Текст книги "Искусство психотерапевта"

Сейчас, оглядываясь назад, я очень удивляюсь тому, что так долго не обращал внимания на первостепенную значимость присутствия для психотерапевтической работы. Но еще более удивительно для меня, как много психотерапевтов и психотерапевтических систем тоже упускают это. По-видимому, психотерапевты часто настолько внимательны к содержанию того, что говорится, к своим теориям о динамике и потребностях клиента, что не замечают дистанцию, которая существует между ними и их партнерами.

Эта оплошность имеет, по крайней мере, две возможные причины. Прежде всего, это часть наследия сциентизма XIX в., которому отдали дань Фрейд и многие другие. Понятие о бесстрастном, объективном ученом докторе, врачующем своего «пациента», которому не нужно делать ничего другого, кроме как быть пациентом и давать необходимую информацию, было идеалом того времени и, невероятным образом, до сих пор имеет широкое хождение.

Другая причина также берет начало в нашем стремление объективировать самих себя и наших клиентов. Одну из наиболее злостных форм этого стремления я называю «детективным жанром» в психотерапии. С этой точки зрения обстоятельства (неврозы, проблемы, симптомы), которые приводят к нам клиентов, рассматриваются как некоторый недостаток информации, и наша задача – исправить его с помощью умелой детективной работы. Мы должны найти исторические корни этих проблем, должны проследить, как они вызывают имеющееся несчастье, и затем раскрыть все это нашим клиентам, которые тогда должны будут исцелиться.

Конечно, такой подход не работает, но до сих пор многие психотерапевты сосредоточиваются на содержании, истории, информации, полученной от клиента и о клиенте. Они приносят свои теории в рабочий кабинет и стремятся подобрать для каждого клиента подходящую нишу в этих концепциях. Когда они находят такую информацию, то начинают обучать ей клиента и трактуют любое возражение как «сопротивление», которое должно быть преодолено, как будто клиент – это плохой ученик, которого нужно заставить выучить урок. Здесь нет места для внимания к тому, насколько полно клиент может быть захвачен работой. Это едва ли имеет значение.

Конечно, сейчас я лишь пародирую некоторых психотерапевтов. Многие из них никогда не впадают в такие крайности. Безусловно, чуткий психотерапевт всегда внимателен к присутствию и работает с ним или с его нехваткой. И все-таки удивительно, как мало внимания этому понятию уделено в соответствующей литературе.

Разумеется, психотерапевты считали, что «раппорт с пациентом» – это то же самое, что присутствие. Это не так. раппорт – совсем другое дело; он принадлежит сфере отношений между психотерапевтом и клиентом, но не направляет внимание на погруженность клиента в собственную субъективность. Точно так же многие авторы и учителя обращались к понятию «мотивация клиента», тем не менее мотивированный клиент – не всегда истинно присутствующий клиент.

Еще более удручающим является частый недостаток внимания к присутствию психотерапевта и поощрение «объективности» и «психотерапевтической отстраненности». В самом деле, есть такие, кто считает, что полное присутствие психотерапевта – это форма контрпереноса! «Психотерапевтическая отстраненность», пребывание на безопасном расстоянии от клиента была – и для некоторых все еще остается – идеалом, хотя это анти-терапевтично по сути. Боязнь вовлеченности, которую выражают подобные доктрины, заставляет удивляться тому, что побудило представителей этих теорий избрать для себя сферу, суть которой – взаимоотношения.

Объективность была не вызывающей сомнения парадигмой для всех дисциплин, которые стремились быть признанными как научные. Прекрасно, у них было почти сто лет на эту попытку; сейчас наступило время для новой парадигмы.

Я уверен, что новой парадигмой – для психотерапии, для психологии, для науки, для общества, для нашего времени – является (и должно быть) признание центрального положения субъективности. Субъективность означает все, что протекает внутри каждого из нас индивидуально, частным образом и только частично осознанно.

Понимаемая таким образом, эта парадигма делает предметом нашей главной заботы (со всех возможных точек зрения – личной, коллективной, социальной, научной) интенцию, смелость и страх, то, как мы встречаем неопределенность своей жизни, свою смертность и само наличие в нас духа.

