Текст книги "Огненная тигрица"

– Нет, – простонала она. – Ты теряешь…

– Я ничего не теряю, мисс Шарлотта! Делайте то, что я вам говорю, – настаивал он. И снова его палец медленно описал круг, и сильнейший жар, волна за волной, прокатился по ее телу. Этот жар, энергия инь, ушел вглубь нее через живот, вверх по спине – во всех направлениях – и добрался именно туда, куда ей хотелось.

– Мисс Шарлотта! – позвал ее Кен Джин. В его голосе чувствовалась неподдельная тревога.

– Да, да, – ответила она, пытаясь сосредоточиться. Руки девушки лежали на груди, и она без особых усилий начала описывать круги. Ее руки двигались к центру грудей, потом по кругу внутрь, вверх над сосками и затем снова вниз. Но она сразу поняла, что эти движения не приносили облегчения. – Мне нужно больше, Кен Джин, – задыхаясь, произнесла Шарлотта.

Ее ноги были широко раздвинуты. Она полусидела-полулежала, всем телом наклонившись к нему, к его рукам, навстречу этим возбуждающим кругообразным движениям. Его голос напоминал отдаленный гром – едва различимый, но сохранивший всю свою мощь.

– Ваша энергия двигается совершенно беспорядочно. Вы Должны направить ее, мисс Шарлотта. Вы должны…

– Я не могу! – отчаянно закричала она.

– Тише! Вы весь дом разбудите!

Она нервно сглотнула и кивнула ему. Ее дыхание было тяжелым, а тело находилось во власти нестерпимого огня.

– Сосредоточьтесь! – приказал Кен Джин. Она заметила капельку пота над его бровью. Потом он склонил голову к ее разведенным бедрам. – Я заставлю вашу женскую энергию излиться, но вы должны направить ее на меня, – повторил он и лег на живот так, что его плечи, оказавшись между ее ногами, раздвинули их еще шире.

Его пальцы больше не ласкали ее интимное место, и для нее это была невосполнимая утрата. Но затем она почувствовала, как он подсунул ладони под ее ягодицы и приподнял их, впившись пальцами в ее тело по обе стороны от копчика. После этого он начал равномерно массировать сразу четыре активные точки с каждой стороны. Шарлотта испытала просто сказочные ощущения, однако этого все равно не хватало.

От разочарования у нее на глазах появились слезы.

Продолжая массировать руками груди, Шарлотта попыталась сесть удобнее, чтобы не свалиться с кровати. Время от времени она чувствовала сильнейший жар то на шее, то возле левого бедра, то у самого колена. Но ни один из этих приливов так ничем и не закончился, и это только сбило ее с толку.

– Что ты делаешь? – переводя дыхание, спросила она у Кен Джина. – Неужели этот огонь никогда не угаснет?

Не услышав ответа, девушка вдруг почувствовала что-то влажное и холодное. В ее голове все так перепуталось, что она уже ничего не могла понять. Что это? Шарлотта заставила себя успокоиться, осознавая, что ей необходимо на чем-то сосредоточиться, – например переключиться на это новое ощущение. Через мгновение до нее дошло, что Кен Джин ласкает ее языком. Язык мужчины двигался по тому же пути, который до этого прошел его палец, – по кругу и вверх. Потом он снова описал круг. Нет, скорее по форме это напоминало цифру восемь.

Прохладный воздух, влажность языка, а главное – осознание того, что он сейчас делает, ослабили ее огонь, но не погасили его.

– Кен Джин, это неправильно… – Шарлотта глубоко вдохнула, когда его язык замер, так и не закончив свою восьмерку. Он остановился как раз в том месте, где ей хотелось, и с силой прижался к ее жемчужине. Это было восхитительно. Прошла секунда… другая…. Но потом Кен Джин поднял голову.

– Отдайте мне вашу энергию инь, мисс Шарлотта. Отдайте прямо сейчас, – прошептал он.

Она едва не застонала от разочарования, поскольку даже не понимала, что такое – "инь".

– Весь этот жар, огонь, – продолжал настаивать Кен Джин, – передайте его мне.

