наклоняется к ней.
– Это очень много для меня значит.
– Мы позвонили в продовольственный банк[4]4
Банк продовольствия (англ. food bank) – благотворительная организация, которая бесплатно принимает продукты питания от производителей и поставщиков, упаковывает их и доставляет нуждающимся.
[Закрыть], и служащий сказал нам, что ты занимаешься этим по собственной инициативе, – продолжает мать. – А еще, что ты работаешь здесь и наверняка не будешь возражать, если мы зайдем.
– Да, он не ошибся. Кстати… – Калеб делает шаг в сторону и указывает на ближайший столик, – горячего шоколада не хотите?
Девочки восторженно кричат, но мать говорит:
– Мы не можем остаться. У нас…
– Тогда я сделаю вам с собой, – отвечает Калеб. Мать девочек не возражает, и он направляется в нашу сторону. Я отворачиваюсь к Хизер.
Пока он на кухне, я спрашиваю шепотом:
– Так он поэтому покупает елки? Чтобы отдать их семьям, которые даже не знают, кто их благотворитель?
– Он тебе ничего не говорил, когда покупал? – спрашивает Хизер.
Выглядываю в окно и рассматриваю проезжающие мимо машины. Первую елку я продала Калебу за полную цену и уверена, что мистер Хоппер поступил так же. А он, оказывается, работает в кафе и покупает елки одну за другой… Эта новая информация никак не вяжется с тем, что я прежде о нем слышала.
Калеб возвращается из кухни. В одной руке у него картонная кассета, в которой стоят три пластиковых стакана с крышками. В другой – чашка кофе; он ставит ее передо мной и идет к маме с девочками. Я делаю глоток и в изумлении поднимаю глаза на Хизер – сочетание сливок и сахара идеальное.
Наконец, Калеб возвращается и встает у нашего столика.
– Как кофе? – спрашивает он. – Я сам добавил сливки и сахар на кухне, иначе бы мне все не унести.
– Идеальный, – отвечаю я и пинаю Хизер под столом. Та смотрит на меня, и я слегка склоняю голову, подавая ей знак. Если я попрошу Калеба присесть рядом, то определенно дам ему понять, что он мне интересен. А вот если его пригласит Хизер, это будет выглядеть просто как дружеская беседа – она ведь сказала, что встречается с Девоном.
И Хизер приходит на помощь.
– Посиди с нами, Санта!
Калеб удивлен, но рад приглашению. Быстро осмотрев другие столики, он садится напротив меня.
– А знаешь, – говорит Хизер, – вот мне давно уже никто рисунки не дарил.
– Я не ожидал, – произносит Калеб и кладет рисунок на середину стола, переворачивая его, чтобы и я могла рассмотреть. – Красиво нарисовано, правда?
Я любуюсь нарисованной елью, а потом поднимаю взгляд на него. Он по-прежнему смотрит на картинку.
– Калеб, ты – индивид, наделенный множеством талантов, – говорю я.
Не отрывая глаз от рисунка, он замечает:
– Ты используешь в речи слово «индивид»? Я не ослышался?
– И это не впервые, – встревает Хизер.
Калеб поворачивается к ней.
– Но она определенно первый человек, который произнес это слово в этом кафе.
– Вы оба несете ерунду, – отвечаю я. – Хизер, скажи ему, что ты тоже говоришь «взаимоприемлемый». Не такое уж сложное это слово.
– Ну да, конечно… – Она осекается и смотрит на Калеба. – Нет, вообще-то, я так никогда не говорю.
Калеб и Хизер стукаются кулаками.
Я тянусь через стол и срываю с головы Калеба его дурацкую пилотку.
– Тогда вам определенно стоит использовать более интересные слова, сэр. И купить расческу.
Он протягивает руку.
– Шапочку верни, пожалуйста. А не то в следующий раз, покупая елку, расплачусь однодолларовыми купюрами. И все они будут перевернуты в разные стороны.
– Нет проблем, – отвечаю я и вытягиваю руку с пилоткой подальше.
Калеб встает, пытается отнять пилотку, и, в конце концов, я ее возвращаю. Он напяливает этот совершенно идиотский головной убор.
– Решишь зайти за елкой – не рассчитывай, что я тебе рисунок нарисую, – заявляю я. – Но сегодня я работаю с двенадцати и до восьми.
Хизер таращится на меня и расплывается в улыбке. Калеб отходит к другим посетителям, а она говорит:
– Ты же пригласила его зайти.
– Знаю, – отвечаю я, взяв кружку. – И на этот раз я действительно флиртовала.
Я прихожу на работу на час раньше и, оказывается, не зря. И покупателей полно, и грузовик с новой партией деревьев с плантации прибыл раньше. Надев рабочие перчатки, взбираюсь по лестнице в прицеп. Аккуратно ступаю на деревья, лежащие верхним слоем. Ели упакованы в сетку и уложены крест-накрест; от их мокрых иголок брючины внизу становятся влажными. Наверное, добрую часть пути деревья поливал дождь, и запах елей напоминает мне о доме.
Ко мне поднимаются еще двое рабочих. Мы стараемся как можно меньше двигаться, чтобы не сломать ветки. Запуская руки под сетку, я приседаю и толкаю дерево к краю. Там его подхватывает другой рабочий и относит к конторе, где постепенно вырастает штабель.
Эндрю берет у меня второе дерево, но не уносит его, передает кому-то еще.
– Готово! – кричит он мне и дважды хлопает в ладоши.
Мне хочется сказать ему, что у нас тут не соревнование, но тут папа кладет ему руку на плечо.
– Живо, в туалетах кончилась бумага, – говорит он. – И, если тебе покажется, что они недостаточно чистые, сообщи мне об этом. Решение за тобой.
Когда мышцы начинают ныть, я на минутку прерываюсь, чтобы потянуться и передохнуть. Несмотря на усталость, с моего лица не сходит улыбка. Я смотрю на покупателей, которые расхаживают среди деревьев, – и даже со своей верхотуры вижу радость в их глазах.
Эта картина сопровождала меня всю жизнь. Но теперь я понимаю, что я всегда видела лишь тех, у кого елка на Рождество непременно будет. Но не замечала тех, кто не может позволить себе ель даже при желании. Тех, кому Калеб дарил наши деревья.
Положив руки на бедра, я наклоняюсь сначала в одну сторону, затем в другую. За нашим участком, за крайним домом в городе, на фоне безоблачного бледно-голубого неба высится Кардиналз-Пик. На вершине растут мои ели, но отсюда их не разглядеть.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?