Что еще мы можем сказать об этой новой парадигме? В соответствии с ней:

• люди являются центром внимания любого знания;

• знание – это не вещь «там», а переживание «здесь»;

• там – это всегда некий вывод, выбор из намного большего, и поэтому то, что мы говорим о «где-то там», всегда является частичным утверждением;

• следовательно, чтобы узнать о «там», мы должны изучить «здесь»;

• что бы мы ни узнали о «там», это открытие должно быть определено через «здесь».

Представляется возможным предложить некоторые выводы из этих утверждений:

• первичная реальность – это реальность «здесь»;

• мы не можем изучать «здесь» с помощью методов «там» (последние сто лет было множество бесполезных попыток);

• знания «здесь» являются фрагментарными, противоречивыми и абсолютно неполными;

• очень важно не применять стандарты «там» к реальности «здесь», естественно, завершенность, отсутствие двусмысленностей или противоречий – это критерии для «там», которые могут быть, а могут и не быть приемлемы для «здесь».

Эта парадигма никоим образом не отрицает «там»-науку или «там»-знания; она просто показывает, что эти знания сейчас недостаточны и что такими они и останутся в любом случае. Весьма вероятно, что если мы будем лучше разрабатывать «здесь»-знания, мы сможем понять, как они могут совмещаться с «там»-знаниями.

Глава 3
Присутствие психотерапевта и альянс

Если психотерапевт хочет быть достаточно чувствительным к попыткам клиента достичь присутствия на уровне критических обстоятельств, он должен привнести в работу собственную субъективность. Таким образом, собственное присутствие психотерапевта необходимо для постоянного поддержания эффективного психотерапевтического альянса[22]22
  Mahrer (1986) постоянно призывает психотерапевта внести в работу свои глубинные чувства. – Примеч. авт.


[Закрыть].

В этой главе приводится обзор способов оказания клиенту помощи в достижении большей глубины субъективности. Кроме того, в ней проанализировано то, насколько сильно партнерам по психотерапии необходима открытость для погружения в совместную работу. Этот анализ иллюстрирует саму природу психотерапевтического альянса.

Психотерапевтический альянс – это могущественное соединение сил, которое питает энергией и поддерживает долгую, трудную и часто болезненную работу, необходимую для жизнеизменяющей психотерапии. Здесь психотерапевт выступает не бесстрастным техником-наблюдателем, а напротив – совершенно живым[23]23
  Для Дж. Бьюдженталя использование слова «живой» является принципиально важным. В его понимании «быть живым» значит быть осознающим себя и себя-в-мире, имеющим контакт с собственным субъективным. – Примеч. пер.


[Закрыть], человечным компаньоном клиента.

В этом отношении мои взгляды существенно отличаются от традиционного понимания психотерапевта как искушенного, но объективного управляющего психотерапевтическим процессом.

Глядя на рис. 2.2, мы видим, какую большую часть психотерапии нужно проделать именно на уровне «критических обстоятельств». Психотерапевтам необходимо помнить, что погружение на этот уровень достигается не так легко и удержаться там тоже трудно. Необходимо быть терпеливым и к самому себе, и к клиенту. Для достижения этой задачи необходимы некоторые высшие формы психотерапевтического искусства.

Хотя бо́льшая часть самой ценной психотерапевтической работы проходит на уровне критических обстоятельств (четвертом уровне), не стоит ожидать, что можно сразу перейти непосредственно к этому уровню. Наоборот, для этого часто необходимо провести важную подготовительную работу на уровне стандартных бесед (третьем). Конечно, задерживаться на формальном (первом) уровне или уровне поддержания контакта (втором) не стоит, за исключением тех случаев, когда клиенты тревожатся настолько сильно, что любое углубление в психотерапию может оказаться разрушительным для их жизненного уклада. (В таких случаях можно было бы спросить, подходит ли им жизнеизменяющая психотерапия.) С другой стороны, существуют моменты, когда клиент и психотерапевт, которые хорошо работают на уровне критических обстоятельств, погружаются в интимность (пятый уровень).

В работе по удержанию глубины могут помочь следующие психотерапевтические шаги:

• передать клиенту ответственность за ход интервью;

• делать явным то, что демонстрируется, но пока не осознается;

• проникнуть в субъективность;

• поддерживать необходимую продолжительность и непрерывность.