Огонь? Он, наверное, имеет в виду пульсирующие волны, которые накатывались на нее, вызывая дрожь во всем теле, поднимаясь к голове и доходя даже до кончиков пальцев.

– Положите на лицо подушку, – сказал он.

Шарлотта в недоумении подняла голову. То, что она увидела, поразило ее до глубины души. Между ее широко разведенными ногами лежал Кен Джин. И хотя он вел себя вполне спокойно, даже расслабленно, его лицо выражало нечто странное. Глаза мужчины, темные, глубокие, при мерцающем свете комнаты казались загадочными, словно он обладал какими-то тайными знаниями, какой-то особой мудростью, и она вдруг подумала, что каждый его поступок пронизан этой мудростью. Шарлотта беспрекословно подчинилась ему.

Она схватила подушку, но все еще не могла оторвать глаз от одухотворенного лица Кен Джина. Ей хотелось видеть его, любоваться им.

– Я сейчас открою ворота, – предупредил он, многозначительно посмотрев на девушку, и в то же мгновение она почувствовала, как он большими пальцами рук раздвигает ее плоть. – Когда ваша инь хлынет бурным потоком, у вас может вырваться крик. Но вы ведь не хотите разбудить Уильяма? – спросил он.

Она кивнула в ответ.

– Тогда ложитесь на спину, накройте подушкой лицо и передайте мне огонь вашей инь, – сказал Кен Джин.

Она с готовностью подчинилась и легла на спину. Тяжелая подушка пахла сиренью и крахмалом. Когда язык Кен Джина снова начал описывать эти удивительные восьмерки, ее бросило в жар. Она попыталась сосредоточиться, чтобы запомнить каждый, пусть даже небольшой, всплеск этого жгучего пламени, полыхавшего в ней. Неужели это и есть энергия инь? И каким образом она сможет послать этот огонь ему?

Ей казалось, что это совершенно бессмысленно и что из этой глупой затеи ничего не получится. Но она не могла не повиноваться Кен Джину и поэтому мысленно приказала, чтобы каждая мельчайшая частичка бушевавшего в ее теле пламени направилась туда, где он…

Тем временем Кен Джин прикоснулся губами к верхушке этой воображаемой восьмерки и начал сосать ее жемчужину. Его губы плотно сомкнулись вокруг нежной плоти, и он слегка потянул ее. Шарлотта вдруг ощутила, что именно в этом месте находится какая-то преграда. Честно говоря, она ничего не понимала, но чувствовала, что в ней есть что-то такое, что мешает разбушевавшемуся огню прорваться наружу и не дает Кен Джину прикоснуться холодным и влажным языком к этому пламени.

Он снова потянул губами ее жемчужину. По ту сторону невидимой плотины жар разгорался с удвоенной силой, особенно после того как она начала мысленно посылать весь огонь, охвативший ее, в рот мужчины. От напряжения у нее на шее выступила испарина. Плечи Шарлотты горели огнем, и этот огонь она послала к его губам. Ее живот почти прилип к спине, и девушке пришлось втянуть его, когда огонь охватил все внутренности. Она послала это пламя к его языку…

Теперь он снова сосал ее плоть, только на этот раз еще сильнее. Шарлотта вцепилась руками в простыни, и под ее пальцами мягкая ткань собралась в два плотных узла. Ее воспаленное воображение превратило их в горящие факелы. И это пламя она тоже направила к нему. Ей нужно было сокрушить эту преграду. Она просто обязана уничтожить, сжечь все, что отделяет ее от него.

И у нее это получилось! Невидимое препятствие занялось пламенем и исчезло. А потом хлынул поток энергии.

Это был не маленький ручеек и даже не река. В одно мгновение все изменилось до неузнаваемости: тихий поток стал таким мощным, что превратился в стремительный водопад. Этот огненный поток вспыхнул в корнях волос, в кончиках ее пальцев, во рту, в сосках и прокатился по телу, сокрушая на своем пути все преграды. Он испепелял и ломал то, что мешало его движению…

Мышцы ее живота бешено сокращались. Наступил оргазм. Все естество Шарлотты содрогнулось, сжалось, и из нее хлынул поток, как будто она сама превратилась в реку огненной лавы. Эта река искрилась и горела. И Кен Джин стал тем колодцем, в который полился этот раскаленный поток.