Кроме того, в достижение и поддержание глубины вносят свой вклад и другие параметры искусства психотерапии. Самые важные среди них:

• работа с чувствами клиента (глава 6);

• изменение уровня абстракции (глава 7);

• выявление сопротивления (глава 10).

Передача ответственности за ход интервью

Обычные разговоры за пределами психотерапевтического кабинета напоминают словесный пинг-понг. Один собеседник говорит и делает паузу, второй подхватывает и останавливается, первый подводит итог и т. д. В обычном разговоре это приемлемо, однако в психотерапии, где основная цель – побудить клиента углубиться во внутреннее осознавание, это будет скорее контрпродуктивно. Во втором случае – особенно в самом начале работы – вербальную активность психотерапевта чаще всего стоит свести к минимуму так, чтобы клиент мог сосредоточиться на потоке своей субъективности.

В самом начале психотерапевтического контакта обычно собирается определенный фактический материал, например образование, профессия, семейный статус, проблемы медицинского характера, предъявляемая проблема, проблемы делового характера. Я сам в данном случае использую простой бланк[24]24
  Права на этот бланк не зарегистрированы. Любой, кто сочтет его полезным, может копировать его и использовать по своему желанию. – Примеч. авт.


[Закрыть], который позволяет собрать информацию, но не дает скатиться в обычный разговор типа «вопрос – ответ». Его заполнение может происходить так, чтобы побудить клиента взять на себя бо́льшую ответственность за развитие процесса.

Так как выполнение этой необходимой задачи часто затруднительно, то бывает полезно определенно и ясно передать клиенту ответственность, прежде всего за ход разговора.

Эпизод 3.1

Клиент – Том Фрид, психотерапевт – Гвен Блэк

П-1. Том, у нас было несколько сессий, чтобы узнать друг друга и поговорить о некоторых деталях. Теперь мы готовы перейти собственно к работе, и я хочу рассказать вам, как это будет выглядеть. Возможно, этот способ работы вам не знаком, но время доказало, что обычно он хорошо работает.

К-1. Я согласен. Что мы будем делать?

П-2. Я хочу, чтобы вы рассказали мне о себе. Расскажите мне побольше о том, что привело вас в психотерапию, о том, что вас заботит, о чем вы думаете, о том, какой была ваша жизнь раньше, и о том, чего вы хотите для себя в будущем. То, что я перечислила, не список, которому вы должны следовать, – это просто пример. В основном расскажите мне о том, что вас заботит, что для вас важно и все, о чем вы думаете, что можете обнаружить у себя внутри по поводу важных для вас вещей.

К-2. Ну это почти то же самое, что я делал до сих пор, правда?

П-3. Вроде того, но есть одно важное отличие. До сих пор вы, в основном, рассказывали мне то, что вы уже знаете, то, о чем вы уже думали раньше. Теперь я хочу, чтобы вы постарались открыть в себе нечто большее касательно своих забот. Есть еще одно отличие, – я не буду спорить с вами и не буду вас подталкивать, как мы это делаем сейчас и как люди обычно делают за пределами этого кабинета. Вместо этого я бы хотела, чтобы вы сами думали, чувствовали и находили что-то внутри себя почти без моего вмешательства. Иногда я буду что-то говорить, – возможно, даже много, – но вы просто описывайте, что обнаруживаете внутри себя, не дожидаясь моей реплики.

К-3. Хм! Не знаю, смогу ли я так. В смысле: я думаю, что уже рассказал вам почти все, что я знаю о том, что меня достает. Мне бы очень помогло, если бы вы задавали какие-то вопросы.

П-4. Конечно, я знаю, что вам так кажется, Том, но на самом деле вы увидите, что сможете рассказать мне гораздо больше того, что уже рассказали. А я буду иногда задавать вопросы, но для вас действительно важно попытаться идти все время от себя. Если я буду слишком активна, то, скорее всего, помешаю вам, когда вы будете смотреть в себя.

К-4. Да нет, док, вы мне не помешаете, а, скорее, поможете.

П-5. Я вижу, что вы так это чувствуете, и это нормально. Давайте теперь просто попробуем и посмотрим, что получится.

К-5. Да… ну ладно, посмотрим. У меня нет никаких мыслей о том, с чего бы начать. Может быть, вы поможете мне начать?

П-6. Конечно. Почему бы вам не рассказать мне все, что придет в голову о том, какой была ваша жизнь в последние два-три месяца, когда эта проблема так усилилась?

К-6. Да-а. Ну, как я уже говорил когда-то, это был чистый ад. Вот что это было. Мне кажется, я не мог…

В этом примере Том – очень типичный клиент-новичок, который с трудом усваивает идею именно такого способа работы. Время от времени психотерапевту нужно будет помогать ему, задавая широкие вопросы, а может быть, даже реструктурируя ход работы. Однако общее структурирование (П-2 и П-3) создает точки отсчета, к которым можно будет часто возвращаться до тех пор, пока постепенно этот способ использовать психотерапевтические возможности не станет привычным.

К-11. Забавно, что вы здесь сидите и ничего не говорите, пока я несу этот бред.

П-11. Я знаю, что такое общение сильно отличается от тех разговоров, к которым вы привыкли, и от того, как большинство из нас разговаривают за пределами этого кабинета. Конечно, психотерапевтический разговор очень отличается от разговоров вообще. Вы помните, я говорила, что это будет именно так и что понадобится время, чтобы привыкнуть, но вы все делаете просто прекрасно. Просто расслабьтесь и смотрите, что приходит вам в голову, когда вы думаете о своей жизни в последние дни.

В случае, когда такое привыкание не возникает, психотерапевт должен осознавать, что встретился с сильным сопротивлением. Тогда ему нужно перейти к работе с сопротивлением в любой привычной ему манере (см., например, главу 10).

Делать явным то, что демонстрируется клиентом, но пока им не осознается

Обычное в психотерапии явление, которое удивляет всех новичков-психотерапевтов, состоит в том, что клиент может невербально очень ярко демонстрировать чувства и совершенно не осознавать эти эмоции. Есть старая шутка про холерика, который, весь красный, сжимая кулаки, гневно кричит: «Кто волнуется? Я? Нет, черт меня побери!» Так это явление отражается в обыденном сознании.

Если то, что ярко проявляется клиентом, но пока еще им не вербализуется, в нейтральной форме проговорить для клиента в подходящий момент, то это может стать очень могущественным психотерапевтическим средством.

Эпизод 3.2

К-А. Я пытался снова и снова, но… О Господи, это все та же старая история, опять и опять, но я все там же; пока…

П-А. Ты устал от этих повторений, но у тебя нет выхода.

К-Б (с глубоким вздохом). Ты это знаешь! (пауза) Черт побери, хорошо, что кто-то это услышал наконец.

Время и форма высказываний здесь принципиально важны. Они будут максимально эффективны в том случае, если будут тесно связаны с потоком внутренних переживаний клиента в данный момент. Сказать тому самому холерику: «Ты действительно сердишься» или: «Да, ты действительно очень взволнован» – значит упустить из виду его переживания и вызвать спор. Сравните с такими высказываниями следующий отрывок.

Эпизод 3.3

К-А. Кто волнуется? (Гневно, лицо красное, тело напряжено.) Я? нет, черт меня побери!

П-А. Ты хочешь, чтобы я поверил, что ты не волнуешься.

К-Б (горячо). Конечно, да. Бесполезно…

П-Б (мягко прерывая). И ты кричишь это мне, чтобы я и не думал, что ты волнуешься.

К-В (испуганно). Уфф! Да (пауза), да, наверное, да. Хмм, может быть, я разошелся больше, чем осознавал.

П-В. Иногда с нами такое бывает.

Дело в том, что эти проявления были не просто возбуждением или гневом.

Это было неосознанностью. Если мы делаем явной только часть переживаний клиента (возбуждение, волнение), то нередко это приводит к тому, что человек чувствует, что его не понимают и, возможно, ругают.

Еще один пример взят из первого интервью с женщиной, которая настаивала на срочной встрече, потому что испытывала отчаянье, только что узнав об измене мужа.

Эпизод 3.4[25]25
  Этот отрывок взят из описания моей работы с Дженифер – Bugental, 1976, p. 56–100. – Примеч. авт.