Чем полноводнее становилась река, тем ярче и горячее было ее течение. И в этот момент Кен Джин неожиданно замер. Шарлотта почувствовала, что молодой человек в изнеможении лег на ее бедро. Он тяжело дышал, его тело дрожало.

Она протестующе застонала. Он уже не впитывал в себя ее энергию, а поток все увеличивался и увеличивался, и казалось, что от него просто невозможно избавиться. Ее ноги дрожали, мышцы живота продолжали судорожно сжиматься. Ее энергия, не нашедшая выхода, начала циркулировать по кругу.

– Нет, – всхлипывая, произнесла Шарлотта, прижав к себе подушку. – Кен Джин, пожалуйста…

Он все еще тяжело дышал, уткнувшись в ее бедро.

– Ее так много, – испуганно пробормотал он.

Тело Шарлотты все еще содрогалось, и совсем не от облегчения. Энергия бурлила внутри нее так, что ей стало плохо от нестерпимого жара и напряжения.

– Забери все это, Кен Джин. Ее так много, что она уже не вмещается во мне. Ты должен забрать ее!

Если бы она не обессилела, то заставила бы его сделать это. Она убрала подушку от своего лица. Ее руки дрожали, в ней билась неиспользованная энергия, которая не нашла выхода. Холодный воздух, который Шарлотта ощутила на своем влажном лице, ошибочно был принят ею как избавление. Неужели она плачет? Откуда могли взяться эти слезы? Ее тело напоминало факел, в ней не осталось ни капли влаги. Только пламя.

– Кен Джин! – позвала она и, к радости, снова почувствовала его прикосновение.

Он легко притронулся к ее жемчужине, а затем его пальцы погрузились в плоть. Девушка невольно подалась вперед и еле слышно всхлипнула.

Шарлотта не знала, сколько пальцев Кен Джина проникло в ее лоно, но теперь, кроме иссушающего жара, она ощущала еще и давление, как будто бы в огонь подбросили дров.

– Нет, – прошептала она.

Потом она почувствовала, что будто бы снова открылся шлюз. Кен Джин начал массировать большим пальцем самую чувствительную точку ее женского органа. Она подумала, что он просто взял и разбил ту невидимую преграду, которая мешала ее энергии излиться, и не понимала, как такое могло случиться. Но это уже не имело никакого значения. Шарлотта догадалась, что ее энергия снова потекла к его пальцу, однако теперь она циркулировала вокруг него. Ее плоть дрожала под его пальцами, и энергия инь текла сквозь его руку.

Слава богу, что ее энергия вновь начала изливаться. Мало-помалу этот нестерпимый жар исчез. Вскоре она уже могла спокойно дышать, чувствуя, как энергия продолжает струиться, покидая ее тело. Она все текла и текла, но ее поток постепенно уменьшался.

В конце концов он иссяк.

Шарлотта утомленно вздохнула. По ее телу разлилась приятная истома. Почти в одно мгновение она погрузилась в глубокий сон.

9 февраля 1889 года

Многоуважаемая бабушка Вен Ей Мен!

Я очень рада, что гай зай, которую я послала, оказалась полезной для Вас и помогла излечить боль, возникавшую у Вас по утрам. Как жаль, что Вы не можете найти эту полезную травув Пекине. Я бы, наверное, тоже не смогла покупать подобные вещи, если бы не мой трижды благословенный помощник.

Сообщала ли я Вам, что он уже покинул мой дом? Да, он начал чувствовать себя очень стесненно в моей маленькой школе. Он был словно птичка в клетке. Столько красивых женщин вокруг! Я думаю, что это отвлекало его. Поэтому он решил избавиться от искушения. Теперь он много времени проводит в порту и зарабатывает приличные деньги. Он разгружает корабли чужеземцев.