[Закрыть]

Клиентка – Дженифер Стоддерт, психотерапевт – Джеймс Бьюдженталь

(Дженифер уже некоторое время говорила о фактах, давая безличную информацию, но, в конце концов я прервал ее.)

П-1. Почему бы вам не позволить себе высказываться так, как это происходит в ваших мыслях, а потом уже, по мере продвижения, мы могли бы выяснить детали?

К-1. Хорошо. (Пауза, успокаивает дыхание, усаживается.) Ладно (пауза). Я думаю, что собираюсь убить своего мужа. (Сидит прямо, затаив дыхание.)

П-2. (спокойно, мягко) После того как вы сказали мне об этом, у вас должны появиться еще какие-то мысли об этом.

К-2. Да. Но если я его не убью, я должна с ним развестись. А если я это сделаю, то убью себя.

П-3. Это тяжелый выбор. Задержитесь на этом и просто расскажите мне. (Голос спокойный, нейтральный.)

К-3. Ну, я попытаюсь… Будет легче, если вы зададите мне вопросы, так чтобы я могла дать вам информацию, которая вам нужна.

П-4. Когда вы сказали «информацию, которая вам нужна», что вы имели в виду? Что вы хотите, чтобы я сделал?

К-4. Помогли мне, конечно.

П-5. Помочь вам в чем?

К-5. Чтобы я не убила своего мужа! Ох! (Начинает плакать, резко, коротко всхлипывая.)

П-6. Похоже, вас очень удивило то, что вы так сильно не хотите его убивать.

Рассматривая этот обмен репликами в целом, мы видим, как постепенно явным делается то, что до этого момента только подразумевалось. Действовать таким образом – значит продвигать вперед всю психотерапию; в данном конкретном случае это значит еще и развивать в клиенте готовность заключить «контракт о ненасилии». Психотерапевт использует первоначальный ответ (П-2), который готовит почву, подводя к неосознаваемому стремлению не убивать мужа. Пока еще очевидно, что клиентка не готова полностью осознать эту часть своих чувств (К-2). Необходимо помочь ей глубже погрузиться в эти чувства (П-3), а затем убедиться в ее готовности (П-4). Ее ответ (К-4) все еще двусмысленный, но так как она не делает попыток уйти, психотерапевт (Т-5) поддерживает ее самораскрытие (К-5), а затем (П-6) подтверждает осознание.

Проникновение в субъективное

Только что рассмотренные ответы психотерапевта – хороший пример того, как можно усилить проникновение в субъективное. Когда мы таким образом обращаемся с тем, что пока еще скрыто от осознания клиентом, мы поднимаем на поверхность часть внутренней жизни клиента. Естественно, все это можно делать и по-другому. Ниже приводятся четыре ответа на одно и то же высказывание клиента; отметим, как по-разному они повлияют на то, что скажет клиент дальше.

Эпизод 3.5

К-1. Они все время отпускают в мой адрес мерзкие шуточки, и я могу настолько обезуметь, что готов сказать им все, что я о них думаю прямо в лицо (пауза, лицо меняется). Но я боюсь того, что может случиться, если я это сделаю.

П-А1. Что они говорят о вас?

П-Б1. Они вас просто с ума сводят, не так ли?

П-В1. Что бы вы хотели им сказать?

П-Г1. Вам страшно, когда вы думаете о том, чтобы все им высказать.

Первый ответ (П-А1) затрагивает переживание, которым озабочен клиент, только поверхностно. Он обращен лишь к объективному (предположительно) отчету о том, что говорят другие люди. На первый взгляд, второй ответ (П-Б 1) более субъективен, так как в нем говорится о чувствах, но, заметьте, что фактически он тоже объективен, так как чувства, к которым он обращен, – в прошлом. Даже в том случае, если это было всего минуту назад и чувства можно воскресить, сейчас в субъективном присутствуют другие чувства. Момент для вопроса об импульсивном желании клиента ответить (П-В 1) тоже уже прошел. Только последний ответ психотерапевта (П-Г1) направлен прямо на поиск контакта с непосредственным субъективным.

Проявление истинного субъективного почти всегда имеет следующие характерные черты:

• первое лицо;

• настоящее время;

• привносятся чувства;

• присутствует интенциональность, направленность;

• содержание соответствует непосредственному переживанию;

• при выражении чувств и ощущений используется меньше вводных слов и определений;

• меньше абстрактного, больше конкретного.

Если в ответах клиента некоторые из этих характеристик отсутствуют, то это может служить показателем того, что клиент себя объективирует, и очень вероятно, что ему нужно помочь сконцентрироваться и перейти на более глубокий уровень. Такую помощь можно обеспечить, указывая клиенту на отсутствие в его словах этих характерных моментов. Для иллюстрации этого давайте проследим за тем же самым разговором, представив себе, что психотерапевт ответил репликой П-Г1. Чтобы легче было почувствовать развитие разговора, еще раз начнем с первоначального высказывания клиента.

Эпизод 3.5 (продолжение)

К-1. Они все время отпускают в мой адрес мерзкие шуточки, и я могу настолько обезуметь, что готов сказать им все, что я о них думаю прямо в лицо (пауза, лицо меняется). Но я боюсь того, что может случиться, если я это сделаю

П-Г1. Вам страшно, когда вы думаете о том, чтобы все им высказать.

К-Г2. Конечно, а вам бы не было страшно?

П-Г2. Нам нужно сосредоточиться на том, что вы чувствуете.

К-Г3. Ладно, да, я чувствую какую-то нерешительность. То есть никогда не знаешь, что будут делать некоторые люди.

П-Г3. «Какую-то» – звучит так, как будто вы не уверены.

К-Г4. Ой, ну мне так кажется. То есть я, правда, чувствую нерешительность, но не знаю, что мне следует делать.

П-Г4. Я прямо сейчас чувствую вашу нерешительность – когда вы думаете об этом, вы начинаете использовать слова «какую-то», «мне так кажется». На что похоже то, что происходит у вас внутри прямо сейчас?

К-Г5. Когда вы на меня так вот давите, я могу прямо сейчас почувствовать, как на меня накатывает испуг, а я не хочу этого чувствовать.

Посмотрим, как отражается в речи клиента отсутствие субъективности: он переключается на высказывания во втором лице (К-Г2), предположив необходимость такой защиты. Этот уход еще заметнее в следующей реплике (К-Г3), когда он абстрагируется от живой ситуации («некоторые люди») и использует вводные слова («какую-то» и «то есть»), которые в полной мере отражают его колебания. Здесь психотерапевт работает непосредственно с сопротивлением клиента, выделяя и возвращая признаки его субъективных переживаний (П-Г2 и – Г3). После того как клиент, даже несмотря на то что ему потребовалось еще одно такое выражение, соприкасается со своими чувствами (К-Г4), психотерапевт делает конфронтацию более непосредственной (Т-Г4). В результате клиент «здесь и теперь» осознает свой страх (К-Г5) и свое сопротивление тому, чтобы посмотреть страху в лицо. Возможное раздражение в адрес психотерапевта – хороший признак того, что клиент больше включается в процесс, и оно может быть использовано как отправная точка для дальнейшей работы в данный момент или позже.

Поддержание непрерывности

Опытные психотерапевты понимают, насколько важно придерживаться обсуждаемой темы или переживаний и не позволять разговору и его процессуальным параметрам «расползаться». Обычно после вводного момента в сессии (который может занимать меньше минуты, а может, для большинства клиентов, – и десять-пятнадцать минут) стоит определить основную тему[26]26
  Понятие «доминантная эмоциональная тема» обсуждается и иллюстрируется в: Bugental, 1981, p. 111–114. – Примеч. авт.


[Закрыть]. Этой темы нужно некоторое время придерживаться. Такой темой может стать забота, которую клиент в данный момент осознает наиболее полно, чувства, которые требуют выражения и проработки, проблема, на которой в течение нескольких сессий может быть сосредоточено внимание, или паттерн сопротивления, который психотерапевт считает готовым для дальнейшего анализа.

Примеры тем, которые мы обсуждали с клиентами, могут пояснить это положение.

Недавно клиентка[27]27
  Примеры из этой работы даны в: Bugental, 1976. – Примеч. авт.