Ему очень помогает знание английского языка (это язык иностранцев), и его дела идут просто отменно. Он уже накопил достаточно денег для того, чтобы купить себе приличное жилье со всеми удобствами. Кроме того, он имеет возможность доставать для меня лучшие иностранные травы и чай. Он делает это из уважения и любви ко мне. Я его тоже люблю и считаю, что мне очень повезло, что он так долго жил в нашем доме.

Сейчас я безмерно счастлива, ведь вчера он сказал мне, что хочет стать драконом-учеником! Я уже знаю, кто будет для него прекрасной партнершей: это его ровесница, девушка по имени Маленькая Жемчужина. До того как она попала ко мне, ее жизнь тоже была полна невзгод и лишений. Я думаю, что они прекрасно поладят друг с другом.

Единственной печалью его жизни остается желание найти свою семью. Вы, наверное, помните, что он вследствие трагических обстоятельств потерял своих родителей. Но я верю, что, если каким-либо чудом ему удастся узнать, где они живут, он бросит все, чтобы вернуть себе любовь родителей, которую когда-то утратил. О, я всем сердцем желаю, чтобы это произошло как можно скорее. Ведь он такой прекрасный молодой человек. Вы случайно не знаете, можно ли найти его родителей?

Искренне ваша, тигрица Тэн Ши По

Способ быстрой нормализации давления: положите руки на затылок. Кончики третьих пальцев обеих рук прижмите к углублению, которое находится под затылочным бугром. Помассируйте эту область. Во время массажа могут возникнуть болезненные ощущения. Теперь переместитеськ наружи. Обратите внимание на мышечное уплотнение. При повышенном давлении массаж этой точки может вызывать боль. Помассируйте это место с обеих сторон. Теперь слегка наклоните вперед голову и, с силой прижав пальцы, проведите ими до основания шеи и потом дальше к плечам. Процедуру следует повторить пять раз.

Дж. В. Керни. Иглоукалывание без игл

Глава 6

Утром Шарлотта никак не могла проснуться. Словно сквозь пелену она слышала, как в своей комнате кричал Уильям. Наверное, весь дом слышал его громкие вопли. Он был чем-то крайне раздражен и что-то пинал ногами. Когда у него начинался припадок, его чаще всего оставляли одного и запирали в комнате, чтобы он успокоился. Много лет назад Шарлотта приказала слугам, чтобы в это время его не беспокоили. Из комнаты брата убрали бьющиеся предметы и мебель. Все думали, что со временем он научится справляться со своим раздражением. Однако прошло уже десять лет, но ничего не изменилось.

Шарлотта услышала быстрые шаги матери, которая шла по коридору. Затем открылась дверь в комнату Уильяма, и сразу же крики усилились. Несмотря на свою болезнь, Уильям прекрасно понимал, когда можно устроить истерику. Минут через Двадцать он успокоится и позволит матери обнять его. Потом еще целый час мать будет молиться и плакать над своим бедным мальчиком.

Обычно в такие минуты Шарлотта всегда была рядом с матерью. Она исполняла роль утешительницы, уверяя мать и брата, что все их очень любят и что в конце концов жизнь в доме наладится. Так продолжалось уже много лет, и Шарлотта давно Разуверилась в том, что когда-нибудь наступят перемены к лучшему. Она даже представить не могла, что ее до боли однообразная жизнь может измениться.

Перевернувшись на бок, девушка застонала. Каждое движение причиняло ей боль. Поморщившись, она все-таки улыбнулась. Господи, она и забыла, что лежит совершенно голая. Какой позор! Но до чего же это приятно – ощущать собственную наготу. Девушка широко и радостно улыбнулась. Теперь, после всего, что произошло этой ночью, ее жизнь должна стать совершенно другой.

– Митc Шарет! Митc Шарет!

Шарлотта часто заморгала и недоуменно уставилась на горничную. Эта девушка совсем недавно начала работать в их доме. Она ужасно говорила по-английски, но после четырнадцати лет жизни в Шанхае Шарлотта научилась понимать ломаный английский.

– Доброе утро, Мей Су, – сказала она. Кажется, именно так звали девушку. В Китае так много женских имен, начинающихся на «Мей», что немудрено было и перепутать. – Что…

– Пойжалуй, митс Шарет. Тва малчи.

Тва малчи? Это, наверное, означает "твой мальчик".

– Уильям? – спросила она.

– Эйе, эйе, эйе, – запинаясь, произнесла горничная и схватила Шарлотту за руку, пытаясь стащить ее с кровати. И тут девушка вспомнила о своей разрезанной на куски ночной сорочке. Она не может встать с кровати, представ перед горничной в обнаженном виде. Никто не должен видеть ее наготу. Но если Уильям действительно в беде…

Шарлотта прислушалась. Ее комната находилась рядом с детской, поэтому она слышала любой шум, доносившийся оттуда. Но сейчас там было совсем тихо. Интересно, что означает эта тишина? Честно говоря, Уильяму было свойственно создавать шум и беспорядок везде, где бы он ни появлялся. И молоденькие неопытные горничные всегда попадались на эту удочку и поднимали тревогу. Но…

– Пойди и найди Кен Джина, – резко приказала она. – Я приду прямо туда.

– Эйе, нет! – запричитала горничная, совершенно потеряв рассудок. – Тва малчи…

Шарлотта в отчаянии оперлась на локоть. Черт бы побрал эту ее наготу!

– Подай мой халат и расскажи, что произошло, – сказала она на шанхайском диалекте, надеясь отвлечь девушку. И у нее это получилось. Девушка бросилась за ее домашним халатом, а Шарлотта тем временем выпрыгнула из кровати и швырнула свою разрезанную сорочку в камин. Мей Су подлетела к ней с халатом в руках и наконец ответила на все ее вопросы.

– Мальчик, – учащенно дыша, произнесла она на своем родном языке, – не двигается. Его мать только плачет и молится. Мы незнаем…

– Иди за Кен Джином. Он разбирается в медицине, – приказала Шарлотта. Почему она решила, что он поможет в этой ситуации? Наверное, потому, что вчера она видела, как он втыкал в свое тело иголки, чтобы излечить себя от какого-то недуга, а ночью своими умелыми действиями вызвал у нее целую бурю восхитительных ощущений. А самое главное – Кен Джин был единственным в их доме человеком, который в трудные моменты всегда сохранял хладнокровие и рассудительность. В такие минуты она посылала за ним. С тех пор как молодой человек начал работать у ее отца первым помощником, он стал для нее надежной опорой во всем. Но Мей Су, качая головой, кричала все громче и громче.

– Нет дома! Ушел рано утром!

Шарлотта продолжала одеваться. Натягивая на себя домашнее платье без корсета, она почувствовала, что у нее внутри все похолодело.

– Куда он ушел? – спросила она таким спокойным и бесстрастным голосом, как будто бы ей действительно было абсолютно все равно.

– Никто не знает, – ответила девушка. – Мисс, тва мальчик, пожалуйста…

Шарлотта направилась к двери, но остановилась и, подойдя к камину, взяла коробку спичек. Она бросила ее горничной.

– Мей Су, пожалуйста, сожги мою ночную сорочку. Она мне так надоела, что, кажется, я разорвала ее ночью, – сказала она и выскочила в коридор.

Как только Шарлотта вошла в комнату Уильяма, она мгновенно поняла, что произошло. Окинув взглядом представшую перед ней картину, девушка тут же решила, что во всем виновата только она. Ее брат лежал на холодном полу, свернувшись калачиком. На его левой ноге красовался синяк, а костяшки пальцев были разбиты в кровь. На теле подростка, вероятно, были и другие повреждения: когда Уильям закатывал истерику, он полностью терял над собой контроль. По всей комнате была разбросана изорванная одежда. Каким-то чудом на одной ноге остался ботинок. Скорее всего, когда начался припадок, брат был полностью одет.

Сейчас Уильям неподвижно лежал на полу. По привычке Шарлотта в первую очередь проверила, жив ли он. Мальчик дышал и, похоже, ничего себе не сломал. Не заметила она и кровоподтеков. Наверное, он просто очень замерз. Она схватила любимое синее одеяло Уильяма и накрыла его.