[Закрыть] осознала свою потребность нравиться всем и каждому; сегодня я отражаю и подчеркиваю эту ее черту всякий раз, когда она проявляется в ее отношениях ко мне или другим.

Я снова и снова показываю клиенту[28]28
  Это был случай Эрика (Bugental, 1986). – Примеч. авт.


[Закрыть], что он постоянно использует множество выражений, туманных и размывающих смысл, и обобщений, которые не дают понять его актуальные внутренние переживания.

Клиентка раздражается на меня за то, что я советую ей проводить время вне офиса, она лишь намекает на эти чувства; я постоянно подчеркиваю ее увертки.

В конце предыдущей сессии клиент объявил, что ему нужно сократить наши встречи до одного раза в неделю. Сегодня я начинаю сессию с проверки этого решения и упоминаю о том, что он ждал до самого конца сессии, чтобы объявить о нем. Он пытается все быстренько объяснить и перейти к другим вопросам. Я не даю себя сбить.

Давайте, посмотрим, как будет идти разговор в последнем примере.

Эпизод 3.6

Клиент – Дэйв Снайдер, психотерапевт – Джеймс Бьюдженталь

П-1. Ясно, что ты чувствуешь себя неудобно из-за твоего желания сократить встречи до одного раза в неделю.

К-1. Ну, конечно, мне это не нравится. У меня просто нет выбора. Нет возможности проводить здесь столько времени.

П-2. У тебя нет выбора?

К-2. Действительно, нет. Просто столько работы вдруг свалилось, да и боссу не нравится, что меня так долго не бывает. В общем, я хочу рассказать тебе, что мы с Дженис вчера вечером опять поругались.

П-3. Ты опять уходишь от того, что происходит с твоими обязательствами по отношению к психотерапии и к своей жизни.

К-3. Ой, ну брось! Не в этом дело. Я бы каждый день здесь бывал, если бы имел возможность и если…

П-4. Дэйв, ты всерьез настроен воспринимать это как мелочь, как что-то, на что ты не хочешь обращать внимания. Со мной это не пройдет. Я думаю, что происходит что-то более серьезное.

К-4. Я думал рассказать тебе про изменение в распорядке гораздо раньше, но мы начали с чего-то другого, а потом мне все никак не удавалось найти момент.

П-5. Это звучит так, как будто тебя поймали на чем-то нехорошем, и тебе нужно извиниться.

К-5. Да нет. И вообще – это не то, о чем я хотел сегодня с тобой поговорить.

П-6. Ого! Да ты на самом деле намерен выкинуть все это вон, не так ли?

К-6. Нет, нет. (Легкомысленно.) Было бы здорово, если бы ты еще что-нибудь сказал по этому поводу.

П-7. Дэйв, получается, как будто это моя психотерапия или моя жизнь, а не твоя.

К-7. Ну конечно, это важно, но я не могу изменить факты. (Небрежно.) Это просто перерыв, ты же знаешь.

П-8. Нет, не знаю.

К-8. Да что в этом такого? (Острое раздражение.) Мне просто на некоторое время нужно сократить встречи и…

П-9. Сначала ты говорил так отстраненно, так небрежно. Теперь начинают появляться какие-то другие чувства.

К-9. (принимая вызов). Ладно, ладно. Как мне вернуться назад, туда, к тому, что нам нужно?

П-10. Теперь ты пытаешься свалить на меня ответственность. Ты действительно хочешь здесь быть?

К-10. Конечно, я только не знаю, как.

П-11. Не пройдет, Дэйв. Я думаю, ты не только стараешься сократить количество наших встреч, но и пытаешься уклониться от того, чтобы эмоционально быть здесь, даже сегодня, когда физически ты здесь.

Заметьте, что я просто не принял одно или два высказывания и не позволил сменить предмет разговора. Еще более важно то, что я не позволил отговоркам отвлечь меня от обсуждения более фундаментальной проблемы – того, ка́к он уклоняется от вовлеченности в психотерапию. Такое жесткое отслеживание и частые конфронтации особенно хорошо использовать с клиентами, которые, в общем, привержены психотерапии, привыкли работать на уровне критических обстоятельств и стремятся ослабить свою вовлеченность.