Затем она повернулась к матери. Та стояла на коленях возле шкафа и молилась, сжимая в руках четки. Методично перебирая их, женщина шевелила губами, что-то беззвучно шепча себе под нос. Шарлотта знала, что мать не будет ни с кем разговаривать, пока не закончит молиться, и решила пока привести в порядок детскую. Возле нее в ожидании дальнейших приказаний топталась няня. Она стояла в тени, и девушка сначала даже не заметила ее. Няне уже не раз приходилось наблюдать истерические приступы Уильяма, и она знала, что нужно делать. К приходу Шарлотты женщина успела почти все убрать, и поэтому девушке оставалось только сложить вещи брата, а затем сесть в одно-единственное кресло, находившееся в комнате и ждать, когда мать закончит молиться. Шарлотта опустилась в большое новомодное кресло с подушками, которое было при кручено к полу, и отметила про себя, что мать, к сожалению, перебрала только половину бусин на четках, а это, соответственно, означало, что она прочитала только половину всех своих молитв. Понимая, что ей предстояло еще долго ждать, девушка огляделась по сторонам. Солнце светило уже достаточно ярко. По-видимому, утро было в самом разгаре. Уильям наверняка проснулся в свое обычное время, а ее, к несчастью, в этот момент не оказалось рядом. И поскольку, кроме нее, никто не мог справиться с его буйным темпераментом, он решил закатить истерику. Для Уильяма никогда не было важно, по какому поводу он хотел покапризничать. Причин для этого ему всегда хватало. Один раз он вышел из себя только потому, что в комнате были задернуты шторы. А однажды мальчишка разбушевался из-за того, что ему не понравился цвет одеяла, – оно было ярко-голубое. После этого мать целый месяц муштровала всех слуг в доме, доводя их просто до безумия. Она постоянно заставляла их вовремя открывать шторы, проверять, чтобы цвет белья соответствовал вкусам Уильяма, и стараться во всем угождать избалованному отпрыску Виксов. Даже стены в его комнате перекрасили именно в тот цвет, который ему нравился.

Однако Уильям был достаточно изобретателен и постоянно находил все новые и новые причины для того, чтобы устроить очередную истерику. В конце концов Шарлотта решила положить конец причудам, которые порядком всем надоели. По ее приказанию стены в комнате покрасили в бледно-голубой цвет, вынесли ковер, оставив деревянный пол абсолютно голым. Кроме того, из комнаты убрали всю мебель, включая книжные полки и оконные карнизы со шторами. Спальня Уильяма стала практически пустой, если не считать матраса, который теперь лежал прямо на полу, и постельного белья. Даже одежду Уильяма хранили в отдельной комнате.

К удивлению всех, истерические припадки Уильяма стали случаться реже.

После этого Шарлотта распорядилась, чтобы в комнату постепенно вернули мебель. Первым внесли кресло, предусмотрительно прикрутив его к полу, чтобы в один прекрасный день, когда мальчик подрастет и станет достаточно сильным, он не смог выбросить его из окна. Потом поставили книжный шкаф, ножки которого тоже привинтили к полу. В этом шкафу находились три мягкие игрушки и две книги. И еще в комнате было с полудюжины одеял различных цветов.

Как раз сейчас няня убирала одеяла с пола. Она уже поста? вила на место книги и игрушки. Сегодня с Уильямом случился сильный припадок и он даже потерял сознание. Теперь из его комнаты опять придется вынести все вещи. Пройдет не меньше недели, прежде чем он снова начнет спокойно реагировать на что-нибудь, кроме деревянного пола и своего одеяла. Шарлотта молилась о том, чтобы из комнаты не пришлось выносить его кровать. То, что ее брату приходилось спать на полу, не способствовало улучшению его здоровья. Но это было все-таки лучше, чем переживать бесконечные приступы.

Она вздохнула и посмотрела на Уильяма. Неужели это она виновата в том, что с ним произошел припадок? Шарлотта была уверена, что смогла бы предотвратить это несчастье. За годы проб и ошибок у нее выработалось некое шестое чувство, и она интуитивно чувствовала, когда у брата должен случиться следующий приступ. Девушка прекрасно знала все признаки, предшествующие припадку, и готова была остановить его. Полумрак, полное спокойствие и тишина – вот все, что было необходимо для этого. Именно так она уже много раз справлялась с бедой.

Но сегодня ее не оказалось рядом с несчастным мальчиком. Она решила поспать и предоставить матери и няне самим со всем справляться. На самом деле она пропустила самый важный момент утренней трагедии из-за того, что просто обессилела после своего ночного приключения и проспала. И вот сейчас состояние Уильяма ухудшилось. Снова ухудшилось. Приступ, был таким же сильным, как и в раннем детстве, и теперь ей придется потратить многие месяцы на то, чтобы привести его в более или менее нормальное состояние. Хотя, признаться, у нее уже не осталось никаких надежд на выздоровление брата.

Почему она не проснулась вовремя? Почему Уильям такой беспомощный? Может, это ее вина? Может, она что-то делает неправильно?

– Это все грехи твоего отца.

Шарлотта подняла глаза. Мать старалась говорить тихо, чтобы не потревожить Уильяма. Мальчик, скорее всего, еще очень долго будет спать, но на всякий случай они перешли на шепот. Уильяма ни в коем случае нельзя было пугать: обычно он очень плохо на это реагировал.

– Что сделал папа?

– Он сегодня не ночевал дома.

Значит, пьянствовал где-нибудь, как и всегда, подумала Шарлотта.

– Но Уильям не грешник, – заметила девушка. Они с матерью уже не раз заводили спор на эту тему, когда у мальчика случались приступы.

– Бог сам выбирает, как следует наказать человека, и не нам решать, кто и как будет страдать.

– А если это не так, мама? Что, если…

– Я закажу еще одну мессу, – прервала ее миссис Вике. – Может быть, благодаря этому Уильям скорее выздоровеет, – добавила она.

Женщина осторожно подползла к сыну. Она не посмела прикоснуться к нему, опасаясь, что он проснется. Но ей очень хотелось обнять его. Миссис Вике водила рукой над его спиной, плечами, головой и наконец опустила ее на свои колени.

– Прости меня, мой маленький мальчик. Я очень-очень виновата перед тобой, – глухо произнесла она.

В голосе матери звучала такая безысходность, что сердце Шарлотты просто разрывалось от боли. Она не могла больше молчать.

– Ты, мама, уже давно искупила все свои грехи. Я уверена, что Господь простил тебя, – сказала она.

Мать резко поднялась на ноги, и Шарлотта увидела, что в ее глазах стоят слезы.

– Только Господь Бог может знать, искупила ли я грехи или нет. Я много пила и не следила за собой, когда была беременна. И Господь покарал моего сына за мои прегрешения.

– Все это давно в прошлом, мама. Господь простил тебя, – повторила Шарлотта. Она готова была бесконечно молиться, чтобы в один прекрасный день мать поверила ей.

Когда-нибудь она, возможно, и поверит, но явно не сегодня. Мать снова повернулась к Уильяму.

– Его слабоумие – наказание за мои грехи. Припадок Уильяма… – Миссис Вике всхлипнула. – В этом повинен твой отец, – сказала она, покачав головой. Затем мать вздохнула и направилась к двери. – Няня побудет с ним, пока он не проснется. А тебе, Шарлотта, необходимо привести в порядок свои волосы. Аккуратность – это тоже дело богоугодное, – заметила она и, повернувшись, снова посмотрела на неподвижно лежавшего Уильяма. – Учись на моих грехах, Шарлотта, и не повторяй родительских ошибок. За твои грехи будут расплачиваться твои дети.

С этими словами она покинула комнату, и Шарлотта окончательно убедилась в том, что вся вина за случившееся лежит исключительно на ней. Отец очень часто устраивал ночные кутежи то в одной, то в другой иностранной концессии Шанхая. Однако приступы у Уильяма случались далеко не каждую ночь в отсутствие отца. Она могла припомнить как минимум с десяток случаев, когда ночные оргии родителя никак не отразились на здоровье брата. Но как часто Шарлотта проводила ночь, предаваясь пороку? И ответ на этот вопрос напрашивался сам собой!

Мысль об этом привела ее в трепет. Неужели это действительно кара Господня? Неужели именно она виновата в том, что у Уильяма снова случился приступ? Мальчик наверняка был бы в полном порядке, если бы она проснулась в тот момент, когда у него начался припадок. Однако она чересчур долго спала, поскольку очень утомилась ночью. И еще потому… что она избрала путь разврата и греха.

Шарлотта в ужасе вскочила на ноги. Она вся дрожала. Нет, этого не может быть! Болезнь Уильяма никак не связана с грехами окружающих его людей. Если бы это была правда, то на свете оказалось бы намного больше больных детей, лежащих без сознания на голом полу. И все же это не простое совпадение. Наверное, ей следует пойти вместе с матерью в церковь и отслужить молебен – в любом случае это не будет лишним. Она помолится, чтобы Господь простил ее грехи, и попросит его наставить ее на путь истинный. Потом, может быть, она снова почитает Библию.

Но, к сожалению, она уже миллион раз прибегала к подобным способам избавления от несчастий. Да и ее мать тоже. Если бы усердная молитва или Библия могли дать ответы на подобные вопросы, то Уильям сейчас был бы здоров. Шарлотта не верила, что это единственно правильный путь поиска истины. Что же тогда остается… Что?.. Где ей следует искать ответ?

Вернулась няня, и Шарлотта отослала ее из комнаты: ей хотелось остаться с Уильямом наедине. Она просидела весь оставшийся день рядом с братом, терзаясь все теми же вопросами, и не могла найти на них ответов.

Кен Джин что-то тихо бормотал себе под нос. Он чистил лошадь, которую обычно запрягали в экипаж. Это животное, как и все чужеземцы, было крупным и весьма норовистым. Но если удовлетворялись все его нужды, оно становилось спокойным, даже послушным, и жизнь снова возвращалась в свое нормальное русло. Китайцы обычно ведут себя совсем иначе. Хуже всего было то, что он, проработав на чужеземцев почти всю свою сознательную жизнь, и сам стал поступать так же, как они. А когда ему вновь приходилось превращаться в китайца, то с каждым разом это давалось все труднее и труднее.

Белых людей, которые жили в Китае, интересовали только Две вещи – деньги и секс. Для Кен Джина и то, и другое было вполне доступно, поскольку его хозяин слыл человеком богатым, а он сам обладал хорошей сексуальной потенцией. В результате Кен Джину неплохо жилось среди чужеземцев.

Китайцев же, в отличие от европейцев, интересовало другое – деньги и власть. К несчастью, Кен Джин полностью израсходовал первое и не успел приобрести второе. Поэтому китайский образ жизни стал для него неприемлемым.

Сегодня в течение нескольких долгих часов Кен Джин пытался вести себя по-китайски. Он давал взятки, угрожал, пробовал использовать свои связи для того, чтобы освободить супругов Тэн из тюрьмы. И потерпел при этом сокрушительную неудачу. Это означало, что два самых любимых им человека – тигрица Ши По и ее муж Куй Ю – будут гнить в тюрьме до конца своей короткой жизни, а он ничем не сможет им помочь.

Ругаясь последними словами, Кен Джин решил прекратить свои бесполезные попытки и побрел к дому Виксов. Сегодня он специально надел китайскую одежду и даже заплел маньчжурскую косичку, которая телепалась за его спиной, как какой-то нелепый хвост. Но все напрасно. К пленникам не пускали ни англичан, ни китайцев. К тому же еще его лучший шелковый жилет пропах лошадиным потом.

Он уже поднимался по лестнице на второй этаж, когда его заметила горничная. Эта девушка была новенькой. Он устроил ее на работу к Виксам по просьбе своего друга – дракона Фу Де. Она была миленькой и, судя по ее поведению, все еще неуютно чувствовала себя в доме англичан. Девушка вела себя очень вежливо, но, как догадывался Кен Джин, потому, что она всех смертельно боялась, а не потому, что испытывала к ним уважение. Ее речь была простой и грубоватой, без особого изящества. А в английском доме изящество имело первостепенную важность. По крайней мере, в этом англичане были схожи с китайцами.